I
В августе, около Малых Вежей,
С старым Мазаем я бил дупелей.
Как-то особенно тихо вдруг стало,
Нa небе солнце сквозь тучу играло.
Тучка была небольшая на нем,
А разразилась жестоким дождем!
Прямы и светлы, как прутья стальные,
В землю вонзались струи дождевые
С силой стремительной… Я и Мазай,
Мокрые, скрылись в какой-то сарай.
Дети, я вам расскажу про Мазая.
Каждое лето домой приезжая,
Я по неделе гощу у него.
Нравится мне деревенька его:
Летом ее убирая красиво,
Исстари хмель в ней родится на диво,
Вся она тонет в зеленых садах;
Домики в ней на высоких столбах
(Всю эту местность вода понимает,
Так что деревня весною всплывает,
Словно Венеция). Старый Мазай
Любит до страсти свой низменный край.
Вдов он, бездетен, имеет лишь внука,
Торной дорогой ходить ему — скука!
За сорок верст в Кострому прямиком
Сбегать лесами ему нипочем:
«Лес не дорога: по птице, по зверю
Выпалить можно». — А леший? — «Не верю!
Раз в кураже я их звал-поджидал
Целую ночь, — никого не видал!
За день грибов насбираешь корзину,
Ешь мимоходом бруснику, малину;
Вечером пеночка нежно поет,
Словно как в бочку пустую удод
Ухает; сыч разлетается к ночи,
Рожки точены, рисованы очи.
Ночью… ну, ночью робел я и сам:
Очень уж тихо в лесу по ночам.
Тихо как в церкви, когда отслужили
Службу и накрепко дверь затворили,
Разве какая сосна заскрипит,
Словно старуха во сне проворчит…»
Дня не проводит Мазай без охоты.
Жил бы он славно, не знал бы заботы,
Кабы не стали глаза изменять:
Начал частенько Мазай пуделять.
Впрочем, в отчаянье он не приходит:
Выпалит дедушка — заяц уходит,
Дедушка пальцем косому грозит:
«Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.
Знает он много рассказов забавных
Про деревенских охотников славных:
Кузя сломал у ружьишка курок,
Спичек таскает с собой коробок,
Сядет за кустом — тетерю подманит,
Спичку к затравке приложит — и грянет!
Ходит с ружьишком другой зверолов,
Носит с собою горшок угольков.
«Что ты таскаешь горшок с угольками?» —
Больно, родимый, я зябок руками;
Ежели зайца теперь сослежу,
Прежде я сяду, ружье положу,
Над уголечками руки погрею,
Да уж потом и палю по злодею! —
«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.
Я, признаюсь, от души хохотал.
Впрочем, милей анекдотов крестьянских
(Чем они хуже, однако, дворянских?)
Я от Мазая рассказы слыхал.
Дети, для вас я один записал…
II
Старый Мазай разболтался в сарае:
«В нашем болотистом, низменном крае
Впятеро больше бы дичи велось,
Кабы сетями ее не ловили,
Кабы силками ее не давили;
Зайцы вот тоже, — их жалко до слез!
Только весенние воды нахлынут,
И без того они сотнями гинут, —
Нет! еще мало! бегут мужики,
Ловят, и топят, и бьют их баграми.
Где у них совесть?.. Я раз за дровами
В лодке поехал — их много с реки
К нам в половодье весной нагоняет —
Еду, ловлю их. Вода прибывает.
Вижу один островок небольшой —
Зайцы на нем собралися гурьбой.
С каждой минутой вода подбиралась
К бедным зверькам; уж под ними осталось
Меньше аршина земли в ширину,
Меньше сажени в длину.
Тут я подъехал: лопочут ушами,
Сами ни с места; я взял одного,
Прочим скомандовал: прыгайте сами!
Прыгнули зайцы мои, — ничего!
Только уселась команда косая,
Весь островочек пропал под водой:
«То-то! — сказал я, — не спорьте со мной!
Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!»
Этак гуторя, плывем в тишине.
Столбик не столбик, зайчишко на пне,
Лапки скрестивши, стоит, горемыка,
Взял и его — тягота не велика!
Только что начал работать веслом,
Глядь, у куста копошится зайчиха —
Еле жива, а толста как купчиха!
Я ее, дуру, накрыл зипуном —
Сильно дрожала… Не рано уж было.
Мимо бревно суковатое плыло,
Сидя, и стоя, и лежа пластом,
Зайцев с десяток спасалось на нем
«Взял бы я вас — да потопите лодку!»
Жаль их, однако, да жаль и находку —
Я зацепился багром за сучок
И за собою бревно поволок…
Было потехи у баб, ребятишек,
Как прокатил я деревней зайчишек:
«Глянъ-ко: что делает старый Мазай!»
Ладно! любуйся, а нам не мешай!
Мы за деревней в реке очутились.
Тут мои зайчики точно сбесились:
Смотрят, на задние лапы встают,
Лодку качают, грести не дают:
Берег завидели плуты косые,
Озимь, и рощу, и кусты густые!..
К берегу плотно бревно я пригнал,
Лодку причалил — и «с богом!» сказал…
И во весь дух
Пошли зайчишки.
А я им: «У-х!
Живей, зверишки!
Смотри, косой,
Теперь спасайся,
А чур зимой
Не попадайся!
Прицелюсь — бух!
И ляжешь… У-у-у-х!..»
Мигом команда моя разбежалась,
Только на лодке две пары осталось —
Сильно измокли, ослабли; в мешок
Я их поклал — и домой приволок.
За ночь больные мои отогрелись,
Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их на лужок; из мешка
Вытряхнул, ухнул — и дали стречка!
Я проводил их всё тем же советом:
«Не попадайтесь зимой!»
Я их не бью ни весною, ни летом,
Шкура плохая, — линяет косой…»
Мне нравится3.4 k.Не нравится798Категория: Сказки других авторовСтраница 1 из 2
В августе, около “Малых Вежей”,
С старым Мазаем я бил дупелей.
Как-то особенно тихо вдруг стало,
На небе солнце сквозь тучу играло.
Тучка была небольшая на нём,
А разразилась жестоким дождём!
Прямы и светлы, как прутья стальные,
В землю вонзались струи дождевые
С силой стремительной… Я и Мазай,
Мокрые, скрылись в какой-то сарай.
Я по неделе гощу у него.
Нравится мне деревенька его:
Летом её убирая красиво,
Словно Венеция). Старый Мазай
Любит до страсти свой низменный край.
Вдов он, бездетен, имеет лишь внука.
Торной дорогой ходить ему — скука!
За сорок вёрст в Кострому прямиком
Сбегать лесами ему нипочём:
“Лес не дорога: по птице, по зверю
Выпалить можно”. — А леший? — “Не верю!
Раз в кураже* я их звал-поджидал
Целую ночь, — никого не видал!
*(В кураже — в задоре.)
За день грибов насбираешь корзину,
Ешь мимоходом бруснику, малину;
Вечером пеночка нежно поёт,
Словно как в бочку пустую удод
Ухает; сыч разлетается к ночи,
Рожки точёны, рисованы очи.
Разве какая сосна заскрипит,
Словно старуха во сне проворчит…”
Дня не проводит Мазай без охоты.
Жил бы он славно, не знал бы заботы,
Кабы не стали глаза изменять:
Начал частенько Мазай пуделять*.
*(Пуделять — стрелять мимо цели.)
Впрочем, в отчаянье он не приходит:
Выпалит дедушка — заяц уходит,
Знает он много рассказов забавных
Про деревенских охотников славных:
Кузя сломал у ружьишка курок,
Спичек таскает с собой коробок,
Сядет за кустом — тетерю подманит,
Спичку к затравке приложит — и грянет!
Ходит с ружьишком другой зверолов,
Носит с собою горшок угольков.
Ежели зайца теперь сослежу,
Прежде я сяду, ружьё положу,
Над уголёчками руки погрею,
Да уж потом и палю по злодею!
“Вот так охотник!” — Мазай прибавлял.
Я, признаюсь, от души хохотал.
Я от Мазая рассказы слыхал.
Дети, для вас я один записал…
2
Повествование ведется от имени самого автора, который каждое лето приезжал в деревню Малые Чижи. Красота этих мест очаровывала. Все здесь утопало в зелени. Домики стояли на высоких сваях – по весне деревню затопляло и люди, как в Венеции плавали на лодках. Тут он и услышал историю, больше похожую на сказку. Жил в деревне Дед Мазай, с которым поэт дружил и проводил много времени. Старик был добрым и влюбленным в природу. Так как семьи у него не было, большую часть жизни он проводил в лесу – летом наблюдая за животными, а зимой охотясь. Сопровождая поэта на прогулках и охоте, он рассказывал множество забавных историй.
Однажды охотников попали под внезапно начавшийся ливень. Спрятавшись в заброшенном сарае, мужчины завели тихую беседу. Дед вспомнил интересный случай, произошедший с ним весной в разлив. Он отправился в лодке за дровами – в половодье вода пригоняет их много, вот и ловят люди. Вдруг увидел старик островок, на котором сидела кучка зайцев. Вода быстро прибывала и скоро маленькая кочка земли окажется вместе со зверьками под водой.
Дед Мазай подплыл поближе и пересадил одного в лодку, а остальным скомандовал прыгать самим. Долго просить не пришлось, косые один за другим перебрались к спасителю. И только они оказались в лодке, островок ушел под воду. Плывя в тишине дальше, старик подобрал зайчонка, сидящего как столбик на пне. Затем из-под куста достал дрожащую зайчиху, укутал ее зипуном и посадил к остальным.
