Тихо в чаще можжевеля по обрыву.
Осень, рыжая кобыла, чешет гриву.
Над речным покровом берегов
Слышен синий лязг ее подков.
Схимник-ветер шагом осторожным
Мнет листву по выступам дорожным
И целует на рябиновом кусту
Язвы красные незримому Христу.
Стихотворение «Осень» Сергей Александрович написал в юном возрасте, в 1909 году. Ему было всего четырнадцать лет. Исследователи поэта предполагают, что Есенин не завершил работу над стихом, либо окончания его труда не сохранилось до наших дней.
Но напечатано стихотворение было гораздо позже, в 1916 году, в составе сборника «Скифы». Точная дата неизвестна, но скорее всего, рукопись была передана в печать во второй половине ноября 1916 году Р. В. Иванову (1878 — 1946), ему же поэт посвятил свое «детище».
С последним поэта связывало общее членство в идейно-литературном объединении «Скифы».
Свои переживания герой высказывает через образ осени. Каждая строка все подробнее дополняет процесс увядания в осеннюю пору. Можно сквозь строки провести параллель: подобно тому, как природа угасает, так и жизнь человека мимолетна. Каждый год человеческой жизни подобен листу, который пожелтел и опал. Картины сменяют друг друга, создавая единый сюжет.
В последней строчке стихотворения Есенин описывает, как красные гроздья калины превращаются в раны Иисуса Христа. Такими словами поэт приходит к логическому завершению: в конце жизненного пути человек раскаивается за свои проступки.
Стихотворение начинается с дневного времени суток, а заканчивается глубокой ночью. Одна пора времени сменяется другой. Противопоставление дня и ночи. Подобно тому как лето заканчивается осенью, которая быстро «мчится» как конь, а за ней наступает зима — так и человеческая жизнь мимолетна.
Вначале стихотворения Есенин сравнивает осень с конем. В литературном значении конь – символ свободы, так автор проводит аналогию с осенью, что это такое же быстротечное время года. Усиливает этот эффект быстрое перемещение животного: вначале кобыла «в чаще можжевеля,» затем у берега реки.
Вместе с «бегом» коня изменяется и природа: конь стукнул по берегу реки — и вода в ней замерзла. Затем наступила тишина.
Еще один образ «схимник-ветер.» Осенний ветер несет листву по оврагам, и дорогам превращая в круговорот радужных листьев. Выглядит очень красиво и захватывающе.
Автор использовал в своем стихотворении антропоморфизм. Он наделяет природу свойствами человека или животных. Осень для него — «рыжая кобыла», ветер — схимник, который «мнет листву по выступам дорожным».
Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —
Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
О всех ушедших грезит конопляник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер в даль,
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадет трава,
Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова.
И если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком…
Скажите так… что роща золотая
К концу жизни в творчестве Есенина все чаще появляются мотивы печальных размышлений о прошедших годах. Одним из ярких примеров такого философского размышления является стихотворение «Отговорила роща золотая», написанное в 1924 г.
Излюбленный прием Есенина – обращение к образам родной природы. Центральным образом рассматриваемого стихотворения является «роща золотая», которую поэт сравнивает со своей молодостью. Произведение в целом насыщено множеством ярких сравнений, которые создают печальную картину. Автор поднимает глубокий вопрос о смысле человеческого существования. Он сравнивает себя с одиноким странником, для которого жизнь представляется короткой остановкой в долгом пути. Самый ценный и яркий период жизни – молодость человека, когда он еще полон сил и стремлений. Люди совершенно не ценят свои юные годы и тратят их впустую. Только жизненный опыт и предчувствие неумолимой смерти заставляют их остановиться и задуматься о том, чего же они все-таки достигли.
Есенину не жаль бездумно прожитых лет. Если бы была возможность начать все сначала, он ничего бы не стал менять. Знание будущего и строгий анализ своей жизни перечеркнули бы все очарование молодости, ее буйство и наивный восторг. Молодость тем и ценна, что дает человеку возможность на склоне лет вновь пережить счастливые мгновения, вспомнить поступки, которые уже немыслимы в зрелом возрасте.
Автор понимает закономерность наступления старости. Это неизбежный закон мироздания, которому подчинено все живое. Такие же процессы происходят в природе осенью, но они не приводят к вечной смерти и забвению («от желтизны не пропадет трава»). Есенину близка идея бессмертной души. Человек смертен только физически, его душа продолжает жить в памяти следующих поколений. Насколько долго и прочно будет это существование, зависит лично от каждого. Свои произведения автор сравнивает с опадающей листвой. Он критически оценивает свои творческие заслуги и утверждает, что время может превратить их «в один ненужной ком», который можно охарактеризовать всего лишь одной фразой – «отговорила роща золотая».
На могиле Сергея Есенина нет надгробной эпитафии. Друзья и близкие справедливо посчитали, что лучшие слова памяти поэту сказаны им самим в богатом творческом наследии. Душа «народного поэта» действительно стала бессмертной, она продолжает жить в прекрасных произведениях и в благодарной памяти почитателей его великого таланта.
У всех, кто побывал на родине автора, остаются приятные эмоции от увиденных пейзажей. Стихи Сергея Есенина отлично передают атмосферу села Константиново Рязанской области.
Даже поездки в заграничные страны (Америка, Германия, Франция, Бельгия, Италия) не могли стереть из памяти воспоминания о родных просторах. Им автор посвящает свои осенние наблюдения:
Осень
Тихо в чаще можжевеля по обрыву.
Осень, рыжая кобыла, чешет гривы.
Над речным покровом берегов
Слышен синий лязг ее подков.
Схимник-ветер шагом осторожным
Мнет листву по выступам дорожным
И целует на рябиновом кусту
Язвы красные незримому Христу.
Данное произведение нельзя назвать коротким и простым, но его необыкновенная мелодичность и типично осенняя печаль найдут отклик в юной душе.Отговорила роща золотая
Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник
Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
О всех ушедших грезит конопляник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер в даль,
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадет трава.
Ранние стихи Есенина показывают единение человека и природы. Они наполнены гармонией. Нет лишних слов и метафор. Поэт, как-будто, учится у природы мудрости.
Песни, песни, о чем вы кричите
Песни, песни, о чем вы кричите?
Иль вам нечего больше дать?
Голубого покоя нити
Я учусь в мои кудри вплетать.
Я хочу быть тихим и строгим.
Я молчанью у звезды учусь.
Хорошо ивняком при дороге
Сторожить задремавшую Русь.
Хорошо в эту лунную осень
Бродить по траве одному
И сбирать на дороге колосья
В обнищалую душу-суму.
Но равнинная синь не лечит.
Песни, песни, иль вас не стряхнуть? ..
Золотистой метелкой вечер
Расчищает мой ровный путь.
И так радостен мне над пущей
Замирающий в ветре крик:
«Будь же холоден ты, живущий,
Как осеннее золото лип».
Клён ты мой опавший
Клён ты мой опавший, клён заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.
И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.
[28 XI 1925]
Закружилась листва золотая
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду.
Я сегодня влюблен в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на березке подол.
И в душе и в долине прохлада,
Синий сумрак как стадо овец,
За калиткою смолкшего сада
Прозвенит и замрет бубенец.
Я еще никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть,
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты, где, моя тихая радость,
Все любя, ничего не желать?
[1918]
Буря
Дрогнули листочки, закачались клены,
С золотистых веток полетела пыль…
Зашумели ветры, охнул лес зеленый,
Зашептался с эхом высохший ковыль…
Плачет у окошка пасмурная буря,
Понагнулись ветлы к мутному стеклу
И качают ветки, голову понуря,
И с тоской угрюмой смотрят в полумглу…
А вдали, чернея, выползают тучи,
И ревет сердито грозная река,
Подымают брызги водяные кручи,
Словно мечет землю сильная рука.
[1913—1915]
Нивы сжаты, рощи голы,
От воды туман и сырость.
Колесом за сини горы
Солнце тихое скатилось.
Дремлет взрытая дорога.
Ей сегодня примечталось,
Что совсем-совсем немного
Ждать зимы седой осталось.
Ах, и сам я в чаще звонкой
Увидал вчера в тумане:
Рыжий месяц жеребенком
Запрягался в наши сани.
Не стоит заставлять юного читателя запоминать сразу все. Насилие над памятью отобьет охоту учиться. Лучше усложнять задачу постепенно, чтобы результат был эффективен.Гляну в поле, гляну в небо —
И в полях и в небе рай.
Снова тонет в копнах хлеба
Незапаханный мой край.
Снова в рощах непасеных
Неизбывные стада,
И струится с гор зеленых
Златоструйная вода.
О, я верю — знать, за муки
Над пропащим мужиком
Кто-то ласковые руки
Проливает молоком.
Покраснела рябина,
Посинела вода.
Месяц, всадник унылый,
Уронил повода.
Снова выплыл из рощи
Синим лебедем мрак.
Чудотворные мощи
Он принес на крылах.
(отрывок)
Автор: Дионисия Вяземская
Р.В.Иванову
Тихо в чаще можжевеля по обрыву.
Осень, рыжая кобыла, чешет гривы.
Над речным покровом берегов
Слышен синий лязг ее подков.
Схимник-ветер шагом осторожным
Мнет листву по выступам дорожным
И целует на рябиновом кусту
Язвы красные незримому Христу.
***
Нивы сжаты, рощи голы,
От воды туман и сырость.
Колесом за сини горы
Солнце тихое скатилось.
Дремлет взрытая дорога.
Ей сегодня примечталось,
Что совсем-совсем немного
Ждать зимы седой осталось.
Ах, и сам я в чаще звонкой
Увидал вчера в тумане:
Рыжий месяц жеребенком
Запрягался в наши сани.
***
По-осеннему кычет сова
Над раздольем дорожной рани.
Облетает моя голова,
Куст волос золотистый вянет.
Полевое, степное «ку-гу»,
Здравствуй, мать голубая осина!
Скоро месяц, купаясь в снегу,
Сядет в редкие кудри сына.
Скоро мне без листвы холодеть,
Звоном звезд насыпая уши.
Без меня будут юноши петь,
Не меня будут старцы слушать.
Новый с поля придет поэт,
В новом лес огласится свисте.
По-осеннему сыплет ветр,
По-осеннему шепчут листья.
***
О красном вечере задумалась дорога…
О красном вечере задумалась дорога,
Кусты рябин туманней глубины.
Изба-старуха челюстью порога
Жует пахучий мякиш тишины.
Осенний холод ласково и кротко
Крадется мглой к овсяному двору;
Сквозь синь стекла желтоволосый отрок
Лучит глаза на галочью игру.
Обняв трубу, сверкает по повети
Зола зеленая из розовой печи.
Кого-то нет, и тонкогубый ветер
О ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.
Кому-то пятками уже не мять по рощам
Щербленый лист и золото травы.
Тягучий вздох, ныряя звоном тощим,
Целует клюв нахохленной совы.
Все гуще хмарь, в хлеву покой и дрема,
Дорога белая узорит скользкий ров…
И нежно охает ячменная солома,
Свисая с губ кивающих коров.
***
Осень! Небо тучно,
Ветер шумит.
Природа скучно
Всюду глядит.
Цветы поблёкли;
Деревья голы:
Сады заглохли,
Печальны долы.
И птиц не слышно,
Все улетели.
В последний раз весне
Песню спели.
Осень! Небо тучно.
Дождик льет,
Печально, скучно
Время идет.
***
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек легкая стая
С замираньем летит на звезду.
Я сегодня влюблен в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на березке подол.
И в душе и в долине прохлада,
Синий сумрак как стадо овец,
За калиткою смолкшего сада
Прозвенит и замрет бубенец.
Я еще никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть,
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты, где, моя тихая радость,
Все любя, ничего не желать?
И небо и земля все те же,
Все в те же воды я гляжусь,
Но вздох твой ледовитый реже,
Ложноклассическая Русь.
