Рассказ Пришвина Этажи леса учит уважать правила, по которым живет природа. В лесу, как и в высотных домах, тоже есть этажи. И каждый их них заселен обитателями – зверушками и птицами. Кто-то селится на земле, кто-то на кустах и в дуплах, а некоторые птицы на макушках деревьев. Вот только люди могут переселиться на другой этаж, а лесные жильцы нет. Однажды рассказчик повалил трухлявую березку, не зная, что на ней свила гнездо птичка гаечка. Дерево рассыпалось, и птенчики очутились на земле. В это время вернулись родители и начали с криками носиться над деревьями. Птенцы громко пищали, но родители их просто не воспринимали. Тогда рассказчик сообразил, что нужно водрузить гнездо на привычный гаечкам этаж. И правильно сделал: взрослые сразу заметили гнездо с детками.
У птиц и зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях, в самом низу; разные птички, вроде соловья, вьют свои гнездышки прямо на земле; дрозды – повыше, на кустарниках; дупляные птицы – дятлы, синички, совы, – еще повыше, на разной высоте по стволу дерева, и на самом верху селятся хищники: ястреба и орлы.
Мне пришлось однажды наблюдать в лесу, что у них, зверушек и птиц, с этажами не как у нас в небоскребах: у нас всегда можно с кем-нибудь перемениться этажами, у них каждая порода живет непременно в своем этаже.
Однажды на охоте мы пришли к полянке с погибшими березами. Это часто бывает, что березы дорастут до какого-то возраста и засохнут. Другое дерево, засохнув, роняет на землю кору, и оттого непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает. У березы же кора не падает, эта смолистая белая снаружи кора – береста – бывает непроницаемым футляром для дерева, и умершее дерево долго стоит, как живое. Даже когда и сгниет дерево и древесина превратится в труху, отяжеленную влагой, с виду белая береза стоит, как живая. Но стоит, однако, хорошенько толкнуть такое дерево, как вдруг оно разломится все на тяжелые куски и упадет. Валить такие деревья – занятие очень веселое, но и опасное: куском дерева, если не увернешься, можно здорово хватить себя по голове. Но все-таки мы, охотники, не очень боимся, и когда попадаем к таким березам, то друг перед другом начинаем их рушить.
Так пришли мы к полянке с такими березами и обрушили довольно высокую березу. Падая, в воздухе она разломилась на несколько кусков, и в одном из них было дупло с гнездом гаечки. Маленькие птенчики при падении дерева не пострадали, только вместе со своим гнездышком вывалились из дупла. Голые птенцы, покрытые перышками, раскрывали широкие красные рты и, принимая нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. Мы раскопали землю, нашли червяков, дали им перекусить. Они ели, глотали и опять пищали.
Очень скоро прилетели родители: гаечки-синички, с белыми пухлыми щечками и с червячками во ртах, сели на рядом стоящих деревьях.
– Здравствуйте, дорогие, – сказали мы им, – вышло несчастье; мы этого не хотели.
Гаечки ничего не могли нам ответить, но, самое главное, не могли понять, что такое случилось, куда делось дерево, куда исчезли их дети.
Нас они нисколько не боялись, порхали с ветки на ветку в большой тревоге.
– Да вот же они! – показывали мы им на гнездо на земле.
– Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас.
Гаечки ничего не слушали, суетились, беспокоились и не хотели спускаться вниз и выйти за пределы своего этажа.
– А может быть, – сказали мы друг другу, – они нас боятся? Давай спрячемся.
И спрятались.
Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но вниз не спускались.
Мы догадались тогда, что у птичек не как у нас в небоскребах, они не могут перемениться этажами: им теперь просто кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.
– Ой-ой-ой, – сказал мой спутник, – ну какие же дурачки! Жалко и смешно: такие славные, и с крылышками, а понять ничего не хотят.
Тогда мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, сломили верх соседней березы и поставили на него наш кусок с гнездом как раз на такую высоту, на какой находился разрушенный этаж.
Нам недолго пришлось ждать в засаде через несколько минут счастливые родители встретили своих птенчиков.
О рассказе
И хотя сам Михаил Михайлович Пришвин относился к себе достаточно строго и совсем скромно определял свою роль в русской литературе, сегодня можно с уверенностью сказать, что его вклад в детскую и юношескую прозу огромен.
Этот замечательный писатель работал с очень серьёзной тематикой – природа, человек в окружении природы, животный мир, взаимодействие человека с животными.
Пришвин был не только писателем, но и учёным с пытливой натурой и зорким глазом, умеющим подмечать детали, чтобы потом мастерски перенести их в свой очередной милый и добрый рассказ. Его истории обычно не большие по формату, просто изложенные, но в них можно не только «полюбоваться» разнообразным природным миром, но и почерпнуть интересную и полезную информацию. Наверное, поэтому творчество Михаила Пришвина до сих пор популярно и обязательно к изучению в младших школьных классах. Хотя стоит отметить, что и взрослому почитать пришвиновские рассказы будет очень полезно.
Читая рассказы Пришвина, кажется, будто писатель взял тебя за руку и увлекает за собой по узким лесным тропкам. В рассказе «Этажи леса» писатель предлагает познакомиться с лесными птицами.
Начинается эта небольшая история с образного сравнения – автор сравнивает лес со всеми своими жителями с небоскрёбом, то есть высоким домом. Здесь каждое животное обретается на своём этаже. Но если человек запросто может приехать или подняться на другой этаж, то животные и птицы сделать так не могут.
Понятно, что мышки не будут жить на деревьях, а волки не залезут в ужиные норы. Однако удивительное дело, даже птицы распределяются в лесу по своим этажам: соловьи вьют свои гнёзда прямо на земле, на кустарниках обосновались дрозды, дятлы поднялись ещё выше, облюбовав дупла, ещё дальше по стволу забрались совы, синички, а на самой верхотуре уютно чувствуют себя орлы и ястребы, хищные птицы.
После такой подробной вводной части писатель знакомит нас с героями – это сам автор с друзьями-охотниками. Однажды на полянке герои приметили старую берёзу. Засохший ствол упал, разломившись на несколько частей, опрокинув при этом гнездо с птенцами-гаечками. Большое чудо, что птенцы-крохи, ещё не оперившееся, не пострадали.
Оказавшись на земле, птички широко раскрывали рты и жалобно пищали, пока охотники не раскопали для них червяков.
Тут прилетели взрослые птицы – «родители». Тревожно летали они над головами, не понимая, куда делось дерево, а главное, их детишки. Охотники пытались подозвать птиц, но те не видели своих птенцов, так как они находились на земле, то есть не на привычном лесном «этаже».
Хорошо, что охотники догадались в чём причина и водрузили гнездо на высоту дупла, из которого выпали птенцы. Тогда-то и увидели синички своих птенчиков и радостно подлетели к найдёнышам.
Кроме полезной и интересной информации про «этажность» среди птиц в лесу, Пришвин доносит до своего читателя и другую мысль — всё в природе устроено стройно и умно, всё расставлено по своим местам. И человек, если он хочет помочь, должен учитывать это.
Также это рассказ о добре, с которым люди должны относиться к окружающей природе. Ведь охотники не прошли мимо птенцов, а накормили их и вернули родителям.
А ещё здесь можно услышать и предостережение – автор подробно описывает, как незаметно умирает берёза и как обманчиво она может казаться здоровой. Но только тронь такое сухое дерево, как вмиг берёза разломиться на тяжёлые куски. В лес нужно приходить не только с добрым сердцем, но и быть предельно внимательным.
Читайте рассказ «Этажи леса» вместе с детьми онлайн на нашем сайте бесплатно и без регистрации. Приятного Вам чтения!
*****
У птиц и зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях, в самом низу; разные птички вроде соловья вьют свои гнездышки прямо на земле; дрозды — еще повыше, на кустарниках; дупляные птицы — дятел, синички, совы — еще повыше; на разной высоте по стволу дерева и на самом верху селятся хищники: ястреба и орлы.
Мне пришлось однажды наблюдать в лесу, что у них, зверушек и птиц, с этажами не как у нас в небоскребах: у нас всегда можно с кем-нибудь перемениться, у них каждая порода живет непременно в своем этаже.
Однажды на охоте мы пришли к полянке с погибшими березами. Это часто бывает, что березы дорастут до какого-то возраста и засохнут.
Другое дерево, засохнув, роняет на землю кору, и оттого непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает; у березы же кора не падает; эта смолистая, белая снаружи кора — береста — бывает непроницаемым футляром для дерева, и умершее дерево долго стоит, как живое.
Даже когда и сгниет дерево и древесина превратится в труху, отяжеленную влагой, с виду белая береза стоит, как живая. Но стоит, однако, хорошенько толкнуть такое дерево, как вдруг оно разломится все на тяжелые куски и падает. Валить такие деревья — занятие очень веселое, но и опасное: куском дерева, если не увернешься, может здорово хватить тебя по голове. Но все-таки мы, охотники, не очень боимся и когда попадаем к таким березам, то друг перед другом начинаем их рушить.
Так пришли мы к полянке с такими березами и обрушили довольно высокую березу. Падая, в воздухе она разломилась на несколько кусков, и в одном из них было дупло с гнездом гаечки.
Очень скоро прилетели родители, гаечки-синички, с белыми пухлыми щечками и с червячками во ртах сели на рядом стоящих деревьях.
— Здравствуйте, дорогие, — сказали мы им, — вышло несчастье: мы этого не хотели.
Гаечки ничего не могли нам ответить, но, самое главное, не могли понять, что такое случилось, куда делось дерево, куда исчезли их дети.
Нас они нисколько не боялись, порхали с ветки на ветку в большой тревоге.
— Да вот же они! — показывали мы им гнездо на земле. — Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас!
Гаечки ничего не слушали, суетились, беспокоились и не хотели спуститься вниз и выйти за пределы своего этажа.
— А может быть, — сказали мы друг другу, — они нас боятся. Давай спрячемся! — И спрятались.
Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но вниз не спускались.
Мы догадались тогда, что у птичек не как у нас в небоскребах, они не могут перемениться этажами: им теперь просто кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.
— Ой-ой-ой, — сказал мой спутник, — ну какие же вы дурачки!..
Жалко стало и смешно: такие славные и с крылышками, а понять ничего не хотят.
Тогда мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, сломили верх соседней березы и поставили на него наш кусок с гнездом как раз на такую высоту, на какой находился разрушенный этаж. Нам недолго пришлось ждать в засаде: через несколько минут счастливые родители встретили своих птенчиков.
|
Этажи леса У птиц и зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях – в самом низу; разные птички, вроде соловья, вьют свои гнездышки прямо на земле; дрозды – еще повыше, на кустарниках; дупляные птицы – дятел, синички, совы – еще повыше; на равной высоте по стволу дерева и на самом верху селятся хищники: ястреба и орлы. Мне пришлось однажды наблюдать в лесу, что у них, зверушек и птиц, с этажами не как у нас в небоскребах: у нас всегда можно с кем-нибудь перемениться, у них каждая порода живет непременно в своем этаже. Однажды на охоте мы пришли к полянке с погибшими березами. Это часто бывает, что березы дорастут до какого-то возраста и засохнут. Другое дерево, засохнув, роняет на землю кору, и оттого непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает, у березы же кора не падает; эта смолистая, белая снаружи кора – береста – бывает непроницаемым футляром для дерева, и умершее дерево долго стоит, как живое. Даже когда и сгниет дерево и древесина превратится в труху, отяжеленную влагой, с виду белая береза стоит, как живая. Но стоит, однако, хорошенько толкнуть такое дерево, как вдруг оно разломится все на тяжелые куски и падает. Валить такие деревья – занятие очень веселое, но и опасное: куском дерева, если не увернешься, может здорово хватить тебя по голове. Так пришли мы к полянке с такими березами и обрушили довольно высокую березу. Падая, в воздухе она разломилась на несколько кусков, и в одном из них было дупло с гнездом гаечки. Маленькие птенчики при падении дерева не пострадали, только вместе со своим гнездышком вывалились из дупла. Голые птенцы, покрытые перышками, раскрывали широкие красные рты и, принимая нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. Мы раскопали землю, нашли червячков, дали им перекусить, они ели, глотали и опять пищали. Очень скоро прилетели родители, гаечки-синички, с белыми пухлыми щечками и с червячками во ртах, сели на рядом стоящих деревьях. – Здравствуйте, дорогие, – сказали мы им, – вышло несчастье: мы этого не хотели. Гаечки ничего не могли нам ответить, но, самое главное, не могли понять, что такое случилось, куда делось дерево, куда исчезли их дети. Нас они нисколько не боялись, порхали с ветки на ветку в большой тревоге. – Да вот же они! – показывали мы им гнездо на земле. – Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас! Гаечки ничего не слушали, суетились, беспокоились и не хотели спуститься вниз и выйти за пределы своего этажа. – А может быть, – сказали мы друг другу, – они нас боятся. Давай спрячемся! И спрятались. Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но вниз не спускались. Мы догадались тогда, что у птичек не как у нас в небоскребах, они не могут перемениться этажами: им теперь просто кажется, что весь этаж с их птенцами исчез. – Ой-ой-ой, – сказал мой спутник, – ну какие же вы дурачки!.. Жалко стало и смешно: такие славные и с крылышками, а понять ничего не хотят. Тогда мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, сломили верх соседней березы и поставили на него наш кусок с гнездом как раз на такую высоту, на какой находился разрушенный этаж. Журка Раз было у нас – поймали мы молодого журавля и дали ему лягушку. Он ее проглотил. Дали другую – проглотил. Третью, четвертую, пятую, а больше тогда лягушек у нас под рукой не было. – Умница! – сказала моя жена и спросила меня: – А сколько он может съесть их? Десять может? – Десять, – говорю, – может. – А ежели двадцать? – Двадцать, – говорю, – едва ли… Подрезали мы этому журавлю крылья, и стал он за женой всюду ходить. Она корову доить – и Журка с ней, она в огород – и Журке там надо, и тоже на полевые колхозные работы ходит с ней, и за водой. Привыкла к нему жена, как к своему собственному ребенку, и без него ей уж скучно, без него никуда. Но только ежели случится – нет его, крикнет только одно: “Фру-фру!”, и он к ней бежит. Такой умница! Так живет у нас журавль, а подрезанные крылья его все растут и растут. Раз пошла жена за водой вниз, к болоту, и Журка за ней. Лягушонок небольшой сидел у колодца и прыг от Журки в болото. Журка за ним, а вода глубокая, и с берега до лягушонка не дотянешься. Мах-мах крыльями Журка и вдруг полетел. Жена ахнула – и за ним. Мах-мах руками, а подняться не может. И в слезы, и к нам: “Ах, ах, горе какое! Ах, ах!” Мы все прибежали к колодцу. Видим – Журка далеко, на середине нашего болота сидит. – Фру-фру! – кричу я. И все ребята за мной тоже кричат: – Фру-фру! И такой умница! Как только услыхал он это наше “фру-фру”, сейчас мах-мах крыльями и прилетел. Тут уж жена себя не помнит от радости, велит ребятам бежать скорее за лягушками. В этот год лягушек было множество, ребята скоро набрали два картуза. Принесли ребята лягушек, стали давать и считать. Дали пять – проглотил, дали десять – проглотил, двадцать и тридцать, – да так вот и проглотил за один раз сорок три лягушки. |
Михаил Михайлович Пришвин
Этажи леса
У птиц и зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях, в самом низу; разные птички, вроде соловья, вьют свои гнездышки прямо на земле; дрозды – повыше, на кустарниках; дупляные птицы – дятлы, синички, совы, – еще повыше, на разной высоте по стволу дерева, и на самом верху селятся хищники: ястреба и орлы.
Мне пришлось однажды наблюдать в лесу, что у них, зверушек и птиц, с этажами не как у нас в небоскребах: у нас всегда можно с кем-нибудь перемениться этажами, у них каждая порода живет непременно в своем этаже.
Однажды на охоте мы пришли к полянке с погибшими березами. Это часто бывает, что березы дорастут до какого-то возраста и засохнут. Другое дерево, засохнув, роняет на землю кору, и оттого непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает. У березы же кора не падает, эта смолистая белая снаружи кора – береста – бывает непроницаемым футляром для дерева, и умершее дерево долго стоит, как живое. Даже когда и сгниет дерево и древесина превратится в труху, отяжеленную влагой, с виду белая береза стоит, как живая. Но стоит, однако, хорошенько толкнуть такое дерево, как вдруг оно разломится все на тяжелые куски и упадет. Валить такие деревья – занятие очень веселое, но и опасное: куском дерева, если не увернешься, можно здорово хватить себя по голове. Но все-таки мы, охотники, не очень боимся, и когда попадаем к таким березам, то друг перед другом начинаем их рушить.
Так пришли мы к полянке с такими березами и обрушили довольно высокую березу. Падая, в воздухе она разломилась на несколько кусков, и в одном из них было дупло с гнездом гаечки. Маленькие птенчики при падении дерева не пострадали, только вместе со своим гнездышком вывалились из дупла. Голые птенцы, покрытые перышками, раскрывали широкие красные рты и, принимая нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. Мы раскопали землю, нашли червяков, дали им перекусить. Они ели, глотали и опять пищали.
Очень скоро прилетели родители: гаечки-синички, с белыми пухлыми щечками и с червячками во ртах, сели на рядом стоящих деревьях.
– Здравствуйте, дорогие, – сказали мы им, – вышло несчастье; мы этого не хотели.
Гаечки ничего не могли нам ответить, но, самое главное, не могли понять, что такое случилось, куда делось дерево, куда исчезли их дети.
Нас они нисколько не боялись, порхали с ветки на ветку в большой тревоге.
– Да вот же они! – показывали мы им на гнездо на земле.
– Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас.
Гаечки ничего не слушали, суетились, беспокоились и не хотели спускаться вниз и выйти за пределы своего этажа.
– А может быть, – сказали мы друг другу, – они нас боятся? Давай спрячемся.
И спрятались.
Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но вниз не спускались.
Мы догадались тогда, что у птичек не как у нас в небоскребах, они не могут перемениться этажами: им теперь просто кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.
– Ой-ой-ой, – сказал мой спутник, – ну какие же дурачки! Жалко и смешно: такие славные, и с крылышками, а понять ничего не хотят.
Тогда мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, сломили верх соседней березы и поставили на него наш кусок с гнездом как раз на такую высоту, на какой находился разрушенный этаж.
Нам недолго пришлось ждать в засаде через несколько минут счастливые родители встретили своих птенчиков.
Читайте краткое содержание других рассказов Михаила Пришвина:
“Курица на столбах”Главные герои рассказа “Этажи леса” и их характеристика
Рассказчик, охотник и следопыт, натуралист, любитель природы.Чему учит рассказ “Этажи леса”
Рассказ учит любить природу и всех живых существ на свете.
Учит наблюдательности, внимательности. Учит заботиться о чужих детях и помогать потерявшимся.
Отзыв на рассказ “Этажи леса”
Мне понравился этот рассказ, который объяснил мне еще одну тайну русского леса. Теперь я знаю, что бесполезно искать гнездо соловья на макушке дерева, а ястреб никогда не поселиться под корнями.
Пословицы к рассказу “Этажи леса”
Мой дом – моя крепость.
Лучше дома своего нет свете ничего.
Всякая птица свое гнездо любит.
У кого детки, у того и заботы.
Нет такого дерева, на котором бы птица не сидела.
Читать краткое содержание, краткий пересказ рассказа “Этажи леса”
Птицы и звери живут в лесу этажами. Под корнями живут мыши, на земле строят гнезда соловьи, на кустарниках дрозды, совы, дятлы и прочие дупляные птицы живут на разной высоте дерева, а на самых макушках селятся хищники – ястребы и коршуны.
И этажи леса совсем не то, что этажи в небоскребах. Животные не могут поменять свой этаж, они всю жизнь проводят на одном этаже.
Убедиться в этом автору помог один случай.
Он с приятелем вышел на поляну, сплошь уставленную сухими березами. Береста крепко держала уже трухлявые стволы и деревья не падали. Но стоило их толкнуть посильнее, как береза валилась и раскалывалась на сотни кусков.
Автор толкнул такую березу и она упала, а в ней оказалось гнездо гаечки с птенчиками. Птенцы не пострадали и теперь на земле отчаянно разевали рты, прося червячков.
Автор накопал червей и накормил птенцов, но тут вернулись их родители.
Как очумелые они стали носиться вдоль деревьев, не понимая куда девалось их дерево и их гнездо.
Птенцы звали родителей с земли, но те в упор их не видели. Им казалось, что каким-то чудом исчез весь этаж, на котором они жили.
Тогда автор обломал верхушку у другой березы и поставил сверху кусок березы с гнездом и птенчиками. И очень скоро счастливые родители нашли своих птенцов.
Загрузка.
Пожалуйста, подождите…
Просмотров: 26262
Развивай свой мозг. Как перенастроить…
Джо Диспенза
Современная нейробиология опровергает устоявшееся мнение о том, что мозг фиксирован и…
Просмотров: 18590
Как дать ребенку всё без денег и связей
Дмитрий Карпачёв
С первых лет жизни ребенка родители закладывают фундамент его счастливого будущего. Но…
Просмотров: 4893
Харизма. Искусство успешного общения.…
Аллан Пиз
Повышение заработной платы, продвижение по карьерной лестнице, признание от коллег…
Просмотров: 1718
Достаток: управляй деньгами, чтобы они…
Радислав Гандапас
Вся наша жизнь – это матрица сбалансированных показателей, где каждому следует найти свой…
Просмотров: 1450
Клуб любительниц грязных книг
Лизи Харрисон
Жизнь Эм Джей прекрасна: она редактор модного журнала, ее жених красавец доктор.
Но глаза…
Просмотров: 1338
Неидеальная Чарли Тэйр
Марина Ефиминюк
У дочери королевского посла идеальным должно быть все: произношение, увлечения, репутация…
Просмотров: 1269
Вероятно, Алекс
Дженн Беннет
Бейли месяцами переписывалась онлайн с Алексом. Боясь разрушить созданный в голове образ,…
Просмотров: 1213
Нарушитель спокойствия
Ричард Йейтс
Впервые на русском – зрелый роман автора прославленной «Дороги перемен» – книги, которая…
Просмотров: 1163
Дыхание. Новые факты об утраченном…
Джеймс Нестор
Эта книга об искусстве дыхания, основанном на современных научных исследованиях и древних…
Просмотров: 1144
Возвращая Белиала
Евгений Прядеев
В Москве очень много тайн, и часто привычное нам оказывается чем-то совсем другим и…
Просмотров: 933
Королева смеха
Стефан Кларк
«Секс Пистолс» в своем давнем хите дерзко объявили, что «королева не человек».
И в это…
Просмотров: 753
Клуб
Такис Вюргер
Единственное правило этого Клуба – никаких правил. Но он еще не знает об этом. Его новое…
Просмотров: 697
Дар демона
Рианна Авалонская
Семья Арона Тонгила погибла по вине некроманта. Арон отомстил… а затем заключил сделку с…
Просмотров: 619
Любовь и удача
Дженна Эванс Уэлч
Шестнадцатилетняя Эдди изо всех сил пытается забыть об ужасной ошибке, которую совершила,…
Просмотров: 603
Попаданка по секрету. Невеста для…
Марго Генер
Переместиться в магический мир и оказаться в теле девушки-мага, которая буквально…
Просмотров: 599
Последняя комета
Матс Страндберг
Сейчас им 17, и так будет всегда.
Тильда, Симон, Люсинда.
Каждый из них летит навстречу…
Просмотров: 593
Евреи Ислама
Бернард Льюис
Книга Бернарда Льюиса (1916–2018) «Евреи ислама» полемизирует с двумя противоположными…
Просмотров: 587
Код 51. Новая эра
Грегори Кравински
США. Октябрь 1971 года. К молодому и популярному телеведущему из Техаса по имени Алекс…
Просмотров: 575
Сохраняя энергию стартапа. Как…
Лиза Роза
Большинство компаний, определившись со своими преимуществами, зацикливаются на их…
Просмотров: 568
Сезон
Стивен Дайер
Меган Макнайт – звезда футбола с олимпийскими амбициями, единственное чего ей не хватает…
Просмотров: 475
Тени черного волка
Данил Корецкий
В средневековый австрийский замок тайно прибывают лазутчики императора Курт и Клара,…
Просмотров: 474
Смерти вопреки: Чужой среди своих.
Свой…
Виктор Тюрин
Жизнь этого человека так бы и закончилась в двадцать первом веке, но что-то пошло не так,…
Просмотров: 466
По лезвию ножа
Владимир Сухинин
Лигирийская империя накануне войны с королевством Вангор. Именно в это время граф Ирридар…
Просмотров: 456
Чужое полушарие
Александр Тамоников
Роман о напряженной работе специалистов уникального подразделения КГБ. От мозгового…
У каждой птицы в лесу есть своё место: кто-то возле земли строит свой дом, а кто-то на самых высоких вершинах. Однажды охотники сломали гнилую березу, на которой было гнездо маленьких синичек. Родители никак не спускались вниз за птенцами, пришлось поднимать гнездо вверх.
У птиц и у зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях — в самом низу; разные птички вроде соловья вьют свои гнездышки прямо на земле; дрозды — еще повыше, на кустарниках; дупляные птицы — дятел, синички, совы — еще повыше; на разной высоте по стволу дерева и на самом верху селятся хищники: ястреба и орлы.
Мне пришлось однажды наблюдать в лесу, что у них, у зверушек и птиц, с этажами не как у нас в небоскребах: у нас всегда можно с кем-нибудь перемениться, у них каждая порода живет непременно в своем этаже.
Однажды на охоте мы пришли к полянке с погибшими березами. Это часто бывает, что березы дорастут до какого-то возраста и засохнут.
Другое дерево, засохнув, роняет на землю кору, и оттого непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает; у березы же кора не падает; эта смолистая, белая снаружи кора — береста — бывает непроницаемым футляром для дерева, и умершее дерево долго стоит, как живое.
Даже когда и сгниет дерево, и древесина превратится в труху, отяжеленную влагой, с виду белая береза стоит, как живая. Но стоит, однако, хорошенько толкнуть такое дерево, как вдруг оно разломится все на тяжелые куски и падает. Валить такие деревья — занятие очень веселое, но и опасное: куском дерева, если не увернешься, может здорово хватить тебя по голове.
Но все-таки мы, охотники, не очень боимся и когда попадаем к таким березам, то друг перед другом начинаем их рушить.
Так пришли мы к полянке с такими березами и обрушили довольно высокую березу. Падая, в воздухе она разломилась на несколько кусков, и в одном из них было дупло с гнездом гаечки. Маленькие птенчики при падении дерева не пострадали, только вместе со своим гнездышком вывалились из дупла. Голые птенцы, покрытые пенышками, раскрывали широкие красные рты и, принимая нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. Мы раскопали землю, нашли червячков, дали им перекусить; они ели, глотали и опять пищали.
Очень скоро прилетели родители, гаечки-синички, с белыми пухлыми щечками и с червячками во ртах сели на рядом стоящих деревьях.
— Здравствуйте, дорогие, — сказали мы им, — вышло несчастье: мы этого не хотели.
Гаечки ничего не могли нам ответить, но, самое главное, не могли понять, что такое случилось, куда делось дерево, куда исчезли их дети.
Нас они нисколько не боялись, порхали с ветки на ветку в большой тревоге.
— Да вот же они! — показывали мы им гнездо на земле. — Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас!
Гаечки ничего не слушали, суетились, беспокоились и не хотели спуститься вниз и выйти за пределы своего этажа.
— А может быть, — сказали мы друг другу, — они нас боятся. Давай спрячемся! — И спрятались.
Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но вниз не спускались.
Мы догадались тогда, что у птичек не как у нас в небоскребах, они не могут перемениться этажами: им теперь просто кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.
— Ой-ой-ой, — сказал мой спутник, — ну какие же вы дурачки!
Жалко стало и смешно: такие славные и с крылышками, а понять ничего не хотят.
Тогда мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, сломили верх соседней березы и поставили на него наш кусок с гнездом как раз на такую высоту, на какой находился разрушенный этаж.
Нам недолго пришлось ждать в засаде: через несколько минут счастливые родители встретили своих птенчиков.
(Илл. С.Куприянова)
Чтобы изобразить для самых маленьких читателей яркую мировую природу, многие писатели обращались к такому жанру литературы, как сказка. Еще во многих народных сказках главными действующими лицами выступают явления природы, лес, мороз, снег, вода, растения. Эти русские сказки о природе очень увлекательны и познавательны, в них рассказывается о смене времен года, о солнце, месяце, различных животных.Стоит вспомнить самые известные из них: «Зимующие звери», «Лисица-сестричка и Серый волк», «Рукавичка», «Теремок», «Колобок». Н. Сладков, И. Соколов-Микитов, Е. Пермяк Фея сказки о природе учат детей любить окружающий мир, быть внимательными и наблюдательными.
УшинскогоРусский писатель Д. Ушинский, как талантливый художник, писал сказки о явлениях природы, разных временах года. Из этих небольших работ дети узнают о том, как шумит ручей, плывут облака и поют птицы.Наиболее известные сказки писателя: «Ворона и сорока», «Дятел», «Гусь и журавль», «Конек», «Бишка», «Ветер и солнце», а также огромное количество историй. Ушинский умело использует животных и природу, чтобы раскрыть перед юными читателями такие понятия, как жадность, благородство, предательство, упрямство, хитрость. Эти сказки очень добрые, их рекомендуется читать детям перед сном. Книги Ушинского очень хорошо иллюстрированы.
Человек и природа – очень актуальная проблема для современного мира… Мамин-Сибиряк посвятил этой теме немало работ, но особенно следует выделить сборник “Аленушкины сказки”. Писатель сам воспитывал и ухаживал за больной дочерью, и это предназначалось ей. интересный сборник… В этих сказках дети познакомятся с Комаром Комаровичем, Ершом Ершовичем, Лохматым Мишей, Храбрым Зайцем.
Из этих занимательных произведений дети узнают о жизни животных, насекомых, птиц, рыб, растений.Практически каждый с детства знаком с очень трогательным мультфильмом, созданным по мотивам одноименной сказки Мамина-Сибиряка «Седая шейка».
Короткие рассказы о природе Пришвина очень добрые и увлекательные, они рассказывают о повадках лесных жителей, о величии и красоте их родных мест. Маленькие читатели узнают о шелесте листьев, лесных запахах и журчании ручья. Все эти истории заканчиваются хорошо, вызывают у читателей чувство сопереживания братьям меньшим и желание им помочь.Наиболее известные рассказы: «Кладовая солнца», «Хромой», «Ежик».
Русские сказки и рассказы о растениях и животных представлены другим великим писателем – Виталием Бианки. Его сказки учат детей разгадывать тайны жизни птиц и зверей. Многие из них предназначены для самых маленьких читателей: «Лиса и Мышь», «Кукушка», «Золотое сердце», «Апельсиновая шейка», «Первая охота» и многие другие.
Бьянки умел наблюдать за жизнью природы глазами детей.Некоторые из его рассказов о природе наделены трагедией или юмором, в них есть лирическое размышление и поэзия.
Николай Иванович Сладков написал более 60 и был автором радиопередачи “Вести из леса”. Герои его книг — добрые, забавные животные. Каждая история очень милая и добрая, рассказывает о привычках забавных. Маленькие читатели узнают из них, что животные тоже могут волноваться и печалиться, запасая пропитание на зиму.Самые любимые сказки Сладкова: «Лесной шелест», «Барсук и медведь», «Вежливая галка», «Заячий хоровод», «Отчаянный заяц».
Известный драматург и писатель Евгений Андреевич Пермяк сочинял сказки о природе. Они представители золотого фонда. Эти небольшие работы учат детей быть трудолюбивыми, честными, ответственными, верить в себя и свои силы. Необходимо выделить наиболее известные сказки Евгения Андреевича: «Березовая роща», «Смородинка», «Как он женил огонь на воде», «Первая рыбка», «Про торопливую синицу и терпеливую синицу», « Уродливая новогодняя елка».
Книги Пермяка были очень красочно иллюстрированы самыми известными русскими художниками.
История.
Конец.
Дополнения от автора.
Конец.
Регистрационный номер 0204264 выдан на работу:
Рассказ.
Ранним утром, выскочив на крыльцо, мальчик уже заморгал желтым и ярким светом солнечного круга, поднявшегося над ближайшим лесом. Деревенский дом стоял на окраине села посреди густого леса.Прямо за огородами этот лес тянулся на восток на многие километры! А сразу за садами высокие березы переходили в высокий сосновый бор.
Во дворе кудахтанье важно ходил петух, охраняя копошащихся у изгороди кур: они рвали землю с тонкой травой, выискивая червей.
Мальчик протер заплаканные глаза и посмотрел в солнечное утро с ясным голубым небом и легким шорохом леса, доносившимся со стороны двора.
За низким забором был сад и огород с тремя грядками огурцов и двумя грядками помидоров. Бабушка поливала грядки. Плетень – этот заборчик во дворе, недавно сделанный моей бабушкой с мальчиком, и теперь он красиво выделялся, радуя глаз.
Мальчик вспомнил, как они вместе шли к оврагам, далеко за деревней, которые весной заливались водой. Летом овраги пересыхали, оставляя небольшие бочонки-болота с водой, по берегам которых росли многочисленные кусты ивняка: ивы-вербы.Бабушка рубила ветки ивы, а мальчик складывал их в большую двухколесную телегу. Ветки мальчик очищал от листьев и складывал только длинные прутья. Вывели эти прутья во двор, где уже стоял каркас из стоек и поперечных балок. Потом они вместе с бабушкой просунули прутья между балками, и забор был построен! Все было весело, ново и весело! Длинные концы веточек сначала торчали вверх, а внизу и вверху, как нестриженные волосы на голове мальчика, которые он видел утром в зеркале: взлохмаченные.А когда бабушка их ровно подстригла, плетень стал красиво смотреться.
С высокого крыльца (а в детстве все кажется большим: когда деревья были большими – есть такой фильм) мальчику был виден весь двор. И все казалось красивым, и плетень, и бабушка с лейкой в детском саду; и пестрые куры возле плетня.
И важный и красивый петух: желтый ошейник, белые перья и цветные, красно-черные перья большого хвоста очень привлекли внимание мальчика.А главное, большой и красный гребешок на голове очень интересно покачивался, когда, кудахтая, петух вскинул голову! И мальчику захотелось поближе рассмотреть эту природную красоту, потрогать…. Он быстро спустился по трем широким ступенькам крыльца и весело подбежал к стае кур с петухом. Но тут случился сюрприз: петух не испугался, как куры, разбежавшись. Петух вдруг громко закудахтал, закричал и вскочил. Он взмахнул крыльями и спикировал на мальчика, клюнув его прямо в кончик носа.Прилетев обратно, петух снова приготовился к атаке, но мальчик побежал, и слезы брызнули из его глаз. Он громко плакал и кричал своим тонким голоском: «Бабушка-а!». Из-за слез мальчик не видел направления, в котором бежал, и не смотрел себе под ноги. Он побежал вдоль забора к садовой калитке, у которой остались грабли, оставленные его бабушкой. Петух тоже довольно громко кудахтал, гоняясь за мальчиком.
И в этой суматохе мальчик наступил на грабли: палка от граблей ударила мальчика по голове сбоку, и мальчик в слезах упал и плакал к бабушке.А бабушка уже бегала, швыряя свою лейку между грядками. «Саша, Саша!..» – и видит картину: ее Саша лежит на траве, на нем грабли, а на этих граблях примостился петух, готовый клюнуть «поверженного врага». “Кыш, кыш, гадость, что ты тут наделал!” – бабушка подхватила Сашу, отряхнула с него рубашку и стала его успокаивать. И петух не собирался отступать! – он отлетел немного в сторону и уже готовился атаковать бабушку.Но бабка подняла упавшие грабли и погрозила ими храброму петуху. Потом он, вероятно, уже испугавшись, побежал бегом в другой угол двора, к конюшне и амбару.
Итак, у Саши царапина на носу и большая шишка сбоку на лбу.
Но солнечное утро, зовущее на улицу, вдруг тоже потемнело. Они намазали мальчику нос зеленкой и заклеили рваное место бумажкой. Шишка на лбу тоже была покрыта зеленкой и блестела в окне, у которого сидел мальчик, выглядывая во двор, а бабушка по своим делам – то в сарае, то в сарае, под навесом.
