Перейти к контенту
Стихи классиков > Сказки в стихах
ОтзывыАлександр Пушкин — Сказка о попе и о работнике его Балде
Александр Пушкин — Сказка о царе Салтане
Александр Пушкин — Песнь о Вещем Олеге
Александр Пушкин — Сказка о золотом петушке
Александр Пушкин — У лукоморья дуб зеленый
Александр Пушкин — Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях
Александр Пушкин — Сказка о рыбаке и рыбке
Корней Чуковский — Айболит
Корней Чуковский — Мойдодыр
Корней Чуковский — Краденое солнце
Самуил Маршак — Почта
Самуил Маршак — Багаж
Самуил Маршак — Детки в клетке
Самуил Маршак — Усатый-полосатый
Александр Пушкин — Жених
Василий Жуковский — Светлана
Самуил Маршак — Вот какой рассеянный с улицы Бассейной
Корней Чуковский — Чудо-дерево
Корней Чуковский — Федорино горе
Корней Чуковский — Тараканище
Корней Чуковский — Путаница
Корней Чуковский — Крокодил
Василий Жуковский — Сказка о царе Берендее
Сергей Есенин — Песнь о собаке
Сергей Есенин — Лебедушка
Корней Чуковский — Муха-Цокотуха
Александр Введенский — Сказка о четырех котятах и четырех ребятах
Василий Жуковский — Слово о полку Игореве
Василий Жуковский — Сказка об Иване-царевиче и Сером Волке
Василий Жуковский — Кот в сапогах
Самуил Маршак — Чего боялся Петя
Самуил Маршак — Цирк
Самуил Маршак — Тихая сказка
Самуил Маршак — Пожар
Самуил Маршак — Ванька-встанька
Самуил Маршак — Мастер-ломастер
Самуил Маршак — Отчего кошку назвали кошкой
Самуил Маршак — Где обедал воробей
Самуил Маршак — Сказка об умном мышонке
Корней Чуковский — Закаляка
Корней Чуковский — Котауси и Мауси
Сергей Есенин — Сказка о пастушонке Пете
Владимир Маяковский — Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий
Сергей Есенин — Товарищ
Евгений Долматовский — Сказка о звезде
Владимир Высоцкий — Песня-сказка о старом доме на Новом Арбате
Лев Толстой — Дурень (Стихи-сказка)
Александр Пушкин — Амур и Гименей
Николай Заболоцкий — Сказка о кривом человечке
Владимир Маяковский — Сказка о красной шапочке
Самуил Маршак — Сказка о глупом мышонке
Самуил Маршак — Мистер Твистер
Светлана Медофф — Лиса и Кот
Василий Жуковский — Ундина
Сергей Есенин — Микола
Сергей Есенин — Шел Господь пытать людей в любови
Корней Чуковский — Про ёлочку
Корней Чуковский — Ёжики смеются
Корней Чуковский — Головастики
Корней Чуковский — Бутерброд
Корней Чуковский — Бебека
Корней Чуковский — Черепаха
Корней Чуковский — Федотка
Корней Чуковский — Топтыгин и лиса
Корней Чуковский — Топтыгин и луна
Корней Чуковский — Телефон (У меня зазвонил телефон)
Корней Чуковский — Свинки
Корней Чуковский — Радость
Корней Чуковский — Обжора
Корней Чуковский — Муха в бане
Корней Чуковский — Айболит и воробей
Сергей Есенин — Певущий зов
Василий Жуковский — Тюльпанное дерево
Василий Жуковский — Война мышей и лягушек
Кирилл Авдеенко — Кот Маркиз
Александр Пушкин — Царь Никита и сорок его дочерей
Сергей Есенин — То не тучи бродят за овином
Светлана Медофф — Никита Кожемяка и Змей Горыныч Русь делили
Корней Чуковский — Скрюченная песня (Английская песенка)
Сергей Есенин — Сказание о Евпатии Коловрате, о Хане Батые
Сергей Есенин — Бабушкины сказки
Корней Чуковский — Приключения Бибигона
Александр Пушкин — Сказка о медведихе
Юнна Мориц — Сказка про песенку
Виктор Шамонин-Версенев — Злая щука и мудрый вьюн
Виктор Шамонин-Версенев — Заяц и лиса
Виктор Шамонин-Версенев — Заяц-врун
Надя Хилтон — Заколдованный лес
Леонид Дьяконов — Жила-была царевна
Виктор Шамонин-Версенев — Дед-разиня, хитрая лиса и глупый волк
Владимир Шебзухов — Две рыбы
Владимир Шебзухов — Две лягушки
Пётр Ершов — Конёк-горбунок
Виталий Тунников — Заюшкина избушка
Виталий Тунников — Белоснежка и семь гномов
Надежда Шемякина — Гуси-лебеди
Виктор Шамонин-Версенев — Глупый медведь
Виктор Шамонин-Версенев — Волк-дурень
Виктор Шамонин-Версенев — Весёлый воробей
Виктор Шамонин-Версенев — Вежливый заяц
Самуил Маршак — Не так
Самуил Маршак — Сказка про короля и солдата
Самуил Маршак — Мельник, мальчик и осел
Самуил Маршак — Карусель
Леонид Дьяконов — Бултых идет
Ирина Бутримова — Баба Яга и инопланетяне
Кирилл Авдеенко — Апчхи или Сказка про сало и мёд
Кирилл Авдеенко — Ваня-футболист
Сергей Есенин — Сиротка
Сказка о зайчихе
Самуил Маршак — Друзья-товарищи
Сергей Козлов — Сказка о пропавшем гноме
Николай Некрасов — Сказка о царевне Ясносвете
Михаил Лермонтов — Сказка для детей
Сергей Есенин — Частушки (о поэтах)
Сергей Есенин — Ус
Сергей Есенин — Узоры
Сергей Есенин — Сельский часослов
Сергей Есенин — Польша
Сергей Есенин — Не от холода рябинушка дрожит
Сергей Есенин — Марфа Посадница
Сергей Есенин — Исус младенец
Сказки в стихах: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых.
Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
Жил-был царь Берендей до колен борода. Уж три года
Был он женат и жил в согласье с женою; но все им
Бог детей не давал, и было царю то прискорбно.
Нужда случилась царю осмотреть свое государство;
Он простился с царицей и восемь месяцев ровно
Пробыл в отлучке. Девятый был месяц в исходе, когда он,
К царской столице своей подъезжая, на поле чистом
В знойный день отдохнуть рассудил; разбили палатку;
Душно стало царю под палаткой, и смерть захотелось
Выпить студеной воды. Но поле было безводно…
Как быть, что делать? А плохо приходит; вот он решился
Сам объехать все поле: авось попадется на счастье
Где-нибудь ключ. Поехал и видит колодезь. Поспешно
Спрянув с коня, заглянул он в него: он полон водою
Вплоть до самых краев; золотой на поверхности ковшик
Плавает.
