Жил-был крестьянин Иван, и была у него жена Марья. Жили Иван да Марья в любви и согласии, вот только детей у них не было. Так они и состарились в одиночестве. Сильно они о своей беде сокрушались и только глядя на чужих детей утешались. А делать нечего! Так уж, видно, им суждено было. Вот однажды, когда пришла зима да нападало молодого снегу по колено, ребятишки высыпали на улицу поиграть, а старички наши подсели к окну поглядеть на них. Ребятишки бегали, резвились и стали лепить бабу из снега. Иван с Марьей глядели молча, призадумавшись. Вдруг Иван усмехнулся и говорит:
— Пойти бы и нам, жена, да слепить себе бабу!
На Марью, видно, тоже нашел веселый час.
— Что ж, — говорит она, — пойдем, разгуляемся на старости! Только на что тебе бабу лепить: будет с тебя и меня одной. Слепим лучше себе дитя из снегу, коли Бог не дал живого!
— Что правда, то правда… — сказал Иван, взял шапку и пошел в огород со старухою.
Они и вправду принялись лепить куклу из снегу: скатали туловище с ручками и ножками, наложили сверху круглый ком снегу и обгладили из него головку.
— Бог в помощь? — сказал кто-то, проходя мимо.
— Спасибо, благодарствуем! — отвечал Иван.
— Что ж это вы поделываете?
— Да вот, что видишь! — молвит Иван.
— Снегурочку… — промолвила Марья, засмеявшись.
Вот они вылепили носик, сделали две ямочки во лбу, и только что Иван прочертил ротик, как из него вдруг дохнуло теплым духом. Иван второпях отнял руку, только смотрит — ямочки во лбу стали уж навыкате, и вот из них поглядывают голубенькие глазки, вот уж и губки как малиновые улыбаются.
— Что это? Не наваждение ли какое? — сказал Иван, кладя на себя крестное знамение.
А кукла наклоняет к нему головку, точно живая, и зашевелила ручками и ножками в снегу, словно грудное дитя в пеленках.
— Ах, Иван, Иван! — вскричала Марья, задрожав от радости. — Это нам Господь дитя дает! — и бросилась обнимать Снегурочку, а со Снегурочки весь снег отвалился, как скорлупа с яичка, и на руках у Марьи была уже в самом деле живая девочка.
— Ах ты, моя Снегурушка дорогая! — проговорила старуха, обнимая свое желанное и нежданное дитя, и побежала с ним в избу.
Иван насилу опомнился от такого чуда, а Марья была без памяти от радости.
И вот Снегурочка растет не по дням, а по часам, и что день, то все лучше. Иван и Марья не нарадуются на нее. И весело пошло у них в дому. Девки с села у них безвыходно: забавляют и убирают бабушкину дочку, словно куколку, разговаривают с нею, поют песни, играют с нею во всякие игры и научают ее всему, как что у них ведется. А Снегурочка такая смышленая: все примечает и перенимает.
И стала она за зиму точно девочка лет тринадцати: все разумеет, обо всем говорит, и таким сладким голосом, что заслушаешься. И такая она добрая, послушная и ко всем приветливая. А собою она — беленькая, как снег; глазки что незабудочки, светло-русая коса до пояса, одного румянцу нет вовсе, словно живой кровинки не было в теле… Да и без того она была такая пригожая и хорошая, что загляденье. А как, бывало, разыграется она, так такая утешная и приятная, что душа радуется! И все не налюбуются Снегурочкой. Старушка же Марья души в ней не чает.
— Вот, Иван! — говаривала она мужу. — Даровал-таки нам Бог радость на старость! Миновалась-таки печаль моя задушевная!
А Иван говорил ей:
— Благодарение Господу! Здесь радость не вечна, и печаль не бесконечна…
Прошла зима. Радостно заиграло на небе весеннее солнце и пригрело землю. На прогалинах зазеленела мурава, и запел жаворонок. Уже и красные девицы собрались в хоровод под селом и пропели:
— Весна-красна! На чем пришла, на чем приехала?..
— На сошечке, на бороночке!
А Снегурочка что-то заскучала.
— Что с тобою, дитя мое? — говорила не раз ей Марья, приголубливая ее. — Не больна ли ты? Ты все такая невеселая, совсем с личика спала. Уж не сглазил ли тебя недобрый человек?
А Снегурочка отвечала ей всякий раз:
— Ничего, бабушка! Я здорова…
Вот и последний снег согнала весна своими красными днями. Зацвели сады и луга, запел соловей и всякая птица, и все стало живей и веселее. А Снегурочка, сердечная, еще сильней скучать стала, дичится подружек и прячется от солнца в тень, словно ландыш под деревцем.
Ей только и любо было, что плескаться у студеного ключа под зеленою ивушкой.
Снегурочке все бы тень да холодок, а то и лучше — частый дождичек. В дождик и сумрак она веселей становилась. А как один раз надвинулась серая туча да посыпала крупным градом. Снегурочка ему так обрадовалась, как иная не была бы рада и жемчугу перекатному. Когда ж опять припекло солнце и град взялся водою, Снегурочка поплакалась по нем так сильно, как будто сама хотела разлиться слезами, — как родная сестра плачется по брату.
Вот уж пришел и весне конец; приспел Иванов день. Девки с села собрались на гулянье в рощу, зашли за Снегурочкой и пристали к бабушке Марье:
— Пусти да пусти с нами Снегурочку!
