Время чтения: 9 мин.
Залез Муравей на берёзу. Долез до вершины, посмотрел вниз, а там, на земле, его родной муравейник чуть виден.
Муравьишка сел на листок и думает:
«Отдохну немножко — и вниз».
У муравьев ведь строго: только солнышко на закат, — все домой бегут. Сядет солнце, — муравьи все ходы и выходы закроют — и спать. А кто опоздал, тот хоть на улице ночуй.
Солнце уже к лесу спускалось.
Муравей сидит на листке и думает:
«Ничего, поспею: вниз ведь скорей».
А листок был плохой: жёлтый, сухой. Дунул ветер и сорвал его с ветки.
Несётся листок через лес, через реку, через деревню.
Летит Муравьишка на листке, качается — чуть жив от страха.
Занёс ветер листок на луг за деревней, да там и бросил. Листок упал на камень, Муравьишка себе ноги отшиб.
Лежит и думает:
Пропала моя головушка. Не добраться мне теперь до дому.
Смотрит Муравей: рядом Гусеница-Землемер лежит. Червяк-червяком, только спереди — ножки и сзади — ножки.
Муравьишка говорит Землемеру:
— Землемер, Землемер, снеси меня домой. У меня ножки болят.
— А кусаться не будешь?
— Кусаться не буду.
— Ну садись, подвезу.
Муравьишка вскарабкался на спину к Землемеру. Тот изогнулся дугой, задние ноги к передним приставил, хвост — к голове. Потом вдруг встал во весь рост, да так и лёг на землю палкой. Отмерил на земле, сколько в нём росту, и опять в дугу скрючился. Так и пошёл, так и пошёл землю мерить. Муравьишка то к земле летит, то к небу, то вниз головой, то вверх.
— Не могу больше! — кричит. — Стой! А то укушу!
Остановился Землемер, вытянулся по земле. Муравьишка слез, еле отдышался.
Огляделся, видит: луг впереди, на лугу трава скошенная лежит. А по лугу Паук-Сенокосец шагает: ноги, как ходули, между ног голова качается.
— Паук, а Паук, снеси меня домой! У меня ножки болят.
— Ну что ж, садись, подвезу.
Пришлось Муравьишке по паучьей ноге вверх лезть до коленки, а с коленки вниз спускаться Пауку на спину: коленки у Сенокосца торчат выше спины.
Начал Паук свои ходули переставлять — одна нога тут, другая там; все восемь ног, будто спицы, в глазах у Муравьишки замелькали. А идёт Паук не быстро, брюхом по земле чиркает. Надоела Муравьишке такая езда. Чуть было не укусил он Паука. Да тут, на счастье, вышли они на гладкую дорожку.
Остановился Паук.
— Слезай, — говорит. — Вот Жужелица бежит, она резвей меня. Слез Муравьишка.
— Жужелка, Жужелка, снеси меня домой! У меня ножки болят.
— Садись, прокачу.
Только успел Муравьишка вскарабкаться Жужелице на спину, она как пустится бежать! Ноги у неё ровные, как у коня.
Бежит шестиногий конь, бежит, не трясёт, будто по воздуху летит.
Вмиг домчались до картофельного поля.
— А теперь слезай, — говорит Жужелица. — Не с моими ногами по картофельным грядам прыгать. Другого коня бери.
Пришлось слезть.
Картофельная ботва для Муравьишки — лес густой. Тут и со здоровыми ногами — целый день бежать. А солнце уж низко.
Вдруг слышит Муравьишка, пищит кто-то:
— А ну, Муравей, полезай ко мне на спину, поскачем. Обернулся Муравьишка — стоит рядом Жучок-Блошачок, чуть от земли видно.
— Да ты маленький! Тебе меня не поднять.
— А ты-то большой! Лезь, говорю.
Кое-как уместился Муравей на спине у Блошака. Только-только ножки поставил.
— Влез?
— Ну влез.
— А влез, так держись.
Блошачок подобрал под себя толстые задние ножки, — а они у него, как пружинки складные, — да щёлк! — распрямил их. Глядь, уж он на грядке сидит. Щёлк! — на другой. Щёлк! — на третьей.
Так весь огород и отщёлкал до самого забора.
Муравьишка спрашивает:
— А через забор можешь?
— Через забор не могу: высок очень.
Ты Кузнечика попроси: он может.
— Кузнечик, Кузнечик, снеси меня домой! У меня ножки болят.
— Садись на загривок.
Сел Муравьишка Кузнечику на загривок.
Кузнечик сложил свои длинные задние ноги пополам, потом разом выпрямил их и подскочил высоко в воздух, как Блошачок. Но тут с треском развернулись у него за спиной крылья, перенесли Кузнечика через забор и тихонько опустили на землю.
— Стоп! — сказал Кузнечик. — Приехали.
Муравьишка глядит вперёд, а там река: год по ней плыви — не переплывёшь.
А солнце ещё ниже.
Кузнечик говорит:
— Через реку и мне не перескочить. Очень уж широкая. Стой-ка, я Водомерку кликну: будет тебе перевозчик.
Затрещал по-своему, глядь — бежит по воде лодочка на ножках. Подбежала. Нет, не лодочка, а Водомерка-Клоп.
— Водомер, Водомер, снеси меня домой! У меня ножки болят.
— Ладно, садись, перевезу.
Сел Муравьишка. Водомер подпрыгнул и зашагал по воде, как посуху.
А солнце уж совсем низко.
— Миленький, шибче! — просит Муравьишка. — Меня домой не пустят.
— Можно и пошибче, — говорит Водомер.
Да как припустит! Оттолкнётся, оттолкнётся ножками и катит-скользит по воде, как по льду. Живо на том берегу очутился.
— А по земле не можешь? — спрашивает- Муравьишка.
— По земле мне трудно, ноги не скользят. Да и гляди-ка: впереди-то лес. Ищи себе другого коня.
Посмотрел Муравьишка вперёд и видит: стоит над рекой лес высокий, до самого неба. И солнце за ним уже скрылось. Нет, не попасть Муравьишке домой!
— Гляди, — говорит Водомер, — вот тебе и конь ползёт.
Видит Муравьишка: ползёт мимо Майский Хрущ — тяжёлый жук, неуклюжий жук. Разве на таком коне далеко ускачешь? Всё-таки послушался Водомера.
— Хрущ, Хрущ, снеси меня домой. У меня ножки болят.
— А ты где живёшь?
— В муравейнике за лесом.
— Далеконько… Ну что с тобой делать? Садись, довезу.
Полез Муравьишка по жёсткому жучьему боку.
— Сел, что ли?
— Сел.
— А куда сел?
— На спину.
— Эх, глупый! Полезай на голову.
Влез Муравьишка Жуку на голову. И хорошо, что не остался на спине: разломил Жук спину надвое, два жёстких крыла приподнял. Крылья у Жука точно два перевёрнутых корыта, а из-под них другие крылышки лезут, разворачиваются: тоненькие, прозрачные, шире и длиннее верхних.
Стал Жук пыхтеть, надуваться: «Уф, уф, уф!» Будто мотор заводит.
— Дяденька, — просит Муравьишка, — поскорей! Миленький, поживей!
Не отвечает Жук, только пыхтит:
«Уф, уф, уф!»
Вдруг затрепетали тонкие крылышки, заработали. «Жжж! Тук-тук-тук!..» — поднялся Хрущ на воздух. Как пробку, выкинуло его ветром вверх — выше леса.
Муравьишка сверху видит: солнышко уже краем землю зацепило.
Как помчал Хрущ — у Муравьишки даже дух захватило.
«Жжж! Тук-тук-тук!» — несётся Жук, буравит воздух, как пуля.
Мелькнул под ним лес — и пропал.
А вот и берёза знакомая, и муравейник под ней.
Над самой вершиной берёзы выключил Жук мотор и — шлёп! — сел на сук.
— Дяденька, миленький! — взмолился Муравьишка. — А вниз-то мне как? У меня ведь ножки болят, я себе шею сломаю.
Сложил Жук тонкие крылышки вдоль спины. Сверху жёсткими корытцами прикрыл. Кончики тонких крыльев аккуратно под корытца убрал.
Подумал и говорит:
— А уж как тебе вниз спуститься, — не знаю. Я на муравейник не полечу: уж очень больно вы, муравьи, кусаетесь. Добирайся сам, как знаешь.
Глянул Муравьишка вниз, а там, под самой берёзой, его дом родной.