Лодка уже была переполнена, когда охотник увидел с десяток зайцев на плывущем бревне. Он зацепил его багром и потянул за собой. В таком составе их и увидела вся деревня. Люди смеются, переговариваясь и подшучивая над Мазаем, а он знай, плывет дальше. Когда лодка очутилась уже в реке, зайцы увидели сушу и заволновались. Старик подплыл к берегу, и косые наперегонки пустились бежать в поле.
Оставшиеся в лодке две пары очень намокли и ослабли, поэтому охотник забрал их домой. Утром отогревшихся и сытых зайцев он выпустил на лугу. Почувствовав свободу, они быстро умчались подальше от людей. На прощанье Дед Мазай крикнул, чтобы зимой не попадались ему. Вот такое интересное приключение произошло с охотником.
Дедушка Мазай и зайцы
В августе, около Малых Вежей,
С старым Мазаем я бил дупелей.
Как-то особенно тихо вдруг стало,
На́ небе солнце сквозь тучу играло.
Тучка была небольшая на нем,
А разразилась жестоким дождем!
Прямы и светлы, как прутья стальные,
В землю вонзались струи дождевые
С силой стремительной… Я и Мазай,
Мокрые, скрылись в какой-то сарай.
Дети, я вам расскажу про Мазая.
Каждое лето домой приезжая,
Я по неделе гощу у него.
Нравится мне деревенька его:
Летом ее убирая красиво,
Исстари хмель в ней родится на диво,
Вся она тонет в зеленых садах;
Домики в ней на высоких столбах
(Всю эту местность вода понимает,
Так что деревня весною всплывает,
Словно Венеция). Старый Мазай
Любит до страсти свой низменный край.
Вдов он, бездетен, имеет лишь внука,
Торной дорогой ходить ему — скука!
За́ сорок верст в Кострому прямиком
Сбегать лесами ему нипочем:
«Лес не дорога: по птице, по зверю
Выпалить можно». — А леший? — «Не верю!
Раз в кураже я их звал-поджидал
Целую ночь, — никого не видал!
За день грибов насбираешь корзину,
Ешь мимоходом бруснику, малину;
Вечером пеночка нежно поет,
Словно как в бочку пустую удод
Ухает; сыч разлетается к ночи,
Рожки точены, рисованы очи.
Ночью… ну, ночью робел я и сам:
Очень уж тихо в лесу по ночам.
Тихо как в церкви, когда отслужили
Службу и накрепко дверь затворили,
Разве какая сосна заскрипит,
Словно старуха во сне проворчит…»
Дня не проводит Мазай без охоты.
Жил бы он славно, не знал бы заботы,
Кабы не стали глаза изменять:
Начал частенько Мазай пуделять.
Впрочем, в отчаянье он не приходит:
Выпалит дедушка — заяц уходит,
Дедушка пальцем косому грозит:
«Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.
Знает он много рассказов забавных
Про деревенских охотников славных:
Кузя сломал у ружьишка курок,
Спичек таскает с собой коробок,
Сядет за кустом — тетерю подманит,
Спичку к затравке приложит — и грянет!
Ходит с ружьишком другой зверолов,
Носит с собою горшок угольков.
«Что ты таскаешь горшок с угольками?» —
Больно, родимый, я зябок руками;
Ежели зайца теперь сослежу,
Прежде я сяду, ружье положу,
Над уголечками руки погрею,
Да уж потом и палю по злодею! —
«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.
Я, признаюсь, от души хохотал.
Впрочем, милей анекдотов крестьянских
(Чем они хуже, однако, дворянских?)
Я от Мазая рассказы слыхал.
Дети, для вас я один записал…
Старый Мазай разболтался в сарае:
«В нашем болотистом, низменном крае
Впятеро больше бы дичи велось,
Кабы сетями ее не ловили,
Кабы силками ее не давили;
Зайцы вот тоже, — их жалко до слез!
Только весенние воды нахлынут,
И без того они сотнями гинут, —
Нет! еще мало! бегут мужики,
Ловят, и топят, и бьют их баграми.
Где у них совесть?.. Я раз за дровами
В лодке поехал — их много с реки
К нам в половодье весной нагоняет —
Еду, ловлю их. Вода прибывает.
Вижу один островок небольшой —
Зайцы на нем собралися гурьбой.
С каждой минутой вода подбиралась
К бедным зверькам; уж под ними осталось
Меньше аршина земли в ширину,
Меньше сажени в длину.
Тут я подъехал: лопочут ушами,
Сами ни с места; я взял одного,
Прочим скомандовал: прыгайте сами!
Прыгнули зайцы мои, — ничего!
Только уселась команда косая,
Весь островочек пропал под водой:
„То-то! — сказал я, — не спорьте со мной!
Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!“
Этак гуторя, плывем в тишине.
Столбик не столбик, зайчишко на пне,
Лапки скрестивши, стоит, горемыка,
Взял и его — тягота не велика!
Только что начал работать веслом,
Глядь, у куста копошится зайчиха —
Еле жива, а толста как купчиха!
Я ее, дуру, накрыл зипуном —
Сильно дрожала… Не рано уж было.
Мимо бревно суковатое плыло,
Сидя, и стоя, и лежа пластом,
Зайцев с десяток спасалось на нем
„Взял бы я вас — да потопите лодку!“
Жаль их, однако, да жаль и находку —
Я зацепился багром за сучок
И за собою бревно поволок…
Было потехи у баб, ребятишек,
Как прокатил я деревней зайчишек:
„Глянъ-ко: что делает старый Мазай!“
Ладно! любуйся, а нам не мешай!
Мы за деревней в реке очутились.
Тут мои зайчики точно сбесились:
Смотрят, на задние лапы встают,
Лодку качают, грести не дают:
Берег завидели плуты косые,
Озимь, и рощу, и кусты густые!..
К берегу плотно бревно я пригнал,
Лодку причалил — и „с богом!“ сказал…
И во весь дух
Пошли зайчишки.
А я им: „У-х!
Живей, зверишки!
Смотри, косой,
Теперь спасайся,
А чур зимой
Не попадайся!
Прицелюсь — бух!
И ляжешь… У-у-у-х!..“
Мигом команда моя разбежалась,
Только на лодке две пары осталось —
Сильно измокли, ослабли; в мешок
Я их поклал — и домой приволок.
За ночь больные мои отогрелись,
Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их на лужок; из мешка
Вытряхнул, ухнул — и дали стречка!
Я проводил их всё тем же советом:
„Не попадайтесь зимой!“
Я их не бью ни весною, ни летом,
Шкура плохая, — линяет косой…»
Некрасов Николай Алексеевич
Как-то раз поэт отправился на охоту со старым Мазаем. Неожиданно они попали под дождь, который решили переждать в сарае. Мазай был прекрасным рассказчиком, и принялся развлекать поэта историями про родную деревню, местных охотников, собственные приключения.
Однажды Мазай плыл на лодке по реке – после сильных дождей вода затопила низменность, и лишь кое-где виднелись небольшие бугорки. На одном из таких островков охотник увидел множество зайцев, которые пытались укрыться от прибывающей воды.
Мазай подплыл к зайцам и стал по одному сажать их в лодку. Старик продолжил свой путь, и то тут, то там собирал спасающихся от половодья зайчишек. Ему даже повстречалось плывущее бревно, на котором сидело с десяток зайцев. В лодке уже не было места, и Мазай просто подцепил бревно и поплыл дальше.
Подплывая к деревне, Мазай со своими «пассажирами» вызвал настоящее веселье. Зайцы испугались и, как только лодка подошла к берегу, тут же бросились наутек. Охотник только улыбнулся и пригрозил, чтобы зайцы не попадались ему зимой под прицел.
В августе автор гостил в Малых Вежах у знакомого охотника, старика Мазая. Вместе они охотились на дупелей. Однажды, в самый разгар охоты, появилась темная туча и «разразилась жестоким дождем». Рассказчик и Мазай укрылись в каком-то старом сарае, который попался им на глаза.
Автор гостил у Мазая каждое лето «по неделе». Ему нравилась эта деревушка, в которой выращивали хмель. Все дома в ней стояли на высоких столбах, потому что каждую весну здесь поднималась вода – «так что деревня весною всплывает, словно Венеция». Старик Мазай был вдовцом, без детей, и имел лишь внука. Он очень любил свой край, и ему было нипочем пройтись «за́ сорок верст в Кострому прямиком». Прогулки по родному лесу были ему в радость. Он охотился, собирал грибы, ягоды, наслаждался пением лесных птиц. Лишь по ночам ему было не по себе в лесу, в котором было «тихо как в церкви, когда отслужили службу и накрепко дверь затворили».
Так и жил бы дед Мазай «славно, не знал бы заботы, кабы не стали глаза изменять». Во время охоты он все чаще стал промахиваться, однако старик не огорчался. Увидев убегающего зайца, он лишь добродушно грозил ему пальцем, и велел больше не попадаться ему на глаза.
Дедушка Мазай знал «много рассказов забавных про деревенских охотников славных», над которыми от души хохотал рассказчик. Помимо «анекдотов крестьянских» старый охотник был мастером рассказывать разные истории из своей жизни. Пережидая непогоду в сарае, он разговорился, и поведал автору о наболевшем.
Старик с грустью сказал, что в их крае «впятеро больше бы дичи велось», если бы не ловили безбожно ее сетями, не давили многочисленными силками. Особенно жалко Мазаю было зайцев, которые страдали в весеннее половолье. Мало того, что в паводок они гибли сотнями, так и местные мужики ловили их, пользуясь их беззащитностью.
