Перейти к контенту
Стихи классиков > ♥ Стихи для детей > Самуил Маршак – Стихи для детей
ОтзывыСамуил Маршак — Рассказ о неизвестном герое
Самуил Маршак — Почта
Самуил Маршак — Школьнику на память
Самуил Маршак — Багаж
Самуил Маршак — Детки в клетке
Самуил Маршак — Усатый-полосатый
Самуил Маршак — Вот какой рассеянный с улицы Бассейной
Самуил Маршак — Дом, который построил Джек
Самуил Маршак — Чего боялся Петя
Самуил Маршак — Цирк
Самуил Маршак — Тихая сказка
Самуил Маршак — Радуга-дуга
Самуил Маршак — Про гиппопотама
Самуил Маршак — Пожар
Самуил Маршак — Наш герб
Самуил Маршак — Кто он
Самуил Маршак — Кто колечко найдет
Самуил Маршак — Кот и лодыри
Самуил Маршак — Книжка про книжки
Самуил Маршак — Где тут Петя, где Сережа
Самуил Маршак — Вчера и сегодня
Самуил Маршак — Волга и Вазуза
Самуил Маршак — Война с Днепром
Самуил Маршак — Великан
Самуил Маршак — Ванька-встанька
Самуил Маршак — Большой карман
Самуил Маршак — Барабан и труба
Самуил Маршак — Знаки препинания
Самуил Маршак — Мастер-ломастер
Самуил Маршак — Хороший день
Самуил Маршак — Отчего кошку назвали кошкой
Самуил Маршак — Где обедал воробей
Самуил Маршак — Сказка об умном мышонке
Самуил Маршак — Петя-попугай
Самуил Маршак — Считалка
Самуил Маршак — Стыд и позор
Самуил Маршак — Умный Вася
Самуил Маршак — В гостяx у королевы
Самуил Маршак — В город
Самуил Маршак — Робин Бобин кое-как подкрепился натощак
Самуил Маршак — Про все на свете
Самуил Маршак — Автобус номер двадцать шесть
Самуил Маршак — Радуга
Самуил Маршак — Мяч
Самуил Маршак — Эксимосская собака
Самуил Маршак — Вакса-Клякса
Самуил Маршак — Чем болен мальчик
Самуил Маршак — Старуха, дверь закрой
Самуил Маршак — Будущий лес
Самуил Маршак — Разговор с первым классом
Самуил Маршак — Сад идёт
Самуил Маршак — Кошкин дом (Пьеса)
Самуил Маршак — Приметы
Самуил Маршак — Цветная осень, вечер года
Самуил Маршак — Текла, извивалась, блестела
Самуил Маршак — Солнышко
Самуил Маршак — Сказка о глупом мышонке
Самуил Маршак — Сегодня старый ясень сам не свой
Самуил Маршак — Бор
Самуил Маршак — Пустынный двор
Самуил Маршак — Пробираясь до калитки
Самуил Маршак — После праздника
Самуил Маршак — Пожелания друзьям
Самуил Маршак — Мистер Твистер
Самуил Маршак — Вчера я видел
Самуил Маршак — Быль-небылица
Самуил Маршак — Первый день календаря
Самуил Маршак — Баллада о королевском бутерброде
Самуил Маршак — Апрель
Самуил Маршак — Мыши
Самуил Маршак — Май
Самуил Маршак — Птицы в пироге
Самуил Маршак — Новому читателю
Самуил Маршак — Если бы, да кабы
Самуил Маршак — Угомон
Самуил Маршак — О мальчиках и девочках
Самуил Маршак — Веселая азбука про все на свете
Самуил Маршак — Ежели вы вежливы
Самуил Маршак — Дремота и Зевота
Самуил Маршак — Разговор
Самуил Маршак — Что такое перед нами
Самуил Маршак — Червяк дорогу сверху вниз
Самуил Маршак — От одного до десяти
Самуил Маршак — Перчатки
Самуил Маршак — Не страшен этот белый кот
Самуил Маршак — Не так
Самуил Маршак — Сказка про короля и солдата
Самуил Маршак — Мельник, мальчик и осел
Самуил Маршак — В защиту детей
Самуил Маршак — Живые буквы
Самуил Маршак — Первое мая
Самуил Маршак — Друзья-товарищи
Самуил Маршак — Акула
Самуил Маршак — Веселое путешествие от А до Я
Самуил Маршак — Зоосад
Самуил Маршак — Кораблик
Самуил Маршак — Ледяной остров
Самуил Маршак — Откуда стол пришел
Самуил Маршак — Почтальон
Самуил Маршак — Про одного ученика и шесть единиц
Самуил Маршак — Пудель
Самуил Маршак — Сказка про двух лодырей
Самуил Маршак — Урок вежливости
Самуил Маршак — Стихи для детей: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых.
Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
Старые детские стихи. С каким талантом и любовью написаны они. Предлагаем Вашему вниманию стихотворения С.Я Маршака ” Почта” (1927г.) и “Почта военная” (1943г), а также (ниже) предлагаем Вам материалы об этих стихотворениях : краткая заметка С.Я.Маршака о “Почте военной” и фрагмент из “ Заметок о детских стихах С. Маршака” Александра Ивича. . Искренне надеемся, что это чтение будет для Вас интересным и приятным.