Глянул на солнышко: солнышко уже по пояс в землю ушло.
Глянул вокруг себя: сучья да листья, листья да сучья.
Не попасть Муравьишке домой, хоть вниз головой бросайся!
Вдруг видит: рядом на листке Гусеница Листовёртка сидит, шёлковую нитку из себя тянет, тянет и на сучок мотает.
— Гусеница, Гусеница, спусти меня домой! Последняя мне минуточка осталась, — не пустят меня домой ночевать.
— Отстань! Видишь, дело делаю: пряжу пряду.
— Все меня жалели, никто не гнал, ты первая!
Не удержался Муравьишка, кинулся на неё да как куснёт!
С перепугу Гусеница лапки поджала да кувырк с листа — и полетела вниз.
А Муравьишка на ней висит — крепко вцепился. Только недолго они падали: что-то их сверху — дёрг!
И закачались они оба на шёлковой ниточке: ниточка-то на сучок была намотана.
Качается Муравьишка на Листовёртке, как на качелях. А ниточка всё длинней, длинней, длинней делается: выматывается у Листовёртки из брюшка, тянется, не рвётся. Муравьишка с Листовёрткой всё ниже, ниже, ниже опускаются.
А внизу, в муравейнике, муравьи хлопочут, спешат, входы-выходы закрывают.
Все закрыли — один, последний, вход остался. Муравьишка с Гусеницы кувырк — и домой!
Тут и солнышко зашло.
Время чтения: 5 мин.
У меня была бабушка. И она меня очень горячо любила.
Она каждый месяц приезжала к нам в гости и дарила нам игрушки. И вдобавок приносила с собой целую корзинку пирожных.
Из всех пирожных она позволяла мне выбрать то, которое мне нравится.
А мою старшую сестрёнку Лелю бабушка не очень любила. И не позволяла ей выбирать пирожные. Она сама давала ей какое придётся. И от этого моя сестрёнка Леля всякий раз хныкала и сердилась больше на меня, чем на бабушку.
В один прекрасный летний день бабушка приехала к нам на дачу.
Она приехала на дачу и идёт по саду. В одной руке у неё корзинка с пирожными, в другой — сумочка.
И мы с Лелей подбежали к бабушке и с ней поздоровались. И с грустью увидели, что на этот раз, кроме пирожных, бабушка нам ничего не принесла.
И тогда моя сестрёнка Леля сказала бабушке:
— Бабушка, а кроме пирожных ты разве нам сегодня ничего не принесла?
И моя бабушка рассердилась на Лелю и так ей ответила:
— Принесла. Но только не дам невоспитанной особе, которая так откровенно об этом спрашивает.
Подарок получит благовоспитанный мальчик Миня, который лучше всех на свете благодаря своему тактичному молчанию.
И с этими словами бабушка велела мне протянуть руку. И на мою ладонь она положила десять новеньких монеток по десять копеек.
И вот я стою как дурачок и с восторгом смотрю на новенькие монеты, которые лежат у меня на ладони. И Леля тоже смотрит на эти монеты. И ничего не говорит. Только у неё глазёнки сверкают недобрым огоньком.
Бабушка полюбовалась на меня и пошла пить чай.
И тогда Леля с силой ударила меня по руке снизу вверх, так что все мои монеты подпрыгнули на ладони и попадали в траву и в канаву.
И я так громко зарыдал, что сбежались все взрослые — папа, мама и бабушка. И все они моментально нагнулись и стали разыскивать упавшие мои монетки.
И когда были собраны все монетки, кроме одной, бабушка сказала:
— Видите, как правильно я поступила, что не дала Лельке ни одной монеты! Вот она какая завистливая особа.
«Если,— думает,— не мне,— так и не ему!» Где, кстати, эта злодейка в настоящий момент?
Чтобы избежать трёпки, Леля, оказывается, влезла на дерево и, сидя на дереве, дразнила меня и бабушку языком.
Соседский мальчик Павлик хотел стрельнуть в Лелю из рогатки, чтоб снять её с дерева. Но бабушка не позволила ему это сделать, потому что Леля могла упасть и сломать себе ногу. Бабушка не пошла на эту крайность и даже хотела отобрать у мальчика его рогатку.
И тогда мальчик рассердился на всех нас и на бабушку в том числе и издали стрельнул в неё из рогатки.
Бабушка, ахнув, сказала:
— Как это вам нравится? Из-за этой злодейки меня из рогатки подбили. Нет, я не буду к вам больше приезжать, чтоб не иметь подобных историй. Лучше вы привозите ко мне моего славного мальчика Миню. И я всякий раз, в пику Лельке, буду дарить ему подарки.
Папа сказал:
— Хорошо. Я так и сделаю. Но только вы, мамаша, напрасно хвалите Миньку! Конечно, Леля поступила нехорошо.
Но и Минька тоже не из лучших мальчиков на свете. Лучший мальчик на свете тот, который отдал бы своей сестрёнке несколько монеток, видя, что у неё ничего нет. И этим он не довёл бы свою сестрёнку до злобы и зависти.
Сидя на своём дереве, Лелька сказала:
— А лучшая бабушка на свете та, которая всем детям что-нибудь дарит, а не только Миньке, который по своей глупости или хитрости молчит и поэтому получает подарки и пирожные.
Бабушка не пожелала больше оставаться в саду.
И все взрослые ушли пить чай на балкон.
Тогда я сказал Леле:
— Леля, слезь с дерева! Я подарю тебе две монетки.
Леля слезла с дерева, и я подарил ей две монетки. И в хорошем настроении пошёл на балкон и сказал взрослым:
— Всё-таки бабушка оказалась права. Я лучший мальчик на свете — я сейчас подарил Леле две монетки.
Бабушка ахнула от восторга. И мама тоже ахнула. Но папа, нахмурившись, сказал:
— Нет, лучший мальчик на свете тот, который сделает что-нибудь хорошее и после этим не будет хвастаться.
И тогда я побежал в сад, нашёл свою сестру и дал ей ещё монетку. И ничего об этом не сказал взрослым.
Итого, у Лельки стало три монеты, и четвёртую монетку она нашла в траве, где она меня ударила по руке.
И на все эти четыре монеты Лелька купила мороженое. И она два часа его ела, наелась, и ещё у неё осталось.
А к вечеру у неё заболел живот, и Лелька целую неделю пролежала в кровати.
И вот, ребята, прошло с тех пор много лет. И до сих пор я отлично помню папины слова.
Нет, мне, может быть, не удалось стать очень хорошим. Это очень трудно. Но к этому, дети, я всегда стремился.
И то хорошо.
Время чтения: 8 мин.
Я учился очень давно. Тогда ещё были гимназии. И учителя тогда ставили в дневнике отметки за каждый спрошенный урок. Они ставили какой-нибудь балл — от пятёрки до единицы включительно.
А я был очень маленький, когда поступил в гимназию, в приготовительный класс.
Мне было всего семь лет.
И я ничего ещё не знал, что бывает в гимназиях. И первые три месяца ходил буквально как в тумане.
И вот однажды учитель велел нам выучить наизусть стихотворение:
Весело сияет месяц над селом,
Белый снег сверкает синим огоньком…
А я этого стихотворения не выучил. Я не слышал, что сказал учитель. Я не слышал потому, что мальчики, которые сидели позади, то шлёпали меня книгой по затылку, то мазали мне ухо чернилами, то дёргали меня за волосы и, когда я от неожиданности вскакивал — подкладывали под меня карандаш или вставочку.
И по этой причине я сидел в классе перепуганный и даже обалдевший и всё время прислушивался, что ещё замыслили против меня сидевшие позади мальчики.
А на другой день учитель, как назло, вызвал меня и велел прочитать наизусть заданное стихотворение.
А я не только не знал его, но даже и не подозревал, что на свете есть такие стихотворения. Но от робости я не посмел сказать учителю, что не знаю этих стихов.
И совершенно ошеломлённый стоял за своей партой, не произнося ни слова.
Но тут мальчишки стали подсказывать мне эти стихи. И благодаря этому я стал лепетать то, что они мне шептали.
А в это время у меня был хронический насморк, и я плохо слышал одним ухом и поэтому с трудом разбирал то, что они мне подсказывали.
Ещё первые строчки я кое-как произнёс. Но когда дело дошло до фразы: «Крест под облаками как свеча горит», я сказал: «Треск под сапогами как свеча болит».