Не огражу мой тихий кров
От радости над умираньем,
Но жаль мне, жаль отдать страданью
Езекиильский глас ветров.
Шуми, шуми, реви сильней,
Свирепствуй, океан мятежный,
И в солнца золотые мрежи
Сгоняй сребристых окуней.
Ты поила коня из горстей в поводу,
Отражаясь, березы ломались в пруду.
Я смотрел из окошка на синий платок,
Кудри черные змейно трепал ветерок.
Мне хотелось в мерцании пенистых струй
С алых губ твоих с болью сорвать поцелуй.
Но с лукавой улыбкой, брызнув на меня,
Унеслася ты вскачь, удилами звеня.
В пряже солнечных дней время выткало нить.
Мимо окон тебя понесли хоронить.
И под плач панихид, под кадильный канон,
Все мне чудился тихий раскованный звон.
Колокольчик среброзвонный,
Ты поешь? Иль сердцу снится?
Свет от розовой иконы
На златых моих ресницах.
Пусть не я тот нежный отрок
В голубином крыльев плеске,
Сон мой радостен и кроток
О нездешнем перелеске.
Мне не нужен вздох могилы,
Слову с тайной не обняться.
Научи, чтоб можно было
Никогда не просыпаться.
Троицыно утро, утренний канон,
В роще по березкам белый перезвон.
Тянется деревня с праздничного сна,
В благовесте ветра хмельная весна.
На резных окошках ленты и кусты.
Я пойду к обедне плакать на цветы.
Пойте в чаще, птахи, я вам подпою,
Похороним вместе молодость мою.
Троицыно утро, утренний канон.
В роще по березкам белый перезвон.
Усталый день склонился к ночи,
Затихла шумная волна,
Погасло солнце, и над миром
Плывет задумчиво луна.
Долина тихая внимает
Журчанью мирного ручья.
И темный лес, склоняясь, дремлет
Под звуки песни соловья.
Внимая песням, с берегами,
Ласкаясь, шепчется река.
И тихо слышится над нею
Веселый шелест тростника.
Дрогнули листочки, закачались клены,
С золотистых веток полетела пыль…
Зашумели ветры, охнул лес зеленый,
Зашептался с эхом высохший ковыль…
Плачет у окошка пасмурная буря,
Понагнулись ветлы к мутному стеклу
И качают ветки, голову понуря,
И с тоской угрюмой смотрят в полумглу…
А вдали, чернея, выползают тучи,
И ревет сердито грозная река,
Подымают брызги водяные кручи,
Словно мечет землю сильная рука.
Село! В душе моей покой.
Село в Украйне дорогой,
И, полный сказок и чудес,
Кругом села зеленый лес.
Цветут сады, белеют хаты,
А на горе стоят палаты,
И перед крашеным окном
В шелковых листьях тополя,
А там все лес, и все поля,
И степь, и горы за Днепром…
И в небе темно-голубом
Сам бог витает над селом.
Я ль виноват, что я поэт
Тяжелых мук и горькой доли,
Не по своей же стал я воле —
Таким уж родился на свет.
Я ль виноват, что жизнь мне не мила,
И что я всех люблю и вместе ненавижу,
И знаю о себе, чего еще не вижу,—
Ведь этот дар мне муза принесла.
Я знаю — в жизни счастья нет,
Она есть бред, мечта души больной,
И знаю — скучен всем напев унылый мой,
Но я не виноват — такой уж я поэт.
Упоенье — яд отравы,
Не живи среди людей,
Не меняй своей забавы
На красу бесцветных дней.
Всe пройдeт, и жизни холод
Сердце чуткое сожмeт,
Всё, чем жил, когда был молод,
Глупой шуткой назовёт.
Берегись дыханья розы,
Не тревожь еe кусты.
Что любовь? Пустые грeзы,
Бред несбыточной мечты.
Гляну в поле, гляну в небо —
И в полях и в небе рай.
Снова тонет в копнах хлеба
Незапаханный мой край.
Снова в рощах непасеных
Неизбывные стада,
И струится с гор зеленых
Златоструйная вода.
О, я верю — знать, за муки
Над пропащим мужиком
Кто-то ласковые руки
Проливает молоком.
Радость, как плотвица быстрая,
Юрко светит и в воде.
Руки могут церковь выстроить
И кукушке и звезде.
Кайся нивам и черемухам, —
У живущих нет грехов.
Из удачи зыбы промаха
Воют только на коров.
Не зови себя разбойником,
Если ж чист, так падай в грязь.
Верь — теленку из подойника
Улыбается карась.
(Нужно читать первые буквы строчек сверху вниз)
Прощай, Баку! Тебя я не увижу.
Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг.
И сердце под рукой теперь больней и ближе,
И чувствую сильней простое слово: друг.
Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!
Хладеет кровь, ослабевают силы.
Но донесу, как счастье, до могилы
И волны Каспия, и балаханский май.
Прощай, Баку! Прощай, как песнь простая!
В последний раз я друга обниму…
Чтоб голова его, как роза золотая,
Кивала нежно мне в сиреневом дыму.
Загорелась зорька красная
В небе темно-голубом,
Полоса явилась ясная
В своем блеске золотом.
Лучи солнышка высоко
Отразили в небе свет.
И рассыпались далеко
От них новые в ответ.
Лучи ярко-золотые
Осветили землю вдруг.
Небеса уж голубые
Расстилаются вокруг.
К теплому свету, на отчий порог,
Тянет меня твой задумчивый вздох.
Ждут на крылечке там бабка и дед
Резвого внука подсолнечных лет.
Строен и бел, как березка, их внук,
С медом волосьев и бархатом рук.
Только, о друг, по глазам голубым —
Жизнь его в мире пригрезилась им.
Шлет им лучистую радость во мглу
Светлая дева в иконном углу.
С тихой улыбкой на тонких губах
Держит их внука она на руках.
Не видать за туманною далью,
Что там будет со мной впереди,
Что там… счастье, иль веет печалью,
Или отдых для бедной груди.
Или эти седые туманы
Снова будут печалить меня,
Наносить сердцу скорбные раны
И опять снова жечь без огня.
Но сквозь сумрак в туманной дали?
Загорается, вижу, заря;
Это смерть для печальной земли,
Это смерть, но покой для меня.
Здесь Пушкин в чувственном огне
Слагал душой своей опальной:
“Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной”.
И Лермонтов, тоску леча,
Нам рассказал про Азамата,
Как он за лошадь Казбича
Давал сестру заместо злата.
За грусть и желчь в своем лице
Кипенья желтых рек достоин,
Он, как поэт и офицер,
Был пулей друга успокоен.
И Грибоедов здесь зарыт,
Как наша дань персидской хмари,
В подножии большой горы
Он спит под плач зурны и тари.
А ныне я в твою безгладь
Пришел, не ведая причины:
Родной ли прах здесь обрыдать
Иль подсмотреть свой час кончины!
Мне все равно! Я полон дум
О них, ушедших и великих.
Их исцелял гортанный шум
Твоих долин и речек диких.
Они бежали от врагов
И от друзей сюда бежали,
Чтоб только слышать звон шагов
Да видеть с гор глухие дали.
И я от тех же зол и бед
Бежал, навек простясь с богемой,
Зане созрел во мне поэт
С большой эпическою темой.
Мне мил стихов российский жар.
Есть Маяковский, есть и кроме,
Но он, их главный штабс-маляр,
Поет о пробках в Моссельпроме.
И Клюев, ладожский дьячок,
Его стихи как телогрейка,
Но я их вслух вчера прочел –
И в клетке сдохла канарейка.
Других уж нечего считать,
Они под хладным солнцем зреют.
Бумаги даже замарать
И то, как надо, не умеют.
Прости, Кавказ, что я о них
Тебе промолвил ненароком,
Ты научи мой русский стих
Кизиловым струиться соком.
Чтоб, воротясь опять в Москву,
Я мог прекраснейшей поэмой
Забыть ненужную тоску
И не дружить вовек с богемой.
И чтоб одно в моей стране
Я мог твердить в свой час прощальный:
“Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной”.
Хорошее выбить из тела
Гвоздь горящий песни.
И в праздничной белой одежде
Ждите, когда постучит гость.
Учусь, учусь сердцем
Береги цвет черемухи в глазах,
Лишь в жадности согреваются чувства,
Когда ребра ломаются, чтобы течь.
Звёздная колокольня тихо гудит,
Каждый лист – свеча на рассвете.
Никого не впущу в комнату,
Никому дверь не открою.
1918-1919
А. Б. Мариенгоф отнес создание поэмы к зиме 1919/20. Он рассказал, что во время особенно сильных морозов этой зимой они с Есениным перебрались из неотапливаемой комнаты в ванную: «Мы накрыли ванну матрасом – кроватью; умывальник с досками – письменный стол; колонку для подогрева воды отапливали книгами.Теплота спикера вдохновила тексты песен. Через несколько дней после перехода в ванную комнату Есенин прочитал мне:
Звёздная колокольня тихо гудит,
Каждый лист – свеча на рассвете.
Никого не впущу в комнату,
Никому дверь не открою.
Действительно: «баню обещанную» надо было защищать зубами и тяжелым замком. Вся квартира, с завистью взирая на наше теплое, беззаботное существование, устраивала митинги и принимала постановления, требующие установления очереди на проживание под благосклонным покровительством колонны и немедленного выселения нас, захвативших площадь без ордера »( Ред., 1, 317).
Уже вечер. Роса Там, где грядки капусты Зима поет – отголоски Под венком из лесных ромашек Темная ночь, Мне не спится Таня была хороша, не было красивее в деревне, Над горами, за желтыми долинами, Узорчатый опять протянулся Играй, играй, таланочка, малиновые шубы. ИМИТАЦИЯ ПЕСНИ На озере ткался алый свет зари. Мать шла к Купальнице по лесу, Тростник шелестел по заводи. Троицкое утро, утренний канон, Тучка в роще завязала кружево, Дымный поток Поливает снегом черемуху, На плетень висят рогалики, КАЛИКИ Вечер дымится, кот дремлет на стойке, Любимая земля! Душе мечтает Я пойду в скуфье, как смиренный монах, Господь ходил мучить людей в любви, ОСЕНЬ Ветры не ливают лес, В ХАТУ В деревне с кривой тропой Гой ты, Русь, родная моя, Я пастырь, покои мои – бок, бок, Растаявшая глина сохнет, Я чувствую божью радугу – В пути идут паломники, Ты моя заброшенная земля, Заглушенная засухой посева, Черный, то пахнущий вой! Болото и болота, За темной полосой леса, В стране, где желтая крапива, Я снова здесь, в своей семье, Не блуждай, Не мнись в малиновых кустах, Дорога думала о красном вечере, О тяжести и поле, и крик петухов… О краевые дожди и ненастье, ГОЛУБЬ Колокольчик серебряный, Рощи обтесанные пели, Ветры дуют не зря, КОРОВА Под красным вязовым крыльцом и двором, ТАБУН ПОТЕРЯННЫЙ МЕСЯЦ О товарищи веселые, Весна не похожа радость, Алая тьма в небесной толпе Прощай, родной лес, Твой голос незаметен, как дым в шалаше. В лунном кружеве украдкой Где тайна вечно дремлет, Облака от жеребенка ЛИСОС О, Россия, взмахни крыльями, Я буду смотреть в поле, Я смотрю в небо – Это не тучи блуждают за сараем Разбуди меня рано завтра, где ты, где ты, отцовский дом, о Богородица, о пашня, пашня, пашня, Поля сжаты, рощи голые, Зеленая прическа Я бреду в первом снегу, Серебряная дорога , Открой мне, запредельный хранитель, верю, верю, счастье есть! Песни, песни, о чем ты кричишь? Вот оно, счастье глупое Танцевало, весенний дождь плакал, Муза мой покладистый друг, Я последний поэт деревни, Душа грустит о небесах, Мне надоело жить на родной земле О Боже, Боже , эта глубина – Я ушел из дома, Ну под осенней свежестью ПЕСНЯ О СОБАКЕ Золотая листва кружится Теперь моя любовь не та.Сова ворчит как осенняя ПЕСНЯ О ХЛЕБЕ ХУЛИГАНЕ Все живое с особой мета Таинственный мир, мой древний мир, Ты моя сторона, бок! Не ругайся. Вот такая штука! Не жалею, не звоню, не плачу, не обманываюсь, да! Теперь решено. Возврата нет. Здесь снова пьют, дерутся и плачут. Раш, губная гармошка. Скука … Скука … Пой, пой. На проклятой гитаре Эта улица мне знакома, Годы молоды с ошеломленной славой, ПИСЬМО МАТЕРИ Я еще не так устал.Эту печаль теперь не рассыпать У меня осталось только одно развлечение: Голубой огонь пронесся вокруг, Ты такой же простой, как все, Пусть тебя напьёт другой, Милый, мы сядем рядом с тобой, Мне грустно смотреть на тебя , Ты прохладой меня не мучай, Вечерние черные брови нахмурились. Немного уходим теперь ПУШКИНУ Низкий дом с синими ставнями, СЫН СУКА Отбелил золотую рощу Голубой Май. Сияющее тепло. СОБАКЕ КАЧАЛОВЕ Невыразимая, голубая, нежная … ПЕСНЯ Заря взывает к другому, Ну, поцелуй меня, поцелуй, Прощай, Баку! Я тебя не увижу.Я вижу сон. Дорога черная. Спит ковыль. Милая равнина, в отцовский дом не вернусь, Над окном месяц. Ветер под окном. Благослови каждую работу, удачи! Видимо, так оно и есть навсегда – Листья опадают, листья опадают. Гори, моя звезда, не падай. Жизнь обман с чарующей меланхолией, Раш, талианка, звон, сыпь, талианка, смело Я таких красивых не видел Ой, сколько кошек на свете Ты поешь мне ту песню, что раньше В этом мире я всего лишь прохожий- by PERSIAN MOTIVES Ах ты, сани! И кони, кони! Снежная тишина давится и колется, Слышишь – санки мчатся, ты слышишь – сани мчатся.Синий куртка. Голубые глаза. Снежная тишина круто вертится, В синем вечере, в лунном вечере Не кривите улыбки, дергая за руки, Бедный писатель, это ты Синий туман. Снежные просторы, Ветер свист, ветер серебряный, Лес небольшой. Степь так и дала. Цветы скажи мне – до свидания, Дополнение 1
1918
***
Колодец под осенней свежестью
Отбрось душу яблони
И смотри, как она рассекает реку
Голубая вода плуга солнца.