Царь Берендей поспешно за ковшик — не тут-то
Было: ковшик прочь от руки. За янтарную ручку
Царь с нетерпеньем то правой рукою, то левой хватает
Ковшик; но ручка, проворно виляя и вправо и влево,
Только что дразнит царя и никак не дается.
Что за причина? Вот он, выждавши время, чтоб ковшик
Стал на место, хвать его разом справа и слева —
Как бы не так! Из рук ускользнувши, как рыбка нырнул он
Прямо на дно колодца и снова потом на поверхность
Выплыл, как будто ни в чем не бывало. «Постой же! (подумал
Царь Берендей) я напьюсь без тебя», и, недолго сбираясь,
Жадно прильнул он губами к воде и струю ключевую
Начал тянуть, не заботясь о том, что в воде утонула
Вся его борода. Напившися вдоволь, поднять он
Голову хочет… ан нет, погоди! не пускают; и кто-то
Царскую бороду держит. Упершись в ограду колодца,
Силится он оторваться, трясет, вертит головою —
Держат его, да и только. «Кто там? пустите!» — кричит он.
Нет ответа; лишь страшная смотрит со дна образина:
Два огромные глаза горят, как два изумруда;
Рот разинутый чудным смехом смеется; два ряда
Крупных жемчужин светятся в нем, и язык, меж зубами
Выставясь, дразнит царя; а в бороду впутались крепко
Вместо пальцев клешни.
И вот наконец сиповатый
Голос сказал из воды: «Не трудися, царь, понапрасну;
Я тебя не пущу. Если же хочешь на волю,
Дай мне то, что есть у тебя и чего ты не знаешь».
Царь подумал: «Чего ж я не знаю? Я, кажется, знаю
Все!» И он отвечал образине: «Изволь, я согласен».
«Ладно! — опять сиповатый послышался голос.- Смотри же,
Слово сдержи, чтоб себе не нажить ни попрека, ни худа».
С этим словом исчезли клешни; образина пропала.
Честную выручив бороду, царь отряхнулся, как гоголь,
Всех придворных обрызгал, и все царю поклонились.
Сев на коня, он поехал; и долго ли, мало ли ехал,
Только уж вот он близко столицы; навстречу толпами
Сыплет народ, и пушки палят, и на всех колокольнях
Звон. И царь подъезжает к своим златоверхим палатам —
Там царица стоит на крыльце и ждет; и с царицей
Рядом первый министр; на руках он своих парчевую
Держит подушку; на ней же младенец, прекрасный как светлый
Месяц, в пеленках колышется. Царь догадался и ахнул.
«Вот оно то, чего я не знал! Уморил ты, проклятый
Демон, меня!» Так он подумал и горько, горько заплакал.
Все удивились, но слова никто не промолвил. Младенца
На руки взявши, царь Берендей любовался им долго,
Сам его взнес на крыльцо, положил в колыбельку и, горе
Скрыв про себя, по-прежнему царствовать начал. О тайне
Царской никто не узнал; но все примечали, что крепко
Царь был печален — он все дожидался: вот придут за сыном;
Днем он покоя не знал, и сна не ведал он ночью.
Время, однако, текло, а никто не являлся. Царевич
Рос не по дням — по часам; и сделался чудо-красавец.
Вот наконец и царь Берендей о том, что случилось,
Вовсе забыл… но другие не так забывчивы были.
Раз царевич, охотой в лесу забавляясь, в густую
Чащу заехал один. Он смотрит: все дико; поляна;
Черные сосны кругом; на поляне дуплистая липа.
Вдруг зашумело в дупле; он глядит: вылезает оттуда
Чудный какой-то старик, с бородою зеленой, с глазами
Также зелеными.
«Здравствуй, Иван-царевич, — сказал он. —
Долго тебя дожидалися мы; пора бы нас вспомнить».
«Кто ты?» — царевич спросил. «Об этом после; теперь же
Вот что ты сделай: отцу своему, царю Берендею,
Мой поклон отнеси да скажи от меня: не пора ли,
Царь Берендей, должок заплатить? Уж давно миновалось
Время. Он сам остальное поймет. До свиданья». И с этим
Словом исчез бородатый старик. Иван же царевич
В крепкой думе поехал обратно из темного леса.
Вот он к отцу своему, царю Берендею, приходит.
«Батюшка царь-государь, — говорит он, — со мною случилось
Чудо». И он рассказал о том, что видел и слышал.
Царь Берендей побледнел как мертвец. «Беда, мой сердечный
Друг, Иван-царевич! — воскликнул он, горько заплакав. —
Видно, пришло нам расстаться!..» И страшную тайну о данной
Клятве сыну открыл он. «Не плачь, не крушися, родитель, —
Так отвечал Иван-царевич, — беда невелика.
Дай мне коня; я поеду; а ты меня дожидайся;
Тайну держи про себя, чтоб о ней здесь никто не проведал,
Даже сама государыня-матушка.
Если ж назад я
К вам по прошествии целого года не буду, тогда уж
Знайте, что нет на свете меня». Снарядили как должно
В путь Ивана-царевича. Дал ему царь золотые
Латы, меч и коня вороного; царица с мощами
Крест на шею надела ему; отпели молебен;
Нежно потом обнялися, поплакали… с богом! Поехал
В путь Иван-царевич. Что-то с ним будет? Уж едет
День он, другой и третий; в исходе четвертого — солнце
Только успело зайти — подъезжает он к озеру; гладко
Озеро то, как стекло; вода наравне с берегами;
Все в окрестности пусто; румяным вечерним сияньем
Воды покрытые гаснут, и в них отразился зеленый
Берег и частый тростник — и все как будто бы дремлет;
Воздух не веет; тростинка не тронется; шороха в струйках
Светлых не слышно. Иван-царевич смотрит, и что же
Видит он? Тридцать хохлатых сереньких уточек подле
Берега плавают; рядом тридцать белых сорочек
Подле воды на травке лежат. Осторожно поодаль
Слез Иван-царевич с коня; высокой травою
Скрытый, подполз и одну из белых сорочек тихонько
Взял; потом угнездился в кусте дожидаться, что будет.
Уточки плавают, плещутся в струйках, играют, ныряют.
Вот наконец, поиграв, поныряв, поплескавшись, подплыли
К берегу; двадцать девять из них, побежав с перевалкой
К белым сорочкам, оземь ударились, все обратились
В красных девиц, нарядились, порхнули и разом исчезли.