Марье не хотелось пускать ее, не хотелось и Снегурочке идти с ними; да не могли отговориться. К тому же Марья подумала: авось разгуляется ее Снегурушка! И она принарядила ее, поцеловала и сказала:
— Поди же, дитя мое, повеселись с подружками! А вы, девки, смотрите берегите мою Снегурушку… Ведь она у меня, сами знаете, как порох в глазу!
— Хорошо, хорошо! — закричали они весело, подхватили Снегурочку и пошли гурьбою в рощу.
Там они вили себе венки, вязали пучки из цветов и распевали свои веселые песни. Снегурочка была с ними безотлучно.
Когда закатилось солнце, девки наложили костер из травы и мелкого хворосту, зажгли его и все в венках стали в ряд одна за другою; а Снегурочку поставили позади всех.
— Смотри же, — сказали они, — как мы побежим, и ты также беги следом за нами, не отставай!
И вот все, затянувши песню, поскакали через огонь.
Вдруг что-то позади их зашумело и простонало жалобно:
— Ау!
Оглянулись они в испуге: нет никого. Смотрят друг на дружку и не видят между собою Снегурочки.
— А, верно, спряталась, шалунья, — сказали они и разбежались искать ее, но никак не могли найти. Кликали, аукали — она не отзывалась.
— Куда бы это девалась она? — говорили девки.
— Видно, домой убежала, — сказали они потом и пошли в село, но Снегурочки и в селе не было.
Искали ее на другой день, искали на третий. Исходили всю рощу — кустик за кустик, дерево за дерево. Снегурочки все не было, и след пропал.
Долго Иван и Марья горевали и плакали из-за своей Снегурочки. Долго еще бедная старушка каждый день ходила в рощу искать ее, и все кликала она, словно кукушка горемычная:
— Ау, ау, Снегурушка! Ау, ау, голубушка!..
И не раз ей слышалось, будто голосом Снегурочки отзывалось: «Ау!». Снегурочки же все нет как нет! Куда же девалась Снегурочка? Лютый ли зверь умчал ее в дремучий лес, и не хищная птица ли унесла к синему морю?
Нет, не лютый зверь умчал ее в дремучий лес, и не хищная птица унесла ее к синему морю; а когда Снегурочка побежала за подружками и вскочила в огонь, вдруг потянулась она вверх легким паром, свилась в тонкое облачко, растаяла… и полетела в высоту поднебесную.
Категория: Русские народные сказки
Подпишись на новости
сякое дело в мире творится, про всякое в сказке говорится. Жили-были дед да баба. Всего у них было вдоволь – и коровушка, и овечка, и кот на печке, а вот детей не было.
Очень они печалились, всё горевали. Вот раз зимой пало снегу белого по колено. Ребятишки соседские на улицу высыпали – на санках кататься, снежками бросаться, да и стали снежную бабу лепить. Глядел на них дед из окошка, глядел и говорит бабе:
– Что, жена, призадумавшись сидишь, на чужих ребят глядишь, пойдём-ка и мы, разгуляемся на старости лет, слепим и мы снежную бабу.
А на старуху, верно, тоже весёлый час накатил. – Что ж, пойдём, дед, на улицу. Только на что нам бабу лепить? Давай-ка вылепим дочку Снегурочку.
Сказано – сделано.
Пошли старики в огород и давай снежную дочку лепить. Вылепили дочку, вставили вместо глаз две голубеньких бусины, сделали на щёчках две ямочки, из алой ленточки – роток. Куда как хороша снежная дочка Снегурочка! Смотрят на неё дед с бабой – не насмотрятся, любуются – не налюбуются. А у Снегурочки роток улыбается, волосок завивается.
Шевельнула Снегурочка ножками-ручками, с места сдвинулась да и пошла по огороду к избе.
Дед и баба точно ума лишились – к месту приросли.
– Дед, – баба кричит, – да это у нас доченька живая, Снегурочка дорогая! И в избу бросилась… То-то радости было!
Растёт Снегурка не по дням, а по часам. Что ни день – Снегурка всё краше. Дед и баба на неё не насмотрятся, не надышатся. А собой Снегурка – как снежинка белая, глазки что голубые бусины, русая коса до пояса. Только румянца у Снегурки нет как нет да в губах ни кровиночки. А и так хороша Снегурушка!
Вот пришла весна-ясна, понабухли почки, полетели пчёлы в поле, запел жаворонок. Все ребята рады-радёшеньки, девушки весенние песни поют. А Снегурочка заскучала, невесела стала, всё в окошко глядит, слезы льёт.
Вот и лето пришло красное, зацвели цветы в садах, созревает хлеб в полях…
Пуще прежнего Снегурка хмурится, всё от солнца прячется, все бы ей в тень да в холодок, а того лучше под дождичек.
Дед да баба все ахают:
– Уж здорова ли ты, доченька? – Здорова я, бабушка.
А сама всё в уголок прячется, на улицу не хочет. Вот раз собрались девушки в лес по ягоду – по малинку, черничку, алу земляничку.
Стали и Снегурку с собою звать:
– Пойдём да пойдём, Снегурочка!.. – Пойдём да пойдём, подруженька!.. Неохота Снегурочке в лес идти, неохота Снегурочке под солнышко. А тут дед и баба велят:
– Иди, иди, Снегурочка, иди, иди, деточка, повеселись с подружками.
Взяла Снегурочка кузовок, пошла в лес с подружками. Подружки по лесу ходят, венки плетут, хороводы водят, песни поют. А Снегурочка нашла студёный ручеёк, около него сидит, в воду глядит, пальцы в быстрой воде мочит, каплями, словно жемчугом, играет.