Тут раздался хохот среди учеников. И учитель тоже засмеялся. Он сказал:
— А ну-ка, дай сюда свой дневник! Я тебе туда единицу поставлю.
И я заплакал, потому что это была моя первая единица и я ещё не знал, что за это бывает.
После уроков моя сестрёнка Леля зашла за мной, чтобы вместе идти домой.
По дороге я достал из ранца дневник, развернул его на той странице, где была поставлена единица, и сказал Леле:
— Леля, погляди, что это такое? Это мне учитель поставил за стихотворение «Весело сияет месяц над селом».
Леля поглядела и засмеялась. Она сказала:
— Минька, это плохо! Это тебе учитель влепил единицу по русскому языку. Это до того плохо, что я сомневаюсь, что папа тебе подарит фотографический аппаратик к твоим именинам, которые будут через две недели.
Я сказал:
— А что же делать?
Леля сказала:
— Одна наша ученица взяла и заклеила две страницы в своём дневнике, там, где у неё была единица. Её папа послюнил пальцы, но отклеить не мог и так и не увидел, что там было.
Я сказал:
— Леля, это нехорошо — обманывать родителей!
Леля засмеялась и пошла домой. А я в грустном настроении зашёл в городской сад, сел там на скамейку и, развернув дневник, с ужасом глядел на единицу.
Я долго сидел в саду. Потом пошёл домой. Но когда подходил к дому, вдруг вспомнил, что оставил свой дневник на скамейке в саду. Я побежал назад. Но в саду на скамейке уже не было моего дневника. Я сначала испугался, а потом обрадовался, что теперь нет со мной дневника с этой ужасной единицей.
Я пришёл домой и сказал отцу, что потерял свой дневник. И Леля засмеялась и подмигнула мне, когда услышала эти мои слова.
На другой день учитель, узнав, что я потерял дневник, выдал мне новый.
Я развернул этот новый дневник с надеждой, что на этот раз там ничего плохого нету, но там против русского языка снова стояла единица, ещё более жирная, чем раньше.
И тогда я почувствовал такую досаду и так рассердился, что бросил этот дневник за книжный шкаф, который стоял у нас в классе.
Через два дня учитель, узнав, что у меня нету и этого дневника, заполнил новый. И, кроме единицы по русскому языку, он там вывел мне двойку по поведению. И сказал, чтоб мой отец непременно посмотрел мой дневник.
Когда я встретился с Лелей после уроков, она мне сказала:
— Это не будет вранье, если мы временно заклеим страницу. И через неделю после твоих именин, когда ты получишь фотоаппаратик, мы отклеим её и покажем папе, что там было.
Мне очень хотелось получить фотографический аппарат, и я с Лелей заклеил уголки злополучной страницы дневника.
Вечером папа сказал:
— Ну-ка, покажи свой дневник! Интересно знать, не нахватал ли ты единиц?
Папа стал смотреть дневник, но ничего плохого там не увидел, потому что страница была заклеена.
И когда папа рассматривал мой дневник, на лестнице вдруг кто-то позвонил.
Пришла какая-то женщина и сказала:
— На днях я гуляла в городском саду и там на скамейке нашла дневник. По фамилии я узнала адрес и вот принесла его вам, чтобы вы сказали, не потерял ли этот дневник ваш сын.
Папа посмотрел дневник и, увидев там единицу, всё понял.
Он не стал на меня кричать. Он только тихо сказал:
— Люди, которые идут на враньё и обман, смешны и комичны, потому что рано или поздно их враньё всегда обнаружится. И не было на свете случая, чтоб что-нибудь из вранья осталось неизвестным.
Я, красный как рак, стоял перед папой, и мне было совестно от его тихих слов.
Я сказал:
— Вот что: ещё один мой, третий, дневник с единицей я бросил в школе за книжный шкаф.
Вместо того чтоб на меня рассердиться ещё больше, папа улыбнулся и просиял. Он схватил меня на руки и стал меня целовать.
Он сказал:
— То, что ты в этом сознался, меня исключительно обрадовало. Ты сознался в том, что могло долгое время остаться неизвестным. И это мне даёт надежду, что ты больше не будешь врать. И вот за это я тебе подарю фотоаппаратик.
Когда Леля услышала эти слова, она подумала, что папа свихнулся в своём уме и теперь всем дарит подарки не за пятёрки, а за единицы.
И тогда Леля подошла к папе и сказала:
— Папочка, я тоже сегодня получила двойку по физике, потому что не выучила урока.
Но ожидания Лели не оправдались. Папа рассердился на неё, выгнал её из своей комнаты и велел ей немедленно сесть за книги.
И вот вечером, когда мы ложились спать, неожиданно раздался звонок.
Это к папе пришёл мой учитель. И сказал ему:
— Сегодня у нас в классе была уборка, и за книжным шкафом мы нашли дневник вашего сына.
Как вам нравится этот маленький врун и обманщик, бросивший свой дневник, с тем чтобы вы его не увидели?
Папа сказал:
— Об этом дневнике я уже лично слышал от моего сына. Он сам признался мне в этом поступке. Так что нет причин думать, что мой сын неисправимый врун и обманщик.
Учитель сказал папе:
— Ах, вот как. Вы уже знаете об этом. В таком случае — это недоразумение. Извините. Покойной ночи.
И я, лежа в своей постели, услышав эти слова, горько заплакал. И дал себе слово говорить всегда правду.
И я действительно так всегда и теперь поступаю.
Ах, это иногда бывает очень трудно, но зато у меня на сердце весело и спокойно.
Время чтения: 20 мин.
Дождливый летний день. Я люблю в такую погоду бродить по лесу, особенно когда впереди есть теплый уголок, где можно обсушиться и обогреться. Да к тому же летний дождь – теплый. В городе в такую погоду – грязь, а в лесу земля жадно впитывает влагу, и вы идете по чуть отсыревшему ковру из прошлогоднего палого листа и осыпавшихся игл сосны и ели.
Деревья покрыты дождевыми каплями, которые сыплются на вас при каждом движении. А когда выглянет солнце после такого дождя, лес так ярко зеленеет и весь горит алмазными искрами. Что-то праздничное и радостное кругом вас, и вы чувствуете себя на этом празднике желанным, дорогим гостем.
Именно в такой дождливый день я подходил к Светлому озеру, к знакомому сторожу на рыбачьей сайме (стоянке) Тарасу. Дождь уже редел. На одной стороне неба показались просветы, еще немножко – и покажется горячее летнее солнце. Лесная тропинка сделала крутой поворот, и я вышел на отлогий мыс, вдававшийся широким языком в озеро. Собственно, здесь было не самое озеро, а широкий проток между двумя озерами, и сайма приткнулась в излучине на низком берегу, где в заливчике ютились рыбачьи лодки. Проток между озерами образовался благодаря большому лесистому острову, разлегшемуся зеленой шапкой напротив саймы.
Мое появление на мысу вызвало сторожевой оклик собаки Тараса, – на незнакомых людей она всегда лаяла особенным образом, отрывисто и резко, точно сердито спрашивала: “Кто идет?” Я люблю таких простых собачонок за их необыкновенный ум и верную службу.
Рыбачья избушка издали казалась повернутой вверх дном большой лодкой, – это горбилась старая деревянная крыша, поросшая веселой зеленой травой. Кругом избушки поднималась густая поросль из иван-чая, шалфея и “медвежьих дудок”, так что у подходившего к избушке человека виднелась одна голова. Такая густая трава росла только по берегам озера, потому что здесь достаточно было влаги и почва была жирная.
Когда я подходил уже совсем близко к избушке, из травы кубарем вылетела на меня пестрая собачонка и залилась отчаянным лаем.
– Соболько, перестань… Не узнал?
Соболько остановился в раздумье, но, видимо, еще не верил в старое знакомство. Он осторожно подошел, обнюхал мои охотничьи сапоги и только после этой церемонии виновато завилял хвостом. Дескать, виноват, ошибся, – а все-таки я должен стеречь избушку.
Избушка оказалась пустой. Хозяина не было, то есть он, вероятно, отправился на озеро осматривать какую-нибудь рыболовную снасть. Кругом избушки все говорило о присутствии живого человека: слабо курившийся огонек, охапка только что нарубленных дров, сушившаяся на кольях сеть, топор, воткнутый в обрубок дерева.