Только тридцатая уточка, на берег выйти не смея,
Взад и вперед одна-одинешенька с жалобным криком
Около берега бьется; с робостью вытянув шейку,
Смотрит туда и сюда, то вспорхнет, то снова присядет…
Жалко стало Ивану-царевичу. Вот он выходит
К ней из-за кустика; глядь, а она ему человечьим
Голосом вслух говорит: «Иван-царевич, отдай мне
Платье мое, я сама тебе пригожусь». Он с нею
Спорить не стал, положил на травку сорочку и, скромно
Прочь отошедши, стал за кустом. Вспорхнула на травку
Уточка. Что же вдруг видит Иван-царевич? Девица
В белой одежде стоит перед ним, молода и прекрасна
Так, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и, краснея,
Руку ему подает и, потупив стыдливые очи,
Голосом звонким, как струны, ему говорит: «Благодарствуй,
Добрый Иван-царевич, за то, что меня ты послушал;
Тем ты себе самому услужил, но и мною доволен
Будешь: я дочь Кощея бессмертного, Марья-царевна;
Тридцать нас у него, дочерей молодых.
Подземельным
Царством владеет Кощей. Он давно уж тебя поджидает
В гости и очень сердит; но ты не пекись, не заботься,
Сделай лишь то, что я тебе присоветую. Слушай:
Только завидишь Кощея-царя, упади на колена,
Прямо к нему поползи; затопает он — не пугайся;
Станет ругаться — не слушай; ползи да и только; что после
Будет, увидишь; теперь пора нам». И Марья-царевна
В землю ударила маленькой ножкой своей; расступилась
Тотчас земля, и они вместе в подземное царство спустились.
Видят дворец Кощея бессмертного; высечен был он
Весь из карбункула-камня и ярче небесного солнца
Все под землей освещал. Иван-царевич отважно
Входит: Кощей сидит на престоле в светлой короне;
Блещут глаза, как два изумруда; руки с клешнями.
Только завидел его вдалеке, тотчас на колени
Стал Иван-царевич. Кощей ж затопал, сверкнуло
Страшно в зеленых глазах, и так закричал он, что своды
Царства подземного дрогнули. Слово Марьи-царевны
Вспомня, пополз на карачках Иван-царевич к престолу;
Царь шумит, а царевич ползет да ползет.
Напоследок
Стало царю и смешно. «Добро ты, проказник, — сказал он, —
Если тебе удалося меня рассмешить, то с тобою
Ссоры теперь заводить я не стану. Милости просим
К нам в подземельное царство; но знай, за твое ослушанье
Должен ты нам отслужить три службы; сочтемся мы завтра;
Ныне уж поздно; поди». Тут два придворных проворно
Под руки взяли Ивана-царевича очень учтиво,
С ним пошли в покой, отведенный ему, отворили
Дверь, поклонились царевичу в пояс, ушли, и остался
Там он один. Беззаботно он лег на постелю и скоро
Сном глубоким заснул. На другой день рано поутру
Царь Кощей к себе Ивана-царевича кликнул.
«Ну, Иван-царевич, — сказал он, — теперь мы посмотрим,
Что-то искусен ты делать? Изволь, например, нам построить
Нынешней ночью дворец: чтоб кровля была золотая,
Стены из мрамора, окна хрустальные, вкруг регулярный
Сад, и в саду пруды с карасями; если построишь
Этот дворец, то нашу царскую милость заслужишь;
Если же нет, то прошу не пенять… головы не удержишь!»
«Ах ты, Кощей окаянный, — Иван-царевич подумал, —
Вот что затеял, смотри пожалуй!» С тяжелой кручиной
Он возвратился к себе и сидит пригорюнясь; уж вечер;
Вот блестящая пчелка к его подлетела окошку,
Бьется об стекла — и слышит он голос: «Впусти!» Отворил он
Дверку окошка, пчелка влетела и вдруг обернулась
Марьей-царевной.
«Здравствуй, Иван-царевич; о чем ты
Так призадумался?» — «Нехотя будешь задумчив, — сказал он. —
Батюшка твой до моей головы добирается». — «Что же
Сделать решился ты?» — «Что? Ничего. Пускай его снимет
Голову; двух смертей не видать, одной не минуешь».
«Нет, мой милый Иван-царевич, не должно терять нам
Бодрости. То ли беда? Беда впереди; не печалься;
Утро вечера, знаешь ты сам, мудренее: ложися
Спать; а завтра поранее встань; уж дворец твой построен
Будет; ты ж только ходи с молотком да постукивай в стену».
Так все и сделалось. Утром ни свет ни заря, из каморки
Вышел Иван-царевич… глядит, а дворец уж построен.
Чудный такой, что сказать невозможно. Кощей изумился;
Верить не хочет глазам. «Да ты хитрец не на шутку, —
Так он сказал Ивану-царевичу, — вижу, ты ловок
На руку; вот мы посмотрим, так же ли будешь догадлив.
Тридцать есть у меня дочерей, прекрасных царевен.
Завтра я всех их рядом поставлю, и должен ты будешь
Три раза мимо пройти и в третий мне раз без ошибки
Младшую дочь мою, Марью-царевну, узнать; не узнаешь —
С плеч голова.
Поди». — «Уж выдумал, чучела, мудрость, —
Думал Иван-царевич, сидя под окном. — Не узнать мне
Марью-царевну… какая ж тут трудность?» — «А трудность такая. —
Молвила Марья-царевна, пчелкой влетевши, — что если
Я не вступлюся, то быть беде неминуемой. Всех нас
Тридцать сестер, и все на одно мы лицо; и такое
Сходство меж нами, что сам отец наш только по платью
Может нас различать». — «Ну что же мне делать?» — «А вот что:
Буду я та, у которой на правой щеке ты заметишь
Мошку. Смотри же, будь осторожен, вглядись хорошенько,
Сделать ошибку легко. До свиданья». И пчелка исчезла.
Вот на другой день опять Ивана-царевича кличет
Царь Кощей. Царевны уж тут, и все в одинаковом
Платье рядом стоят, потупив глаза. «Ну, искусник, —
Молвил Кощей, — изволь-ка пройтиться три раза мимо
Этих красавиц, да в третий раз потрудись указать нам
Марью-царевну». Пошел Иван-царевич; глядит он
В оба глаза: уж подлинно сходство! И вот он проходит
В первый раз — мошки нет; проходит в другой раз — все мошки
Нет; проходит в третий и видит — крадется мошка,
Чуть заметно, по свежей щеке, а щека-то под нею
Так и горит; загорелось и в нем, и с трепещущим сердцем:
«Вот она, Марья-царевна!» — сказал он Кощею, подавши
Руку красавице с мошкой.
«Э, э! да тут, примечаю,
Что-то нечисто, — Кощей проворчал, на царевича с сердцем
Выпучив оба зеленые глаза. — Правда, узнал ты
Марью-царевну, но как узнал? Вот тут-то и хитрость;
Верно, с грехом пополам. Погоди же, теперь доберуся
Я до тебя. Часа через три ты опять к нам пожалуй;
Рады мы гостю, а ты нам свою премудрость на деле
Здесь покажи: зажгу я соломинку; ты же, покуда
Будет гореть та соломинка, здесь, не трогаясь с места,
Сшей мне пару сапог с оторочкой; не диво; да только
Знай наперед: не сошьешь — долой голова; до свиданья».