Бабушка ходила вокруг таких же кур, а рядом с ней крутился петух и даже не думал нападать на нее. «Почему он меня не любит», — подумал мальчик, все еще боясь этого «злого зверя». За окном испортилась погода, может быть, она почувствовала обиду мальчика, которая зарылась в его душе. Он недолго плакал после того, как бабушка привела его домой. Но присев у окна, сурово надув губы, он «обиделся», и эта обида распространилась на весь мир.
Солнце вдруг скрылось за облаком, и облака все больше и больше закрывали голубое небо. Они пришли с востока и вскоре принесли дождь. Во дворе все стало уныло и темно, как вечером – трава проступила темными пятнами, уже не казалась зеленой. В быстро усиливающийся дождь бабка выбежала из сарая на крыльцо с ведром. Она доила корову. А дождь зарядил так сильно, что за его струями, закрывавшими весь вид за окном, не было видно огорода, потом, даже плетень с трудом угадывался за струями дождя: начался настоящий ливень! Мальчик даже чему-то обрадовался: «Так и должно быть! Позволять! Верно! — подумал мальчуган, еще не понимая, кому и за что он мстит.
Но он знал, что природа услышала его и отомстила за его обиду – что он сегодня не ходил во дворе из-за случая с петухом, потому что был задет и обижен… , заряженный долгим проливным дождем до вечера.
Когда мальчик с бабушкой пили чай с печеньем перед сном, на улице еще бушевал дождь. А когда мальчик уже ложился спать, дождь еще шел, его шум был слышен за окном, под которым стояла кровать мальчика.Под этот шелест дождевых струй мальчик заснул. Проснулся мальчик и от шума воды за окном — дождь не прекращался. Сильный ливень продолжался. Выглянув в окно, мальчик увидел, что по двору течет вода – словно целая река текла через двор под воротами на улицу. Он быстро вскочил и подбежал к другому окну, выходящему на улицу: и там увидел струи воды. Вода лилась огромной рекой по широкой улице от дома к дому, а потоки проливного дождя добавляли всего и лили воду с небес! (Такой ливень длился три дня в 1967 году, но нигде в СМИ не упоминается, поэтому я не могу сослаться на подтверждение факта).
Три дня мальчик не мог выйти из дома, три дня с Неба лил дождь огромными ручьями. Многие дома в селе были затоплены – те, что стояли ближе к реке. Это ужасно. Невольно подумал о потопе, про потоп читали у бабушки в библии. И бабушка говорила с ним, и читала, и мальчик переживал это событие истории, почти зримо, чувствовал в душе своей, что все так и было. Был Ной, которого предупредил Бог, и был ливень, и потекла вода с неба.
Уже текла по улице глубокая река, мальчику это было хорошо видно – вода лилась отовсюду, их двор был затоплен, и они сидели запертыми в доме с бабушкой, как Ной в том ковчеге….
Затем дождь прекратился. Но впечатления от него надолго остались в душе мальчика. И уже никто не мог его разубедить, что потопа не было. Что библейская история — это миф! Вера в Священное Писание запала в подсознание мальчика еще в том раннем детстве! А в школе, как бы ни преподавали теорию Дарвина и эволюцию в биологии, мальчик знал и верил, что есть Бог и весь мир: Бог создал траву, животных и человека!
Сама природа дала мальчику эту веру, по стечению обстоятельств.
Конец.
Дополнения от автора.
В 6 лет мальчик выучил наизусть молитву «Отче наш…», а под чтение бабушки знал все события истории из Священного Писания. В школе его даже не приняли в «октябрь», потому что он всегда молился и по воскресеньям ходил с бабушкой в церковь…. Потом он скрывал свои молитвы от детей, но и в «пионеры» его не принимали, а в школе он был своего рода «изгоем».У него были другие интересы, он читал другие книги – жития святых и другие религиозные. Хотя в школе он учился не плохо, но Вера в Бога таилась в его душе….
Конец.
Моя мама встала рано, до солнца. Однажды я тоже встал до восхода солнца, чтобы на рассвете поставить силки для перепелов. Мама угостила меня чаем с молоком. Это молоко кипятили в глиняном горшке и сверху оно всегда было покрыто румяной пенкой, и под этой пенкой оно было необыкновенно вкусно, и чай из него становился чудесным.
Это лакомство решило мою жизнь в лучшую сторону: я стала вставать до восхода солнца, чтобы попить вкусный чай с мамой.
Мало-помалу я так привык вставать по утрам, что уже не мог спать до восхода солнца.
Позже, в городе, я встал рано, и теперь всегда пишу рано, когда весь животный и растительный мир просыпается и тоже начинает работать по-своему. И часто, часто я думаю: а что, если бы мы встали с солнцем на нашу работу! Сколько здоровья, радости, жизни и счастья пришло бы людям!
После чая пошел охотиться на перепелов, скворцов, соловьев, кузнечиков, горлиц, бабочек.Тогда у меня не было ружья, и теперь мне не нужно использовать ружье на охоте.
Моя охота была тогда и сейчас – в находках. Нужно было найти в природе что-то такое, чего я еще не видел, а может быть, такого еще никто в жизни не встречал…
Дом у меня был большой, путей было бесчисленное множество.
Мои юные друзья! Мы хозяева своей природы, и она для нас кладовая солнца с великими сокровищами жизни. Эти сокровища нужно не только беречь — их нужно открывать и показывать.
Для рыб нужна чистая вода – мы защитим наши водоемы.
В лесах, степях, горах есть разные ценные животные – мы защитим наши леса, степи, горы.
Рыба – вода, птица – воздух, зверь – лес, степь, горы. А человеку нужна родина. А охранять природу значит защищать родину.
В полях тает, а в лесу снег еще лежит нетронутый густыми подушками на земле и на ветках деревьев, а деревья увязли в снегу.Тонкие стволы пригнулись к земле, замерзли и час от часа ждут освобождения. Наконец наступает этот жаркий час, самый счастливый для неподвижных деревьев и страшный для зверей и птиц.
Жаркий час настал, снег незаметно тает, и вот, в полной тишине леса, еловая веточка будет двигаться и покачиваться сама собой. И как раз под этим деревом, прикрытый его широкими ветвями, спит заяц. В страхе он встает и прислушивается: веточка не может двигаться сама по себе. Заяц испугался, но тут перед его глазами другая, третья ветка шевельнулась и, освободившись от снега, прыгнула.Заяц метнулся, побежал, снова сел в столб и прислушался: откуда беда, куда ему бежать?
И как только он встал на задние лапы, так только огляделся, как перед самым носом вскочил, как выпрямился, как целая берёза закачалась, как рядом качнулась ветка елки!
И то и дело: повсюду скачут ветки, вырвавшись из снежного плена, весь лес шевелится, весь лес ушел.
И мечется обезумевший заяц, и всякий зверь встает, и птица улетает из леса.
Бутоны раскрытые, шоколадные, с зелеными хвостиками, и на каждом зеленом клюве висит большая прозрачная капля. Вы берете один бутон, растираете его между пальцами, и тогда еще долго все пахнет для вас душистой смолой березы, тополя или черемухи.
Чувствуешь запах бутона черемухи и сразу вспоминаешь, как раньше лазила на дерево за ягодами, блестящими, черными лаками. Я ела их горстями прямо с костями, но ничего от этого, кроме хорошего, не происходило.
Вечер теплый, и такая тишина, как будто в такой тишине что-то должно произойти. И тогда деревья начинают шептаться между собой: белая береза с другой белой березой эхом отдается издалека; молодая осина вышла на полянку, как зеленая свеча, и зовет к себе такую же зеленую осиновую свечу, помахивая веточкой; черемуха дает ветку с распустившимися почками. Если сравнить с нами, то мы вторим звукам, а они имеют запах.
Это было в солнечный день, или я вам скажу, как это было в лесу перед дождем.Стояла такая тишина, такое напряжение в предвкушении первых капель, что, казалось, каждый листик, каждая иголка старалась быть первой и поймать первую каплю дождя. Так и стало в лесу, словно каждая мельчайшая сущность получила свое, отдельное выражение.
Вот я прихожу к ним в это время, и мне кажется: все они, как люди, повернули ко мне лица свои и по глупости своей у меня, как у Бога, просят дождя.
– Давай, старик, – приказал я дождю, – ты нас всех замучаешь, иди, так иди, начинай!
Но на этот раз дождь меня не послушался, и я вспомнил о своей новой соломенной шляпе: если бы пошел дождь, моей шляпы не было.Но потом, подумав о шляпе, я увидел необыкновенное дерево. Она росла, конечно, в тени, и именно поэтому ее ветки когда-то были опущены вниз. Теперь, после выборочной рубки, она оказалась на свету, и каждая ее ветка стала расти вверх.
Наверное, нижние суки со временем поднялись бы, но эти ветки, коснувшись земли, выпустили свои корни и зацепились… Так под деревом с поднятыми вверх внизу ветвями получилась хорошая хижина. Нарубив лапник, уплотнил его, сделал вход, прикрыл сиденье внизу.И только сел, чтобы завести новый разговор с дождем, как вижу, горит совсем близко против меня большое дерево… Я быстро схватил еловые ветки с избы, собрал в веник и, хлестнув по горящему место, мало-помалу гасили огонь до того, как пламя выжгло кору дерева вокруг и, таким образом, сделало невозможным движение сока.
Место вокруг дерева не было обожжено огнем, здесь не паслись коровы, и не могло быть помощников, на которых все винили в пожарах.Вспоминая свои детские хищные годы, я понял, что смола на дереве скорее всего подожжена каким-то мальчишкой из озорства, из любопытства посмотреть, как будет гореть смола. Спускаясь в детство, я представлял, как приятно чиркнуть спичкой и поджечь дерево.
Мне стало ясно, что вредитель, когда смола загорелась, вдруг увидел меня и тут же скрылся где-то в ближайших кустах.
Затем, делая вид, что продолжаю свой путь, я, посвистывая, ушел от места пожара и, сделав несколько десятков шагов по поляне, прыгнул в кусты и вернулся на старое место и тоже спрятался.
Мне не пришлось долго ждать грабителя. Из куста вышел белобрысый мальчик лет семи-восьми, с румяным загаром, дерзким, с открытыми глазами, полуголый и отличного телосложения. Он враждебно взглянул в сторону поляны, куда я ушел, приподнял еловую шишку и, желая впустить ее в меня, замахнулся так, что даже вокруг себя перевернулся. Это его не беспокоило; наоборот, как настоящий хозяин лесов, засунул обе руки в карманы, стал осматривать место пожара и сказал:
– Выходи, Зина, его нет!
Вышла девочка постарше, чуть повыше и с большой корзиной в руке.
– Зина, – сказал мальчик, – знаешь что?
Зина посмотрела на него большими спокойными глазами и ответила просто:
– Нет, Вася, не знаю.
– Где ты! – сказал хозяин леса. – Я хочу тебе сказать: если бы тот человек не пришел, не потушил огонь, то, может быть, весь лес сгорел бы от этого дерева.
Хотел бы я, чтобы мы посмотрели тогда!
– Ты идиот! – сказала Зина.
– Верно, Зина, – сказал я, – я придумал, чем похвастаться, дурак!
И как только я сказал эти слова, задорный хозяин лесов вдруг, что называется, «улетел».
А Зина, видимо, и не думала отвечать за грабителя, она спокойно смотрела на меня, только брови у нее немного приподнялись от удивления.
При виде такой толковой девушки захотелось превратить всю эту историю в шутку, завоевать ее расположение и потом работать вместе хозяином лесов.
Именно в это время напряжение всех живых существ в ожидании дождя достигло предела.
– Зина, – сказал я, – посмотри, как все листья, все травинки ждут дождя.Там заяц-капустник даже на пенек залез, чтобы урвать первые капли.
Девушке понравилась моя шутка, она милостиво мне улыбнулась.
– Ну, старик, – сказал я дождю, – ты нас всех замучаешь, начинай, пошли!
И на этот раз дождь послушался, пошел. А девушка серьезно, задумчиво сосредоточилась на мне и поджала губы, как будто хотела сказать: «Шучу в шутку, а все-таки дождь пошел».
— Зина, — поспешно сказал я, — скажи, что в этой большой корзине?
Показала: белых грибов было два.Мы положили мою новую шляпу в корзину, прикрыли ее папоротником и направились от дождя к моей хижине. Наколотив еще лапника, мы его хорошенько укрыли и полезли.
– Вася, – крикнула девушка. – Будет дурак, выходи!
И хозяин лесов, гонимый проливным дождем, не замедлил появиться.
Как только мальчик сел рядом с нами и хотел что-то сказать, я поднял указательный палец и приказал хозяину:
– Нет гу-гу!
И мы все трое замерли.
Невозможно передать прелести нахождения в лесу под елкой во время теплого летнего дождя… Хохлатый рябчик, гонимый дождем, ворвался в середину нашей густой елки и сел над шалашом . Зяблик устроился как на ладони под веткой. Ежик пришел. Мимо проковылял заяц. И долго дождь шептал и что-то нашептывал нашему дереву. И мы долго сидели, и все было так, как будто настоящий хозяин лесов шептал каждому из нас в отдельности, шептал, шептал.
..
Когда прошел дождь и все вокруг засверкало, мы вышли из леса по тропинке, пробитой ногами прохожих. На самом выходе стояло огромное и когда-то могучее дерево, повидавшее не одно поколение людей. Теперь он стоял совсем мертвый, он был, как говорят лесники, «мертвый».
Оглядев это дерево, я сказал детям:
– Возможно, прохожий, желая здесь отдохнуть, воткнул в это дерево топор и повесил на топор свой тяжелый мешок.Затем дереву стало плохо, и оно начало залечивать рану смолой. А может быть, убегая от охотника, в густой кроне этого дерева затаилась белка, и охотник, чтобы выгнать ее из убежища, стал стучать по стволу тяжелым бревном. Одного удара достаточно, чтобы дерево заболело.
И много-много с деревом, как и с человеком и с любым живым существом такое может случиться, от чего болезнь берется. А может молния ударила?
Что-то началось, и дерево стало заливать свою рану смолой.Когда дерево начало болеть, червь, конечно же, узнал об этом.
Загорыш залез под кору и стал там точить. По-своему дятел как-то узнал о червяке и в поисках шишки стал долбить дерево туда-сюда. Скоро ли ты найдешь его? А то, может быть, так, что пока дятел долбит и долбит, чтобы его можно было схватить, шишка в это время продвинется, и лесному плотнику надо снова долбить. И не одной шишки, и не одного дятла тоже.Так дятлы долбят дерево, и дерево, ослабев, заливает все смолой. Теперь оглянитесь вокруг дерева на следы костров и поймите: люди ходят по этой тропе, останавливаются здесь, чтобы отдохнуть и, несмотря на запрет разведения костров в лесу, собирают дрова и поджигают их. А чтобы его быстрее разжечь, с дерева срезают смолистую корку. Так мало-помалу от сколов вокруг дерева образовалось белое кольцо, восходящее движение соков прекратилось, и дерево засохло.А теперь скажите, кто виноват в гибели прекрасного дерева, простоявшего не менее двух столетий на месте: болезни, молнии, загогулины, дятлы?
– Загорыш! – быстро сказал Вася.
И, глядя на Зину, поправился:
Дети, наверное, были очень дружны, и быстрый Вася привык читать правду по лицу спокойной умной Зины.
Так что, наверное, он и на этот раз слизнул бы правду с ее лица, но я спросил ее:
– А ты, Зиночка, как думаешь, доченька моя?
Девушка зажала рот рукой, посмотрела на меня умными глазами, как на учительницу в школе, и ответила:
– Наверное, виноваты люди.
— Люди, люди виноваты, — сказал я ей вслед.
И, как настоящий учитель, я им все рассказал, как сам думаю: что дятлы и шишка не виноваты, потому что у них нет ни ума человеческого, ни совести, освещающей в человеке вину; что каждый из нас родится хозяином природы, а только надо многому научиться разбираться в лесе, чтобы получить право распоряжаться им и стать настоящим хозяином леса.
Не забыл о себе сказать, что я до сих пор учусь постоянно и без всякого плана и намерения, ничему в лесу не мешаю.
Здесь я не забыл рассказать о своей недавней находке огненных стрел, и о том, как я пощадил даже одну паутину. После этого мы ушли из леса, и теперь со мной постоянно происходит: в лесу я веду себя как ученик, а из леса выхожу как учитель.
У птиц и зверей в лесу есть свои этажи: мыши живут в корнях – в самом низу; разные птицы, как соловей, вьют свои гнезда прямо на земле; дрозды – еще выше, на кустах; дуплянки – дятел, синица, совы – еще выше; на разных высотах вдоль ствола дерева и на самой вершине живут хищники: ястребы и орлы.
Пришлось однажды в лесу наблюдать, что у них, зверей и птиц, с этажами не то, что у нас в небоскребах: у нас всегда можно с кем-то поменяться, у них каждая порода непременно живет на своем этаже.
Однажды во время охоты мы вышли на полянку с мертвыми березами. Часто бывает так, что березы дорастают до определенного возраста и засыхают.
Другое дерево, засохнув, сбрасывает кору на землю, и поэтому непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает, а у березы кора не падает; эта смолистая, белая снаружи кора – береста – непробиваемый футляр для дерева, и мертвое дерево долго стоит, как живое.
Даже когда древесина гниет и древесина превращается в пыль, тяжелую от влаги, на вид белая береза стоит как живая.
Но стоит, однако, хорошо толкнуть такое дерево, как вдруг оно разбивает все на тяжелые куски и падает. Валка таких деревьев — занятие очень веселое, но и опасное: кусок дерева, если не увернуться, может ударить вас по голове.
Но все-таки мы, охотники, не очень боимся, и когда добираемся до таких берез, начинаем уничтожать их друг у друга.
Вот мы и подошли к полянке с такими березками и сбили довольно высокую березу. Падая, в воздухе, он разломился на несколько частей, и в одной из них образовалось углубление с ореховым гнездом. Маленькие птенцы не пострадали от падения дерева, только выпали из дупла вместе со своим гнездом.
Голые птенцы, покрытые перьями, широко раскрывали красные рты и, приняв нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. Перекопали землю, нашли червей, дали им закусить, они поели, проглотили и снова запищали.
Очень скоро приехали мои родители, синички-гадюки, с белыми пухлыми щечками и червями во рту, и сели на соседние деревья.
«Здравствуйте, милые, — сказали мы им, — беда; мы не хотели этого.
Гаджеты не могли нам ответить, но, главное, не могли понять, что произошло, куда пропало дерево, куда пропали их дети. Они совсем не боялись нас; в большой тревоге они порхали с ветки на ветку.
– Да, вот они! – мы показали им гнездо на земле. – Вот они, послушай, как они пищат, как тебя зовут!
Гаджеты ничего не слушали, суетились, волновались и не хотели спускаться вниз и выходить за пределы своего этажа.
«А может быть, — сказали мы друг другу, — они нас боятся. Давай спрячемся! – И спрятался.
Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но не спускались.
Мы тогда догадались, что птицы не такие, как наши в небоскребах, они не могут менять этажи: теперь им только кажется, что исчез весь этаж с их птенцами.
– О-о-о, – сказал мой спутник, – ну какие вы дураки! ..
Жалко и смешно стало: такие милые и с крылышками, а понять ничего не хотят.
Затем мы взяли большой кусок, в котором находилось гнездо, сломали верхушку соседней березы и поставили на нее наш кусок с гнездом на высоту разрушенного пола.
В засаде долго ждать не пришлось: уже через несколько минут счастливые родители встретили своих птенцов.
Скворцы вылупились и улетели, а их место в скворечнике надолго заняли воробьи. Но до сих пор к той же яблоне добрым росистым утром прилетает старый скворец и поет.
Как странно! Казалось бы, все уже кончено, самка давно вскормила птенцов, детеныши выросли и улетели… Почему старый скворец каждое утро приходит к яблоне, где прошла его весна, и поет?
День был солнечный, такой яркий, что лучи проникали даже в самый темный лес.Я шел вперед по такой узкой полянке, что некоторые деревья с одной стороны наклонялись к другой, и это дерево что-то нашептывало своими листьями другому дереву с другой стороны.
Ветер был очень слабый, но все же был: вверху шелестели обе осины, а внизу, как всегда, важно качались папоротники. Вдруг я заметил: из стороны в сторону по поляне, слева направо, то и дело то тут, то там летали какие-то маленькие огненные стрелы. Как всегда в таких случаях, я сосредоточил свое внимание на стрелах и вскоре заметил, что стрелы двигаются по ветру слева направо.
Еще я заметила, что на елках их обычные побеги-лапы вылезли из своих оранжевых рубашек и ветер сдувал эти ненужные рубашки с каждого дерева в большом разнообразии: каждая новая лапка на елке рождалась в оранжевой рубашке, а теперь сколько ног, столько рубашек слетело – тысячи, миллионы…
Я мог видеть, как одна из этих летающих рубашек встретила одну из летящих стрел и вдруг повисла в воздухе, а стрела исчезла. Я понял тогда, что рубашка висит на невидимой для меня паутине, и это дало мне возможность подойти к паутине в упор и полностью понять феномен стрел: ветер сдувает паутину навстречу солнечному лучу, блестящая паутина вспыхивает.
вверх от света, и от этого кажется, что стрела летит.При этом я понял, что этих паутин через поляну натянуто великое множество, а значит, если я шел, то рвал их на части, сам того не подозревая, тысячами.
Мне казалось, что у меня есть такая важная цель – учиться в лесу, чтобы быть его настоящим хозяином, – что я имею право рвать все паутины и заставлять всех лесных пауков работать на свою цель. Но я почему-то пощадил эту паутинку, которую заметил: ведь благодаря висящей на ней рубашке именно она помогла мне распутать феномен стрел.
Неужели я жестоко рвал тысячи паутин? Вовсе нет: я их не видел — моя жестокость была следствием моей физической силы.
Был ли я милостив, наклонив свою усталую спину, чтобы спасти паутину? Не думаю: в лесу я веду себя как школьник, и если бы мог, то ничего бы не трогал.
Спасение этой паутины я приписываю действию моего сосредоточенного внимания.
Зеленые трубы растут, растут; тяжелые кряквы приходят, идут сюда из болот, вперевалку, а за ними, свистя, – черные утята с желтыми лапами между буграми за маткой, как между горами.
Плывем на лодке по озеру в камышах, чтобы проверить, много ли будет в этом году уток и как они, молодые, растут: какие они сейчас уточки – летают, или только ныряют, или бегают в воде, хлопая короткими крыльями. Эти хлопушки очень интересная публика. Справа от нас в камышах зеленая стена и слева зеленая, но мы едем по узкой полосе, свободной от водных растений. Впереди нас из камыша выплывают в воду два самых маленьких чирка-свистунка в черном пуху и, увидев нас, начинают бежать во весь опор.Но, сильно упираясь веслом в дно, мы придали нашей лодке очень большую скорость и стали их обгонять. Я уже собирался потянуться, чтобы схватить одного, но внезапно оба чирка исчезли под водой. Мы долго ждали, пока они появятся, как вдруг заметили их в камышах. Они спрятались там, высунув носы между камышами. Их мать – чирок-свистулька – все время летала вокруг нас, причем очень тихо – вроде бы так бывает, когда утка, решив спуститься в воду, в самый последний момент перед контактом с водой как бы оказывается в воздух на лапах.
После этого случая с маленькими чирятами впереди, на ближайшем плесе появилась кряква, очень крупная, почти с утробу. Мы были уверены, что такой большой может прекрасно летать, поэтому мы ударили веслом, чтобы заставить его лететь. Но, правда, он еще не пробовал летать и начал хлопать прочь от нас.
Мы тоже двинулись за ним и стали его быстро обгонять. Его положение было гораздо хуже, чем у тех малышей, потому что место было такое мелкое, что ему некуда было нырнуть.Несколько раз в своем последнем отчаянии он пытался клевать воду, но там показывал землю, и только терял время. В одну из таких попыток наш катер догнал его, я протянул руку…
В этот момент последней опасности утка собралась с силами и внезапно полетела. Но это был его первый полет, летать он еще не умел. Он летел точно так же, как и мы, научившись садиться на велосипед, отпускать его движением ног, но мы все еще боимся крутить руль, и поэтому первая поездка все прямо, прямо , пока не натыкаемся на что-то – и бухаем вбок.
Так утенок летел прямо вперед, а перед ним была стена камыша. Он еще не умел парить над камышами, зацепился лапами, и чебура упала вниз.
Точно так же было и со мной, когда я прыгал, прыгал на велосипеде, падал, падал и вдруг сел и с огромной скоростью помчался прямо к корове…
Когда созревают одуванчики, мы с братом постоянно с ними веселились. Бывает, идем куда-нибудь на свою рыбалку – она впереди, я в пятке.
“Сережа!” – Я позову его по-деловому. Он оглянется, а я ткну ему одуванчиком прямо в лицо. Для этого он начинает за мной следить и тоже, как зазевался, фукнет. Вот мы и собрали эти неинтересные цветы просто так. Но однажды мне удалось сделать открытие. Мы жили в деревне, перед нашим окном у нас был луг, весь золотой с множеством цветущих одуванчиков. Это было очень красиво. Все говорили: «Очень красиво! Золотой луг».Однажды я встал пораньше на рыбалку и заметил, что луг не золотой, а зеленый. Когда я вернулся домой около полудня, луг снова был весь золотой.
Я стал наблюдать. К вечеру луг снова зазеленел. Потом я пошла, нашла одуванчик, и оказалось, что он сжал свои лепестки, как будто наши пальцы были желтыми на боковой стороне ладони и, сжав в кулак, мы сомкнули желтые. Утром, когда взошло солнце, я увидел, как одуванчики раскрывают свои ладони, и от этого луг снова становится золотым.
С тех пор одуванчик стал одним из самых интересных цветов, потому что одуванчики ложились спать с нами, детьми, и вставали с нами.
Рассказы Константина Ушинского о временах года: о лете, о зиме, об осени, о весне. О поведении детей и животных в разное время года. Рассказы о красоте природы.
Митя накатался на санках с обледенелой горы и на коньках по замерзшей реке, прибежал домой румяный, веселый и сказал отцу:
– Как весело зимой! Я хочу, чтобы зима была всегда!
«Запиши свое желание в мою записную книжку», — сказал отец.
Митя записал.
Пришла весна.
Митя бегал всласть за разноцветными бабочками по зеленому лугу, сорвал цветы, подбежал к отцу и сказал:
– Какая красота этой весной! Я хотел бы, чтобы вся весна была.
Отец снова достал книгу и велел Мите записать его желание.
Лето пришло. Митя с отцом пошли на сенокос. Мальчик веселился весь долгий день: ловил рыбу, собирал ягоды, кувыркался в ароматном сене и вечером сказал отцу:
«Мне сегодня было очень весело!» Желаю, чтобы лето не кончалось!
И это желание Мити было записано в той же книге.Пришла осень. Собирали в саду фрукты – румяные яблоки и желтые груши. Митя обрадовался и сказал отцу:
– Осень – лучшее из всех времен года!
Тогда отец вынул свою тетрадь и показал мальчику, что он говорил то же самое и о весне, и о зиме, и о лете.
Двое детей, брат и сестра, пошли в школу. Им предстояло пройти мимо красивой тенистой рощицы.На дороге было жарко и пыльно, а в роще прохладно и весело.
– Знаешь что? – сказал брат сестре. – У нас еще есть время для школы. В школе сейчас душно и скучно, а вот в роще должно быть очень весело. Слышите, как кричат там птицы, и сколько белок, сколько белок прыгает по веткам! Не пойти ли нам туда, сестра?
Сестре понравилось предложение брата. Дети бросили азбуку в траву, взялись за руки и спрятались между зелеными кустами, под вьющимися березками.В роще определенно было весело и шумно. Птицы беспрестанно хлопали крыльями, пели и кричали; белки прыгали по веткам; в траве сновали насекомые.
Первым делом дети увидели золотого жука.
«Поиграй с нами», — сказали дети жуку.
— Я бы с удовольствием, — ответил жук, — но мне некогда: мне надо приготовить себе обед.
«Поиграй с нами», — сказали дети желтой мохнатой пчеле.
– Мне некогда с тобой играть, – ответила пчела, – мне нужно собрать мед.
– Не поиграешь с нами? Дети спросили муравья.
Но муравью некогда было их слушать: он таскал соломинку в три раза больше себя и торопился построить свое хитрое жилище.
Дети повернулись к белочке, предложив ей тоже поиграть с ними, но белочка замахала пушистым хвостом и ответила, что ей надо запастись орехами на зиму. Голубь сказал: «Я строю гнездо для своих малышей».
Серый зайчик побежал к ручью умыться.Белоцветочной землянике тоже некогда было заниматься детьми: он воспользовался прекрасной погодой и спешил вовремя приготовить свою сочную, вкусную ягоду.
Детям надоело, что все заняты своим делом и никто не хочет с ними играть. Они побежали к ручью. Журча по камням, по роще бежал ручей.
— Тебе действительно нечего делать, — сказали ему дети. “Играть с нами.
– Как! Мне нечего делать? Ручей сердито журчал.”Ах вы, ленивые дети!” Посмотрите на меня: я работаю день и ночь и не знаю ни минуты покоя. Разве я не пою людей и животных? Кто, кроме меня, стирает одежду, крутит мельничные колеса, носит лодки и тушит пожары? Ой, у меня столько работы, что голова идет кругом, — добавил ручей и зажурчал по камням.
Детям стало еще скучнее, и они подумали, что лучше бы им сначала пойти в школу, а потом, по пути из школы, зайти в рощу.
Но в это самое время мальчик заметил крошечную красивую малиновку на зеленой ветке.Она как будто очень спокойно сидела и от нечего делать насвистывала прелестную песенку.
– Эй ты, смешно запел! – крикнул мальчик малиновке. – Тебе, кажется, совершенно нечего делать: играй с нами.
– Как? – присвистнула обиженная малиновка. – Мне нечего делать? Разве я не ловила весь день мошек, чтобы накормить своих малышей! Я так устала, что не могу поднять крылья, и даже сейчас убаюкиваю песенкой своих милых детей. Что вы делали сегодня, маленькие ленивцы? В школу не ходили, ничему не научились, бегаешь по роще, да еще другим делами мешаешь.Иди лучше туда, куда тебя послали, и помни, что отдыхать и играть приятно только тому, кто потрудился и сделал все, что должен был сделать.
Детям стало стыдно; они ходили в школу, и хотя приходили поздно, но учились прилежно.
День был солнечный, такой яркий, что лучи проникали даже в самый темный лес.
Я шел вперед по такой узкой полянке, что некоторые деревья с одной стороны наклонялись к другой, и это дерево что-то нашептывало своими листьями другому дереву с другой стороны.Ветер был очень слабый, но все же был: вверху шелестели обе осины, а внизу, как всегда, важно качались папоротники.
Вдруг заметил: из стороны в сторону по поляне, слева направо, беспрестанно то тут, то там летали какие-то маленькие огненные стрелы. Как всегда в таких случаях, я сосредоточил свое внимание на стрелах и вскоре заметил, что стрелы двигаются по ветру слева направо.
Еще я заметила, что на елках их обычные побеги-лапы вылезли из своих оранжевых рубашек и ветер сдувал эти ненужные рубашки с каждого дерева в большом разнообразии: каждая новая лапка на елке рождалась в оранжевой рубашке, а теперь сколько ног, столько рубашек слетело – тысячи, миллионы…
Я мог видеть, как одна из этих летающих рубашек встретила одну из летящих стрел и вдруг повисла в воздухе, а стрела исчезла.
Я понял тогда, что рубашка висит на невидимой для меня паутине, и это дало мне возможность подойти к паутине в упор и полностью понять феномен стрелок: ветер сдувает паутину навстречу солнечному лучу, блестящая паутина вспыхивает от света, и от этого кажется, будто стрела летит.
При этом я понял, что этих паутинок, натянутых по поляне, великое множество, а значит, если я шел, то рвал их на части, сам того не подозревая, тысячами.
Мне казалось, что у меня есть такая важная цель – учиться в лесу, чтобы быть его настоящим хозяином, – что я имею право рвать все паутины и заставлять всех лесных пауков работать на свою цель. Но я почему-то пощадил эту паутинку, которую заметил: ведь благодаря висящей на ней рубашке именно она помогла мне распутать феномен стрел.
Неужели я жестоко рвал тысячи паутин?
Вовсе нет: я их не видел – моя жестокость была следствием моей физической силы.
Был ли я милостив, наклонив свою усталую спину, чтобы спасти паутину? Не думаю: в лесу я веду себя как школьник, и если бы мог, то ничего бы не трогал.
Спасение этой паутины я приписываю действию моего сосредоточенного внимания.
Заметив гнездо какой-нибудь птицы, чаще всего зорьки или горихвостки, мы каждый раз шли смотреть, как мать садится на яйца.
Иногда мы по неосторожности выпугивали ее из гнезда и тогда, осторожно раздвигая колючие веточки барбариса или крыжовника, смотрели, как они лежат в гнезде маленькие – мелкие, пестрые яички.
Иногда случалось, что мать, надоевшая нашему любопытству, бросала гнездо; тогда мы, видя, что уже несколько дней птицы нет в гнезде и что она не кричит и не крутится вокруг нас, как это всегда бывало, вынимали яички или все гнездо и несли в нашу комнату, полагая, что мы законные владельцы дома, оставленного нашей мамой…
Когда птица благополучно, несмотря на наше вмешательство, насиживала свои яички и мы вдруг обнаружили вместо них голых детенышей, с жалобным тихим писком постоянно раскрывающих огромные рты, увидели, как прилетела мать и кормила их мухами и червями.
..Боже мой, какая была у нас радость!
Мы не переставали наблюдать за тем, как маленькие птички росли, получали подарки и, наконец, покинули свое гнездо.
Каждый раз, когда приближалась осень, поговаривали, что многое в природе работает не так, как хотелось бы. Зима у нас длинная, затяжная, лето намного короче зимы, а осень проходит мгновенно и оставляет впечатление мелькающей за окном золотой птицы.
Внук лесника Ваня Малявин, мальчик лет пятнадцати, любил слушать наши разговоры.Он часто приезжал к нам в деревню из дедовской хаты с озера Уржень и привозил то кошелёк белых грибов, то сито брусники, то просто прибегал к нам в гости: послушайте разговоры и почитайте журнал «Вокруг света».
Тома этого журнала в толстом переплете лежали в шкафу вместе с веслами, фонарями и старым ульем. Улей покрасили белой клеевой краской.
Он отвалился от сухого дерева большими кусками, а дерево под краской пахло старым воском.
Однажды Ваня принес выкопанную с корнем маленькую березку.
Покрыл корни влажным мхом и обмотал рогожей.
— Это тебе, — сказал он и покраснел. – Настоящее время. Поместите его в деревянную кадку и поставьте в теплое помещение – всю зиму он будет зеленым.
– Зачем ты это откопал, чудак? — спросил Рубен.
– Ты сказал, что тебе лето жалко, – ответил Ваня. – Дедушка тоже посоветовал. «Беги, — говорит, — к прошлогодней гари, там растут, как трава, двухлетние березки — от них прохода нет.Выкопайте его и отнесите Рому Исаевичу (так дед звал Рубена). Он беспокоится о лете, поэтому у него останется летняя память на холодную зиму. Весело, конечно, смотреть на зеленый лист, когда на дворе как из мешка идет снег».
– Я не только о лете, я еще больше сожалею об осени, – сказал Рубен и коснулся тонких листьев березы.
Принесли из сарая ящик, доверху засыпали землей и пересадили в него маленькую березку.
Коробку поставили в самую светлую и теплую комнату у окна, а через день поднялись поникшие ветки березы, она вся развеселилась, и даже ее листья уже зашумели, когда сквозной ветер ворвался в комнату и захлопнул дверь в их сердца.
Осень поселилась в саду, но листья нашей березы остались зелеными и живыми. Темно-фиолетовыми горели клены, розовели бересклеты, на павильоне сохнул дикий виноград.
Еще кое-где на берёзах в саду появились жёлтые пряди, как первая седина у незанятого человека.
Но береза в комнате как будто молодеет. Мы не заметили у нее никаких признаков увядания.
Однажды ночью пришли первые морозы.Он дышал холодом на окна в доме, и они запотели, посыпались зернистым инеем на крышах, захрустели под ногами.
Одни только звезды, казалось, были в восторге от первых морозов и сверкали гораздо ярче, чем в теплые летние ночи.