С.Я. Маршак
Почта (Борису Житкову)
Кто стучится в дверь ко мне
С толстой сумкой на ремне,
С цифрой 5 на медной бляшке,
В синей форменной фуражке?
Это он,
Это он,
Ленинградский почтальон.
У него сегодня много
Писем в сумке на боку,-
Из Ташкента, Таганрога,
Из Тамбова и Баку.
В семь часов он начал дело,
В десять сумка похудела,
А к двенадцати часам
Всё разнёс по адресам.
– Заказное из Ростова
Для товарища Житкова!
– Заказное для Житкова?
Извините, нет такого!
В Лондон вылетел вчера
В семь четырнадцать утра.
Житков за границу
По воздуху мчится –
Земля зеленеет внизу.
А вслед за Житковым
В вагоне почтовом
Письмо заказное везут.
Пакеты по полкам
Разложены с толком,
В дороге разборка идёт,
И два почтальона
На лавках вагона
Качаются ночь напролёт.
Открытка – В Дубровку,
Посылка – В Покровку,
Газета – В Ростов-на-Дону.
Письмо – В Бологое.
А вот заказное
Поедет в чужую страну.
Письмо само
Никуда не пойдёт,
Но в ящик его опусти –
Оно пробежит,
Пролетит,
Проплывёт
Тысячи вёрст пути.
Нетрудно письму
Увидеть свет:
Ему не нужен билет.
На медные деньги
Объедет мир
Заклеенный
Пассажир.
В дороге оно
Не пьёт и не ест
И только одно
Говорит:
– Срочное.
Англия. Лондон.
Вест, 14, Бобкин-стрит.
Бежит, подбрасывая груз,
За автобусом автобус.
Качаются на крыше
Плакаты и афиши.
Кондуктор с лесенки кричит:
– Конец маршрута. Бобкин-стрит!
По Бобкин-стрит, по Бобкин-стрит
Шагает быстро мистер Смит
В почтовой синей кепке,
А сам он вроде щепки.
Идёт в четырнадцатый дом,
Стучит висячим молотком
И говорит сурово:
– Для мистера Житкова.
Швейцар глядит из-под очков
На имя и фамилию
И говорит: – Борис Житков
Отправился в Бразилию.
Пароход отойдет
Через две минуты.
Чемоданами народ
Занял все каюты.
Но в одну из кают
Чемоданов не несут.
Там поедет вот что:
Почтальон и почта.
Под пальмами Бразилии,
От зноя утомлён,
Бредёт седой Базилио,
Бразильский почтальон.
В руке он держит странное,
Измятое письмо.
На марке – иностранное
Почтовое клеймо.
И надпись над фамилией
О том, что адресат
Уехал из Бразилии
Обратно в Ленинград.
Кто стучится в дверь ко мне
С толстой сумкой на ремне,
С цифрой 5 на медной бляшке,
В синей форменной фуражке?
Это он,
Это он,
Ленинградский почтальон!
Он протягивает снова
Заказное для Житкова.
– Для Житкова?
Эй, Борис,
Получи и распишись!
Мой сосед вскочил с постели:
– Вот так чудо в самом деле.
Погляди, письмо за мной
Облетело шар земной,
Мчалось по морю вдогонку,
Понеслось на Амазонку.
Вслед за мной его везли
Поезда и корабли.
По морям и горным склонам
Добрело оно ко мне.
Честь и слава почтальонам,
Утомлённым, запылённым,
Слава честным почтальонам
С толстой сумкой на ремне!
***
С.
Я. Маршак. Почта военная
– 1 –
Кто стучится в дверь ко мне
С толсти сумкой на ремне?
С цифрой 5 на медной бляшке,
В старой форменной фуражке?
Это – он,
Это – он,
Ленинградский почтальон!
С ним я встретился по-братски,
И узнал я с первых слов,
Что земляк мой ленинградский,
В общем, весел и здоров.
Уцелел со всем семейством.
Горе нынче позади.
И медаль с Адмиралтейством
На его блестит груди.
Он – защитник Ленинграда,
И не раз на мостовой
Он слыхал полет снаряда
У себя над головой.
Но походкою спокойной,
Как и двадцать лет назад,
Он обходит город стройный,
Город славы – Ленинград.
– 2 –
Кто стучится в дверь ко мне
С толстой сумкой на ремне?
С цифрой 5 на медной бляшке,
В старой форменной фуражке?
Это – он,
Это – он,
Ленинградский почтальон!
Скоро год пойдет двадцатый,
Как со мною он знаком.
Он будил меня когда-то
Каждый день своим звонком.
Сколько раз в подъездах зданий
И под сводами ворот
Мне встречался этот ранний,
Одинокий пешеход.
Дождь стучал по крышам гулко,
Снег ли падал в тишине, –
Он шагал по переулку
С толстой сумкой на ремне.
Обходил походкой мерной
Он домов по двадцати.
Красный замок Инженерный
Был в конце его пути.
Жил со мной тогда приятель
И герой моих стихов –
Замечательный писатель
И чудак Борис Житков.
Черноморец, штурман старый,
Он объехал целый свет,
И кругом земного шара
Шло письмо за ним вослед.
Шло письмо по разным странам,
По воде и по земле
И над синим океаном
На воздушном корабле.
Облетело пояс жаркий,
Посмотрело, как живет
Не в Московском зоопарке,
А на воле бегемот.
Посмотрело, как фламинго
Чистит перья поутру,
Как бежит собака динго
За хвостатым кенгуру.