Вот и вечер пришёл. Разыгрались девушки, надели на головушки венки, разожгли костёр из хворосту, стали через костёр прыгать. Неохота прыгать Снегурочке… Да пристали к ней подруженьки. Подошла Снегурочка к костру… Стоит-дрожит, в лице ни кровинки нет, русая коса рассыпалась… Закричали подруженьки:
– Прыгай, прыгай, Снегурочка!
Разбежалась Снегурочка и прыгнула…
Зашумело над костром, застонало жалобно, и не стало Снегурочки.
Потянулся над костром белый пар, свился в облачко, полетело облачко в высоту поднебесную.
Растаяла Снегурочка…
Письмо в «Лукошко»
Искать на сайте:
Полезности
Развивающие игры
Детский сервер “KID”
Детские сайты
Благодарность
Светлане Вовянко из Киева, предоставившей для сканирования личную библиотеку.
Андрею Никитенко из Минска, приславшему более 100 сказок.
под редакцией
Д. Л. Эшлимана
© 2010
Ссылки на дополнительные переводы этого рассказа (сайты открываются в новых окнах):
22-27.
Это было очень больно у них обоих, они сидели у окна или у двери своей избушки, глядя на играющих соседских детей, и желали, чтобы у них были свои; но, обнаружив, что желать бесполезно, они в конце концов загрустили в старости.В один холодный зимний день, когда на неровных проселочных дорогах лежал толстый снег, а деревенские мальчишки бегали, бросали снежки, чтобы согреться, и лепили снеговиков и баб, старики Акем и Маша сидели у окна и молча смотрели на них. . Вдруг Акем посмотрел на жену и сказал, смеясь: «Маша, что ты скажешь на то, чтобы выйти на дорогу и слепить из себя снеговика или бабу, как вон те мальчишки?»
Маша тоже смеялась, это казалось таким странным в их возрасте! “Да, если хотите,” ответила она; “пойдемте, это может нас немного развеселить; но я не понимаю, зачем нам лепить снеговика или бабу, давайте лучше сделаем из снега ребенка, так как провидение, кажется, не желает, чтобы у нас была настоящая один!”
— Я думаю, что ты на старости лет совсем умничаешь, Маша! Пойдем же, давай за работу.
Пожилая пара ушла, все время смеясь над собой, и, конечно же, они начали лепить снежного ребенка! Они сделали ноги, руки, кисти, ступни и снежок вместо головы.
— Что, во имя чуда, ты задумал? — воскликнул прохожий, внезапно остановившись перед двумя стариками.
“Снежный ребенок!” — засмеялась Маша, начиная все объяснять незнакомцу.
«Да помогут тебе святые!» сказал он, как он пошел своей дорогой.
Когда ноги, руки, кисти, ступни и голова были скреплены вместе, Акем начал делать нос, две дырочки для глаз и как раз чертил маленькую линию для рта, как вдруг, к своему большому удивлению, , почувствовал теплое дыхание, исходившее из него. Он быстро убрал руку и, взглянув на две дырочки, сделанные для глаз, увидел два настоящих, красивых голубых глаза; губы стали пухлыми и розовыми, а что касается носа, то это был милейший носик, какой только можно было видеть.
«Боже мой! Что это значит? Это искушение лукавого?» — воскликнул Акем, несколько раз перекрестившись, а снежный ребенок обвил руками его шею и поцеловал его, как живого.
«О Акем! Акем!» — вскричала Маша, дрожа от радости. — Провидение сжалилось наконец над нами и послало нам этого ребенка, чтобы повеселить нас в старости.
Она уже хотела было обнять снежного ребенка и обнять его, как, к удивлению и старика, и женщины, снег сошел, и на руках у Маши осталась красивая девочка.
«Ах, моя Снегурочка! Голубушка моя!» — вскричала счастливая Маша, вводя милое дитя в их избушку. Тем временем Акем не мог совладать со своим удивлением. Он потер голову и был сильно озадачен; он не знал, спит ли он или бодрствует, но чувствовал себя почти уверенным, что где-то с ним что-то не так.
Но вернемся к Снегурочке (так ее любила называть Маша). Она росла очень быстро, не только ежедневно, но и ежечасно, в высокую, красивую и грациозную девушку; мужики были в восторге от нее — Акем пришел к заключению, что все в порядке, — их изба теперь всегда была в постоянном веселье. Деревенские девочки и мальчики были частыми гостями; они играли, читали и пели со Снегурочкой, которая все понимала досконально и всячески веселила окружающих.
Она говорила, смеялась и вообще была так весела и добродушна, что все ее нежно любили и старались всячески угодить ей, — в то же время лучше и послушнее дочери не было никогда. У нее была чудеснейшая белая кожа, как снег; глаза ее были как незабудки, губы и щеки как розы; на самом деле она была воплощением здоровья и красоты; с прекрасными золотыми волосами, спадающими ей на спину, она была похожа на семнадцатилетнюю девушку, хотя ей было всего несколько дней от роду.
«Акем, — сказала однажды Маша своему мужу, — как благосклонно к нам было провидение, как осветила нас Снегурочка в эти несколько дней, и как злы мы были, что ворчали».
— Да, Маша, — отвечал Акем, — мы должны благодарить Провидение за все, что Он сделал для нас, и благодарить Его за то, что у нас в нашем маленьком доме вместо уныния веселье.
Прошла зима, возликовали небеса, выглянуло весеннее солнце, стали летать ласточки, и трава и деревья снова зазеленели.