В ту ночь я проснулся от протяжного и приятного звука – в темноте пел пастуший рог. Рассвет был едва уловимо синим за окнами.
Я оделся и вышел в сад. Суровый воздух омыл лицо холодной водой – сон тут же прошел.
Близился рассвет. Синева на востоке сменилась малиновой дымкой, похожей на дым костра.
Эта мгла светлела, становясь все прозрачнее, сквозь нее уже виднелись далекие и ласковые края золотых и розовых облаков.
Ветра не было, а в саду все падало и падали листья.
В течение одной ночи березы пожелтели до самых верхушек, и частым и печальным дождем опали с них листья.
Вернулся в комнаты: было тепло, сонно.
В бледном свете зари в кадке стояла небольшая березка, и я вдруг заметил, что за эту ночь она почти вся пожелтела, а на полу уже валяются несколько лимонных листьев.
Тепло комнаты не спасло березу. Через день она вся полетела, как будто не желая отставать от своих взрослых друзей, рассыпавшихся в холодных лесах, рощах, на сырых по осени просторных лугах.
Ваня Малявин, Рубен и все мы расстроились. Мы уже привыкли к мысли, что в снежные зимние дни березы зеленеют в комнатах, освещенных белым солнцем и багровым пламенем веселых печей. Ушло последнее воспоминание о лете.
Знакомый лесник усмехнулся, когда мы рассказали ему о нашей попытке спасти зеленую листву на березе.
— Это закон, — сказал он. – Закон природы. Если бы деревья не сбрасывали листву на зиму, они погибли бы от многого — от тяжести снега, который нарастал на листья и ломал самые толстые ветки, и от того, что к осени много солей, вредных для дерево скапливалось бы в листве, и, наконец, от того, что листья продолжали бы испарять влагу посреди зимы, а промерзшая земля не давала бы ее корням дерева, и дерево неминуемо погибало бы от зимняя засуха, от жажды.
А дедушка Митрий по прозвищу «Десять процентов», узнав об этой истории с березкой, истолковал ее по-своему.
– Ты, любезный, – сказал он Рубену, – живи с моей, потом спорь. А то вы со мной все спорите, и видать, что еще не успели воспользоваться своим умом. Мы, старики, более способны мыслить. Нас это мало волнует – так что разбираемся, что к чему на земле раздавлено и каково объяснение. Возьмите, скажем, эту березу.Не говори мне про лесника, я заранее знаю все, что он скажет. Хитрый человек из лесников, когда жил в Москве, говорят, током себе еду варил. Может быть или нет?
— Возможно, — ответил Рубен.
– “Может быть, может быть!” — передразнил его дедушка. – Вы видели этот электрический ток? Как вы его увидели, когда у него нет видимости, он кажется воздухом? Слушай березу. Есть дружба между людьми или нет? Это и есть.И людей заводят. Они думают, что дружба только им дается, хвастаются перед каждым живым существом. А дружба – она, брат, везде, куда ни глянь.
Что и говорить, корова с коровой дружит, а зяблик с зябликом. Убей журавля, так журавль зачахнет, заплачет и места себе не найдет. И каждая трава и дерево тоже должны быть, иногда бывает дружба. Как может не облететь твоя берёза, когда облетели все её товарищи по лесу? Какими глазами она посмотрит на них весной, что скажет, когда они зимой изнурены, а она будет греться у печки, теплая, сытая и чистая? Также нужно иметь совесть.
– Ну, это ты, дедушка, отказался, – сказал Рубен. – С тобой не столкнешься.
Дедушка хихикнул.
– Слабый? — саркастически спросил он. – Ты сдаешься? Не связывайся со мной, это бесполезное дело.
Дедушка ушел, постукивая палкой, очень довольный, уверенный, что выиграл в этом споре всех нас, а заодно с нами и лесника.
Мы посадили березу в саду под забором, собрали ее желтые листья и просушили между страницами «Вокруг света».
За пшеницей, за березой появился шелковистый березовый куст, темно-зеленый.
Место здесь степное даже, кажется очень глухим: ничего не видишь, кроме неба и бесконечных кустов, когда въезжаешь в Ланское.
Везде земля буйно заросла, а здесь просто непроходимая чаща.
Травы – по пояс; где кусты – косить нельзя.
По пояс и цветы. Цветы – белые, голубые, розовые, желтые – пестрят в глазах.Ими завалены целые поляны, настолько красивые, что растут только в березняках.
Собрались тучи, ветер разнес песни жаворонков, но они затерялись в непрекращающемся бегущем шорохе и шуме.
Среди кустов и пней едва очерчивалась мертвая дорога.
Сладко пахло земляникой, горько – земляникой, березой, полынью.
Июльскими вечерами и ночами уже не кричат перепела и коростели, не поют соловьи в лесных оврагах, не пахнет цветами, но степь по-прежнему прекрасна и полна жизни.Как только зайдет солнце и земля окутается мраком, забудется дневная тоска, все простится, и степь легко вздохнет широкой грудью.
Как будто от того, что трава не видна во мраке старости своей, в ней поднимается веселый, молодой говор, чего не бывает днем; треск, свист, царапанье, степной бас, тенор и дискант – все смешивается в сплошной монотонный гул, под который хорошо вспоминать и грустить. Монотонная болтовня убаюкивает, как колыбельная; идешь и чувствуешь, что засыпаешь, но откуда-то слышишь отрывистый, тревожный крик неумирающей птицы или неопределенный звук, похожий на чей-то голос, вроде удивленного “а!” И вот, бывало, проходишь мимо оврага, где кусты, и слышишь птицу, которую степняки называют косой, кому-то кричит: «Сплю! спать! Я сплю! », а другой смеется или истерически плачет — это сова.О ком они кричат и кто слушает их на этой равнине, Бог их знает, но в их крике много печали и жалобы… Пахнет сеном, сушеной травой и запоздалыми цветами, но запах густой, сладкий – приторный и нежный.
Сквозь туман все видно, но трудно разобрать цвет и очертания предметов. Все кажется не тем, что есть. Вы едете и вдруг видите, что перед самой дорогой стоит силуэт, похожий на монаха; он не шевелится, ждет и держит что-то в руках.
.. Это не грабитель? Фигура приближается, растет, теперь она вровень с фаэтоном, и вы видите, что это не человек, а одинокий куст или большой камень. Такие неподвижные фигуры, поджидая кого-то, стоят на холмах, прячутся за курганами, выглядывают из бурьяна, и все они похожи на людей и внушают подозрения.
А когда восходит луна, ночь становится бледной и томной. Туман исчез. Воздух прозрачен, свеж и тепл, везде хорошо видно и даже у дороги можно различить отдельные стебли бурьяна.Черепа и камни видны в далеком космосе. Подозрительные фигуры, похожие на монахов, на светлом фоне ночи кажутся чернее и угрюмее. Все чаще и чаще среди монотонной болтовни, тревожащей неподвижный воздух, раздается чье-то удивленное “а!” и слышен крик беспокойной или бешеной птицы. Широкие тени ходят по равнине, как облака по небу, а в непостижимой дали, если долго всматриваться в нее, поднимаются и наслаиваются друг на друга туманные, причудливые образы… Немного жутковато. И вы взглянете на бледно-зеленое небо, усыпанное звездами, на котором нет ни облаков, ни пятен, и поймете, почему теплый воздух неподвижен, почему природа начеку и боится пошевелиться: ей страшно и жалко терять на хотя бы одно мгновение ее жизни.
О необъятной глубине и бескрайности неба можно судить только на море и в степи ночью, когда светит луна. Оно страшное, красивое и ласковое, смотрит томно и манит к себе, а от его ласки кружится голова.Час-другой едешь… В пути попадается молчаливый старик или каменная баба, поставленные бог знает кем и когда, ночная птица молча летит над землей, и мало-помалу степные легенды, рассказы о люди, которых мы встречаем, рассказы о степных нянях и все, что приходит в голову, что он сам смог увидеть и постичь душой. И тогда в стрекоте насекомых, в подозрительных фигурах и холмиках, в голубом небе, в лунном свете, в полете ночной птицы, во всем, что ты видишь и слышишь, торжество красоты, молодости, расцвета сил и начинает фантазировать страстная жажда жизни; душа дает отклик прекрасной, суровой родине, и хочется лететь над степью с ночной птицей…И в торжестве красоты, в избытке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь осознает, что она одинока, что ее богатство и вдохновение умирают как дар миру, не воспетый и не нужный никем, и сквозь радостный гул слышишь его тоскливый, безнадежный зов: певец! певец!
Выдержка.
Из цикла “Записки охотника”
Погода была прекрасная, еще прекраснее прежней; но жара не спадала.По ясному небу едва мчались высокие и редкие облака, желто-белые, как поздний весенний снег, плоские и продолговатые, как обвисшие паруса. Их узорчатые края, пушистые и легкие, как ватная бумага, медленно, но заметно менялись с каждым мгновением; они таяли, эти облака, и от них не падала тень.
Долго мы с Касьяном бродили по развалам. Молодые отпрыски, не успевшие еще вытянуться выше аршина, окружили своими тонкими, гладкими стеблями почерневшие, невысокие пеньки; к этим пням прицепились круглые губчатые наросты с серой каймой, те самые наросты, из которых вываривается трут; земляника пустила по ним свои розовые усики; грибы теснились семьями.Ноги беспрестанно путались и цеплялись за высокую траву, пропитанную жарким солнцем; везде рябило в глазах от резкого металлического блеска молодых, красноватых листьев на деревьях; повсюду были синие гроздья журавлиного гороха, золотые чашечки ночной слепоты, полулиловые, полужелтые цветы Ивана-да-Марьи; кое-где, у заброшенных тропинок, на которых следы колес были отмечены полосами мелкой красной травы, возвышались потемневшие от ветра и дождя кучи дров, сложенные в сажени; от них косыми четырехугольниками падала слабая тень — другой тени нигде не было.
Легкий ветерок то проснулся, то утих: он вдруг дует прямо в лицо и как будто разыгрывается – все будет весело шуметь, кивать и двигаться, гибкие концы папоротников грациозно покачиваться, – ты будешь рад ему… но вот он опять замер, и все опять стихло.
Некоторые кузнечики дружно потрескивают, как бы рассерженные – и надоедает этот непрекращающийся, кислый и сухой звук.
Он идет навстречу беспощадному зною полудня; как будто он рожден им, как будто вызван им из раскаленной земли.
Живя посреди России, мы не можем составить четкого представления о том, что такое горная страна.
Наши невысокие, покатые холмы, в которые въезжаешь, почти не замечая их, возвышающиеся много на сто-полторы сажени, и на склонах которых мы видим все те же поля, леса, рощи, деревни и деревни, конечно, не похожи на высокие горы, вершины которых покрыты вечным снегом и льдом и, поднявшись на три-четыре версты ввысь, уходят далеко за облака.
По равнине проедешь сто, двести миль, везде одни и те же виды, одна и та же растительность, один и тот же образ жизни.
В горах не так. Сколько разнообразия представляет даже одна большая гора, если подниматься на нее по дорогам, проложенным в долинах, а потом по опасным горным тропам, извивающимся по ее уступам. Вам кажется теплым и даже жарким, когда вы стоите у подножия горы: кругом лето, сады с созревающими плодами и поля с уже созревшим хлебом; но запаситесь теплыми вещами, если соберетесь подняться на вершину, ведь там вас встретит полноценная зима – снег, лед, холод – а в середине лета легко можно заморозить руки и ноги.Запаситесь также крепкими сапогами на прочной подошве, чтобы не терлись о камни, крепкой палкой с железным наконечником и провизией; но главное запастись силами и терпением, ведь вам придется без устали работать ногами целый день, а может и два. Хотя вершина горы возвышается всего на три-четыре мили, но это считается отвесом, и чтобы добраться до вершины, надо проделать себе пятнадцать-двадцать миль трудного пути по крутым уступам.
Также запаситесь смелостью, чтобы у вас не закружилась голова, когда, взобравшись на очередной уступ, вы посмотрите вниз.
Но прежде всего возьмите с собой опытного проводника, ведь без него легко можно заблудиться между скалистыми пиками горы, в ее темных лесах, между бесчисленными ручьями и реками, катящимися с ее сторон, в ее снежных полях и ледниках. Иногда, может быть, можно взобраться на такую вершину и уйти в такую глушь, посреди неприступных уступов или на краю зияющей пропасти, что не знаешь, как выбраться.
Нужно хорошо знать горные тропы, чтобы отправиться в горы.
Подняться на высокую заоблачную гору — это большой труд; но эта работа окупается с удовольствием. Сколько разнообразной растительности можно найти снизу вверх! Как много разнообразия в образе жизни людей! Если гора, на которую вы поднимаетесь, лежит в теплом климате, то у подножия ее вы оставите лимонные и апельсиновые рощи, вас встретят более высокие деревья умеренных стран: тополь, бук, каштан, липа, клен, дуб; дальше вас ждут сумрачные хвойные леса и лиственные деревья севера: осины, березы.
Еще выше – а деревья уже остановились, цветов и травы даже очень мало – только альпийская роза будет сопровождать вас до самой границы вечных снегов, а тощий мох напомнит о полярных странах, где он чуть ли не единственный корм для оленей. Выше. – и вы войдете в страну вечных снегов, хотя, может быть, вы находитесь в нескольких тысячах миль от полярного моря.
Ниже вы оставили шумные, суетливые города; поднимаясь выше, мы встретили хорошенькие деревни, все еще окруженные возделанными полями и плодородными садами; дальше вы не найдете ни полей, ни садов, а только сочные луга в горных долинах и полюбуетесь прекрасными стадами; небольшие пастушьи деревушки прислоняются к горам, так что еще один дом вылеплен скалой, как птичье гнездо; на крыши домов клали большие камни; без этой предосторожности бушевавшая в горах буря запросто могла снести крышу.Кроме того, вы также найдете здесь и там отдельные хижины. горцы: это летние жилища пастухов, оставленные на зиму. Сочная, красивая трава летом привлекает сюда стада.
Еще выше – и не встретишь уже человеческих жилищ. Цепкие домашние козы все еще цепляются за уступы; но еще немного и вы наткнетесь, быть может, на небольшие стада легконогих диких серн и кровожадных орлов; и тогда вы войдете в землю, где нет ни растений, ни животных.
Как милы и разговорчивы горные ручьи, как чиста и холодна вода! Они берут начало в ледниках и образуются из тающего льда, начинаются мелкими, едва заметными струйками; но потом эти струйки сойдутся – и шумный быстрый поток, то извивающийся серебряной лентой, то перескакивающий с уступа на уступ водопадом, то скрывающийся в темном ущелье и вновь появляющийся на свету, то журчащий по камням, смело и быстро катитесь вниз, пока не достигнет более покатой долины, посреди которой она будет течь спокойной и благопристойной рекой.
Если в горах не бушует буря, то чем выше вы поднимаетесь, тем тише будет вокруг. На самом верху, среди вечных снегов и льдов, где солнечные лучи, отражаясь от снежных полей, слепят глаза, царит мертвая тишина; разве что камень, двинутый ногой твоей, зашумит и ударит по всей округе.
Но вдруг раздается страшный и продолжительный рев, повторяемый горным эхом; тебе кажется, что гора дрожит под ногами, и ты спрашиваешь проводника: “Что это?” «Это лавина», — спокойно отвечает он вам: с вершины упала большая масса снега и, увлекая за собой камни, а внизу — деревья, стада, людей и даже дома пастухов, устремилась вниз по горным уступам.Дай Бог, чтобы она не обрушилась на какую-нибудь деревню и не похоронила под собой ее дома и жителей.
Лавины чаще всего скатываются с гор весной, потому что снег, выпавший зимой, тает.
Но если, преодолев все эти трудности и страхи, вы, наконец, доберетесь до высокогорного района, где проводник посоветует вам посидеть на камнях, позавтракать и отдохнуть, вы будете сполна вознаграждены.
Хотя здесь довольно холодно и каждое движение утомляет, сердце бьется быстро и дыхание учащается, но как-то легко и приятно, и вполне наслаждаешься величественной картиной.
Вокруг вас скалы, снежные поляны и ледники; повсюду видны бездны и ущелья, вдали возвышаются вершины других гор, то темные, то лиловые, то розовые, то переливающиеся серебром; а ниже, верстах в шестидесяти, открывается зеленая, цветущая долина, далеко врезающаяся в горы; извивающиеся по ней реки, сверкающие озера, города и села словно на ладони перед вами.
Большие стада кажутся вам движущимися точками, а людей совсем не видно.Но под ногами все стало покрываться туманом: это тучи сгущаются вокруг горы; над вами светит яркое солнце, а внизу из этого тумана может быть проливной дождь…
Когда солнечным летним утром заходишь в лес, то можно увидеть алмазы в полях, в траве. Все эти бриллианты сияют и переливаются на солнце разными цветами – и желтыми, и красными, и синими.
Когда подойдешь поближе и увидишь, что это такое, то увидишь, что это капельки росы, собранные в треугольные листья травы и блестящие на солнце.
Лист этой травы мохнатый и пушистый внутри, как бархат. А капли катятся по листу и не смачивают его.
Когда ненароком сорвешь листик с росинкой, капля скатится, как светящийся шар, и ты не увидишь, как она проскользнет мимо стебля.
Иногда отрываешь такую чашку, медленно подносишь ко рту и выпиваешь росинку, и эта росинка кажется вкуснее любого напитка.
У каждого, даже самого серьезного человека, не говоря уже о мальчишках, конечно, есть свой секрет и маленькая смешная мечта.У меня тоже была такая мечта – обязательно попасть на озеро Боровое.
Деревня, в которой я жил тем летом, находилась всего в двадцати километрах от озера.
Меня все отговаривали ехать – и дорога скучная, и озеро как озеро, кругом только лес, сухие болота да брусника.
Картинка известная!
– Что ты туда спешишь, к этому озеру! – рассердился садовый сторож Семен. – Что ты не видел? Какой суетливый, хваткий народ пошел, Господи! Видите ли, ему приходится все выцарапывать рукой, высматривать собственным глазом! Что вы там ищете? Один водоем.И ничего более!
– Ты был там?
– И зачем он мне сдался, это озеро! У меня нет других дел, что ли? Вот они сидят, все мои дела! – Семен постучал кулаком по своей коричневой шее. – На горбу!
Но я все же пошла на озеро.
Ко мне присоединились два деревенских мальчишки – Ленька и Ваня. Едва мы выехали за окраину, как сразу обнаружилась полная неприязнь характеров Леньки и Вани. Лёнька, всё, что вокруг видел, на рубли прикинул.
– Смотри, – сказал он мне своим гугливым голосом, – гусак идет. Как думаете, долго тянет?
– Откуда мне знать!
— Сто рублей, пожалуй, — мечтательно сказал Ленька и тут же спросил: — А сколько потянет эта сосна? Двести рублей? Или все триста?
– Бухгалтер! – презрительно заметил Ваня и фыркнул. – У самого мозги по копейке, цену за все прицениваются. Мои глаза не смотрели на него.
После этого Ленька и Ваня остановились, и я услышал знакомый разговор – предвестник драки.Оно состояло, как водится, только из вопросов и восклицаний.
– Чьи мозги за копейки вытаскивают? Мой?
– Наверное, не мой!
– Смотри!
– Ищи себя!
– Не хватай! Шапка не тебе шилась!
– Ой, как бы я тебя не толкал по-своему!
– Не пугай меня! Не тыкай мне в нос!
Бой был коротким, но решительным.
Ленька взял шапку, плюнул и пошел, обидевшись, обратно в деревню.Я стал стыдить Ваню.
– Конечно! – смущенно сказал Ваня. – Я попал в жаркую драку. Все с ним борются, с Ленькой. Он какой-то скучный! Дайте ему волю, он все цены вешает, как в сельпо. На каждый колосок. И непременно весь лес повалит, на дрова нарубит. И я больше всего на свете боюсь, когда лес рубят. Страсть, как я боюсь!
– Почему так?
– Кислород из лесов.Леса вырубят, кислород станет жидким, сухим. И земля уже не сможет его притянуть, удержать рядом с собой. Он улетит туда, где он есть! – Ваня указал на свежее утреннее небо. – Человеку нечем будет дышать. Лесничий объяснил мне.
Мы поднялись по тропинке и вошли в дубраву. Тут же нас начали хватать рыжие муравьи. Они цеплялись за ноги и падали с веток за воротник.
Между дубами и можжевеловыми деревьями пролегали десятки песчаных муравьиных дорог.Иногда такая дорога проходила, словно по туннелю, под корявыми корнями дуба и снова поднималась на поверхность.
Движение муравьев по этим дорогам продолжалось непрерывно.
В одну сторону муравьи побежали пустые, а вернулись с добром – белыми зернами, сухими лапками жуков, дохлыми осами и мохнатой гусеницей.
– Суета! – сказал Ваня. – Как в Москве. В этот лес за муравьиными яйцами приезжает старик из Москвы. Ежегодно. Уносит в мешках. Это самый корм для птиц. И с ними хорошо рыбачить.Вам нужен крошечный крючок!
За дубовой рощей, на опушке, у края рыхлой песчаной дороги стоял покосившийся крест с черным оловянным значком. По кресту ползали красные, в крапинку белые, божьи коровки.
Тихий ветер дул в лицо с овсяных полей. Овес зашумел, согнулся, серая волна побежала по ним.
За овсяным полем мы ехали через деревню Полково. Я давно заметил, что почти все полковые крестьяне отличаются от окрестных жителей высоким ростом.
– В Полкове статный народ! – с завистью говорили наши Забориевские. – Гренадеры! Барабанщики!
В Полкове поехали отдыхать в избу к Василию Лялину – высокому красивому старику с пегой бородой.
В его косматых черных волосах в беспорядке торчали седые пряди.
Когда мы вошли в хату к Лялину, он крикнул:
– Наклоните головы! Головы! Они все разбивают меня лбом о перемычку! Больно в Полкове людям высоким, но они тугодумы – шалаши поставлены на невысокий рост.
В разговоре с Лялиным я наконец-то узнал, почему полковые мужики такие высокие.
– Сказка! – сказал Лялин. – Думаешь, мы зря высоко замахнулись? Зря даже жук-баг не живет. У него тоже есть своя цель.
Ваня засмеялся.
– Ты ждешь смеха! – строго заметил Лялин. – Еще немного научился смеяться. Ты слушай. Был ли на Руси такой злой царь – император Павел? Или не было?
– Был, – сказал Ваня.- Мы учились.
– Да, я плавал. Аделов сделал кое-что, что мы до сих пор икаем. Фирс был хозяином. Солдат на параде скосил глаза не в ту сторону – он теперь воспалился и начинает тарахтеть: «В Сибирь! На каторгу! Триста шомполов! Какой же он был царь! Ну, вышло такое дело – гренадерский полк ему не угодил.
Он кричит: «Шаг в указанном направлении за тысячу верст! стоять за вечную стойку!” И пальцем показывает направление.Ну, полк, конечно, развернулся и пошел. Что ты можешь сделать! Шагалы шли три месяца и дошли до этого места. Кругом лес непроходим. Один дикий. Остановились, стали рубить избы, крошить глину, класть печи, копать колодцы. Они построили деревню и назвали ее Полково, в знак того, что целый полк построил ее и жил в ней. Потом, конечно, пришло освобождение, но солдаты обосновались в этом районе, и, читай, здесь все остались. Район, видите ли, плодородный.Были те воины – гренадеры и великаны – наши предки. Наш рост от них. Если не верите, идите в город, в музей. Там вам покажут бумаги. В них все расписано. И вы только подумайте – если бы им пришлось пройти две версты и выйти к реке, там бы они стояли там. Так нет же, ослушаться приказа они не посмели, как бы остановились. Люди до сих пор удивляются. «Зачем вы, мол, полки, в лес глядели? Не нашлось ли тебе места у реки, что ли? Страшные, мол, скоты, но догадок в голове, похоже, мало.
Ну, а если им объяснить, как это было, то они соглашаются. «Против приказа, мол, нельзя топтать! Это факт!»
Василий Лялин вызвался проводить нас в лес, показать дорогу к озеру Боровое. Сначала мы прошли песчаное поле, заросшее бессмертником и полынью. Потом нам навстречу выбежали заросли молодых сосен. Сосновый бор встретил нас после жарких полей тишиной и прохладой. Высоко в косых лучах солнца порхали, словно в огне, голубые сойки.На заросшей дороге стояли прозрачные лужи, и по этим голубым лужам плыли облака. Пахло клубникой, раскаленными пнями. На листьях лещины блестели капли то ли росы, то ли вчерашнего дождя. Удары падали громко.
– Великий лес! – вздохнул Лялин. – Подует ветер, и эти сосны зазвенят, как колокольчики.
Потом сосны сменились березами, а за ними заблестела вода.
– Боровое? Я попросил.
– Нет. До Борового еще идти и идти.Это озеро Ларино. Давай, посмотри в воду, посмотри на нее.
Вода в Ларинском озере была глубокой и прозрачной до самого дна.
Только у берега чуть вздрогнуло, – там из-под мхов в озеро вливался родник. На дне лежало несколько больших темных стволов. Они сияли слабым и темным огнем, когда солнце достигало их.
– Дуб черный, – сказал Лялин. – Запятнанный, вековой. Мы вытащили один, но работать с ним сложно. Ломает пилы. А если сделать вещь – скалку или, скажем, качельку – так навсегда! Тяжелое дерево, тонущее в воде.
Солнце сияло в темной воде. Под ним лежали вековые дубы, словно отлитые из черной стали. Бабочки порхали над водой, отражаясь в ней желтыми и лиловыми лепестками.
Лялин вывел нас на проселочную дорогу.
— Иди прямо, — показал он, — пока не упрешься в болото, сухое болото. А тропа пойдет по болотам к самому озеру. Только ходите осторожно – колышков много.
Попрощался и ушел. Мы с Ваней пошли по лесной дороге.Лес стал выше, загадочнее и темнее. Золотая смола застыла ручьями на соснах.
Сначала еще были видны колеи, давно заросшие травой, но потом они исчезли, и сухой веселый ковер покрыл всю дорогу розовый вереск.
Дорога привела нас к невысокому утесу. Под ним лежал мох – густой и прогретый до корней березово-осиновый редколесье. Деревья росли из густого мха. Кое-где по мху были разбросаны мелкие желтые цветочки, а вокруг валялись сухие ветки с белыми лишайниками.
Через мошары вела узкая тропинка. Она ходила по высоким кочкам.
В конце тропы вода засветилась черно-синим цветом – озеро Боровое.
Мы осторожно шли по шарам. Из-под мха торчат острые, как копья, колышки – остатки березовых и осиновых стволов. Начались брусничные заросли. Одна щека у каждой ягоды — та, что обращена на юг, — была совершенно красной, а другая только начинала розоветь.
Тяжелый глухарь выскочил из-за кочки и побежал в мелколесье, ломая сухой лес.
Мы вышли к озеру. Трава стояла выше пояса по его берегам. Вода плескалась в корнях старых деревьев. Из-под корней выскочила дикая утка и с отчаянным визгом побежала по воде.
Вода в Боровом была черная и чистая. Островки белых лилий цвели на воде и пахли тошнотворно.
Рыба клюнула, и лилии закачались.
– Вот благодать! – сказал Ваня. – Давайте жить здесь, пока наши крекеры не закончатся.
Я согласился.Мы пробыли на озере два дня. Мы видели закаты, сумерки и сплетение растений, появляющихся перед нами в свете костра. Мы слышали крики диких гусей и звуки ночного дождя.
Шел он недолго, около часа, и тихонько позвякивал по озеру, словно протягивая между черным небом и водой тонкие, как паутинка, дрожащие струны.
Это все, что я хотел тебе сказать.
Но с тех пор я никому не поверю, что есть на нашей земле скучные места, не дающие никакой пищи ни глазу, ни слуху, ни воображению, ни человеческой мысли.
Только так, исследуя какой-то уголок нашей страны, можно понять, насколько она хороша и как наши сердца привязаны к каждой ее тропинке, роднику и даже к робкому писку лесной птицы.
Русский Радян писатель, прозаик, публицист.
В своем творчестве вина имеют важнейшее питание человеческой задницы, блуждая о смысле жизни, религии, отношениях между мужчиной и женщиной, о связи мужчины с природой.Родился 23 сентября (Ярости 4) 1873 года в Елецком уезде Орловской губернии (девятый Елецкий уезд Липецкой области), в семье матери Хрущево-Левшино, куплен в свое время дедом, княжеский купец Дмитрванович єлецкий. В этой семье было пятеро детей (Александр, Николай, Сергей, Лидия и Михайло).
Мать – Мария Ивановна (1842-1914, урожденная Игнатова). Отец будущего писателя, Михайло Дмитриевич Пришвин, после семейного поділу, отняв у Владимира маток Константиновских, и чимало копейки.Он живет в кастрюле вина, водит орловские рисакив, выигрывает призы по худым стрижкам, занимается садоводством и квітом, являясь пристрастным сторожем.
Будто батька в телегу пошел, довелось пленку продать и маток заложить. Вин не выдержала шока и умерла от паралича. В романе «Кащеева лансюг» Пришвин раскрыл, словно здоровой рукой отец нарисовал ёма «черных бобров» — символ мира, до которого винам не добраться.
Тима не меньше, мать будущего писателя, Мария Ивановна, похожая на старообрядческий род Игнатовых и потерявшая после смерти человека с пятью детьми на руках и с матком, положенным на заставе, далеко чтобы построить лагерь той годовщины.
В 1882 г. Михаил Михайлович Пришвин получил степень Початковского училища, а в 1883 г. был переведен в первый класс Елецкой классической гимназии. В гимназии успехами не блистала – за 6 лет обучения детей только до четвертого класса и во втором классе я в последний раз проиграла другой реке, через конфликт с учителем географии В.В.». У братьев Михаила в гимназии таких проблем не было, как у всех. Старые успешно учились, а получив просветление, стали хорошими людьми: старший, Николай, став акцизным чиновником, Александр и Сергий, стали врачей.Тот же М. Пришвин сам, прожив год у дяди под Сибирью, показывая много умного чтения, и даже более удачливого.Может быть, не повезло в Елецкой гимназии из-за того, что Михайло, будучи поставленным в рядах ученых, требовало бы особого уважения.
Закончил ученичество в Тюменском Александровском реальном училище (1893), где будущий писатель перешел крыло своего дяди купца И. И. Игнатова. Не поддавшись на уговоры бездетного дядюшки, сорваться прямиком вниз, отправившись продолжать образование в Ризкий политехникум. Судьба дежурного студенческого марксистского кружка, признав арест и заключение, после вызова вышла за оцепление.
В 1900-1902 годах он начал изучать агрономию в Лейпцком университете, по окончании которого получил диплом инженера-землеустроителя.Перебравшись в Россию, до 1905 года служил агрономом, написав кучу книг и статей по агрономии — «Картофель в городе и полевой культуре» и в.
Первое назначение Пришвин «Сашок» получил в 1906 году. Оставив профессию агронома, стал корреспондентом газет. Накопление этнографии и фольклора привело к тому, что европейская Пивночь стала дороже. Декилка Месяцев Пришвин Провів близ Выговского района (окраина Выгозера в Поморье).Тридцать восемь народных сказок, записанных им, попали в собрание краеведа Н.
И. Ончуков “Северные сказки”. На низовом уровне 1907 года судьба Пришвина по Сухоне и Северному Двину дошла до Архангельска. Побродили по побережью Белого моря до Кандалакши, переплыли Кольский Пивострів, побывали на Соловецких островах и в липах у моря свернули в Архангельск. После этого писатель на рибальском корабле, разбив близ Северного Ледовитого океана, проследовал за Каниным Носом, прибыл в Мурман, дезупинивсь в одном из рибальских таборов.Потом мы отправились на пароходе в Норвегию и обогнули скандинавский Пивострів, сворачивая на Санкт-Петербург. В 1907 году на основе неприятельского похода в Олонецкую губернию Пришвина была создана книга рисунков «У края невиданных птиц (Нариси Виговский район)», за что была награждена серебряной медалью РГО. . На дороге русских Пивночей Пришвин познакомился с толпой и промо-жителями пивночей, записывая опиоды, передавая их в виде своих красочных рисунков («За очаровательного Колобка», 1908).Ознакомившись с литературными ставками, они обращаются к Ремизову и Мережковскому, а также к М.
Горькому и А. Н. Толстому. Бувь является действительным членом Санкт-Петербургского религиозно-философского объединения.
В 1908 году результатом подорожания в Поволжье стала книга «Бья стены города невидимого». Розыгрыши «Адам и Ева» и «Черный араб» были написаны после путешествия Крыма и Казахстана. Максима Горького с появлением первых сборников произведений Пришвина в 1912-1914 гг.
У скалы Первого Светового Вийни был вийским корреспондентом, рисовал других своих в разных газетах.
Накануне революционных боев и Громадянской войны успел пережить обострение, поругать ряд статей, близких к идеологии эсеров, вступить в полемику по поводу А.Блока и драйв примирить творческую интеллигенцию с белорусами (оставаясь в Радиации). Зрештой Пришвин, выпустивший меня из великого недоверия и беспокойства, но все же принявший победу.Рад: на этой мысли колоссальные жертвы явились следствием скупого разгрома низшего человеческого зла, которое сеял свет войны, но пришел час молодых, деятельных людей, по праву от них – прав, я хочу победить это не скоро.
После Октябрьской революции я час преподавал на Смоленщине. Пристрастно захоплення полуванням и краєнавством (жил под Ельцем, на Смоленщине, под Подмосковьем) появились в написании в 1920-е годы ряда задумчивых и детских наставлений, как бы по счастливой случайности дошедших до книги “Календарь природы” (1935 г. ), которая прославила секретаршу России.В 1923 году продолжил практику над автобиографической повестью «Кащеева Лансюг», датированной 1923 годом, с которой работал до последних дней.
В начале 1930-х годов Пришвин побывал на Дальнем спуске, в результате чего появилась книга «Дорогие звери», ставшая основой для романа «Женьшень» («Корин жизни», 1933). О дороге Костромской и Ярославской земли написано в повести «Весна раздевается». В 1933 году писатель вновь увидел Виговский район, распустившийся Беломорско-Балтийский канал.На основе вражды своего путешествия он создал роман-сказку «Царская дорога». В травяно-червяной 1935 г. М. М. Пришвин вместе с сыном Петром сделал еще один, более дорогой, для русского Пивнича.
Потягом писатель добрался из Москвы до Вологды и отплыл на пароходах «Вологда», «Сухоном» и «Северная Двина» в Верхние Тойми. Из Верхней Тоймы верхом М. Пришвин отправился в верхнепинежские слободы Керги и Согры, затем на весёлом желобе доехала девушка Илеша, на човн-осиновце в гору по Илоши и її притоку Кодэ.С вершины Коды, пишки в дремучий лес сразу от проводников, писатель пишов шукати “берендеев гущавин” – недолго сокырой лисиц, и знающих йогу. Повернув на Усть-Илешу, Пришвин спустился с Пинегоя в деревню Карпогори, а затем на пароходе поехали в Архангельск. После этих путешествий на свет появились книга рисунков «Берендеева Гущавина» («Пивничный лес») и повесть-сказка «Корабль Гущавина», над которыми М. Пришвин работал над остальными судьбами жизни.Письменник писал о казковой лисе: «Лисица там — сосне триста лет, дерево к дереву, знамя там не сломаешь! И такое ровное дерево, и такое чистое! Нельзя спилить одно дерево, прижаться к другому, а не вниз.
В 1941 году Пришвин эвакуировался в село Усолья Ярославской области, протестуя против вырубки торфяниками леса у села.
В 1943 г. роси писник обратился в Москву и выпустил из издательства “Радянский писник” описание “Фацелия” и “Лисья крапель”.В 1945 г. М. Пришвин, написавший повесть «Комната сына». В 1946 году писатель купил будинок у села Дунина Звенигородского района Московской области и жив летом 1946-1953 годов.
Май все произведения Пришвина, изданные прижизненно, посвященные описанию власных явлений от застричей с природой, эти описания отличаются запредельной красотой движения. Константин Паустовский называл йогу «душой русской природы», Максим Горький говорил, что Пришвин мог «обстоятельно передать простыми словами гнучному подднанному майже физическому осознанию всего».