Хорошо выбить из тела
Песнь горящего гвоздя
И в праздничной белой одежде
Жди, когда постучит гость.
Учусь, учусь сердцем
Береги цвет черемухи в глазах,
Лишь в жадности согреваются чувства,
Когда ребра ломаются, чтобы течь.
Звёздная колокольня тихо гудит,
Каждый лист – свеча на рассвете.
Никого не впущу в комнату,
Никому дверь не открою.
Читает Юрий Богатырев
Есенин Сергей Александрович (1895-1925)
Есенин! Золотое имя. Убитый парень. Гений земли русской! Ни один из пришедших в этот мир Поэтов не обладал такой духовной силой, чарующей, всемогущей, захватывающей душу детской открытостью, нравственной чистотой, глубокой болью и любовью к Отечеству! Столько слез пролилось над его стихами, столько человеческих душ сочувствовало и сочувствовало каждой строчке Есенина, что если бы ее посчитали, поэзия Есенина перевесила бы все и многое! Но землян такой метод оценки недоступен.Хотя с Парнаса было видно – народ никого так не любил! С стихами Есенина они пошли в бой в Отечественную войну, за его стихами пошли на Соловки, его стихи волновали души, как никто другой … Одному Богу известно об этой святой любви народа к своему сыну. Портрет Есенина втиснут в стену семейных фоторамок, помещен на богине вместе с иконами …
И ни один Поэт в России еще не истреблен и не запрещен с такой яростью и упорством, как Есенин! И они запрещали, и замалчивали, и унижали достоинство, и поливали грязью – и они продолжают это делать.Почему невозможно понять?
Время показало: чем выше Поэзия по ее тайному господству, тем ожесточеннее завистливые неудачники и больше подражателей.
Еще один великий дар Бога Есенину – он читал свои стихи так же уникально, как и создавал их. Так они звучали в его душе! Оставалось только сказать. Все были шокированы его чтением. Заметьте, великие поэты всегда умели однозначно и наизусть читать свои стихи – Пушкин и Лермонтов … Блок и Гумилев … Есенин и Клюев… Цветаева и Мандельштам … Итак, господа молодые, поэт, бормочущий свои строки на листке бумаги со сцены, не Поэт, а любитель … жизнь, но не то!
Последнее стихотворение «Прощай, друг мой, прощай …» – еще одна загадка Поэта. В том же 1925 году есть и другие строчки: «Вы не знаете, что стоит жить!»
Да, в безлюдных городских переулках легкую походку Есенина слушали не только бродячие собаки, «братья меньшие», но и крупные враги.
Надо знать правду и не забывать, как его золотая голова была запрокинута, как у ребенка … И снова слышен его последний вздох:
«Дорогие, добрые…»
Мне снились сны о вечной жизни
В этой обетованной стране мира;
Мне снились сны об ароматных краях,
О спокойном, сладком Кашмире;
Я мог быть свидетелем праздников,
Праздников весенних роз
Почитание той прекрасной девушки
Из стран чужих и далеких.
И сияющими чарами
Как ангел свыше, –
Это незапятнанное юношеское видение
Пришло перед глазами моих сновидений;
Как вуаль, сияющая пелена
Скрывала ее прекрасное лицо из виду,
Она нежно склонила
Ее робкие взгляды к земле.
Все ее черты – ее робкая застенчивость
Под ее сияющей короной,
Детское оживление,
И благородная красота ее лица –
Сияющая глубиной чувств,
Сладкая безмятежность и покой –
Все это совершенно бесхитростно
Неописуемо возвышенно !
Пока я смотрел, привидение
(Мимо меня пленило)
Никогда не возвращаться, пролетело мимо;
Я преследовал – но он ушел!
Это было просто мимолетное видение,
Кратковременное свечение
Не оставив ничего, кроме легенды
О том, как он прошел через мою жизнь!
Это не наше, чтобы таить в себе
Дух красоты – Ах, такая чистая!
Он приближается, но на мгновение
Из своего небесного жилища;
Как сон, он ускользает,
Как воздушный сон утренний:
Но в священном воспоминании
Он женат сердцем!
Только в самые чистые мгновения
Из нашей жизни он появляется
Несет с собой откровения
Благотворно для наших сердец;
Чтобы наши сердца могли знать о небесах
В этом царстве земных теней,
Это позволяет нам на мгновение
Проблесков сквозь земную завесу.
И все это здесь прекрасно,
Все, что оживляет нашу жизнь,
Для наших душ он говорит на языке
Ободряюще и отчетливо;
Когда она покидает нашу земную область
Она дарует дар любви
Сияет в нашем вечернем небе:
«Это прощальная звезда, которую все увидят».
–
Василий Жуковский
Поэма Есенина «Гори, звезда моя, не падай» написана в августе 1925 года, когда автор находился в Баку.По воспоминаниям жены поэта С.А.Толстой-Есениной, он был очень болен. Усталость, истощение он чувствовал не только физически, но также морально и эмоционально. Он был необычайно грустен, погружен в себя, в свои мысли. Отсюда слышна ностальгия по «отчимной земле, дому», по всем тем, кого он безумно любил и предал, и предчувствие скорой смерти, когда «сердце превращается в неминуемую пыль», и на сером останутся только забавные строчки. надгробие.
Удивительный текст стихотворения «Гори, звезда моя, не падай» можно прочитать на нашем сайте в режиме онлайн.
Гори, моя звезда, не падай.
Отбрось холодные лучи.
Ведь за оградой кладбища
Живое сердце не бьется.
Августом и рожью сияешь
И тишина полей наполняешь
Такой рыдающей дрожью
Невзорвавшиеся краны.
И, подняв голову выше,
Не то, что над рощей – за холмом
Я снова слышу чью-то песню
Про отечество и отечество.
И осень золотая
В березках соки,
Всем, кого любил и оставил,
Листва плачет на песке.
Знаю, знаю. Скоро скоро
Ни по моей, ни по чьей-либо вине
Под невысокой траурной оградой
Мне так же придется лежать.
Лёгкое пламя погаснет
И сердце обратится в пыль.
Друзья поставят серый камень
С веселой надписью в стихах.
Но, слушая погребальную грусть,
Для себя я бы сказал так:
Любил родину и землю,
Как пьяница любит трактир.
Сергей Александрович Есенин – поистине великий русский поэт.Он умер молодым – в возрасте 30 лет, но тем не менее сумел внести огромный вклад в развитие литературы в России.
Последний год жизни выдался для поэта очень тяжелым: он много болел, поссорился с несколькими коллегами, почти месяц пролежал в психиатрической клинике, против него возбуждено несколько уголовных дел.
Наши специалисты могут проверить ваше эссе на соответствие критериям ЕГЭ
Эксперты сайта Kritika24.ru
Учителя ведущих школ и действующие специалисты Министерства образования РФ.
Это, конечно, отразилось на его творчестве. Тема смерти постоянно поднималась в его последних произведениях, среди которых стихотворение «Гори, звезда моя, не падай …», написанное 17 августа 1925 года.
Читая это произведение, можно представить себе характерную предысторию. -Осенний русский пейзаж: золотая осень, журавли готовятся улететь. Но помимо этого читателю предстает кладбище, на котором лирический герой размышляет о жизни и смерти.
Вся поэма построена на антитезе «живое» – «мертвое»: живое сердце, щебетание журавлей, песня об отцовской земле и отцовском доме, нежное пламя противопоставляются изображениям смерти, кладбища, похоронная ограда, надгробие, погребальная грусть. Но герой не хочет умирать, он просит звезду, которая выступает символом жизни, не переставать гореть, придумывает шуточную эпитафию (которая, кстати, лишний раз выражает любовь Есенина к России):
Любил родину и землю,
Как пьяница любит трактир.
Поэма написана ямбическим тетраметром с использованием перекрестной рифмы. В нем поэт использует такие средства выразительности, как метафоры (Августом и рожью сияешь, сердце превратится в прах), эпитеты (холодные лучи, плачущие треморы, золотая осень, нежное пламя, погребальная грусть), олицетворение (осень – это плачет), сравнение (любил он дом и землю, как пьяница любит трактир).
Считаю, что это произведение пронизано искренними эмоциями, в нем автор открывается читателю, рассказывая ему о своих самых глубоких переживаниях, поэтому оно мне понравилось.
Обновлено: 23.09.2017
Внимание!
Если вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl + Enter .
Таким образом, вы принесете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Благодарю за внимание.
Он любил свою родину и землю, как пьяница любит трактир …
Можно с уверенностью сказать, что мало в мире поэтов, которые, как Есенин, так приняты душой народа, более того, сами стали душой нации.Огромный талант к искренности, я бы сказал, гипертрофия души – вот что привлекло читателя к Есенину. Он был поэт не для поэтов и критиков, как, скажем, Хлебникова, а для читателей, для всех людей. Его стихи поистине популярны. О его жизни ходят легенды. Историки до сих пор спорят о его смерти. Горький писал о Есенине: «Это был не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения« неиссякаемой полевой печали », любви ко всему живому на свете ».
***
Черный, то пахнущий вой!
Как мне не ласкать тебя, любить?
Я выйду к озеру в синей кишке,
Вечерняя благодать цепляется за сердце.
Лужа светится оловом.
Грустная песня, ты русская боль.
***
Нездоровая, хрупкая, низкая,
водянистая, серая поверхность.
Мне это все дорого и дорого,
, от которого так легко плакать.
