Людмила Фадеева
Беседа
Взрослым очень интересно
То, что всем давно известно!
«Как зовут?»
И «Кем ты будешь?»
И «Кого ты больше любишь —
Маму, папу или братца?»
Всё не могут разобраться!
А вот завтра я поеду
На беседу
К логопеду!
Он мне скажет:
«Порычи!»
Он попросит:
«Помычи!
Пошипи и пожужжи!
И язык мне покажи!»
Хорошо пойдёт беседа
У меня и логопеда!
Р-р-р-р!
Елена Евсеева
Привидений не бывает!
Я скажу наверняка:
Привиденья — выдумка!
Привиденья — ерунда!
И нигде и никогда:
Ни по вторникам, ни в среду,
Ни у бабы, ни у деда,
Ни на море, ни в лесу,
Ни в двенадцатом часу
ПРИВИДЕНИЙ НЕ БЫВАЕТ!
Каждый школьник это знает.
Даже ветер завыва-а-а-а…
Привидений не быва-а-а-а…
И ужасной тёмной ночью
Нас никто пугать не хочет,
Ведь любое привиденье —
Просто недоразуменье!
И за шкафом… просто… тень,
А никак не привидень… привидень…
ПРИВИДЕНИЕ!
Ерундень… заблуждень…
За-блуж-де-ни-е!
ПРИВИДЕНИЙ НЕ БЫВАЕТ!!!
И никто там не вздыхает…
И ничьи там… не шаги…
Даже думать не моги!
И во тьме… никто… не рыщет…
Не хохочет… и не свищет…
И ничьи… там… не глаза…
Это просто показа-а-а-А-А!!!
Тарелка
Тарелка — ах!
Тарелка — ух!
Из тонкого фарфора.
Белей, чем самый белый пух,
И ярче светофора.
Её держу я сразу в двух
Руках, не выпуская…
Тарелка — ах!
Тарелка — ух!
Красивая такая.
На ней цветы из разных стран
Разбросаны повсюду,
А в середине — караван
Из одного верблюда.
Стоит оранжевый верблюд
Над жёлтыми барханами…
Ну почему же в ней дают
На завтрак кашу манную!!!
Едва я крикнул это вслух —
Тарелка — бах!
Тарелка — бух!
Михаил Яснов
* * *
Вот был бы большим,
Написал бы я так:
«ПРИЮТ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ
КОТОВ И СОБАК.
ОТКРЫТ ПОСТОЯННО
В ТРИДЦАТОЙ КВАРТИРЕ.
ПОДЪЕЗД ВО ДВОРЕ,
ДРОВЯНАЯ, 4».
Я Шарика
Сразу
Привёл бы домой —
Он бродит по лужам,
Худой и хромой.
Ему бы помыться,
Ему бы расчёску —
А он убегает
К мясному киоску.
А тот безымянный
Взлохмаченный кот,
Который на мусорном баке
Живёт?
Ну что за судьба —
Караулить отбросы —
Котам полосатым,
Лихим, как матросы?
Я всех усадил бы
За нашим столом,
Я всех напоил бы
Парным молоком,
Хотя для такого —
Густого,
Парного —
Нужна, как известно,
Живая корова.
Корова могла бы
Пастись во дворе.
Я сам бы
Сводил её вниз на заре
И на зиму сено
Возил на лошадке.
А ночью она бы
Спала на площадке…
Но Шарик
К мясному киоску бежит,
И кот на бачке
Равнодушно лежит,
И мама бранится,
И плачет сестрёнка,
И где-то в мечтах
Заблудилась бурёнка.
И только лошадка
По небу летает,
По небу летает,
По небу катает
Фургон, на котором
Написано так:
«ПРИЮТ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ
КОТОВ И СОБАК…»
Спасибо!
Как жалко, что недели
Так медленно летят!
И что, родившись, дети
Не сразу говорят!
А то бы только-только
Я маму увидал,
Как тут же бы, как сразу
«Спасибо!» ей сказал.
За то, что я родился!
За то, что я живой!
За то, что вместе с папой
Идём сейчас домой!
За то, что дверь откроем
И знаем наперёд,
Что мама напевает
И нас к обеду ждёт!
После праздника
Фонари, шары, снежинки,
Дождь, подсвечник на пружинке,
Серпантин и конфетти —
Всё в коробке,
Взаперти.
Звёзды, бусы и хлопушки —
Всё в чулане!
Все игрушки!
Дверь закрыли на запор,
Ёлку вынесли во двор.
Ёлка старая, больная,
Ёлка стынет у сарая.
Ни кустов кругом, ни леса,
Ни звериной стёжки…
У неё иголки лезут,
Словно шерсть у кошки.
Ветер ниточки ветвей
Раскачал до скрипа.
И никто не скажет ей:
«Бабушка, спасибо!..»
Только Мурка из подвала
К ней погреться прибежала,
И под елью
Мурочка
Села,
Как Снегурочка.
Что рисую маме
На восьмое марта
Нарисую маме
Голубое море,
Небо с облаками.
Рядом с этим морем,
Пеною одетым,
Нарисую маму
С праздничным букетом.
А ещё сегодня я
Маме нарисую
Нашу свинку белую —
Белую, морскую.
Пусть любой увидит,
Глядя на картинку,
Как люблю я маму,
Как рисую свинку!
марина Тахистова
Проталинки
Проталинки, проталинки –
Веснушки на снегу!
На них подснежник маленький
Проклюнется: ку-ку!
И в роще, за околицей,
Откликнутся грачи,
Земля водой умоется,
И зашумят ручьи!
Зима все упирается
И ловит тишину,
А тропка обрывается,
Споткнувшись о весну!