Сам Пришвин, войдя в «Сходенники» с головной книгой, как будто бы они были лучшими за последние несколько лет (1905-1954) и обсяж-их в малое число раз больше за новейшие, 8-томные сборники его произведения. Вышедшая после цензуры 1980-х вонь позволила по-иному взглянуть на М. М. Пришвина и его творчество. Постийна духовная работа, сообщается путь писателя к внутренней свободе и явно простжуется в йоге, богатой настороженными учениками («Очі земли», 1957; снова будет опубликовано в 1990-х), де, зокреме, дана картина процесс «розкрестьянювання» России и стали моделью, далекой от тиєї, что була привлекала вуховская идеология; выражается гуманистическое стремление писателя утвердить «святость жизни» как высшую ценность.
Писатель скончался 16 сентября 1954 года, на судьбу ракового шланка, похоронен на Введенских Цвинтарях в Москве. Пришвин также увлекается автомобилями. Еще в 30-е годы, если приход власного автомобиля был еще более складным, я получил автомастерскую при Горьковском автозаводе и добавил фургон, что сделало страну дороже. Ласково называя йогу «Машенькой». И остаток жизни автомобиля «Москвич-401», который стоит у будки-музея йогов.
Как будто целый день и весь вечер прошел лесом, возвращаясь домой с богатым состоянием.Я сняла с плеч свою важную сумку и поставила свои вещи на стол.
– Что за птица? – Зиночка спала.
– Терентий, – відповів И.
Я поднялся о тетерева: как лиана живая в лисе, как лопух повисший, как березовый брунки, на болотах собирающий осенние ягоды, на ветру в снегу набирающий зиму. Распустил ей теж о рябчиках, показывая ей, що сиренью, с чубом, и свистя на дудке в рябчике и ей свистя.У меня тоже на столе висело много белых грибов и красных и черных.
Еще в моем кишечнике была и кривая ягодка косточки, и черная ежевика, и красная брусника. Еще я привезла с собой ароматный комок сосновой смолы, дав девушкам понюхать и сказав, что они радуются смоле дерева.
– Кому тут радоваться? – Зиночка спала.
– Сами радуются, – воскликнул я. «Подойди, мысливец, если хочешь, победи и сока в дерево вставь, и мешок на сок повесь, и под деревом ляг.— Поспи немного, знаешь ли. Вийме из дерева сокиру, мешок с одеждой, піде. А из ран сокири с дерева взбить дёготь и затянуть рану.
Теж навмисне для Зиночки принесли разные чудодейственные травы по листу, по корине, по цитате: зозулин слози, валериана, петров хрест, заячья капуста. Я как раз под заячьей капустой кладу у себя кусок черного хлеба: не унесу хлеб в лес – проголодался, а если возьму – забуду и принесу обратно.А Зиночка, когда дала мне черного хлеба под заячьей капустой, обалдела:
– Лиса взяла хлеб у звезд?
– Что в этом удивительного? Ая есть капуста!
– Заяц.
..
– А хлеб лисички. Перекусить.
Тщательно попробовал и начал есть.
– Гарный лисий хлеб!
Я испекла весь свой черный хлеб. Так и пошло у нас: Зиночко, капуля такая, часто белый хлеб не беру, а если Лисичкин хлеб лису принесу, то все отдам и хвалю:
– Лисичкин хлеб лучше нашего!
На одном болоте, на кусте под ивой, вились дикие кряквы.
Незабар после того, как его мать привела их к озеру с коровьим стежком. Я вспомнил их издалека, спрятавшись за дерево, и каченя подошла к моим ногам. Три из них я взяла себе для плетения, остальные шестнадцать были отправлены вместе с коровьим стежком.
Напившись у меня дома цих черных качелей, и вонь вдруг осиротела.
Ведь один вийшов красный разного цвета качар и две качки, Дуся и Муся. Нам дули крылья, чтобы не летали, а вонь жила у нас на пороге вместе с домашними птицами: в нас были куры и гуси.
Накануне новой весны властвовали над моими дикими кошками из каждого мотылька в основании куста, как на болоте, и гнездится на них.
Дуся снесла себе в гнездо шестнадцать яиц и стала высижувати качены. Муся положила четырнадцать, но не захотела на них сесть. Пока мы дрались, с пустой головой не хотела быть матерью. И насадили на качалку нашего чинного черного члена – Пиков Даму.
Время пришло, наша каченья закачалась. Мы тусовались час на кухне, по жаре, ему яичницу налепили, наблюдали за ним.
Через несколько дней погода еще получше, потеплее, и Дуся повезла своих черненьких в штаб, а Пикова Барыня свою – под город на червей.
– швейцар-швейцар! – Каченя в пари.
– Кря-кря! – Отвечает за качку.
– швейцар-швейцар! – катаюсь по городу.
– Куо-куо! – Спустить курок.
Каченяты, очевидно, не могут понять, что значит «куох-куох», но то, что чувствуется, — пари, приятно видеть.
“Свис-свис” – це означает: “свой своему”.
А «кря-кря» означает: «пи-качки, пи-кряквы, лучше плыть!» Воняю, конечно, поражаюсь тому, что до скорости.
– Своя к своей!
— Пливит, пливит!
плюю.
– Куо-куо! – важная птица курка упирается в березу.
Вонь все плюют, что плюют. Они свистнули, смешались, Дуся радушно приняла их от своей семьи; после Мусы вонь от родни моей была.
Целый день на колу плавало большое скопище камней, и весь день Пикова Дама, пушистая, злая, кудахтала, ворчала, копала ногой червей на березе, пыталась перевернуть чробаков на скале и кричала о тех которые были еще богаче червей, таких хороших хробаков!
– Мусор-мусор! – крикнула кряква.
А вечером она провела всех своих девчонок одним длинным сухим стежком. Под самым носом почтенной птички смрад прошел, черненькие, с большими качающимися носами; Такого матира хотелось бы вдохновить, а не дивиться.
Нас всех забрали в одну высокую кошку и лишили ночевки в теплой кухне у печки.
Ложь, если бы мы еще спали, Дуся вылезла из корзины, пошла боком вдоль кровати, закричала, позвала к себе качающихся младенцев. Тридцать голосов откликнулись на крик свистунами.
На качающийся крик по-своему зазвучали стены нашей будки, сколоченной из соснового леса. И все равно в этой гармидерии мы почувствовали голос того же свинга.
– Слышишь? – Я спал, мои ребята.
Волки прислушались.
– Чуэмо! – Они кричали.
Я пошел на кухню.
Там, оказывается, не одна Дуся шла по следу. За ней он доверил большой крен, но он не упирался и свистел без перерыва. Це качал, как и все остальное, рос маленьким пеньком. Как мог такой воин перелезть через стену кошачьего века длиной в тридцать сантиметров?
Все стали об этом догадываться, а тут появился новый корм: качелька сама придумала свой способ вибрировать от кошки вслед за мамой, неужели она випадически подцепила его своим крилем и выбросила? Нижнюю часть качелей я связала стежком и отпустила стаю на волю.
Мы немного поспали, и навскидку, заглушив у избы зыбкий, зыбкий крик, пошли на кухню.
На кровати вместе с Душой лежали качели с забинтованной лапой.
Усатый, заправленный в кошку, свистнул, бросился на волю и ничего не мог сделать. Цей встал. Я сказал:
— Він счос вигадав.
– Вин Виноградник! — крикнул Лео.
Тут я подумал подивиться званию этого победившего дня «винахідника»: на своих качающихся лапах они карабкаются по полосовой стене.Я встал на ступенчатую рану на свет, если мои хлопцы и
девочки спали крепко. На кухне я сиву біл вімикача, всхлипну один раз, при необходимости дам свет и посмотрю на дно кота.
Первая ось стала белее. Стало светло.
– Кря-кря! – Выдвинула Дуся.
– швейцар-швейцар! — ответил один прокат.
И все стихло. Мальчики спали, маленькие девочки спали.
Я дал свисток на заводе.Светлана поняла.
– Кря-кря! — повторила Дуся.
Никто не видпов. Я понимаю: “виноватых” сразу нет – сразу, может быть, вина и вириша важнее. И я, увімкнув свет.
Ну, я так и знал! Качка еще не поднялась, а голова еще была на одном уровне с краем кота.
Все девчонки спали в тепле под мамой, только одни, с забинтованной лапой, вилят и вслед за мамой, как на цеглинец, взбираясь в гору, к ней на спине.Когда Дуся встала, подняла ее высоко, на ворон с края кота. На її спине перекатываясь, как медведь, прошел к краю – и флип вниз! За ним в кильватере зависла его мать, и начался великий чин стража: крик, свист на весь дом.
Через день-два, после последней лжи, появились на кровати сразу три девчонки, потом пять, и пошло-пошло: только немного, но кряканье Дусиной лжи, все девчонки покатились на спину а потом скатился.
И первые качели, как дорожку проложили для других, моих детей так звали Винодел.
Маленькой дикой качающейся чирке-свистунке пришла в голову идея перевести своих качающихся детенышей от лисы, по деревне, в озеро на волю. Весной озеро разливалось далеко, и место для гнезда можно было найти только за три версты, на кусте, у болотной лисицы. А если вода спадала, то бывало дорожать все три версты до озера.
В тех местах, где люди, лисы и ястребы, мамы ходили сзади, чтобы глазных яблок не выпускали. Я бил кузницу, когда переходил дорогу, вон, очевидно, пусть идут вперед. Тут хлопцы оси качали и шапки на них кидали. Весь час, пока вонь догоняла роклингов, мать с ревущим стуком бегала за ними или летала в разные стороны на кильке мошенников на величавое восхваление. Полезли хлопцы кидать шапки на матыр и злобно її, как качели, а тут я пидійшов.
– Что вы делаете с Каченятами? – спрашивает Суворо у ребят.
Вонь ревел и рвало:
– Поехали.
– Отож “пустой”! – сказал я сердито. – Что нужно, чтобы их поймать? Где сейчас мать?
– А он сидит! – пропел хор ребят.
И мне указали на близлежащий горб парового поля, где правильно сидел качок с широко раскрытой пастью.
– Быстро, – наказал я ребят, – иди и разверни их!
Смрад ниби ниб и спас мой заказ, прямо бежали с качением на горбе.Мать увидела трохов и, когда ребята ушли, бросилась отдавать честь своим синим дочкам.
По-своему, сказала она им и побежала к извилистому полю. Вслед за ней убиты качени – пять штук. И вот посреди поля, вокруг села, я проследил свой путь к озеру.
Я с удовольствием снял шляпу, помахал ею, крича:
– Счастливой дороги, девчонки!
Мальчики смеялись надо мной.
– Что вы смеетесь, дураки? – сказал я ребятам. – Думаешь, каченам так просто выпить у озера? Снимите все шляпы, кричите «в мешок»!
А сами эти шапки, спиленные на дороге ловя качку, встали по очереди, хлопцы все разом закричали:
– Прощай, каченя!
Мы бродили на крыльце у лисы и наблюдали за жизнью дуплянок: дятлов, сов.Находясь в этом бочи, где ранее в нас было названо дерево цикавы, мы почувствовали звук питья. Это был була, как нам сказали, заготовлявший дрова из сухого дерева для стекольного завода. Мы боялись за свое дерево, спешили на звук питья, но было уже пизно: наша оса лежала, а около пня стоял безликий пустой ялин. Все сделал дятел на долгую зиму, подобрав, надев на осину, проложив между двумя сучками и прибавляя свою гряду.
Был белый пень, при виде наших осин вздохнули два хлопца. За ним ухаживали два парня, которые пилили дрова.
— Эх, ви, пустыни! – сказали мы и указали на срубленную осину. – Вам приказали рубить сухостой, а что вы рубили?
– Дятел сделал дирку, – ответили хлопцы. – Подивились мы и, очевидно, отпилили. Все пропало.
Мы все сразу стали смотреть на дерево. Свежести было много, и только на небольшом пространстве, не больше метра ветряка, посередине ствола червяк.Дятел, очевидно, выслушав осину, как врач: просвистев ногой, сообразив, что она пуста от червя, и приступил к операции по удалению червя. И в другой раз, и в третий, и в четвертый… Нетовст стовбур осики бува похож на насадку с клапанами. Вот так я убил «хирурга» и всего около восьми, задушив червяка, натянув и закрутив осину. Мы виризали этот шматок как чудодейственный экспонат для музея.
– Бачите, – сказали они хлопцам, – дятел целый лесной ликар, он осину врятувал, а она жила да жила, и її зразали.
Мальчики затряслись.
Однажды я шел по берегу нашего ручья и под кустами вспомнил про ежика. Він теж вспоминая меня, посмеиваясь и бормоча: тук-тук-тук. Еще больше похоже на Було, ниби вдалеке твоя машина. Я наткнулся на носок своего ботинка; Вин ужасно порхнул и подбил свои голы в лоб.
– Ах, вы так со мной! – сказал я носком ботинка, прижимая Ёго к стеклу.
Миттю їжак развернулся у воды и выпил до берега, как поросенок, только щетина на спине оголилась. Взял палку, выбил ею из капельки жак и понес домой.
У меня было много медведей, я чувствую себя жачок їх ловить и виришив: дай мне жить во мне и ловить медведей.
Итак, я положил свою колючую грудь на середину пидлогов и сивов, а сам чуток глазом на ежа удивляюсь.Короткое время я лежал неугомонно: я вдруг затихал на столе, поворачиваясь, оглядываясь, пытаясь пройти туда, сюда и выбирая себе место под кроватью, и там затихая.
Когда стемнело, я зажег лампу и – привет! — Жачок выбирается из-под лижки.
Вин, очевидно, думая о лампе, какой месяц у лис: в течение месяца ежи любят богатых с лисьими гальявинами. И вот я стал ходить по комнате, показывая, что это целая галявина. Я взял люльку, закурил и выпустил белый месячный дым.Стало знакомо, как лиса: и луна, и хмуро, и ноги мои были как деревья стовбури, может быть, больше похожи на ежа, и нюхают между ними, нюхают и нюхают головами мои чобитские задницы.
Прочитав газету, я пустил его в залог, лег в постель и уснул.
Я сплю как сумасшедший. Я чувствую – как шорох в моей комнате, удар сирены, зажигание свечи и только вспоминая ее, как шахтер, как зажигалку. А газета уже лежала не на столе, а посреди комнаты.Вот я свечу тушу и сама не сплю, думая: «Нужна ли этой газете новая?» Незабаром мой мешочник шевелится з-под ложка – и точно к газете, вертится вокруг нее, шумит, шумит и умничает: одевается, как газетенка, на шипы и тянет її, величаво, в куток.
Вот я понимаю його: газета йому була, как лиса, сохнет листья, втянув себе в гнездо.
И появился он, правда, без барного їжака, превратившись в газету и свив из нее свое гнездо.Закончив цю главное справа, выйв из своего житла и зупинився напротив, зажег свечу – луну.
Впускаю во мрак и кормлю:
– Что еще нужно?
Ошибка не шутливая.
– Хочешь выпить?
Я встал. Жачок не живет.
Я взяла тарелку, поставила на кровать, принесла ведро воды, и вот я наливаю воду в тарелку, потом обновляю виллу у цебро, и такой шум делаю, выплескиваю стакан воды.
– Ну иди, иди, – говорю, – бачиш, я тебе месяц правил, мрак впусти, а ось тебя вода…
Интересно: ниби несутся вперед. А я такой же трох подталкиваю свое озеро к новому. Він разрушаю – уничтожаю, так и пошло.
— Пей, — говорю я через некоторое время.
Вино и рубрика.
А я так слегка коснулся шипов рукой, погладил ниби, и все зову:
– Гарни ты молодец, молодец!
Выпив їжак, говорю:
– Давай спать.
Лягте и задуйте свечу.
От Не знаю как спалось, чувствую: Воскрешаю робота у себя в комнате.
Зажгите свечу – как вы думаете? Клоп живет на кустах и на шипах нового яблока. Бросился к гнезду, подложив туда йогу и для других жить у куста, и, стоя в кусте, медведь с яблок упал вниз. Ось ежа, ревущие белые яблоки, охрипшие и новые жить – на колючках, а то яблочко в гнездо потянет.
Так от я влащился у меня жачок. А щас, как попьешь чаю, обязательно на стол поставлю, потом молока на блюдце налью – вып’е, потом булочек дам – з’ист.
С нашим братом, когда кульбабы поспевают, с ними было постоянное веселье. Бувало, давай по твоим делам, вин – впереди, я – на пять.
“Сережа!” – Я позвоню Його Деловито. Выиграй оглянись, и я ударю тебя кульбабой прямо в обличье.По цене вин ты начинаешь меньше подстеригать и теж, как ты позуешь, фукне. А так ми эти чистые животные зрели только ради забавы. Але, если бы я был далеко до крупного открытия.
Мы жили в деревне, перед окном у нас был луг, весь золотой в лице безликих порхающих горшков.
Це Було душе Гарно. Усатый сказал: Это уже красиво! Золотой луг. Как будто я встал пораньше ловить ростовку и вспомнил, что луг не золотой, а зеленый. Если я вернусь около полудня, чтобы вернуться домой, лук снова будет полностью золотым.Я начал постеригаться. Ночью луг снова зеленеет. Потом я пишу, зная кулбаба, и оказалось, что, сжимая их пелюсты, как будто все те же якби, наши пальцы со стороны ладони жовті, сжатые в кулак, мы сомкнули жовте. Ложь, если солнце зашло, я сочная, как кульбаби, они раскрывают свои долины и при виде которых луг снова становится золотым.
Из тихого застолья кульбаба стала для нас одной из самых главных викторин, к тому же кульбабы брыкались одновременно с нами, детьми, и одновременно с нами вставали.
Нетрудно понять, что кружащийся олень на шкірі его разорвал части белой курицы.
Так как я на Дальнем Спуске, то уже потихоньку прошиваю, и, сам того не ведая, притаился у притаившегося оленя. Вонючки скептически относились к тому, что я не замечу их под деревьями с широкими листьями возле густой травы.
Эля, оказалось, оленьему клещу больнее отведать теленка; вздрогнул, ударил траву, и я качнул йогой и все такое.Отсюда я понял, почему оленей хлестали. День сонный, а у лисиц на траве «зайчики» — совсем как у оленей и ланей. С такими «зайчиками» легче причащаться. Но я долго не понимал, почему белый олень отбивает хвост большого белого круга на кштальте сервлета, а если олень злится и бросается на бигти, то этот сервет становится шире, богаче вспомнил. Как насчет оленей и серветов?
Подумав, я понял.
Как будто мы поймали диких оленей и стали кормить их фасолью и кукурузой на домашнем огороде. Вимку, если в тайзе с такой практикой олень получает пищу, вонь, если мы готовы и я люблю это, я люблю траву в розе. И вонь раздалась так громко, что, как медведь с фасолью, подойди к нам и вздрогни, как корита. И так жадно пихают морды и торопятся, чтоб фасоль и кукуруза почаще падали с корита на землю. Голуби уже вспомнили – клювы зерна летят под стада оленей.Бурундуки, цифры маленькие, даже похожие на белку смуглые чудо-животные.
Важно рассказать вам, какие противные и копошащиеся олени и что вы можете себе представить. Самка, наша красотка Хуа-Лу, была у нас особенно горяча.
Выяснилось, что она ела бобы подряд с другими оленями. Бобы падали на землю, голуби, бурундуки били себя, чтобы спасти оленей. Ось Хуа-Лу нечаянно наступила на пушистый хвост одного животного, а бурундук при этом попал в ногу оленя.Хуа-Лу вздрогнул, посмотрел вниз, и, может быть, бурундук выглядел страшно. Как вырваться! А за ней всем сразу и усы в паркан, и бац! – упала наша парка.
Маленький зверек-бурундук, ошеломленный, вдруг, но уже большой после нее переляканой Хуа-Лу, пошел по стопам не маленького, а величественного зверька-бурундука. Другие олени по-своему поняли и бросились за ней. И все олени приплыли, и весь наш великий род возник бы, но в нас была немецкая вівчарка Тайга, хорошо привитая к этим оленям.Мы послали за ними Тайгу. Олени проносились в безумном страхе, и, очевидно, вонь подумала, что за ними следует не собака, а такой же страшный, величественный зверь, бурундук.
У богатых зверей такой призыв, что если их женить, то смрад бежит на костер и обращается в одно и то же место. Так что мысли зайцев ганяют из собак: зайц майже всегда вдается на одно и то же место, где лежит, а здесь его встречает улица. А олени так долго носились по горам и долам и возвращались назад до того самого месяца, где хорошо жить – решето, тепло.
Отож и обратившийся к нам чудесный олень, умная собака Тайга. Але, я не забыл про белые сервизы, через которые я свернулся цю розповид. Если Хуа-Лу неслась через паркан, попадала в него, и в страхе перед ее спиной сервлетка становилась богато широкой, богато поминальной, то в кустах виднелась только одна серветка. По этому белому пламени за ней следовал другой олень, а он сам показывал свое белое пламя оленю, наступавшему за ним. Ось здесь, и догадавшись сначала, теперь подавать белые сервизы танцующим оленям.Адже в Тайзи – это не только бурундук – есть и вовк, и леопард, и сам тигр. Один олень поминать врага, мчись, показывай белую курицу и следующему, а этому третьему, и все сразу в безопасное место.
Чувствую себя как в Сибири, на берегу Байкала, вижу одного огромного человека около медведя и, знаю, не поверил. Эля, напевая мне, что об этой осени в старый час, Сибирский журнал наставил под именем:
“Человек с ведьмой против войн”.
Живой на березе Байкала, один сторож, ловит рыбу, стреляет по белкам. И ось времен ниби бачит в конце сторожа – бежать прямо к избушке великой ведьмы, а за ним и жены стража-волка. От бий кінец ведмедэдеві… Він, ведмедік цей, якби не загаженный, возле синего, двери за ним сами стали чинить, и притом он опирался на ее лапу. Старый, толковый, снял шпагат со стены и кажется:
– Мишко, мишко, руб!
Вовки лизут на дверь, а старая вовка высилює у окна и повторяет:
– Мишко, мишко, руб!
Таким образом, убив одного волка, и другого, и третьего, весь час:
– Мишко, мишко, руб…
После третьего зграя она вырвалась наружу, и ведьма спряталась в хижине вздремнуть под стражей старой.
Погодите, ежели ведьма из своего барлыга выйдет, старый надив на ту ведьму был жернов и все помыслы наказали, чтоб ведьма того медведя – с белой пастью – не стреляла: ведьма эта его друг.
Цикаве полива на лисиц из прапорщиков! Обойдите лису, узнайте ее лежащей и в кустах за версту, на двух спальных нарах повесьте красные флажки.Лиса уже боится пестрых знамен и запаха красного, зеленого, шепчущего о выходе из страшного кола. Вышел ей лишай, а белиа цы міться под прикрытой ялинкой чеки ее мисливец.
Помыться с прапорщиками богато видобутнише, опустить с гончими. А эта зима была такая снежная, с таким пушистым снегом, что собака вся тонула, и выпороть лисиц с собаки стало невозможно. Однажды, измучив себя и собаку, я сказал егерю Михалу Михалычу:
– Кинемо собаки, обычные прапорщики – с прапорщиками можно бить шкуру лисы.
– Как кожа? – спит Михал Михалыч.
– Так просто, – вздохнул И. – Если порох возьмут, берем свежий след, обмотаем, затянем прапорщиками, и нашу лису.
— Це було в прошлом, — сказал Ягер. – Бувало, лиса доби три сидеть и не сметь дальше прапорщика идти. Какая лиса! Вовки сидели две добы! Теперь звери стали разумными, часто идут сразу на прапорщик, и до свидания.
– Я понимаю, – подумал я, – что животные матери, которые уже не раз были в реабилитационном центре, рассуждали и шли к прапорщикам, но таких пар было не много, в основном, особенно несовершеннолетние, прапорщики и не бегали.
– Не драться! Їм и бачити не требуется. Смрад розмову.
– Как так розмов?
– Звичайна Розмова. Бувай, расставь ловушку, старый зверь, разумно побувает белый, недостойный тебя и видье. И тогда мы не уйдем далеко. Ну, ось, скажи, откуда они знают?
– А тебе какое дело?
– Догадываюсь, – Михал Михалыч, – zvir_ прочитал.
– Читать?
Да, читай носом. Еще можно вспомнить собак. Видно, как вонь царапает по стовпчикам, на кустах оставляют свои записки, потом пойдем и разберемся.Так что лиса, вовк быстро читала; у нас есть глаза, у них нет.
Другие птицы и птицы, которых я уважаю, имеют голос. Вороны летают и кричат, мы хотим би шо. А лисичка завела лисичку в кусты, скорей в поле. Прилетит ворон и закричит на горы, а внизу, на крик ворона, бросится лиса. Ворон спускается на падаль, а лиса уже здесь. Эта лиса! Но разве вы не смели подумать об этом по крику сороки?
Мужики, звичайно, как шкурный мудрец, довелось чирикать под стрекотание сорок, но Михал Михалыч поднялся в особенности випадок.Однажды под Новый год собаки нарвались на заячью погоню. Зайц раптом проваливается под землю. Тоді зовсім с другой стороны сороку щекотно. Егерь, подкрадывайся, ходи до сорока, чтобы не вспоминать Його. И стоило собрать, если уж все зайцы стали лучше, только снег наломали, а беляки на земле помялись. Егерь, глядя на дерево, над которым щекотала сорока, и врассыпную: белые только и лежат на зеленой мошке, а совсем молодые, черные, как две коклюшки, дивятся.
Сорока видела зайца, а человек видел зайца и любое другое животное, или тот, кто помнит первое.
– А знаешь, – сказал Михал Михалыч, – есть малая жовта болотная лиана. Если зайти в болото за качкой, то начинаешь потихоньку пылесосить. Раптом, не бери звезды, эта птица сама сидит на тростнике перед тобой, бьет по нему и пищат. Уйди далеко, а она прилетит к другому камышу и все пискнет да пискнет. Це вон дает дворянство всему болотному населению; дивясь – там качки догадались о приближающейся мысли и полетели, и там журавли крыльями замахали, там бекас начал извиваться.Я все це выиграл. Так по-другому кажутся птицы, а за ними следуют животные.
У рябчика в снегу два ряда: первый – первым тепло ночует в снегу, а другой тянет снег с собой на землю с одновозрастных деревьев на рябчиках . Под снегом рябчик обнюхивает, там работать, в гору гулять. Ходишь в лисицах на лизунах, дивясь – явилась и спряталась голова: рябчик.Навит не два, а три ряда рябчиков под снегом: тепло, ежик, и ястребом спрятаться можно.
Тетерева под снегом не бегают, только на негодяев попадешься.
Ходит здорово, как рябчик по снегу, не рябчик, но мощность квартиры и поаккуратнее: сзади выходишь, спереди немного ветра над головой показываешь.
Мы не любим, барин курипка, лежать в снегу и ночевать в деревне на гумне.Курица останется в деревне без крестьян, а вранчи летят туда же. Куріпка, по моему прикмету, а то она свою дикость исчерпала, а то она неразумная по натуре. Ястреб метится мухой, и, бува, одни победы, а ястреб уже проверяет дерево.
Тетерев, уважаю, на курицу смышленый. Однажды он был со мной в лесу.
иду на лижет; красный день, хороший мороз. Передо мной великий галявин, на галявине высокие березки, а на березняках подходят нирки.Долго я миловал, но с раптом усатый рябчик ринулся вниз и зарылся в снегу под березами. Тієї ф митіє ястреб, натыкаясь на те места, де тетереви закапывались, и проникая. Але ходят прямо над самими тетеревами, а не угадаешь, копни ногой и иди. Я не чувствовал, что это слишком громко, я думаю: «Это как ходить, значит, ты осознаешь себя, и ум ястреба велик, но нет такого, чтобы гадать и копать лапой на что-то».
как вершок-два по снегу, значит, мне не дано.”
Ходить и ходить.
Хотел помочь рябчику, а стал воровать ястреба. Снег мягкий, лизание не шумит, а только немного, но я, начав застилать галявину кустами, по самому свистку упоенно попал в можжуху. Я вылез из провала, видимо, уже не без шума и подумав: «Ястреб почуял и прилетел». Я уже не думал о ястребе, но если я околачивался вокруг галявина и заглядывал за дерево, то ястреб прямо передо мной на короткий перегон ходил, отбивая тетеревов над моей головой.Я витрилив. Вин лог. А тетерева так набрались на ястребов, что на отстрел не плюнули. Я пидийшов перед ними, трясясь от лижет, и от смрада снега, один за другим, как уснуть, как уснуть вітати; кто не бачен никак – замри.
Я всему удивляюсь в лисе, у меня все просто, а я еще удивляюсь ястребу: он такой разумный, а в этом месте кажется таким дураком. Але все плохие, куропаток уважаю. Она баловалась среди людей на гумнах, не могла быть в ней, как тетерев, рыдать, откачав ястреба, с усами в снег бросилась.
Курица как ястреб только голову в снег сунет, а хвост весь в глаза. Беру ястреба за хвост и тяну, как повара на сковородке.
Нынче глядя на снег видят птичек и птичек, а я их следом читаю: белочка пробралась по снегу около мха, она там осенью две горошины поймала, тут же я белочек узнала. Потом мы поднялись на десяток метров, снова лягнули, снова сбросили снаряд в снег, и за кильку метров она сделала третий подъем.
Что за чудо? Вы не можете подумать, что сквозь этот шар из снега и льда пахло горохом. Отже, вспомнила осенью про свой горох, и обязательно встану между ними.
Эля, самая удивительная – не могла видеть, как я, сантиметры, но прямо на глаз с точностью начала стреляла. Ну как бы не поздно поприветствовать белую память и кмитливость!
У птиц и зверей свои вершины: медведи живут в корне – в самом низу; разные птицы на соловьином гнезде строят свое гнездо прямо на земле; дрозды более густые, на чагарах; дуплянки – дятел, синица, сова – больше; вдоль стволов деревьев и на вершинах устраивают на разной высоте шалаши: ястребы и орлы.
Довелось мне когда-то наблюдать в лисичках, что у них есть, птички да птички, с макушками не то, что у нас у сумрачных: мы их всегда можем поменять, шкурка их порода живая неизменно в своем варианте.
Словно на полив, пришли к Галявину из мертвых берёз. Часто бывает, что березы вырастают до такой высоты, что засыхают.
Иначе дерево, засохнув, сбрасывает кору на землю, и непокрытое дерево скоро сгнивает, и все дерево падает; у березы кора не падает; эта смолистая, белого цвета кора — береста — становится для дерева непробиваемым футляром, и умершее дерево стоит долго, как живое.
Навит если дерево и дерево гниет, превращается в истертое, залитое водой, вроде береза стояла, как живая. Ale varto, однако, аккуратно сшить такое дерево, как raptom оно разбивается на важные куски и падает. Рубить такое дерево еще веселее, но небезопасно: деревяшкой, если не спеть, можно здорово головой удариться. Но все-таки мы, мысливцы, не боимся, и если нас съедят на такие березки, то один за другим мы начнем их губить.
Вот мы и приехали к Галявину с такими берёзками и берёзу сбили скосить. Падая вниз, на ветру вода разбивалась на кильки шматки, и в одной из них было углубление с гнездом ореха. Птички не пострадали при падении дерева, только тотчас же с гнездом вылезли из дупла. Голенькие птички, покрытые перьями, раскрывали свои широкие красные пасти, принимая нас за отцов, пищали и просили у нас червячка. Мы копали землю, знали червей, давали им поесть; вонь їли, подделалась и снова заскрипела.
Откуда ни возьмись, прилетели отцы-синицы, с большими пухлыми щеками и червями во рту, сели на деревья, которые стояли перилами.
«Здравствуйте, милые, — сказали мы им, — случилось несчастье: мы ничего не хотели.
Гаджеты ничего не могли нам сказать, но более того, они не могли понять, что произошло, куда пропало дерево, где появились их дети.
Вонючки нас не боялись, они порхали с шеи на шею на великом тривозе
— Эта ось воняет! – мне показали гнездо на земле.
– Ось вони, слушай, как ты воняешь, как ты звучишь!
Гаечки ничего не слышали, суетились, бунтовали и не хотели спускаться и выходить за свои границы наверху.
– А может быть, – сказали мы один в один, – вонь нас боится. Давай заблудимся! – Я спрятал.
Привет! Пискали птички, пищали отцы, порхали, но вниз не спускались.
Мы разобрались, что птички не такие, как у нас в сумрачных, вонь не может измениться над верхушками: теперь они точно знают, что над всем верхом у этих пташек есть знак.
– О, о, о, – сказал мой спутник, – ну вы и дураки!
Жалко и смешно стало: такой славный и с крыльями, а понять ничего не хочется.
Тоди ми взял тот большой шматок, у которого было гнездо, надломил верхушку сухой березы и надел новый наш шматок из гнезда, именно на такую высоту, на как бы разорение сверху. В посадках проверить не довелось: за кильку хвилина счастливые отцы отстреливали своих птичек.
Знаю изумительно бересту.
Если у человека чаще есть кусочек бересты на березе, то линия коры вскоре начнет сворачиваться в трубочку. Трубка сухая, горит сильно. Так богат на берёзы, что не отказываешь в уважении.
А в этом году захотелось узнать, что там в такой трубе.
Первая ось первого трубача, я знаю гарни горіх, так сильно захлебнулась, что важно было дистанцироваться палкой его виштовхнути.
Возле березы не было деревьев. Как ты провел там вино?
“Единственно, белочка його там спряталась, роболяхи на зиму запаслись”, – подумал я. «Вона знала, что трубка становилась все громче и громче и все громче и громче гудела без питья».
Але потом, я понял, что это была не белка, а птичка, гориховка построила гориху, можно было вставить белку из гнезда.
Глядя на свою берестяную трубку, я еще о чем-то простонал: я устроился под покровом горы – кто бы мог подумать? – паук и все внутренности трубок затянуты паутиной.
То был гул сонного дня, а то проснемся, как валун в лисе перед доской.
Была такая тишина, было такое напряжение в затачивании первых капель, что, казалось, кожаный лист, кожаные иглы смазывались первыми и злили первые капли доски. Так и стало в лесу, кожа наименьшего дня дня, она набула своего мокрого, вылеченного вираз.
Так вхожу я пред ними в полный час, и сдаюсь: все смрады, как люди, переоделись предо мною, и по их юродству, как Бог, просят у меня дощечки.
– Ану, старина, – наказал я дощечку, – всех нас замучаешь, иди, иди, начинай!
Эля, я не послушал своего ума, и догадался про свои новые соломенные капли: под доской – и капли моего знака. Але тут, думая о капельке, я глотнул невиданной ялинки. Вона росла, ну, в темноте, и ввиду того, что самки в ней, если их опустить вниз. Теперь, после вибрационного сруба, она прислонилась к свету, и кожа сучьев стала расти в гору.Нараспев нижние сучки поднялись бы через час, но цыплята, слипшись от земли, отпустили корни и уцепились за нее… Обрубив лапник, я укрепил йогу, ограбили подъезд, подложили дно сиденья.
И только немного, но сив, чтобы начать новый разговор с дощечки, как холостяк, с другой стороны, рядом горело большое дерево. Быстро, набрав еловых веток у курицы, схватив його с лозы, паря над палящим огнем, охотно потушив костер раньше, ниже полдня я сжег кору дерева на время, и в то же время, Я не смог отбить сок.
Рядом с деревом место не было выжжено клопами, здесь не паслись коровы, и не могло быть подпасков, на которых можно было бы свалить вину за пожар. Разгадывая судьбы моих детей-розорожденных, я понял, что смола на дереве ярче всего запылала, как отрок с пустыря, любуясь на цветы, как горящая смола. Спустившись у своего детского камня, я показал себе, насколько допустимо ударить сырником и сжечь дерево.
Мне стало ясно, что я шкидник, если смола вспыхнула, упоенно качая меня и знак тут же у ближайших кустов.Тоді, робывши оглядевшись, ниби продолжаю свой путь, свистя, пішовъ зъ містъ пожежи и, робів шёлка їків кроів уздовж просіки, стрибів в кущій и поворачивая въ старій міцце и тжъ причаївся.
Не так давно получилось проверить грабителя. От куста вийшова, белого отрока лет семи-восьми, от румяной сонной пеки, сладости, сплющивания глаз, отечности и от чудодейственных прибавлений. Вин вороже поглядывая на бік просіка, где я пішов, приподняв ялин конус и, пытаясь впустить его в себя, махнул так сильно, что я сам бросился в дукол.