Милые русские крестьянские девушки собрались вместе и встретили своих молодых кавалеров под деревьями в лесу, где они танцевали и пели свои красивые русские песни.
— Что с тобой, мой милый? спросила Маша; — Ты больна? Ты всегда такая веселая и веселая, как правило, а теперь вдруг такая унылая. Кто-нибудь дурной человек тебя околдовал?
«Нет, матушка моя, ничего со мной, голубушка», — ответила Снегурочка, но все-таки продолжала быть скучной и мало-помалу потеряла свой прекрасный румянец и стала печально обвисать, к большому беспокойству окружающих. вокруг нее.
Сошел последний снег, зацвели сады, зажурчали реки и озера, весело запели птицы; на самом деле весь мир казался счастливым; а наша маленькая Снегурочка поникла и выглядела грустной.
Она сидела, сложив руки, в самой прохладной части хижины. Она любила холодную зиму, она была ее лучшим другом, но эту ужасную жару она ненавидела. Она была рада, когда шел небольшой дождик, тогда еще не было палящего солнца. Она не боялась зимнего солнца, но летнее солнце было ее врагом; и вполне естественно, бедняжка, когда она родилась зимой в снегу! Наконец настало большое летнее пиршество, к Снегурочке пришли деревенские юноши и девицы и просили ее погулять с ними по лесу, умоляли Машу отпустить ее с собой.
Сначала Маша отказывалась, но девочки так умоляли, что, наконец, подумав, она согласилась, так как думала, что это подбодрит Снегурочку.
«Но, — сказала она, — позаботься о ней, потому что она моя зеница ока, и если с ней что-нибудь случится, я не знаю, что мне делать!»
«Хорошо! хорошо! мы о ней позаботимся, она нам так же дорога!» — кричали молодые люди, взяв Снегурочку и убегая с нею в лес, где девушки плели себе венки, а юноши собрали палки и сложили их в кучу; а на закате их подожгли, а потом выстроились все в ряд друг за другом, мальчики и девочки, и приготовились прыгать через горящую кучу. Наша Снегурочка была последней в ряду.
— Смотри, — сказали ей девушки, — не отставай, а прыгай за нами.
Один! два! три ! и они ушли, перепрыгивая через пламя в великом восторге. Вдруг они услышали пронзительный крик и, оглянувшись, обнаружили, что Снегурочки нет.
— Ах, — закричали они, смеясь, — она опять затеяла одну из своих проделок и, вероятно, куда-то ушла и спряталась.
Пойдем, поищем ее.
Все они попарно разбежались в разные стороны, но нигде не могли найти своего пропавшего товарища. Их счастливые молодые лица вскоре стали очень серьезными, а их радость сменилась печалью и тревогой. Наконец они встретились на дороге за лесом и стали спрашивать друг друга, что им лучше сделать.
“Может быть, она убежала домой,” сказал один.
Это казалось счастливой мыслью; вот и побежали к избушке, а Снегурочки там нет. Искали ее весь следующий день и ночь, и третий, и четвертый. Искали ее в деревне, хижина за хижиной, и в лесу, дерево за деревом, куст за кустом; но все напрасно, нигде не могли ее найти. Что же касается бедных Акема и Маши, то нечего и говорить, что их горе было слишком велико для слов, никто не мог их утешить. День за днем, ночь за ночью бродила бедная Маша в лесу, крича, как кукушка: «Ах, моя Снегурочка! Ах, моя голубушка».
Но на ее зов не было ответа, ни слова от этого сладкого голоса не услышала Маша в ответ. Снегурочки не найти, это несомненно, но как она пропала и куда делась? Неужели ее съели лесные звери? или птица-разбойница унесла ее в синее море? Нет, это были не звери и не птица-разбойник, а — когда наша маленькая подружка прыгала через пламя вслед за своими товарищами, она испарилась тонким облачком и полетела к небесным высотам.
Она вздохнула и, повернувшись к мужу, сказала: «Хотел бы я иметь столько детей, сколько там висит сосулек».
«Меня тоже ничто не порадовало бы больше», — ответил ее муж.
Тогда крошечная сосулька отделилась от крыши и упала в рот женщине, которая проглотила ее с улыбкой и сказала: «Может быть, я сейчас рожу снежного ребенка!»
Ее муж посмеялся над странной идеей жены, и они вернулись в дом.
Но вскоре женщина родила девочку, белую, как снег, и холодную, как лед.
Если они подносили ребенка к огню, он громко кричал, пока его не клали обратно в какое-нибудь прохладное место. Маленькая служанка прекрасно себя чувствовала и через несколько месяцев могла бегать и говорить. Но она была не совсем легка в воспитании и доставляла родителям много хлопот и беспокойств, ибо все лето настаивала на том, чтобы проводить в погребе, а зимой спала на улице в снегу, и чем холоднее было, тем счастливее она была. казалось. Отец и мать называли ее просто «Наша снежная дочка», и это имя закрепилось за ней на всю жизнь.
Однажды ее родители сидели у огня, обсуждая необыкновенное поведение своей дочери, которая развлекалась в бушующей на улице метели.
Женщина глубоко вздохнула и сказала: «Хотел бы я родить Сына Огня!» Когда она произнесла эти слова, искра от большого костра упала на колени женщины, и она сказала со смехом: «Возможно, теперь я рожу Сына Огня!»