Все началось с проталинок,
И каждый солнцу рад,
Ботинки вместо валенок
Подковками стучат!
Прогуляться дождик вышел
Смольянинов Сергей
Прогуляться дождик вышел…
Любит он бродить по крышам,
По дорожкам, по газонам,
По зонтам, по капюшонам,
И по самым разным шляпам,
И по мамам, и по папам,
И по детям, и по птицам,
По счастливым мокрым лицам…
По улыбкам, полным света,
Бродит он весной и летом,
И с осенним ветром дружит,
Целый день идёт по лужам,
Залезает – вот, беда! –
И в ботинок иногда…
Быть собой
Смольянинов Сергей
Я хотел бы с облаками
Полететь над городом,
И волшебную иметь,
Как Хоттабыч, бороду…
Я хотел бы ветром южным
Веять с моря Чёрного,
Мудрецом премудрым быть
Из селенья горного…
Я хотел бы небом звёздным
Над землёй огромиться,
С марсианами легко
Каждый день знакомиться…
Только вижу: стены, класс…
Сон мой быстро тает…
И меня учитель наш
Снова вызывает:
– Попрошу тебя к доске! –
Слышу голос нудный.
До чего же быть собой
Тяжело и трудно!
Надоедливая муха
Смольянинов Сергей
Кыш!..
Слушай, муха, ну что ты ползёшь?
Сон досмотреть до конца не даёшь!
Лоб мой не сахарный, рот – не медовый…
Что же ты липнешь всё снова и снова?
Кыш!..
Надоело твоё щекотанье!
Нос мой – не горка тебе для катанья!
Кыш!..
Прекрати, как пропеллер, жужжать!
Дай мне чуть-чуть в тишине полежать…
– Я бы не ползала, и не жужжала, –
Тихо мне муха на ухо сказала. –
Только тебе подниматься пора…
Будешь лежать – позову комара!Елена Евсеева
Про бекрень
Подарили Коле шляпу,
Только шляпа – велика.
Как носить такую шляпу,
Если роста – два вершка!
Даже мама говорит:
«Ну и вид!
Лучше ты её надень
Набекрень!»
И в недоуменье Колька:
– Нет бекрени, да и только!
Я искал её весь день,
Эту самую бекрень.
И в серванте, и под шкапом,
Даже в тумбочке у папы,
Даже в вазе, где сирень…
Ох, и хитрая бекрень!
Таблица уважения
Смольянинов Сергей
Таблица умножения, конечно, всем нужна.
Таблица УВАЖЕНИЯ не менее важна!
«ПОЖАЛУЙСТА»,
«СПАСИБО»,
«ВЫ ПРАВЫ»,
«ТЫ ПРАВА»…
В таблице УВАЖЕНИЯ волшебные слова!
Казалось бы, так просто
Стать вежливым сейчас,
Умножиться хотя бы
На полчаса, а час…
Не просто умножаются волшебные слова!
Не просто совершаются хорошие дела!
Таблица УВАЖЕНИЯ – совсем не «дважды два»!
Таблицу УВАЖЕНИЯ узнали мы едва…
Игрушка сломалась!
Смольянинов Сергей
ИГРУШКА СЛОМАЛАСЬ!
Нет, это не глюки!
Сломались все мысли…
Ни ноги, ни руки
Не могут найти никакого занятья!
ИГРУШКА СЛОМАЛАСЬ!
Готов зарыдать я…
Меня отключили от целого мира!
ИГРУШКА СЛОМАЛАСЬ!
Притихла квартира…
Все ходят, как тени и что-то бормочут…
Возьму-ка я книжку…
Но книжка не хочет
Не только читаться, но даже раскрыться…
ИГРУШКА СЛОМАЛАСЬ!
Нет, это не снится!
Глаза даже сладости не замечают…
И рты все сломались – зевают, зевают…
Сломались привычки…
Вот это сюрпризы!
– А что за игрушка?
– ДА НАШ ТЕЛЕВИЗОР!
Прогуляться дождик вышел
Смольянинов Сергей
Прогуляться дождик вышел…
Любит он бродить по крышам,
По дорожкам, по газонам,
По зонтам, по капюшонам,
И по самым разным шляпам,
И по мамам, и по папам,
И по детям, и по птицам,
По счастливым мокрым лицам…
По улыбкам, полным света,
Бродит он весной и летом,
И с осенним ветром дружит,
Целый день идёт по лужам,
Залезает – вот, беда! –
И в ботинок иногда…
Сергей Махотин
Брат
Я, наверное, должен быть рад:
К нам приехал троюродный брат.
А ведь я до вчерашнего дня
И не знал, что он есть у меня.
В нашем городе он первый раз,
Он молчит и стесняется нас,
Посолидней старается сесть:
Ему в марте исполнилось шесть.
А приехал он издалека,
Где и в марте большие снега,
Где от холода мёрзнет мазут
И где почту собаки везут.
Что тут думать! Конечно, я рад!
Хоть троюродный, он же мне брат.
Не беда, что ему только шесть, —
Младший брат не у каждого есть.
Александр Кушнер
* * *
Кто сказал, что мы
подрались?
Мы не дрались, а боролись.
Правда, мы чуть-чуть
кусались,
И щипались, и кололись.
Правда, мы друг друга мяли,
И бодались, и лягались.
Нас, конечно, разнимали.
Мы, конечно, упирались.
Кто сказал, что это драка?
Правда, он мне руку стиснул,
Правда, я чуть-чуть заплакал,
Правда, он немного
взвизгнул.
И расстались мы, поссорясь.
И так сердце громко билось.
Но сначала мы боролись–
Драка после получилась.