Зол возвратился к себе Иван-царевич, а пчелка
Марья-царевна уж там. «Отчего опять так задумчив,
Милый Иван-царевич?» — спросила она. «Поневоле
Будешь задумчив, — он ей отвечал. -Отец твой затеял
Новую шутку: шей я ему сапоги с оторочкой;
Разве какой я сапожник? Я царский сын; я не хуже
Родом его. Кощей он бессмертный! видали мы много
Этих бессмертных». — «Иван-царевич, да что же ты будешь
Делать?» — «Что мне тут делать? Шить сапогов я не стану.
Снимет он голову — черт с ним, с собакой! какая мне нужда!»
«Нет, мой милый, ведь мы теперь жених и невеста;
Я постараюсь избавить тебя; мы вместе спасемся
Или вместе погибнем. Нам должно бежать; уж другого
Способа нет». Так сказав, на окошко Марья-царевна
Плюнула; слюнки в минуту примерзли к стеклу; из каморки
Вышла она потом с Иваном-царевичем вместе,
Двери ключом заперла и ключ далеко зашвырнула.
За руки взявшись потом, они поднялися и мигом
Там очутились, откуда сошли в подземельное царство.
То же озеро, низкий берег, муравчатый, свежий
Луг, и, видят, по лугу свежему бодро гуляет
Конь Ивана-царевича. Только почуял могучий
Конь седока своего, как заржал, заплясал и помчался
Прямо к нему и, примчавшись, как вкопанный в землю
Стал перед ним. Иван-царевич, не думая долго,
Сел на коня, царевна за ним, и пустились стрелою.
Царь Кощей в назначенный час посылает придворных
Слуг доложить Ивану-царевичу: что-де так долго
Мешкать изволите? Царь дожидается.
Слуги приходят;
Заперты двери. Стук! стук! и вот из-за двери им слюнки,
Словно как сам Иван-царевич, ответствуют: буду.
Этот ответ придворные слуги относят к Кощею;
Ждать-подождать — царевич нейдет; посылает в другой раз
Тех же послов рассерженный Кощей, и та же всё песня:
Буду; а нет никого. Взбесился Кощей. «Насмехаться,
Что ли, он вздумал? Бегите же; дверь разломать и в минуту
3а ворот к нам притащить неучтивца!» Бросились слуги…
Двери разломаны… вот тебе раз; никого там, а слюнки
Так и хохочут. Кощей едва от злости не лопнул.
«Ах! он вор окаянный! люди! люди! Скорее
Все в погоню за ним!.. я всех перевешаю, если
Он убежит!..» Помчалась погоня… «Мне слышится топот», —
Шепчет Ивану-царевичу Марья-царевна, прижавшись
Жаркою грудью к нему. Он слезает с коня и, припавши
Ухом к земле, говорит ей: «Скачут, и близко». — «Так медлить
Нечего», — Марья-царевна сказала, и в ту же минуту
Сделалась речкой сама, Иван-царевич железным
Мостиком, черным вороном конь, а большая дорога
На три дороги разбилась за мостиком.
Быстро погоня
Скачет по свежему следу; но, к речке примчавшись, стали
В пень Кощеевы слуги: след до мостика виден;
Дале ж и след пропадает, и делится на три дорога.
Нечего делать — назад! Воротились разумники. Страшно
Царь Кощей разозлился, о их неудаче услышав.
«Черти! ведь мостик и речка были они! Догадаться
Можно бы вам, дуралеям! Назад! чтоб был непременно
Здесь он!..» Опять помчалась погоня… «Мне слышится топот», —
Шепчет опять Ивану-царевичу Марья-царевна.
Слез он с седла и, припавши ухом к земле, говорит ей:
«Скачут, и близко». И в ту же минуту Марья-царевна
Вместе с Иваном-царевичем, с ними и конь их, дремучим
Сделались лесом; в лесу том дорожек, тропинок числа нет;
По лесу ж, кажется, конь с двумя седоками несется.
Вот по свежему следу гонцы примчалися к лесу;
Видят в лесу скакунов и пустились вдогонку за ними.
Лес же раскинулся вплоть до входа в Кощеево царство.
Мчатся гонцы, а конь перед ними скачет да скачет;
Кажется, близко; ну только б схватить; ан нет, не дается.
Глядь! очутились они у входа в Кощеево царство.
В самом том месте, откуда пустились в погоню; и скрылось
Всё: ни коня, ни дремучего лесу. С пустыми руками
Снова явились к Кощею они. Как цепная собака,
Начал метаться Кощей. «Вот я ж его, плута! Коня мне!
Сам поеду, увидим мы, как от меня отвертится!»
Снова Ивану-царевичу Марья-царевна тихонько
Шепчет: «Мне слышится топот»; и снова он ей отвечает:
«Скачут, и близко». — «Беда нам! Ведь это Кощей, мой родитель
Сам; но у первой церкви граница его государства;
Далее ж церкви скакать он никак не посмеет. Подай мне
Крест твой с мощами». Послушавшись Марьи-царевны, снимает
С шеи свой крест золотой Иван-царевич и в руки
Ей подает, и в минуту она обратилася в церковь,
Он в монаха, а конь в колокольню — и в ту же минуту
С свитою к церкви Кощей прискакал. «Не видал ли проезжих,
Старец честной?» — он спросил у монаха. «Сейчас проезжали
Здесь Иван-царевич с Марьей-царевной; входили
В церковь они — святым помолились да мне приказали
Свечку поставить за здравье твое и тебе поклониться,
Если ко мне ты заедешь».
— «Чтоб шею сломить им, проклятым!» —
Крикнул Кощей и, коня повернув, как безумный помчался
С свитой назад, а примчавшись домой, пересек беспощадно
Всех до единого слуг. Иван же царевич с своею
Марьей-царевной поехали дале, уже не бояся
Боле погони. Вот они едут шажком; уж склонялось
Солнце к закату, и вдруг в вечерних лучах перед ними
Город прекрасный. Ивану-царевичу смерть захотелось
В этот город заехать. «Иван-царевич, — сказала
Марья-царевна, — не езди; недаром вещее сердце
Ноет во мне: беда приключится». — «Чего ты боишься,
Марья-царевна? Заедем туда на минуту; посмотрим
Город, потом и назад». — «Заехать нетрудно, да трудно
Выехать будет. Но быть так! ступай, а я здесь останусь
Белым камнем лежать у дороги; смотри ж, мой милый,
Будь осторожен: царь и царица, и дочь их царевна
Выдут навстречу тебе, и с ними прекрасный младенец
Будет; младенца того не целуй: поцелуешь — забудешь
Тотчас меня, тогда и я не останусь на свете,
С горя умру, и умру от тебя.
Вот здесь, у дороги,
Буду тебя дожидаться я три дни; когда же на третий
День не придешь… но прости, поезжай». И в город поехал,
С нею простяся, Иван-царевич один. У дороги
Белым камнем осталася Марья-царевна. Проходит
День, проходит другой, напоследок проходит и третий —
Нет Ивана-царевича. Бедная Марья-царевна!