Мужчина посмеялся над словами жены и подумал, что это хорошая шутка. Но он перестал считать это шуткой, когда его жена вскоре после этого родила мальчика, который пламенно кричал, пока его не поднесли совсем близко к огню, и который чуть не вскрикивал в припадке, если Снежная Дочь приближалась к нему.
Сама Снежная Дочь избегала его, как могла, и всегда забивалась в угол как можно дальше от него.
Родители назвали мальчика просто «Наш Огненный Сын», и это имя закрепилось за ним на всю жизнь.
У них тоже было много хлопот и забот с ним; но он очень быстро развивался и рос, и еще до того, как ему исполнилось год, он мог бегать и говорить. Он был красный, как огонь, и такой же горячий на ощупь, и всегда сидел у очага совсем близко от огня и жаловался на холод; если его сестра была в комнате, он чуть не сползал в огонь, в то время как девушка со своей стороны всегда жаловалась на сильную жару, если ее брат был где-то поблизости. Летом мальчик всегда лежал на солнышке, а девочка пряталась в погребе: так случилось, что брат и сестра очень мало соприкасались друг с другом, — более того, они старательно избегали этого.
Как только девочка выросла красивой женщиной, ее отец и мать умерли один за другим.
Тогда Сын Огня, выросший за это время в прекрасного, сильного юношу, сказал своей сестре: «Я ухожу в мир, ибо какой смысл оставаться здесь?»
«Я пойду с вами, — ответила она, — потому что, кроме вас, у меня нет никого на свете, и я чувствую, что если мы отправимся вместе, то нам повезет».
Сын Огня сказал: «Я люблю тебя всем сердцем, но в то же время я всегда замерзаю, если ты рядом со мной, и ты чуть не умираешь от жары, если я приближаюсь к тебе! к другому?”
— Не беспокойтесь об этом, — ответила девушка, — я все обдумала и приняла решение, которое сделает нас способными терпеть друг друга! Смотрите, я заказала себе меховую накидку. для каждого из нас, и если мы наденем их, я не буду чувствовать так жары, а ты холода».
Итак, они надели меховые плащи и весело отправились в путь, впервые в жизни совершенно счастливые в обществе друг друга.
Долго скитались по свету Огненный Сын и Снежная Дочь, а когда в начале зимы пришли в большой лес, решили остаться там до весны. Сын Огня построил себе хижину, в которой всегда поддерживал огромный огонь, а его сестра, почти не раздетая, оставалась на улице день и ночь.
Случилось однажды, что царь страны устроил охоту в этом лесу и увидел Снежную Дочь, бродящую по открытому небу. Ему очень стало интересно, кем может быть эта красивая девушка, одетая в такие одежды, и он остановился и заговорил с ней.
Вскоре он узнал, что она не выносит жары, а ее брат не выносит холода. Король был так очарован Снежной дочерью, что попросил ее стать его женой. Девушка согласилась, и свадьба прошла с большим размахом.
Король приказал сделать для своей жены под землей огромный ледяной дом, так что даже летом он не растаял. А для своего зятя он построил дом с огромными печами вокруг него, которые топят день и ночь. Сын Огня был в восторге, но вечная жара, в которой он жил, так разжигала его тело, что было опасно подходить к нему слишком близко.
Однажды король устроил большой пир и пригласил своего зятя среди других гостей. Сын Огня не появлялся до тех пор, пока все не собрались, а когда он появился, все выбежали наружу, на открытый воздух, настолько сильным был жар, который он излучал.
Тогда царь очень рассердился и сказал: «Если бы я знал, сколько неприятностей ты доставишь, я бы никогда не взял тебя в свой дом».
Тогда Сын Огня ответил со смехом: «Не сердись, дорогой брат! Я люблю тепло, а моя сестра любит холод.
Подойди сюда и позволь мне обнять тебя, и тогда я сразу пойду домой».
И прежде чем король успел ответить, Сын Огня схватил его в крепких объятиях. Король громко закричал в агонии, и когда его жена, Снежная Дочь, укрывшаяся от брата в соседней комнате, поспешила к нему, король лежал мертвый на земле, сгоревший дотла.
Когда Снежная Дочь увидела это, она повернулась к своему брату и бросилась на него. Затем началась драка, подобной которой еще не видывали на земле. Когда люди, привлеченные шумом, поспешили на место, они увидели, как Снежная Дочь растворилась в воде, а Сын Огня сгорел дотла.
Так закончились несчастные брат и сестра.
В момент
о котором я говорю, Мосаку был стариком; и
Минокити, его ученик, был восемнадцатилетним парнем.Каждый день они ходили вместе в лес, расположенный около в пяти милях от их деревни. По дороге в тот лес есть широкая река, которую нужно пересечь; и есть паром. Несколько раз на месте переправы строили мост; но мост каждый раз уносило наводнение. Нет общий мост может сопротивляться току там, когда река поднимается.
Мосаку и Минокичи возвращались домой, один очень холодный вечер, когда сильная метель настигла их. Они добрались до парома; и они обнаружили, что Лодочник ушел, оставив свою лодку на берегу. другая сторона реки. Это был не день для купания; и лесорубы укрылись в хижине перевозчика, думая, что им повезло найти хоть какое-то убежище.
В избе не было ни жаровни, ни места в
что бы развести костер: это была всего лишь хижина из двух циновок, с
одна дверь, но без окна. Мосаку и Минокити
заперли дверь и легли отдыхать со своей соломой
плащи поверх них. Сначала они чувствовали себя не очень
холодный; и думали, что скоро будет буря
над.