_
Однобокая хижина
плачущая овца, а вдали на ветру
лошадь, махающая тощим хвостом,
, всматривающаяся в недобрый пруд.
_
Это все, что мы называем домом
, вот и все, что у нее
выпивает и плачет в один с плохой погодой,
ждет улыбающихся дней.
_
_
В его стихах о России нет патоки. Это реалистичные картины, напоминающие полотна Серова, Левитана, Саврасова.
***
А месяц будет плавать и плавать,
весла по озерам ронять,
а Россия еще жить будет,
пляшут и плачут под забором.
_
_
Связь Есенина с родиной настолько сильна, органична, что порой не знаешь, где родина, где сам поэт: он растворяется в запахах пашни и лугов, он полностью растворяется в природе – в живом, полифоническое очарование земли.
О России, малиновое поле
И голубое, что упало в реку
Я люблю радость и боль
Твоя озерная меланхолия
_
Невозможно измерить холодную печаль
Ты на туманном берегу.
Но не любить тебя, не верить –
Я не могу научиться.
_
_
Родина для Есенина – это не государство и даже не географическое понятие – это его собственная деревня и те поля и леса, в которых она потеряна. Я бы даже не назвал это патриотизмом, потому что патриотизм – это мировоззрение. С ним это просто любовь. Не мысли, а эмоции, чувства.
***
Но я люблю тебя, кроткая Родина!
И за что не могу угадать.
Радость твоя коротка
с громкой песней весной на лугу.
_
В этом году исполняется 170 лет роману «Гори, гори, моя звезда». Это один из моих любимых романов, я знаю его с самого раннего детства. Это был любимый роман моего деда. Дедушка часто напевал ее во время работы. В детстве постоянно приставала к нему, спрашивала, какую звезду он поет, просила показать на ночном небе. Наконец, он объяснил мне, что каждый, кто поет этот роман, вкладывает в него свой особый смысл.Он сказал, что для него эта звезда – Россия, его родина и бабушка, с которой он прожил в любви, уважении и согласии 56 лет …
Гори, гори, моя звезда …
Романс «Гори, гори» «моя звезда» вошла в мировую культуру как символ России, а в сознание русского народа как нечто обретающее смысл жизни, который остается после своего земного существования, вечный и неизменный …
И можно верить, что адмирал Колчак спел «Гори, гори ..».. »перед казнью в зимнюю звездную сибирскую ночь, с такой песней не боишься умереть.
Это исполнение Колчака отразилось на судьбе самого романа. Было решено, что его автором является Александр Васильевич. Кроме того, после революции некоторые художники и композиторы-иммигранты заявили, что видели ноты романа, подписанные Колчаком, что означает, что он был автором стихов. Поэтому романс был признан «Белой гвардией» и его выступление в Советской России считалось нежелательным.
Романс в исполнении А. Резниковой.
И все же они выступили, например, Лемешев и Козловский позволили себе рискнуть, но романс спели почти тайком. А в 1944 году вышел диск, на котором романс исполнил Георгий Виноградов. На ее этикетке автором слов романа назван В. Чуевский. По воспоминаниям Юрия Евгеньевича Бирюкова, Виноградов сказал ему в 1970-х, что это было сделано для того, чтобы уйти от авторства Колчака, но он не был уверен в подлинности авторства Чуевского, просто Чуевский был среди соавторов. авторы других романсов Булахова.
В 1950-е годы указывалось, что в романе есть «музыка и народные слова», а затем «музыка П. Булахова, народные слова». В поисках автора выдвигались версии о причастности Н. Гумилева и И. Бунина, а в связи с популяризацией адмирала Колчака в годы перестройки его тоже вспомнили.
Достаточно сопоставить годы рождения предполагаемых авторов Бунина (1870), Колчака (1874), Гумилева (1886) и время появления романа, чтобы признать несостоятельность этих версий.
Время появления романа можно определить как декабрь 1846 года. Накануне 1847 года московские власти решили отметить 700-летие города. К дате объявлено множество творческих конкурсов. На создание композиции вдохновила рождественская звезда (Рождество тогда предшествовало Новому году). Кроме того, в это время воображение потрясло научное открытие планеты Сатурн, предсказанное астрономом Урбеном Леверье и сделанное Иоганном Галле в конце 1846 года.И в этой творческой атмосфере появился романс «Гори, гори, моя звезда». Стихи написал студент МГУ, юрист Владимир Чуевский, музыку – композитор Петр Булахов.
«Утрата» автора стихов объяснялась отсутствием его имени в некоторых музыкальных изданиях, но в итоге исследователям удалось найти в архивах записи 1847 года с именами Булахова и Чуевского.
Романс не сразу стал популярным. Он не выигрывал соревнований, хотя выступал в творческой и студенческой среде.Но потом о нем почти забыли. А вспомнили только в годы Первой мировой войны выступлением добровольца в армии Владимира Сабинина. Сабинин, частично изменив слова и создав собственную аранжировку музыки романса, сделал из нее настоящий патриотический гимн, признание в любви единственной заветной звезде – России. В 1915 году вышел диск с записью романса Сабининым – и его пела вся страна, в том числе и упомянутый адмирал.
Кто еще спел этот роман за последние 170 лет, после того как он был написан. Один список имен не поместился бы в этот пост. Я включил сюда только три, те, которые мне особенно нравятся.
(В) kkre-51.narod.ru
«Гори, моя звезда, не падай …» Сергей Есенин
Гори, моя звезда, не падай.
Отбрось холодные лучи.
Ведь за оградой кладбища
Живое сердце не бьется.Августом и рожью сияешь
И тишина полей наполняешь
Такой рыдающей дрожью
Невзорвавшиеся краны.И, подняв голову выше,
Не то, что над рощей – за холмом
Я снова слышу чью-то песню
Про отечество и отечество.И осень золотая
В березках соки,
Всем, кого любил и оставил,
Листва плачет на песке.Знаю, знаю. Скоро скоро
Ни по моей, ни по чьей-либо вине
Под невысокой траурной оградой
Мне так же придется лежать.Лёгкое пламя погаснет
И сердце обратится в пыль.
Друзья поставят серый камень
С веселой надписью в стихах.Но, слушая погребальную грусть,
Для себя я бы сказал так:
Любил родину и землю,
Как пьяница любит трактир.
Поэма «Гори, звезда моя, не падай …» относится к поздней лирике Есенина, для которой характерны пессимистические настроения и предчувствие скорой смерти.В рассматриваемом тексте герой тоскует по ушедшей юности, предсказывает собственную неминуемую смерть, подводит итоги прошедших лет. Работа начинается с обращения к звезде. Это тесно связано с распространенными в России поверьями. По их словам, когда человек рождается, загорается звезда. Небесное тело сопровождает его на протяжении всей жизни. Звезда гаснет – из мира уходит другой человек. Философские размышления в стихотворении сочетаются с описанием элементов типичного среднерусского пейзажа.На дворе август, в воздухе уже чувствуется приближение осени, царящая на полях тишина наполнена «рыдающими толчками» журавлей, еще не улетевших на юг.
Самая главная тема произведения «Гори, моя звезда, не падай …» – тема смерти. Оно появляется уже в первой строфе вместе с упоминанием кладбищенской ограды, за которой «живое сердце не стучится». В пятой строфе лирический герой утверждает, что скоро ляжет «под невысоким траурным забором».По его словам, в этом нет чьей-либо вины. В предпоследнем катрене говорится о могиле, на которой будет установлен «серый камень с веселой надписью в стихах», поставленный друзьями. В заключительной строфе герой пишет себе эпитафия, которая звучит так:
… Любил Родину и землю,
Как пьяница любит кабак.
В этих строках переплетаются два значимых для поэзии Есенина мотива – родина и кабак. На протяжении всей карьеры Сергей Александрович никогда не переставал славить россию.Его высказывание широко известно: «Чувство Родины – главное в моем творчестве». В более поздних текстах Есенина тема трактира играет важную роль. Герой стихов, посвященных ей, – «московский озорник», пьяница, скандалист, человек не совсем плохой, но совершенно заблудший за пять минут. В то же время хаос, который царит в питейных заведениях, Сергей Александрович воспринимал как хаос, присущий стране в целом.
Характер более поздних работ Есенина напрямую связан с его душевным состоянием.Поэт подошел к тридцатилетней отметке, будучи подавленным, растерянным по отношению к миру и окружающим его людям. Надежды на спасение были связаны с его браком с Софьей Андреевной Толстой, но они не оправдались. В результате 28 декабря 1925 года Сергей Александрович покончил жизнь самоубийством в номере петербургской гостиницы «Англетер».
Я вся эта ржавая смерть
Я прищуриваюсь и сужу глаза.
Так чуть теплее и безболезненнее.
Посмотрите: между остовами домов,
Как мельник несет колокольню
Медные мешки с колокольчиками.
Если ты голоден, ты насытишься
Если ты несчастен, ты весел и счастлив.
Только не смотри открыто
Мой незнакомый на земле брат.
Как я и думал, так и сделал,
Но увы! Все так же!
Видно, что тело слишком привыкло
Почувствуй этот холод и дрожь.
Ну что ж! Ведь есть еще много других
Я не один на свете жив!
И фонарь будет мигать, потом смеяться
Безгубой головой.
Только сердце под потрепанной одеждой
Шепчет мне, побывавшему на небосводе:
«Мой друг, мой друг, прозрения
Только смерть покрывает это».
Наше поле давно знакомо
С августовской дрожью по утрам.
Связаны в пучки соломы,
Каждый сноп лежит, как желтый труп.
На телегах как катафалках
Везут в усыпальницу – сарай.
Как диакон, лающий на кобылу,
Возничий чтит погребальный приказ.
А потом осторожно, без гнева,
Кладут головы на землю
И мелкие кости с цепами
Выбиты из тонких тел.
Никто об этом даже не думает,
Эта соломинка тоже плоть.
Пожиратель мельниц – с зубами
Они кладут эти кости в рот, чтобы размолоть.
И заквашивая тесто из мела,
Выпекаются груды вкуснейших блюд …
Вот тогда и попадает беловатый яд
Положи яйца злобы в банку желудка.
Расписав все избиения ржи в горячем,
Грубость выжатых в спирте мясного сока жнецов,
Он соломенный мясоед
Отравляет жернова кишечника.
И по всей стране свистят, как осень,
Шарлатан, убийца и злодей …
Потому что серп режет уши,
Как лебедей режут под глотку.
Если бы Есенин жил триста лет назад, он сочинил бы триста чудесных песен, плакал слезами нежной души, радостным, как весенний сок; У меня были бы сыновья и дочери, и я зажег бы вечерний костер на пороге земных дней – я бы вкусил нежную и светлую печаль где-нибудь в лесном скиту в тишине.
Но судьба обещала ему родиться сегодня, он живет в Москве, в годы сатанинского искушения, среди замерзших луж крови и гниющих трупов, среди кричащих на площадях проклятия граммофонов, среди вшей, тухлой капусты и лихорадочного бреда о стекле. -бетонные города, вращающие башни Татлина и электрификация земного шара …Алексей Толстой
Не жалею, не звоните, не плачьте,
Все пройдет как дым от белых яблонь.
Покрытие увядающим золотом,
Я больше не буду молодым.Вот так сильно не побьешь
Сердце тронуло холодом
И страна березового ситеца
Не соблазнит побродить босиком.Бродячий дух! ты все реже и реже
Разжигаешь пламя уст.
О, моя утраченная свежесть
Буйство глаз и прилив чувств.Теперь я стал скупее в желаниях,
Моя жизнь! Или ты мечтала обо мне?
Как будто я пружина, гулкая рана
Скачал на розовом коне.Все мы, все мы в этом мире скоропортящиеся,
Медь тихо льется из кленовых листьев …
Да будет тебе вечное благословение
Которые пришли, чтобы процветать и умереть.
Все живые существа с особой метой
Это было замечено с давних времен.