Как рабы, склоняясь низко,
Носят к пристани зерно,
А торговцы в Сан-Франциско
К рыбам шлют его на дно…
Все в наклейках и помарках
В Ленинград пришло письмо,
И на всех почтовых марках
Было разное клеймо.
Это Дублин – город Эйре,
Это – остров Тринидад,
Дарвин,
Рио-де-Жанейро,
Сан-Франциско,
Ленинград.
Кто вручил письмо Житкову?
Ну конечно, это он –
Воин армии почтовой,
Ленинградский почтальон!
– 3 –
Дети Тулы и Ростова,
Барнаула и Черкасс
Про товарища Житкова
Прочитали мой рассказ.
Но Житкова нет на свете.
А читатели мои –
Этих лет минувших дети –
На фронтах ведут бои.
К ним идет письмо без марки
Сквозь огонь и град свинца,
И дороже, чем подарки,
Строчки писем для бойца.
Эти письма – словно стая
Белых, синих, серых птиц –
Со всего родного края,
Из поселков и станиц.
Пишут матери и жены,
Пишут дети в первый раз.
Шлют приветы и поклоны
Все, кто дороги для нас.
Почтальоны возят вести
По дорогам фронтовым,
И лежат в их сумках вместе
Письма к павшим и живым.
С каждой нашею победой,
С каждым новым днем войны
Письма дальше, дальше едут –
К рубежам родной страны.
И случиться может снова,
Что придет письмо в Берлин
Для товарища Житкова,
Не для прежнего – другого
(У него на фронте сын).
– 4 –
Где вчера кипела схватка,
Стлался дым пороховой, –
Там раскинута палатка
Нашей почты полевой.
Снова слышен русский говор,
И гармоника поет,
И бойцам советским повар
Щи и кашу раздает.
По дорогам Украины
Меж садов, баштанов, хат
В бой идут бронемашины
И повозки тарахтят.
По следам кровавым боя
Едут письма, и порой
Отдает письмо герою
Письмоносец – сам герой.
По лесам и горным склонам,
По тропинкам потаенным
Ходит почта на войне.
Слава честным почтальонам,
Полковым и батальонным.
Слава честным почтальонам
С толстой сумкой на ремне!
– 5 –
В далеком южном городке
С утра пылает зной,
А снег на склонах вдалеке
Сияет белизной.
Под темной зеленью ветвей
В саду среди двора
Шумит ручей, а у детей
Весь день идет игра.
Какие игры у детей?
Они ведут войну,
Они форсируют ручей,
И враг у них в плену.
Во двор заходит почтальон,
Обходит все дома,
П слышит он со всех сторон:
– А нет ли нам письма?
– Вам не успели написать.
Сегодня письма есть
В квартиру номер двадцать пять
И номер двадцать шесть!
– Мы из квартиры двадцать шесть.
Письмо отдайте нам!
– А вы сумеете прочесть?
– Сумеем по складам!
Бегут с высокого крыльца
Ребята за письмом.
– Письмо Петровым от отца! –
Молва идет кругом.
Не рассказать, как был бы рад
Взглянуть издалека
На этот дом и этот сад
Петров – герой полка.
Вот здесь во флигеле он жил,
Где тополь под окном.
Здесь во дворе он и служил –
На складе нефтяном.
Здесь на крыльце с детьми, с женой,
Усевшись на ступень,
Встречал он день свой выходной,
Последний мирный день…
Где он? Воюет, если жив.
А может, пал в бою,
За близких голову сложив,
За Родину свою.
Кто знает!.. Письма говорят
О том, что был здоров
Недели ари тому назад
Сержант Сергей Петров…
– 6 –
Сын письмо писал отцу
И поставил точку.
Дочка тоже к письмецу
Приписала строчку.
Много дней письму идти,
Чтоб дойти до цели.
Будут горы па пути,
Гулкие туннели.
Будет ветер гнать песок
За стеклом вагона.
А потом мелькнет лесок,
Садик станционный.
А потом пойдут поля
И леса густые,
Пашен черная земля –
Средняя Россия.
Через всю пройдут страну
Два листка в конверте
И приедут на войну,
В край огня и смерти.
Привезет на фронт вагон
Этот груз почтовый.
Там получит почтальон
Свой мешок холщовый.
И помчит грузовичок
Этот серый, плотный,
Полный письмами мешок
В Энский полк пехотный.
Долог путь от городка
У границ Китая
До пехотного полка
На переднем крае…
– 7 –
На одной из станций
Вместе
Ожидали поездов
Запечатанные
Вести
Из десятков городов.
И шептались меж собою
Груды писем:
– Вам куда?
– В Киров.
– Горький.
– Боровое.
– Кзыл-Орда.
– Караганда.
Так болтали до погрузки
Письма в сумках и метках
По-казахски, и по-русски,
И на прочих языках.
Говорить они не могут –
Не слышны их голоса.
Но за письма всю дорогу
Говорят их адреса.
Знают письма и открытки
Город, улицу, район.
Знают номер той калитки,
Что откроет почтальон…
Но не названы квартиры,
Не указаны дома,
Где бойцы и командиры
Ждут желанного письма.
Станет поезд ночью где-то…
– Выходи, ребята! Фронт!
Точно молнии, ракеты
Освещают горизонт.
Слышен рокот самолета.
Эго вражий или наш?