Он не исполнил ее наставленья: в городе вышли
Встретить его и царь, и царица, и дочь их царевна;
Выбежал с ними прекрасный младенец, мальчик-кудряшка,
Живчик, глазенки как ясные звезды; и бросился прямо
В руки Ивану-царевичу; он же его красотою
Так был пленен, что, ум потерявши, в горячие щеки
Начал его целовать; и в эту минуту затмилась
Память его, и он позабыл о Марье-царевне.
Горе взяло ее. «Ты покинул меня, так и жить мне
Незачем боле». И в то же мгновенье из белого камня
Марья-царевна в лазоревый цвет полевой превратилась.
«Здесь, у дороги, останусь, авось мимоходом затопчет
Кто-нибудь в землю меня», — сказала она, и росинки
Слез на листках голубых заблистали.
Дорогой в то время
Шел старик; он цветок голубой у дороги увидел;
Нежной его красотою пленясь, осторожно он вырыл
С корнем его, и в избушку свою перенес, и в корытце
Там посадил, и полил водой, и за милым цветочком
Начал ухаживать. Что же случилось? С той самой минуты
Всё не по-старому стало в избушке; чудесное что-то
Начало деяться в ней: проснется старик -а в избушке
Все уж как надо прибрано; нет нигде ни пылинки.
В полдень придет он домой — а обед уж состряпан, и чистой
Скатертью стол уж накрыт: садися и ешь на здоровье.
Он дивился, не знал, что подумать; ему напоследок
Стало и страшно, и он у одной ворожейки-старушки
Начал совета просить, что делать. «А вот что ты сделай, —
Так отвечала ему ворожейка, — встань ты до первой
Ранней зари, пока петухи не пропели, и в оба
Глаза гляди: что начнет в избушке твоей шевелиться,
То ты вот этим платком и накрой. Что будет, увидишь».
Целую ночь напролет старик пролежал на постеле,
Глаз не смыкая.
Заря занялася, и стало в избушке
Видно, и видит он вдруг, что цветок голубой встрепенулся,
С тонкого стебля спорхнул и начал летать по избушке;
Все между тем по местам становилось, повсюду сметалась
Пыль, и огонь разгорался в печурке. Проворно с постели
Прянул старик и накрыл цветочек платком, и явилась
Вдруг пред глазами его красавица Марья-царевна.
«Что ты сделал? — сказала она. — Зачем возвратил ты
Жизнь мне мою? Жених мой, Иван-царевич прекрасный,
Бросил меня, и я им забыта». — «Иван твой царевич
Женится нынче. Уж свадебный пир приготовлен, и гости
Съехались все». Заплакала горько Марья-царевна;
Слезы потом отерла; потом, в сарафан нарядившись,
В город крестьянкой пошла. Приходит на царскую кухню;
Бегают там повара в колпаках и фартуках белых;
Шум, возня, стукотня. Вот Марья-царевна, приближась
К старшему повару, с видом умильным и сладким, как флейта,
Голосом молвила: «Повар, голубчик, послушай, позволь мне
Свадебный спечь пирог для Ивана-царевича».
Повар,
Занятый делом, с досады хотел огрызнуться; но слово
Замерло вдруг у него на губах, когда он увидел
Марью-царевну; и ей отвечал он с приветливым взглядом:
«В добрый час, девица-красавица; все, что угодно,
Делай; Ивану-царевичу сам поднесу я пирог твой».
Вот пирог испечен; а званые гости, как должно,
Все уж сидят за столом и пируют. Услужливый повар
Важно огромный пирог на узорном серебряном блюде
Ставит на стол перед самым Иваном-царевичем; гости
Все удивились, увидя пирог. Но лишь только верхушку
Срезал с него Иван-царевич — новое чудо!
Сизый голубь с белой голубкой порхнули оттуда.
Голубь по столу ходит; голубка за ним и воркует:
«Голубь, мой голубь, постой, не беги; обо мне ты забудешь
Так, как Иван-царевич забыл о Марье-царевне!»
Ахнул Иван-царевич, то слово голубки услышав;
Он вскочил как безумный и кинулся в дверь, а за дверью
Марья-царевна стоит уж и ждет. У крыльца же
Конь вороной с нетерпенья, оседланный, взнузданный пляшет.
Нечего медлить: поехал Иван-царевич с своею
Марьей-царевной: едут да едут, и вот приезжают
В царство царя Берендея они. И царь и царица
Приняли их с весельем таким, что такого веселья
Видом не видано, слыхом не слыхано. Долго не стали
Думать, честным пирком да за свадебку; съехались гости,
Свадьбу сыграли; я там был, там мед я и пиво
Пил; по усам текло, да в рот не попало. И все тут.
«Сказка о царе Берендее» относится к эпохе романтизма. Она была написана Василием Жуковским в 1831 году в Царском Селе, где он жил со своим воспитанником.
Вместе с Жуковским в Царском Селе во время написания произведения был и А.С. Пушкин вместе со своей супругой. Писатели устроили между собой творческое состязание по написанию сказок. Так, из-под пера Пушкина вышла «Сказка о царе Салтане». В то же время Жуковский написал четыре произведения, в том числе и о царе Берендее. И все они были созданы на основе русского народного творчества.
Известно, что в основу заложен сюжет, который был рассказан Пушкину его няней, Ариной Родионовной. Однако некоторые места в конспекте Александра Сергеевича были неясны. Воспользовавшись этим, Жуковский заполнил пробелы фрагментами из немецких сказок братьев Гримм. Так, например, для русского фольклора несвойственно превращение Марьи-царевны в камень или цветок. И уже после выпуска этого произведения такие мотивы начали появляться в других сказках.
Каждый персонаж имеет свои индивидуальные черты и характер, который проявляется в их поступках. Например, Кощей совсем не похож на привычного нам персонажа из русских сказок. Ему присущи такие черты, как самодурство и шутовство. Это объясняется двумя эпизодами, где разозлившись он приказал высечь всех слуг, и где Иван-царевич при первой встрече ползет к нему на коленях и тем самым сменяет гнев на милость.
Марья-царевна — дочь Кощея Бессмертного. Она не только мудрая волшебница, но и нежная, красивая девушка.
В отличие от прототипов в фольклоре, где героини не отличаются утонченностью, так как наперед знают, как будут разворачиваться события, Марья проявляет эмоции. Она страдает, когда Иван-царевич о ней позабыл, она готова на самопожертвование, а также борьбу за свою любовь.
Иван-царевич — еще один яркий персонаж, храбрый и благородный. Он не боится ехать в подземное царство, тактично ведет себя при встрече с Марьей. А также ему присуща религиозность, так как именно крест и ладанка спасают его от Кощея.
Основная мысль сказки кроется в том, что только любовь и верность могут победить настоящее зло.