В приотворенную дверь саймы виднелось все хозяйство Тараса: ружье на стене, несколько горшков на припечке, сундучок под лавкой, развешанные снасти. Избушка была довольно просторная, потому что зимой во время рыбного лова в ней помещалась целая артель рабочих. Летом старик жил один. Несмотря ни на какую погоду, он каждый день жарко натапливал русскую печь и спал на полатях. Эта любовь к теплу объяснялась почтенным возрастом Тараса: ему было около девяноста лет. Я говорю “около”, потому что сам Тарас забыл, когда он родился. “Еще до француза”, как объяснял он, то есть до нашествия французов в Россию в 1812 году.
Сняв намокшую куртку и развесив охотничьи доспехи по стенке, я принялся разводить огонь. Соболько вертелся около меня, предчувствуя какую-нибудь поживу. Весело разгорелся огонек, пустив кверху синюю струйку дыма. Дождь уже прошел. По небу неслись разорванные облака, роняя редкие капли. Кое-где синели просветы неба. А потом показалось и солнце, горячее июльское солнце, под лучами которого мокрая трава точно задымилась.
Вода в озере стояла тихо-тихо, как это бывает только после дождя. Пахло свежей травой, шалфеем, смолистым ароматом недалеко стоявшего сосняка. Вообще хорошо, как только может быть хорошо в таком глухом лесном уголке. Направо, где кончался проток, синела гладь Светлого озера, а за зубчатой каймой поднимались горы. Чудный уголок! И недаром старый Тарас прожил здесь целых сорок лет. Где-нибудь в городе он не прожил бы и половины, потому что в городе не купишь ни за какие деньги такого чистого воздуха, а главное – этого спокойствия, которое охватывало здесь. Хорошо на сайме! Весело горит яркий огонек; начинает припекать горячее солнце, глазам больно смотреть на сверкающую даль чудного озера. Так сидел бы здесь и, кажется, не расстался бы с чудным лесным привольем. Мысль о городе мелькает в голове, как дурной сон.
В ожидании старика я прикрепил на длинной палке медный походный чайник с водой и повесил его над огнем. Вода уже начинала кипеть, а старика все не было.
– Куда бы ему деться? – раздумывал я вслух.
– Снасти осматривают утром, а теперь полдень. Может быть, поехал посмотреть, не ловит ли кто рыбу без спроса. Соболько, куда девался твой хозяин?
Умная собака только виляла пушистым хвостом, облизывалась и нетерпеливо взвизгивала. По наружности Соболько принадлежал к типу так называемых “промысловых” собак. Небольшого роста, с острой мордой, стоячими ушами, загнутым вверх хвостом, он, пожалуй, напоминал обыкновенную дворнягу с той разницей, что дворняга не нашла бы в лесу белки, не сумела бы “облаять” глухаря, выследить оленя, – одним словом, настоящая промысловая собака, лучший друг человека. Нужно видеть такую собаку именно в лесу, чтобы в полной мере оценить все ее достоинства.
Когда этот “лучший друг человека” радостно взвизгнул, я понял, что он завидел хозяина. Действительно, в протоке черной точкой показалась рыбачья лодка, огибавшая остров. Это и был Тарас. Он плыл, стоя на ногах, и ловко работал одним веслом – настоящие рыбаки все так плавают на своих лодках-однодеревках, называемых не без основания “душегубками”.
Когда он подплыл ближе, я заметил, к удивлению, плывшего перед лодкой лебедя.
– Ступай домой, гуляка! – ворчал старик, подгоняя красиво плывшую птицу. – Ступай, ступай. Вот я тебе дам – уплывать бог знает куда. Ступай домой, гуляка!
Лебедь красиво подплыл к сайме, вышел на берег, встряхнулся и, тяжело переваливаясь на своих кривых черных ногах, направился к избушке.
Старик Тарас был высокого роста, с окладистой седой бородой и строгими большими серыми глазами. Он все лето ходил босой и без шляпы. Замечательно, что у него все зубы были целы и волосы на голове сохранились. Загорелое широкое лицо было изборождено глубокими морщинами. В жаркое время он ходил в одной рубахе из крестьянского синего холста.
– Здравствуй, Тарас!
– Здравствуй, барин!
– Откуда бог несет?
– А вот за Приемышем плавал, за лебедем. Все тут вертелся в протоке, а потом вдруг и пропал. Ну, я сейчас за ним. Выехал в озеро – нет; по заводям проплыл – нет; а он за островом плавает.
– Откуда достал-то его, лебедя?
– А бог послал, да! Тут охотники из господ наезжали; ну, лебедя с лебедушкой и пристрелили, а вот этот остался. Забился в камыши и сидит. Летать-то не умеет, вот и спрятался ребячьим делом. Я, конечно, ставил сети подле камышей, ну и поймал его. Пропадет один-то, ястреба заедят, потому как смыслу в ем еще настоящего нет. Сиротой остался. Вот я его и привез и держу. И он тоже привык. Теперь вот скоро месяц будет, как живем вместе. Утром на заре поднимается, поплавает в протоке, покормится, потом и домой. Знает, когда я встаю, и ждет, чтобы покормили. Умная птица, одним словом, и свой порядок знает.
Старик говорил необыкновенно любовно, как о близком человеке. Лебедь приковылял к самой избушке и, очевидно, выжидал какой-нибудь подачки.
– Улетит он у тебя, дедушка, – заметил я.
– Зачем ему лететь? И здесь хорошо: сыт, кругом вода.
– А зимой?
– Перезимует вместе со мной в избушке. Места хватит, а нам с Собольком веселей.
Как-то один охотник забрел ко мне на сайму, увидел лебедя и говорит вот так же: “Улетит, ежели крылья не подрежешь”. А как же можно увечить божью птицу? Пусть живет, как ей от господа указано… Человеку указано одно, а птице – другое… Не возьму я в толк, зачем господа лебедей застрелили. Ведь и есть не станут, а так, для озорства.
Лебедь точно понимал слова старика и посматривал на него своими умными глазами.
– А как он с Собольком? – спросил я.
– Сперва-то боялся, а потом привык. Теперь лебедь-то в другой раз у Соболька и кусок отнимает. Пес заворчит на него, а лебедь его – крылом. Смешно на них со стороны смотреть. А то гулять вместе отправляются: лебедь по воде, а Соболько – по берегу. Пробовал пес плавать за ним, ну, да ремесло-то не то: чуть не потонул. А как лебедь уплывет, Соболько ищет его. Сядет на бережку и воет. Дескать, скучно мне, псу, без тебя, друг сердешный. Так вот и живем втроем.
Я очень люблю старика. Рассказывал он уж очень хорошо и знал много.
Бывают такие хорошие, умные старики. Много летних ночей приходилось коротать на сайме, и каждый раз узнаешь что-нибудь новое. Прежде Тарас был охотником и знал места кругом верст на пятьдесят, знал всякий обычай лесной птицы и лесного зверя; а теперь не мог уходить далеко и знал одну свою рыбу. На лодке плавать легче, чем ходить с ружьем по лесу, и особенно по горам. Теперь ружье оставалось у Тараса только по старой памяти да на всякий случай, если бы забежал волк. По зимам волки заглядывали на сайму и давно уже точили зубы на Соболька. Только Соболько был хитер и не давался волкам.
Я остался на сайме на целый день. Вечером ездили удить рыбу и ставили сети на ночь. Хорошо Светлое озеро, и недаром оно названо Светлым, – ведь вода в нем совершенно прозрачная, так что плывешь на лодке и видишь все дно на глубине несколько сажен. Видны и пестрые камешки, и желтый речной песок, и водоросли, видно, как и рыба ходит “руном”, то есть стадом. Таких горных озер на Урале сотни, и все они отличаются необыкновенной красотой.
От других Светлое озеро отличалось тем, что прилегало к горам только одной стороной, а другой выходило “в степь”, где начиналась благословенная Башкирия. Кругом Светлого озера разлеглись самые привольные места, а из него выходила бойкая горная река, разливавшаяся по степи на целую тысячу верст. Длиной озеро было до двадцати верст, да в ширину около девяти. Глубина достигала в некоторых местах сажен пятнадцати. Особенную красоту придавала ему группа лесистых островов. Один такой островок отдалился на самую середину озера и назывался Голодаем, потому что, попав на него в дурную погоду, рыбаки не раз голодали по нескольку дней.