Что там ждать! Давай работай,
Выгружай скорей багаж!..
По лесам и горным склонам,
По тропинкам потаенным
Ходит почта на войне.
Слава честным почтальонам,
В жарких битвах закаленным.
Слава честным почтальонам
С толстой сумкой на ремне!
– 8 –
Человек он незаметный –
Ротный почтальон,
Но почти что кругосветный
Путь проходит он.
Через поле до траншеи
Сотни три шагов,
Да намного путь длиннее
Под огнем врагов.
Над тобою тонко-тонко
Пули засвистят.
На пути твоем воронку
Выроет снаряд.
Под огнем идешь – не мешкай.
Гибнуть не расчет.
Где ползком, где перебежкой
Движешься вперед.
Ближе падают снаряды.
Столб земли, огня…
Рвут поводья у ограды
Два гнедых коня.
Почтальон коней руною
Треплет по спине.
“Вам, мол, тоже нет покою,
Кони, на войне!”
И пошел… Вдруг туча пыли
Замутила свет.
Там, где кони прежде были,
И следа их нет.
Не остыло на ладони
Конское тепло…
Будто вас, гнедые кони,
Бурей унесло!
Через поле до траншеи
Сотни три шагов,
А насколько путь длиннее
Под огнем врагов!
– 9 –
Вот в траншею адресата
Входит почтальон.
Свой ремень молодцевато
Поправляет он.
Все кричат ему: – Здорово! –
Рады от души.
– Нет ли здесь у вас Петрова?
Ну, сержант, пляши!
Жарко нынче, точно в бане,
Некогда читать.
Да с таким письмом в кармане
Легче воевать!
– 10 –
С каждой нашею победой,
С бою взятой у врагов,
Письма дальше, дальше едут
От родимых очагов.
От бойцов не отставая,
Шаг за шагом, день за днем
Едет почта полевая,
Пробираясь под огнем…
По лесам и горным склонам,
По тропинкам потаенным
Ходит почта на войне.
Слава честным почтальонам,
Полковым и батальонным.
Слава честным почтальонам
С толстой сумкой на ремне!
***
Из примечаний С.Я.Маршака к “Почте”
В письме к Д. Балашову Маршак объясняет некоторые изменения в тексте:
“В новом издании книжки “Почта” (Вы ошибочно называете ее “Письмом”) я давноуже хотел восстановить берлинского почтальона.
Во время войны редакция егоисключила, а потом механически переиздала эти стихи.Что касается “седого Базилио”, то тут Ваше замечание явнонесправедливо. “Дон Базилио” был заменен “седым Базилио” не изсентиментальности и отнюдь не из “ханжества”, а только потому, что прип ереиздании книги я узнал, что в Бразилии (единственной из стран Латинской
Америки) говорят не по-испански, а по-португальски, и поэтому там нет приставки “дон”. (Источник:”ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДЛЯ ДЕТЕЙ.СКАЗКИ. ПЕСНИ. ЗАГАДКИ.ВЕСЕЛОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ОТ “А” ДО “Я”.СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ.ПОВЕСТИ В СТИХАХ”.Подготовка текста и примечания В. И. Лейбсона)
С.Я.Маршак о “Почте военной”
Каждый из нас – литераторов, пишущих для детей, – нередко встречается со своими читателями. Эти встречи почти всегда остаются у нас в памяти, но бывают среди них такие, которые мы храним в душе особенно бережно.
Лет десять тому назад мне довелось встретиться с читателями в самой неожиданной обстановке.
Это было на сеновале в жаркий летний день. Плотным кольцом окружали меня мои слушатели. Все было так привычно и знакомо. Внимательные и серьезные глаза, сдержанный смех, шутливые и меткие замечания.
Но происходило это не в пионерском лагере, не на даче, а на фронте, и слушали меня не дети, а молодые бойцы во время короткого и неверного досуга между боями. Мне было странно, что под гудение самолетов, под бухание артиллерийских орудий, хоть и отдаленное, но довольно явственное, можно с таким живым интересом слушать стихи. Сначала я читал стихи для взрослых, все больше на военные темы, – мне казалось, что именно это интересно и нужно моим слушателям.
Но вот один из них слегка откашлялся и сказал застенчиво:
– А не можете ли вы прочитать нам какую-нибудь из ваших сказок. Ведь мы их с малых лет знаем.
Его сразу поддержало несколько голосов.
И я с волнением принялся читать этим взрослым людям, несущим такое тяжелое бремя повседневного военного труда и ежеминутной опасности, веселые и беспечные строчки, которые, может быть, потому и понадобились им сейчас, что напоминали о доме, о летнем лагере, о детстве, о юности, из которой они, в сущности, еще так недавно вышли.
Я был рад, что мог доставить им несколько минут отдыха, а они щедро вознаградили меня, навсегда оставив в моей памяти этот летний день во всей его неповторимой и простой значительности.
А заодно они подарили мне тему для нового рассказа в стихах – “Почта военная”. Написать этот рассказ я обещал военным почтальонам, которые горько жаловались на то, что обо всех, дескать, писатели вспоминают – о летчиках, танкистах и саперах, о пехоте и об артиллерии – и только их, военных почтальонов, всегда забывают. А если и вспомнят, то чаще всего бранят, – ведь всякую почту принято бранить.