Не шумите!
Не шумите! А разве шумели
Мы? Андрюша стучал еле-еле
Молотком по железной трубе.
Я тихонько играл на губе.
Пальцем книзу ее отгибая.
Таня хлопала дверью сарая.
Саша камнем водил по стеклу.
Коля бил по кастрюле в углу
Кирпичом, но негромко и редко.
– Не шумите! – сказал соседка.
А никто и не думал шуметь,
Вася пел, ведь нельзя же
не петь!
А что голос у Васи скрипучий,
Так зато мы и сгрудились кучей,
Кто стучал, кто гремел,
кто скрипел,
Чтобы он не смущался и пел!
/А. Кушнер/
Ефим Ефимовский
Ждёт гостей сегодня кошка
И волнуется немножко:
“Что ж так долго не идут?”
Ну а гости тут как тут.
Друг за дружкой по дорожке
Все спешат поздравить кошку.
Белка в тележке
везёт орешки.
Кудрявый барашек
С букетом ромашек…
Катит медвежонок
Мёду бочонок.
Тащит петушок
Проса мешок.
До чего ярок
Лисий подарок.
Ещё один гость –
В зубах кость.
А кот Тимофей
Принёс двух мышей.
Всем подаркам кошка рада
С одного не сводит взгляда.
Догадайтесь поскорей,
Чей подарок всех милей?
Николай Бутенко
КОТ-ГРЯЗНУЛЯ
Мы кота Тимошку мыли:
Был ушат с мочалкой в мыле,
В мыле тапки, в мыле брюки,
В мыле волосы и руки,
Телевизор, стол и стенка,
Пудель и сестрёнка Ленка,
Поцарапанные шеи,
Всё бельё на батарее…
Даже мыло было в мыле,
А кота лишь… намочили!
Он в углу сидел дрожа,
И похож был на ежа.
[Лаэрт Добровольский]
ВЫЛИТЫЙ ДЕДУШКА
– Вылитый дедушка, – мама сказала
И фотографию мне показала:
– Та же улыбка и те же глаза…
– И не похоже, –я маме сказал.
– Вылитый дедушка, –вымолвил папа, –
Только другие ботинки и шляпа;
Скулы и брови – ну, вылитый дед…
– Нет, никакой я не вылитый, нет!
Может быть, деда в деревне купали,
Может быть, деда с водой выливали,
Только как он я не буду купаться –
Я не хочу никуда выливаться!
ДЕЛАТЬ ДЕЛО
Я читать уже умею
И читаю всё подряд;
Я читаю и умнею –
Так родные говорят.
Я наверное умнею,
Но, печальнее всего,‒
Это то, что не умею
Толком делать ничего.
Мне б найти такие книжки,
Где бы гвоздь и молоток
В бой рвались из рук мальчишки,
А мальчишка знает толк,
Где б мальчишке помогала
Делать дело вся семья,
Потому что дел – не мало,
А мальчишка – это я!
ЛЕТО КОНЧИЛОСЬ
Дворник шаркает метлою.
Кровельщик по крыше бьет.
По асфальту каблуками
Целый день стучит народ.
За углом скрипит лебедка.
На углу рычит КАМАЗ.
Трактор тащит железяку
По дороге целый час.
У ворот ревет компрессор,
Оглашает эхо двор.
Смех на лестничной площадке,
За стеною – разговор.
Самолет гудит на небе –
Вон он виден из окна!..
Я уже совсем не помню,
Что такое тишина.
nsportal.ru
Любителям современной поэзии этой осенью Портал Субкультура хотел бы рассказать о современных поэтах Санкт-Петербурга, чьи произведения лучше всего подойдут не только для чтения с чашечкой горячего чая в пасмурный день, но и для получения истинного эстетического наслаждения.
Многим строгие на вид женщины кажутся неприступными и холодными внутри. Если вы когда-нибудь встречались с Софией Маришиной, то, скорее всего, сначала могли подумать о ней именно так.
Но истинные ценители поэзии знают, что на страницах своих книг поэт показывает себя совсем иным, чем нам представляется в обычной жизни, он буквально обнажает свою душу. Так происходит и со стихами Софии Маришиной. Читатель открывает для себя потрясающего рассказчика, которого волнуют такие темы, как судьба женщины, тайны жизни и смерти и, конечно же, любовь. Ахматовская строгость стиля и цветаевская экспрессивность соединились в её стихах в неповторимом единстве, которое придаёт современным строчкам классическую стройность. Сложные душевные переживания рождают яркие образы, позволяющие глубже заглянуть в душу и пережить и прочувствовать вместе с автором её боль и страдание, так понятные многим.
Как больно быть свечой, но надо быть!
Изнемогая в несказанной муке,
Свой крик гублю, и огненная нить
Вздымает к небу тающие руки.
Как страшно догореть в расцвете лет,
Не зная, где кончается дорога!
За то, что я хотела делать свет…
За то, что я была дыханьем Бога…
И нет покоя мне, опять лечу,
Навстречу тьме – усталыми крылами.
А тем, кого привлекают истории о средневековых рыцарях и прекрасных дамах, думаю, покажется интересным творчество Зинаиды Коннан. В книге стихотворений этого автора под названием «Пепелъ розы» почти каждый герой – это король, шут или герцогиня.
Разнообразие и богатство исторических образов, историческая экзотика, романтические мотивы, а также живописные детали и использование лексики, переносящие читателя на несколько столетий назад, делают её произведения яркими и неповторимыми. Читая её стихи, погружаешься в прекрасный мир средневекового рыцарства, образы и мотивы которого переплетаются со сказочными мотивами и создают неповторимый колорит, напоминающий сложный цветочный орнамент.