«Свои люди сочтемся» краткое содержание пьесы Островского – читать пересказ онлайн
Как-то раз Мазай «за дровами в лодке поехал», и по пути подобрал несчастных зайцев, которых половодье согнало на небольшой островок. Вода подбиралась к ним все ближе, и под ними «осталось меньше аршина земли в ширину, меньше сажени в длину». Как только последний зайчишка оказался в лодке, островок скрылся под водой.
Дедушка Мазай продолжил свой путь, и то тут, то там подбирал зайцев, которые испуганно смотрели на воду. Мимо лодки проплыло суковатое бревно, на котором спасалось «зайцев с десяток». Старик уже не мог их взять к себе, опасаясь перевернуть лодку. Тогда он «зацепился багром за сучок и за собою бревно поволок».
Показавшись у деревни в лодке, наполненной зайцами, деде Мазай вызвал смех и веселье «у баб, ребятишек». Завидев берег, спасенные зайцы заволновались, и, едва коснувшись земли, со всего духу принялись бежать. В лодке лишь «две пары осталось — сильно измокли, ослабли». Мазай уложил их в мешок, и принес домой, где отогрел их и накормил. Утром он выпустил их на свободу, и предупредил, чтобы не попадались зимой, когда он выходил на охоту. Бывалый охотник, Мазай не трогал зайцев «ни весною, ни летом», потому что в это время они линяли, и их шкурка была плохой.
Дед Мазай, несмотря на то, чтобы охотником, не воспользовался бедой, в которой оказались зайцы. Он спас всех, кто попадался на его пути, но потом напомнил, что все равно будет на них охотиться.
Рисунок-иллюстрация к сказке Дед Мазай и зайцы.
На главную
Все авторы
Главная → Н. А. Некрасов → Дедушка Мазай и зайцы
В августе, около Малых Вежей, С старым Мазаем я бил дупелей.
Как-то особенно тихо вдруг стало, На́ небе солнце сквозь тучу играло.
Тучка была небольшая на нем, А разразилась жестоким дождем!
Прямы и светлы, как прутья стальные, В землю вонзались струи дождевые
С силой стремительной… Я и Мазай, Мокрые, скрылись в какой-то сарай.
Дети, я вам расскажу про Мазая. Каждое лето домой приезжая,
Я по неделе гощу у него. Нравится мне деревенька его:
Летом ее убирая красиво, Исстари хмель в ней родится на диво,
Вся она тонет в зеленых садах; Домики в ней на высоких столбах
(Всю эту местность вода понимает, Так что деревня весною всплывает,
Словно Венеция). Старый Мазай Любит до страсти свой низменный край.
Вдов он, бездетен, имеет лишь внука, Торной дорогой ходить ему — скука!
За́ сорок верст в Кострому прямиком Сбегать лесами ему нипочем:
«Лес не дорога: по птице, по зверю Выпалить можно». — А леший? — «Не верю!
Раз в кураже я их звал-поджидал Целую ночь, — никого не видал!
За день грибов насбираешь корзину, Ешь мимоходом бруснику, малину;
Вечером пеночка нежно поет, Словно как в бочку пустую удод
Ухает; сыч разлетается к ночи, Рожки точены, рисованы очи.
Ночью… ну, ночью робел я и сам: Очень уж тихо в лесу по ночам.
Тихо как в церкви, когда отслужили Службу и накрепко дверь затворили,
Разве какая сосна заскрипит, Словно старуха во сне проворчит…»
Дня не проводит Мазай без охоты. Жил бы он славно, не знал бы заботы,
Кабы не стали глаза изменять: Начал частенько Мазай пуделять.
Впрочем, в отчаянье он не приходит: Выпалит дедушка — заяц уходит,
Дедушка пальцем косому грозит: «Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.
Знает он много рассказов забавных Про деревенских охотников славных:
Кузя сломал у ружьишка курок, Спичек таскает с собой коробок,
Сядет за кустом — тетерю подманит, Спичку к затравке приложит — и грянет!
Ходит с ружьишком другой зверолов, Носит с собою горшок угольков.
«Что ты таскаешь горшок с угольками?» — Больно, родимый, я зябок руками;
Ежели зайца теперь сослежу, Прежде я сяду, ружье положу,
Над уголечками руки погрею, Да уж потом и палю по злодею! —
«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял. Я, признаюсь, от души хохотал.
Впрочем, милей анекдотов крестьянских (Чем они хуже, однако, дворянских?)
Я от Мазая рассказы слыхал. Дети, для вас я один записал…
Старый Мазай разболтался в сарае: «В нашем болотистом, низменном крае Впятеро больше бы дичи велось, Кабы сетями ее не ловили, Кабы силками ее не давили; Зайцы вот тоже, — их жалко до слез! Только весенние воды нахлынут, И без того они сотнями гинут, — Нет! еще мало! бегут мужики, Ловят, и топят, и бьют их баграми. Где у них совесть?.. Я раз за дровами В лодке поехал — их много с реки К нам в половодье весной нагоняет — Еду, ловлю их. Вода прибывает.
Вижу один островок небольшой — Зайцы на нем собралися гурьбой. С каждой минутой вода подбиралась К бедным зверькам; уж под ними осталось Меньше аршина земли в ширину, Меньше сажени в длину.
Тут я подъехал: лопочут ушами, Сами ни с места; я взял одного, Прочим скомандовал: прыгайте сами! Прыгнули зайцы мои, — ничего! Только уселась команда косая, Весь островочек пропал под водой: „То-то! — сказал я, — не спорьте со мной! Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!“
Этак гуторя, плывем в тишине. Столбик не столбик, зайчишко на пне, Лапки скрестивши, стоит, горемыка, Взял и его — тягота не велика!
Только что начал работать веслом, Глядь, у куста копошится зайчиха — Еле жива, а толста как купчиха! Я ее, дуру, накрыл зипуном — Сильно дрожала… Не рано уж было. Мимо бревно суковатое плыло, Сидя, и стоя, и лежа пластом, Зайцев с десяток спасалось на нем
„Взял бы я вас — да потопите лодку!“ Жаль их, однако, да жаль и находку — Я зацепился багром за сучок И за собою бревно поволок…
Было потехи у баб, ребятишек, Как прокатил я деревней зайчишек: „Глянъ-ко: что делает старый Мазай!“ Ладно! любуйся, а нам не мешай!
Мы за деревней в реке очутились. Тут мои зайчики точно сбесились: Смотрят, на задние лапы встают, Лодку качают, грести не дают: Берег завидели плуты косые, Озимь, и рощу, и кусты густые!.. К берегу плотно бревно я пригнал, Лодку причалил — и „с богом!“ сказал… И во весь дух Пошли зайчишки. А я им: „У-х! Живей, зверишки! Смотри, косой, Теперь спасайся, А чур зимой Не попадайся! Прицелюсь — бух! И ляжешь… У-у-у-х!..“
Мигом команда моя разбежалась, Только на лодке две пары осталось — Сильно измокли, ослабли; в мешок Я их поклал — и домой приволок. За ночь больные мои отогрелись, Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их на лужок; из мешка Вытряхнул, ухнул — и дали стречка! Я проводил их всё тем же советом: „Не попадайтесь зимой!“ Я их не бью ни весною, ни летом, Шкура плохая, — линяет косой…»
Н. А. Некрасов, между 25 июня и 10 июля 1870 года
Следующая страница →
← 3 стр. Дедушка Мазай и зайцы (стихотворения, посвященные русским детям)
5 стр. → Страницы:
4
Всего 6 страниц
© «Онлайн-Читать.РФ» Обратная связь
Прежде чем ознакомиться с кратким содержанием «Дед Мазай и зайцы», нужно рассмотреть особенности творчества известного поэта. Чем его творчество отличается от других? Николай Некрасов близко к сердцу принимал трудности крестьянской жизни. И его забота о простом русском народе чувствуется практически во всех его творениях.
Некрасовские стихотворения были посвящены описанию жизни крестьян: их быта, проблем, образа жизни. Поэт активно использовал в своих произведениях народный разговорный язык, благодаря чему герои его историй кажутся живыми. Сочетая разговорный стиль и фразеологизмы, Некрасов значительно расширил поэтические рамки.
Стихотворение включено в образовательную программу третьего класса. Школьником нужно не только подготовиться к его пересказу, но и составить небольшой анализ. Сделать это можно по плану:
Несмотря на то что стихотворение не относится к жанру сказки, его сюжет увлекает юных читателей. Он учит любви ко всему живому, готовности беречь природу и не проходить мимо чужих страданий. Важно учиться разумно расходовать дары природы и не брать от нее больше, чем полагается.
Дедушка Мазай и зайцы
Каждое лето рассказчик приезжал на неделю в деревню Малые Вежи, чтобы погостить у старого охотника Мазая и вместе с ним поохотиться. Как-то раз во время охоты начался сильный дождь, и рассказчик с Мазаем укрылись в сарае. Старик начал рассказывать истории про деревенских охотников: один поломал курок у ружья, и ходит с коробком спичек, а другой носит с собой горшок с угольками, потому что руки зябнут. Один из рассказов автор записал. Мазай рассказывал, что в их низменном крае велось бы гораздо больше дичи, если бы мужики в весенние паводки не ловили и убивали зайцев. Раз Мазай поехал за дровами. Вдруг увидел он островок, на котором собрались зайцы. Мазай забрал их к себе в лодку. Ещё одного зайца подобрал он с пня, зайчиху взял в лодку и накрыл зипуном. На проплывавшем мимо бревне сидело с десяток зайцев. Мазай зацепился за багром за сучок на бревне и поволок его за собой. Вся деревня смеялась с Мазая. А за деревней, как только он причалил к берегу, все зайцы пустились бежать врассыпную. Только две пары осталось. Они измокли и ослабли. Мазай их положил в мешок и принес домой. За ночь они отогрелись. Утром Мазай отпустил их в лес.