Я покинул моих слушателей взволнованный и растроганный, мне казалось, что я провел этот день среди людей, с которыми не расставался с самого их детства. Они были все те же. Та же веселая серьезность, та же готовность щедро и горячо сочувствовать всему хорошему, человечному и стеной стоять за справедливость.
Источник:
Маршак С. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 6. – М.: Художественная литература, 1971.
С. 330-331.
Примечания
Почта военная. – Впервые в “Литературной газете”, 1952, № 66, 31 мая.
В период Великой Отечественной войны С.Я. Маршак трижды выезжал на фронт. В архиве хранится удостоверение, выданное Политическим отделом 7-й Стрелковой дивизии:”Поэт С.Я. Маршак находился в 7-й Стрелковой дивизии Действующей Армии с 20 сентября по 24 сентября 1941 г.После проведения политработы в частях и подразделениях тов. Маршак возвращается в город Москву”.Нач. политотдела 7 СД батальонный комиссар Н. Охапкин.
Секретарь политотдела Жданов”.
О второй поездке, состоявшейся в июльские дни 1942 года, рассказывает генерал П.Ф. Иванов: “По просьбе Самуила Яковлевича мы собрали солдат, выполняющих на передовой обязанности письмоносцев. С.Я. Маршак внимательно и подробно расспрашивал их, как доставляются письма, просил вспомнить различные боевые эпизоды, рассказать о чувствах бойцов, получающих вести от родных и любимых” (П.Ф. Иванов, В Пятой Армии. – Архив С.Я.
Маршака). О третьей поездке, во время которой, очевидно, окончательно оформился замысел “Почты военной”, см. письмо С.Я. Маршака С.М. Маршак и Я.С. Маршаку от 19 февраля 1943 года (Комментарий к I т. наст. изд., стр. 534).
***
Александр Ивич. Заметки о детских стихах С. Маршака (фрагмент)
К рассказу о профессии Маршак вернулся … в “Почте”. Представление о работе почтальона поэт дает не изображением всех его действий, как в “Пожаре”, и, пожалуй, даже не по основным признакам профессии, а в отдельных красочных и запоминающихся деталях, которые пробуждают фантазию читателя и заставляют его по пунктирному изображению воссоздать образы людей, стран, городов. Критики отмечали, что “Почта” построена как загадка – недаром она начинается со строк:
Кто стучится в дверь ко мне
С толстой сумкой на ремне…
Загадка – это верно. Но мне кажется, что “загадочность” не в этом внешнем приеме – ведь в той же строфе дается и отгадка (“Это он, это он, ленинградский почтальон”), а во внутреннем построении вещи, в лаконичности и как бы отрывочности деталей, по которым читатель должен воссоздать в воображении широкую картину.
… Да разве можно было бы в прозе четырьмя сотнями слов, из которых состоит стихотворение, так много рассказать и показать ребенку, дать ему полное движения, красок, эмоций представление, о путешествии письма по воздуху, на пароходе, в поезде, о профессии почтальона, о странах и городах? Читатель не только узнаёт, кто такой почтальон и что такое почта, – он ощущает огромность мира и его разнообразие.
Снова поэт проявляет доверие к фантазии малыша, для которого слово “Бразилия” оживет и расцветится, когда он узнает два признака страны – зной и пальмы. Конечно же, это загадка: по скупым деталям – автобус, дверной молоток, суровый худой почтальон и звучное название “Бобкин-стрит” – воссоздать в воображении Лондон. Не сомневайтесь – ребенок решит задачу. Пусть его первое представление о Бразилии и Лондоне будет неполным, даже фантастичным – это в его возрасте не беда, зато чужие, мертвые прежде слова обрели смысл, форму и окраску. Встретив их снова, он с живым любопытством будет вносить поправки в свое прежнее представление, дополнять его.
Когда образ, ритм, рифма рождены замыслом, в самой основе своей поэтичным, когда читатель получает “Почту” – произведение, которое он прочтет наизусть пятилетним и будет помнить пятидесятилетним. Они остались в памяти не механически, не только потому, что ритм, подбор слов, строение фраз облегчает запоминание, но и потому, что цепь ассоциаций, образов, воспоминаний о важных переживаниях детства связана с этими стихами. Повторяя их своему сыну, бывший читатель Маршака вспомнит, что именно эти стихи родили личное, заинтересованное, связанное со множеством мыслей, открытий, фантазий отношение к почтальону или пожарному, связали прозаический, висящий на стене дома почтовый ящик с увлекательным путешествием опущенного в него письма.
И снова сюжетная перекличка. “Почта” 1927 года и “Почта военная” 1943 года.
Герой баллады – “воин армии почтовой”, советский патриот, а не тот добродушный ленинградский почтальон (в сущности, родной брат пожарного Кузьмы), который проходил перед читателем наряду с лондонским и бразильским письмоносцами, разыскивая Бориса Житкова, чтобы вручить ему письмо.
Но Житкова нет на свете,
А читатели мои –
Этих лет минувших дети –
На фронтах ведут бои.
У читателей “Почты военной” отцы и братья были на фронте в тот год, когда писалась баллада. С надеждой и трепетом миллионы семей ждали всякий день появления почтальона – в его сумке были письма с фронта.
И на фронте, в разгар боевой страды, приходил в землянку ротный почтальон с вестями от близких, воодушевлявшими на новые подвиги.
Пишут матери и жены,
Пишут дети в первый раз,
Шлют приветы и поклоны
Все, кто дороги для нас.