Таким образом, «Сказка о царе Берендее» написана поэтом эпохи романтизма на основе фольклора. Жуковский создал авторское произведение, где придал типичным персонажам индивидуальные черты. Несмотря на то, что автор не использует повторные конструкции, он обрамляет поступки героев психологической составляющей, делает место действия конкретным. Конечно, все эти изменения отдаляют сказку от народной, но тем не менее делают ее красивой и увлекательной.
Сказки — это вечные истории, обычно с жизненными уроками в подтексте. Магия, действие которой происходит в сказочных местах, играет важную роль в повествовании, используя ее как в негативных, так и в позитивных целях.
Очарование этих историй только возрастает в поэтических обработках — одни сохраняют первоначальный сюжет, другие пересказывают его. Эти четыре стихотворения исследуют «Красавицу и чудовище» Габриэль-Сюзанны Барбо, «Русалочку» Ганса Христиана Андерсена, «Девушку без рук» братьев Гримм и «Белоснежку и красную розу» братьев Гримм.
«Красавица и чудовище» Джеймса Олсопа
1. Чудовище
Зная, как ты любишь птиц
Я прикрепил их к деревьям
, чтобы они не улетели.
Так что ты бы остался.
А ты молчала
и никогда не ставила под сомнение мои окровавленные ладони
и не упрекала меня птиц
за то, что они не поют.
Конечно, это не могло продолжаться долго.
Новых птиц не прилетело, а распятых
забрали мелкие животные или просто
исчез с ногтей.
Тогда я был уверен, что ты меня бросишь.
Наконец-то я признался.
Дрожа, я принес тебе молоток
и показал свои сломанные пальцы.
Листья и ветки в моих волосах,
схемы Осени
на небе.
А ты улыбнулась и сказала не важно
про птиц
и пила слезы мои
как редкое и хрупкое вино
что и они не пропадут.
2. Красота
Я пришел к вам так неосторожно
Были те, кто думал, что меня не предупредили.
Я мог только указать на фальшивых любовников, которые носили знаки
там, где вы вкладывали монеты в их ладони
, и признаться, что мне не терпелось увидеть ваши шрамы.
Слухи преследовали нас так же легко
, как будто ты убивал меня каждую ночь;
болиголов в моем вечернем вине,
ослабленные перила на лестнице.
Унылые сельские жители и безумные князья
ждали неподвижно и на расстоянии
серьезных новостей и неумолимых
до тех пор, пока я не смог снова только
указать на их завистливые глаза и прошептать
Я понял, почему ты обращаешься со мной
так, как будто я сделан из стекла.
Я знаю, что они хотят знать о наших телах.
Наша девственность смущает их
и они сводятся к словам и молчанию.
Во что мы позволим им поверить?
Нам тысяча лет, никаких историй
и не в чем признаваться.
«Не позволяйте миру забрать вашу доброту», Аманда Лавлейс
быть
русалкой.
быть русалкой
, которая не соглашается
сделать
небольшой всплеск.
быть
русалкой, которая не
остановится, пока не создаст
приливных волн.
быть
русалкой
кто знает
остановиться до
она опустошает
мир своими
цунами.
«Девушка без рук» Маргарет Этвуд
Прогулка по руинам
по дороге на работу
что не похожи на руины
с солнечным светом, льющимся на
увиденный мир
как град или расплавленное
серебро, то яркое
и великолепное, каждый лист
и камень оживлённый и конкретный в нём,
и его не удержать ,
, вы ничего не можете удержать.
Вас окружает расстояние,
отмеченное концами ваших рук
, когда они вытянуты до предела.
Ты не можешь пройти дальше этого,
ты думаешь, идя вперед,
отодвигая расстояние перед собой
похож на металлическую тележку на колесах
со своими ограждениями и горизонталями.
Видение тает от тебя,
офисы и пирамиды
на горизонте мерцают и исчезают.
Никто не может войти в тот круг
, который ты сделал, в этот чистый круг
мертвого пространства, который ты сделал
, и остаться внутри,
оплакивая, потому что он чист.
Затем идет девушка в белом платье,
означает чистоту или отсутствие
какого-либо цвета. У нее нет рук, это правда.
Крик, который случился в эфире
когда их сняли
окружает ее теперь как ореол
горячего песка, беззвучно.
Из нее все истекло кровью.
Только такая девушка, как эта
, может знать, что с тобой случилось.
Если бы она была здесь, она бы
протянула руки к
вам сейчас и коснулась бы вас
отсутствующими руками
и вы бы ничего не почувствовали, но все равно
вас коснулись бы.
«Красная роза и Белоснежка» Ким Антио
Кожа белая, как девственный снег.
Кристаллы льда, выращенные из пылинок,
Частицы земли, брошенные в небо:
Белоснежка
Губы, красные, как пролитая кровь, первая кровь,
Раскрывающаяся, как Дева Роза,
Целая сама по себе:
Розово-красная
Цвета Богини,
Подсказок в этой сказке больше, чем кажется.
Разве не все?
Когда Ле Бет стучится в их дверь
Середина зимы, матовый лед и снег придают ему
Взгляд Расти, богини-близнецы приглашают
The Wild in,
Подайте ему чай и расчешите его мех.
На первый взгляд никаких признаков золота.
Что дальше? Они смотрели «Дыхание Джека Фроста
» на своих окнах и слушали, как
«Лед» раскалывается в зимнее искусство?
Их версия кабеля.
Сегодня они будут пить пиво, есть чипсы,
И смотреть телевизор, все трое?
Стал бы Ле Бет жаловаться на
Коммерциализацию всего священного
Когда он сжал пульт?
«Давайте жить вне сети», — бормотал он
В то время как Белоснежка и Красная Роза красились
Их ногти были черными, как смоль, а губы
Красными, как засахаренный язык шлюхи.
Гот или блудница?
Или, возможно, до того, как Медведь войдет в их владения
Сестры – девушки-хиппи, странствующие, современные,
Что-то ищут. Сцепка едет.
Жизнь за счет земли. Поедание черники, сорванной
Из сердцевины, сок окрашивает губы и зубы
Темно-фиолетовый. Наблюдая за кровавым прыжком лосося,
Они удивляются, почему у них текут слюнки, интересно
Что они потеряли.
Почему так болит?
Итак, когда человек в золоте стучится в их дверь
Середина зимы, они затаскивают его внутрь, освещая его.
Пока не заметят мех под золотом.
Ле Бет!
Они говорят на языках, когда
Срывают с него одежду.
В конце концов, он всего лишь символ.
Сестры зарылись лицом в его мех.
Когда они смотрят на свои тела,
Они видят, что у них выросли когти гризли.
Они смеются и обнимаются.
Мужчина безмолвно пытается собрать свой золотой костюм
. Один
В пустом коттедже он закрывает дверь.
Ночь снаружи кишит зверями.
Еще больше стихотворений-сказок читайте:
«Ночные мысли: Шахерезада» Ари Берк;
«Семь лебедей» Карины Биссет;
«Рубашка из крапивы, Терновый дом» Натали Ф. Андерсон;
«Верни свою сказку» Никиты Гилл.