Поет веретенце в руке у меня, –
За вечер должна я исполнить урок, –
В работе спасенье души:
Из шерсти напрясть тонких ниток моток, –
Пляши, моя кукла, пляши.
Прошла бы скорее зима… По весне
Мне минет двенадцатый год,
И рыцарь прекрасный приедет ко мне,
И замуж меня он возьмет.
На белом коне он меня навсегда
Из дома родного умчит
В тот край, где синеет Большая Вода
И каменный замок стоит.
С тех пор девять лун пролетят, как во сне, –
Пляши, моя кукла, пляши, –
И сына родить посчастливится мне,
И будут дары хороши:
Свекровь даст мне ключ от ларца своего,
А свекор – злаченый аграф,
И муж будет счастлив, что в замке его
Появится маленький граф.
Но грозен сосед наш барон – и война
Об этом поэте по Санкт-Петербургу ходит много легенд…
Кто-то считает его странным из-за нестандартной формы его стихов, а кто-то сравнивает их с готическими замками, величественно возвышающимися над произведениями неопытных поэтов. Нам они напоминают футуристические опыты с формой и графикой стихотворений начала ХХ века, в том числе и «лесенки» Маяковского, и «железобетонные поэмы» Василия Каменского. Однако стихотворения Аль ру гораздо более поэтичны и понятны современному читателю. О чём же они? Как всегда, о вечном: о жизни и смерти, о любви и ненависти… Каждый найдёт в его стихотворениях что-то своё, близкое и понятное, пережитое и не забытое. Именно такие стихи и остаются в памяти людей на долгие годы.
Меня довела
До тихих слёз,
Которых никто не увидит —
Я загнал мои слёзы обратно в глаза —
Их стук по подушке её не разбудит —
Она
Любила меня…
Во сне и в стихах —
И наяву
Скоро полюбит —
Настанут счастливые времена!
Жаль,
Что тогда
Меня уже больше не будет…
Как видите, сегодняшняя поэзия Петербурга многолика и многоголоса. В ней можно найти множество перекличек с поэзией начала ХХ века, что само по себе не случайно: тоже рубеж веков, тоже переломное время. Сегодняшнюю поэзию можно описать в категориях Борхеса: «вавилонская библиотека», «сад расходящихся тропок», – так она разнообразна. Это то, что сейчас называют всеобъемлющим словом Текст. Текст, разнообразный и непредсказуемый, как сама жизнь. Тот Текст, о котором М.Гаспаров писал в «Записях и выписках», цитируя известного учёного Р.Тименчика: «Если наша жизнь не текст, то что же она такое?»
sub-cult.ru
Современные стихи для детей: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых. Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
rustih.ru
Стихи современных поэтов: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых. Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
rustih.ru
О, как он велик был! Как сеткой конвульсий
Покрылись железные щеки,
Когда на Петровы глаза навернулись,
Слезя их, заливы в осоке!
И к горлу балтийские волны, как комья
Тоски, подкатили; когда им
Забвенье владело; когда он знакомил
С империей царство, край – с краем.
Нет времени у вдохновенья. Болото,
Земля ли, иль море, иль лужа, –
Мне здесь сновиденье явилось, и счеты
Сведу с ним сейчас же и тут же.
Он тучами был, как делами, завален.
В ненастья натянутый парус
Чертежной щетиною ста готовален
Bрезалася царская ярость.
В дверях, над Невой, на часах, гайдуками,
Века пожирая, стояли
Шпалеры бессонниц в горячечном гаме
Рубанков, снастей и пищалей.
И знали: не будет приема. Ни мамок,
Ни дядек, ни бар, ни холопей.
Пока у него на чертежный подрамок
Надеты таежные топи.
Волны толкутся. Мостки для ходьбы.
Облачно. Небо над буем, залитым
Мутью, мешает с толченым графитом
Узких свистков паровые клубы.
Пасмурный день растерял катера.
Снасти крепки, как раскуренный кнастер.
Дегтем и доками пахнет ненастье
И огурцами – баркасов кора.
С мартовской тучи летят паруса
Наоткось, мокрыми хлопьями в слякоть,
Тают в каналах балтийского шлака,
Тлеют по черным следам колеса.
Облачно. Щелкает лодочный блок.
Пристани бьют в ледяные ладоши.
Гулко булыжник обрушивши, лошадь
Глухо въезжает на мокрый песок.
Чертежный рейсфедер
Всадника медного
От всадника – ветер
Морей унаследовал.
Каналы на прибыли,
Нева прибывает.
Он северным грифилем
Наносит трамваи.
Попробуйте, лягте-ка
Под тучею серой,
Здесь скачут на практике
Поверх барьеров.
И видят окраинцы:
За Нарвской, на Охте,
Туман продирается,
Отодранный ногтем.
Петр машет им шляпою,
И плещет, как прапор,
Пурги расцарапанный,
Надорванный рапорт.
Сограждане, кто это,
И кем на терзанье
Распущены по ветру
Полотнища зданий?
Как план, как ландкарту
На плотном папирусе,
Он город над мартом
Раскинул и выбросил.
Тучи, как волосы, встали дыбом
Над дымной, бледной Невой.
Кто ты? О, кто ты? Кто бы ты ни был,
Город – вымысел твой.
Улицы рвутся, как мысли, к гавани
Черной рекой манифестов.
Нет, и в могиле глухой и в саване
Ты не нашел себе места.
Воли наводненья не сдержишь сваями.
Речь их, как кисти слепых повитух.