Це ёго не збентежило; навпаки, как законный хозяин лисив, заложив обидные руки в внутренности, раздражаясь на огонь и говоря:
– Выходи, Зина, выигрывай пишов!
Вийшла девочка, троха постарше, троха побольше и с большим котом под рукой.
– Зина, – говорит мальчик, – что ты знаешь?
Зина посмотрела на него большими спокойными глазами и просто сказала:
— Нет, Вася, не знаю.
– Де тоби! – вимовив господар лисив.- Я хочу тебе сказать: не приходи тот человек, не туши огонь, тогда, может быть, весь лес сгорел, как то дерево. От би ми тоди дивился!
– Дурак ты! сказала Зина.
— Верно, Зина, — сказал я, — хвастаться придумала, дура ты добрая!
И так же, как я сказал несколько слов, я задерикувал лорд лисів раптом, как кажется, “сбежал”.
А Зина, может быть, и не думала отвечать за разбойника, она спокойно на меня подивилась, только бревна її ослепительно поднялись.
Угостив такую толковую девушку, захотелось пройти всю историю пожара, перекинуть ее на себя и потом поработать вместе с хозяином лис.
При этом давление всего живого, что вы проверяете на доске, достигло предела.
— Зина, — сказал я, — интересно, как листики, травинки чеканятся на доске. Он зайкой капустой на пенек лег, рыдать, чтобы получить первые капли.
Получив честь от девушки, она милостиво посмеялась надо мной.
– Ну, старик, – сказал я в доску, – ты нас всех заставишь, начинай, пошли!
Впервые дощечку услышал, пишов. А девица серьезно, задумчиво посмотрела на меня и губки поддибгала, вместо этого хотела сказать: «Горит огнями, а все-таки дощечка пишов».
— Зино, — поспешно сказал я, — скажи мне, что в тебе такого великого кота?
Вон показал: белых грибов было два. Мы положили в кошку мои новые капельки, закрыли папоротник и расправили дощечку в мою курочку.
Наламавши еловые ветки, мы вкрыли йогу добро и лизли.
– Вася, – крикнула девушка. – Дуритиме, выходи!
Я Повелитель Лисов, притворившийся гневным, не удосужился явиться.
Так же, как мальчишка сів доверил нам и хотел сказать, я поднял свой указательный палец в гору и наказал хозяина:
– Нет ху-ху!
И все трое умерли.
Вещи упрека у лисы под ялинку нельзя переносить под час теплой летней доски.Чубатый рябчик, преследуемый дощечкой, увернулся в середину нашей густой ялинки и сив над куренем. Мы видим зяблика в глазах под птенцом. жачок пришел. Прошкандибав поз заєц. Я долгожданный шепот и шепот о наших Ялинцах. А мы долго сидели, и все было так, ниби верный джентльмен кожи из нас был полон шепотов, шепотов, шепотов…
Если дощечка прошова и все сразу засветилось, стежком, пробитым ногами прохожих, выходили из лисы.У самого выхода стояло величественное дерево, если бы оно могло поддаться не одному поколению людей.
Теперь оно стояло мертвое, було, как сказали бы лесники, «сухое».
Оглядев дерево, я сказал детям:
– Можно, проходимому человеку, здесь жить, встроив сок во все дерево и повесив на сок важного медведя. После этого дерево заболело и стало заклеивать рану смолой. А может быть, мчась навстречу мысли, белочка повисла возле густой кроны того дерева, а задумчивая, schob vignatiїї с крыльца, входя важным поленом постукивая в стовбур.Буває добить меньше удара, чтоб дерево заболело.
И богато, богато с деревом, как с человеком и с живой кожей, может быть и такое, в таком случае хворь возьмется. Чи, может блискавка попала?
Так скоро это началось, и дерево стало заливать свою рану смолой. Если дерево начало болеть, то, очевидно, распознали червя. Закоришь, зализ под кору и заостришься там. По-своему, как о червяке, узнавал дятла и, в шутках, суетился, становясь то тут, то там деревом.Ты скоро узнаешь? А то, может быть, и так, так, оставь столяра довбає и роздовбає, чтоб б ты и шопить, в нужный час проснешься, а лису-столяру новую довбати надо.
И ни одного склочника, и ни одного дятла. Так дятлы долбят дерево, а дерево, слабо, заливает все смолой.
Вот подивись дереву на тропе, и пойми: люди с этим стежком ходят, тут на ремонт пращают и, не взирая на забор в лисе, богатеют, дрова и огонь набирают.И рыдать было больше плевать, долбить смолистую кирку из дерева. Так мало-помалу стерня осела возле дерева, кольцо побелело, сок руха прилипал к холму, и дерево засохло. А теперь скажи мне, кто виноват в гибели прекрасного дерева, как оно простояло хотя бы двести лет в поле: хворь, блискавка, гарь, дятлы?
– Заткнись! – сказал Швидко Вася.
Я, любуясь Зиной, видя:
Дети были, нараспев, дружнее, и Швидкий Вася звучал, чтобы прочесть правду на лице спокойного ума Зины.Так что, может быть, вин злизнув би зїї донос на правду в первый раз, но я проспалїї:
– А ты, Зиночко, как ты, доченька моя, думаешь?
Девушка зажала рот рукой, посмотрела на меня своими разумными глазами, как школьная учительница, и сказала:
– Может быть, виноделы.
– Люди, виноваты люди, – я последовал за ней.
Я, как верный учитель, поведав им обо всем, как думаю про себя: что дятлы и ругань не виноваты, потому что в них нет ни ума человеческого, ни совести, что они выказывают в людях вину; зачем нам рождаться властелином природы, но только если мы можем многое узнать о разуме леса, чтобы мы могли отнять у него право приказать стать верным властелином леса.
Не забыл рассказать о себе, что я быстро научусь и без хорошего плана придумаю, лисицами не увлекаюсь.
Здесь я не забыл рассказать о своем недавнем прицеливании огненных стрел, и о тех, кто как бы щадит ветер одной паутинкой.
С тех пор мы пошли к лисе, и вот теперь я собираюсь это сделать: я учусь у лисы как учитель, и от лисы я как учитель.
У птиц и зверей свои вершины: медведи живут в корне – в самом низу; разные птицы, соловей на кштальте, строят гнездо прямо на земле; дрозды более густые, на чагарах; дуплянки – дятел, синица, сова – больше; вдоль стволов деревьев и на вершинах устраивают на разной высоте шалаши: ястребы и орлы.
Довелось мне когда-то наблюдать в лисичках, что у них есть, птички да птички, с макушками не то, что у нас у сумрачных: мы их всегда можем поменять, шкурка их порода живая неизменно в своем варианте.
Словно на полив, пришли к Галявину из мертвых берёз. Часто бывает, что березы вырастают до такой высоты, что засыхают.
Иначе дерево, засохнув, сбрасывает кору на землю, а непокрытое дерево скоро гниет и все дерево падает, а береста не падает; эта смолистая, белого цвета кора — береста — становится для дерева непробиваемым футляром, и умершее дерево стоит долго, как живое.
Навит если дерево и дерево гниет, превращается в истертое, залитое водой, вроде береза стояла, как живая. Ale varto, однако, аккуратно сшить такое дерево, как raptom оно разбивается на важные куски и падает. Рубить такое дерево еще веселее, но небезопасно: деревяшкой, если не спеть, можно здорово головой удариться. Но все-таки мы, мысливцы, не боимся, и если нас съедят на такие березки, то один за другим мы начнем их губить.
Вот мы и приехали к Галявину с такими берёзками и берёзу сбили скосить. Падая вниз, на ветру вода разбивалась на кильки шматки, и в одной из них было углубление с гнездом ореха. Птички не пострадали при падении дерева, только тотчас же с гнездом вылезли из дупла. Голенькие птички, покрытые перьями, раскрывали свои широкие красные пасти, принимая нас за отцов, пищали и просили у нас червячка. Мы копали землю, знали червей, давали им есть, воняли, ковырялись и снова пискали.
Откуда ни возьмись, прилетели отцы-синицы, с большими пухлыми щеками и червями во рту, сели на деревья, которые стояли перилами.
«Здравствуйте, милые, — сказали мы им, — несчастно стало; мы не хотели этого.
Гаджеты ничего не могли нам сказать, но более того, они не могли понять, что произошло, куда пропало дерево, где появились их дети. Вонючки нас не боялись, порхали с шеи на шею на великом тривозе
— Эта ось воняет! – мне показали гнездо на земле.- Ось вони, слушай, как ты воняешь, как ты звучишь!
Гаечки ничего не слышали, суетились, бунтовали и не хотели спускаться и выходить за свои границы наверху.
– А может быть, – сказали мы один в один, – вонь нас боится. Давай заблудимся! – Я спрятал.
Привет! Пискали птички, пищали отцы, порхали, но вниз не спускались.
Мы разобрались, что птички не такие, как у нас в сумрачных, вонь не может измениться над верхушками: теперь они точно знают, что над всем верхом у этих пташек есть знак.
– О, о, о, – сказал мой спутник, – ну вы и дураки!
Жалко и смешно стало: такой славный и с крыльями, а понять ничего не хочется.
Тоди ми взял тот большой шматок, у которого было гнездо, надломил верхушку сухой березы и надел новый наш шматок из гнезда, именно на такую высоту, на как бы разорение сверху.
В посиделках проверить не успели: за кильку хвилина счастливые отцы отстреливали своих птичек.
Шпаки извивались и летали, и уже давно место в спакиве заняли торосы. Эль доси на той же яблоне в гарни росистый ранит, наливает старый шпак и спивай.
Топор потрясающий!
Лучше бы, уже ободрал, самка давно вывела птенцов, птенцы выросли и полетели…
Ну вот летит старый шпак на яблоню, где весна прошла, а ты спишь?
День был сонный, такой светлый, что перемена проникла в темные леса.Я шел вперед таким узким проходом, что верхушки дерева с одной стороны перегибались на другую, и все дерево шепталось своим листом с другим деревом, с той стороны. Ветер был слабоват, но все же было ветрено: и в горах шумели осины, и внизу, как завжд, витали папоротники.
Я припоминаю: из стороны в сторону через проску, леворучь, без перерыва туда и сюда летят, как острые огненные стрелы. Как всегда на таких випадках, я отнесся к стрелам с уважением и невольно вспомнил, что порыв стрел дует за ветром, злым направо.
Вспомнил еще, что на ялинках золотые пагони лапы вылезали из оранжевых рубашек и ветер сдувал еще нежелательные рубахи из кожаного дерева в огромном количестве: новая кожаная лапа на ялинцах популяризировалась в оранжевых рубашках, а теперь лапы.
.
Видишь меня було, как одна из золотых рубах метнулась с одной из стрел в полет, и раптом повисла на ветру, и стрела повисла.
Я понял, что рубашка висела на невидимом мне павутине, и это дало мне возможность подойти вплотную к паутине и полностью понять вид стрелок: ветер сдувает паутину в сони обмен, блестящая паутинка спала в свет, в воздухе, в воздухе.
В то же время я понял, что паутины, протянутые через просіку, безлики, и, позже, как я, то распускал их, сам того не ведая, тысячами.
Мне казалось, что я так мал в таком важном деле – чтобы узнать о правителе лисы бути його, – что я имею право рвать всех пауков и трясти всех пауков-лис, чтобы упражняться для моей мамы. Але, паутинку пометил, кое-что пощадил: хотя бы шнурки рубашки, которые на ней висели, помогли распутать проявление стрел.
Чи був Я жорстокий, реву тысячи паутин?
Уже я не бачив – мой жорсток_ст был наследием моей физической силы.
Чи бувь милостивый, нахляючи за маленькую паутинку свою закаленную спину? Не думаю: у лисы научусь, а я якбы мигом, то ни к чему би не привязываю.
Я вижу порядок паутин к моему сердечному уважению.
“Чистая поэзия” – так можно назвать розы Пришвина.Кожа слова, написанная им, — это нападение на тех, на кого нельзя смотреть поверхностным взглядом. Пришвину нужно не просто читать, ему необходимо петь, стараться уловить тонкий смысл простых фраз. Настраивать? Нечего тут вонять, автор чудотворной мудрости. Особое уважение к коже дрибницы вызывает ось, что действительно важно, с чего начать вспышку Пришвина.
Ради уважения я заслуживаю рассказать Пришвину о тварях.Здесь в них собрана вся флора и фауна среднего смога России! Создать всего два — «Гости» и «Лисьи хлеба», а названия стилей: ворона, трясогузка, журавль, часовня, землеройка, лисица, гадюка, жмиль, вивянка, госка… Эля и того мало для писатель, шкурный обитатель лисы, что ему больно У меня свой особенный характер, свои звуки и звуки, голос и движение дальше. Существа стоят перед нами как мудрые и умные сухие («Синие лапти», «Провинившийся»), вонючие умеют не только думать, но и говорить («Курица на Стовпах», «Жахлива Зустрич»).
Цикаво, что видно цену не только птицам, но даже рослину: лиса шепчет лесу в описании «Шепот на лису», у «Золотой луз» кульбабы засыпают по вечерам и перекатываются рано утром, и гриб прокладывает себе путь сквозь листья. у Силача.
Часто звонят нам о том, что люди покупают у них все красоты, которые перебивают заказ у них. Чем чище и богаче духовно человек, тем Тим более водкрит, Тим более работоспособен в нем.Почему мы забываем о простой мудрости сегодняшнего дня? І если осмелимся? Чи не будет уже пізно? Кто знает…
Это было в солнечный день, а то я вам расскажу, как это было в лесу перед самым дождем. Стояла такая тишина, такое напряжение в ожидании первых капель, что казалось, каждый листик, каждая иголка старается быть первой и поймать первую каплю дождя.
Так и стало в лесу, словно каждая мельчайшая сущность получила свое, отдельное выражение.
Вот я вхожу к ним в это время, и мне кажется: все они, как люди, повернулись ко мне лицом и по глупости своей просят у меня, как у бога, дождя.
— Давай, старик, — приказал я дождю, — ты нас всех замучаешь, иди, иди, начинай!
Но дождь на этот раз меня не послушал, и я вспомнил о своей новой соломенной шляпе: пойдет дождь – и моей шляпы нет.Но тут, подумав о шапке, я увидел необычную елку. Она росла, конечно, в тени, и именно поэтому ее ветки когда-то были опущены вниз. Теперь, после выборочной рубки, она оказалась на свету, и каждая ее ветка стала расти вверх. Вероятно, нижние сучья со временем поднялись бы, но эти ветки, коснувшись земли, выпустили свои корни и уцепились… Так, под деревом с поднятыми кверху ветвями получилась хорошая избушка. Нарезав лапник, уплотнил его, сделал вход, внизу уложил сиденье.И только я сел, чтобы начать новый разговор с дождем, как вижу, совсем рядом со мной горит большое дерево.
Я быстро схватил еловый ветку из избушки, собрал ее в веник и, простегав над горящим местом, мало-помалу погасил костер до того, как пламя прожгло кору дерева вокруг и тем самым не дало возможности течь соку .
Вокруг дерева место пожаром не выжжено, здесь не паслись коровы, и не могло быть пастухов, на которых все валили в пожарах.Вспоминая свои детские разбойничьи годы, я понял, что смола на дереве скорее всего подожжена каким-нибудь мальчишкой из озорства, из любопытства посмотреть, как будет гореть смола. Погружаясь в детские годы, я представлял себе, как приятно чиркнуть спичкой и поджечь дерево.
Мне стало ясно, что вредитель, когда смола загорелась, вдруг увидел меня и тут же скрылся куда-то в ближайшие кусты. Затем, делая вид, что продолжаю свой путь, я, посвистывая, ушел от места костра и, сделав несколько десятков шагов по поляне, прыгнул в кусты и вернулся на старое место и тоже спрятался.
Мне не пришлось долго ждать грабителя. Из куста вышел светловолосый мальчик лет семи-восьми, с рыжеватой солнечной пекой, дерзкими, открытыми глазами, полуголый и отличного телосложения.
Он враждебно посмотрел в сторону поляны, куда я ушел, поднял еловую шишку и, желая бросить ее в меня, так сильно замахнулся, что даже перевернулся.
Это его не беспокоило; наоборот, как настоящий хозяин лесов, засунул обе руки в карманы, стал смотреть на место пожара и сказал:
– Выходи, Зина, его нет!
Вышла девушка, постарше, повыше, с большой корзиной в руке.
— Зина, — сказал мальчик, — знаешь что?
Зина посмотрела на него большими спокойными глазами и ответила просто:
— Нет, Вася, не знаю.
– Где ты! сказал хозяин леса. – Я хочу тебе сказать: если бы тот человек не пришел, если бы он не потушил огонь, то, может быть, весь лес сгорел бы от этого дерева. Если бы мы только могли посмотреть!
– Ты идиот! сказала Зина.
– Верно, Зина, – сказал я, – я придумал, чем похвастаться, настоящая дура!
И как только я сказал эти слова, задорный хозяин лесов вдруг, как говорится, «сбежал.”
А Зина, видимо, и не думала отвечать за грабителя, она спокойно смотрела на меня, только брови чуть приподнялись от удивления.
При виде такой рассудительной девушки захотелось всю историю превратить в шутку, расположить к себе, а потом вместе работать над хозяином лесов.
Как раз в это время напряжение всех живых существ, ожидающих дождя, достигло предела.
— Зина, — сказал я, — посмотри, как все листья, все травинки ждут дождя.Там заяц-капустник даже на пенек залез, чтобы поймать первые капли.
Девушке понравилась моя шутка, она милостиво мне улыбнулась.
– Ну, старик, – сказал я дождю, – ты нас всех замучаешь, начинай, пошли!
И на этот раз дождь послушался, пошел. А девушка серьезно, задумчиво сосредоточилась на мне и поджала губы, как будто хотела сказать: «Шутки шутками, а все-таки дождь пошел».
— Зина, — поспешно сказал я, — скажи, что у тебя в этой большой корзине?
Она показала: белых грибов было два.Мы положили мою новую шляпу в корзину, прикрыли ее папоротником и направились от дождя к моей хижине. Сломав еще один лапник, мы хорошо его прикрыли и залезли внутрь.
— Вася, — крикнула девочка. – Будет дурак, выходи!
И хозяин лесов, гонимый проливным дождем, не замедлил появиться.
Как только мальчик сел рядом с нами и хотел что-то сказать, я поднял указательный палец и приказал хозяину:
– Нет ху-ху!
И мы все трое замерли.
Невозможно передать прелести пребывания в лесу под елкой во время теплого летнего дождя. Гребенький рябчик, гонимый дождем, ворвался в середину нашей густой елки и сел прямо над избушками. Совсем на виду под веткой устроился зяблик. Ежик приехал. Мимо проковылял заяц. И долго дождь шептал и что-то нашептывал нашему дереву. И мы долго сидели, и все было так, как будто настоящий хозяин лесов шептал каждому из нас в отдельности, шептал, шептал…
Когда прошел дождь и все вокруг засверкало, мы вышли из леса по разбитой ногами прохожих тропе. На самом выходе стояло огромное и когда-то могучее дерево, повидавшее не одно поколение людей.
Теперь он стоял совсем мертвый, он был, как говорят лесники, «мертвый».
Оглядев это дерево, я сказал детям:
«Возможно, прохожий, желая здесь отдохнуть, воткнул в это дерево топор и повесил на топор свой тяжелый мешок.После этого дерево заболело и начало залечивать рану смолой. А может быть, убегая от охотника, белка спряталась в густой кроне этого дерева, и охотник, чтобы выгнать ее из убежища, стал стучать по стволу тяжелым бревном. Иногда достаточно одного удара, чтобы дерево заболело.
И многое-многое может случиться с деревом, как и с человеком, и с любым живым существом, от которого будет взята болезнь. А может молния ударила?
С чего-то началось, и дерево стало заливать свою рану смолой.Когда дерево начало болеть, червь, конечно же, узнал об этом. Кора залезла под кору и стала там точить. По-своему дятел как-то прознал о червяке и в поисках пенька стал тут и там долбить дерево. Скоро ли ты найдешь его? А то, может быть, так, что пока дятел будет долбить и долбить, чтобы можно было его схватить, пень в это время продвинется, и леснику нужно еще раз долбить.
И не одну стенографию, и не одного дятла тоже.Вот так дятлы долбят дерево, и дерево, ослабев, заливает все смолой.
Теперь оглянитесь вокруг дерева на следы костров и поймите: люди ходят по этой тропе, останавливаются здесь на отдых и, несмотря на запрет разведения костров в лесу, собирают дрова и поджигают. А чтобы быстрее разжечь, с дерева срезают смолистую корку. Так мало-помалу от среза вокруг дерева образовалось белое кольцо, восходящее движение соков прекратилось, и дерево засохло.А теперь скажите, кто виноват в гибели прекрасного дерева, простоявшего не менее двух столетий на месте: болезни, молнии, стебли, дятлы?
– Стенография! — быстро сказал Вася.
И, глядя на Зину, поправился:
Дети, наверное, были очень дружны, и быстрый Вася привык читать правду с лица спокойной, умной Зины. Так что, наверное, на этот раз он бы слизнул правду с ее лица, но я спросил ее:
– А ты, Зиночка, как думаешь, доченька моя?
Девушка зажала рот рукой, посмотрела на меня умными глазами, как в школе на учительницу, и ответила:
«Возможно, виноваты люди.
— Люди, люди виноваты, — подхватил я ее вслед.
И, как настоящий учитель, я рассказал им обо всем, как сам думаю: что дятлы и загогулины не виноваты, потому что у них нет ни ума человеческого, ни совести, освещающей в человеке вину; что каждый из нас родится хозяином природы, а только должен многому научиться разбираться в лесе, чтобы получить право распоряжаться им и стать настоящим хозяином леса.
Не забыла о себе сказать, что я до сих пор постоянно учусь и без какого-либо плана и идеи ни во что не вмешиваюсь в лесу.
Здесь я не забыл рассказать о своей недавней находке огненных стрел, и о том, как я пощадил даже одну паутину.
После этого мы ушли из леса, и так со мной теперь всегда бывает: в лесу я веду себя как ученик, а из леса ухожу учителем.
У птиц и зверей в лесу есть свои этажи: мыши живут в корнях – в самом низу; различные птицы, например, соловей, строят свои гнезда прямо на земле; дрозды – еще выше, на кустах; дуплянки – дятел, синица, совы – еще выше; на разной высоте вдоль ствола дерева и на самой вершине селятся хищники: ястребы и орлы.
Пришлось однажды в лесу наблюдать, что у них, зверей и птиц, с этажами не то, что у нас в небоскребах: мы всегда можем с кем-то поменяться, у них каждая порода непременно живет на своем этаже.
Однажды во время охоты мы вышли на полянку с мертвыми березами. Часто бывает так, что березы дорастают до определенного возраста и засыхают.
Другое дерево, высохнув, сбрасывает на землю свою кору, и потому непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает, а у березы кора не падает; эта смолистая, белая снаружи кора – береста – непробиваемый футляр для дерева, и мертвое дерево долго стоит, как живое.
Даже когда дерево гниет и древесина превращается в пыль, тяжелую от влаги, белая береза выглядит живой. Но стоит, однако, хорошенько подтолкнуть такое дерево, как вдруг оно разобьет все на тяжелые куски и упадет. Валка таких деревьев — занятие очень веселое, но и опасное: деревяшкой, если не увернуться, можно реально ударить по голове. Но все же мы, охотники, не очень боимся, и когда добираемся до таких берез, начинаем уничтожать их друг у друга.
Вот мы и подошли к полянке с такими березами и сбили довольно высокую березу. Падая, в воздухе он разломился на несколько частей, и в одной из них образовалось дупло с гнездом Гайки. Маленькие птенцы при падении дерева не пострадали, только выпали из дупла вместе со своим гнездом. Голые птенцы, покрытые перьями, раскрывали широкие красные рты и, приняв нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. Вскопали землю, нашли червей, дали им закусить, они поели, проглотили и снова запищали.
Очень скоро прилетели родители, синички с белыми пухлыми щечками и червями во рту сели на соседние деревья.
«Здравствуйте, милые, — сказали мы им, — пришла беда; мы не хотели этого.
Гаджеты не могли нам ответить, но, главное, не могли понять, что произошло, куда пропало дерево, куда пропали их дети. Они совсем не боялись нас, в большой тревоге порхая с ветки на ветку.
– Да вот они! Мы показали им гнездо на земле.- Вот они, послушай, как они пищат, как тебя зовут!
Гаджеты ничего не слушали, суетились, волновались и не хотели спускаться вниз и выходить за пределы своего этажа.
«Может быть, — говорили мы друг другу, — они нас боятся. Давай спрячемся! – И спрятались.
Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но не спускались.
Мы тогда догадались, что птицы не такие, как наши в небоскребах, они не могут менять этажи: теперь им только кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.
— О-о-о, — сказал мой спутник, — ну какие вы дураки! ..
Стало жалко и смешно: они такие славные и с крыльями, а понять ничего не хотят.
Затем мы взяли тот большой кусок, в котором располагалось гнездо, отломили верхушку соседней березы и поставили на нее наш кусок с гнездом как раз на той же высоте, что и разрушенный пол.
В засаде долго ждать не пришлось: уже через несколько минут счастливые родители встретили своих птенцов.
Скворцы вылупились и улетели, а их место в скворечнике давно заняли воробьи.Но до сих пор на той же яблоне добрым росистым утром летает и поет старый скворец.
Странно!
Казалось бы, все уже позади, самка давно вывела птенцов, детеныши подросли и улетели…
Почему старый скворец каждое утро прилетает к яблоне, где прошла его весна, и поет?
День был солнечный, такой яркий, что лучи проникали даже в самый темный лес.Я шел вперед по такой узкой полянке, что некоторые деревья с одной стороны наклонялись к другой, и это дерево что-то шептало своими листьями другому дереву с другой стороны. Ветер был очень слабый, но все же был: и наверху шумели осины, и внизу, как всегда, важно качались папоротники.
Вдруг заметил: из стороны в сторону по поляне, слева направо постоянно летают то тут, то там какие-то маленькие огненные стрелы. Как всегда в таких случаях, я сосредоточил свое внимание на стрелах и вскоре заметил, что движение стрел было по ветру, слева направо.
Еще я заметил, что на деревьях вылезли их обычные побеги-лапы из своих оранжевых рубашек и ветер сдувал эти ненужные рубашки с каждого дерева в огромном множестве: каждая новая лапа на дереве рождалась в оранжевой рубашке, и вот сколько лап, столько и рубашек слетело – тысячи, миллионы.
..
Я мог видеть, как одна из этих летающих рубашек встретилась с одной из летящих стрел и вдруг повисла в воздухе, а стрела исчезла.
Я понял тогда, что рубашка висит на невидимой для меня паутине, и это дало мне возможность в упор подойти к паутине и полностью понять феномен стрел: ветер сдувает паутину к солнечному лучу, блестящей паутине вспыхивает от света, и от этого кажется, будто стрела летит.
При этом я понял, что этих паутин на поляне великое множество, и, следовательно, если я шел, то рвал их, сам того не ведая, тысячами.
Мне казалось, что у меня есть такая важная цель – научиться в лесу быть его настоящим хозяином, – что я имею право рвать все паутины и заставлять всех лесных пауков работать на свою цель. Но я почему-то пощадил эту подмеченную мною паутину: ведь благодаря висящей на ней рубашке именно она помогла мне распутать феномен стрел.
Был ли я жесток, разрывая тысячи паутин?
Вовсе нет: я их не видел – моя жестокость была следствием моей физической силы.
Был ли я милостив, согнув свою усталую спину, чтобы спасти паутинку? Я не думаю: в лесу я веду себя как студент, и если бы мог, то ничего бы не трогал.
Спасение этой паутины я приписываю действию моего сосредоточенного внимания.
И, подобно непревзойденному Айвазовскому в живописи морских пейзажей, он уникален своим литературным мастерством в художественном описании природы.Школьники изучают его творчество с третьего класса и знают, кто такой Пришвин. Биография для детей может быть достаточно интересной, ведь он много путешествовал и видел много разных удивительных явлений в природе. Все это он записывал в свои дневники, чтобы потом черпать оттуда исходный материал для создания какого-то следующего рассказа или рассказа. Отсюда такая живость и естественность образов, которые он описывает. Ведь не зря Пришвина называли певцом.
Будущий писатель Михаил Пришвин родился в 1873 году в купеческой семье в селе Хрущево Елецкого уезда Орловской губернии.
Отец умер, когда ему было 7 лет, вместе с Мишей мать оставила на руках еще шестерых детей. Сначала мальчик окончил сельскую школу, затем учился в Елецкой гимназии, но был отчислен оттуда за непослушание учителю.
Потом он уехал в Тюмень к своему дяде Игнатову, который в то время был крупным промышленником в суровых сибирских краях.Там юный Пришвин окончил Тюменское реальное училище. В 1893 году он поступил в Рижское политехникум на химико-сельскохозяйственное отделение. С 1896 г. молодой Пришвин начал ввязываться в политические кружки, в частности в марксистские кружки, за что в 1897 г. был арестован и сослан на поселения в родной город Елец.
В Пришвине Михаил едет учиться в Германию на философский факультет агрономического факультета. Через некоторое время вернулся в Россию и работал агрономом в Тульской губернии, а затем в Московской губернии города Луги в лаборатории профессора Д.Прянишникова, затем в Петровской сельскохозяйственной академии.
А потом становится секретарем крупного петербургского чиновника, которому помогает составлять сельскохозяйственную литературу. И вот, перед самой революцией, он стал корреспондентом таких отечественных изданий, как «Русские ведомости», «Утро России», «Речь», «День».
В Первую мировую Пришвин попал на фронт санитаром и военным корреспондентом. После революции 1917 года он совмещал работу учителя в Елецкой гимназии (именно из нее его когда-то отчислили) и ведет краеведческую работу агрономом.Пришвин даже становится участником организации музея усадебного быта в городе Дорогобуже, в бывшей усадьбе Барышникова.
Свою литературную деятельность Михаил Пришвин начинает в 1906 году с повести “Сашок”. Затем он отправляется в путешествие по Русскому Северу (Карелии) и одновременно всерьез увлекается местным фольклором и этнографией. А в 1907 году она появляется под названием «В стране бесстрашных птиц». Это были путевые заметки, составленные писателем на основе его многочисленных наблюдений за природой и животным миром северных народов.
Эта книга принесла ему большую известность. Писатель был награжден медалью Императорского географического общества и даже стал его почетным членом. Так работа Пришвина начала приносить свои плоды. Кратко написать об этом не так-то просто.
В его великолепных, мастерских рассказах всегда гармонично сочетались научная любознательность, поэзия природы и даже натурфилософия. Список произведений Пришвина при жизни пополнился великолепными произведениями, такими как «За волшебным колобоком» (1908), «Черный араб» (1910) и др.Писатель Пришвин занимал особую нишу в литературе и входил в круг известных петербургских писателей, таких как А. Блок, А. Ремизов, Д. Мережковский. С 1912 по 1914 г. вышло первое собрание сочинений М. М. Пришвина в трех томах. Сам Максим Горький способствовал изданию своих книг.
Список произведений Пришвина продолжает расти, в 1920-1930 годах выходят его книги «Туфли», «Родники Берендея», повесть «Женьшень» и многие другие замечательные произведения.
Самое интересное, что глубокое проникновение в жизнь природы сделало мифы и сказки как бы само собой разумеющимся ответвлением творчества писателя. Сказки Пришвина необычайно лиричны и красивы. Они окрашивают художественную палитру его богатого писательского наследия. Детские рассказы и сказки Пришвина несут в себе вечную мудрость, превращая некоторые образы в многозначные символы.
Много путешествует и постоянно работает над своими книгами М.М. Пришвин. Биография его больше напоминает жизнь какого-нибудь биолога и естествоиспытателя. Но именно в таких интересных и увлекательных этюдах рождались его прекрасные рассказы, многие из которых даже не выдуманы, а просто мастерски описаны. И это мог сделать только Пришвин. Биография для детей интересна именно тем, что многие свои рассказы и сказки он посвящает юному читателю, который в период своего умственного развития сможет почерпнуть какой-то полезный опыт из прочитанной книги.
У Михаила Михайловича удивительный кругозор.
В работе ему помогает необыкновенная писательская зоркость. Он собирает множество детских рассказов в своих книгах «Зверь-бурундук» и «Лисий хлеб» (1939). В 1945 году появилась «Кладовая Солнца» – сказка о детях, которые из-за своих ссор и обид попали в лапы страшных мшарей (болот), которых спасла охотничья собака.
Почему писатель М.М. Пришвин? Биография его свидетельствует о том, что его лучшим помощником был дневник, который он вел всю жизнь.Каждый день он записывал все, что в то время волновало и вдохновляло писателя, все его мысли о времени, о стране и об обществе.
Вначале он разделял идею революции и воспринимал ее как духовно-нравственное очищение. Но со временем он осознает гибельность этого пути, так как Михаил Михайлович видел, как недалеко был большевизм от фашизма, что угроза произвола и насилия нависла над каждым человеком новообразованного тоталитарного государства.
Пришвину, как и многим другим советским писателям, приходилось идти на компромиссы, которые унижали и угнетали его боевой дух.
В его дневнике есть даже интересная запись, где он признается: «Я похоронил своего личного интеллектуала и стал тем, кто я есть сейчас».
Потом в дневнике утверждал, что достойную жизнь можно поддерживать только тогда, когда она обеспечена культурой, а это означало доверие к другому человеку. По его мнению, среди культурного общества взрослый может жить как ребенок.Он также утверждает, что родственные симпатии и взаимопонимание – это не просто этническая основа, а великие блага, которые даруются человеку.
3 января 1920 года писатель Пришвин описывает свои чувства голода и нищеты, до которых довела его власть Советов. Можно, конечно, и духом жить, если ты сам являешься добровольным инициатором этого, но другое дело, когда тебя делают несчастным против твоей воли.
С 1935 года писатель Пришвин вновь совершает путешествия по Русскому Северу.Биография для детей может быть очень поучительной.
Она знакомит их с невероятными путешествиями, как их совершал гениальный писатель и на пароходах, и на лошадях, и на лодках, и пешком. За это время он много наблюдает и пишет. После такого путешествия свет увидела его новая книга «Берендеевские чащи».
Во время Великой Отечественной войны писатель был эвакуирован в Ярославскую область. В 1943 году вернулся в Москву и написал рассказы «Лесная капелла» и «Фацелия».В 1946 году он покупает себе небольшой особняк в подмосковном Дунино, где живет в основном летом.
В середине зимы 1954 года Пришвин Михаил умирает от рака желудка. Похоронен в Москве на Введенском кладбище.
Пришвин Михаил Михайлович; СССР, Москва; 23.01.1973 – 16.01.1954
Произведения Пришвина давно стали образцом литературного жанра о природе. Его рассказы включены во всемирный фонд детской литературы, а рассказы Пришвина переведены на многие языки мира.Некоторые произведения Пришвина включены в школьную программу многих стран, а некоторые из них даже экранизированы.
Благодаря этому место писателя в нашем рейтинге вполне закономерно. Высокое место в дальнейших рейтингах гарантировано.
Михаил Пришвин родился в Орловской губернии в родовом имении Хрещево-Левшино. Отец писателя был купцом и страстным охотником. Но однажды он проиграл много карт, из-за чего ему пришлось заложить почти все имущество.Не выдержав этого, он умер, и мать Пришвина осталась одна с пятью детьми. Тем не менее женщине удалось не только отвоевать имение, но и дать своим детям хорошее образование. Так в 9 лет Михаила отдали в сельскую школу, а через год перевели в Елецкую гимназию. Пробыв там 6 лет, Пришвин поссорился с одним из учителей и был вынужден доучиться в тюменском училище.
В 1893 году Михаил Пришвин поступил в Рижский политехнический техникум.Здесь он воспринял марксистские идеи, за что был арестован и провел три года в тюрьме. После освобождения в 1900 году он уехал изучать аграрное дело в Лейпцигский университет. В 1905 году он вернулся в Россию и стал работать агрономом и даже написал одну статью по агрономии.
Но это был не он. Пришвина всегда привлекала литература. Поэтому спустя год первый рассказ Пришвина можно прочитать в местной газете. После этого будущий писатель оставляет агрономию и переключается на журналистику.