от Charles Perrault, Stanley Appelbaum
Dover Publicatow Copyright © 2002 Dover Publications, Inc.ГЛАВА 1
Гризелидис
Мадемуазель
0264 En vous offrant, jeune et sage beauté,
Mais Paris Où L’homme Est Poli,
Où Le Beau Sexe né Pour Plaire
Проблема Son Bonheur Aventi,
De tous Côtés est Si Rempli
D’Exempl ,
Pour s’en garder ou s’en défaire,
Avoir trop de contrepoison.
Une dame aussipatiente
Que celle dont ici je relève le prix,
Serait partout une selected étonnante,
Mais ce serait un prodige à Paris.
Les femmes y sont souveraines,
Tout s’y règle selon leurs vux,
Enfin c’est un climat heureux
Qui n’est привычки que de reines.
Ainsi je vois que de toutes façons,
Grisélidis: Nouvelle
Au Pied des Célèbres montagnes
Où Le Pô S’échappant de Dessous Ses Roseaux,
Va dans Le Sein des Prochaines Cammagnes
Pramener Ses, earsantes, earsante eraux, eraux, eraux, eraux, eraux, eraux reaux, eraux, eraux, eraux, eraux reaux reaux reaux reaux reaux reaux reaux reaux reaux reaux reaux.
0017 Les délices de sa Province:
Le Ciel, en le formant, sur lui tout à la fois
Versa ce qu’il a de plus,
Ce qu’entre ses amis d’ordinaire il sépare, 9 0017 qu il ne donne qu’aux grands rois.
Comblé de tous les dons et du corps et de l’ame,
Il fut robuste, ловкий, propre au métier de Mars,
Et par l’instinct secret d’une Divine flamme,
Avec ardeur il aima les beaux- искусства.
Il aima les fights, il aima la victoire,
Les grands projets, les actes valeureux,
Et tout ce qui fait vivre un beau nom dans l’histoire;
Mais son cur tendre et généreux
Fut encor plus sensible à la solide gloire
De rendre ses peuples heureux.
CE Tempérament Héroïque
FUT Obscurci d’un Sombre Vapeur
Qui, Chagrine et mélancolique,
Lui Faisait Voir dans Le Le Fond de Son C Ur
TOUT Le Beau Sexe infidèl заслуга,
Il voyait une âme лицемерие,
un esprit d’orgueil enivré,
un un ennemi qui sans cesse n’aspire
qu’à prendre un souverain empire
sur l’homme malheureux qui lui sera livré.
Le frequent use du monde,
Où l’on ne voit qu’époux subjugués ou trahis,
Joint à l’air jaloux du pays,
Accrut encor cette haine profonde.
Il jura donc plus d’une fois
Que quand même le Ciel pour lui plein de tendresse
Formerait une autre Lucrèce,
Jamais de l’hyménée il ne suivrait les lois.
Ainsi, Quand Le Matin, Qu’il Donnait Affaires,
IL Avait Reglé Sagement
Toutes Les выбирает Nécessaires
Au Bonheur Du Gouvernement,
Que Fabelin, de veuve oppressé,
avible,
avible,
avible,
avibe,
avible,
avible,
avible,
Ou banni quelque impôt qu’une guerre force
Avait introduit autrefois,
L’autre moitié de la journée
A la chasse était destinée,
Où les sangliers et les ours,
Malgré leur fureur et leurs armes
Lui donnaient encor moins d’alarmes
Que le sexe charmant.
Cependant ses sujets que leur intérêt presse
De s’assurer d’un Successeur
Qui les gouverne un jour avec même douceur,
A leur donner un fils le conviaient.
Un jour dans le palais ils vinrent tous en corps
Усилия Pour faire leurs derniers;
Un orateur d’une grand apparence,
Et le meilleur qui fût alors,
Dit tout ce qu’on peut dire en pareille возникновения.
Il marqua leur désir pressant
De voir sortir du Prince une Heureuse Lignée
Qui rendît à jamais leur État florissant;
Il lui dit meme en finissant
Qu’il voyait un astre naissant
ssu de son chaste hyménée
Qui faisait pâlir le croissant.
D’un ton plus simple et d’une voix moins forte,
Le Prince à ses sujets répondit de la sorte:
“Le zèle ardent, dont je vois qu’en ce jour
Vous me portez aux nuds du mariage ,
Me Fait Plaisir, et m’est de wortre amour
un agréable témoignage;
J’en Suis sensiblement touché,
et voudrais dhes demain pouvoir vouse electains:
‘homme est благоразумный плюс il est empeché.
Observez bien toutes les jeunes filles;
Tant Qu’elles Sont au Sein de Leurs Familles,
Ce n’est Que Vertu, Que Bonté,
Que Pudeur, Que Sincérité,
Mais Sitôt Que le Mariage
Au déguisement, Mis Fin,
et Que’se Fické Leage
Au Déguisement A Mis Fin,
et Que’Alant Fické Leage
.
destin
Il n’importe plus d’être sage,
Elles quittent leur personnage,
Non sans avoir beaucoup pâti,
Et chacune dans son ménage
Selon son parti grénd prend.énd.
L’une d’humeur chagrine, et que rien ne récree,
Devient une dévote outrée,
Qui crie et gronde à tous tous;
L’autre se façonne en coquette,
Qui sans cesse écoute ou caquette,
Et n’a jamais assez d’amants;
Celle-ci des Beaux-Arts follement curieuse,
De tout décide avec hauteur,
Et critiquant le plus habile auteur,
Prend le forme de précieuse;
Cette autre s’érige en joueuse,
perd tout, argent, bijoux, баги, meubles de prix,
Et même jusqu’à ses привычки.
Dans la diversité des route qu’elles tinnent,
Il n’est qu’une selected où je voi
Qu’enfin toutes elles convinnent,
C’est de vouloir donner la loi.
Or je suis convaincu que dans le mariage
On ne peut jamais vivre heureux,
Quand on y commande tous deux;
Si donc vous souhaitez qu’à l’hymen je m’engage,
Cherchez une jeune beauté
Sans orgueil et sans vanité,
D’une obéissance achevée,
D’une Tpurity éprouvée,
et Qui n’ait point de Volonté,
Je la prendrai Quand vous l’aurez truvée.
“
Le Prince Ayant Mis Fin à Ce Discours Morat joindre à perte d’haleine
Sa meute qui l’attend au milieu de la Plaine.
Font Trembler de leurs cors les hôtes des forêts.
Des Chiens Courants L’Aboyante Famille,
Deçà, Delà, Parmi Le Chaume Brille,
et les limiers à l ‘il ardent
qui du fort de la bête à leur post qui les retiennen.
S’étant instruit par un des siens
Si tout est prêt, si l’on est sur la trace,
Il ordonne aussitôt qu’on begin la chasse,
Et fait donner le cerf aux chiens.