Старик почти сразу заснул; но мальчик, Минокити, долго не спал, слушая Ужасный ветер и постоянный хлесткий снег против двери. Река шумела; и хижина качался и скрипел, как джонка в море. Это был Страшная буря; и воздух был каждое мгновение становится холоднее; и Минокити вздрогнул под его плащ дождевик. Но в конце концов, несмотря на холод, он тоже упал спящий.
Его разбудил снежный ливень в его лицо. Дверь хижины была взломана; и, при свете снега (юки-акан) он увидел женщину в комната, женщина вся в белом. Она наклонялась выше Мосаку и дула на него своим дыханием; И ее дыхание было похоже на яркий белый дым. Почти в В тот же момент она повернулась к Минокичи и наклонилась. за ним. Он попытался закричать, но обнаружил, что может не произносить ни звука. Белая женщина наклонилась над ним все ниже и ниже, пока ее лицо почти коснулся его; и он увидел, что она очень красива, хотя ее глаза заставляли его бояться.
Ненадолго
она продолжала смотреть на него; потом она улыбнулась и
— прошептала она.
— Я собиралась обращаться с тобой, как с другим
мужчина. Но я не могу сдержать жалости к тебе,
потому что ты так молод. . . . Ты красивый мальчик,
Минокити; и я не причиню тебе вреда сейчас. Но если ты
когда-либо рассказывать кому-либо – даже вашей собственной матери – о
что ты видел этой ночью, я узнаю;
и тогда я убью тебя. . . . Помни, что я говорю!»
С этими словами она отвернулась от него и прошла через дверной проем. Затем он обнаружил, что может двигаться; и он вскочил и выглянул. Но женщины нигде не было видно; и снег был яростно влетает в хижину. Минокити закрыл дверь, и закрепил ее, закрепив несколько деревянных заготовок против этого. Он задавался вопросом, не унесло ли его ветром открыть; он думал, что он мог быть только мечтая, и мог ошибиться в блеске снежный свет в дверном проеме для фигуры белого женщина: но он не мог быть уверен.
Он позвал Мосаку и испугался, потому что старик
не ответить. Он протянул руку в темноте и
коснулся лица Мосаку и обнаружил, что это лед!
Мосаку был суров и мертв.
. . .
К рассвету буря кончилась; и когда перевозчик вернулся на свою станцию, вскоре после восхода солнца, он нашел Минокичи лежащим без чувств рядом с замороженным телом Мосаку. О Минокити немедленно позаботились, и скоро пришел в себя; но он долго оставался больным от последствий холода той страшной ночи. Он был сильно напуган также стариком смерть; но он ничего не сказал о видении женщина в белом.
Как только он снова поправился, он вернулся к своему призванию, каждое утро отправляясь в одиночку в лес и возвращаясь с наступлением темноты со своими узлами дерева, которое мать помогла ему продать.
Однажды вечером, зимой следующего года, как
он шел домой, он обогнал девушку, которая
случайно ехал по той же дороге. Она была
высокая, стройная девушка, очень хорошенькая; и она ответила
Приветствие Минокити таким же приятным для слуха голосом, как
голос певчей птицы. Затем он пошел рядом с ней;
и они начали говорить. Девушка сказала, что ее зовут
было 0-Юки [это имя, означающее Снег , не редкость]; что она недавно потеряла обоих родителей; и что она собиралась в Эдо, где она
у меня были плохие родственники, которые могли бы помочь
ей найти положение слуги.
Минокити вскоре почувствовал очарован этой странной девушкой; и тем более он смотрел на нее, тем красивее она казалась. Он спросил ее, была ли она еще обручена; и она ответила, смеясь, что она свободна. Затем в ней свою очередь, она спросила Минокити, женат ли он или обещал жениться; и он сказал ей, что, хотя он должна была поддерживать только овдовевшая мать, вопрос о “благородная невестка” еще не была считал, так как он был очень молод. . . .
После этих откровений они долго шли без Говорящий; но, как гласит пословица, ки га арба, m mo kuchi hodo ni mono wo iu : «Когда желание там глаза могут сказать столько же, сколько и рот.”
К тому времени, как они добрались до деревни, они стали очень довольны друг другом; а потом Минокичи попросил 0-Юки немного отдохнуть у него дома. После некоторого робкое колебание, она пошла туда с ним; и его мать встретил ее и приготовил для нее горячую еду.
0-Юки вела себя так хорошо, что мать Минокичи взяла
внезапная фантазия к ней, и убедил ее отложить ее
путешествие в Эдо.
И естественный конец дела
было то, что 0-Юки вообще никогда не ходил в Эдо. Она повторно
в доме, как “почетный
Невестка.”
0-Юки оказалась очень хорошей невесткой. Когда Через пять лет умерла мать Минокити. ее последними словами были слова любви и похвалы за жена сына. И 0-Юки родила Минокити десять дети, мальчики и девочки, красивые дети все они, и очень светлая кожа.
Сельские жители считали О-Юки замечательным человеком, по своей природе отличные от них самих. Большинство из крестьянки рано стареют; но 0-Юки, даже после того, как стать матерью десятерых детей, выглядела как молодая и свежа, как в тот день, когда она впервые пришла в деревня.
Однажды ночью, когда дети уже легли спать,
0-Юки шила при свете бумажной лампы; и
Минокити, наблюдая за ней, сказала: «Увидеть, как ты шьешь там, со светом на голове».
лицо заставляет меня думать о странной вещи, которая произошла
когда я был парнем восемнадцати лет. Я тогда увидел кого-то
такая же красивая и белая, как ты сейчас; действительно, она
был очень похож на тебя».