Сперва кажется, что стихи написаны для ребят постарше, чем читатели прежней “Почты”. Нет, это не так. Дети в военное время душой и умом взрослели быстрее, чем годами. Поэт внимательно присматривавшийся к своему читателю, озабоченный тем, чтобы не отстать от его нужд, запросов, должен был откликнуться на рожденные войной интересы и тревоги не по годам повзрослевших ребят, должен был почувствовать возможность и необходимость большого разговора с ними.
Прежняя “Почта” была написана о путешествии письма, о способах осуществления мировой связи. “Почта военная” – поэма о людях, о тех, кто пишет и получает письма, о тех, кто их доставляет. Прошло время, когда для Маршака самым важным было ввести ребенка в мир окружающих его вещей и дать первое представление о благородстве, важности, увлекательности труда. Достигший зрелости поэт показывает ребенку другого времени, как красив и значителен мир окружающих его людей.
Почтальоны “Почты” – только почтальоны. В “Почте военной” они прежде всего советские люди, патриоты, бойцы:
Отдает письмо герою
Письмоносец – сам герой.
Не отстает от молодежи состарившийся ленинградский почтальон – защитник города:
И медаль с Адмиралтейством
На его блестит груди.
Читая “Почту”, малыш мог думать и фантазировать о дальних странах, о путешествии Житкова, о почтовом ящике – о многом, только не о том, какие вести несет запечатанное письмо. Маршак пробуждал у читателя эмоциональное отношение к словам “почта”, “почтальон”, “почтовый ящик”, но еще не к слову “письмо”.
В “Почте военной” содержание письма – важная внутренняя тема многопланового рассказа. Письма в дни войны приобрели огромное значение для каждой семьи в тылу и для каждого бойца на фронте. И потому органичен замысел: дать читателю образ воюющего народа, сделав сюжетом рассказа письмо, а героем его – почтальона.
Сын письмо писал отцу
И поставил точку.
Дочка тоже к письмецу
Приписала строчку.
А там, на фронте:
Жарко нынче, точно в бане,
Некогда читать,
Да с таким письмом в кармане
Легче воевать!
Малыш, прочитав эти строки, чувствовал, что его письмо поможет отцу воевать, он как бы принимал участие в сражении, и сердце его наполнялось гордостью, – он не просто написал письмо, а еще и выполнил патриотический долг. Это очень нужное ребенку чувство, потому что советские дети почти с первым проблеском сознания начинали ощущать, что все взрослые вокруг них служат общему делу. В годы войны содержание этого дела было особенно ясно ребенку: защита Родины.
И он стремился приобщиться к делу взрослых, принять в нем участие.
“Мы думаем, что детский рассудок слаб, что детский ум непроницателен; о нет, напротив, он только неопытен, но, поверьте, очень остер и проницателен”, – писал Чернышевский. “Да, нужно только умеючи приняться за дело, – говорит он дальше, – и с детьми можно говорить и об истории, и о нравственных науках, и о литературе, так что они будут не только узнавать мертвые факты, но и понимать смысл, связь их. Детям очень многое можно объяснить очень легко, лишь бы только объясняющий сам понимал ясно предмет, о котором взялся говорить с детьми, и умел говорить человеческим языком”.
Зрелость поэта выразилась в том, что он раскрыл шести- или семилетним тему, которую еще не так давно считали бы едва доступной и для двенадцатилетнего.
О связи тыла с фронтом, о народности войны рассказывает Маршак ребенку в поэме “Почта военная”.
Она написана совсем иначе, чем первая “Почта”. Не намеки, не отдельные детали, по которым читатель должен воссоздать целое, а развернутые картины тылового и фронтового быта.
Не короткий стремительный рассказ, а широко льющаяся лирико-героическая повесть.
Вот здесь во флигеле он жил,
Где тополь под окном.
Здесь во дворе он и служил –
На складе нефтяном.
Здесь на крыльце с детьми, с женой,
Усевшись на ступень,
Встречал он день свой выходной,
Последний мирный день, –
-рассказывает Маршак о бойце, приславшем письмо с фронта во флигель. Это не механическое смыкание, не подмена детских стихов взрослыми. В структуре поэмы Маршака есть особенности, характерные и важные именно для детских стихов. Очень отчетливо членение большой поэмы: каждый из восьми эпизодов – как бы отдельное стихотворение, со своим драматическим сюжетом, своей настроенностью, своим ритмическим движением. Образы внутри каждого эпизода конкретны, близки детям – их эмоциональность сочетается с живописностью. Есть элемент сказочности в перекличке между собой запечатанных вестей. Очень прост, ясен синтаксис и словарь – семилетний не найдет незнакомых слов, кроме, может быть, названий городов.
Ни одна поэтическая фраза не будет темна для него.
Но разве какой-либо из этих признаков противопоказан просто поэзии?
Конечно, нет. “Детскость” стихов в том, что эта доступность образов, языка, конструкции соблюдена с последовательностью и строгостью, необязательной для “взрослой” поэзии.
Из простых элементов поэт создал сложное произведение без ущерба для его доступности. Сложность рассказа – в идейной насыщенности, богатстве, разнообразии содержания и эмоций.
“Почта военная” – баллада о людях, сражающихся за родину, – одно из произведений, подтверждающих правильность мнения Белинского, Чернышевского, Горького о доступности детям почти всякой темы, если художник нашел подходящие выразительные средства.