Тарас жил на Светлом уже сорок лет. Когда-то у него были и своя семья и дом, а теперь он жил бобылем. Дети перемерли, жена тоже умерла, и Тарас безвыходно оставался на Светлом по целым годам.
– Не скучно тебе, дедушка? – спросил я, когда мы возвращались с рыбной ловли. – Жутко одинокому-то в лесу.
– Одному? Тоже и скажет барин. Я здесь князь князем живу.
Все у меня есть. И птица всякая, и рыба, и трава. Конечно, говорить они не умеют, да я-то понимаю все. Сердце радуется в другой раз посмотреть на божью тварь. У всякой свой порядок и свой ум. Ты думаешь, зря рыбка плавает в воде или птица в лесу летает? Нет, у них заботы не меньше нашего. Эвон, погляди, лебедь-то дожидается нас с Собольком. Ах, прокурат!
Старик ужасно был доволен своим Приемышем, и все разговоры в конце концов сводились на него.
– Гордая, настоящая царская птица, – объяснил он. – Помани его кормом да не дай, в другой раз и не пойдет. Свой характер тоже имеет, даром что птица. С Собольком тоже себя очень гордо держит. Чуть что, сейчас крылом, а то и носом долбанет. Известно, пес в другой раз созорничать захочет, зубами норовит за хвост поймать, а лебедь его по морде. Это тоже не игрушка, чтобы за хвост хватать.
Я переночевал и утром на другой день собирался уходить.
– Ужо по осени приходи, – говорит старик на прощанье. – Тогда рыбу лучить будем с острогой.
Ну, и рябчиков постреляем. Осенний рябчик жирный.
– Хорошо, дедушка, приеду как-нибудь.
Когда я отходил, старик меня вернул:
– Посмотри-ка, барин, как лебедь-то разыгрался с Собольком.
Действительно, стоило полюбоваться оригинальной картиной. Лебедь стоял, раскрыв крылья, а Соболько с визгом и лаем нападал на него. Умная птица вытягивала шею и шипела на собаку, как это делают гуси. Старый Тарас от души смеялся над этой сценой, как ребенок.
В следующий раз я попал на Светлое озеро уже поздней осенью, когда выпал первый снег. Лес и теперь был хорош. Кое-где на берёзах еще оставался желтый лист. Ели и сосны казались зеленее, чем летом. Сухая осенняя трава выглядывала из-под снега желтой щеткой. Мертвая тишина царила кругом, точно природа, утомленная летней кипучей работой, теперь отдыхала. Светлое озеро казалось большим, потому что не стало прибрежной зелени. Прозрачная вода потемнела, и в берег с шумом била тяжелая осенняя волна.
Избушка Тараса стояла на том же месте, но казалась выше, потому что не стало окружавшей ее высокой травы.
Навстречу мне выскочил тот же Соболько. Теперь он узнал меня и ласково завилял хвостом еще издали. Тарас был дома. Он чинил невод для зимнего лова.
– Здравствуй, старина!
– Здравствуй, барин!
– Ну, как поживаешь?
– Да ничего. По осени-то, к первому снегу, прихворнул малость. Ноги болели. К непогоде у меня завсегда так бывает.
Старик действительно имел утомленный вид. Он казался теперь таким дряхлым и жалким. Впрочем, это происходило, как оказалось, совсем не от болезни. За чаем мы разговорились, и старик рассказал свое горе.
– Помнишь, барин, лебедя-то?
– Приемыша?
– Он самый. Ах, хороша была птица! А вот мы опять с Собольком остались одни. Да, не стало Приемыша.
– Убили охотники?
– Нет, сам ушел. Вот как мне обидно это, барин! Уж я ли, кажется, не ухаживал за ним, я ли не водился! Из рук кормил. Он ко мне и на голос шел. Плавает он по озеру, – я его кликну, он и подплывет. Ученая птица. И ведь совсем привыкла. Да! Уж на заморозки грех вышел. На перелете стадо лебедей спустилось на Светлое озеро. Ну, отдыхают, кормятся, плавают, а я любуюсь. Пусть божья птица с силой соберется: не близкое место лететь. Ну, а тут и вышел грех. Мой-то Приемыш сначала сторонился от других лебедей: подплывет к ним, и назад. Те гогочут по-своему, зовут его, а он домой. Дескать, у меня свой дом есть. Так дня три это у них было. Все, значит, переговариваются по-своему, по-птичьему. Ну, а потом, вижу, мой Приемыш затосковал. Вот все равно как человек тоскует. Выйдет на берег, встанет на одну ногу и начнет кричать. Да ведь так жалобно кричит. На меня тоску нагонит, а Соболько, дурак, волком воет. Известно, вольная птица, кровь-то сказалась.
Старик замолчал и тяжело вздохнул.
– Ну, и что же, дедушка?
– Ах, не спрашивай. Запер я его в избушку на целый день, так он и тут донял. Станет на одну ногу к самой двери и стоит, пока не сгонишь его с места. Только вот не скажет человечьим языком: “Пусти, дедушки, к товарищам. Они-то в теплую сторону полетят, а что я с вами тут буду зимой делать?” Ах, ты, думаю, задача! Пустить – улетит за стадом и пропадет.
– Почему пропадет?
– А как же? Те-то на вольной воле выросли. Их, молодые, которые, отец с матерью летать выучили. Ведь ты думаешь, как у них? Подрастут лебедята, – отец с матерью выведут их сперва на воду, а потом начнут учить летать. Исподволь учат: все дальше да дальше. Своими глазами я видел, как молодых обучают к перелету. Сначала особняком учат, потом небольшими стаями, а потом уже сгрудятся в одно большое стадо. Похоже на то, как солдат муштруют. Ну, а мой Приемыш один вырос и, почитай, никуда не летал. Поплавает по озеру – только и всего ремесла. Где же ему перелететь? Выбьется из сил, отстанет от стада и пропадет. Непривычен к дальнему лету.
Старик опять замолчал.
– А пришлось выпустить, – с грустью заговорил он. – Все равно, думаю, ежели удержу его на зиму, затоскует и схиреет. Уж птица такая особенная. Ну, и выпустил. Пристал мой Приемыш к стаду, поплавал с ним день, а к вечеру опять домой. Так два дня приплывал. Тоже, хоть и птица, а тяжело со своим домом расставаться. Это он прощаться плавал, барин. В последний-то раз отплыл от берега этак сажен на двадцать, остановился и как, братец ты мой, крикнет по-своему. Дескать: “Спасибо за хлеб, за соль!” Только я его и видел. Остались мы опять с Собольком одни. Первое-то время сильно мы оба тосковали. Спрошу его: “Соболько, а где наш Приемыш?” А Соболько сейчас выть. Значит, жалеет. И сейчас на берег, и сейчас искать друга милого. Мне по ночам все грезилось, что Приемыш-то тут вот полощется у берега и крылышками хлопает. Выйду – никого нет.
Вот какое дело вышло, барин.
Панчо встретил своего друга Ноль-Ноль в межпланетном чате; и, как только он смог, он заказал полет в космос, чтобы посетить его . Но пока Ноль-Ноль показывал ему чудеса своей планеты, Панчо споткнулся и ударился головой о сферу, лежавшую у дороги. После удара сфера раскрылась, , и из нее вышел человечек . У маленького человечка был огромный синяк на голове, и он был безумным.
Zero-Zero был напуган, настолько, что едва мог говорить на . И прежде чем Панчо смог попросить прощения, появились два огромных робота в форме. Они достали несколько небольших устройств и просканировали всю территорию . Когда они закончили, из одного из устройств вылезла небольшая металлическая карточка, которую один из роботов подарил человечку. Не говоря ни слова, они схватили Панчо и человечка и на максимальной скорости унесли их прочь.
Прежде чем он это узнал, Панчо был заперт внутри большой сферы с маленьким человечком и очень серьезным роботом, одетыми в черную тогу.Прежде чем понять, что происходит, он услышал, как робот сказал: «Вперед». Не долго думая, человечек сильно ударил его по голове . После этого робот достал другое устройство, проверил пульсирующую голову Панчо, , и наконец выдал ему небольшую металлическую карточку .
– «Слишком сложно. Теперь твоя очередь. Не превышайте то, что указано на карте ».
Панчо понятия не имел, что происходит. Он огляделся. Сквозь прозрачные стены он мог видеть множество других сфер, в каждой из которых находился робот, одетый в тогу, , а также люди , бьющие и толкающие друг друга, сжимая в руках маленькие металлические карточки.Маленький человечек, стоявший перед ним, со страхом посмотрел на Панчо , а робот выжидательно остался рядом с ними .