. . .
Не отрывая глаз от работы, 0-Юки ответил: «Расскажи мне о ней… Где ты видел ее?”
Тогда Минокичи рассказал ей об ужасной ночи в хижине перевозчика, и о Белой Женщине, которая наклонился над ним, улыбаясь и шепча, и о тихой смерти старого Мосаку.
И он сказал: “Спит или бодрствует, это был единственный раз, когда я видел такое прекрасное существо, как ты. Конечно, она была не человек; а я ее боялась, очень сильно боится; но она была такой белой! . . . Действительно, я никогда не был уверен, был ли это сон, что я пила, или Снежная женщина». . . .
0-Юки бросила шитье, встала и
склонился над Минокичи, где тот сидел, и завопил в
его лицо: “Это был я – я – я! О-Юки, это был! И я сказал тебе
тогда я убью тебя, если ты хоть одно слово скажешь
об этом! . . . Но для тех детей, которые там спят, я
убил бы тебя в этот момент! И теперь тебе лучше
заботиться о них очень, очень хорошо; если они когда-нибудь
есть основания жаловаться на вас, я буду относиться к вам как к
ты заслуживаешь!”.
..
Даже когда она кричала, ее голос стал тонким, как плач ветра; затем она растворилась в ярком белый туман, который устремлялся к кровельным балкам и содрогался прочь через дымоход. . . . Больше никогда не было она видела.
“Юки-Онна”, сказал мне фермер из Тёфу, Нишитамагори, в провинции Мусаси, как легенда о его родная деревня. Было ли это когда-либо написано на Японский не знаю; но невероятная вера которые он записывает, безусловно, существовал в большинстве мест Японии, и во многих любопытных формах. (стр. 9)
Вернитесь к фольклорным текстам Д. Л. Эшлимана, библиотеке сказок, фольклора, сказок и мифологии.
Отредактировано 14 июля 2010 г.
Жили-были дровосек со старухой женой.
Они были бедны и не имели детей. Старик рубил в лесу бревна и носил их в город; таким образом он зарабатывал себе на жизнь. По мере взросления они становились все печальнее и печальнее из-за того, что у них нет детей.
“Мы так стареем. Кто о нас позаботится?” жена время от времени спрашивала.
“Не волнуйся, старуха. Бог нас не оставит. Он вовремя придет нам на помощь”, – ответил старик.
Однажды, в разгар зимы, он пошел в лес рубить дрова, и его жена пришла ему на помощь. Холод был сильный, и они почти замерзли.
«У нас нет детей», — сказал дровосек жене. “Сделаем маленькую снежную девочку, чтобы развлечь нас?”
Они вместе стали катать снежки и за короткое время слепили снегурочку — снегурочку, такую прекрасную, что никакое перо не может ее описать. Старик и старуха посмотрели на нее и погрустнели еще больше.
“Если бы только Господь послал нам маленькую девочку, чтобы разделить нашу старость!” сказала старуха.
Они так сильно думали об этом, что вдруг произошло чудо.
Смотрели они на свою снегурочку, и поражались увиденному. Глаза снегурочки заблестели; диадема, усыпанная драгоценными камнями, сверкала на ее голове, как огонь; накидка из парчи покрывала ее плечи; на ногах появились вышитые сапоги.
Пожилая пара посмотрела на нее и не поверила своим глазам. Потом туман дыхания раздвинул красные губы Снегурочки; она вздрогнула, огляделась и сделала шаг вперед.
Пожилая пара стояла, ошеломленная; они думали, что спят. Снегурочка подошла к ним и сказала:
“Добрый день, добрые люди, не бойтесь! Я буду вам хорошей дочерью, отрадой старости вашей. Я буду почитать вас как отца и мать”.
“Дочь моя, пусть будет так, как ты хочешь,” ответил старик. “Пойдем с нами домой, наша желанная девочка!” Взяли ее за белые руки и повели из леса.
Пока они шли, сосны качались на прощание, прощаясь со Снегурочкой, своим шелестом желая ей счастливой дороги, счастливой жизни.
Пожилые супруги привезли Снегурочку домой, в свою деревянную избушку, свою избу, и она начала с ними свою жизнь, помогая им по хозяйству.
Она всегда была очень почтительна, она никогда не противоречила им, и они не могли ни похвалить ее, ни уставать смотреть на нее, так она была добра и так красива.
Снегурочка, тем не менее, насторожила приемных родителей. Она была совсем неразговорчива и личико ее всегда было бледно, так бледно. Казалось, в ней не было ни капли крови, но глаза ее сияли, как звездочки. И ее улыбка! Улыбнувшись, она зажгла избу, как дар рублей.
Так они прожили вместе один месяц, два месяца; время прошло. Пожилая пара не могла нарадоваться на свою маленькую дочь, подарок Божий.
Однажды старуха сказала Снегурочке: “Доченька моя, что ты так робеешь? Ты друзей не видишь, ты всегда остаешься у нас, стариков; это тебе, должно быть, утомительно. Почему ты не выходишь и играть с друзьями, показывать себя и видеть людей? Вы не должны проводить все свое время с нами, стариками.
“Мне не хочется выходить, дорогая матушка”, – ответила Снегурочка. «Я счастлив здесь».
Пришло время карнавала.
Улицы были полны колясок, с пением с раннего утра до поздней ночи. Снегурочка наблюдала за весельем сквозь замерзшие оконца. Она смотрела… и, наконец, не могла больше сопротивляться; она уступила старухе, надела свой плащ и вышла на улицу, чтобы присоединиться к толпе.