Грибов Алексей Николаевич
(18) 31 января 1902, Сокольники, Москва — 26 ноября 1977, Москва.
Родился в Сокольниках, в рабочей семье. В детстве помогал отцу, водителю автомобиля. В 1916 году, когда того призвали на фронт, Алексей как старший, вынужден был пойти работать конторщиком в управление шелкоткацкой фабрики, затем, уже после революции, на комбинате «Красная Роза». Занимался в школе рабочей молодежи, увлекся театром.
В 1924 году окончил школу при 3-й студии Московском художественном академическом театре. Вступил в труппу театра, на сцене которого играл более 40 лет. В искусстве Грибова предельная простота соединялась с яркой сценической выразительностью, выдающимся мастерством. Алексей Николаевич создал глубоко народные образы, воплощающие лучшие черты русского человека — мудрость, душевность, честность, юмор. Член ВКП(б) с 1944 года.
Одной из главных театральных удач Алексея Грибова, с 1930-х годов, был незабвенный Фома Опискин в спектакле по сатире Ф.М. Достоевского “Село Степанчиково и его обитатели”. В 1973 году вышел одноимённый МХАТовский телеспектакль. Грибов превзошёл себя, достовернейше воскресив гениальный образ не просто хитрого приспособленца, но энергетического вампира и закулисного махинатора, социального манипулятора и психологического чародея.
МХАТ был самым выездным театром — Япония, Англия, Франция. Грибов ездил во все гастроли и везде имел оглушительный успех. Вроде не самая главная роль в «Вишневом саде» — Фирс, а в каком восторге были французы! Его называли «русским Жаном Габеном». В Лондоне сыграли «Мертвые души». Нелюдимый, угрюмый Собакевич произвел на англичан сильное впечатление.
С 1970 года преподавал актёрское мастерство в школе-студии МХАТ.
После инсульта, перенесенного во время одного из спектаклей на гастролях в Ленинграде, его разбил паралич. Почти три год актер был прикован к постели. Со временем восстановилась речь, он начал ходить, хотя и не слишком уверенно. В твердой памяти, в твердом сознании он даже приступил к занятиям со студентами МХАТа. Но на сцену больше не вышел.
Заслуженный артист РСФСР (1938).
Народный артист РСФСР (1943).
Народный артист СССР (1948).
Похоронен актёр на Новодевичьем кладбище в Москве.
В июне 1870 года Некрасов впервые прибыл в Ярославль на поезде (железнодорожное движение от Москвы до Ярославля открылось в феврале 1870 г.). В первый раз вместе с ним в Карабиху приехала его гражданская жена Зинаида Николаевна, с которой поэт сошелся недавно.
По мнению А. Ф. Тарасова, Некрасов приехал в Карабиху в середине июня384, но, вероятнее, это случилось на рубеже второй и третьей декад месяца***.
Вскоре после приезда в Карабиху Некрасов написал едва ли не самое знаменитое своё стихотворение «Дедушка Мазай и зайцы», которое сразу послал М. Е. Салтыкову-Щедрину в его подмосковную усадьбу Витенево. Уже 17 июля 1870 года тот ответил: «Стихи ваши прелестны»385. Следовательно, стихотворение «Дедушка Мазай и зайцы» написано примерно в период между 25 июня и 10 июля 1870 года (а опубликовано оно было в январском номере «Отечественных записок» за 1871 г.).
К сожалению, стихотворение «Дедушка Мазай и зайцы» практически не изучалось с точки зрения истории его возникновения. А. Ф. Тарасов полагает, что летом 1870 года вместе с Зинаидой Николаевной Некрасов «через Грешнево (…) отправился в костромские места»386. Подтверждением этого, по его мнению, служит то, что наброски стихотворения «Как празднуют трусу», где говорится о посещении поэтом Грешнева («Утром мы наше село посещали, где я родился и взрос»), «находятся на обороте листа с черновыми набросками “Дедушки Мазая…” (II, 732)»387. А. Ф. Тарасов предполагает, что в 1870 году Некрасов с Зиной посетил и Шоду. Выше уже писалось, что мы сомневаемся в приезде поэта в 1870 году в Шоду: сын Гаврилы Яковлевича, Иван Гаврилович, в своих рассказах, наверняка, упомянул бы, что однажды Некрасов посетил Шоду с женой. Сомнительным нам кажется и сама поездка Некрасова «в костромские места» летом 1870 г. Доказательств тому, что Некрасов с Зинаидой Николаевной тогда ездили дальше Грешнева, нет. По-видимому, толчком к написанию «Деда Мазая…» послужили другие обстоятельства (о них чуть ниже).
Нам неизвестно, когда и как Некрасов познакомился с прототипом своего Мазая. Однако кое-какие данные на этот счет есть. В Пушкинском доме сохранился листок с черновыми заметками Некрасова, на котором сделаны следующие записи: «Дедушка Мазай и зайцы» и «Заяц сер как онуча»388. М. В. Теплинский предположил, что эти заметки относятся к периоду между 1866 и 1870 гг.389 О записи «Дедушка Мазай и зайцы» исследователь заметил: «Название известного стихотворения Некрасова, написанного в 1870 году. Мысль о стихотворении и название его могли зародиться у Некрасова и раньше, что подтверждается следующими соображениями. Упоминаемая в стихотворении деревня Малые Вежи находится в той же Мисковской волости Костромской губернии, где Некрасов охотился с Гаврилой, которому посвятил “Коробейников” (1861). Поэт охотился в этих местах в начале 60-х годов, и именно тогда у него мог возникнуть замысел стихотворения (…)»390.
В. Н. Осокин предположил, что дедушка Мазай фигурирует у Некрасова не только в стихотворении о зайцах. По его предположению, рассказ Мазая положен и в основу стихотворения «Пчелы» (1867 г.), представляющего собой рассказ неназванного по имени старика-пасечника. По мнению В. Н. Осокина, старик-пасечник и дед Мазай – одно и то же лицо. «К этому выводу приходишь, – пишет он, – сличая язык деда Мазая с речью старика-пасечника из “Пчел”. Пасечник – это дед Мазай»391. С данным предположением нельзя не согласиться (подробнее об этом чуть ниже). Стихотворение «Пчелы» датировано 15 марта 1867 года и, следовательно, мы можем предположить, что Некрасов познакомился с Мазаем не позднее лета 1866 г.
Помимо «Дедушки Мазая и зайцев», деревню Вёжи, в которой жил Мазай, Некрасов упомянул в черновиках поэмы «Кому на Руси жить хорошо», где говорится:
В Вежах в базарный день (III, 560).
Название Вёжи слишком редкое, чтобы можно было усомниться, что имеется в виду именно та самая деревня, где жил Мазай. Однако это упоминание нам ничего не дает. Вёжи упомянуты в черновиках последней части поэмы «Пир на весь мир», над которой поэт работал в 1876-1877 гг., т. е. спустя 6-7 лет после написания стихотворения о Мазае. Таким образом, Некрасов, скорее всего, познакомился с прототипом дедушки Мазая в 1865 или 1866 году (в 1864 году Некрасов ездил за границу, и в Карабиху не приезжал) и тогда же услышал от него рассказ, как он спасал в весенний разлив зайцев. Почему же стихотворение о дедушке Мазае было написано только в 1870 году? Может быть, как полагает А. Ф. Тарасов, поэт посетил в этом году Вёжи, еще раз встретился с прототипом Мазая, и, вспомнив историю про зайцев, написал своё знаменитое стихотворение? Однако, скорее всего, дело обстояло иначе. Некрасов, судя по всему, давно собирался написать стихотворение о Мазае, но, по-видимому, решающим толчком к его написанию послужил замысел М. Е. Салтыкова-Щедрина выпустить книжку для детей, состоящую из его рассказов и стихов Некрасова392 (почему оконченное стихотворение поэт сразу и послал ему). Судя по всему, именно этому оставшемуся неосуществлённым замыслу мы и обязаны появлением стихотворения «Дедушка Мазай и зайцы». Как знать, если бы не М. Е. Салтыков-Щедрин, в оставшиеся несколько лет жизни у Некрасова до «Дедушки Мазая…» руки, может быть, так и не дошли.
Если Гаврила Яковлевич Захаров жил на севере Мисковской волости, то благодаря стихотворению о дедушке Мазае в русскую литературу вошла южная часть этой волости, составляющая значительную часть Костромского Заречья. Заречьем (Зарецким краем, Зарецкой стороной) называлась западная часть Костромского уезда, лежащая за рекой Костромой, которую местные жители издавна (чтобы не путать с одноименным городом) чаще называли «просто Река»393. Около 10 тысяч лет тому назад после отступления последнего ледника здесь, на низменных пространствах между будущими городами Костромой и Ярославлем, образовалось огромное озеро, послужившее одним из источников возникновения великой водной артерии, которую мы называем Волгой. Постепенно озеро исчезло, оставив после себя низменный край с множеством озер, рек и болот, о котором геолог А. А. Красюк писал в начале XX в.: «…оригинальная местность, выделяющаяся своим своеобразием не только в районе Костромского края, но и всего Верхнего Поволжья (…)»394.