– «Вы можете ударить его. Помните, не более, чем на карте, ”
продолжил робот.
Панчо колебался. Робот в тоге нетерпеливо объяснил:
– «Это процесс совершенного правосудия. Ни о чем не беспокойтесь . Вам обоим будет нанесен точно такой же вред.Если один из вас превысит лимит, вы получите еще одну карту с точной стоимостью, необходимой для того, чтобы все уравнялось ».
Совершенное правосудие? Это звучало очень мило. Никто не может выйти хуже, чем кто-либо другой , и каждый будет страдать так, как он заставлял страдать других. Панчо удивился тому, насколько они продвинуты на этой планете. Он так хотел сказать об этом Зеро- Зеро, что побежал к двери .
– «Ты не можешь уходить»,
сказал робот, преграждая ему путь,
– «Вы должны завершить процесс , вы должны потратить баллы на своей карте.”
Панчо задумался. У него не было никакого желания ударить этого бедного человечка, хотя это правда, что этот маленький парень действительно ударил его…
– «Все в порядке. Я его прощаю »,
сказал он, наконец.
– «Нет»,
повторил робот,
«вы должны использовать баллы на вашей карте. Это процесс совершенного правосудия ».
Какая боль! Как могло быть невозможно простить кого-то? Панчо начал раздражаться на этого довольно высокомерного робота, поэтому взял свою карточку, разорвал ее надвое и сказал:
– «Смотри! Теперь очков не осталось. “
Робот сломался. Он начал издавать свистящие звуки, по всему его телу загорелось множество огней, и он потерял контроль над своими движениями. Как только показалось, что он вот-вот взорвется, робот вернулся в нормальное состояние и тихо сказал:
– «Это правильно. Теперь можешь уходить. Спасибо за использование системы совершенного правосудия ».
Дверь открылась, но прежде чем он смог поприветствовать потрясенного Ноль-Ноль, Панчо пришлось отстранить от себя маленького человечка, , который обнимал его и благодарил, как будто Панчо спас ему жизнь .
Покинув сферу, Панчо начал понимать. Повсюду он видел, как совершенные пользователи системы правосудия лежали на раскладушках и выглядели усталыми и измученными. Zero- Zero объяснил, что главная проблема безупречной системы правосудия заключалась в том, что было почти невозможно назначить точно правильную сумму ущерба , и судебные решения и обмен ударами в конечном итоге продолжались бы днями. Все так боялись оказаться в процессе суда, что многие люди жили изолированно, внутри маленьких стеклянных сфер, как тот маленький человечек, на которого упал Панчо.
Несколько дней спустя Панчо вернулся домой, , но его имя никогда не было забыто на этой планете . Раньше никто никому ничего не прощал, но благодаря ему они обнаружили, что прощение – необходимая часть справедливости.
Дошкольники не могут читать самостоятельно, но они все равно любят рассказы! Интерактивное чтение вслух способствует развитию навыков чтения и общения на ранней стадии. Когда вы читаете своим детям и поощряете их к участию, они развивают навыки критического мышления и расширяют свой словарный запас.Поощрение грамотности в дошкольном образовании важно для разжигания любви к чтению, которую они сохранят на протяжении всего обучения. Сделайте чтение вслух своим детям увлекательным интерактивным занятием, используя некоторые из этих советов и приемов из книги Начиная с рассказов .
Прежде всего, постарайтесь не мешать повествованию из-за слишком большого количества интерактивных стратегий. У детей дошкольного возраста продолжительность концентрации внимания составляет от 10 до 12 минут. Когда он исчерпан, обучение перестает быть интересным!
Отпразднуйте Хануку на Западной лужайке JCC Левенталь-Сидман.Мы будем творческими и активными с арт-проектами, сенсорными станциями, историями из библиотеки PJ и многим другим!
Заходите каждую неделю на утреннюю прогулку на свежем воздухе, посвященную свободным играм, рассказам, ремеслам, музыке и Шабату. Предоставляется хала, соки и закуски. Эта программа всегда будет на открытом воздухе.
Для семей с детьми 0-5 лет. Для получения дополнительной информации обращайтесь по адресу [email protected].
Информационный бюллетень
Когда
Пятница, 3 декабря 2021 г., 9:30 – 11:00
Где
JCC Greater Boston
333 Nahanton St
Newton, MA 02459
CJP предоставляет указанные выше ссылки, касающиеся событий третьих лиц, только для вашего удобства.CJP не контролирует контент веб-сайтов, на которые есть ссылки, или события, которые они описывают, и не несет ответственности за веб-сайты, включая любую рекламу, продукты или услуги на таких сайтах или доступные с них, а также за любые убытки или ущерб, которые могут возникнуть в результате ваше посещение или регистрация для участия в описанных мероприятиях. Если вы решите получить доступ к любому из сторонних веб-сайтов, ссылки на которые приведены ниже, вы делаете это исключительно на свой страх и риск и в соответствии с условиями использования таких веб-сайтов и посещаемости мероприятий.CJP не несет ответственности перед вами или любой третьей стороной за содержание или точность любых материалов, предоставленных третьими сторонами. Все утверждения и / или мнения, выраженные в материалах, на которые есть ссылки, или на описанных мероприятиях, а также все комментарии, статьи и другой контент, представленные на сторонних веб-сайтах или на мероприятиях, являются исключительно мнениями и ответственностью лиц или юридические лица, управляющие связанными веб-сайтами и мероприятиями. Включение какой-либо ссылки на этот веб-сайт не означает, что CJP одобряет описанное событие, связанный с ним веб-сайт или его оператора.БОЛЕЕ
Давно утерянные рукописи Селин «величайшее литературное открытие когда-либо» – или антисемитская бомба, ожидающая взрыва? … подробнее »
Плохое освещение, расплывчатые лица, неудобные позы, нелестные ракурсы: в знак похвалы за плохие фотографии … подробнее»
Глубокое прошлое – обширный холст для выработки нашего политического «я» -сознание и коллективные фантазии… подробнее »
Фуко и Лаш редко воспринимаются как единомышленники. Тем не менее, они помогают объяснить, почему мы так зациклились на идентичности … подробнее »
Может ли откровенность в отношении программ разнообразия подорвать академический статус ученого? Странный случай Дориана С. Эббота … подробнее »
Должен ли университет быть политическим двигателем для радикальных целей? Эта идея привела в ужас Роберт Нисбет , летописец академических догм … подробнее »
Ханна Арендт была первой женщиной, нанятой на факультет Принстона, а позже и первой женщиной-профессором – почестями, которые ей совершенно неинтересны… подробнее »
Песни о любви имеют ту же форму, что и секс: медленное наращивание до экстатической верхней ноты. Но может ли музыка вызвать у вас оргазм ? … подробнее »
Мертвые музыканты вот-вот появятся повсюду, плюс другие прогнозы на следующее десятилетие в музыке … подробнее»
Философ Миша Черри пытается защитить гнев – то, что она называет «лордийской яростью» – и доказать, что Марта Нуссбаум ошибалась … подробнее »
Профессор показывает своему классу киноверсию фильма Отелло 1965 года с Лоуренсом Оливье в черном лице. .Это расистский акт ? … подробнее »
До шантажа, ареста и полного разорения Оскар Уайльд был золотым мальчиком, преуспевал в Оксфорде и ухаживал за красавицами общества … подробнее»
История литературы не терпит пустоты. Таким образом, Гомер, самый неизвестный из древних поэтов, получает шквал сложных и весьма противоречивых биографий … подробнее »
Книги Абдулразака Гурны разошлись тиражом всего 3000 экземпляров в США.Как он прошел путь от малоизвестного критика до нобелевского лауреата? … подробнее »
Может ли куча песка осветить переход от тишины к хаосу? Это предпосылка области песчаных исследований … подробнее »
История ксенофобии имеет не столько отношение к древним грекам, сколько к восстанию боксеров и стенографистке по имени Жан Мартин де Сенур … больше »
Невозможно любить, если нельзя ненавидеть. Итак, столь необходимое напоминание: не нейтрализуйте критику с добротой … подробнее »
Художественная литература У.Г. Себальда паразитична. Он охотился на еврейские поиски забытого прошлого, чтобы восстановить пригодное для использования немецкое настоящее … подробнее »
Критики говорят, что у экономики есть математический фетиш, что она игнорирует другие дисциплины, что она слишком абстрактна. Но настоящая проблема экономики кроется в другом … подробнее »