В том же селе жила-была девица по имени Купава. Она была настоящей красавицей, с волосами черными, как вороново крыло, кожей цвета крови и молока и изогнутыми бровями.
Однажды через город проходил богатый торговец. Его звали Мизгир, и он был молод и высок. Он увидел Купаву, и она ему понравилась. Купава совсем не стеснялся; она была дерзкой и никогда не отказывалась от приглашения прогуляться.
Мизгирь остановился в деревне, позвал всех девиц, дал им орехи и хлеб с пряностями, и с Купавой станцевал. С этого момента он никогда не уезжал из города и, надо сказать, вскоре стал любовником Купавы. Там Купава, красавица города, расхаживала в бархатах и шелках, угощала юношей и девиц сладким вином и жила радостной жизнью.
В день, когда Снегурочка впервые вышла на улицу, она встретила Купаву, которая представила ей всех своих друзей. С тех пор Снегурочка чаще выходила и смотрела на твое. Молодой мальчик, пастух, угодил ей. Его назвали Лель. Снегурочка тоже ему понравилась, и они стали неразлучны. Когда девушки выходили гулять и петь, Лель бежал к избе Снегурочки, стучал в окно и говорил: «Снегурочка, милая, выходи и танцуй». Как только она появилась, он уже не отходил от нее.
Однажды Мизгирь пришел в деревню, когда девушки танцевали на улице. Он присоединился к Купаве и всех рассмешил. Он заметил Снегурочку, и она ему понравилась; она была такая бледная и такая хорошенькая! С этого момента Купава казалась слишком темной и слишком тяжелой. Вскоре она показалась ему неприятной. Между ними вспыхивали ссоры и сцены, и Мизгирь перестал с ней видеться.
Купава была опустошена, но что она могла сделать? Силой ни угодить, ни возродить прошлое нельзя! Она заметила, что Мизгирь часто возвращался в деревню и ходил в дом старых родителей Снегурочки.
Прошел слух, что Мизгирь просил руки Снегурочки.
Когда Купава узнала об этом, ее сердце дрогнуло. Она побежала к избе Снегурочки, упрекала ее, оскорбляла, называла ехидной, предательницей, устроила такую сцену, что пришлось заставить ее уйти.
“Я пойду к царю!” воскликнула она. «Я не потерплю этого бесчестия. Нет закона, который позволил бы мужчине скомпрометировать девушку, а затем выбросить ее, как бесполезную тряпку!»
Итак, Купава пошла к царю просить его о помощи против Снегурочки, которая, как она утверждала, похитила ее любовника.
Царством этим правил царь Берендей; это был добрый и милостивый царь, любивший правду и наблюдавший за всеми своими подданными. Он выслушал Купаву и велел привести к нему Снегурочку.
В деревню прибыли царские послы с воззванием, предписывающим Снегурочке явиться к своему господину.
“Добрые подданные Государя! Послушайте хорошенько и расскажите нам, где живет девица Снегурочка. Царь зовет ее! Пусть готовится скорее!
Старые дровосеки были полны страха.
Но слово царя было законом. Они помогли Снегурочке собраться и решили проводить ее, представить ее царю.
Царь Берендей жил в роскошном дворце со стенами из массивного дуба и коваными дверями; большая лестница вела в большие залы, где полы были покрыты бухарскими коврами и стояли гвардейцы в алых кафтанах с блестящими топорами. Весь огромный двор был заполнен людьми.
Оказавшись внутри роскошного дворца, старики и Снегурочка стояли пораженные. Потолки и своды были покрыты росписью, драгоценная тарелка была выставлена на полках, вдоль стен шли лавки, покрытые коврами и парчой, и на этих лавках сидели бояре в высоких шапках из медвежьего меха, отороченных золотом. Музыканты играли на своих тимпанах замысловатую музыку. В дальнем конце зала прямо восседал на своем позолоченном и резном троне сам царь Берендей. Вокруг него стояли телохранители в белых как снег кафтанах с серебряными топорами в руках.
Длинная белая борода царя Берендея упала ему на пояс. Его меховая шапка была самой высокой; его кафтан из драгоценной парчи был весь расшит драгоценными камнями и золотом.
Снегурочка испугалась; она не смела сделать ни шагу, ни поднять глаза.
Царь Берендей сказал ей: “Подойди сюда, девица, подойди поближе, кроткая Снегурочка. Не бойся, ответь на мои вопросы. Ты совершила грех, разлучив двух влюбленных, похитив сердце возлюбленного Купавы? флиртуешь с ним и собираешься выйти за него замуж? Обязательно скажи мне правду!”
Снегурочка подошла к царю, низко поклонилась, преклонила перед ним колени и сказала правду; что она не виновата ни телом, ни душой; что правда купец Мизгир просил ее замуж, но что он ей не угодил, и она отказалась от его руки.
Царь Бенендей взял Снегурочку за руки, чтобы помочь ей подняться, посмотрел ей в глаза и сказал: «Я вижу по глазам твоим, прелестная девица, что ты говоришь правду, что ты ни в чем не виновата. Иди теперь с миром домой и делай не расстраивайся!”
И царь отпустил Снегурочку с приемными родителями.
Когда Купава узнала о решении царя, она обезумела от горя. Она разорвала свой сарафан, сорвала жемчужное ожерелье с белой шеи, убежала от своей избы и бросилась в колодец.