Тяга к путешествиям берет свое в жизни Пришвина в 1907 году. Он отправляется собирать народные сказки в европейскую часть севера России, а затем, объехав Скандинавию, возвращается в Петербург. Во время этой поездки он все больше и больше увлекается фотографией, а собственная громоздкая камера позволяет ему запечатлеть многочисленные эпизоды жизни в глубинке, а также красоту северной природы. Очерки, написанные во время этой поездки, позволили ему стать заметной фигурой в литературных кругах, познакомиться, а также получить награды Русского географического общества.
С началом Первой мировой войны Пришвин ушел на фронт в качестве военного журналиста. Октябрьская революция вызывает в нем противоречивые чувства. Но, несмотря на споры с ним и его арест, он принимает его.
При этом он не перестает писать, в результате чего получается целый список охотничьих рассказов для детей. В 1930-е годы он уехал на Дальний Восток, результатом чего стали очерки «Берендеев чаща» и «Корабельная чаща».
С началом Великой Отечественной войны сначала был эвакуирован в Ярославскую область, но уже в 1843 году вернулся в Москву.Здесь он работал над новыми произведениями вплоть до своей смерти от рака желудка в 1954 году.
В нашем рейтинге Михаил Пришвин представлен рассказом «Кладовая Солнца». Интерес к этой работе Пришвина достаточно стабилен и она может не раз появляться в рейтингах нашего сайта. Кроме того, хорошие шансы попасть в наш рейтинг книг по жанрам имеют также рассказы Пришвина “Двойной след”, “Лесная капля”, “Выскочка” и некоторые другие.
М.М. Пришвин
Михаил Пришвин вовсе не помышлял о целенаправленном написании произведений для детей. Он просто жил в деревне и был окружен всей этой природной красотой, вокруг него постоянно что-то происходило и эти события легли в основу его рассказов о природе, о животных, о детях и их отношениях с окружающим миром.
Рассказы небольшие и легко читаются, несмотря на то, что автор далеко не наш современник. На этой странице нашей библиотеки вы можете прочитать рассказы М.Пришвин. Читаем Пришвина онлайн.
М.М. Пришвин
Однажды я шел по берегу нашего ручья и заметил под кустом ежа. Он тоже заметил меня, свернулся калачиком и промямлил: тук-тук-тук. Это было очень похоже, как будто вдали двигалась машина. Я дотронулся до него носком сапога – он ужасно фыркнул и засунул иголки в сапог.
Ах, ты такой со мной! – сказал я и носком сапога толкнул его в ручей.
Мгновенно ёжик развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетинок на спине у него были иголки. Я взял палку, закатал ежика в шапку и понес домой.
У меня было много мышей. Слышала – ежик их ловит, да и решила: пусть живет у меня и мышей ловит.
Вот я поставил этот колючий комочек посреди пола и сел писать, а сам краешком глаза смотрел на ежа.
Он долго не лежал неподвижно: как только я успокоился за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда, наконец выбрал себе место под кроватью и там совсем успокоился.
Когда стемнело, я зажег лампу, и – привет! – ёжик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал фонарю, что это луна взошла в лесу: при лунном свете ежи любят бегать по лесным полянам.
И вот он начал бегать по комнате, представляя, что это лесная поляна.
Я взял трубку, закурил и пустил облако возле луны. Стало совсем как в лесу: луна и облако, а мои ноги были как стволы деревьев и, наверное, ежику это очень нравилось: он метался между ними, обнюхивая и царапая иголками задники моих сапог.
Прочитав газету, я бросил ее на пол, лег в постель и уснул.
Я всегда сплю очень чутко. Я слышу какой-то шорох в своей комнате. Он чиркнул спичкой, зажег свечу и только заметил, как под кроватью промелькнул ёжик.И газета лежала уже не возле стола, а посреди комнаты. Так я оставил свечу горящей и сам не сплю, думая:
Зачем ежу понадобилась газета?
Вскоре мой жилец выбежал из-под кровати – и прямо в газету; он крутился рядом с нею, шумел, шумел, наконец изловчился: как-то надел на колючки угол газеты и потащил ее, огромную, в угол.
Тут я его понял: газета была как сухие листья в лесу, он утащил ее к себе на гнездо.И это оказалось правдой: вскоре ежик весь превратился в газету и свил из нее настоящее гнездо. Закончив это важное дело, он вышел из своего жилища и стал напротив кровати, глядя на свечу-луну.
Впускаю облака и прошу:
Что еще тебе нужно? Ежик не испугался.
Хочешь пить?
Я просыпаюсь. Ежик не бежит.
Я взяла тарелку, поставила на пол, принесла ведро с водой, а потом я налила воду в тарелку, потом снова налила в ведро, и у меня такой шум, как будто журчит ручей.
Давай, давай, говорю. – Видишь ли, я тебе луну устроила, и облака пустила, и вот тебе вода…
Кажется, я продвигаюсь вперед. А еще я немного сдвинула к нему свое озеро. Он переедет, и я перееду, так они и договорились.
Пей, – наконец говорю я. Он начал плакать. А я так легонько провел рукой по шипам, как будто гладил, и все говорю:
Ты молодец, малыш!
Ежик напился, говорю:
Давай спать.
Лечь и задуть свечу.
Не знаю, сколько я проспал, слышу: опять у меня в комнате работа.
Я зажигаю свечу и что вы думаете? Ежик бегает по комнате, а у него на шипах яблоко. Он подбежал к гнезду, положил его туда и через другое убегает в угол, а в углу стоит мешок с яблоками и рухнул. Вот подбежал ёжик, свернулся калачиком возле яблок, дернулся и снова бежит, на колючках тащит в гнездо ещё одно яблочко.
И вот ёжик устроился ко мне на работу. А теперь я, как чай пьющий, непременно поставлю его на свой стол и то молоко ему в блюдце налью – выпьет, то дамские булочки съем.
Я нашел удивительную трубку из бересты. Когда человек отрезает себе на березе кусок бересты, остальная часть бересты возле среза начинает сворачиваться в трубочку. Трубка высохнет, плотно свернется. На березках их так много, что даже не обращаешь внимания.
А вот сегодня хотел посмотреть, есть ли что-нибудь в такой тубе.
А в самой первой трубке я нашел хорошую гайку, застрявшую так крепко, что я с трудом мог ее вытолкнуть палкой.
Вокруг березы не было орешника. Как он туда попал?
«Наверное, белка его туда спрятала, делая запасы на зиму», — подумал я. «Она знала, что трубка будет скручиваться все туже и туже и крепче сжимать гайку, чтобы она не выпала».
Но потом я догадался, что это не белка, а птица-орешек воткнула орешек, может быть, украв из беличьего гнезда.
Глядя на свою берестяную трубку, я сделал еще одно открытие: я поселился под крышкой ореха – кто бы мог подумать! – паучок и вся внутренняя часть трубки затянуты его паутиной.
Однажды я целый день гулял по лесу и вечером вернулся домой с богатой добычей. Он снял с плеч тяжелую сумку и стал раскладывать свои вещи на столе.
Что это за птица? – спросила Зиночка.
Терентий, — ответил я.
И рассказал ей про тетерева: как он в лесу живет, как весной мычит, как березовые почки клюет, осенью на болотах ягоды собирает, зимой от ветра под снегом греется. Он же рассказал ей про рябчика, показал ей, что он серый, с хохолком, и в рябчик свистнул в дудку и дал ей свистнуть.
Еще я насыпала на стол много белых грибов, и красных, и черных. Еще у меня в кармане была кровавая косточка, и черника, и красная брусника.Еще я привез с собой ароматный комок сосновой живицы, дал понюхать девушке и сказал, что этой смолой лечат деревья.
Кто их лечит? – спросила Зиночка.
Исцеляя себя, ответил я. – Бывает, приедет охотник, хочет отдохнуть, воткнет топор в дерево и мешок на топор повесит, а сам под деревом ляжет. Спи, отдыхай. Он вынет топор из дерева, наденет мешок и уйдет. И из раны от топора из дерева потечет эта ароматная смола и затянется эта рана.
Еще нарочно для Зиночки привезла разные чудесные травы по листу, по корню, по цветку: кукушкины слезы, валериану, петров крест, заячью капусту. А как раз под заячью капусту у меня был кусок черного хлеба: со мной всегда бывает, что когда я не беру хлеба в лес, я голоден, но беру, забываю съесть и несу обратно . А Зиночка, увидев под моей заячьей капустой черный хлеб, обалдела:
Откуда в лесу хлеб?
Что тут удивительного? Ведь там капуста!
Заяц…
А хлеб лисички.
Вкус. Внимательно попробовал и начал есть:
Хороший лисий хлеб!
И съел весь мой черный хлеб начисто. Так и у нас пошло: Зиночка, связка такая, часто даже белого хлеба не берет, а когда из леса лисий хлеб приношу, то всегда его весь съедает и хвалит:
Хлеб Лисички намного лучше нашего!
Маленькая дикая утка, чирок-свистун, наконец решила перевести своих утят из леса, минуя деревню, в озеро на волю.Весной это озеро далеко разливалось, и твердое место для гнезда можно было найти всего в трех верстах, на кочке, в заболоченном лесу. А когда вода спала, мне пришлось проехать все три мили до озера.
В местах, открытых взорам человека, лисы и ястреба, мать ходила сзади, чтобы ни на минуту не выпускать утят из виду. А возле кузницы, при переходе через дорогу, она, конечно, их пропускала вперед. Тут ребята увидели их и закидали шапками.Все время, пока они ловили утят, мать бегала за ними с открытым клювом или отлетала несколько шагов в разные стороны в величайшем волнении.
Ребята уже собирались накинуть на маму шапками и поймать ее, как утят, но тут подошел я.
Что ты будешь делать с утятами? — строго спросил я у ребят.
Они испугались и ответили:
Это что-то “поехали”! — сказал я очень сердито. Зачем нужно было их ловить? Где сейчас мать?
И вот он сидит! – хором ответили ребята.
И мне указали на тесную кочку парового поля, где действительно сидела утка с открытым от волнения ртом.
Быстро, – приказал я ребятам, – идите и верните ей всех утят!
Они даже как будто обрадовались моему приказу и побежали прямо в гору с утятами. Мать немного отлетела и, когда ребята ушли, бросилась спасать своих сыновей и дочерей. По-своему, она им что-то быстро сказала и побежала на овсяное поле. За ней бегали утята – пять штук.И так через овсяное поле, минуя деревню, семья продолжила свой путь к озеру.
Радостно я снял шапку и, размахивая ею, крикнул:
Счастливого пути, утята!
Ребята надо мной смеялись.
Что вы смеетесь, дураки? – сказал я ребятам. – Думаешь, утятам так легко попасть в озеро? Быстро снимите все шляпы, кричите «до свидания»!
И такие же шапки, запылившиеся на дороге во время ловли утят, поднялись в воздух, ребята все разом закричали:
До свидания, утята!
Мы бродили весной по лесу и наблюдали за жизнью полых птиц: дятлов, сов.Внезапно в том направлении, где мы заранее наметили интересное дерево, мы услышали звук пилы. Нам сказали, что это рубка дров из валежника для стекольного завода. Мы боялись за свое дерево, спешили на звук пилы, но было поздно: наша осина лежала, и вокруг ее пня было много пустых еловых шишек. Все это дятел ободрал за долгую зиму, собрал, носил на этой осине, укладывал между двумя ветками своей мастерской и долбил. Возле пня, на нашей срубленной осине, отдыхали два мальчика.Эти два мальчика только и занимались, что пилили лес.
Ох вы, проказники! – сказали мы и указали им на срубленную осину.
– Вам приказали рубить сухие деревья, и что вы сделали?
Дятел продырявил, – ответили ребята. – Посмотрели и, конечно, отпилили. Все равно исчезнет.
Все вместе принялись осматривать дерево. Он был совсем свежий, и только на небольшом пространстве, не более метра в длину, по стволу прошел червь. Дятел, очевидно, выслушал осину, как доктор: постучал по ней клювом, понял пустоту, оставленную червем, и приступил к операции по извлечению червяка.И второй раз, и третий, и четвертый… Тонкий ствол осины был похож на флейту с клапанами. Семь отверстий проделал «хирург» и только на восьмом поймал червяка, вытащил и спас осину.
Мы вырезали это произведение в качестве замечательного экспоната для музея.
Видите ли, – сказали мы ребятам, – дятел – лесной лекарь, он осину спас, а она бы жила и жила, а вы ее подстригли.
Мальчики дивились.
Мы с братом, когда поспевают одуванчики, постоянно с ними веселились.Мы ходили куда-то на свою торговлю – он впереди, я в пятке.
Сережа! – Я позвоню ему деловито. Он оглянется, и я дуну одуванчиком прямо ему в лицо. Для этого он начинает за мной следить и, как ты зазеваешься, тоже фукнет. Вот и сорвали мы эти неинтересные цветочки просто так. Но однажды мне удалось сделать открытие.
Мы жили в деревне, перед окном у нас был луг, весь золотой от множества цветущих одуванчиков. Это было очень красиво.Все сказали: Очень красиво! Луг золотой.
Однажды я встал пораньше порыбачить и заметил, что луг не золотой, а зеленый. Когда я вернулся домой около полудня, луг снова был весь золотой. Я стал наблюдать. К вечеру луг снова зазеленел. Потом я пошла и нашла одуванчик, и оказалось, что он сжимал свои лепестки, как если бы пальцы были желтыми на боку ладони и, сжав в кулак, мы бы сомкнули желтые. Утром, когда взошло солнце, я увидел, как одуванчики раскрыли ладони, и от этого луг снова стал золотым.
С тех пор одуванчик стал для нас одним из самых интересных цветов, ведь одуванчики ложились с нами детьми и вставали с нами.
Комп. часть главы “Весна” книги “Календарь природы”
Трое суток не было мороза, и над снегом незаметно работал туман. Петя сказал:
Выходи, папа, посмотри, послушай, как славно поет овсянка.
Я вышел и прислушался – очень, очень хорошо – и ветерок такой нежный.Дорога стала совсем красной и горбатой.
Казалось, будто кто-то долго бежал за родником, догонял и, наконец, тронул ее, а она остановилась и задумалась… Со всех сторон запели петухи. Из тумана стали появляться голубые леса.
Петя вгляделся в редеющий туман и, заметив в поле что-то темное, крикнул:
Смотри, земля появилась!
Он вбежал в дом, и я услышал, как он там кричал:
Лева, иди скорей смотри, земля появилась!
Мать тоже не выдержала, вышла, прикрыв глаза от света ладонью:
Откуда появилась земля?
Петя стоял впереди и показывал в снежную даль, как Колумб в море, и повторял:
Земля, земля!
Наша охотничья собака Лайка пришла к нам с берегов Бии, и в честь этой сибирской реки мы назвали ее Бией.Но вскоре эта Бия почему-то превратилась в Биюшку, Биюшкой все стали звать Вьюшкой.
Мы с ней мало охотились, но как сторож она нам хорошо послужила. Пойдешь на охоту, и будь уверен: Вьюшка чужого не подпустит.
Эта Вьюшка – весёлая собачка, она всем нравится: уши как рожки, хвост колечком, зубы белые как чеснок. Она получила две кости с обеда. Получив подарок, Вьюшка развернула кольцо хвоста и опустила его поленом вниз.Это означало для нее тревогу и начало необходимой для охраны бдительности – известно, что в природе много охотников на кости. Опустив хвост, Вьюшка вышла на травяного муравья и взяла одну косточку, а другую положила рядом с собой.
Тут откуда ни возьмись сороки: скока, скока! – и до самого носа собаки. Когда Вьюшка повернула голову к одному – хватай! Еще сороку с другой стороны хватай! – и забрал кость.
Была поздняя осень, и сороки, вылупившиеся этим летом, были вполне взрослыми.Они остались здесь всем выводком, по семь штук, и от родителей узнали все секреты воровства. Очень быстро они расклевали украденную кость и, недолго думая, собирались отобрать у собаки вторую.
Говорят, что в семье не без урода, то же самое было и в семье сороки. Из семерых сорок одна вышла не то чтобы тупой, а как-то со скачком и с пыльцой в голове. Теперь было то же самое: все шесть сорок пошли в правильную атаку, большим полукругом, глядя друг на друга, и только одна Выскочка сдуру поскакала.
Тра-та-та-та-та! – зачирикали все сороки.
Это означало для них:
Прыгай назад, прыгай как надо, как нужно всему сороковому обществу!
Тра-ла-ла-ла-ла! – ответил Выскочка.
Это значило для нее:
Качаю как надо, а я – как сам хочу.
Так вот, на свой страх и риск Выскочка подскочила к самой Вьюшке в расчете на то, что Вьюшка, глупая, бросится на нее, выбросит кость, а она изловчится и кость унесет.
Вьюшка, однако, хорошо поняла замысел Выскочки и не только не бросилась на неё, но, заметив косым глазом Выскочку, освободила кость и посмотрела в противоположную сторону, где правильным полукругом наступали шесть умных сорок , как бы нехотя – скока и думаю.
В тот момент, когда Вью отвернулась, Выскочка воспользовалась ее атакой. Она схватила косточку и даже успела повернуться в другую сторону, успела ударить крыльями о землю, поднять пыль из-под травы-муравья.И хоть бы еще одно мгновение подняться в воздух, хотя бы одно мгновение! Вот только бы сорока встала, как Вьюшка схватила ее за хвост и косточка вывалилась…
Выскочка убежала, но весь радужный длинный хвост сороки остался у Вьюшки в зубах и торчал изо рта, как длинный острый кинжал.
Кто-нибудь видел сороку без хвоста? Трудно даже представить, во что превратится эта блестящая, пестрая и ловкая похитительница яиц, если ей отрезать хвост.
Бывает, озорные деревенские мальчишки поймают слепня, засунут ему в задницу длинную соломинку и пускают эту большую сильную муху с таким длинным хвостом – ужасная гадость! Ну, так вот, это муха с хвостом, а здесь – сорока без хвоста; кто удивился мухе с хвостом, тот еще больше удивится сороке без хвоста. Тогда в этой птице не останется ничего от сороки, и вы никогда не узнаете в ней не только сороку, но и какую-то птицу: это просто пестрый клубок с головой.
Бесхвостая Выскочка села на ближайшее дерево, все остальные шесть сорок летели к ней. И по всему сороковому стрекотанию, по всей суете видно было, что нет большего позора в сороковой жизни, чем потерять сороки хвост.
Весной соседи подарили нам четыре гусиных яйца, и мы подложили их в гнездо нашей черной курицы, которую зовут Пиковая дама. Подходящие дни для инкубации прошли, и Пиковая дама принесла четырех желтых гусей.Они пищали и свистели совсем иначе, чем куры, но Пиковая дама, важная, взъерошенная, ничего не хотела замечать и относилась к гусятам с такой же материнской заботой, как и к курам.
Прошла весна, наступило лето, повсюду появились одуванчики. Молодые гуси, если их шеи вытянуты, становятся чуть ли не выше матери, но все равно следуют за ней. Иногда, правда, мать перекапывает лапами землю и зовет гусей, а они ухаживают за одуванчиками, суют носы и пускают пух по ветру.Затем Пиковая дама начинает посматривать в их сторону, как нам кажется, с некоторой долей подозрения. Иногда, пушистая часами, с кудахтаньем копает, и хоть что-то у них есть: только свистят и клюют зеленую траву. Бывает, что собака хочет пройти куда-то мимо нее – куда она! Он бросится на собаку и прогонит ее. А то на гусей смотрит, иногда задумчиво смотрит…
Мы стали следить за курицей и ждать такого события – после чего она наконец поймет, что ее дети совсем даже не похожи на кур и не стоило из-за них, рискуя жизнью, бросаться к чертям собачьим .
И вот однажды у нас во дворе случилось событие. Наступил солнечный июньский день, пропитанный ароматом цветов. Внезапно солнце померкло, и запел петух.
Ух, ух! – ответила курица петуху, зовя своих гусят под навес.
Отцы, какое облако он находит! – закричали хозяйки и бросились спасать развешенное белье. Гремел гром, сверкали молнии.
Ух, ух! – настаивала курица Пиковая дама.
А молодые гуси, высоко подняв шеи, как четыре столба, пошли за курицей под навес.Нам было удивительно наблюдать, как по приказу курицы четыре приличных, высоких, как сама курица, гусеницы, сформировавшись в мелочь, подползли под курицу, а она, распушив перья, расправив над ними крылья, укрыла их и согрела своим материнским теплом.
Но буря была недолгой. Туча разошлась, ушла, и солнце снова засияло над нашим садиком.
Когда перестал лить с крыш и запели разные птицы, это услышали гусята под курицей, и они, молодые, конечно, захотели на волю.
Бесплатно, бесплатно! они свистнули.
Ух, ух! – ответил цыпленок. А это означало:
Посиди немного, она еще очень свежая.
Вот еще! – присвистнули гусята. – Бесплатно, бесплатно! И вдруг они встали на ноги и задрали шеи, и курица поднялась, как на четыре столба, и закачалась в воздухе высоко от земли. Именно с этого времени для Пиковой дамы с гусями все кончилось: она стала ходить отдельно, а гуси отдельно; видно было, что только тогда она все поняла, и во второй раз ей уже не хотелось вставать на шесты.
На одном болоте, на кочке под ивой, вылупились утята дикой кряквы. Вскоре после этого мать повела их к озеру по коровьей тропе. Я заметил их издалека, спрятался за дерево, и утята подошли мне под самые ноги. Трех из них я взял себе на воспитание, остальные шестнадцать пошли по коровьей тропе.
Этих черных утят я держал при себе, и вскоре они все поседели. За одним из серых вышел красивый разноцветный селезень и две уточки, Дуся и Муся.Мы подрезали им крылья, чтобы они не улетели, и жили они у нас во дворе с домашней птицей: у нас были куры и гуси.
С наступлением новой весны мы сделали для наших дикарей кочки из всякой дряни в подвале, как на болоте, и гнезда на них. Дуся положила себе в гнездо шестнадцать яиц и стала высиживать утят. Муся поставила четырнадцать, но сидеть на них не захотела. Как мы ни бились, пустая голова не хотела быть матерью.
А мы нашу важную черную курочку, Пиковую даму, подсадили на утиные яйца.
Время пришло, наши утята вылупились. Какое-то время мы согревали их на кухне, крошили им яйца и ухаживали за ними.
Через несколько дней установилась очень хорошая, теплая погода, и Дуся повела своих черненьких на пруд, а Пиковую даму в огород за червями.
Свист-свист! – утята в пруду.
Кря-кря! – отвечает им утка.
Свист-свист! – утята в саду.
Куо-куо! – отвечает им курица.
Утята, конечно, не могут понять, что значит «куох-куох», а то, что слышится из пруда, им хорошо известно.
“швейцар-швейцар” – это значит: “наши к нашим”.
А «кря-кря» означает: «вы утки, вы кряквы, плывите скорее!»
И они, конечно, смотрят вон туда на пруд.
С уважением к вам!
Плыви, плыви!
И они плавают.
Куо-куо! – отдыхает важная курица на берегу.
Они все плавают и плавают. Они свистнули, поплыли, радостно приняла их в свою семью Дуся; по словам Мусы, они были ее собственными племянниками.
Целый день в пруду плавала большая сборная утиная семья, и весь день Пиковая дама, пушистая, злая, кудахтала, ворчала, выкапывала ногой на берегу червей, пыталась червями привлечь утят и кудахтала им, что червей было слишком много, такие хорошие черви!
Мусор, мусор! — ответила кряква.
А вечером повела всех своих утят одной длинной веревкой по сухой тропинке.Под самым носом важной птицы прошли они, черные, с большими утиными носами; на такую мать никто даже не смотрел.
Мы собрали их всех в одну высокую корзину и оставили ночевать в теплой кухне возле печки.
Утром, когда мы еще спали, Дуся вылезла из корзины, походила по полу, закричала, позвала к себе утят. Тридцатью голосами свистящие откликнулись на ее крик. Стены нашего дома, сделанные из звонкого соснового леса, по-своему откликнулись на утиный крик.И все же в этой суматохе мы отдельно услышали голос одного утенка.
Слышишь? — спросил я у своих парней. Они слушали.
Мы слышим! — кричали они.
И мы пошли на кухню.
Оказалось, что Дуся на этаже была не одна. Один утенок бежал рядом с ней, очень волновался и беспрерывно насвистывал. Этот утенок, как и все остальные, был размером с небольшой огурец. Как мог такой-то воин перелезть через стенку корзины высотой в тридцать сантиметров?
Мы начали об этом гадать, и тут возник новый вопрос: сам ли утенок придумал какой-то способ выбраться из корзины вслед за мамой, или она случайно как-то задела его крылом и выбросила? Этому утёнку я перевязала ленточкой лапку и отдала его в общее стадо.
Мы проспали всю ночь, а утром, как только в доме раздался утиный утренний крик, пошли на кухню.
По полу вместе с Дусей бегал утенок с перебинтованной лапкой.
Все утята, заключённые в корзину, свистнули, бросились на волю и ничего не могли сделать. Этот вылез. Я сказал:
Он что-то придумал.
Он изобретатель! — крикнул Лева.
Тогда я решил посмотреть, как этот «изобретатель» решает сложнейшую задачу: карабкаться по отвесной стене на своих перепончатых утиных лапах.На следующее утро я встала еще до рассвета, когда и мои дети, и утята крепко спали. На кухне я сел возле выключателя света, чтобы сразу же включить свет, когда это необходимо, и рассмотреть события в задней части корзины.
И тут окно стало белым. Стало светать.
Кря-кря! — сказала Дуся.
Свист-свист! – ответил единственный утенок. И все замерло. Спали мальчишки, спали утята.Завыл заводской гудок. Мир увеличился.
Кря-кря! — повторила Дуся.
Никто не ответил. Я понял: “изобретателю” сейчас некогда – сейчас он, наверное, решает свою сложнейшую задачу. И я включил свет.
Ну, это я знал! Утка еще не поднялась, и ее голова все еще находилась на уровне края корзины. Все утята тепло спали под мамой, только один, с забинтованной лапкой, вылез наружу и, как кирпичи, взобрался на перья матери, на ее спину.Когда Дуся встала, она подняла его высоко, до уровня края корзины.
Утенок, как мышка, пробежал по спине к краю – и кувырком вниз! Вслед за ним на пол вывалилась и его мать, и начался обычный утренний переполох: крики, свист на весь дом.
Через два дня утром на полу появилось сразу три утята, потом пять, и пошло-пошло: как только Дуся крякнет утром, так все утята на спину и потом вниз.
А первую утку, которая проложила путь другим, мои дети назвали Изобретателем.
У птиц и зверей в лесу есть свои этажи: мыши живут в корнях – в самом низу; различные птицы, например, соловей, строят свои гнезда прямо на земле; дрозды – еще выше, на кустах; дуплянки – дятел, синица, совы – еще выше; на разной высоте вдоль ствола дерева и на самой вершине селятся хищники: ястребы и орлы.
Пришлось однажды в лесу наблюдать, что у них, у зверей и у птиц, с этажами не так, как у нас в небоскребах: мы всегда можем с кем-то поменяться, у них каждая порода непременно живет на своем этаже.
Однажды во время охоты мы вышли на полянку с мертвыми березами. Часто бывает, что березы дорастают до определенного возраста и засыхают.
Другое дерево, высохнув, сбрасывает на землю свою кору, и поэтому непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает; кора березы не опадает; эта смолистая, белая снаружи кора – береста – непробиваемый футляр для дерева, и мертвое дерево долго стоит, как живое.
Даже когда дерево гниет и древесина превращается в пыль, тяжелую от влаги, белая береза выглядит живой. Но стоит, однако, хорошенько подтолкнуть такое дерево, как вдруг оно все разобьется на тяжелые куски и упадет. Рубить такие деревья — занятие очень веселое, но и опасное: деревяшкой, если не увернуться, можно реально ударить по голове. Но все же мы, охотники, не очень боимся, и когда добираемся до таких берез, начинаем уничтожать их друг у друга.
Вот мы и подошли к полянке с такими березками и сбили довольно высокую березу. Падая, в воздухе он разломился на несколько частей, и в одной из них образовалось дупло с гнездом Гайки. Маленькие птенцы при падении дерева не пострадали, только выпали из дупла вместе со своим гнездом. Голые птенцы, прикрытые птенцами, разинули широкие красные рты и, приняв нас за родителей, запищали и попросили у нас червячка. Мы копали землю, находили червей, давали им поесть; они ели, глотали и снова пищали.
Очень скоро прилетели родители, синички, с белыми пухлыми щечками и червями во рту, сели на соседние деревья.
– Здравствуйте, милые, – сказали мы им, – случилось несчастье: мы этого не хотели.
Гаджеты не могли нам ответить, но, главное, не могли понять, что произошло, куда пропало дерево, куда пропали их дети.
Они совсем не боялись нас, в большой тревоге порхая с ветки на ветку.
Да, вот они! Мы показали им гнездо на земле.- Вот они, послушай, как они пищат, как тебя зовут!
Гаджеты ничего не слушали, суетились, волновались и не хотели спускаться вниз и выходить за пределы своего этажа.
А может быть, – сказали мы друг другу, – они нас боятся. Давай спрячемся! – И спрятались.
Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но не спускались.
Мы тогда догадались, что птицы не такие, как наши в небоскребах, они не могут менять этажи: теперь им только кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.
О-о-о, – сказал мой спутник, – ну какие же вы дураки!
Стало жалко и смешно: они такие славные и с крыльями, а понять ничего не хотят.
Затем мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, отломили верхушку соседней березы и поставили на нее наш кусок с гнездом как раз на той же высоте, что и разрушенный пол. В засаде долго ждать не пришлось: уже через несколько минут счастливые родители встречали своих птенцов.
Курица непобедима, когда она, пренебрегая опасностью, бросается защищать своего птенца.Моему Трубачу стоило лишь слегка надавить челюстями, чтобы уничтожить его, но громадный посыльный, умеющий постоять за себя в борьбе с волками, поджав хвост, бежит в свою конуру из обычной курицы.
Черную наседку-наседку мы зовем за ее необычайную родительскую злобу в защите детей, за клюв – щуку на голове – Пиковой дамой. Каждую весну мы подсаживаем ее на яйца диких уток (охотничьих), и она высиживает и выкармливает для нас утят вместо цыплят.В этом году бывало, недоглядели: вылупившиеся утята преждевременно попадали в холодную росу, мочили пупки и умирали, кроме одного. Все мы заметили, что в этом году Пиковая дама была в сто раз злее обычного.
Как это понять?
Не думаю, что курица может обидеться на то, что вместо цыплят получились утята. А раз наседка села на яйца, не заметив их, то ей надо сидеть, а ей надо сидеть, а потом ей надо выхаживать птенцов, ее надо оберегать от врагов, и ей надо все доводить до конца.Вот она и ведет их и не позволяет себе даже взглянуть на них с сомнением: «Это куры?»
Нет, я думаю, что этой весной Пиковую Даму раздражал не обман, а гибель утят, и особенно ее забота о жизни единственного утёнка понятна: везде родители больше беспокоятся о ребенке, когда он самый только один…
Но бедная моя, бедная Грашка!
Это ладья. Со сломанным крылом он прилетел ко мне в сад и начал привыкать к этой страшной для птицы бескрылой жизни на земле и уже стал подбегать на мой зов «Грашка», как вдруг однажды, в мое отсутствие, Пиковая дама заподозрила его в покушении на своего утенка и прогнала.пределы моего сада, и после этого он не приходил ко мне.
Какая ладья! Добродушная, уже пожилая теперь, моя мент Лада часами выглядывает из-за двери, выбирает место, где можно было бы спокойно уйти из курицы на ветер. И Трубач, умеющий драться с волками! Он никогда не покинет конуру, не проверив своим зорким глазом, свободен ли путь, нет ли где-то рядом страшной черной курицы.
Да что я могу сказать о собаках – я и сам хорош! На днях я вывел из дома на прогулку своего полугодовалого щенка Травку и, как только обернулся за сарай, смотрю: передо мной стоит утенок.Курицы поблизости не было, но я представил ее себе, и в ужасе, что она выклюет самый красивый глаз Травке, я бросился бежать, и как я потом радовался – только подумаешь! – Я был рад, что меня спасли от курицы!
В прошлом году с этой рассерженной курицей тоже произошел замечательный инцидент. В то время, когда мы стали косить сено на лугах прохладными легкими сумеречными ночами, мне взбрело в голову немного помыть моего Трубача и дать ему погонять в лесу лису или зайца. В густом еловом лесу, на перекрестке двух зеленых тропинок, я дал волю Трубачу, и он тотчас же ткнулся в куст, выгнал молодого зайца и со страшным ревом погнал его по зеленой тропе.В это время нельзя убивать зайцев, я был без ружья и несколько часов готовился отдаться наслаждению самой доброй для охотника музыкой. Но вдруг где-то около деревни собака оборвалась, гон прекратился, и очень скоро вернулся Трубач, очень смущенный, с опущенным хвостом, и на его светлых пятнах была кровь (он желто-пегий в румянах).
Всем известно, что волк не тронет собаку, когда в поле везде можно подобрать овцу.А если не волк, то почему Трубач весь в крови и в таком необычайном смущении?
Мне пришла в голову забавная мысль. Мне казалось, что из всех зайцев, таких везде пугливых, был единственный на свете настоящий и действительно смелый, которому стыдно было убежать от собаки. “Я скорее умру!” – подумал мой заяц. И, повернувшись прямо пяткой, бросился на Трубача. И когда огромный пес увидел, что на него бежит заяц, он в ужасе бросился назад и, вне себя, бежал чаще и обдирал себе спину до крови.Так заяц пригнал мне Трубача.
Возможно ли это?
Нет! Это могло случиться с человеком.
Кролики так не делают.
По той самой зеленой дорожке, где заяц бежал от Трубача, я спустился из леса на луг и тут увидел, что косари, смеясь, оживленно разговаривают и, увидев меня, стали скорей звать себя, как все люди называют когда душа полна и хочется ее облегчить.
Ну и дела!
Да, что это за штуки?
О, о, о!
Ну и дела! Эй!
И вот что получилось.Молодой заяц, вылетев из леса, покатился по дороге к амбарам, а вслед за ним вылетел и помчался трубач. Случалось, что в чистом месте Трубач догонял нашего старого зайца, а вот молодого ему было очень легко догнать. Русаки любят прятаться от гончих возле деревень, в соломе, в амбарах. И трубач догнал зайца около сарая. Пиковая дама Пришвин читал Косари видели, как у поворота к амбару Трубач уже открыл рот, чтобы схватить зайку…
Хватит трубача, но вдруг из сарая на него вылетает большой черный цыпленок – и прямо ему в глаза. А он поворачивается и бежит. А Пиковая дама у него на спине – и клюет его своей щукой.
Ну и дела!
И вот почему у желто-пегих в румянах на светлых пятнах была кровь: гонца заклевала обыкновенная курица.
Лада больна. Чашка с молоком стояла у ее носа, она отвернулась.Они позвонили мне.
Лада, – сказал я, – тебе надо поесть.
Она подняла голову и била розгой. Я погладил ее. От ласки жизнь играла в ее глазах.
Ешь, Лада, – повторил я и пододвинул блюдце поближе.
Она сунула нос в молоко и залаяла.
Итак, благодаря моей ласке ее сила увеличилась. Возможно, именно эти несколько глотков молока спасли ей жизнь.
Почему бутоны черемухи выходят с острыми вершинами? Мне кажется, что черемуха спала зимой и во сне, вспоминая, как ее ломали, повторяла про себя: «Не забывай, как прошлой весной меня сломали люди, не прощай!»
Сейчас весной даже какая-нибудь птица все повторяет по-своему, все ей напоминает: «Не забудь.Не прощай!”
Поэтому, может быть, проснувшись от зимней спячки, черемуха взялась за дело и набросилась, и пустила в людей миллионы злых щук. Вершины позеленели после вчерашнего дождя.
«Пики-пикс», — предупредила милая птичка.
Но белые пики, зеленея, постепенно становились выше и тупее. Далее, мы уже знаем из прошлого, как из них выйдут бутоны черемухи, а из бутонов выйдут ароматные цветы.
(сокращенно)
Каждый день мы ждали нашу любимую вестницу весны, трясогузку, и вот наконец она прилетела и села на дуб и долго сидела, и я понял, что это наша трясогузка, что она будет жить где-то здесь…
Вот наш скворец, когда прилетел, прямо в дупло нырнул и запел; наша трясогузка прибежала к нам под машину.