Академики бросают вокруг слово« проблемный » со знанием дела. Это само собой разумеющееся, что их коллеги разделяют их политику… подробнее »
« Я знаю, что мое существует, моя жестокость », – написала молодая Патриция Хайсмит . «Хотя где я не могу точно сказать, потому что я всегда стараюсь очистить себя от зла» … подробнее »
Электронная почта: дает разрешение на словоблудие и превращает простые разговоры в , обмен излишне обработанными эссе . Пора закрыть наши почтовые ящики … подробнее »
Радикальный университет . Манифесты растут как грибы, но стипендия, не способствующая продвижению какой-либо формы социальной справедливости, не подходит… больше »
« К моему большому удивлению, я, кажется, склонен к спорам », – говорит Стивен Пинкер . Почему все хотят с ним спорить? … подробнее »
Арабский журнал геолого-геофизических исследований публикует сотни рецензируемых статей. Почему так много глупостей? … подробнее »
Загадка человеческой рациональности . Несмотря на нашу способность к разуму, мы наводнены напоминаниями о наших заблуждениях и глупостях… подробнее »
Как книги изменились ? «Они стали утомительными редутами для благочестивой уверенности осажденного, чрезмерно образованного и частично занятого интеллектуального класса» … подробнее »
Что происходит, когда либертарианский экономист садится за стол с философом-утопистом-феминистом ? Нагревается … подробнее »
Организация книжной полки наводит порядок и интимность на предметы искусства. Что происходит, когда все наше искусство и культура хранятся в цифровом виде? … подробнее »
Ярые орнитологи идут на крайние меры, чтобы увидеть редкие проблески сквозь листву. Наблюдатели за приговорами преследуют аналогичные острые ощущения … подробнее »
Будучи студентом, Карл Шорске спросил Чарльза А. Берда и Лайонела Триллинга, думают ли они, что он должен стать академиком. Оба сказали: нет … подробнее »
Байрон, Шелли и странная выдающаяся роль поэтов и поэтов в греческой войне за независимость года … подробнее»
«Утопический пыл может распространиться по обществу, как лесной пожар. , – говорит Роберт Дарнтон .«Нечто подобное произошло во время Французской революции» … подробнее »
Проблема Клемента Гринберга : Самый прибыльный ход современного критика – объявить о новейшей новинке … подробнее»
«Аннотировать мир!” объявил веб-стартап Genius, в котором видели будущее журналистики. Вскоре дела пошли наперекосяк … подробнее »
Джон Грей:« В то время как западный либерализм может в значительной степени прекратить свое существование, нелиберальных западных идей формируют будущее »… подробнее »
Если вам нравятся электронные книги – отлично. Если нет, то вот почему: электронные книги нарушают суть книжности … подробнее »
Акустические галлюцинации; внезапный необъяснимый паралич; калечащие психозы: странный взгляд внутрь постгитлеровской Германии … подробнее »
Ференц Лист , остроумный, красивый, харизматичный. Говорят, что женщины несут его выброшенные окурки в декольте … подробнее »
Автозаполнение и другие ИИ оскорбляют наш литературный вкус.Но так много в нашей литературной истории основано на тех самых клише, которые мы сейчас осуждаем … подробнее »
Уровень моря повышается, океаны нагреваются, а в атмосфере накапливается CO2 – физик берет на себя наше ужасное климатическое будущее … подробнее »
Тирания показателей настигла журналистику, объединяя выбор потребителя с демократическими потребностями … подробнее »
Расовая, этническая и религиозная вражда имеет различное происхождение.Но подпитываются ли они одними и теми же психическими или социальными силами? … подробнее »
Петербург Достоевского был полон нигилизма, эгоизма, материализма. Все это вошло в Преступление и наказание … подробнее »
Является ли « Ода греческой урне » Китса заунывной элегией художественной преданности или, как утверждается в новой книге, злобным криком ?. .. больше »
« Есть аргументы в пользу того, что самостоятельно изданная эротика Adult Baby Diaper Lover (ABDL) – это квинтэссенция амазонского жанра литературы »… больше »
Дэвид Грэбер, скончавшийся в прошлом году, оставил последний подарок: дико уникальная история за последние 30 000 лет … подробнее»
Чем объясняется возрождение Элизабет Хардвик ? Ее бескомпромиссный стиль? Ее почти непонятные метафоры? … подробнее »
Неизбежный Джонатан Франзен – не тот романист, который нужен Америке, но тот, которого Америка заслуживает … подробнее»
Постлибералы соглашаются в маленьком : « Они знают, что что-то пошло не так, и подозревают, что корни проблемы уходят в прошлое несколько веков назад »… подробнее »
Идея женского целомудрия глубоко укоренилась в западной культуре. «От этого, – сказал Сэмюэл Джонсон, – вся собственность в мире зависит» … подробнее »
« Любой, кто открыт к идее религиозной веры, но не чувствует себя комфортно с ортодоксальными учениями, должен прочитать Спинозу »… подробнее»
Мир научных публикаций огромен, разнообразен и окружен мошенничеством, предвзятостью, небрежностью и шумихой … подробнее »
Искусство темного убеждения .Что заставляет разумных людей делать то, что они иначе не могли бы делать? … подробнее »
В английской деревне Оккам около 1287 года родился мальчик по имени Уильям. Его бритва позволила науке расцвести … подробнее »
Отступив от интернет-романа и романа в Instagram, появился новый жанр: коллективная критика . Стоит ли это? … подробнее »
Можно ли писать историю человеческих дел без какого-либо всеобъемлющего принципа? Луи Мен и пробовали… подробнее »
Между 1953 и 1976 годами частных фондов расточали деньги на оркестры и оперы в ущерб фолку и джазу … подробнее»
Фраза, рифма, игра слов: Кристофер Рикс обладает редким даром лексической сверхчувствительности … подробнее »
« Почему мы продолжаем так сильно цепляться за нашу рабочую идентичность , несмотря на внутреннюю природу, которая говорит нам не работать так много? »… подробнее»
Философия Спинозы не противоречит религии.Он был полон решимости реформировать религию, а не уничтожать ее … подробнее »
Почему Жан Сибелиус перестал сочинять, когда ему было уже за 50? Был ли это алкоголизм? Неуверенность? Рассеяние его сил? … подробнее »
Новые литературные мемуары менее конфессиональны, менее катарсичны, чем его предшественник, и больше направлены на то, чтобы раздвинуть границы формы … подробнее»
Репутация Ричарда Райта был разрушен атаками Болдуина и Эллисона.Он обвинил белую издательскую индустрию в их поощрении … подробнее »
Когда контркультура становится культурой, что остается делать The New Criterion ? Сражайтесь на … подробнее »
« Покажите мне ученого, который утверждает, что наука может объяснить всю литературу , и я покажу вам того, кто занимается научными исследованиями »… подробнее»
Хорошая критика выявляет нюансы в идеях, которые кажутся наиболее вредными и трудными для воплощения в жизнь… подробнее »
Торо никогда не хотел последователей; он даже не последовал своему собственному совету. Так что он будет делать со всеми этими служителями? … подробнее »
И Louise Bourgeois, и Yayoi Kusama не поощряли заниматься искусством. Оба пытались покончить жизнь самоубийством. Оба столкнулись со своими демонами, создав фаллосы … подробнее »
Основной темой Д.Х. Лоуренса был адский дом. По иронии судьбы, он всюду был дома… больше »
Отстаивая анархистский подход к истории, последняя книга Дэвида Грэбера произвела выстрел, не большая часть которого поразила цели … подробнее»
«Пока мы можем хотеть, мы еще не потеряны », – говорит Бекка Ротфельд. « Желание часто ранит нас , но оно также может дать нам крылья» … подробнее »
Стиль Диккенса . Троллоп назвал его «отрывистым, неграмотным и созданным им самим в нарушение правил». Но нарушение правил было необходимо для искусства Диккенса… подробнее »
Книжный указатель , творение позднего средневековья, с тех пор вызывает ажиотаж и беспокойство … подробнее»
Озерный край издавна был Меккой для туристов-литераторов . Рискует ли он превратиться в «экологическую катастрофу», в «музей овец»? … подробнее »
Оккам и его бритва . Всегда ли простота предпочтительнее и ближе к истине? … подробнее »
В эпоху, требующую радикального мышления, Джордж Пакер предлагает только эту сырую пирогу инкрементализма – защиту либерализма… подробнее »