Это ведь бредишь ты, невменяемый,
Быстро бормочешь вслух.
paers.ru
Наш город богат поэтическими традициями: от основания Санкт-Петербурга, далее – от девятнадцатого века и до сегодняшнего времени. Здесь зарождались знаменитые строки: «Никто не забыт, ничто не забыто…» (Ольга Берггольц), «Час мужества пробил на наших часах, и мужество нас не покинет…» (Анна Ахматова), «Мне о России надо говорить» (Александр Прокофьев), «Его зарыли в шар земной» (Сергей Орлов), «Гори, моя солдатская звезда!» (Михаил Дудин). Строки написаны в годы Великой Отечественной войны и вскоре после Победы.
С авторами этих известных строк не всем из современных поэтов довелось когда-то встречаться, разговаривать, не всем посчастливилось слушать их выступления в Доме писателя имени В. Маяковского. Там, на улице Шпалерной (Воинова), дом 18, помещался в Ленинграде Союз писателей РСФСР.
Сегодня стихи звучат в Петербурге на Звенигородской улице. Поэты из Союза писателей России наследуют от военного поколения главное – темы памяти, мужества, народного героизма, любви к Родине и верности ей.
И вот Союз писателей России в Петербурге представляет книгу современных стихов «Свет Победы». К семидесятилетию Победы в Великой Отечественной войне собраны яркие свидетельства непрерывности поэтической традиции в России. Поколение поэтов-ветеранов, или, как называли их в первое послевоенное десятилетие, поэтов-фронтовиков, уже ушло – остались их дети и внуки. Около ста поэтов представлено в книге.
В их числе – известные представители старшего поколения: Глеб Горбовский, Анатолий Краснов, Игорь Кравченко, Олег Чупров, Ирэна Сергеева; «дети Победы»: Николай Рачков, Борис Орлов, Валентин Голубев, Валентина Ефимовская, Владимир Морозов, а также более молодые: Алексей Ахматов, Максим Грановский, Екатерина Игнатьева.
Названия разделов сборника красноречивы: «Память и слава», «Бессмертный полк», «Ты врага победил, Ленинград!», «Дети Победы», «Внуки Победы», «Было так», «Сберечь наш мир», «Битва за веру».
Стихи отвечают и на насущные вопросы сегодняшнего дня: вправе ли мы забывать о прошлом, можно ли быть равнодушными к любому проявлению агрессии в мире?
Читаешь и понимаешь: все авторы – «помнящие родство» сыны и дочери России. Как видно, тема Отечественной войны удивительным образом воздействует на генетическую память. Каждый «ребенок ребенка блокады» может сказать о себе: «По стуку сердца я узнаю марш».
Тот, кто «родился, когда еще пепел войны не остыл», сегодня словно бы видит «сны отца». И вспоминается строка земляка – поэта-танкиста, горевшего в танке, Сергея Орлова: «Человека осаждают сны, смутные видения войны».
«Было так», – подтверждают потомки героев войны, вспоминая рассказы своих отцов, братьев, дедов, воссоздавая в стихах эпизоды боев.
Совершенно особая дань памяти фронтовикам – раздел книги «Бессмертный полк». Здесь над каждым стихотворением обозначено имя участника Великой Отечественной войны и отмечены сохранившиеся вехи его биографии.
Поэты-петербуржцы (ленинградцы) посвящают свои стихи мужеству жителей родного города и ратному подвигу всего нашего народа, прошедшего испытание огнем и победившего.
Книга «Свет Победы» – не только дань памяти, но и напоминание: бой за правду продолжается и сегодня.
Ирэна Сергеева
Михаил АНИКИН
Слово-колокол Духа
Все звенит и звенит –
Пробивается глухо
Сквозь забвенья гранит.
И строкою шершавой
Приникает к сердцам.
Павшим – память и слава,
Матерям и отцам.
Всем, кто в грозные годы
Смог спасти и сберечь
Тайну нашей свободы –
Святорусскую речь!
Николай АСТАФЬЕВ
Юрию Бирюкову
Им есть чем гордиться, солдатам Победы:
Они своим телом страну прикрывали.
Их подвиг бессмертный, народом воспетый,
Мы вместе с разливами песен впитали.
Слова этих песен мы толком не знали,
Но если, случалось, сходились в застолье,
Мы их из души, как свои, извлекали –
Вот где подпевающим было раздолье!
Фатьянов то был или же Исаковский,
Значенья особого не придавали:
Мы песни тех лет исполняли по-свойски
И пусть неуверенно, но – вспоминали.
Они и сегодня – те песни – поются,
Хотя зарождались во дни лихолетий…
Даст Бог, и у нас запевалы найдутся
Для нашей грядущей духовной Победы!
Виктор БРЮХОВЕЦКИЙ
Облитые медью притихшие клены.
Прохлада осенняя чистит кусты.
В гранитной палатке, с лицом опаленным,
Солдат сапогом приминает цветы.
Откуда он родом? Быть может, с Урала?
А может, земляк мой – с алтайских степей?..
Как жил ты, солдат? Расскажи, как не стало
Тебя – и в какой из бесчисленных дней?
Молчит солдат. Молчит гранит.
Не скажет, как, в какие дни
Его отметила беда. Не скажет мне.
И никому. И ни за что. И никогда!..
Солому с хрустом жрет огонь.
Солдат. Поваленный плетень.
С холма к селенью – вражья бронь
В крестах паучьих набекрень.
Протяжный вой и свист вразброс!
Лежит солдат – к земле прирос.
Земля за гарью не видна…
И жизнь одна, и смерть одна!
Он мнет ладонью ковыли,
Он дышит запахом земли.
Своей земли. В последний раз?..
– Не бойся! – сердце бьет приказ.