Наша молодая собака Сват начала приспосабливаться, как бы ее обмануть и схватить.
С парадным черным галстуком, в светло-сером, идеально растянутом платье, живая, насмешливая, она прошла под самым носом у Свата, делая вид, что совсем его не замечает… Она очень хорошо знает характер собаки и готовится к нападению. Она летит всего в нескольких шагах.
Затем он, целясь в нее, снова замирает. А трясогузка смотрит прямо на него, покачивается на своих тонких пружинистых лапках и только громко не смеется…
Еще забавнее было смотреть на эту птицу, всегда веселую, всегда деловитую, когда снег начинал сползать с песчаного оврага над рекой.Почему-то трясогузка бежала по песку у самой воды. Он побежит и напишет строчку на песке своими тонкими лапками. Он бежит обратно, а леска, видите ли, уже под водой. Потом пишется новая строчка, и так почти непрерывно весь день: вода приходит и закапывает написанное. Трудно сказать, каких паутинных клопов ловила наша трясогузка.
Хрустальный день ранней осени. Вот он сейчас.
Тишина! Наверху ни один лист не шевелится, и только внизу, в неслышном сквозняке, дрожит на паутине сухой лист. В этой кристальной тишине и деревья, и старые пни, и сухостойкие чудовища ушли в себя, и их не было, но когда я вышел на поляну, они заметили меня и вышли из оцепенения.
Даже вечером, под луной, между берёз поднялся туман. Просыпаюсь рано, с первыми лучами, и вижу, как они с трудом пробиваются сквозь туман в овраг.
Туман все реже и реже, светлее и светлее, и вот я вижу: паук на березе спешит, спешит и спускается с высоты в глубину. Тут он починил свою паутину и стал чего-то ждать.
Когда солнце подняло туман, ветер пронесся по оврагу, сорвал паутину, и она, свернувшись, понеслась. На крохотном листочке, привязанном к паутине, паук сидел, как капитан своего корабля, и, наверное, знал, куда и зачем ему лететь.
Дует северный ветер, руки мерзнут на воздухе.А грибы до сих пор растут: боровики, подосиновики, рыжики, изредка белые еще попадаются.
Ох, и мухомор пойманный вчера. Он сам темно-красный, а белые панталоны из-под шапки стянул вниз по ноге, да еще и складками. Рядом с ним сидит хорошенькая волна, вся подтянутая, губки округлые, облизывается, мокрая и умненькая…
Мороза было достаточно, но он откуда-то капает с неба. На воде крупные капли превращаются в пузыри и плывут вместе с убегающими туманами вниз по реке.
Сегодня на рассвете одна пышная берёза вышла из леса на полянку, словно в кринолин, а другая, робкая, тоненькая, листик за листочком сбросила на тёмную ёлку. После этого, по мере того как рассветало все больше и больше, разные деревья стали казаться мне по-разному. Это всегда происходит в начале осени, когда после буйного и обычного лета начинается большая перемена и деревья все начинают по-разному переживать листопад.
Я огляделся. Вот кочка, расчесанная лапами тетерева. Раньше бывало, что в норе такой кочки непременно найдешь перо тетерева или глухаря, а если оно рябое, то знай, что копала самка, если черное – петуха. Теперь в ямках расчесанных кочек не птичьи перья, а опавшие желтые листья. А тут вот старая, старая сыроежка, огромная, как тарелка, вся красная, и края от старости завернуты, и в эту посуду налили воды, и в блюде плавает желтый березовый лист.
В такой тишине, когда кузнечики пели себе в уши без кузнечиков в траве, с березы, поросшей высокими елями, медленно слетел желтый лист. Он улетел в такой тишине, когда даже осиновый лист не шелохнулся. Казалось, движение листа привлекало внимание всех, и все ели, березы и сосны со всеми листьями, сучками, хвоей, и даже кусты, даже трава под кустами дивились и спрашивали: листья шевелятся и шевелятся в такой тишине?» И, повинуясь всеобщей просьбе выяснить, двигался ли лист сам по себе, я пошел к нему и узнал.Нет, лист двигался не сам по себе: это паук, желая спуститься, отягощал его и сделал из него свой собственный парашют: на этот лист спустился маленький паучок.
Ночь прошла под большой ясной луной, и к утру выпал первый мороз. Все было серо, но лужи не замерзали. Когда взошло и пригрело солнце, деревья и травы покрылись такой крепкой росой, еловые ветки выглянули из темного леса такими светящимися узорами, что не хватило бы для этого украшения бриллиантов всей нашей земли.
Особенно хороша сверкающая сверху донизу королева – сосна. Радость прыгала в моей груди, как молодой пес.
Осень длится как узкая тропинка с крутыми поворотами. То мороз, то дождь, и вдруг снег, как зимой, белая метель с воем, и снова солнце, опять теплое и зеленое. Вдалеке, в самом конце, стоит берёза с золотыми листьями: словно замёрзшая, она остаётся, и ветер уже не может сорвать с неё последние листья — всё, что можно было сорвать.
Самая поздняя осень – это когда рябина сморщивается от мороза и становится, что называется, «сладкой». В это время позднейшая осень так тесно сходится с самой ранней весной, что разницу между осенними и весенними днями можно распознать только по себе — осенью думаешь: «Я переживу эту зиму и порадуюсь другой весне».
Вчера было много снега. И немного подтаяла, да застыли вчерашние крупные капли, и сегодня не холодно, но и не тает, и капли висят как живые, блестят, и небо серое на весу – вот-вот полетит…
Я ошибся: капли на балконе живые!
Что моросит сверху и бездна в воздухе – на то уже не обращаешь внимания. Вода дрожит в электрическом свете, а на ней тени: человек идет с другой стороны, а его тень здесь: голова проходит по воде, дрожа.
За ночь, слава богу, выпал хороший снег, из окна в утренней темноте при свете фонарей видно, как дворники из лопат славно сыпут снег, а значит, он еще не мокрый.
Вчера, в середине дня, лужи начали подмерзать, начался гололед, и москвичи начали падать.
Время пришло: мороз перестал бояться теплого неба, затянутого тяжелыми серыми тучами. В этот вечер я стоял над холодной рекой и понимал сердцем, что в природе все кончено, что, может быть, в соответствии с морозом с неба на землю упадет снег. Казалось, последний вздох покидал землю.
К вечеру над рекой похолодало, и постепенно все растворилось во мраке. Осталась только холодная река, да ольховые шишки в небе, те самые, что всю зиму висят на голых ветках. Мороз на рассвете держался долго.
Потоки из-под колес автомобиля превратились в прозрачную корку льда с вмерзшими в нее дубовыми листьями, кусты у дороги стали белыми, как цветущий вишневый сад. Мороз стоял так до тех пор, пока солнце не одолело.
Потом он получил поддержку и окреп, и все на земле стало синим, как на небе.
Как быстро летит время. Давным-давно я сделал эту калитку в заборе, и вот паук обвязал верхние концы решетки паутиной во много рядов, а мороз переделал паутинное сито в белое кружево.
Везде в лесу такая новость: каждая сеточка паутины стала кружевной. Муравьи уснули, муравейник застыл и покрылся желтыми листьями.
Почему-то последние листья на березе собираются на макушке, как последние волосы у лысого человека. И вся облетевшая белая береза стоит красной метелкой. Эти последние листья, бывает, остаются в знак того, что те листья, что опадали, опали не зря и новой весной снова взойдут.
(Из детских воспоминаний)
Моя мама встала рано, до солнца.Однажды я тоже встала до солнца… Мать угостила меня чаем с молоком. Это молоко кипятилось в глиняном горшке и всегда было покрыто сверху румяной пенкой, и под этой пенкой оно было необыкновенно вкусно, и чай из него становился отменным.
Это угощение решило мою жизнь в лучшую сторону: я начала вставать до восхода солнца, чтобы попить вкусный чай с мамой. Мало-помалу я так привык к этому утреннему подъему, что уже не мог спать до восхода солнца.
Тогда я рано вставал в городе, и теперь я всегда пишу рано, когда весь животный и растительный мир просыпается и тоже начинает работать по-своему.
И часто, часто думаю: а что, если бы мы так вставали для нашей работы с солнцем! Сколько здоровья, радости, жизни и счастья пришло бы тогда к людям!
После чая пошел на охоту…
Моя охота была тогда и сейчас – в находках. Нужно было найти в природе то, чего я еще не видел, а может быть, с таким еще никто в жизни не встречался…
Мои юные друзья! Мы хозяева своей природы, и для нас она — кладовая солнца с великими сокровищами жизни.Эти сокровища можно не только охранять, их нужно открывать и показывать.
Рыбам нужна чистая вода – мы защитим наши водоемы. В лесах, степях, горах есть разные ценные животные – мы защитим наши леса, степи, горы.
Рыба – вода, птица – воздух, зверь – лес, степь, горы. А мужчине нужен дом. А охранять природу значит защищать родину.
Многие родители очень серьезно и щепетильно подходят к выбору детских книг.Издания для детей должны пробуждать самые теплые чувства в нежных детских душах. Поэтому лучше всего остановить свой выбор на небольших рассказах о природе, ее величии и красоте. Известный писатель Михаил Михайлович Пришвин (1873 – 1954) – истинный натуралист, знаток болот и лесов, прекрасный наблюдатель за живой жизнью природы. Его рассказы, даже самые маленькие, просты и понятны. Мастерство автора, его манера передать всю непревзойденную природу окружающей природы поражают! Он описывает шум ветра, запахи леса, повадки животных и их поведение, шелест листьев с такой точностью и достоверностью, что, читая, невольно попадаешь в эту среду, переживая все вместе с писатель. |
Однажды я шел по лесу целый день и к вечеру вернулся домой с богатой добычей. Я снял с плеч тяжелую сумку и стал раскладывать свои вещи на столе. Читать…
На одном болоте, на кочке под ивой, вылупились утята дикой кряквы. Вскоре мать отвела их к озеру по коровьей тропе. Я заметил их издалека, спрятался за дерево, и утята подошли к моим ногам. Читать…
Маленькая дикая утка чирок-свистулька решила, наконец, перевести своих утят из леса, минуя деревню, в озеро, на волю.Читать…
Весной мы бродили по лесу и наблюдали за жизнью дуплянок: дятлов, сов. Внезапно в том направлении, где мы предварительно наметили интересное дерево, мы услышали звук пилы. Читать…
Однажды я шел по берегу нашего ручья и заметил под кустом ежа. Он тоже заметил меня, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Было очень похоже на то, как будто вдалеке мчалась машина. Читать…
Когда одуванчики созревают, мы с братом постоянно с ними веселились.Бывает, идем куда-то на свою рыбалку, он впереди, я сзади. Читать…
Был у нас один раз – мы поймали молодого журавля и дали ему лягушку. Он проглотил его. Дал еще – проглотил. Третий, четвертый, пятый, а потом лягушек под рукой больше не было. Читать…
Расскажу случай, случившийся со мной в голодный год. Ко мне на подоконник повадился летать желтоволосый молодой грач. Судя по всему, был сирота. Читать…
Ярик очень хорошо подружился с маленькой Хейзел и играл с ним весь день.Так вот, в игре он провел неделю, а потом я переехал с ним из этого города в заброшенный дом в лесу, в шести милях от Грауса. Не успел я устроиться и хорошенько оглядеться на новом месте, как вдруг Ярик исчез от меня. Читать…
Моего ментовского щенка зовут Ромул, но я его зову Рома или просто Ромка, а иногда Роман Васильич. Читать…
Всем охотникам известно, как трудно научить собаку не гонять зверей, кошек и зайцев, а искать только птицу.Читать…
Собака, как лиса и кошка, подкрадывается к добыче. А вдруг замерзнет. Среди охотников это называется стойкой. Читать…
Три года назад я был в Завидово, на хуторе Военно-охотничьего общества. Егерь Николай Камолов пригласил меня посмотреть на его годовалую суку, пойнтер Ладу, на моего племянника в лесной сторожке. Читать…
Нетрудно понять, почему у пятнистого оленя повсюду на коже частые белые пятна. Читать…
В Сибири, недалеко от Байкала, я услышал от одного гражданина о медведе и, признаюсь, не поверил.Но он уверял меня, что в старину даже в сибирском журнале это печаталось под заголовком: «Человек с медведем против волков».
Увлекательная охота на лис с флажками! Обойдут лису, узнают ее лежащую и у кустов за версту, двое вокруг спящей повесят веревку с красными флажками. Лисица очень боится цветных флажков и запаха рыжего скота, пугается, ищет выход из страшного круга. Читать…
У меня в глазу соринка.Пока я его вынимала, в другой глаз все-таки попала соринка. Читать…
У рябчика в снегу есть два спасения: первое – тепло переночевать под снегом, а второе – снег утаскивает для рябчика на землю различные семена с деревьев. Под снегом рябчик ищет семена, проделывая там ходы и окошки для воздуха.
Небольшие, но очень содержательные рассказы Михаила Пришвина ярко доносят до нас то, что мы так редко встречаем сегодня.Красота и жизнь природы, глухие, незнакомые места – все это сегодня так далеко от пыльных и шумных мегаполисов. Может быть, многие из нас и были бы рады сразу же отправиться в небольшое путешествие по лесу, но не получится. Тогда мы откроем книгу рассказов Пришвина и перенесемся в далекие и желанные сердцем места.
И, подобно непревзойденному Айвазовскому в живописи морских пейзажей, он уникален своим литературным мастерством в художественном описании природы.Школьники изучают его творчество с третьего класса и знают, кто такой Пришвин. Биография для детей может быть достаточно интересной, ведь он много путешествовал и видел много разных удивительных явлений в природе. Все это он записывал в свои дневники, чтобы потом почерпнуть оттуда исходный материал для создания какого-нибудь следующего рассказа или повести. Отсюда живость и естественность образов, которые он описывает. Не зря Пришвина называли певцом
Будущий писатель Михаил Пришвин родился в 1873 году в купеческой семье в селе Хрущево Елецкого уезда Орловской губернии. Отец умер, когда ему было 7 лет, вместе с Мишей у матери на руках было еще шестеро детей. Сначала мальчик окончил сельскую школу, затем учился в Елецкой гимназии, но за непослушание учителю был оттуда исключен.
Потом он поехал в Тюмень в гости к своему дяде Игнатову, который в то время был крупным промышленником в суровых сибирских местах.Там юный Пришвин окончил Тюменское реальное училище. В 1893 году поступил на химико-сельскохозяйственный факультет Рижского политехникума. С 1896 г. молодой Пришвин начал ввязываться в политические кружки, в частности марксистские, за что в 1897 г. был арестован и сослан на поселения в родной город Елец.
В Пришвине Михаил едет учиться в Германию на философский факультет агрономического факультета. Через некоторое время вернулся в Россию и работал агрономом в Тульской губернии, а затем в Московской губернии города Луги в лаборатории профессора Д.Прянишникова, а затем в Петровской сельскохозяйственной академии. А потом становится секретарем крупного петербургского чиновника, которому помогает составлять сельскохозяйственную литературу. И теперь, накануне революции, он стал корреспондентом таких отечественных изданий, как «Русские ведомости», «Утро России», «Речь», «День».
В Первую мировую войну Пришвин попал на фронт санитаром и военным корреспондентом. После революции 1917 года он совмещает работу учителя Елецкой гимназии (именно из этой школы его когда-то исключили) и ведет работу агронома-краеведа.Пришвин даже становится членом организации музея усадебного быта в городе Дорогобуже, в бывшей усадьбе Барышникова.
Свою литературную деятельность Михаил Пришвин начинает в 1906 году с повести “Сашок”. Затем он отправляется в путешествие по Русскому Северу (Карелии) и одновременно всерьез увлекается местным фольклором и этнографией. А в 1907 году он появился под названием «В стране бесстрашных птиц». Это были путевые заметки, составленные писателем на основе его многочисленных наблюдений за природой и животным миром северных народов.Эта книга принесла ему большую известность. Писатель был награжден медалью Императорского географического общества и даже стал его почетным членом. Так работа Пришвина начала приносить плоды. Кратко написать о нем будет непросто.
В его великолепных, мастерских рассказах всегда гармонично сочетались обучающая любознательность, поэзия природы и даже натурфилософия. Список произведений Пришвина при жизни пополнился великолепными произведениями, такими как «За волшебным колобоком» (1908), «Черный араб» (1910) и др.Писатель Пришвин занимал в литературе особую нишу и входил в круг таких известных петербургских писателей, как А. Блок, А. Ремизов, Д. Мережковский. С 1912 по 1914 г. появилось первое собрание сочинений М. М. Пришвина в трех томах. Сам Максим Горький способствовал изданию своих книг.
Список произведений Пришвина продолжает пополняться, в 1920-1930 годах вышли его книги “Туфли”, “Родники Берендеи”, повесть “Женьшень” и многие другие замечательные произведения.Самое интересное, что глубокое проникновение в жизнь природы сделало мифы и сказки неким само собой разумеющимся ответвлением творчества писателя. Сказки Пришвина необычайно лиричны и красивы. Они окрашивают художественную палитру его богатого писательского наследия. Детские рассказы и сказки Пришвина несут в себе вечную мудрость, превращая некоторые образы в неоднозначные символы.
М.М. много путешествует и постоянно работает над своими книгами.Пришвин. Биография его больше напоминает жизнь какого-нибудь биолога и географа-натуралиста. Но именно в таких интересных и увлекательных этюдах рождались его прекрасные рассказы, многие из которых даже не выдуманы, а просто мастерски описаны. И только Пришвин мог сделать это таким образом. Биография для детей интересна именно тем, что многие свои рассказы и сказки он посвящает как раз юному читателю, который в период своего умственного развития сможет получить какой-то полезный опыт от прочитанной книги.
У Михаила Михайловича потрясающее мировоззрение. В работе ему помогает необыкновенная литературная зоркость. Он собирает множество детских сказок в своих книгах «Зверь-бурундук», «Лисий хлеб» (1939). В 1945 году появилась «Кладовая Солнца» – сказка о детях, которые из-за своих ссор и обид попали в лапы страшных мшар (болот), которых спасла охотничья собака.
Почему писатель М.М. Пришвин? Биография его свидетельствует о том, что его лучшим помощником был дневник, который он вел всю жизнь.Каждый день он записывал все, что в то время волновало и вдохновляло писателя, все его мысли о времени, о стране и об обществе.
Сначала он разделял идею революции и воспринимал ее как духовно-нравственное очищение. Но со временем он осознает все пагубности этого пути, так как Михаил Михайлович видел, как недалеко был большевизм от фашизма, что над каждым человеком новообразованного тоталитарного государства нависла угроза произвола и насилия.
Пришвину, как и многим другим советским писателям, приходилось идти на компромиссы, которые унижали и угнетали его боевой дух. В его дневнике есть даже интересная запись, где он признается: «Я похоронил своего личного интеллектуала и стал тем, кто я есть сейчас».
Затем он рассуждал в своем дневнике, что достойная жизнь может поддерживаться только тогда, когда она обеспечена культурой, а это означало доверие к другому человеку. По его мнению, взрослый как ребенок может жить среди культурного общества.Он также утверждает, что родственное сострадание и понимание – это не просто этнические устои, а великие блага, даруемые человеку.
3 января 1920 года писатель Пришвин описывает свои чувства голода и нищеты, до которых довела его власть Советов. Конечно, можно жить духом, если ты сам являешься добровольным инициатором этого, но другое дело, когда тебя делают несчастным против твоей воли.
С 1935 года писатель Пришвин вновь совершает путешествия по Русскому Северу.Биография для детей может быть очень информативной. Она знакомит их с невероятными путешествиями, так как гениальный писатель совершал их и на кораблях, и на лошадях, и на лодках, и пешком. За это время он много наблюдает и пишет. После такой поездки свет увидела его новая книга «Берендеева чаща».
Во время Великой Отечественной войны писатель был эвакуирован в Ярославскую область. В 1943 году вернулся в Москву и написал рассказы «Лесная капля» и «Фацелия». В 1946 году он покупает небольшой особняк в подмосковном Дунино, где живет в основном летом.
В середине зимы 1954 года от рака желудка умирает Михаил Пришвин. Похоронен в Москве на Введенском кладбище.
) — русский советский писатель, автор произведений о природе, охотничьих рассказов, произведений для детей Родился 23 января (4 февраля) 1873 года в Елецком уезде Орловской губернии (ныне Елецкий уезд Липецкой области), в родовом имении Хрущево-Левшино, которое в свое время купил его дед, зажиточный елецкий купец Дмитрий Иванович Пришвин.В семье было пятеро детей.Отец будущего писателя Михаила Дмитриевича Пришвина после раздела семьи получил имение Констандылово и много денег. Жил он как барин, водил орловских рысаков, занимал призовые места на скачках, занимался садоводством и цветами, был страстным охотником.
Однажды мой отец проиграл в карты, поэтому ему пришлось продать конезавод и заложить имение. Он не выдержал шока и умер от паралича. В романе «Кащеева цепь» Пришвин рассказывает, как отец здоровой рукой нарисовал ему «синих бобров» — символ мечты, которую он не смог осуществить.Тем не менее матери будущего писателя, Марии Ивановне, происходившей из старообрядческого рода Игнатовых и оставшейся после смерти мужа с пятью детьми на руках и с заложенным по двойной ипотеке имением, удалось исправить ситуацию и дать детям достойное образование.
Кто-нибудь видел белую радугу? Бывает на болотах в лучшие дни. Для этого необходимо, чтобы туманы поднимались в утренний час, и солнце, показывая себя, пронизывало их лучами.Затем все туманы собираются в одну очень плотную дугу, очень белую, иногда с розовым отливом, иногда кремовую. Я люблю белую радугу.
Сегодня, глядя на следы зверей и птиц на снегу, вот что я прочитал по этим следам: белка пробралась по снегу в мох, достала два ореха, спрятанных там с осени, съела их сразу – Я нашел ракушки. Потом она отбежала метров на десять, снова нырнула, снова оставила снаряд в снегу и через несколько метров совершила третий подъем.
Что за чудо? Вы не можете себе представить, как она чувствует запах ореха сквозь толстый слой снега и льда. Это значит, что она вспомнила с осени про свои орехи и точное расстояние между ними.
В Сибири, у озера Байкал, я услышал от одного гражданина о медведе и, признаюсь, не поверил. Но он уверял меня, что в старину даже в сибирском журнале это печаталось под заголовком: «Человек с медведем против волков».
Один сторож жил на берегу Байкала, ловил рыбу, стрелял в белок.И вот, как будто этот сторож в окно видит — прямо к избушке бежит большой медведь, а за ним гонится стая волков. Это был бы конец медведя. Он, этот медведь, не будь дурным, в прихожей, дверь за ним закрылась, а он еще оперся на ее лапу.
Прямой мокрый снег всю ночь в лесу давил на ветки, обламывал, падал, шуршал.
Шорох выгнал зайца-беляка из леса, и он, наверное, понял, что к утру черное поле побелеет и он, совсем белый, сможет лежать спокойно.И лег он в поле недалеко от леса, а недалеко от него, тоже как заяц, лежал череп коня, обветренный за лето и побелевший от солнечных лучей.
Я нашел удивительную трубку из бересты. Когда человек спиливает себе на березе кусок березы, остальная часть березы возле среза начинает сворачиваться в трубочку. Трубка высохнет, плотно свернется. Их так много на березах, что даже не обращаешь внимания.
А вот сегодня хотел посмотреть, есть ли что-нибудь в такой тубе.
А в самой первой тубе я нашёл хорошую гайку, да так крепко схватился, что еле палкой её вытолкнуть. Вокруг березы не было орешника. Как он туда попал?
«Наверное, белка спрятала его туда, делая запасы на зиму», — подумал я. «Она знала, что трубка будет скручиваться все туже и туже и крепче сжимать гайку, чтобы она не выпала».
Я знаю, что мало кто сидел ранней весной на болотах в ожидании течения тетерева, и у меня мало слов, чтобы хотя бы намекнуть на все великолепие птичьего концерта на болотах перед восходом солнца.Я часто замечал, что первую ноту в этом концерте, задолго до самого первого проблеска света, берет кроншнеп. Это очень тонкая трель, совершенно не похожая на всем известный свист. После этого, когда закричат белые куропатки, захихикают тетерев и кроншнеп, иногда возле самой избушки, он начнет свое бормотание, не до кроншнепа, но тогда, на восходе солнца, в самый торжественный момент, обязательно обратите внимание на новую песенку кроншнепа, очень веселую и похожую на танец: этот танец так же необходим для встречи с солнцем, как крик журавля.
Когда весной снег сбежал в реку (мы живем на Москве-реке), повсюду в деревне на темную жаркую землю вылезли белые куры.
Вставай, Жулька! Я заказал.
И подошла ко мне моя любимая молодая собачка, белый сеттер с частыми черными пятнами.
Пристегнул карабином к ошейнику намотанный на катушку длинный поводок, и стал учить Жульку охотиться (дрессировать) сначала на курах. Это учение состоит в том, что собака должна стоять и смотреть на кур, но не пытаться схватить курицу.
Вот и используем эту тягу собачки, чтобы она указывала место, где спрятана дичь, и не высовывалась за нее вперед, а стояла.
Золотая сетка солнечных лучей трепещет на воде. Синие стрекозы в тростниках и елочках. И у каждой стрекозы есть свой хвощ или камыш: она улетит и обязательно к нему вернется.
Сумасшедшие вороны вывели своих птенцов и теперь сидят и отдыхают.
Ночью при электричестве из ничего рождались снежинки: небо было звездное, чистое.
Порошок свернулся на асфальте не просто снегом, а звездочкой над звездочкой, не приплющивая друг друга. Казалось, этот редкий порошок взят прямо из ничего, а между тем, когда я подходил к своему жилищу в Лаврушинском переулке, асфальт от него был серым.
Пробуждение на шестом этаже было радостным. Москва лежала, покрытая звездной пудрой, и, как тигры на хребтах гор, повсюду по крышам ходили кошки. Сколько четких следов, сколько весенних романов: Весною светлой все коты лезут на крыши.
Произведения пронумерованыМногие родители достаточно серьезно подходят к выбору детских произведений. Книги для детей обязательно должны пробуждать добрые чувства в нежных детских головках. Поэтому многие останавливают свой выбор на небольших рассказах о природе, ее великолепии и красоте.
Кто М. М. Пришвина любит читает наших детей, кто еще мог создавать такие замечательные произведения. Среди огромного количества писателей он, пусть и не так много, но какие сказки придумывал для маленьких детей.Он был человеком необыкновенной фантазии, его детские рассказы – поистине кладезь добра и любви. М. Пришвин как и его сказки долгое время остается недосягаемым автором для многих современных писателей, так как в детских сказках ему практически нет равных.
Натуралист, знаток леса, прекрасный наблюдатель за жизнью природы – русский писатель Михаил Михайлович Пришвин (1873 – 1954). Его рассказы и рассказы, даже самые маленькие, просты и сразу понятны.Мастерство автора, его умение передать всю необъятность окружающей природы поистине поражают! Благодаря рассказам о природе Пришвина детей проникаются к ней искренним интересом, воспитываются уважение к ней и ее обитателям.
Маленькие, но наполненные необыкновенными красками рассказа Михаила Пришвина замечательно доносят до нас то, что мы так редко встречаем в наше время. Красота природы, отдаленные забытые места – все это сегодня так далеко от пыльных мегаполисов.Вполне возможно, что многие из нас с удовольствием сейчас отправятся в поход в лес, но не у всех это получится. В этом случае мы откроем книгу любимых рассказов Пришвина и перенесемся в прекрасные, далекие и родные места.
Рассказы М. Пришвина предназначены для чтения как детьми, так и взрослыми. Даже дошкольники могут смело начинать читать огромное количество сказок, рассказов и рассказов. Другие Рассказы Пришвина читать можно, начиная со школы.И даже для взрослых Михаил Пришвин оставил свое наследие: его мемуары отличаются очень скрупулезным повествованием и описанием окружающей атмосферы в необыкновенно трудные двадцатые-тридцатые годы. Они будут интересны учителям, любителям памяти, историкам и даже охотникам. На нашем сайте вы можете посмотреть онлайн список рассказов Пришвина, а также насладиться их чтением абсолютно бесплатно.
ФИО: Михаил Пришвин
Возраст: 80 лет
Активность: Писатель
Семейное положение: был женат
“Певец русской природы” – так называл его коллега-писатель.Максим Горький восхищался Пришвиным за его талант придавать «всему телесное осмысление» простыми словами. Сам Михаил Михайлович Пришвин, увлекшись фотографией, в шутку называл себя «художником света» и говорил, что даже мыслит «фотографически».
Писатель родился в имении, купленном его дедом – елецким купцом – в Орловской губернии. Здесь, в Хрущево-Левшино, прошло детство Михаила Михайловича, младшего из пятерых детей Марии Игнатовой и Михаила Пришвина.От матери прозаик перенял силу духа и стойкость, от отца, проигравшего родовое имение в карты, любовь к природе.
Глава семейства – искусный наездник, занимал призовые места на скачках, увлекался орловскими рысаками, обожал охоту и ухаживал за выросшим садом. Он много знал о деревьях и цветах. Парализованный отец оставил сыну яркое воспоминание: здоровой рукой он набросал рисунок «синих бобров» — символ несбывшейся мечты.После смерти мужа Мария Ивановна сама поставила на ноги своих пятерых детей. Заложенное имение и долги не помешали женщине дать образование своим четверым сыновьям и дочери.
В 1883 году 10-летнего Михаила Пришвина перевели из начальной сельской школы в Елецкую гимназию. А вот младший Миша, в отличие от своих старших братьев, не отличался прилежностью – в 6 лет дошел до 4-го класса. Из-за плохой успеваемости его в третий раз оставили на втором курсе, но мальчику удалось побить учителя, за что его отчислили.
Интерес Пришвина к учебе у Пришвина проснулся в Тюмени, куда Мишу отправили к дяде, купцу Ивану Игнатову. В 1893 году 20-летний Михаил Пришвин окончил Александровское реальное училище. Бездетный дядя, брат матери, надеялся передать дело племяннику, но у него были другие цели — будущий писатель поступил в политехнический вуз в Риге. Там он увлекся марксистским учением и вступил в кружок, за что на последнем курсе попал под следствие.
В 1898 году Михаил Пришвин был освобожден после годичного заключения в Митавской тюрьме. Уехал в Лейпциг, где окончил два курса агрономического факультета при университете, получив специальность землемера. Пришвин вернулся в Россию и до 1905 года работал агрономом, писал научные книги и статьи.
Работая над книгами, Михаил Пришвин понял, что рамки его научной деятельности для него слишком тесны.Уверенность возросла в 1907 году, когда был опубликован первый рассказ «Сашок». Пришвин уходит из науки и пишет газетные статьи. Журналистика и увлечение этнографией пригласили писателя в полугодовое путешествие по Северу. Михаил Михайлович обследовал Поморье и Выговский край, где собрал и обработал 38 народных сказок, вошедших в сборник «Северные сказки».
За три месяца Михаил Пришвин побывал на побережье Белого моря, Кольского полуострова, Соловецких островов и вернулся в Архангельск.Оттуда на корабле он отправился в путешествие по Северному Ледовитому океану, посетил Норвегию и, обогнув Скандинавию, вернулся в Петербург. В северной столице литературная биография Пришвина стремительно развивается: на основе полученных впечатлений он пишет очерки, объединенные в сборник под названием «В стране бесстрашных птиц», за что Русское географическое общество наградило писателя серебряной медалью. .
За первой книгой в 1908 году появилась вторая книга – путевые очерки о жизни и быте жителей Севера “За волшебным колобоком”.Михаил Пришвин набрал вес в кругу писателей, подружился с Алексеем Ремизовым, и. В том же богатом событиями 1908 году, после путешествия по Поволжью и Казахстану, Михаил Михайлович издал сборник очерков «У стен невидимого города». В 1912 году Горький способствовал изданию первого сборника сочинений Михаила Пришвина.
Начавшаяся Первая мировая война отвлекла писателя от написания рассказов о путешествиях и сказок. Военный корреспондент Пришвин публиковал очерки о событиях на фронте.Михаил Пришвин не сразу принял большевистскую революцию. Придерживаясь взглядов эсеров, он публиковал идеологические статьи, спорил с теми, кто выступал на стороне новой власти, и попал в тюрьму. Но после Октября писатель смирился с победой Советов.
В 1920-е годы Михаил Пришвин преподавал на Смоленщине. Страстный этнограф и охотник, переехав из Смоленска в Елец, а оттуда в Подмосковье, написал десятки рассказов и сказок для детей, объединенных в сборник «Календарь природы».Наблюдения за природой и животными легли в основу рассказов «Лисий хлеб» и «Ежик». Написанные простым языком рассказы о повадках животных призваны пробудить в юных читателях любовь к флоре и фауне. В «Хлебе с лисичками» Михаил Пришвин рассказал детям, почему капусту называют заяц, а хлеб – лисичка. «Ежик» рассказывает о дружбе между ёжиком и человеком.
“Берестяная трубка”, “Медведь” и “Двойной след” развенчивают мифы о животных.В повести «Ребята и утята» Михаил Михайлович рассказал о переживаниях дикой утки о своих детях, которых поймали дети. А в «Золотом лугу» и «Жизни на лямке» Пришвин говорил о природе так, чтобы маленькие читатели понимали, что она живая.
Михаил Пришвин писал для детей и взрослых в 1920-е и 1930-е годы. В эти годы он работал над автобиографической композицией «Цепь Кащеева». Писатель начал роман в 1920-е годы и работал над ним до последних дней жизни.В 1930-е годы писатель купил фургон, которому дал имя «Машенька». На машине Пришвин объездил всю страну. Позже на смену фургону пришел «Москвич».
В эти годы Михаил Михайлович побывал в Дальневосточном регионе. Результатом поездки стала книга «Дорогие животные» и рассказ «Женьшень». Рассказ «Весна раздетая» Пришвин сочинил под впечатлениями от поездки по окраинам Костромы и Ярославля. В середине 1930-х годов, после поездки на Русский Север, Михаил Пришвин составил сборник рассказов «Берендеева чаща» и начал писать сказку «Корабельная чаща».
Во время Великой Отечественной войны 70-летний писатель уехал в эвакуацию в Ярославскую область. Любовь к флоре и фауне нашла применение и здесь: Пришвин защитил лес вокруг села, где жил, от истребления торфяниками. В предпоследний год войны Михаил Пришвин приехал в столицу и опубликовал повесть «Лесные капли». В 1945 году появилась эпическая повесть «Кладовая солнца».
Рассказ “Моя Родина” – яркий пример трогательной любви к родному краю.Написано простыми словами, без лишнего пафоса. Нет четкого сюжета, больше эмоций. Но, читая рассказ, чувствуешь аромат чая с молоком, слышишь голос матери, шум леса и птиц.
После войны Михаил Пришвин купил дом в подмосковной деревне Дунино, где жил каждое лето до 1953 года. Увлечение фотографией с 1920-х превратилось в дело всей жизни, сравнимое по значимости с написанием произведений о природе и животных .В деревенском доме Пришвина нашлось место для фотолаборатории. Он сохранился в Дунино, где после смерти прозаика появился музей.
Михаил Пришвин снимал природу со всех сторон, иллюстрируя написанные книги фотографиями. «Озеро» было верным другом писательницы до последних лет ее жизни. Биографы и критики называют главным произведением писателя «Дневники». Первые записи датированы 1905 годом, последние — 1954 годом. Объем «Дневников» превышает 8-томное собрание сочинений писателя.Читая записи, становятся понятными взгляды Михаила Михайловича на жизнь, общество и роль писателя. Дневники были опубликованы в 1980-х годах. Раньше по цензурным соображениям их не пускали в печать.
По двум произведениям Пришвина сняты фильмы. Картина «Хижина старого Лувена» была опубликована в середине 1930-х годов, но до наших дней не дошла. А приключенческую драму «Ветер странствий» — экранизацию сказок «Корабельная чаща» и «Кладовая солнца» — зрители увидели на экране в 1978 году, уже после смерти Михаила Пришвина.
Первой женой писателя была крестьянка из смоленской деревни Ефросинья Бадыкина. Для Ефросиньи Павловны это был второй брак. В первом союзе у женщины родился сын Яков (погиб на фронте). В «Дневниках» Пришвин называет свою первую жену Фросей, реже Павловной. В союзе с этой женщиной у писателя родилось трое сыновей.