“Воспитание поколений. О советской литературе для детей” –
М.: Детская литература, 1969. 4-е издание. С. 71-125.
***
Подробности:
http://lib.ru/POEZIQ/MARSHAK/detskaya.txt
http://bibliogid.ru/articles/2185
http://s-marshak.ru/articles/ivich.
htm
http://marshak.ouc.ru/pochta-voennaya.html
http://s-marshak.ru/works/prose/prose21.htm
Иллюстрации
Иллюстрации М. Цехановского. http://www.auction-imperia.ru/i/booklot/1235152615.jpg
http://www.teremok.in/images/Pochta1.jpg
http://bayun.ru/covers/2116.jpg
http://s-marshak.ru/books/p/p20/p20_03.jpg
Публикация подготовлена обозревателем «НП» С.Гаврюшиной
Etsy больше не поддерживает старые версии вашего веб-браузера, чтобы обеспечить безопасность пользовательских данных. Пожалуйста, обновите до последней версии.
Воспользуйтесь всеми преимуществами нашего сайта, включив JavaScript.
(
595 релевантных результатов,
с рекламой
Продавцы, желающие расширить свой бизнес и привлечь больше заинтересованных покупателей, могут использовать рекламную платформу Etsy для продвижения своих товаров.
Большинство из нас, выросших в Советском Союзе, помнят рифмованную драматическую сказку Самуила Маршака Кошкин дом — Кошкин дом.
Состоятельная ангорская кошка строит себе новый дом. На пороге ее дома появляются два обездоленных котенка, умоляющие ее разделить с ними дом: говорят, мы твои племянники. Мы бедные сироты. Ты не впустишь нас и не накормишь? Богатая ангорская кошка приказывает своему слуге прогнать их, что запускает действие драмы, в которой ангорская кошка в конечном итоге получает наказание за отказ в помощи нуждающимся котятам, а котята-сироты оказываются в состоянии дать ей приют. .
Стихи Маршака вертелись у меня на языке, пока я читал Дочь Штетла: Воспоминания Доба-Меры Медведевой (Academic Studies Press, 2019), как будто Доба-Мера и ее братья были первыми сиротами, прототипы драматической истории Маршака — за исключением того, что история их жизни не оставляла места для счастливого конца.
Доба-Мера Гуревич родился в 1892 году в местечке Хотимск на восточной окраине Беларуси и черты оседлости — той части Российской империи, где евреям было позволено жить. Ее мать умерла в 1903, когда Доба-Мера было одиннадцать, и умирая, она оставила Доба-Мера такое прощальное послание: «С того момента, как я закрою глаза, весь мир отвергнет тебя.
Потому что любят только счастливых детей».
Так и произошло: Доба-Мера была вынуждена бросить школу, чтобы заботиться о своих братьях; Отец Доба-Меры, учитель, женился во второй раз, и, поскольку у его новой жены не было средств на воспитание детей от предыдущего брака, Доба-Мера и два ее младших брата переходили из дома родственника в дом родственника, работая и страдая. путь через их детство. Несколько лет спустя ее младший брат, от рождения слабого здоровья, заболел и умер.
Хотимск в 2013 году, фото Дмитрия Ивченко из Фотоэнциклопедии БеларусьДоба-Мера описывает случай, когда, отсидевшись с дедушкой на Великих праздниках, она и ее братья были отправлены на наемной повозке в дом их дяди:
Дядя сам вышел и с приторным видом спросил: «Кто эти дети, которых ты мне привел?» «Это сироты твоей младшей сестры Рохл»… «Так зачем же ты привел их ко мне? — спросил дядя. — Вы, Вениаминович, — сказал кучер, — снимите их с телеги, обогрейте и накормите — они голодны и мокры, — тогда задавайте свои вопросы.
Смотри, бедняжки замёрзли»… А дядя стал у двери и погладил свою бороду и сказал, обращаясь к водителю по имени: «Мне некуда их положить, а у них тут есть тетка, сестра их отца. Они живут недалеко; отвези их туда».
В конце концов, семья Доба-Меры собрала деньги, чтобы отдать ее в ученики к портному, и, научившись постоять за себя в среде, где доминируют мужчины, она приобрела ремесло. Она стала свидетельницей погрома, и ей посчастливилось остаться невредимой физически. Она вышла замуж за дальнего родственника, родители которого ненавидели ее и очень осложняли ее семейную жизнь. Она описывает годы страха, нищеты и страданий во время Первой мировой войны. После октября 1917 года она и ее муж в конце концов смогли покинуть местечко и поселиться в Ленинграде, немного поправив свое состояние, но затем пришла Вторая мировая война и сопутствующие ей ужасы.
Я не преувеличиваю, если скажу, что это была безжалостно грустная книга до самой последней страницы. На самом деле, самый ужасный случай описан в сноске на этой странице: в этой сноске Михаил Бейзер, внук Доба-Меры и сила, стоящая за публикацией этой книги, рассказывает историю, рассказанную жителем города Клинцы (не далеко от Хотимска), которые были вынуждены хоронить погибших после расстрела нацистами еврейских жителей.