Если бы я не был поэтом,
Это был бы мошенник и вор.Худой и невысокий
Среди мальчишек всегда есть герой
Часто, часто со сломанным носом
Я приходил к себе домой.А в сторону напуганной матери
Пил окровавленный рот:К завтрашнему дню все вылечит. “
А теперь, когда она простужена
Кипяток, вязь этих дней,
Неугомонная, дерзкая сила
Пролитая на мои стихи.Золотая словесная стопка
И в каждой строке без конца
Отражается старая доблесть
Хулиган. и сорванец.Как тогда, я храбрый и гордый
Только моя новая ступенька брызгает …
Если раньше меня били по лицу,
Сейчас душа залита кровью.И уже с мамой не разговариваю,
И в странной и смеющейся толпе:
«Ничего! Я споткнулся о камень
К завтрашнему дню все заживет».
Литературный стол был слишком некачественным. Оркестр играл беспрерывно. Рядом был А. Толстой. Напротив – Н. Крандиевская и Есенин … Она что-то сказала … Но Есенин не слышал. Он вскинул голову, чему-то улыбнулся и голубыми глазами посмотрел в пьяное пространство…
Я сказал Есенину:
– На что ты пялишься?
Потом должно было быть оскорбление, драка, бутылка в голову. Но Есенин тихо и жалко улыбнулся … И сказал, протягивая руку:
– Я ничто. Я Есенин, давайте знакомиться …
Среди цветов и бутылок Есенин, опершись локтями о стол, стал читать стихи. За столом они замолчали, наклонившись к нему.
Когда Есенин читал, я смотрел на его лицо … Такие лица хороши в подростковом возрасте.Теперь это было больно, смертельно, с запавшим синим румянцем. Золотые волосы и голубые глаза были словно с другого лица, забытого в Рязани …
Он казался конем, потерявшим острие и бросившимся скакать по целине ипподрома. Заказал трепак-оркестр. Трепак начался медленно, «с умыванием». Мы стали спрашивать Есенина. Он прошел несколько шагов. Остановился. Улыбнулся в пол. Но темп был хороший. И Есенин танцевал. Он танцевал, как танцуют в деревне на празднике.Коленом. С изюминкой.
– Присядь, Сережа! – кричали мы.
Смокинг опустился легко и низко. Есенин присел на корточки в коридоре. Оркестр ускорил темп, достигнув невозможного для танцора. Есенина подняли за руки. Бурные аплодисменты. И мы снова подошли к столу, где в тортах были окурки, а цветы были разбросаны, как будто кони раздавлены …
Толстой и Крандиевская ушли … Я шла, покачиваясь, в пустом зале… И вместо комнаты, где мы сидели, я вошел, где лакеи готовили посуду. Здесь на столе сидел Есенин. Он спал сидя. Смокинг был помят. Лицо отчаянно бледное. И он сидел, как крестьянские мальчики сидят ночью у костра, поджав под себя ноги.
Не ругайтесь! Вот такая штука!
Я не купец на словах.
Откинул и отяжелел
Моя золотая голова.Нет любви к деревне или городу,
Как бы это передать?
Я бросаю все.Отпусти мою бороду
А я бродягой по России пойду.Стихи и книги забуду
Сумку наброшу на плечи,
Потому что в полях бомж
Ветер больше кому поет.Пахну редиской и луком
И, нарушая вечернюю гладкость,
Громко высморкаюсь в руку
И во всем дуришь.И мне не нужна удача
Просто забудь и послушай метель,
Потому что без этих эксцентричностей
я не могу жить на земле.
Не обману себя
Забота лежала в моем сердце туманным туманом.
Почему меня называют шарлатаном?
Почему я известен как скандалист?Я не злодей и не грабил лес,
Я несчастных в подземельях не стрелял.
Я просто уличный грабитель
Улыбаясь встречным лицам.Я московский гуляка.
По всей Тверской области
В переулках каждая собака
Знает мою легкую походку.Каждая оседланная лошадь
Голова кивает в мою сторону.
Я хороший друг животных,
Каждый стих лечит душу моего зверя.Цилиндр женский не ношу –
В глупой страсти сердце жить не может, –
В нем уютнее, уменьшая твою печаль,
Дай кобыле овсяное золото.У меня нет дружбы между людьми.
Я покорился другому королевству.
Каждой собаке на шее
Я готов отдать свой лучший галстук.А теперь я не заболею.
Водоворот в сердце рассеялся туманным туманом.
Вот почему меня называют шарлатаном.
Вот почему меня называли скандалистом.
Да! Теперь это решено. Возврата нет
Я оставил родные поля.
Они уже не будут крылатой листвой
Тополя звенят надо мной.Низкий дом сутулится без меня
Моя старая собака давно умерла.Я люблю этот город вязов,
Пусть он будет дряблым и пусть будет странным,
Золотая дремлющая Азия
Она спала на куполах.А когда ночью светит луна,
Когда светит … Бог знает как!
Я иду с опущенной головой,
По переулку к знакомой таверне.Суета в этом жутком логове
Но всю ночь, до рассвета,
Я читаю стихи проституткам
И жарю с бандитами спиртное.Сердце бьется все быстрее и быстрее
И я говорю неуместно:
Я такой же, как ты потерял
Я не могу вернуться сейчас.Невысокий домик будет без меня,
Моя старая собака давно умерла.
На кривых московских улицах
Умереть, знать, судил меня Бог.
Пей здесь снова, борись и плачь
Под гармониками, желтой грустью.
Проклиная свои неудачи
Они помнят Москву, Россия.А я сам, опустив голову,
Заливаю глаза вином
Чтоб не видеть фатального в лицо,
Подумать хоть на мгновение о другом.Что-то потеряно навсегда.
Пусть моя синяя! Июнь голубой!
Не за что а так дымит падалью
Над этой гульбой заблудился.А, Росс сегодня так весело,
Самогон – это река.
Аккордеонист с запавшим носом
Поет им про Волгу и про ЧК.Что-то злое в глазах безумца
Вызывающий в громких речах.
Им жалко тех глупых, молодых,
Которые в пылу сгоряча погубили им жизньЖалко им, что октябрь суров
Обманули их в метель.
А новый затачивает далеко
Плотно спрятанный нож в сапоге.Где вы те, кто далеко уехал?
Ярко ли светят тебе наши лучи?
Аккордеонист лечит сифилис спиртом,
То, что попал в киргизских степях.Нет! такое нельзя поднять, не разбросать!
Безрассудство им дает гниль.
Ты, разбрасывая мой … Рас … сеющий …
Азиатская сторона!
Сыпь, губная гармошка! Скука … Скука …
Аккордеонист взмахивает пальцами.
Выпей со мной, паршивая сука
Выпей со мной.Они любили тебя, издевались над тобой,
Невыносимо!
Почему у тебя такие синие брызги,
Или в лицо тебе хочется?В сад бы ты, пугало,
Ворон напугай.
Замучил меня до печени
Со всех сторон.Сыпь, губная гармошка! Сыпь моя частая!
Пей, выдра! Напиток!
Лучше бы я с этой большой грудью –
Она тупее.Я не первая среди женщин,
Вас много
Но с кем-то вроде вас, с сукой
Только впервые.Чем больше болит, тем громче
То тут, то там.
Я не убью себя
Иди к черту.К твоей стае собак
Пора простудиться.
Дорогая … Я плачу …
Прости, прости …
Пой, пой На чертовой гитаре
Твои пальцы танцуют полукругом.
Я бы утонул в этом безумии,
Мой последний, единственный друг.Не смотри на ее запястья
И с плеч струился шелк.
Я искал счастья в этой женщине,
И случайно он нашел смерть.Я не знал, что любовь – это зараза.
Я не знал, что любовь – это чума.
Я подошел и сузив глаза
Она свела хулигана с ума.Спой, друг мой. Верни меня снова
Наши старые бушуют рано.
Пусть поцелует друга
Молодая, красивая дрянь.А, погоди. Я ее не ругаю.
А, подожди. Я ее не проклинаю.
Позвольте мне сыграть вам
Под этой басовой струной.Розовый купол моих дней льется.
В самом сердце грезят о золотых суммах.
Я нащупал много девушек
Он давил на многих женщин по углам.Да! есть горькая правда земли,
Я заметил детский глаз:
Самцы лижут по очереди
Истекающая сука с соком.Так почему я должен ей завидовать.
Так зачем мне это обижать.
Наша жизнь – это простыня и кровать.
Наша жизнь – это поцелуй в бассейн.Пой, пой! По фатальной шкале
Эти руки – роковая беда.
Знаешь, пошли они на хуй …
Я никогда не умру, мой друг.
В дружбе безудержное счастье
И спазм бурных чувств –
Огонь плавит тело
Как стеариновая свеча.Мои возлюбленные! дай руки –
По другому не привык, –
помыть хочу в час разлуки
Голова у меня пена желтая.Ой, Толя, Толя, ты, ты,
В какой момент, в какое время –
Опять, как молоко, застыло
Круги неподвижных глаз.
Я буду ждать счастливого дня?
Среди прославленных и молодых
Ты был для меня лучшим.В такое-то время, в такой-то год
Встретимся, может быть, еще раз …
Мне страшно – потому что душа проходит,
Как молодость и как любовь.Другой в тебе заглушит меня.
Это потому, что – созвучно речам –
Мои рыдающие уши
Как весла, плещутся тебе на плечи?Пока-пока. В огнях луны
я не вижу радостного дня.
Но все равно среди трепещущих и молодых
Ты был для меня лучшим.
У меня осталось одно развлечение:
Пальцы в рот и веселый свист.
Известность выпала
Что я непристойный и скандалист.Ой! какая нелепая потеря!
В жизни много забавных потерь.
Мне стыдно, что я верил в Бога.
Мне горько, что я не верю сейчас.Золото, далекие расстояния!
Все горит повседневной жизнью.
А я издевался и возмущался
Чтобы ярче гореть.Дар поэта – ласкать и рисовать,
Роковая печать на нем.
Белая роза с черной жабой
Я хотела жениться на земле.Пусть не получится, пусть не сбудется
Это мысли радужных дней.
Но раз уж в душе поселились дьяволы –
Так в ней жили ангелы.Вот для этой забавы мутности,
Идти с ней в другую страну,
Хочу в последнюю минуту
Спросить у тех, кто будет со мной –Чтоб за все тяжкие грехи мои,
За неверие в благодать
Сунули меня в русскую рубаху
Умереть под иконами.
Я еще не так устал.
В этот серый мороз и слизь
Мне снилось рязанское небо
И моя дурная жизнь.Многие женщины любили меня
Да, и я сам любил больше, чем одну,
Это не причина темной силы
Она научила меня вину.Бесконечные пьяные ночи
И скука не в первый раз!
Разве от этого глаза не обостряются,
Как синие листья, как червь?Меня не тошнит ничья измена,
И легкость побед не радует, –
Волосы эти золотые сено
Седают.Превращается в пепел и воду
Когда царят осенние отбросы.
Мне не жаль вас, прошлых лет, –
Я не хочу ничего возвращать.Устал мучить себя без цели,
И с улыбкой на чужом лице
Любил носить в легком теле
Тихий свет и покой мертвых …А теперь даже нет жесткий
Переходить из борделей в бордель,
Как смирительная рубашка
Мы превращаем природу в бетон.А во мне по тем же законам
Безумный пыл умиротворен.
Но все равно я с луком
К полям, которые когда-то любил.К местам, где я вырос под кленом
Где он резвился на желтой траве, –
Шлю привет воробьям и воронам,
И сова, рыдающая в ночи.Кричу им в весенней дали:
«Птицы милые, в синей дрожи»
Скажите, что я возмутился, –
Да начнется сейчас ветер
Дубить рожь под микитками. «
Синий огонь охватил
Забытые места рождения.
В первый раз я спел о любвиЯ был весь как заброшенный сад,
Он был жаден до женщин и зелий.