– Иди вперед, назад ни шагу…
И он пошел в неравный бой,
Прикрыт медалью «За отвагу»
И красной маленькой звездой…
Он шел, как вешний лед на запонь.
И видел он иную новь.
И рухнул – головой на запад! –
Примяв соломенную бровь…
Ты рухнул в пыль, а встал – на камень!
Ты б жил сто лет, теперь – века!..
Кладу цветы, а сам руками
Его касаюсь сапога.
Валентин ГОЛУБЕВ
Герои не успели постареть.
Они – земли сиянье и свеченье.
Уснули у притихших батарей
Давно уже минувшего сраженья.
Они ушли в тот вечный переплав
Лугов с цветами, пашни с перегноем,
Зеленою ракетой отпылав –
Последнею, сигнальной перед боем.
Они остались в памяти земной
Пехотой на Синявинских болотах,
Подлодкой, не вернувшейся домой,
Иль раненным смертельно самолетом.
Невесты их, с другими постарев,
Других любили, о судьбе печалясь…
Они же, в танках факельных сгорев,
С их душами пред Богом обвенчались.
Глеб ГОРБОВСКИЙ
На дне окопного оврага
Добыл я гильзу из стены.
А в ней – истлевшая бумага,
Письмо, пришедшее с войны.
Должно быть, кто-то перед боем
Смочил графит карандаша
И с перемазанной губою
Писал как думал – не спеша.
Вручал слова бумаге бренной,
Писал, склоняясь к фитилю…
И вот слова сожрало время,
И лишь одно сквозит: «Лю-блю…»
Одно осталось… Но упрямо
Горит сквозь все, что в жизни есть!..
Что он «лю-бил…»? Отчизну? Маму?
Иль ту, которую?.. Бог весть.
Любил, и все. Не по приказу.
А по приказу – он в тот раз,
Наверно, встал и умер сразу.
И вот воскрес. Во мне. Сейчас.
1974
Имен здесь больше, чем цветов,
Хотя на кладбище весна.
Сдержать слезу я не готов –
Пускай, живительна она.
Я в общей памяти тону –
Здесь крест и красная звезда.
Кладбище, верно, потому
Зовется братским – навсегда…
Валентина ЕФИМОВСКАЯ
Имя его неизвестно,
подвиг его бессмертен
С полей боевых Подмосковья
Тот прах безымянный был взят,
Пропитанный праведной кровью
Отчизну спасавших солдат.
Останки украинцев, русских,
Грузин, белорусов слились
В одном солнцедышащем сгустке,
Сгустившем до бренности жизнь.
Но вечен огонь – над ними,
Которые вместе лежат,
Приняв Богом данное имя –
Одно – Неизвестный солдат.
Скорбный праздник в моей Отчизне.
Солнце – вечный огонь небес.
Над могилою братской – крест:
Символ смерти и символ жизни.
Сергей ЗАЙЦЕВ
Есть день в Отечестве моем.
Он не похож на все иные.
К могилам братским мы идем,
Надев костюмы выходные.
Пред теми, кто войной убит,
Стоим, глотая горький ветер…
Цветы кладут на мрамор плит
В молчанье строгом наши дети…
Весной сменяется весна…
Но тем священнее минута,
Когда родные имена
Мы шепчем в грохоте салюта…
Вячеслав КЕРНАСОВСКИЙ
Золотом на мраморе впечатаны
Воинов-героев имена,
Словно бы с небес теперь звучат они,
Для того чтоб помнилась война.
Чтобы память не была короткою,
Как бы жизнь ни стала хороша,
И не только пляскою да водкою
Поминать – чтоб плакала душа!
Память эта вечная, печальная,
Для страны была бы как броня…
Потому сегодня не случайно я
Снова у священного огня.
2013
Михаил КОНОСОВ
День Победы.
Плакать некому.
Все лежат в сырой земле.
Всей квартирой переехали
На Смоленку в феврале.
Разорвал осколок раму,
Вьется лента на окне.
Я теперь увижу маму
Ночью белою во сне.
Как светло!..
Летят ракеты.
Дом дрожит,
Дрожит стекло.
Подо льдом так незаметно
Мое детство утекло.
«Я жива, но не играю,
Я квартиру стерегу».
Я о маме вспоминаю
И заплакать не могу.
Анатолий КРАСНОВ
Лежат в земле солдаты –
Ты надписи прочти:
Одни и те же даты
У каждого почти.
О жизни и о смерти –
Про все один ответ…
И каждый жил на свете
Каких-то двадцать лет.
Над цифрами скупыми
Тень облака легка,
И черточка меж ними
Как выстрел коротка.
Александр ЛЮЛИН
Солдата не возьмешь на пушку,
Будь то хоть госпиталь, хоть храм.
Так в алюминиевую кружку
Налей наркомовских сто грамм.
Пускай с пластинки патефонной
Опять звучит военный марш,
Пускай послушает Верховный
Главнокомандующий наш!
Посыплем солью ломтик хлеба:
Давай за Родину до дна!
Товарищ Сталин смотрит с неба,
И вся страна ему видна.
Надела Русь венок терновый,
В огне канун и аналой.
Горит Кавказ войною новой.
Весь озверел захватчик злой.
Поля все вымокли от крови,
Хлеба сечет железный дождь…
Товарищ Сталин хмурит брови,
Генералиссимус и вождь.
Восславь, воинственная муза,
Кто спас Москву и Ленинград:
Народ Советского Союза
Да Красной армии солдат.
Война была святой, но страшной,
И не забудут старики,
Как в бой ходили рукопашный,
К винтовкам привинтив штыки.
Нам ложка дорога к обеду:
Эх, не забуду старшину!..