Исторически Костромское Заречье делилось на две неравные части: большую – «монастырщину» и меньшую – «барщину», названия которых отражали историю края. С XV-XVI веков значительная часть Заречья принадлежала Ипатьевскому монастырю, находящемуся у впадения в Волгу реки Костромы, а с конца XVI века и московскому Чудову монастырю (последний находился в Московском Кремле). После секуляризационной реформы 1764 года местные крестьяне из монастырских стали государственными и не знали власти помещиков (кроме района с. Петрилова). Однако по традиции вплоть до начала XX века селения, принадлежавшие некогда Чудову и Ипатьевскому монастырям, назывались «монастырщиной»* (в местном произношении – «монастыршиной»), а район Петрилова – «барщиной» («баршиной»)397**. Деревня Вёжи, где жил дед Мазай, относилась к «монастырщине».
Главная особенность низменного Зарецкого края состояла в том, что в весеннее половодье оно заливалось водами Волги и Костромы, и разлив держался месяц-полтора. Сохранился ряд описаний тех, кто видел эту по-настоящему величественную картину разлива. А. А. Красюк: «Пойма заливается верст на 30 в ширину и до 70 верст к северу от устья реки Костромы. В апреле всё это пространство представляет собою обширную водную поверхность, которая в бурную погоду представляет весьма внушительную картину. С возвышенного коренного берега на пойму открываются великолепные виды, особенно после спада воды, когда в конце мая все пойменное пространство покрывается ярко-зеленым ковром луговой растительности; среди лугов разбросаны пятна кустарниковых зарослей и дубовых рощ, выделяющихся своею темно-зеленой окраской»399. А. В. Федосов: «Весной в половодье вся эта местность находится под водой. Волга и Костромка разливаются верст на тридцать пять, затопляя луга, и весело бывает бежать на маленьком пароходике, идущем из Костромы до города Буя, прямо лугами мимо сел Шунги, Самети, Мискова, глядеть, как торчат из воды верхушки полузатопленных лесов, как нехотя подымаются с нее целые косяки пролетных гусей, как звонко свистят крыльями быстрые табунки чирков и шилохвости, как сиротливо, тесною грудой столпились на сваях и оплетённых насыпных холмах потемневшие избы и бани редких деревень и как ярко и празднично светит солнце, блещет вода, голубеет молодое небо и дрожит вдали нагретый весенний воздух»400. Л. П. Пискунов: «Необыкновенно своеобразен был весенний разлив. Вся низина от Ипатьевского монастыря до с. Глазова на р. Соти в Ярославской области (с юга на север) и от с. Бухалова до п. Прибрежного (с запада на восток) с конца марта по середину мая затоплялась водой. Огромные лесные массивы погружались в воду, оставляя редкие островки суши. Кто бывал в это время в затопленном лесу в солнечный день на лодке, тот всю жизнь не забудет прелести природы, наполненной пением птиц, кряканьем уток, кваканьем лягушек, криками чаек, воркованьем тетёрки, ворочаньем огромных икряных щук в залитых водой кустах и валежнике. Лес чист и прозрачен, листа еще нет. Только на вербах и краснотале появились барашки»401.
Специфика Зарецкого края сказывалась в особенности планировки его селений и в неповторимом своеобразии местных построек*.
В связи с тем, что местные селенья находились на небольших возвышенностях, где дома из-за тесноты строились впритык друг к другу, хозяйственные строения, в частности бани, ставились на заливаемых весной местах на высоких сваях. В Зарецком крае был и, кажется, единственный в России деревянный храм на сваях – церковь Преображения Господня в с. Спас-Вёжи (Спас).
Регулярные разливы удобряли почву, и на пойменных зареченских лугах заготовлялось огромное количество прекрасного сена**.
Обилие озер, рек и болот способствовало охоте и рыболовству. Большую часть сена, рыбы и дичи местные жители сбывали в находящуюся рядом Кострому.
В самом центре Заречья находились три расположенные вблизи друг от друга селения – с. Спас (Спас-Вёжи), д. Вёжи и д. Ведёрки***, образовывавшие один церковный приход.
В ходе археологических раскопок, ведшихся с 1995 года на небольшом островке, оставшемся от деревни Вёжи на Костромском водохранилище, выяснилось, что на месте Вёжей люди жили уже в эпоху неолита (V тыс. до н. э.), а постоянно они поселились здесь с XII в.406 О происхождении названия «Вёжи» существуют различные версии. Филолог С. Еремин в 20-е гг. века писал: «Название деревни Вежи народ ведет от рыбачьего шалаша (население здесь исстари рыбаки), хотя существует и другой вариант – “лет 800 тому назад поселился здесь по близости беглой и построил себе вежу для жилья (в окрестности находят разные черепки и кости), потом, когда образовался нанос, постройку перенесли на теперешнее место деревни”»407. В языке наших предков слово «вежа» имело ряд значений: легкая жилая постройка, крепостная башня, хозяйственная постройка, рыболовное угодье с постройками408. Учитывая, что, вплоть до затопления деревни в 50-е гг. XX в., рыболовство являлось одним из главных занятий её жителей, вероятнее всего, название селения произошло именно от последнего значения термина «вежа» – рыболовное угодье с постройками.
Деревня Вёжи стояла на левом берегу речки Иледомки* (притоке реки Соть). Эта речка была невелика: она вытекала из Иледомского (Идоломского) озера и через четыре версты впадала в реку Соть. По воспоминаниям местных старожилов, в узких местах ширина Иледомки составляла около 30 метров, в широких – около 70. Иледомка связывала между собой все три стоящие вблизи друг от друга селения: Вёжи стояли на левом её берегу, Ведёрки – на правом, Спас – на левом.
Как и большинство селений в Зарецком крае, деревня Вёжи представляла собой высившийся среди лугов небольшой бугор (или – «гриву», как говорят местные старожилы), плотно застроенный жилыми строениями. В 1858 году в Вежах проживало 56 семей или 368 человек410. В центре деревни стояла деревянная часовня411. Нам не удалось найти документальных данных о том, какому святому или празднику она была посвящена. Однако, учитывая, что престольным праздником Вежей являлся Ильин день (20 августа ст. ст.), когда в деревне проходил торжок412, можно совершенно уверенно сказать, что часовня в Вежах была построена и освящена во имя святого пророка Ильи.
Примечательно, что вплоть до революции Вёжи официально именовались не деревней, а погостом. В списке населенных мест, вышедшем в 1877 г., значится: «Вежи (погост Вежи), д. при рч. Ильдомке»413 – т. е. д. Вёжи (погост Вёжи). В аналогичном издании, опубликованном в 1907 г., сказано: «Вежи пог.»414, т. е. погост Вежи. В метрических книгах Преображенской церкви села Спас (Спас-Вёжи), которые дошли до нас, начиная с 1879 г., Вёжи ни разу не названы деревней, но всегда – погостом. Л. П. Пискунов свидетельствует: «Наши деревни: Вёжи, Ведёрки и Спас – называли Погостье. Говорили: “Приехали из Погостья”, или: “Пошли в гости в Погостье”»415. То, что деревня Вёжи вплоть до начала XX века официально числилась как погост, разумеется, не случайно. В Вёжах издавна существовало предание о том, что первоначально церковь хотели строить не в Спасе, а в Вёжах. Л. П. Пискунов пишет: «…существует легенда о месте её строительства. Первоначально её хотели устроить в д. Вёжи; рассказывалось, что навозят лесу-бревен к месту строительства, а через неделю-две этот лес исчезает в одну ночь. И не оставалось никаких следов от его исчезновения, говорили: как по воздуху улетал. И оказывался в Спасе – на месте, где позднее стояла церковь; лес увозили снова в Вёжи. Привозили из леса еще нового, и опять через неделю-две всё исчезало и опять оказывалось на том месте, где была потом построена церковь. Так было раза три, и вежане отступились, сказали: “Это Божье веленье, пусть будет так”»416. На пустом месте такие легенды, конечно, не рождаются. Возможно, что первоначально в старину храм действительно стоял в Вёжах, а уже потом был перенесен в Спас. По-видимому, в прошлом центр Вежского погоста, собственно погост, находился в будущей деревне Вёжи, а потом, скорее всего, в связи с весенними разливами, храм перенесли в будущее село Спас.
Деревня Вёжи со всех сторон была окружена реками, озерами и болотами. Помимо Идоломки вблизи от деревни протекали реки Соть и Узокса. Соть протекала по Любимскому и Даниловскому уездам Ярославской и Костромскому уезду Костромской губерний, неподалеку от Вёжей, приняв в себя Идоломку, она впадала в Великое озеро*.
Река Узокса вытекала из Великого озера и впадала в реку Кострому немного повыше её устья. Летом жители Вёжей обычно добирались до г. Костромы на лодках по водному пути: Идоломка, Соть, Великое озеро, Узокса, р. Кострома.
В радиусе одной-трех верст вокруг деревни находились озера: Вёжское (Вёжевское), Иледомское, Першино, Семёновское, и Великое, лежавшее на границе Костромской и Ярославской губерний. Все эти озера имели по 1-2 версте в длину и по 0,5 версты в ширину; самым крупным было Великое (более двух с половиной верст в длину, и более версты в ширину)418.
На таком же расстоянии Вёжи окружали болота: Вежевское, Ечеинское и Остряково. В 6-7 верстах – за Сотью, уже на территории Ярославской губернии, простиралось огромное Засотское болото.