Пьянство и танцы
И потерять жизнь, не оглядываясь назад.Я бы только посмотрел на тебя
Чтобы увидеть глаз златоглавого водоворота,
И чтобы, не любя прошлое,
Ты не мог уйти к другому.Нежная походка, легкая талия,
Если бы ты знал упрямым сердцем,
Как хулиган умеет любить
Как он умеет быть покорным.Я бы навеки забыл таверны
И забыл бы писать стихи,
Просто прикоснись нежно к руке
И твой осенний цвет волос.Я буду следовать за тобой вечно
Хоть нашим, хоть чужим дал …
В первый раз спел о любви
В первый раз отказываюсь от скандала.
Ты такой простой, как всеТы знаешь одинокий рассвет
Ты знаешь, что осенний холод синий.Как ни странно, у меня сердце в беде,
Я тупо взял на себя эту мысль.
Твое знаковое и суровое лицо
Он обвешивал часовни в рязанах.Плюну на эти значки
Почитал хамство и крик в грабли,
А теперь вдруг слова вырастают
Самые нежные и кроткие песни.Не хочу летать в зенит
Телу нужно слишком много.
Почему ваше имя звонит
Как августовский холод?Я не нищий, ни жалкий, ни малый
И слышу за пылом:
С детства понял, что нравится
К самцам и степным кобылам.Поэтому я себя не экономил
Для тебя, для нее и для этой.
Залог мрачного счастья –
Безумное сердце поэта.Вот почему мне грустно, успокаиваюсь,
Как листья, глаза косые …
Ты такой простой, как все
Как сто тысяч в России.
Пусть тебя напьют другие
Но я ушел, я ушел
Стеклянный дым твоих волос
И глаза устали осенью.Ой, пора осени! Он мне
Дороже молодости и лета.
Ты стал мне нравиться вдвойне
Фантазия поэта.Пора расстаться с озорной
И бунтарской отвагой.
Сердце уже напилось,
Кровь – омовение отрезвляющее.И постучал в окно
сентябрь малиновой веткой ивы,
Чтоб был готов и встретил
Его приход неприхотлив.Теперь смирился с лотом
Ни принуждения, ни потерь.
В другом мне кажется Россия,
Кладбища и хижины разные.Прозрачно смотрю вокруг
И вижу, там, здесь, где-нибудь,
Что ты одна, сестра и друг,
Может ли быть соратником поэта.Чтобы я мог быть для тебя единственным
Воспитанный в постоянстве
Пой о сумерках дороги
И исходящем хулиганстве.
Милый, давай сядем рядом с тобой
Давайте посмотрим друг другу в глаза.
Хочу под нежным взором
Слушать чувственную вьюгу.Это осеннее золото
Эта прядь белесых волос –
Все явилось спасением
Беспокойные грабли.Я давно покинул свою страну,
Где цветут луга и заросли.
В городской и горькой славе
Я хотел жить заблудшим.Я хотел, чтобы мое сердце было глухим
Я вспомнил сад и лето
Где под музыку лягушек
Я вырос как поэт.Вот сейчас такая осень…
Клены и липы в окнах комнат,
Метание веток лапами,
Ищут тех, кого помнят.Их давно нет.
Месяц на простом погосте
Знаков с лучами на крестах,
То, что мы тоже приедем к ним в гости.То мы, преодолев тревогу,
Пойдем под эти кусты.
Все холмистые дороги
Живым льется только радость.Милый, сядь рядом со мной
Давайте посмотрим друг другу в глаза.
Хочу под нежным взором
Слушать чувственную вьюгу.
Мне грустно смотреть на тебя
Какая боль, как жалко!
Знай, только ива медная
Мы с тобой в сентябре останавливались.Чужие губы разбили
Твое тепло и трепет тела.
Как будто моросит дождь
От души, мертвая маленькая.Хорошо! Я его не боюсь.
Меня открыла другая радость.
Ведь ничего не осталось
Как только желтая гниль и сырость.Все-таки не сэкономил
Для спокойной жизни, для улыбок.
Так мало дорог было проехано
Было сделано так много ошибок.Веселая жизнь, веселый разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище, сад усеян
Кости в берёзках съедены.Вот так увянем
И пошумим, как гости сада …
Если среди зимы нет цветов,
Так что нечего о них грустить.
Не мучай меня крутостью
И не спрашивай сколько мне лет.
Одержимый тяжелой эпилепсией
Я стал душой, подобной желтому скелету.Было время, когда с окраины
я мечтал как мальчик – в дым
Что я буду богатым и знаменитым
И что меня будут любить все.Да! Я богат, богат с избытком.
Был цилиндр, но теперь его нет.
Осталась только одна передняя часть рубашки
С модной парой потрепанных ботинок.И моя слава ничуть не хуже
От Москвы до парижских тряпок
Меня зовут устрашающе
Как забор, громкие ругательства.И любовь, разве это не смешно?
Ты целуешься, и губы как олово.
Я знаю, что мое чувство перезрело
А твое не сможет расцвести.Мне рано горевать
Ну а если есть грусть, не беда!
Золото ваших косичек на курганах
Молодь шуршит киноа.Я хотел бы вернуться в ту местность
Под шум молодого лебедя
Навсегда утонуть в неизвестности
И мечтать, как мальчик, – в дыму.Но мечтает о другом, о новом,
Непонятная земля и трава,
Что нельзя выразить словом в сердце
И не знает имени человека.
Вечерние черные брови нахмурились.
Во дворе стоят чьи-то лошади.
Разве я вчера молодость не выпил?
Разве я не разлюбил тебя вчера?Не храпите, запоздалый секс втроем!
Наша жизнь прошла бесследно.
Может быть, завтра на больничной койке
Уложит меня на вечный покой.Может быть, завтра будет совсем другое
Я уйду, навсегда исцелен
Слушай песни дождя и черемухи,
Чем живёт здоровый человек.Я забуду темные силы
То, что меня мучило, разоряло.
Взгляд ласковый! Выглядит мило!
Только один я тебя не забуду.Могу я полюбить еще
Но и с ней, с любимым, с другой,
Я расскажу тебе о тебе, дорогая,
Кому я когда-то позвонил, дорогаяЯ расскажу тебе, как текло прошлое
Наше жизнь, которой не было прошлого.
Ты моя смелая голова,
Куда ты меня привел?
Эта улица мне знакома
А этот невысокий дом знаком.
Ремень синяя соломка
Перевернулся через окно.Были годы жестоких бедствий
Годы жестоких, безумных сил.
Вспомнил деревенское детство,
Вспомнил деревенскую голубизну.Я не искал ни славы, ни мира,
Мне знакома тщетность этой славы.
А сейчас, закрывая глаза,
вижу только дом своих родителей.Вижу садик в синих накрапах,
Спокойно Август лежал на заборе.
Липы держатся в зеленых лапах
Птичий шум и щебетание.Я любил этот деревянный дом,
Грозная сила мерцала в бревнах,
Наша печь какая-то дикая и странная
Вой дождливой ночью.Видно, дальние страны видел,
Чужой сон и цветущие поры,
Золотые пески Афганистана
И стеклянный мрак Бухары.А, и я знаю эти страны.
Туда прошел значительный.
Только ближе к Родине
Хотелось бы обратиться сейчас.Но этот нежный сон угас,
Все сгнило в синем дыму.
Мир тебе – солома поля,
Мир тебе – деревянный дом!Мешки для сигарет
Улицы грустные
Сугробы и иней.
Отчаянный сорванец
С пачками сигарет.
Странники грязных улиц
Веселая злая игра
Все они карманники
Веселые воры.
Те сквер – на Никитской,
А это на Тверской.
Стенд с тоскливым свистком
Они там день за днем.
Снег по всем берлогам
И, улучшив досуг,
Прочитай Пинкертона
Вслух за кружкой пива.
Пусть пиво будет горьким
Они без пива – брызнули.
Все в восторге от Нью-Йорка
Все тянутся к Сан-Францису.
Потом снова грустно
Выходи на холод
Отчаянный сорванец
С лотками с сигаретами.Пушкин
Мечтает о могущественном даре
Тот, кто стал русской судьбой,
Стою на Тверском бульваре,
Стою и разговариваю сам с собой.Белокурый, почти беловатый,
В легендах он стал туманом,
О Александр! Вы были граблями
Как я сегодня хулиган.Но эти сладкие забавы
Не омрачили твой имидж,
И в бронзовой кованной славе
Ты гордо качаешь головой.И я стою как бы перед причастием,
И я говорю вам в ответ:
Я бы умер от счастья сейчас
Удостоен такой судьбы.Но, обреченный на преследование,
Я еще долго буду петь …
«Ты интеллигент, а не человек, вот что».
Не Есенин. Его подружка.
Только что смотрел концерт Безрукова на Есенина. Очень. Зал в конце поднялся. А Задорнов написал, что в Риге зал простоял полчаса и хлопал в ладоши!
Папа Безрукова научил сына главному.Русская душа Есенина. Не стихи и не актерское мастерство. Душа.
Когда по телевизору показали сериал Есенина, я был поражен. В ЖЖ не встречал почти ни одного положительного отзыва. Это наш «русскоязычный» сектор ЖЖ. Не русский. Вокруг русские, хуже некуда.
Сериал открыл мне две загадки: почему Айседора отказалась от карьеры и миллионов, приехав в Россию через несколько лет после гражданской войны, в беспорядке и повседневной жизни. Я видел в своей жизни пару человек, чья харизма или талант символически проявились.Я бы хотел провести с ними свою жизнь. Но ни спереди, ни сзади я бы им не был интересен :))
Именно поэтому она переехала к Есенину. Вот почему я оставил его. Это не ее уровень! Есенин сказал очень просто: «Я божья дудка!» … Даже стоять рядом страшно .
«Мальчиком, целуя коров в лицо, я просто дрожал от нежности … А сейчас, когда мне нравится женщина, мне кажется, что у нее коровьи глаза. Такой большой, легкомысленный, грустный. Так поступила Айседора.«- сказал Есенин. Это объяснение того, что Есенин нашел в Айседоре. Коровьи глаза, от которых мужчина начинает дрожать от нежности. Это любовь … Она была старше его на 18 лет. Он говорил только по-русски, а она говорил по-английски, по-французски и по-немецки. Но они понимали друг друга.
И второе. Мне не нужно искать доказательства, ни до, ни после шоу, что он был убит. Убит точно. Будь то руками ГПУ, Мариенгоф – неважно, не важно, отдавал ли Свердлов лично приказ убить Императора, важно, чтобы Император был убит ритуально.А Есенина просто убили. Их убили за русский дух. «Вот русский дух, здесь Россия пахнет»
Силы убивающих те же. И мы никогда не узнаем их имен.
***
Вернемся к Есенину.
И вот что я хочу сказать напоследок.
Да, Есенин убит, сомнений нет. Именно за антисемитизм. Но ни в коем случае не каждый день. Он понял. Но архивы по-прежнему закрыты.Со дня похорон поэта прошло почти столетие. Пора назначить при президенте России комиссию по расследованию смерти Есенина, открытию архивов и названию убийц и заказчиков. Не слушать пластинки Pink Floyd и не петь для развлечения толстых американских звезд.
Привет! Медведев и Путин! Вы знаете, чем был «Есенинский» феномен для людей, которые, к сожалению, зашли к вам в офис?
Я уверен, что нет. Не понимают. Один насильно по национальности, второй в попытке выжить, поймать… Как мне жаль этих двух червяков, возомнивших себя героями школьных учебников истории в школах будущего. Какая жалость? Как и червяки, которых я нацепил на крючок на рыбалке …
О стихотворении С.Есенина «Все живое с особой метой» говорили много разного: и хорошего, и плохого. Но лучше. Например, литературовед А.З. Лежнев отметил его высокие поэтические заслуги.
Многие, знавшие поэта лично, говорили, что это автобиографические стихи.В главном герое, «худом и низкорослом» мальчике, легко узнать Сергея Есенина. И это не только внешнее сходство. Они также близки по характеру. Только «гордый, мужественный» Есенин-поэт в детстве должен был быть «всегда героем среди мальчишек» и очень часто приходить домой «с сломанным носом», говоря, что это простое падение и завтра все вылечит. Вы можете прочитать стих «Все живые существа с раннего возраста отмечены особой метой» и узнать автора в нем на нашем сайте.