Leson des cors qui retentissent,
Le Bruit des Chevaux Qui Hensissent
et des Chiens animés les pénétrants abois,
Remplissent la forêt de tumulte et de the Chress,
et Pendence que l’echo sanse les .
Le Prince, par hasard ou par sa destinée,
Prit une route détournée
Où nul des chasseurs ne le suit;
Плюс il court, plus il s’en sépare:
Enfin à tel point s’égare
Que des chiens et des cors il n’entend plus le bruit.
Griselidis
To Mademoiselle
в предложении вам, молодой и воспитанной красоте,
Эта модель терпения,
Я никогда не обманул себя, чтобы думать
, что вы имитируете ее в каждой детали:
, который бы никогда не обманул себя в
. действительно слишком много.
Но Париж, где люди отполированы,
где прекрасный пол, рожденный, чтобы нравиться,
находит свое счастье совершенным,
так полно повсюду
примеров противоположного порока
что во все времена нельзя,
предотвратить или избавиться от него,
слишком много противоядия.
Дама такая же терпеливая
как та, которой я здесь воспеваю хвалу
была бы удивительна где угодно,
но в Париже она была бы чудом природы.
Здесь правят женщины,
здесь все управляется их желаниями;
короче говоря, это удачный регион
населенный только королевами.
Таким образом, я вижу, что во всех отношениях
Гризелидис здесь будут мало ценить,
и что она доставит смех
своими устаревшими уроками.
Не то чтобы терпение
не является добродетелью для парижских дам,
, но благодаря долгому опыту они научились
заставлять своих мужей практиковать его.
Griselidis: A Novella
У подножия знаменитых гор
где По, вырвавшись из-под камыша,
продолжает изливать свои родниковые воды
в лоно близлежащей сельской местности,
жил молодой, храбрый принц,
наслаждение его провинции:
небеса, формируя его, излили все свои редчайшие дары
, на него сразу
подарки он обычно раздает своим друзьям
и дарит только великим королям.
Наделенный всеми милостями тела и души,
он был сильным, умелым, подходящим для торговли Марса,
и скрытым вдохновением божественного пламени
он страстно любил изобразительное искусство.
Он любил бой, он любил победу,
великие замыслы, доблестные дела,
и все, что делает честное имя живым в истории;
но его нежное, благородное сердце
было еще более открыто для солидной славы
делать своих подданных счастливыми.
Этот богатырский темперамент
затуманился мрачным паром
, который, угрюмый и меланхоличный,
заставил его в глубине души смотреть
на весь прекрасный пол как на неверных и лживых:
в женщине, в которой сияли редчайшие заслуги
он увидел лицемерную душу,
разум, опьяненный гордыней,
жестокого врага с одним непрестанным желанием:
захватить полный контроль
над любым несчастным мужчиной, попавшим в ее руки.
Привычный уклад мира,
где мы не видим ничего, кроме подкаблучников или обманутых мужей,
в сочетании с ревностью, распространенной в этой стране,
еще более усилили эту глубоко укоренившуюся ненависть.
Так он не раз клялся,
что, даже если Небеса, полные нежности к нему,
сотворят новую Лукрецию,
он никогда не подчинится законам брака.
Таким образом, когда утром, которое он регулярно посвящал делам,
он мудро устроил
все необходимое
для счастья королевства,
после того, как он защитил права слабого сироты
и угнетенных вдова,
или отменил какой-то налог, что неизбежно приведет к войне
в прошлом,
вторая половина его дня
была посвящена охоте,
в которой кабаны и медведи,
несмотря на их ярость и их естественное оружие,
были еще менее пугающими для него
, чем очаровательный пол чего он всегда избегал.
Тем не менее, его подданные, подстрекаемые своей заинтересованностью
в уверенности в преемнике
, который однажды будет править ими с такой же легкой рукой,
не переставали убеждать его дать им сына.
Однажды они пришли во дворец группой
сделать последнюю попытку;
оратор серьезного вида,
лучший из тех, что были в то время,
сказал все, что можно было сказать по такому поводу.
Он подчеркивал их настойчивое желание
увидеть, как принц даст начало счастливому роду,
что сделает их государство вечно процветающим;
он даже сказал ему в заключение,
что он видел восходящую звезду,
как результат его целомудренного брака,
что заставило бы Полумесяц побледнеть.
Проще и тише
князь ответил своим подданным так: добро пожаловать свидетельство
вашей любви ко мне;
я искренне тронут этим;
и я хотел бы быть в состоянии удовлетворить вас уже завтра:
но, как я понимаю, брак – это вопрос
в которой чем благоразумнее человек, тем неловчее его положение.
Посмотрите хорошенько на всех молодых женщин:
пока они еще в лоне своих семей,
они все добродетельны, все добры,
все скромны, вся искренность,
но как только брак
положил конец к этому маскараду,
и теперь, когда их судьба решена,
не надо больше вести себя прилично,
они сбрасывают маску,
не без больших страданий,
и каждая женщина в своем доме
принимает решения так, как она хочет.
Один, мрачного темперамента, которого ничто не забавляет,
становится религиозным фанатиком,
все время кричит и бранится;
другой становится флиртом
который ничего не делает, кроме как слушает или болтает,
и у него никогда не бывает достаточно поклонников-мужчин;
другой, безумно увлеченный изящными искусствами,
выносит надменные суждения обо всем
и, критикуя самого искусного автора,
становится притворным покровителем «культуры»;
другой оказывается игроком
и проигрывает все, деньги, драгоценности, ценности, дорогую мебель,
и даже свою одежду.
В разнообразии путей, по которым они идут
есть только один пункт, в котором я вижу
все они согласны:
их желание править балом.
Теперь я убежден, что в браке
невозможно прожить счастливую жизнь
когда оба партнера отдают приказы;
поэтому, если вы хотите, чтобы я вступил в брак,
ищите юную красавицу
свободную от гордыни и тщеславия,
одну из полного послушания
и испытанное терпение,
и без воли,
женюсь на ней, и я женюсь на ней как только вы ее найдете».
Завершив эту моральную речь, принц
немедленно сел на лошадь
и, затаив дыхание, выехал, чтобы догнать
свою стаю гончих, ожидавшую его посреди равнины.
Пройдя луга и поля,
он нашел своих егерей лежащими на зеленой траве;
все встали и все зашевелились,
заставили лесных жителей трепетать от звука их рогов.
Семейство лающих бегущих собак
мелькнуло взад-вперед среди травы,
и гончие с жадными глазами,
возвращающиеся на свой пост из звериного логова,
их взгляды подгоняли
сильных сторожей, сдерживавших их .
Узнав от одного из своих людей
что все готово и они учуяли след,
он немедленно приказал начать охоту,
и пустил собак на оленя.
Звуки рожков,
шум ржания лошадей,
и пронзительный лай бойких гончих
наполнили лес суматохой и хаосом,
и пока эхо постоянно их повторяло,
звуки проникали в самые густые участки леса вместе с
те, кто их произвел.