В версте к востоку от Вёжей лежало село Спас-Вёжи (Спас). В документах XVI – XX вв. оно называлось по-разному – Спас под Вёжами**, Спас что в Вёжах, Спас-Вёжи, Спас. К концу XIX века у села было два названия: более старое – Спас-Вёжи и новое – Спас. К началу 70-х гг. XIX века в Спасе было 43 двора420. Село являлось центром местного прихода, здесь высился стоявший на сваях деревянный Преображенский храм. Когда здесь появился первый храм, неизвестно. Впервые погост Вёжи на речке Иледомке упоминается в 1581 г.421, когда царь Иван Грозный в числе других селений Зарецкой стороны пожаловал погост Чудову монастырю*. Следует напомнить, что слово «погост» в XVI-XVII вв. еще сохраняло своё древнее значение – центр сельского округа (и одновременно – название этого округа). В документах XVI-XVII вв. Вежинский (Вежский) погост часто упоминается как название сельского округа422. Приходская церковь на погосте Вёжи впервые упоминается в писцовой книге 1629-1630 гг., когда здесь стояли два деревянных храма – шатровый в честь Преображения Господня (летний) и клетский «с трапезою» во имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких (зимний). В начале XVIII века шатровый Преображенский храм сгорел. Вскоре «на старом погорелом церковном месте» был построен новый деревянный Преображенский храм, который осенью 1713 года освятил настоятель Ипатьевского монастыря архимандрит Тихон423. Как, вероятнее всего, и его предшественник, новый Преображенский храм стоял на высоких дубовых сваях (по-местному – «тупиках»). Судя по всему, теплый Зосимо-Савватиевский храм не пострадал от пожара и простоял рядом с Преображенским до второй половины XVIII столетия, когда и он, по-видимому, сгорел. Его не стали восстанавливать: вероятно, он сгорел после 1764 г., когда у Чудова монастыря были отобраны все вотчины, в том числе и погост Вёжи, а у самих прихожан, из монастырских крестьян ставших государственными, сил на строительство нового зимнего храма, видимо, не хватило. Судя по всему, тогда же, т. е. во второй половине в., возле Преображенской церкви построили отдельно стоявшую на дубовых сваях высокую шатровую колокольню (по-видимому, раньше колокольня была пристроена к Зосимо-Савватиевской церкви и сгорела вместе с ней). «О сооружении церкви и ее строителях, – пишет И. В. Маковецкий, – существует много преданий и легенд. В одном предании о постройке церкви упоминаются строившие ее мастера, братья Мулиевы – два знаменитых в Поволжье плотника, родом из Ярославля. Они сами выбрали лес, сами вели его заготовку, а рубили лес они в шести километрах от села Спас-Вежи, вверх по реке Костроме. До сих пор в этом заповедном лесу дорога, что идет от д. Овинцы к реке, называется «тропой Мулиевых». Братья были велики ростом и обладали необыкновенной силой. Они вдвоем поднимали бревно и закатывали его на сруб церкви. В память о работе они вырубили свои фамилии на верхнем венце сруба, под самым коньком церкви. Надпись эту видел плотник Василий Андреевич Новожилов из д. Ведерки 95 лет от роду, обшивавший церковь после пожара в 1876 г. (кроме него никто не решился подняться на такую высоту)» 424.
Преображенский храм относился к так называемым клетским церквям (от слова «клеть», т. е. сруб). Он состоял из центрального четверика с высокой двускатной кровлей, к которой были прирублены еще два сруба: трапезная (с запада) и пятигранный алтарь (с востока). Крутую кровлю четверика венчала обитая осиновым лемехом главка на небольшом четырехгранном срубе, врезанном в середину конька кровли. С трех сторон церковь окружали висячие галереи. Храм стоял на дубовых сваях трехметровой высоты. Рядом с ним находилась отдельно стоявшая монументальная шатровая колокольня традиционного типа «восьмерик на четверике», увенчанная высоким восьмигранным шатром. Колокольня, как и храм, была поднята над землей на восьми дубовых кряжах-тупиках. Окружали церковь бугорки приходского кладбища с деревянными крестами.
То, что храм стоял в заливаемой в весеннее половодье местности, придавало богослужению в нём неповторимое своеобразие. Как правило, на время разлива приходился праздник Пасхи. В пасхальную ночь люди приезжали в храм на лодках. На лодках же – под звон колоколов, с пением праздничного тропаря, с теплящимися огоньками свечей в руках богомольцев – свершался и традиционный крестный ход в полночь вокруг церкви.
На лодках весной по приходу совершались и крестные ходы. Л. П. Пискунов пишет: «В конце прошлого-го, да и в более ранние времена (старики и родители рассказывали) во время больших подъёмов воды, когда начинало подтоплять некоторые дома, священники организовывали своеобразные крестные ходы – на больших лодках устанавливали иконы-хоругви, и, в руках держа иконы, целая флотилия из нескольких лодок объезжала с молебном вокруг деревень, прося милости Божией, чтоб не сотворилось пожара, бури, мора. Священник стоял в лодке и, размахивая кадилом, пел молитвы, а дьякон, и хористы, и все прихожане подпевали. Так объезжали на лодках вокруг три раза. Потом вылезали из лодок, шли к часовне, которая стояла посреди нашей деревни Вёжи, и там молебен продолжали. Так было и в Ведёрках, Спасе – там тоже стояли посреди деревни часовни. В это время, пока шёл молебен, псаломщик звонил в колокол на колокольне в селе Спасе. В тихую погоду по воде звон колокола был слышен за 10-12 километров»425.
Не вызывает сомнения, что вся жизнь дедушки Мазая была связана с Преображенским храмом: в нём его крестили, в нём он венчался, здесь состоялось его отпевание, и тут же, на кладбище у стен храма, завершился его земной путь.
В 1855-1865 гг. настоятелем Преображенской церкви в Спас-Вёжах служил священник о. Евлампий Юницкий*, которого дедушка Мазай, конечно, хорошо знал.
В одной версте к северо-востоку от Вёжей находилась д. Ведёрки. На месте Ведёрок люди жили уже в глубокой древности. В 2000 году в результате археологического обследования на острове, оставшемся от деревни, были найдены каменные орудия – наконечники стрел и дротиков, проколки и т. д.428. Позднее на небольшом холме возникла деревня, которая первоначально называлась «Ведерница»429. Отчего произошло название деревни, сказать трудно. Ясно, что его корнем является слово «ведро», возможно, такое прозвище носил первопоселенец. Впервые деревня Ведерница упоминается в 1581 г., в жалованной грамоте Ивана Грозного. В начале 70-х гг. XIX века в Ведёрках было 47 дворов430.
Как известно, Некрасов пишет о деревне Мазая:
Домики в ней на высоких столбах (II, 321).
Исходя из этих слов, в иллюстрациях к стихотворению художники нередко рисуют дома в деревне Мазая на столбах. Однако это не совсем верно. Большинство жилых домов в Вёжах, как и везде, плотно стояли на земле. Правда, как пишет Л. П. Пискунов, к 30-м годам XX века в Спасе, Вёжах и Ведёрках было несколько жилых и общественных строений, находившихся с краю селений, которые стояли на столбах431. Вполне возможно, что такие дома в Вежах были и в некрасовские времена. Но более всего вежевское «погостье» известно своими банями на сваях, которые, конечно, в первую очередь, и имел в виду Некрасов.
Бани на сваях окружали Спас, Вёжи, Ведёрки и ряд других селений Заречья. В. И. Смирнов, работавший в этих местах в 1926 г., писал: «Вблизи селений (200-250 метров) были раскиданы на лугу, там, где посуше, кучками свайные бани. Издали такая группа бань, раскиданная без всякого порядка и плана, на покривившихся, расставленных, как будто на шагающих ногах, сваях, представляет странную картину избушек на курьих ножках»432. Архитектор И. В. Маковецкий, побывавший здесь в 1949 г., оставил яркое описание бань у Спаса. «Картина, которая открылась перед нашими глазами, – писал он, – когда мы подъехали к дер. Спас*, была действительно необычайная и на человека, впервые попавшего в эту местность, производила сильное впечатление. Среди плакучих ив причудливой формы и необыкновенных размеров, на уровне птичьих гнезд, на высоких четырехметровых столбах, напоминающих скорее сухие стволы деревьев, повисли в воздухе рубленые избушки с маленькими волоковыми окошками, со спускающимися на землю узкими и длинными лестницами, по которым быстро поднимались жители с ведрами воды, связками хвороста, а наверху, на помосте, сидели, болтая ногами, ребятишки и пробовали достать длинной веткой проходящее под ними шумное стадо. Это были бани, живописно раскинувшиеся большими группами вокруг деревни и оживавшие каждый субботний вечер, когда их начинали топить»433. В 1926 году в Вёжах было 30 свайных бань434.
Особенностью Костромского Заречья являлось то, что предприимчивые местные крестьяне занимались выращиванием хмеля, приносившего им немалый доход. Некрасов пишет о деревне Мазая:
Летом её убирая красиво,
Исстари хмель в ней родится на диво… (II, 321).