Все живые существа с особой метой
Это было замечено с давних времен.
Если бы я не был поэтом,
Это был бы мошенник и вор.
Худой и невысокий
Среди мальчишек всегда есть герой
Часто, часто со сломанным носом
Я приходил к себе домой.
К завтрашнему дню все вылечит.
А теперь, когда она простужена
Кипяток, вязь этих дней,
Неугомонная, дерзкая сила
Пролилась на мои стихи.
Золотая, словесная стопка,
И на каждой строчке без конца
Отражена старая доблесть
Хулиган и сорванец.
Как тогда, я храбрый и гордый
Только моя новая ступенька брызжет …
Если раньше били по лицу,
Теперь душа залита кровью.
И уже с мамой не разговариваю,
И в странной и смеющейся толпе:
«Ничего! Я споткнулся о камень
Это все заживет завтра!»
Все живые существа со специальной метой
Это отмечалось с давних времен.
Если бы я не был поэтом,
Это был бы мошенник и вор.
Худой и невысокий
Среди мальчишек всегда есть герой
Часто, часто со сломанным носом
Я приходил к себе домой.
И в сторону напуганной матери
Я пил через свой окровавленный рот:
К завтрашнему дню все выздоровеет. “
А теперь, когда она простужена
Лигатура кипящей воды этих дней,
Неугомонная, дерзкая сила
Пролитая на мои стихи.
Золотая, словесная стопка,
И в каждой строке без конца
Отражена старая доблесть.
Хулиган и сорванец.
Как тогда, я храбрый и гордый
Только моя новая ступенька брызжет …
Если раньше били по лицу,
Теперь душа залита кровью.
И уже с мамой не разговариваю,
И в странной и смеющейся толпе:
«Ничего! Я споткнулся о камень
Это все заживет завтра!»
Позже работа Сергея Александровича Есенина был отмечен особым лиризмом, возвращением в прошлое, в детство, в родную деревню.
Поэма написана в феврале 1922 года.Его автору на данный момент 27 лет, он много путешествует по стране, собирается жениться на танцовщице А. Дункан и поехать в Европу и Америку, налаживает собственную издательскую деятельность. По жанрам – конфессиональная лирика, по размеру – анапест с перекрестной рифмой, 7 строф. Рифмы бывают как открытыми, так и закрытыми. Лирический герой – сам автор. В произведении он выражает мысль о том, что с самого рождения в человеке уже виден его потенциал: он отмечен особой метой. Затем следует парадоксальная строка: если бы я не стал поэтом, я был бы мошенником и вором.Мотив ограбления не редкость в стихотворениях С. Есенина этого периода. Здесь вы можете почувствовать безжалостность к себе. Однако он все же добавляет: вероятно. Следующие две строфы представляют собой подробное объяснение тезиса. Сама внешность («худощавый»), поведение (драки, сломанный нос), кажется, тоже этому способствовали. Нельзя не заметить легкое восхищение поэта этим мальчиком. Уже тогда он привык терпеть боль и не беспокоить близких, называть раны и синяки пустяками: я споткнулся о камень.Он выздоровеет к завтрашнему дню. Разговорное слово вместо «завтра» – это прикосновение из прошлого, деревенского, свободного детства. С 4-й строфы герой возвращается в наши дни. «Лигатура кипятка остыла уже несколько дней»: время пролетело бесследно. Теперь вся «смелость хулигана и сорванца» влилась в творчество. Он не боится сломанного носа (это также подчеркивается употреблением просторечия «в лицо»), тяжелых душевных ран, предательства, разочарования, ошибок.«Чужой и смеющийся сброд»: красноречивое свидетельство собственного окружения. И возврат (композиция становится почти круглой) к той самой фразе, которую он повторил своей «напуганной матери». По-детски, с удовольствием поэт говорит о своих стихах: золотые, словесная куча, беспокойная, дерзкая сила (это метафоры). Строчка немного хвастливая: я храбрый и гордый. Образ матери здесь не главный, но воссоздан с проникновенной теплотой. Если обратиться к биографии поэта, то он «пролил окровавленным ртом» и бабушке, с которой прожил 2-3 года, и матери.Инверсия: Пришел, плещется ступенька. Тавтологическое повторение: часто.
Произведение «Все живое с особой метой» – это своеобразная автобиография С. Есенина и его взгляд на собственное творчество и судьбу поэта.
В последний день сентября 2015 года я приготовил простую пасту помодоро для писателя Джима Харрисона в его доме недалеко от реки Йеллоустон в Райской долине Монтаны.Я нарезал помидоры, выращенные его женой Линдой, и я мог видеть маленький садик, когда тополи испускали последний летний свет. Она была тяжело больна, и пока мы разговаривали с Харрисоном, она позвонила из больницы и сказала, что ему лучше прийти утром, потому что она была близка к концу.
Я думал об этой ночи, когда читал новый посмертный сборник, Джим Харрисон: The Essential Poems (Медный каньон, май 2019 г.). В этот беспощадный литературный момент мы должны честно относиться к его жизни и творчеству, поскольку они неразрывны, чего нельзя сказать о других поэтах.Харрисон был человеком прожорливого аппетита к печали, к еде, к Петрусу 1982 года, к полному погружению (если не отшельничеству) в природу, к ногам молодой женщины, а не его жены, чтобы он мог обнять руками и заявить, что он нашел повод продолжать жить. Его звучные, нужные стихи еще более голодны и требуют еще большего доказательства того, что жизнь имеет значение. Эти стихи великолепно ползут после подлинной связи с бытием, совершая гигантские прыжки через подлесок в поисках утешения, цели и искупления.В своем сыром, оригинальном стремлении он ловит из засад моменты невообразимой красоты, один за другим, строку за строкой. Харрисон копается в грязи и находит звезды.
В девятнадцать лет я начал деградировать,
в моих жестах слабый запах смерти,
не веря, неуверенно, плачем…
итак прошло девятнадцать лет. Неважно.
Это могло занять пятьдесят. Или никогда.
Теперь преграды растворяются, каменные ограды
разрушены. Я хочу, чтобы моя жизнь была
в форме облаков, формы воды, формы ветра, крика вороны
, болотного ястреба, прыгающего по траве и кончикам сорняков.
Пусть мусорщик заберет то, что найдет.
Пусть хищник полюбит свою добычу.
– из «Возвращения на Землю» 1977 г.
«Расскажи мне о своей невесте», – сказал мне Харрисон в тот вечер 2015 года своим диким дрожащим рычанием. Только он, я и ветер. “Ты влюблен?”
Я был помолвлен летом и сказал ему, да, я был без ума от любви.
«Хорошо», – сказал он и налил еще вина из винной бутылки, которую легко допил.«Мы женаты 55 лет. Ты можешь в это поверить?” Когда он впервые увидел Линду, он сказал мне: «Она была подростком. На лошади.” Он беспокоился, что, если Линда умрет, он потеряет волю к жизни. Он говорил об этом очень серьезно. Может быть, она была доказательством, в котором он нуждался каждый день, что его можно простить. Но в процессе разговора стало ясно, что он просто влюблен в свою жену. Он хотел подробностей о том, где я и моя невеста познакомились, что мне в ней нравится, что объединяет двух людей. Он просто хотел знать, что лилейники в канаве продолжат цвести.Я проводил интервью, но наш огромный и неряшливый ужин превратился в двух парней, говорящих о настоящей вещи, называемой любовью, один в начале, а другой в конце.
Сложность этих стихов головокружительна, потому что они осуждают нас, даже если кажутся красивыми во рту.Харрисон однажды сказал мне: «Кто-то должен оставаться снаружи», имея в виду как на открытом воздухе, так и за пределами академического сообщества. Он чувствовал, что написание программ превращает людей в переписчиков. Он преподавал один год в Стоуни-Брук после выхода его первой книги, Plain Song 1965 года, и никогда больше.Он думал, что люди должны работать, как он, кладя кирпичи. На короткое время он разбогател на своих романах, выглядел и вел себя как гегемон – зависал с Джеком Николсоном, набивал себя Марио Батали, – но он растратил много этого и провел большую часть своей карьеры на спине, разгребая живот промышленность и каноник своими длинными задними когтями, рвущими его кишки. Он стал вспыльчивым. Он нацарапал жизнь на земле, полностью зависящую от вас и меня, читателей.
Основные стихотворения , отобранные его давним и лучшим читателем Джозефом Беднариком, прекрасно демонстрируют, почему мы должны снова обратиться к Харрисону.Он жил и дышал американской конфронтацией с физической землей, женился на вселенной тел, пней и птиц, не пытался избавиться от своей гротескной мужественности и пристально смотрел своим единственным здоровым глазом (левый был ослеплен, когда ему было 7 лет). на неизбывный манящий палец смерти.
Эти стихи – аргументы и разговоры, которые Америка должна вести сама с собой прямо сейчас: что мы сделали с землей? Что значит быть человеком сейчас? Сложность этих стихов головокружительна, потому что они осуждают нас, даже если кажутся красивыми во рту.Харрисон написал голосом человека, который ушел со своей семейной фермы в холодных северных краях Мичигана, с его изобилием жизни, и осмелился вслух задуматься, для чего там жить. Осмелился еще больше заявить, что, может быть, звезд, успеха или семьи недостаточно. А потом продолжил жить.
Несколько влюбленных
проникают внутренним взором, но в основном это спокойное озеро
на рассвете, поднимающийся туман, одинокий голос
и пристальный взгляд в неподвижную непрозрачную воду.
Мы снова узнаем в детстве все, что нам
суждено знать, что вода
холодная и глубокая, а солнце проникает только до этого.
– из «Death Again», из Songs of Unreason, 2011
Харрисон писал вольные стихи, но теперь снова использовал форму, как в своей впечатляющей книге газелей, в арабском и прежде всего персидском стиле. Отсталый кальвинист, он преуспел при некоторой дисциплине:
Я скончался во сне от общего горя и похмелья через 7-9000 лет. Толстые ангелы завернули меня в традиционный лиловый.
Местная индийская девица, шестнадцати лет, сказала судье
ебать себя, получила тридцать дней, умерла от аппендицита в тюрьме.
Я вылепил весь гашиш, чтобы он выглядел как оленьи и кроличьи какашки
, и раскладывал их в лесу для отдыха, когда я гуляю.
–из «LVI», из Outlyers & Ghazals , 1971
Любовь побуждает вас разделить тайное место на природе, которое вы обычно можете держать при себе, потому что его подлинность помогает вам остаться в живых.Вы чувствуете огромные скачки, побуждение рассказчика продвинуть историю вперед, протолкнуть соединительную ткань тишины, чтобы перейти к следующему удивительному образу.Харрисон дольше задерживается в одном из своих самых трогательных произведений, « Письма Есенину » 1973 года, «это дань уважения, часто напоминающее предсмертную записку о самоубийстве», как он это называет, месяц ежедневных посланий одному из самых популярных русских поэтов. XX век, Сергей Есенин, который якобы повесился в гостиничном номере в 1925 году. В нем Харрисон снова и снова спрашивает, должен ли он сам умереть, каково это в земле, как это было бы возможно, если бы у вас были маленькие дети. Наконец, в последних строках Постскриптума он добавляет:
Вы не умерли с достоинством животного.Сегодня ты заставляешь меня привязать себя к дереву, приклеить свои чувства к самой земле, чтобы я не мог уйти. Это не было горящим кустом или световым столбом, но я решил остаться.