Давайте выпьем за Победу
В Отечественную войну!
Николай МИХИН
Истории страшные пятна –
Отчизна в смертельном огне…
А это пока непонятно
Недавно рожденному мне.
Но после – паденье Берлина…
То мозг переваривал мой.
Отрадная сердцу картина:
Бойцы возвращались домой.
У всех загорелые лица,
И каждый в дом радость несет.
Во всех деревнях и в столице
Ликует советский народ.
Май флагом Победы полощет,
Идя по великой стране:
Парадная Красная площадь
И маршал на белом коне.
Вместились жизни
В краткую строку,
Застывшую на камне
Отрешенно.
Душа – в глубинах.
Прах – на берегу.
Взрослеют дети,
И седеют жены.
И набухает небо. И штормит.
Но море не сильнее человека…
Хотя порою траурно гремит
Затишье аварийного отсека.
1980
Андрей ПЕТУХОВ
Крестьянская доля – растить сыновей
Для русской пехоты, царицы полей.
Вершины ее безымянных высот
Хранит поднебесья божественный свод.
Колышутся дикие травы в пыли,
Где в битвах кровавых полки полегли.
Россия! Веками порой грозовой
Тебя защищали Бог, царь и герой.
Пора поименно героев назвать:
Господь собирает небесную рать.
В руке нетвердой – три больших тюльпана,
А на груди – медали в пять рядов…
По площади шагает утром рано
Освободитель стран и городов.
Мир подаривший будущему сыну
И в двадцать два – почти что инвалид,
Он жив еще. Он очень, очень сильный.
Лишь много лет подряд душа болит…
Болит за тех, кто день приблизил этот,
Но до него живым не дошагал;
Кто от чумы фашистской спас планету,
На пьедестале в Трептов-парке встал.
И он прожить старается подольше,
За них за всех допеть и додышать.
Ему навстречу праздничная площадь
Цветет знаменами за шагом шаг.
И ветеран идет. Равненье держит
В строю таких, кому мы все – должны…
О чем мечтает? И на что надежда?
Ответит: «Чтобы не было войны».
Николай РАЧКОВ
Да есть ли безмернее плата,
Чем та, что была на войне?
Победа! И в центре парада –
Георгий на белом коне.
Ведь сказано раз и навеки:
Не в силе, а в правде Господь!
Мы помним кровавые реки
И в пепел сожженную плоть.
Полков невернувшихся марши
Сквозь бездны громовые лет…
И звезды, и маршалов наших,
Которым забвения нет.
Ирэна СЕРГЕЕВА
Могила здесь известного солдата:
Есть имя, и фамилия, и дата.
Но все с трудом читается на стеле…
Оплакали его, да не отпели…
Мать умерла, а деток не родилось,
И деревень вокруг не сохранилось…
А на земле-то миллионы павших –
Их, неотпетых, православных, наших.
Пора избыть их общую обиду!
Всех отпоем, отслужим панихиду!
Владислав СТАРИКАН
Мы желаем поставить вокруг большевизма железный занавес, который помешает ему разрушить цивилизованную Европу.
Жорж Клемансо, 1919 год
Шел сорок пятый в гимнастерке,
В литых тяжелых сапогах.
Май в перевернутой шестерке
Хромал на раненых ногах.
Скажи, зачем и почему
Мы возвращаемся с парадов
И, сняв шинели снегопадов,
Которые нам по плечу,
Жжем пред иконами свечу?..
Скажи, зачем и почему
Вся безысходность слез Победы,
Что выплакали наши деды,
А в каждом горестном дому
Чугунные подолы вдов?..
Не стоит смерть земных трудов.
Шел сорок пятый в гимнастерке.
Европа кланялась: «Привет!»
Израиль кофе пил в Нью-Йорке,
Чтоб вскоре выползти на свет.
Москва в ежовых рукавицах
Была голодная вдвойне.
Железный занавес – убийца
Победы нашей в той войне.
Шел солдат к Победе
Много верст и дней.
В медсанбате бредил
По ночам о ней.
Кружит лихолетье,
Друг отстал в пути.
Шел солдат к Победе –
И сумел дойти!
Он в окоп вжимался,
В чистом поле мерз,
Но в атаку рвался
Первым – в полный рост!
Долг один на свете –
Отчий дом спасти.
Шел солдат к Победе –
И сумел дойти!
Росчерк на Рейхстаге,
В роще соловьи…
Повесть об отваге,
Верности, любви.
В трубы звонкой меди,
Майский день, свети!
Шел солдат к Победе –
И сумел дойти!
Ярослав ШАБЛЯ
На Невском – парад ветеранов,
Солдат победившей страны.
В мерцанье наград и тюльпанов
Они перед Славой равны!
Парад! И витринные стекла
Дыханьем оркестра дрожат,
И мечется в облаке теплом
Весеннего ветра душа!
Парад! Старых маршей раскаты
И память Великого дня…
Шагают седые солдаты,
Медалями тихо звеня.
Шагают за пламенем стяга
От Волги, от Курской дуги!
Под аркой у Главного штаба
Равняют ряды старики.
К ним дождик торопится с неба,
И в пасмурный майский зенит
Летит в колеснице Победа,
Над их сединою летит!
mybook.ru
Исход
«Влача свой век в стоическом юродстве – 1
Бывает время обладанья рифмой,
Не власть над сердцем – сердца пробужденье.
Бывает время – чувства обретают мысли –
Мысли переходят в слово.
Жизнь течет вольготней – жизнь!
И это слово – неизвестность, логос.
Вот я случайно, будто бы случайно,
Коснулся губ твоих и буду ждать ответа,
Всего того, что кажется моим,
Или похожим, – для пустых словечек.