Первенец Сергей умер в младенчестве. Второй сын, Лев Пришвин, писатель-фантаст, писавший под псевдонимом Лев Алпатов, умер в 1957 году.Третий сын, охотовед Петр Пришвин, умер в 1987 году. Он, как и Лев, перенял от отца дар писателя. В 2009 году к 100-летию со дня рождения Петра Михайловича были опубликованы его воспоминания.
В 1940 году в возрасте 67 лет Михаил Пришвин ушел из семьи и женился на Валерии Лиорко, которая была младше его на 26 лет. Они прожили вместе 14 лет. Вдова писателя писала воспоминания о знаменитом муже, хранила архив и до 1979 года, года своей смерти, возглавляла музей писателя.
В возрасте 80 лет врачи диагностировали у писателя онкологическое заболевание – рак желудка. Пришвин умер через полгода, в середине января 1954 года, в столице. На момент смерти ему был 81 год.
Михаил Михайлович похоронен на Введенском кладбище. Его именем названы горная вершина и озеро в Кавказском заповеднике, мыс на Курильских островах и открытый в 1982 году астероид.
Вся жизнь Михаила Михайловича Пришвина была посвящена природе и связана с ней.Он любил лес и все живое. Михаил Михайлович был уже очень стар, но еще мог уйти далеко в лес и бродить там с утра до вечера, то ли с корзинкой для грибов, то ли с ружьем и охотничьей собакой, и непременно с тетрадью. Пришвин так любил и понимал лес, что даже в обыкновенной заячьей капусте видел кое-что интересное: она закрывалась под жарким солнцем, а открывалась дождю, чтобы было больше дождей. Как будто она разумное существо! М.Специально для детей М. Пришвин писал мало. Его нельзя назвать детским писателем. Но он высоко ценил литературу для детей: «Самая высокая литература, которая может доставить наибольшее эстетическое удовольствие взрослым, есть и детская литература». И многое из того, что написал Пришвин, вошло в золотой фонд детской литературы. Пришвин признавался: «Писать для детей нелегко: надо быть очень простым, ни в чем, однако, не выдавая своего мастерства». Михаил Михайлович особенно любил наш русский лес.Прочтите его книги, и вы узнаете, сколько чудес он там видел. Он научил нас любить родную землю, заботиться о ней, он обратился к нам: «Мы хозяева своей природы, и она для нас кладовая солнца с великими сокровищами жизни. Эти сокровища нужно не только беречь, их нужно открывать и показывать. Когда вы читаете рассказы Пришвина, вам кажется, что писатель взял вас за руку и повел за собой. Вы увидите, словно своими глазами, все, что в них написано, еще лучше научитесь любить и понимать родную природу. Она станет вашим другом. А когда у человека есть настоящий друг, он становится умнее и добрее.
Гл. библиотекарь Трушова Н.Н. КОСТИНА АЛЕНА , студентка 21 группы ГОУ СПО «Старицкий колледж». руководитель АНДРЕЕВА Д.А. ., преподаватель ГОУ СПО «Старицкий колледж». (Работы художника И.И. Левитан на Тверской земле) В 70-80-х гг. основные направления развития русской живописи определили молодые художники, объединившиеся в 1870 г. под руководством И. Н. Крамского в «Товарищество передвижных художественных выставок». Критик В.В. Важную роль сыграли Стасов и меценат П. Третьяков. Пореформенный период, отправной точкой которого стала отмена крепостного права, представляет собой уникальный этап в развитии русской художественной культуры.Никогда прежде искусство не участвовало так страстно и страстно в общественных и культурных событиях. Изобразительное искусство было непосредственно связано с общественной жизнью, влияло на нее, являясь проводником принципиально важных политических идей и нравственных установок. Ко второй половине 19 в. функции живописи в русском обществе коренным образом изменились. Если раньше он служил идее украшения жизни и был призван, прежде всего, радовать глаз гармонией форм и совершенством красочных решений, то в пореформенный период эстетический момент уже не считался главным. главное.Художникам казалось более важным правдиво запечатлеть на холсте мир нищеты, беззакония, нищеты, критически взглянуть на традиционный народный быт, глубоко выразить чувства и переживания разных сословий. Неприятие общественного порядка, способность «заболеть» несовершенством и несправедливостью жизни — все это стало характерной чертой русской живописи пореформенного периода и говорило о причастности ее творцов к судьбам России и Русский народ.Вера в воспитательную миссию искусства и его социальную значимость способствовала рождению блестящей плеяды мастеров классической реалистической живописи. Эстетика нового реалистического пейзажа XIX века. формируется на пути критического переосмысления традиций академического и позднего романтического пейзажа. Предлагая художнику сумму готовых рецептов, как подобрать завораживающий вид и эффектно скомпоновать красивую картину, эти традиции учили видеть и изображать природу, очищали от быта и мешали развитию живого реалистического чувства природы.Не исключительные виды и явления, заведомо красивые, а поэзия, рожденная прозой, из опыта обычного, житейского общения с природой — вот задача реалистического пейзажа. Это был путь его демократизации, внесения в пейзажный образ эмоций, настроений и оценок, присущих широким народным массам. В реалистическом направлении работали многие выдающиеся художники того времени, такие как А. Саврасов, И. Шишкин, Ф. Васильев, А. Куинджи. Именно на этот период приходится творчество Исаака Ильича Левитана. Исаак Ильич Левитан родился 18 августа (30 августа по новому стилю) 1860 года в слободе Кибарты (ныне этот город находится в Литве) близ станции Вержболово в интеллигентной еврейской семье. Дедушка будущего художника был раввином. Его отец, Илья Абрамович, продолжая семейную традицию, тоже готовился стать раввином, но в итоге выбрал для себя светскую службу.Служил на железной дороге переводчиком, контролером, кассиром. Он был учителем иностранных языков. В последнем качестве он переехал в Москву, надеясь, что тамошние дети (их было четверо) получат более приличное образование. Это произошло в 1870 году. Исаак Левитан получил образование в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1873-1884). Между тем, ему очень тяжело жилось в эти годы. В 1875 году умерла его мать, а через два года и отец.Левитан остался без средств к существованию. Ему негде было преклонить голову, он буквально голодал. Жизнь стала лучше после встречи с П.М. Третьякова, купившего картину «Осенний день. Сокольники». Одновременно произошло сближение с С. Мамонтовым и основанным им Абрамцевским художественным кружком. Следующий, 1887 год, оказался вехой в судьбе живописца. Он впервые встретил Волгу, которая стала огромной темой его творчества. Он провел четыре лета подряд на великой русской реке.Исаак Ильич ездил на Волгу не один, а с С. П. Кувшинниковой. За годы, проведенные с Софьей Петровной, Левитан создал множество своих знаменитых картин, утвердивших его как ведущего русского живописца. Слава Левитана росла. В 1891 году художник стал членом Товарищества передвижных художественных выставок. Левитан внимательно следил за последними художественными течениями, на склоне лет сблизился с «Миром искусства» и с его лидерами — С. Дягилевым и А.Бенуа. В поисках вдохновения художник Исаак Ильич Левитан много путешествовал. В Тверскую губернию, в имение Панафидиных-Вульфов, Курово-Покровское, он впервые приехал весной 1891 года. Лика Мизинова, подруга Левитана, племянница Н.П., дала ему рекомендацию посетить имение. Панафидина. В наших краях он появился в сопровождении Кувшинниковой Софьи Петровны. В знак благодарности Левитан написал портрет хозяйки дома Н.П. Панафидин, изображающий его сидящим в кресле. Тем же летом появился второй портрет хозяина дома. Эти две работы – редкое исключение в творчестве Левитана, он был “чистым” пейзажистом и в его картинах не присутствовал человек. Итогом пребывания Левитана в наших краях стало рождение одного из самых значительных его полотен «У омута». Омут – сквозной образ русской культуры. С ним всегда связана тайна – то ли несчастная любовь, то ли страшное преступление, то ли встреча с чем-то непостижимым.Это мир русалок и леших, это мир неземных прозрений и жуткого отчаяния. «У каждого в жизни был свой бассейн, — сказал Левитан своему спутнику. Он уловил это тревожное настроение и выразил его живописными средствами. Это было его кредо: «Не надо украшать природу, — утверждал художник, — а нужно чувствовать ее сущность и освобождать себя от случайностей». Художник создал полотно редкой впечатляющей силы: общий сумеречный тон картины, таинственно-спокойная гладь водоворота, хмурое вечернее небо, красноватые отсветы заката на воде, пустынная тропинка, словно прячущаяся среди темные кусты – все это создает образ природы, полный тревожной настороженности, скрытого драматизма. С отъездом из имения Панафидиных творческие связи Левитана с Тверской областью не закончились. Следующее его посещение Тверской земли состоялось весной 1893 года. И в этой поездке его сопровождала С.П. Кувшинникова. Они остановились в старинной усадьбе Ушаковых в селе Островно. Здесь, в Озерном крае, родилось его центральное полотно «Над вечным покоем», о котором художник писал Павлу Третьякову: «Я в нем весь всей своей психикой, всем своим содержанием…». «Над вечным покоем» — одно из самых глубоких, философски насыщенных произведений Левитана. Написанная с большим воодушевлением, под воодушевляющие звуки героической симфонии Бетховена, она сама воспринимается как торжественный реквием, воплотивший мысли Левитана о кратковременности человеческого существования и величии неисчерпаемых могучих сил природы. На полотне изображены три стихии – темная вода, мокрая земля и бушующее небо; именно они, слагаясь и воссоздаваясь в непостижимом для человека стремлении, образуют грозный образ природы, характерный для этого произведения. Картина представляет зрителю явное противопоставление вечности торжественной жизни природы и бренности человеческого существования. Картину «Над вечным покоем» Левитан считает самым значительным из своих произведений. В марте 1894 года Левитан приехал в наш край в третий раз. Он остановился в Горке – имении его знакомых Турчаниновых. Картина “Март” стала шедевром. Левитан всегда очеловечивал природу, прежде всего своим лирическим восприятием ее красоты.Все в Марте находится в борьбе: зима с весной, теплый солнечный свет с холодной лазурью, темные сосны с легкими извилистыми осинами, ослепительные пятна снега с голубыми тенями, большой купол ярко-голубого неба и большой кусок ярко-желтой стены. Казалось бы, такие контрасты должны «спорить» между собой, но они блестяще примиряются великим художником. Тепло золотого солнца незаметно проникает в холодное голубое небо, а желтизна стены окутывается голубыми отблесками неба – и ничто не «кричит», не раздражает глаз зрителя, а, наоборот, творит. гармоничная мелодия цветов. На этом полотне Левитан изображает природу как бы крупным планом, без лишних деталей. Картина «Весна. Большая вода» также относится к наиболее значительным произведениям Левитана. «Весна. Большая вода» — одна из самых тонких, лиричных картин Левитана. Она наполнена истинно весенним светом и тихой радостью, удивительно «песенна» и «музыкальна» во всем своем внутреннем и внешнем композиционном ритме. легкая радость, какая-то ее спокойная наполненность исходит от картины.Сюжет весеннего воскресения природы, оптимистичный, светлый и радостный, является основой, на которой разворачивается светлое, лирическое содержание картины. Осенью 1895 года Левитан начал работу над одним из самых пронзительных по тонкости чувств произведений — «Золотая осень». Свое самое известное произведение «Золотую осень» художник написал в тверской усадьбе Горка, принадлежавшей А. Н. Турчаниновой, и построил ее на смелых цветовых контрастах. Вымытое до прозрачной синевы небо, золото листвы, зелень увядшей травы сливаются в нечто незаменимое и вечное – в красоту мира, чарующую и просвещающую человека.Левитан «понял, — писал А. Головин, — как никто другой, нежное, прозрачное очарование русской природы…» Картина “Золотая осень” – самая популярная картина Левитана, посвященная русской осени. Эта картина отличается яркостью и повышенной декоративностью. В это время он задумал свою последнюю картину, которую хотел назвать «Русь». Смерть прервет работу над этим полотном. В незаконченном виде оно появится в Русском музее Санкт-Петербурга под названием «Озеро». 1896 год – период последнего приезда Левитана в Горку, в Тверскую область. Дома в Удомле, где жил художник, не сохранились. Левитан возвращается в Москву. К нему пришло большое признание. Тем временем у артиста развивается тяжелая болезнь сердца. Левитан умер 4 августа 1900 года. «Он одной природой дышал жизнью» – эту строчку из Баратынского цитировал Левитан в письме к В. Гольцеву. Все начинается с его любви к природе. С ней неразрывно связан весь мир Левитана.Он ушел на природу, и она дала ему все, помогла ему забыть горечь и усталость, обиды и неудачи, тяжесть потерь и болезни. Сколько раз она дарила ему минуты, когда он был счастливее, добрее, чище! Картины Левитана пустынны, но человечны. Они несут высокое моральное содержание. Он умел через пейзаж рассказать о человеке, умел «искать и открывать в природе — по выражению М. М. Пришвина — прекрасные стороны человеческой души». Грустно, что жизнь художника пронеслась так быстро и бесповоротно.Сколько людей могли бы стать счастливыми, увидев его новые полотна, горевать, радоваться, страдать, ведь за этими картинами любовь и горечь, боль и радость жизни, за ними Родина и собственная жизнь художника. Художники уходят, а картины сохраняют биение их сердец. Пройдут годы, придут другие художники, они придут на смену ушедшим. Заменят, но не заменят. «Шедевр искусства рождается навсегда. Данте не пересекается с Гомером, — сказал Хьюго. Есть писатели, чьи книги с ранних лет становятся друзьями человека.К ним относится Михаил Михайлович Пришвин. Это писатель-труженик, писатель-патриот, писатель-путешественник. Встреча в экологическом агентстве “Лесовичок и К” детской библиотеки микрорайона Октябрьский была посвящена 140-летию со дня рождения М. Пришвина. К юбилейному собранию юные «лесники» подготовились заранее: прочитали все книги автора, список которых им был дан заранее, подготовили ответы на вопросы и задания по творчеству М.Пришвин. «Он вдохнул жизнь только природой Брукс понял лепет, И разговоры о деревянных листах поняли И я почувствовал травяную растительность. ” 25 января 1832 года родился один из самых популярных русских художников Иван Иванович Шишкин. Иван Иванович был творцом русского былинного пейзажа.Наследие Шишкина огромно: сотни картин, тысячи этюдов и рисунков, множество офортов. Титанический труд вызывал глубокое уважение современников. 20.01.2018 19 января в МБОУ «Средняя общеобразовательная школа № 1 имени М.М. Пришвина» состоялось очередное собрание клуба «Краеведение» детской библиотеки-филиала №1 имени А.С. Пушкина, который был посвящен 145-летию со дня рождения нашего земляка – Пришвин Михаил Михайлович … Участники литературный портрет-знакомство М.М. Пришвин «Он одной природой вдохнул жизнь…” учащихся 10 класса МБОУ «Средняя общеобразовательная школа № 1 имени М.М. Пришвина». Встреча началась с выступления руководителя клуба Таравковой Е.И., которая прочитала стихотворение Дмитрия Тихонова «Памяти Пришвина». Затем Семенец Т.А. (старший научный сотрудник краеведческого музея), которая была приглашена на встречу.Она познакомила детей с презентацией «М.М. Пришвин. 145 лет со дня рождения», из которой дети узнали интересные факты биографии о М. М. Пришвине. Студенты познакомились с главной, как считал сам писатель, книгой – «Дневниками», которые Михаил Михайлович писал почти полвека (1905-54) и в которых он также описывал свои путешествия. На встрече ребята совершили путешествие в мир книг Пришвина, и ощутили красоту, точность и образность языка его произведений. В завершение мероприятия учащиеся прочитали рассказы – миниатюры М.М. Пришвина («Старая липа», «Шар на реке», «Первый цветок», «Осинкам холодно» и др.) . |
Когда после тяжелой рабочей недели удалось добраться, протоптать на поезде пару километров и поставить палатку, на ум приходят строки из песен и книг читать.И этот поросячий ум постоянно пополняется, тогда и жизнь станет богаче.
Наверное, всем известна песня на стихи Дербеневой Л. о том, как юноша отправился в город из родного села, на всеобщее обозрение. Ему то она снилась по ночам. Он вспоминает: «Там стена зеленого леса стоит в июле».
Такие леса есть только в северных широтах-Вятка, Вологда. А слово «Бор» напоминает о высоких соснах — какое величие! Но в полной мере ощутить единение с природой можно только в походе.Да не в Подмосковье, а где-нибудь в лесу. А если туристы взяли гитару, то у костра вечером запоют:
Вот когда цитата про сосновый бор очень точно выражает настроение.
А если у гостя были дети, вопросы никогда не закончатся. Сверху – пение птиц, стук дятла и скрип гадюки.Внизу – ёжик зашуршал листвой, лягушка проехалась, а перед носом повисла стрекозка. Как тут не вспомнить М. М. Пришвина: «В лесу свои полы»?
Вот так просто, например, многоквартирный дом, можно объяснить ребенку про лес. Как мудро все устроено!
Описан Пушкиным матушка-природа. На самом деле, всех красок в октябре не встретишь! Зеленые деревья постепенно желтеют. И желтый это тоже самых разных оттенков — от лимонного до бронзового.Осиновый румянец, орешник тоже. Пучки красной рябины привлекают птиц, под дубами уже много золотых желудей – лакомства для белок.
Рекомендуем
Мэр: полномочия и обязанности. Выборы городского головы
Нормальное функционирование всех систем поселения, грамотное и своевременное выполнение задач в сфере экономической, социальной и других сфер развития невозможно без контроля со стороны городского головы. А вот как избиратели могут оценить качество работы…
Франсиско Франко: биография и политическая деятельность
Когда в Испании началась гражданская война, генерал Франсиско Франко (Франсиско Паулино Эрменегильдо Теодуло Франко Баамонде – полное имя) праздновал свою аракатцаилу, но он казался уже уставшим от жизни и намного старше своих лет.К непрезентабельному виду…
Когда видишь буйство осенних красок, омытые поля и ярко-белые кучевые облака на блеклом, но еще голубом небе, цитаты о природе вспоминаются легко и рвутся из души. Да, Александр прав: “В багряных и златоватых лесах”.
В небе стая перелетных птиц. Помню песню Аллы Пугачевой на стихи И.Николаева “Березки, речки и поля, вдобавок ко всему этому нежней хрусталь”.
Порыв ветра – и кружась листва, танцуют вальс-бостон.Нотки грусти в нем все-таки есть. В памяти всплывает цитата про осенний лес: «То листья грустно кружатся, только обрывки писем рваные». А. Вертинскому этот танец напоминал макулатуру.
Грибной сезон прошел, поезд мчится по голым полям и огородам дачников. Есенин мрачно заметил бы: «Нива сжата, рощи голы, из полей туман и сырость».
И как бы ни возражал веселый Н. А. Некрасов, воспевающий «славную осень», печальное время пришло.Из всех цитат про лес запомнилось только: «Отговорила золотая роща березы веселым языком».
На работу – темно, возвращаюсь с работы – темно. Приходится утешать себя словами: «У природы не бывает плохой погоды».
Когда деревья сбрасывают свой наряд листвы, оголенные стволы и роща становятся светлее. Падает первый снег – и от чистоты и свежести захватывает дух. В рязанских областях, где живет Есенин, «березовый ситец» напомнит вам о любимом русском дереве.Зимой снег на ней как серебро. А хвойные деревья радуют буйной зеленью. Лишь снежные шапки на еловых ветках дают холодный сезон. «Холодная река, и земля остыла».
Но не отчаивайтесь. Зима – лыжная трасса по сверкающему алмазному лесу, веселое катание на коньках по гладкому льду пруда. Деревья, покрытые снежными шубами, загадочными очертаниями завораживают. Цитата о лесе зимой: “Где все как в сказке. Где сама сказка, навязчивая красота русской зимы.
Способность видеть красоту не приходит сама собой, ее воспитали мамины песни, бабушкины сказки. Ведь красота матушки-природы неброская, ее видно в неторопливом знакомстве с классикой, слышал в народных песнях
Паустовский больная душа леса, которую называли «жизнью», «одеянием земли».Объяснил, как они нужны человеку: питают почву, сохраняют влагу, дают исцеление Когда нужно в двух словах что они значат для всех нас приходят на ум слова Константина Г.: «Леса – украшение земли».
Эта цитата о лесе, пожалуй, самое точное определение и выражает отношение человека, неравнодушного к природе.
Иван Тургенев, наблюдая за окружающим миром, заключил: «Природа… будит в нас потребность любви». А. Герцен писал: «природа делает великий дар».
Значение природы для человека огромно. Давайте любить и дорожить.
У рябчика в снегу есть два спасения: первое – тепло переночевать под снегом, а второе – снег утаскивает для рябчика на землю различные семена с деревьев.Под снегом рябчик ищет семена, проделывая там ходы и окошки для воздуха. Ходишь иногда в лес на лыжах, смотришь — голова появилась и спряталась: это рябчик. Даже не два, а три спасения для рябчика под снегом: тепло, еда и от ястреба можно спрятаться.
Тетерев под снегом не бегает, ему нужно только прятаться от непогоды. У тетеревов нет больших ходов под снегом, как у рябчиков, но расположение квартиры тоже аккуратное: назад, отхожее место, впереди отверстие над головой для воздуха.
Наша серая куропатка не любит зарываться в снег и прилетает ночевать в деревню на гумно. Куропатка останется на ночь в деревне у крестьян, а утром прилетит кормиться на то же место. Куропатка, на мой взгляд, либо потеряла свою дикость, либо от природы глупа. Ястреб замечает ее полеты, и бывает, что она только собирается вылететь, а ястреб уже ждет ее на дереве.
Тетерев, по-моему, гораздо умнее куропатки.Однажды он был со мной в лесу. катаюсь на лыжах; день красный, хороший мороз. Передо мной открывается большая поляна, на поляне стоят высокие березы, а на березах тетерева почками питаются.
Вдруг все тетерева ринулись вниз и зарылись в снег под березами
Я долго любовался, но вдруг все тетереви ринулись вниз и зарылись в снег под березами. В ту же минуту появился ястреб, ударил в место, где зарылся тетерев, и вошел.Ну, прямо над тетеревом ходит, а подкопать ногой и схватить не догадается. Мне было очень любопытно об этом. Я думаю: “Если он ходит, то чувствует их под собой, и ум у ястреба велик, а угадывать и копать лапой на какой-нибудь вершок – два в снегу – нет”.
Прогулки и прогулки.
Я хотел помочь тетереву, а стал подкрадываться к ястребу. Снег мягкий, лыжа не шумит; но как только я начал обходить полянку с кустами, я вдруг провалился в можжевельник * по ухо.Я выбрался из норы, конечно, не без шума и подумал: «Ястреб это услышал и улетел». Я вышел и не думаю о ястребе, а когда объехал поляну и выглянул из-за дерева, ястреб передо мной на короткий кадр проходит над головами тетеревов. Я выстрелил. Он лег. А тетерева так испугались ястреба, что не испугались выстрела. Я подошел к ним, выскочил на лыжу, а они из-под снега, одна за другой, как начинают вылетать; кто никогда не видел, тот увянет.
* (Можжевельник – кусты можжевельника; когда они покрыты снегом, этих кустов не увидишь, а снег не выдержит – и упадешь.)
Много чего видел в лесу , мне все просто, а я до сих пор дивлюсь на ястреба: он такой умный, а в этом месте я оказался таким дураком. Но я думаю, что куропатка самая глупая. Она баловалась между людьми на гумне, у нее нет, как у тетерева, так что, завидев ястреба, изо всех сил бросается в снег.Куропатка от ястреба только голову в снег спрячет, а весь хвост у всех на виду. Ястреб хватает ее за хвост и тащит, как повара на сковороде.
У рябчика в снегу есть два спасения: первое – тепло переночевать под снегом, а второе – снег утаскивает для рябчика на землю различные семена с деревьев. Под снегом рябчик ищет семена, проделывая там ходы и окошки для воздуха. Ходишь иногда в лес на лыжах, смотришь — голова появилась и спряталась: это рябчик.Даже не два, а три спасения для рябчика под снегом: тепло, еда и от ястреба можно спрятаться.
Тетерев под снегом не бегает, ему нужно только прятаться от непогоды. У тетеревов нет больших ходов под снегом, как у рябчиков, но расположение квартиры тоже аккуратное: назад, отхожее место, впереди отверстие над головой для воздуха.
Наша серая куропатка не любит зарываться в снег и летит ночевать в деревню на гумно.Куропатка останется на ночь в деревне у крестьян, а утром прилетит кормиться на то же место. Куропатка, на мой взгляд, либо потеряла свою дикость, либо от природы глупа. Ястреб замечает ее полеты, и бывает, что она только собирается вылететь, а ястреб уже ждет ее на дереве.
Тетерев, по-моему, гораздо умнее куропатки. Однажды он был со мной в лесу. катаюсь на лыжах; день красный, хороший мороз. Передо мной открывается большая поляна, на поляне стоят высокие березы, а на березах тетерева почками питаются.
Вдруг все тетереви ринулись вниз и зарылись в снег под березами
Я долго любовался, но вдруг все тетереви бросились вниз и зарылись в снегу под березами. В ту же минуту появился ястреб, ударил в место, где зарылся тетерев, и вошел. Ну, прямо над тетеревом ходит, а подкопать ногой и схватить не догадается. Мне было очень любопытно об этом. Я думаю: “Если он ходит, то чувствует их под собой, и ум у ястреба велик, а угадывать и копать лапой на какой-нибудь вершок – два в снегу – нет.
Прогулки и прогулки.
Я хотел помочь тетереву, а стал подкрадываться к ястребу. Снег мягкий, лыжа не шумит; но как только я начал обходить полянку с кустами, я вдруг провалился в можжевельник * по ухо. Я выбрался из норы, конечно, не без шума и подумал: «Ястреб это услышал и улетел». Я вышел и не думаю о ястребе, а когда объехал поляну и выглянул из-за дерева, ястреб передо мной на короткий кадр проходит над головами тетеревов.Я выстрелил. Он лег. А тетерева так испугались ястреба, что не испугались выстрела. Я подошел к ним, выскочил на лыжу, а они из-под снега, одна за другой, как начинают вылетать; кто никогда не видел, тот увянет.
* (Можжевельник – кусты можжевельника; когда они покрыты снегом, этих кустов не видно, а снег не выдержит – и упадешь.)
Я много чего повидал в лесу, мне все просто, а я все равно удивляюсь ястребу: он такой умный, а в этом месте я оказался таким дураком.Но я думаю, что куропатка самая глупая. Она баловалась между людьми на гумне, у нее нет, как у тетерева, так что, завидев ястреба, изо всех сил бросается в снег. Куропатка от ястреба только голову в снег спрячет, а весь хвост у всех на виду. Ястреб хватает ее за хвост и тащит, как повара на сковороде.
У рябчика в снегу есть два спасения: первое – тепло переночевать под снегом, а второе – снег утаскивает для рябчика на землю различные семена с деревьев.Под снегом рябчик ищет семена, проделывая там ходы и окошки для воздуха. Ходишь иногда в лес на лыжах, смотришь — голова появилась и спряталась: это рябчик. Даже не два, а три спасения для рябчика под снегом: тепло, еда и от ястреба можно спрятаться.
Тетерев под снегом не бегает, ему нужно только прятаться от непогоды.
У тетеревов нет больших ходов, как у рябчиков под снегом, но расположение квартиры тоже аккуратное: назад, галька, впереди отверстие над головой для воздуха.
Наша серая куропатка не любит зарываться в снег и летит ночевать в деревню на гумно. Куропатка останется на ночь в деревне у крестьян, а утром прилетит кормиться на то же место. Куропатка, на мой взгляд, либо потеряла свою дикость, либо от природы глупа. Ястреб замечает ее полеты, и бывает, что она только собирается вылететь, а ястреб уже ждет ее на дереве.
Тетерев, по-моему, гораздо умнее куропатки.Однажды он был со мной в лесу.
катаюсь на лыжах; день красный, хороший мороз. Передо мной открывается большая поляна, на поляне стоят высокие березы, а на березах почками кормятся тетерева. Я долго любовался, но вдруг все тетерева ринулись вниз и зарылись в снегу под березами. В ту же минуту появился ястреб, ударил в место, где зарылся тетерев, и вошел. Но прямо над тетеревами ходит, а ногой копать и хватать не догадается.Мне было очень любопытно, я подумала: «Если он ходит, значит, он чувствует их под собой, а ум у ястреба велик, но нет такого, чтобы догадаться и подкопать лапой на несколько дюймов-другой в снег, то это не для него дано. ”
Прогулки и прогулки.
Хотел тетереву помочь, а ястреба стал прятать. Снег мягкий, лыжа не шумит, но как только я начал объезжать полянку с кустами, то вдруг провалился в можжевельник по самое ухо.Я выбрался из норы, конечно, не без шума и подумал: «Ястреб это услышал и улетел». Я вышел и не думаю о ястребе, но когда я объехал поляну и выглянул из-за дерева, ястреб прямо передо мной на короткий кадр проходит над головами тетеревов. Я выстрелил. Он лег. А тетерева так испугались ястреба, что не испугались выстрела. Я подошел к ним, выскочил на лыжу, а они из-под снега, одна за другой, как начинают, как начинают вылетать; кто никогда не видел – отомрет.
Я много чего повидал в лесу, мне все просто, а я все равно удивляюсь ястребу: он такой умный, а в этом месте я оказался таким дураком. Но я думаю, что куропатка самая глупая. Она баловалась между людьми на гумне, у нее нет, как у тетерева, так что, завидев ястреба, изо всех сил бросается в снег. Куропатка от ястреба только голову в снег спрячет, а весь хвост у всех на виду. Ястреб хватает ее за хвост и тащит, как повара на сковороде.
У рябчика в снегу есть два спасения: первое – тепло переночевать под снегом, а второе – снег утаскивает для рябчика на землю различные семена с деревьев. Под снегом рябчик ищет семена, проделывая там ходы и окошки для воздуха. Ходишь иногда в лес на лыжах, смотришь — голова появилась и спряталась: это рябчик. Даже не два, а три спасения для рябчика под снегом: тепло, еда и от ястреба можно спрятаться.
Тетерев под снегом не бегает, ему нужно только прятаться от непогоды. У тетеревов нет больших ходов под снегом, как у рябчиков, но расположение квартиры тоже аккуратное: назад, отхожее место, впереди отверстие над головой для воздуха.
Наша серая куропатка не любит зарываться в снег и летит ночевать в деревню на гумно. Куропатка останется на ночь в деревне у крестьян, а утром прилетит кормиться на то же место.Куропатка, на мой взгляд, либо потеряла свою дикость, либо от природы глупа. Ястреб замечает ее полеты, и бывает, что она только собирается вылететь, а ястреб уже ждет ее на дереве.
Тетерев, по-моему, гораздо умнее куропатки. Однажды он был со мной в лесу. катаюсь на лыжах; день красный, хороший мороз. Передо мной открывается большая поляна, на поляне стоят высокие березы, а на березах тетерева почками питаются.
Вдруг все тетереви ринулись вниз и зарылись в снег под березами
Я долго любовался, но вдруг все тетереви бросились вниз и зарылись в снег под березами. В ту же минуту появился ястреб, ударил в место, где зарылся тетерев, и вошел. Ну, прямо над тетеревом ходит, а подкопать ногой и схватить не догадается. Мне было очень любопытно об этом. Я думаю: “Если он ходит, то чувствует их под собой, и ум у ястреба велик, а угадывать и копать лапой на какой-нибудь вершок – два в снегу – нет.”
Прогулки и прогулки.
Хотел помочь тетереву, а стал подкрадываться к ястребу. Снег мягкий, лыжа не шумит; но как только начал объезжать полянке с кустами, я вдруг провалился в можжевельник * по ухо. Я выбрался из норы, конечно, не без шума и подумал: “Ястреб это услышал и улетел”. Я не думаю о ястребе, и когда я объехал поляну и выглянул из-за дерева, ястреб передо мной на короткое время проходит над головами тетеревов.Я выстрелил. Он лег. А тетерева так испугались ястреба, что не испугались выстрела. Я подошел к ним, выскочил на лыжу, а они из-под снега, одна за другой, как начинают вылетать; кто никогда не видел, тот увянет.
* (Можжевельник – кусты можжевельника; когда они покрыты снегом, этих кустов не видно, а снег не выдержит – и упадешь.)
Я много чего видел в лес, мне все просто, а я все еще дивлюсь на ястреба: он такой умный, а в этом месте я оказался таким дураком.Но я думаю, что куропатка самая глупая. Она баловалась между людьми на гумне, у нее нет, как у тетерева, так что, завидев ястреба, изо всех сил бросается в снег. Куропатка от ястреба только голову в снег спрячет, а весь хвост у всех на виду. Ястреб хватает ее за хвост и тащит, как повара на сковороде.
Аннотация
Сборник “Зеленый шум” известного русского советского писателя М.М. Пришвин (1873-1954) включает в себя наиболее значительные его произведения, рассказывающие о встречах с интересными людьми, о красоте русской природы и фауны нашей страны.
Пришвин Михаил Михайлович
Пришвин Михаил Михайлович
Птицы под снегом
У рябчика в снегу есть два спасения: первое – тепло переночевать под снегом, а второе – снег утаскивает для рябчика на землю различные семена с деревьев.Под снегом рябчик ищет семена, проделывая там ходы и окошки для воздуха. Ходишь иногда в лес на лыжах, смотришь — голова появилась и спряталась: это рябчик. Даже не два, а три спасения для рябчика под снегом: тепло, еда и от ястреба можно спрятаться.
Тетерев под снегом не бегает, ему нужно только прятаться от непогоды. У тетеревов нет больших ходов, как у рябчиков под снегом, но обустройство квартиры тоже аккуратная спинка и уборная, впереди отверстие над головой для воздуха.
Наша серая куропатка не любит зарываться в снег и летит ночевать в деревню на гумно. Куропатка останется на ночь в деревне у крестьян, а утром прилетит кормиться на то же место. Куропатка, на мой взгляд, либо потеряла свою дикость, либо от природы глупа. Ястреб замечает ее полеты, и бывает, что она только собирается вылететь, а ястреб уже ждет ее на дереве.
Тетерев, по-моему, гораздо умнее куропатки.Однажды это было со мной в лесу: иду кататься на лыжах, день красный, хороший мороз. Передо мной открывается большая поляна, на поляне стоят высокие березы, а на березах почками кормятся тетерева. Я долго любовался, но вдруг все тетерева ринулись вниз и зарылись в снегу под березами. В ту же минуту появился ястреб, ударил в место, где зарылся тетерев, и вошел. Ну вот, прямо над тетеревами, он идет, но не догадывается, что может упереться ногой и ухватиться за нее.Мне было очень любопытно, я подумал: «Если он ходит, значит, он чувствует их под собой, а ум у ястреба велик, но нет такого, чтобы угадать и зарыться лапой или двумя вершками в снегу, так это не для него дано. ”
Прогулки и прогулки.
Хотел тетереву помочь, а ястреба стал прятать. Снег мягкий, лыжа не шумит, но как только я начал объезжать полянку с кустами, то вдруг провалился в можжевельник по самое ухо. Я выбрался из норы, конечно, не без шума и подумал: «Ястреб услышал это и улетел.Я вышел, а о ястребе даже не думаю, но когда я объехал поляну и выглянул из-под дерева, ястреб прошел прямо передо мной на короткий выстрел по тетеревам над их головами. Я выстрелил, он лег.А тетерева так напуганы ястребом, что не испугались выстрела. Я подошел к ним, прыгнул на лыжу, а они из-под снега, один за другим, как начнутся, как начнут вылетать, кто ни разу не видел, тот угаснет.
Я много чего повидал в лесу, мне все просто, но все-таки дивлюсь ястребу: он такой умный, а в этом месте оказался таким дураком.Но я думаю, что куропатка глупее всех. Она баловалась между людьми на гумне, у нее нет, как у тетерева, так что, завидев ястреба, изо всех сил бросается в снег. Куропатка от ястреба только голову в снег спрячет, а весь хвост у всех на виду. Ястреб хватает ее за хвост и тащит, как повара на сковороде.
Примечания (редактирование)
Можжевельник — это можжевельник.
.
Но все-таки мы, охотники, не очень боимся и когда попадаем к таким березам, то друг перед другом начинаем их рушить.
Нам недолго пришлось ждать в засаде: через несколько минут счастливые родители встретили своих птенчиков.