В конце концов, смерть не может сравниться с жизнью. Не в мыслях Харрисона или, возможно, кого-либо, если честно. Природа вас опозорит. Смотреть в глаза ворона – все равно что оглядываться через туннель во времени к началу всего. «С тех пор, как умер мой брат, я получил привилегию разговаривать с местными скалами, деревьями, птицами, ручьем», – говорит он в стихотворении «Сложить все».«В какой-то момент нашего разговора о любви и моей будущей жене той ночью мы начали обсуждение Dalva , его романа о женщине-полусиу, которая возвращается на семейное ранчо в Небраске, чтобы найти сына, которого она бросил, который я считаю одним из величайших из великих американских романов. Он сказал мне, что проводил много времени в Sand Hills, исследуя эту книгу.
«Вы должны взять невесту на Песчаные холмы!» он внезапно кричит на меня, его воспаленные здоровые глаза внезапно сверкают радостью медового месяца.«Это одно из самых красивых мест в мире!»
Это Харрисон. Любовь побуждает вас разделить тайное место на природе, которое вы обычно можете держать при себе, потому что его подлинность помогает вам остаться в живых. Сколько людей скажут: «Отправляйтесь в медовый месяц в Песчаные холмы»? Не так много. Наверное, их стоит послушать.
Линда умерла через два дня после нашего обеда, и Харрисон был прав, теряя волю к жизни. Для всех женщин, которым он поклонялся издалека, и воронов на его письменной хижине, которые, как он чувствовал, имели такое же или большее значение, чем тонкие, как бумага, человеческие жизни, его сердце принадлежало ей, и через несколько месяцев оно остановилось.Он умер за своим столом, в середине.
Если кто-то спросит, почему они должны заботиться о каком-то старом пьяном еретике-нахлысте по имени Харрисон и его стихах о нашем месте в мире природы, возможно, прочтите им из «Теории и практики рек»:
Дни складываются против
того, что мы думаем о нас:
после месяца внутреннего плача
мне пришло в голову, что в такие времена, как эти
, мне не на что отступить на
, кроме солнца, луны и земли.
Я одеваюсь в камуфляж и ползаю
по болотам и лесам, видя
суку-койота пять раз, но никогда
прежде, чем она увидит меня.Взгляд
любопытный, почти улыбка.
Поскольку литературный мир оплакивает кончину поэта и писателя Джима Харрисона, многие из его поклонников возвращаются к его сочинениям, во многом из-за его воспитания в Мичигане и его страсти. для северной природы.
Но если вы никогда не брали в руки более трех десятков книг выпускника штата Мичиган или знаете его только как человека, написавшего Легенды осени , может быть сложно узнать, с чего начать. .Поэтому мы обратились за советом к нескольким писателям и преподавателям литературы, глубоко близким к творчеству Харрисона, и в одном случае к одному из давних близких друзей Харрисона. Под их руководством, вот наш список основных чтений Джима Харрисона:
Wolf: A False Memoir (1971)
The New York Times описала первое художественное произведение Харрисона, действие которого разворачивается в нескольких американских городах и UP ». s Гуронские горы, как «похабная, забавная, чванливая, злая, самоуверенная книга.«Здесь присутствуют многие элементы того, что стало бы стилем письма и личной философией Харрисона.
» То, что вы найдете [здесь], – это введение темы, которая проходила через работу Джима, который, как он сам заявил, был главным героем, который был изо всех сил пытается продвинуться по жизни, но не может этого сделать », – сказал журналист, лауреат Пулитцеровской премии Филип Капуто, один из давних друзей Харрисона, в телефонном интервью из своего дома в Аризоне.« Вы также видите высший талант Джима: его способность писать о мире природы и о месте в нем человека.”
Brown Dog (2014)
Этот недавно выпущенный сборник, наконец, собрал в одной книге серию ранних новелл, которые вращались вокруг любимого персонажа Харрисона по имени Коричневая собака. Род Филлипс, доцент гуманитарных наук, культуры и писавший в Университете штата Мичиган, описал главного героя, индейца, живущего на Верхнем полуострове Мичигана, как попавшего в «некоторые интересные ситуации, связанные с законом и общением с людьми из нижнего штата.«
» [Коричневая собака] – одновременно очень забавный персонаж и жестокий аутсайдер », – сказал Филлипс.« Я всегда думаю, когда я читаю эти новеллы, это настоящий голос Харрисона: человек, который придерживается набора ценностей, совершенно отличных от мейнстрима. Америка, которая в первую очередь ценит мир природы. Тип человека, который предпочел бы проводить время в компании своих псовых собак, чем глав государств ».
Далва (1988) и Дорога домой (1998)
Далва – это история женщины средних лет со Среднего Запада, которая оказывается перемещенной на поиски сына, которого она отдала на усыновление; The Road Home – его продолжение, переплетенное другими голосами из семьи Далвы.«Эти романы были литературными ответами Джима его критикам-феминисткам, которые часто обвиняли его в том, что он был ультра-мачо, женоненавистником, который не мог нарисовать правдоподобного женского персонажа», – сказал Капуто. “Это никогда не относилось к нему, но у него была тенденция к формированию этого образа самого себя; я думаю, что ему нравилось, что его думали как об этом пьяном парне из постели с младенцем. Но Дальва и Road Home – это красивый портрет взрослой женщины, ее жизни и смерти.”
Женщина, освещенная светлячками (1990)
Заглавный фрагмент этого сборника новелл впервые появился в The New Yorker в несколько иной форме; его главная героиня – домохозяйка из Детройта, которая выходит из брака, просто прыгнув. забор на остановке для отдыха на шоссе. Эта история является еще одним примером универсальности Харрисона как писателя, когда дело доходит до воплощения голосов другого пола. «Харрисон – один из немногих писателей-мужчин, которые действительно научились писать женским персонажем», – сказал Филлипс. .«Я думаю, что это его лучшая коллекция».
True North (2004)
Харрисон установил этот роман на Верхнем полуострове, где главный герой борется с совершеннолетием, отчуждением, наследством своей семьи и другими конфликтами на протяжении нескольких десятилетий. «Это хорошо для читателей из Мичигана», – сказал Филлипс. «В нем рассказывается о долгой истории Верхнего Мичигана, различных подъемах и спадах, а также о лесной промышленности, которая установила своего рода иерархию, и о том, как мы до сих пор за это платим.”
Plain Song (1965)
В 1965 году небольшая типография в Мичигане напечатала 1500 экземпляров первой книги стихов Харрисона. Сегодня копия раритета в твердом переплете продается в Интернете по цене более 300 долларов. Поэт и писатель Майкл Делп, бывший директор программы творческого письма в Центре искусств Интерлохен недалеко от Траверс-Сити, вспоминал, какое впечатление эта коллекция произвела на него в молодости. «Я помню, как взял эту книгу в библиотеке округа Кроуфорд и был просто ошеломлен тем, как [ Харрисон] использовал язык “, – сказал Делп.«Вы как бы чувствуете, что нашли кого-то, кто пишет прямо вам, как будто он говорит на языке, который вы понимаете от природы».
Легенды осени (1979)
Работа, по которой Харрисон наиболее известен (отчасти благодаря экранизации 1994 года с Брэдом Питтом в главной роли), на самом деле представляет собой трио новелл. «Это абсолютно его лучшая работа», – сказал Капуто. «Заглавный рассказ имеет такой эпический размах. Единственный известный мне писатель, который может написать новеллу и вызвать ощущение, что это гораздо более масштабное произведение, – это Алиса Монро, лауреат Нобелевской премии.”
Письма Есенину (1973)
Необычный сборник стихов, содержащий прозаические письма Харрисона, адресованные Сергею Есенину, почитаемому русскому поэту, покончившему с собой в 1925 году.” Письма Есенину о нашей борьбе ” с депрессией, самоубийством и тому подобным, – сказал Капуто. – Это звучит мрачно – и это темно – но красота, с которой Джим пишет об этих вещах, поражает. Его стихи просто захватывают дух. » хорошо.Показательный пример: этот сборник эссе о еде и путешествиях, который включает работы Харрисона для таких изданий, как Esquire и Men’s Journal. «Он смог взять эти приземленные темы о том, как поесть стейк в закусочной в Альбукерке, и превратить его в нечто большее и более интересное», – сказал Филлипс.
Теория и практика рек (1986)
Посвященная памяти племянницы Харрисона, умершей молодой, эта книга почти полностью состоит из одного длинного стихотворения.«Длинные стихи вышли из моды у американских читателей за последние 50 лет, но Харрисон был хорошим парнем, чтобы нарушать правила формы – никто тоже не пишет новелл, и тем не менее он овладел этим лучше, чем любой другой американский писатель», – Филлипс сказал. « Теория и практика рек. – это размышление о процессе оплакивания. Я давал его многим людям, когда они переживали смерть близких. Это просто потрясающий отрывок. На самом деле, я планирую прочитать это на этой неделе, как я думаю о Харрисоне.”
Эмили Бингхэм – репортер Michigan Life на MLive.com, освещающий культуру, историю, путешествия и другие аспекты жизни в штате Великие озера. Следите за ней в Twitter и Facebook или свяжитесь с ней по электронной почте ebingham @ mlive. com.
Гудящий заводской свисток – кр.
Анимация: типография, перестала работать во время забастовки.
Спешите с рапортом МВД Российской царской типографии Сытинская забастовка рабочих 1913 года.
Пустое здание типографии Сытина во время забастовки – кр. Пнр.
Анимация: портрет Сергея Есенина на фоне документов «тайной полиции», дом Сергея Есенина в 1913 году, взятый по подозрению в причастности к забастовке типографских работников.
Кинохроника начала 1910-1917гг.
Осенние пейзажи Москвы, лужи на асфальте.
Листья падают в пруд в парке.
Отражение деревьев в воде, прудах и лужах.
Вечерний осенний пейзаж, отражение стволов деревьев в воде.
Отражение девушки в воде – ср.
Фото: Сергей Есенин девятнадцать – кр., Наезд.
По широкому заснеженному полю на лошадях и санях до села Константиново Рязанской области.
Зимний пейзаж с полями, лесом и небольшой деревней в окружении снежных заносов – общ.
Две березы на заснеженном лугу – ср.
На неровной поверхности поля дует сильный приземный ветер – общ.
Деревня зимой, в окнах горят фонари – общ.
Незамерзший ручей течет по глубокому снегу – ср.
Темные тучи на зимнем небе – ср.
Яма в реке, отражение месяца в яме – ср.
Больше всего береза снегом швыряет, ветки ветками длинные раскачивает.
Плеть в заснеженном поле – общ.
Береза летом, ветер трясет ветками – общ.
Стадо коров пасется в лесу, пастух играет на роге – общ., РС.
Сено луга, мужчины косят траву косами, грабли сена, косят женщины – общ.
Девушки и женщины, одетые в необычные крестьянские наряды, поют и танцуют во время отпуска на сенокосе.
Закат над лугами, стога сена на лугах – общ.
Отражение шпиля Адмиралтейства в Неве – ср.
Ленинград (снято через реку: мосты) – общ.
Анимация: портрет Сергея Есенина на улице Петрограда.
Фото: Блок Александр – кр.
И поэт Сергей Есенин Городецкий – кр .; Есенин и Н. Клюев – кр.
Анимация: плакаты на столбах, печатные стихи Сергея Есенина.
Книга Сергея Есенина «Радуница» – кр., Наезд.
Фото 1916: Сергей Есенин – ср.
Печатные строки стихотворной комедии.
Пейзажи русской природы, иллюстрирующие стихи Сергея Есенина.
Солнце Заходит за темные тучи над рекой – общ.
Фото: Сергей Есенин в военной форме 1916 г. – кр.
Кинохроника 1918-1923 гг.:
Площадь в Петрограде с памятником Александру III – общ. Пнр.
Транспортировка раненых, прибывших в Петроград с фронта Первой мировой войны, на общественном транспорте – ср.
Женщины сопровождают мужей на фронт – ср.
-военный госпитальный поезд N 143, в котором служил санитар Есенин – общ.
Сергей Есенин и др. Фотографии на вокзале.
Поезд отправляется за ранеными на передовую – общ.
Солдаты похоронены на кладбище товарищей, деревянные кресты на могилах солдат.