Я не буду рассказывать эту историю здесь — это больно. Должен признаться, сначала я был глубоко зол на Бейзера за то, что он оставил мне эту историю на последней странице книги Доба-Меры, и только со временем я понял, насколько уместно было закончить книгу этой История Холокоста. Хотя Доба-Мера и ее дети смогли избежать этого, именно Холокост и потеря стольких жизней и стольких знаний вызвали необходимость если не написания, то публикации ее книги. Хотя до сих пор больно вспоминать эту историю.
Доба-Мера начала писать мемуары в 1930-е годы, живя в Ленинграде и желая рассказать детям что-то о своем прошлом. Бросив школу в возрасте одиннадцати лет, она явно очень гордилась своими способностями ученицы и глубоко сожалела о том, что жизнь не позволила ей больше использовать эти навыки. Она писала по-русски и обращалась к своим русскоязычным детям и внукам, объясняя еврейские обычаи и образ жизни. Мемуары дошли до нас на английском языке в глубоко нюансированном переводе Алисы Нахимовской, которая в своем сопроводительном примечании восхищается Доба-Мэрой, приписывая ей принадлежность к «исчезающе малой группе мемуаристов, которые не являются ни элитарными, ни высокограмотными, но чьи наблюдения от земля бросала яркий свет на затерянный мир».
Нахимовский помогает осветить этот мир, привнося в английский язык особую идиому Доба-Мэра, русский, пронизанный понятиями и особой интонацией, взятой из идиша — родного языка мемуариста.
Мне эти мемуары кажутся ценными еще и потому, что Доба-Мера не только фиксирует свой личный опыт, но и постоянно связывает его с более крупными социальными структурами, которые управляли ее жизнью. Вот, например, как она рассказывает о жизни на краю черты оседлости (ее город, видимо, находился как раз на границе нынешней Беларуси и России):
В один из летних дней после работы я пошла с подругами гулять. по улице Барабановка. Улица была на другом берегу реки, где все ходили гулять. Евреям разрешалось ходить, но не жить там. Там жил помещик по имени Роберт. Он терпеть не мог евреев, но так как наше село было в Могилевской губернии, и евреям разрешалось там жить, то он добился от правительства сделать его улицу частью Орловской губернии, где евреям жить было запрещено. И он добился того, чтобы всех евреев выслали оттуда.
Так что по субботам и праздникам все гуляли там. Улица была красивая, много зелени, и всем нравилось по ней гулять.
Этот момент 1907 года, наверное, один из самых счастливых в жизни Доба-Меры. Далее она описывает свои встречи с различными группами социалистов-революционеров в этот период своей жизни. Сама она не была революционеркой — ей приходилось обеспечивать своих братьев, — но она вспоминает, как ходила на подпольные сборища, и дает нам представление о подпольной деятельности в ее районе.
Другим особым удовольствием от чтения этих мемуаров является то, как откровенно Доба-Мера описывает свои эмоции, в том числе те моменты, когда они становились уродливыми. Она не уклоняется от описания своих чувств сожаления, печали, ревности. В один особенно разрушительный момент она бросает работу на несколько месяцев, чтобы поехать со своим больным отцом в Киев, в смутной надежде, что тамошние врачи могут его спасти.
Она получает рекомендательные письма к дальним членам семьи и с трепетом подходит к ним по приезду, встречая в их быту такую роскошь и богатство, которых она не видала в черте оседлости.
Меня охватила злость и одновременно зависть, потому что [сын родственника] был студентом и ничего не мог получить, кроме троек, и ему давали все он мог бы нуждаться, а я так хорошо учился, но должен был стать портным и жить в жалкой нужде и, что еще хуже, оказаться в большом неизвестном городе, где евреям не разрешалось жить с больным отцом. , без денег, каждую минуту думая, доберусь ли я до дома живым. На каждом шагу я проклинала день своего рождения и пришла к выводу, что иметь детей должны только богатые люди, потому что бедным достаются от них только страдания и дети тоже страдают.
Горечь голоса Доба-Меры показалась мне глубоко знакомой, и в конце концов я понял, что он возвращает интонации речи моей бабушки.
Моя бабушка Раиса (Реся) родилась в Тихоничах, другом белорусском местечке, примерно в 130 верстах от Хотимска, в 1912 или 1913 году, примерно в то же время, что и первый ребенок Доба-Меры. Как и Доба-Мера, Раиса получила свое первое образование в мужском хедере (начальная школа, где мальчики учились читать на иврите и изучали Тору), хотя, будучи на поколение моложе и имея мать, которая помогала ей, она смогла продолжить свое образование в Ленинград. Тем не менее жизнь для Раисы была чередой испытаний и наказаний за грехи, которых она не совершала, и хотя она считала, что своим трудом и самопожертвованием улучшает свою судьбу, она отказывалась говорить о таких вещах, как «любовь» и «счастье». ” Когда я пытался расспросить ее об этих вещах, самое большее, что она мне говорила, было 9.0114 поживешь-увидиш, , что примерно переводится как «просто подожди и увидишь, какая жизнь на самом деле».
В детстве в 1980-х годах меня возмущало такое отношение, и я был счастлив, что у меня есть шанс избежать «своей участи», переехав в Соединенные Штаты.
Смотри, бедняжки замёрзли»… А дядя стал у двери и погладил свою бороду и сказал, обращаясь к водителю по имени: «Мне некуда их положить, а у них тут есть тетка, сестра их отца. Они живут недалеко; отвези их туда».
Пустующие дома, в которых жили евреи, были заколочены, и никто их не покупал, потому что русские были уверены, что они все равно все получат.