И что живём мы безнадежно – жаль ведь!
А заменить безсилье уже нечем.
Живет одно – каким-то все смущеньем,
Не выжечь чувством, самым горьким словом
Не изменить.
Чтобы хоть что-то навсегда осталось,
Как было, тайным, неисповедимым.
Чтобы вовек и больше никогда
Колокола так пусто не звучали
Далеким эхом, все уже сказавшим
О той святыне, ставшей недоступной.
А сколько лет проговорив о том
Существованье, – заблудиться в прошлом!
С надеждой ждать и снова не дождаться
За двадцать лет у запертой двери… –
А там ни звука – в дверь не достучаться.
На берегах земли задумчивой стопой
Проходят сызнова века. Как смутно
Я вижу в них не будущего облик.
Из прошлого стараюсь заглянуть.
«Что видишь?» – «Обреченное до смерти».
«Что знаешь ты о них?» – «Увы».
2
Теперь зима и скоро Рождество,
И ледяная сумрачна столица,
И на Дворцовой площади пустынно,
И где-то звякнет царское стекло.
И тень мелькнет в узорчатом окошке,
И утро жжет без дела фонари,
А небо чисто, как глаза ребенка,
И, кажется, еще вчера,
Когда под снегом родились бульвары
И стала риторически Нева,
Согнув мосты горою Илионской ,
И невпопад по ним залязгали трамваи,
И далеко по ним маячили огни –
Я мучился над каждою строкою,
Глубокий снег мешал туда идти,
Где звездные врата над головою
И сама вечность кажется возможной.
Куда-то гнал меня по Караванной,
Закутав шарфом (я всегда простужен),
И так же косно, так же не доходно
Сидон и Тир, Хоразин, Вифсаида
Январским снегом стали на пути.
«Сказал Господь: сиди одесную Меня
Доколе положу врагов Твоих
В подножье ног…»
Ты ль будешь сын Давидов?!
И так же ждать обещанную встречу,
Когда здесь ночь, и вечно на посту
За стенкою сипит соседский кашель,
И маятник кружит настенные часы.
Вот шаг один, за ним другой – не спорю,
Сего бубненья драгоценней нет.
Мне думалось когда-то,
Что умерло – не может возвратиться.
Но вот зима, и снова за окном
Заснеженный, пустынный Невский.
3
Бывает время расставаний – осень.
О вас – в минуту жалкого раскаянья…
Я к чувству истины приближен не на столько,
Чтобы понять, как чистое звучанье,
Той музыки во мне уже звучавшей,
Мне новой мыслью может послужить
Привычное, назойливое слово –
Не истины ищу в словах.
Что слово?!
Дрожанье губ и взгляд – потом слова,
Перед глазами исчезали годы,
И стала жизнь, как память, коротка.
О чем мне невозможно только помнить,
И так невыносимо говорить
Об уходящем, сердцем всем искомом
Уходит время – не остановить.
Сегодня я доверчив стану
К всему тому, что искренне молчит,
И свет от лампы будет самый тусклый.
Коротких встреч, что кажется, не бывших
И вовсе с нами, но живущих в нас,
Когда на счет положен каждый час –
Он равен долгим, заоконным зимам.
И спать придется крепко спящим сном
Или на стол переводить чернила.
Писать стихи. И будет все случайно,
Доступное одним прикосновеньем.
А по утру до боли надоевшим,
Как вид из окон двадцать лет назад
(Ну что искать из этих строчек смутных,
Непонятых и непрощенных).
Уже отцвел листвою Летний сад
И снегом Невский двадцать лет заснежен.
4
Мне хватит и одних воспоминаний,
И тишины петропольских аллей,
Сна Петергофа и нелепых статуй,
И тех же чувств поэзии моей.
И помнит юность для чего воспета,
И так безумно хочется дожить.
Когда на землю сходят этажи,
Гулять по ней без цели, до рассвета.
И пишется всегда легко,
И каждый звук до боли ощутимый,
И неимущих сердцу больше нет,
Когда ложится по бульварам снег,
И смотрится луна в витрины.
И каждый вздох благословенной речью
На тех устах не ставит запятых.
А на Фонтанке, за окном, цветы,
Для них чуть-чуть приподняты гардины.
И это нам, наверное, на счастье,
А я ни разу в этой жизни не был,
Где нет дороже Вифлеемских стен.
И только встать осталося с колен,
С галдежом чаек под открытым небом.
Так праведность едва ли говорит:
«Да будет трапеза их сетью,
Тенетами и плетью в возмездье им…»
Или себе подобным?!
И снова с миром поделиться нечем,
Как в високосном умирать году.
И даже там, в земле, такая сырость,
Как будто от немыслимых обид –
Каких еще сближений?!
Дух мщенья перед пропастью земной.
Я жду еще твоих прикосновений,
А осень, ночь, стихи – всегда со мной.
Пусть на полу разбросанные книги –
Нет не стихи – о прошлом ворожу.
Когда чужих имен не забываю,
Не тех изгнаний за руку беру.
И так спокойны, безмятежны лица,
По-детски лягут вдруг, и так уснут.
Огни парадных, где-то полночь бьют, –
И не дай Бог им что-нибудь приснится!
За столько лет душевной пустоты
О сколько стерлось – стало безответным –
Из памяти моей – я мучился напрасно,
Стирая имена с могильных плит.
Дыхания в груди еще так много.
Так много жизней хочется забыть
За бытием своим неискупленным,
Не верить ничему, не думать ни о чем.
Кружиться снег, теряет след дорога,
Дворцовый мост и все спасенье в нем.
1988
millionstatusov.ru