Из-за весенних разливов жители Заречья не могли заниматься хлебопашеством и поэтому были вынуждены искать другие средства для существования. «Условия почвы, – писал о. Иаков Нифонтов, – прежде всего заставили обратиться к хмелеводству, которое, будучи развито здесь до значительных размеров, служит не только средством к жизни, но и составляет источник состояния местных крестьян, так что те селения, где развито хмелеводство, отличаются особенным достатком, который не трудно заметить и по их внешней обстановке. Дома в этих селениях большие, просторные, не без претензии на щегольство; одежда жителей не только опрятна, но отчасти богата и роскошна»435. Когда местные крестьяне стали заниматься хмелеводством, неизвестно. Как полагают, хмелеводство появилось здесь «со времени основания селений. Данными для этой догадки служат самые хмельники. Для ограждения их от бурь и до сих пор существуют еще громадные старые дубы, вязы, березы и осины, расположенные по окраинам хмельников рядами. В таком порядке они не могли вырасти сами, и, очевидно, были посажены; так как теперь, при разведении новых хмельников, их обсаживают всегда деревьями»436. Говоря о распространении хмеля в Заречье, о. Иаков Нифонтов в 1875 году писал: «В настоящее время хмелеводство распространено только в одной Мисковской волости, – в селах Мискове, Жарках, Куникове, Спас-Вёжи и в деревнях Вёжах, Ведёрках и Овинцах; но в последних хмелеводство не так значительно, как в первых»437. Во второй половине XIX века хмель из Заречья «большими партиями» отправляли на ярмарки в Рыбинск, Ростов Великий, Бежецк, Весьегонск, Вологду, Грязовец и др.438
«Дедушка Мазай и зайцы» ‒ это сказка о настоящем охотнике Мазае, который искренне, от всей души болел об окружающей природе. Сказание научит детей любить родину, то место, где родился и вырос. Беречь леса, сочувствовать и помогать зверью, попавшему в беду.
Дед Мазай, зная законы природы, в половодье отправился на лодке за дровами, несущими рекой в большом количестве. А вместо дров насобирал полную лодку зайцев, которые погибли бы при затоплении тех островков, где зайчишек застало половодье. Даже бревно, полное длинноухих сидельцев, взял на буксир.
А отпустив зайцев на свободу в безопасном месте, напутствовал… Давайте вы сами прочитаете сказку и узнаете, что сказал Мазай зайцам на прощание.
Читать стих на весь экран В августе, около «Малых Вежей»,
С старым Мазаем я бил дупелей.
Как-то особенно тихо вдруг стало,
На небе солнце сквозь тучу играло.
Тучка была небольшая на нём,
А разразилась жестоким дождём!
Прямы и светлы, как прутья стальные,
В землю вонзались струи дождевые
С силой стремительной… Я и Мазай,
Мокрые, скрылись в какой-то сарай.
Дети, я вам расскажу про Мазая.
Каждое лето домой приезжая,
Я по неделе гощу у него.
Нравится мне деревенька его:
Вся она тонет в зелёных садах;
Домики в ней на высоких столбах
Летом её убирая красиво,
Исстари хмель в ней родится на диво,
(Всю эту местность вода поднимает,
Так что деревня весною всплывает,
Словно Венеция). Старый Мазай
Любит до страсти свой низменный край.
Вдов он, бездетен, имеет лишь внука.
Торной дорогой ходить ему — скука!
За сорок вёрст в Кострому прямиком
Сбегать лесами ему нипочём:
«Лес не дорога: по птице, по зверю
Выпалить можно». — А леший? — «Не верю!
Раз в кураже* я их звал-поджидал
Целую ночь, — никого не видал!
*(В кураже — в задоре.)
За день грибов насбираешь корзину,
Ешь мимоходом бруснику, малину;
Вечером пеночка нежно поёт,
Словно как в бочку пустую удод
Ухает; сыч разлетается к ночи,
Рожки точёны, рисованы очи.
Ночью… ну, ночью робел я и сам:
Очень уж тихо в лесу по ночам.
Разве какая сосна заскрипит,
Словно старуха во сне проворчит…»
Дня не проводит Мазай без охоты.
Жил бы он славно, не знал бы заботы,
Кабы не стали глаза изменять:
Начал частенько Мазай пуделять*.
*(Пуделять — стрелять мимо цели.)
Впрочем, в отчаянье он не приходит:
Выпалит дедушка — заяц уходит,
Дедушка пальцем косому грозит:
«Врёшь — упадёшь!» — добродушно кричит.
Знает он много рассказов забавных
Про деревенских охотников славных:
Кузя сломал у ружьишка курок,
Спичек таскает с собой коробок,
Сядет за кустом — тетерю подманит,
Спичку к затравке приложит — и грянет!
Ходит с ружьишком другой зверолов,
Носит с собою горшок угольков.
«Что ты таскаешь горшок с угольками?» —
Больно, родимый, я зябок руками;
Ежели зайца теперь сослежу,
Прежде я сяду, ружьё положу,
Над уголёчками руки погрею,
Да уж потом и палю по злодею!
«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.
Я, признаюсь, от души хохотал.
Я от Мазая рассказы слыхал.
Дети, для вас я один записал…
2
Старый Мазай разболтался в сарае:
«В нашем болотистом, низменном крае
Впятеро больше бы дичи велось,
Кабы сетями её не ловили,
Кабы силками её не давили;
Зайцы вот тоже, — их жалко до слёз!
Только весенние воды нахлынут,
И без того они сотнями гинут, —
Нет! ещё мало! Бегут мужики,
Ловят, и топят, и бьют их баграми.
Где у них совесть?.. Я раз за дровами
В лодке поехал — их много с реки
К нам в половодье весной нагоняет, —
Еду, ловлю их. Вода прибывает.
Вижу один островок небольшой —
Зайцы на нём собралися гурьбой.
С каждой минутой вода подбиралась
К бедным зверькам; уж под ними осталось
Меньше аршина земли в ширину,
Меньше сажени в длину.
Тут я подъехал: лопочут ушами,
Сами ни с места; я взял одного,
Прочим скомандовал: прыгайте сами!
Прыгнули зайцы мои, — ничего!
Только уселась команда косая,
Весь островочек пропал под водой.
«То-то! — сказал я,— не спорьте со мной!
Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!»
Этак гуторя, плывём в тишине.
Столбик не столбик, зайчишко на пне,
Лапки скрестивши, стоит, горемыка,
Взял и его — тягота невелика!
Только что начал работать веслом,
Глядь, у куста копошится зайчиха —
Еле жива, а толста как купчиха!
Я её, дуру, накрыл зипуном —
Сильно дрожала… Не рано уж было.
Мимо бревно суковатое плыло,
Сидя, и стоя, и лёжа пластом,
Зайцев с десяток спасалось на нём.
«Взял бы я вас — да потопите лодку!»
Жаль их, однако, да жаль и находку —
Я зацепился багром за сучок
И за собою бревно поволок…
Было потехи у баб, ребятишек,
Как прокатил я деревней зайчишек:
«Глянь-ко: что делает старый Мазай!»
Ладно! любуйся, а нам не мешай!
Мы за деревней в реке очутились.
Тут мои зайчики точно сбесились:
Смотрят, на задние лапы встают,
Лодку качают, грести не дают:
Берег завидели плуты косые,
Озимь, и рощу, и кусты густые!..
К берегу плотно бревно я пригнал,
Лодку причалил — и «с богом!» сказал.
И во весь дух
Пошли зайчишки.
А я им: «У-х!
Живей, зверишки!
Смотри, косой,
Теперь спасайся,
А чур — зимой
Не попадайся!
Прицелюсь — бух!
И ляжешь… Ууу-х!..»
Мигом команда моя разбежалась,
Только на лодке две пары осталось —
Сильно измокли, ослабли; в мешок
Я их поклал — и домой приволок.
За ночь больные мои отогрелись,
Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их на лужок; из мешка
Вытряхнул, ухнул — и дали стречка!
Я проводил их всё тем же советом:
«Не попадайтесь зимой!»
Я их не бью ни весною, ни летом:
Шкура плохая — линяет косой…»
Иллюстрации: Д.Шмаринов.
Рекомендуем Конкурс для детей Русские народные Сказки на ночь
Дедушка Мазай и зайцы
Неблагодарность
Охотник и тигр
Живой уголок
Сказка на ночь про цыпленка
Два окошка
О жабе и розе
Семь подземных королей
Оборотень
Чук и Гек
В августе, около «Малых Вежей»,
С старым Мазаем я бил дупелей.
Как-то особенно тихо вдруг стало,
На небе солнце сквозь тучу играло.
Тучка была небольшая на нём,
А разразилась жестоким дождём!
Прямы и светлы, как прутья стальные,
В землю вонзались струи дождевые
С силой стремительной… Я и Мазай,
Мокрые, скрылись в какой-то сарай.
Дети, я вам расскажу про Мазая.
Каждое лето домой приезжая,
Я по неделе гощу у него.
Нравится мне деревенька его:
Вся она тонет в зелёных садах;
Домики в ней на высоких столбах
Летом её убирая красиво,
Исстари хмель в ней родится на диво,
(Всю эту местность вода поднимает,
Так что деревня весною всплывает,
Словно Венеция). Старый Мазай
Любит до страсти свой низменный край.
Вдов он, бездетен, имеет лишь внука.
Торной дорогой ходить ему — скука!
За сорок вёрст в Кострому прямиком
Сбегать лесами ему нипочём:
«Лес не дорога: по птице, по зверю
Выпалить можно». — А леший? — «Не верю!
Раз в кураже* я их звал-поджидал
Целую ночь, — никого не видал!
*(В кураже — в задоре.)
За день грибов насбираешь корзину,
Ешь мимоходом бруснику, малину;
Вечером пеночка нежно поёт,
Словно как в бочку пустую удод
Ухает; сыч разлетается к ночи,
Рожки точёны, рисованы очи.
Ночью… ну, ночью робел я и сам:
Очень уж тихо в лесу по ночам.
Разве какая сосна заскрипит,
Словно старуха во сне проворчит…»
Дня не проводит Мазай без охоты.
Жил бы он славно, не знал бы заботы,
Кабы не стали глаза изменять:
Начал частенько Мазай пуделять*.
*(Пуделять — стрелять мимо цели.)
Впрочем, в отчаянье он не приходит:
Выпалит дедушка — заяц уходит,
Дедушка пальцем косому грозит:
«Врёшь — упадёшь!» — добродушно кричит.