В защиту судебного решения . Это неизбежная черта нашего глубочайшего эстетического опыта, и она формирует то, кем мы являемся … подробнее »
Ранняя эпидемиология была пронизана расизмом, фанатизмом и имперским мышлением. В качестве примера можно привести санитарную комиссию США … подробнее »
Методы связи между автором и читателем все чаще принадлежат Amazon. Но владение не является владением… подробнее »
Милош в Беркли . Серьезность польско-литовского поэта противоречила божественному безумию времени … подробнее »
Идеи Карла Шмитта имеют новую привлекательность во времена авторитарного популизма, и нигде больше, чем в Китае … подробнее »
Футуристов привлекают сенсационные и маловероятные: загрузка мозгов, магнитные плавающие автомобили. Но настоящее будущее будет больше похоже на сегодняшний мир… подробнее »
Что убило Верующий ? Для начала: финансовые затруднения, скандал с участием редактора и бессердечная бесхозяйственность … подробнее »
Стивен Крейн умер в возрасте 28 лет. Если бы он не был таким безрассудным, американская литература могла бы теперь выглядеть совсем иначе .. Подробнее »
Можно представить заявление о разнообразии , которое не является идеологической проверкой. Но это не то, что мы наблюдаем в университетских городках… подробнее »
25 лет назад Алан Сокал совершил обман над постмодернистским профессором . Он выиграл битву, но проиграл войну … подробнее »
« То, как Ханна Арендт прожила свою жизнь, всегда будет более поучительным, чем идеи, которые она извлекла из него ». … подробнее »
E.O. Уилсон демонстрирует дружелюбный, простой взгляд на себя. Это подлинно, а также имеет решающее значение для его обширного чувства удивления … подробнее »
Чего достигаются либеральные и академические призывы« сосредоточить наиболее маргинализованных »? Olúfémi O.Táíwò раскрывает эпистемологию точки зрения … подробнее »
” Теперь мы все фуко – в том, как мы думаем о гендере, нормализации, психиатрии, ограничении свободы, наблюдении “… подробнее»
Он был застенчивым выпускник колледжа; 38-летняя невротичная мать двоих детей. Что было между Генри Торо и Лидиан Эмерсон? … подробнее »
Насколько тесно связаны шимпанзе и человек? Приматолог размышляет о своей карьере в исследованиях обезьяньего языка … подробнее »
« Если вы поставите во главе таких цензоров, как я, вы получите худшую ситуацию, чем если бы у вас были люди с свободой высказывать свое мнение »… подробнее»
Непонятные писатели ссорятся, писатель из триллеров делает сомнительные заявления – почему мы так восхищены низкими литературными проступками ? … подробнее »
Антиполитика Мэгги Нельсон : Ее книга не оставляет читателям никаких дозволенных действий, а лишь покровительственное приглашение управлять своими чувствами… подробнее »
Суд над Оскаром Уайльдом имеет тенденцию использоваться, чтобы выявить его характер, а не драматизировать его противоречия … подробнее»
Перри Андерсон , распространитель британской отсталости, высказал мнение, что его нация находилась в постоянном упадке. Это не совсем верно … подробнее »
Если наша задача – защитить либерализм, не впадая в цинизм или наивность, Анри Бергсон – мыслитель нашего времени …подробнее »
« Ускоренная культура , доставляющая этот роман к вашему порогу в одночасье, – это та же культура, которая лишает вас времени на его чтение »… подробнее»
Тайна запаха. Теоретически человеческий нос может улавливать до триллиона запахов – но нам трудно описать их с какой-либо точностью … подробнее »
Кембрийский взрыв в мире обработки естественного языка поднимает вопрос: сколько из то, что мы пишем, по сути является автозаполнением ?… больше »
Азбука AOC , Челси Клинтон Она настаивала – остерегайтесь распространения дидактических и лишенных воображения политических книг для детей … подробнее»
Поскольку незаметная дефекация стала признаком цивилизованности изысканность, табуированная тема преследовала большие города: собачьего помета … подробнее »
Ян Флеминг сказал, что писал« для удовольствия и денег ». Это верно, но это не должно умалять его литературного мастерства… подробнее »
Для читателей, Э.М. Форстер был статным, кротким холостяком с солидной личной жизнью. Когда он стал геем, многие почувствовали себя преданными … подробнее »
Джаспер Джонс, сегодня : Многие говорят, что он провел последние 30 лет в отшельнических условиях и теперь частично Скрудж, частично сфинкс. Ерунда … подробнее »
Унижение – почему оно так больно, причиняет столько вреда, выводит нас из формы? Вивиан Горник расследует… подробнее »
Литературный успех все больше зависит от развития личного бренда. Джон Эшбери напоминает нам о силе оставаться неуловимыми … подробнее »
Что теперь должен сказать такой старый старый поэт, как Йейтс ? Много. Его стихи «подобны стетоскопам, поднятым к гудению таинственного мира» … подробнее »
Левая ортодоксальность издательства Эйнауди когда-то доминировала в итальянском литературном ландшафте .Затем появился соперник … подробнее »
В эпоху, одержимую политической ответственностью художника, вспомните, что теряется, когда искусство используется в политике. Вспомните Thomas Mann … подробнее »
Когда американские редакции изменили« черный »на« черный », было ли это радикальным, существенным сдвигом в политике – или сигналом фальшивой солидарности? … подробнее »
Случай для предупреждений о срабатывании в классе имеет серьезную проблему: они не работают… подробнее »
Писатели когда-то культивировали особый голос. Теперь они перестраховываются, принимая точность и предавая авторское беспокойство … подробнее »
Вышла книга Симоны де Бовуар Inseparable – вопреки ее желанию. Он неповоротливый, схематичный и тонкий … подробнее »
Рабочие устали искать новые способы оптимизации своего труда – и все же наша культура производительности требует еще большего… больше »
Когда Randall Kennedy произносит N-слово в классе, он делает это с педагогической целью … подробнее»
Размышлять о том, как значение слова может быть искаженным в свою противоположность. Рассмотрим перформативный … подробнее »
В вспыльчивом, яростно антисемитском Луи-Фердинанде Селине есть что не нравиться. Почему некоторые продолжают его защищать? … подробнее »
Четыре выпуска, 104 очерка и стихотворения, 1400 страниц: А теперь рассмотрим журнал Liberties , без милосердия… подробнее »
Культурные элиты глобально настроены, либеральны и склонны к самокритике. Правящие элиты, принимающие наиболее важные решения, совершенно разные … подробнее »
Если предположить, что мы не можем не изобретать социальные сети , у нас остается вопрос: может ли это стать политически продуктивным пространством? … подробнее »
Стоики ошибались: не оплакивать – это измена, нарушение долга. Леон Визельтье о горе… подробнее »
Среди бетховенцев . После его смерти жуткий баснописец состряпал жизнь … подробнее »
Мы говорим о расе как о закрытой для интерпретации и социального переосмысления. Итак, расовые разговоры не связаны с гуманитарными науками … подробнее »
В художественной литературе Бена Лернера и Шейлы Хети художники комично падают. Но такие «эстетика изюминки» являются культурно элитными и имеют расовый код … подробнее »
Интеллектуальная жизнь теперь контролируется – новым судом мафии .Если вы совершите ошибку, ожидайте наказания и остракизма, а не прощения … подробнее »
Является ли чтение всех семи томов книги В поисках утраченного времени способом просто отречься от остального мира? … подробнее »
Рыбы Мелисса Бродер (2018) Женщина переезжает на Венис-Бич и начинает бурную интрижку с русалом, у которого, да, есть член (он начинается ниже его хвоста, к вашему сведению) и он действительно знает, как им пользоваться. Цена со скидкой: 29,95 долларов США. Товара нет в наличии. Величайшие ошибки монетного двора в мире. 37,95 долларов США. Цена продажи: 30,39 $. Справочник Cherrypicker’s по редким разновидностям монет США, том I. $ 39,95. Оболочка бедра Toyota на продажу около Бухареста
Кто-нибудь еще считает, что Норска была ошибкой? Warhammer III. Для тех, кто не знает, официальные настольные армейские книги посвящены Воинам Хаоса и Демонов.Норска – географическое место, но было принципиально признано, что у них много общего с Воинами.