Знает он много рассказов забавных
Про деревенских охотников славных:
Кузя сломал у ружьишка курок,
Спичек таскает с собой коробок,
Сядет за кустом — тетерю подманит,
Спичку к затравке приложит — и грянет!
Ходит с ружьишком другой зверолов,
Носит с собою горшок угольков.
«Что ты таскаешь горшок с угольками?» —
Больно, родимый, я зябок руками;
Ежели зайца теперь сослежу,
Прежде я сяду, ружьё положу,
Над уголёчками руки погрею,
Да уж потом и палю по злодею!
«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.
Я, признаюсь, от души хохотал.
Я от Мазая рассказы слыхал.
Дети, для вас я один записал…
2
Старый Мазай разболтался в сарае:
«В нашем болотистом, низменном крае
Впятеро больше бы дичи велось,
Кабы сетями её не ловили,
Кабы силками её не давили;
Зайцы вот тоже, — их жалко до слёз!
Только весенние воды нахлынут,
И без того они сотнями гинут, —
Нет! ещё мало! Бегут мужики,
Ловят, и топят, и бьют их баграми.
Где у них совесть?.. Я раз за дровами
В лодке поехал — их много с реки
К нам в половодье весной нагоняет, —
Еду, ловлю их. Вода прибывает.
Вижу один островок небольшой —
Зайцы на нём собралися гурьбой.
С каждой минутой вода подбиралась
К бедным зверькам; уж под ними осталось
Меньше аршина земли в ширину,
Меньше сажени в длину.
Тут я подъехал: лопочут ушами,
Сами ни с места; я взял одного,
Прочим скомандовал: прыгайте сами!
Прыгнули зайцы мои, — ничего!
Только уселась команда косая,
«То-то! — сказал я,— не спорьте со мной!
Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!»
Этак гуторя, плывём в тишине.
Столбик не столбик, зайчишко на пне,
Лапки скрестивши, стоит, горемыка,
Взял и его — тягота невелика!
Только что начал работать веслом,
Глядь, у куста копошится зайчиха —
Еле жива, а толста как купчиха!
Я её, дуру, накрыл зипуном —
Сильно дрожала… Не рано уж было.
Мимо бревно суковатое плыло,
Сидя, и стоя, и лёжа пластом,
Зайцев с десяток спасалось на нём.
«Взял бы я вас — да потопите лодку!»
Жаль их, однако, да жаль и находку —
Я зацепился багром за сучок
И за собою бревно поволок…
Было потехи у баб, ребятишек,
Как прокатил я деревней зайчишек:
«Глянь-ко: что делает старый Мазай!»
Ладно! любуйся, а нам не мешай!
Мы за деревней в реке очутились.
Тут мои зайчики точно сбесились:
Смотрят, на задние лапы встают,
Лодку качают, грести не дают:
Берег завидели плуты косые,
Озимь, и рощу, и кусты густые!..
К берегу плотно бревно я пригнал,
Лодку причалил — и «с богом!» сказал.
И во весь дух
Пошли зайчишки.
А я им: «У-х!
Живей, зверишки!
Смотри, косой,
Теперь спасайся,
А чур — зимой
Не попадайся!
Прицелюсь — бух!
И ляжешь… Ууу-х!..»
Мигом команда моя разбежалась,
Только на лодке две пары осталось —
Сильно измокли, ослабли; в мешок
Я их поклал — и домой приволок.
За ночь больные мои отогрелись,
Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их на лужок; из мешка
Вытряхнул, ухнул — и дали стречка!
Я проводил их всё тем же советом:
«Не попадайтесь зимой!»
Я их не бью ни весною, ни летом:
Шкура плохая — линяет косой…»
Иллюстрации: Д.Шмаринов.
Оцените, пожалуйста, это произведение.Помогите другим читателям найти лучшие сказки.
Увидели ошибку в сказке? Сообщить © 2019 Дети123.ру — портал для детей и родителей
Источник: https://deti123.ru/stih/deduska-mazaj-i-zajcy
I
В августе, около Малых Вежей, С старым Мазаем я бил дупелей. Как-то особенно тихо вдруг стало, На́ небе солнце сквозь тучу играло. Тучка была небольшая на нем, А разразилась жестоким дождем! Прямы и светлы, как прутья стальные, В землю вонзались струи дождевые С силой стремительной… Я и Мазай, Мокрые, скрылись в какой-то сарай. Дети, я вам расскажу про Мазая.
Каждое лето домой приезжая, Я по неделе гощу у него. Нравится мне деревенька его: Летом ее убирая красиво, Исстари хмель в ней родится на диво, Вся она тонет в зеленых садах; Домики в ней на высоких столбах (Всю эту местность вода понимает, Так что деревня весною всплывает, Словно Венеция). Старый Мазай Любит до страсти свой низменный край.
Вдов он, бездетен, имеет лишь внука, Торной дорогой ходить ему — скука! За́ сорок верст в Кострому прямиком Сбегать лесами ему нипочем: «Лес не дорога: по птице, по зверю Выпалить можно».
— А леший? — «Не верю! Раз в кураже я их звал-поджидал Целую ночь, — никого не видал! За день грибов насбираешь корзину, Ешь мимоходом бруснику, малину; Вечером пеночка нежно поет, Словно как в бочку пустую удод Ухает; сыч разлетается к ночи, Рожки точены, рисованы очи. Ночью… ну, ночью робел я и сам: Очень уж тихо в лесу по ночам.
Тихо как в церкви, когда отслужили Службу и накрепко дверь затворили, Разве какая сосна заскрипит, Словно старуха во сне проворчит…» Дня не проводит Мазай без охоты. Жил бы он славно, не знал бы заботы, Кабы не стали глаза изменять: Начал частенько Мазай пуделять.
Впрочем, в отчаянье он не приходит: Выпалит дедушка — заяц уходит, Дедушка пальцем косому грозит: «Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.
Знает он много рассказов забавных Про деревенских охотников славных: Кузя сломал у ружьишка курок, Спичек таскает с собой коробок, Сядет за кустом — тетерю подманит, Спичку к затравке приложит — и грянет! Ходит с ружьишком другой зверолов, Носит с собою горшок угольков. «Что ты таскаешь горшок с угольками?» — Больно, родимый, я зябок руками; Ежели зайца теперь сослежу, Прежде я сяду, ружье положу, Над уголечками руки погрею, Да уж потом и палю по злодею! — «Вот так охотник!» — Мазай прибавлял. Я, признаюсь, от души хохотал. Впрочем, милей анекдотов крестьянских (Чем они хуже, однако, дворянских?) Я от Мазая рассказы слыхал.
Дети, для вас я один записал…
II
Старый Мазай разболтался в сарае: «В нашем болотистом, низменном крае Впятеро больше бы дичи велось, Кабы сетями ее не ловили, Кабы силками ее не давили; Зайцы вот тоже, — их жалко до слез! Только весенние воды нахлынут, И без того они сотнями гинут, — Нет! еще мало! бегут мужики, Ловят, и топят, и бьют их баграми. Где у них совесть?..
Я раз за дровами В лодке поехал — их много с реки К нам в половодье весной нагоняет — Еду, ловлю их. Вода прибывает. Вижу один островок небольшой — Зайцы на нем собралися гурьбой. С каждой минутой вода подбиралась К бедным зверькам; уж под ними осталось Меньше аршина земли в ширину, Меньше сажени в длину.
Тут я подъехал: лопочут ушами, Сами ни с места; я взял одного, Прочим скомандовал: прыгайте сами! Прыгнули зайцы мои, — ничего! Только уселась команда косая, Весь островочек пропал под водой: „То-то! — сказал я, — не спорьте со мной! Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!“ Этак гуторя, плывем в тишине.
Столбик не столбик, зайчишко на пне, Лапки скрестивши, стоит, горемыка, Взял и его — тягота не велика! Только что начал работать веслом, Глядь, у куста копошится зайчиха — Еле жива, а толста как купчиха! Я ее, дуру, накрыл зипуном — Сильно дрожала… Не рано уж было.
Мимо бревно суковатое плыло, Сидя, и стоя, и лежа пластом, Зайцев с десяток спасалось на нем „Взял бы я вас — да потопите лодку!“ Жаль их, однако, да жаль и находку — Я зацепился багром за сучок И за собою бревно поволок… Было потехи у баб, ребятишек, Как прокатил я деревней зайчишек: „Глянъ-ко: что делает старый Мазай!“ Ладно! любуйся, а нам не мешай! Мы за деревней в реке очутились.
Тут мои зайчики точно сбесились: Смотрят, на задние лапы встают, Лодку качают, грести не дают: Берег завидели плуты косые, Озимь, и рощу, и кусты густые!.. К берегу плотно бревно я пригнал, Лодку причалил — и „с богом!“ сказал… И во весь дух Пошли зайчишки. А я им: „У-х! Живей, зверишки! Смотри, косой, Теперь спасайся, А чур зимой Не попадайся! Прицелюсь — бух! И ляжешь… У-у-у-х!..
“ Мигом команда моя разбежалась, Только на лодке две пары осталось — Сильно измокли, ослабли; в мешок Я их поклал — и домой приволок. За ночь больные мои отогрелись, Высохли, выспались, плотно наелись; Вынес я их на лужок; из мешка Вытряхнул, ухнул — и дали стречка! Я проводил их всё тем же советом: „Не попадайтесь зимой!“ Я их не бью ни весною, ни летом,
Шкура плохая, — линяет косой…»
В творчестве Некрасова особое место занимают произведения для детей. Поэт с большой любовью относился к подрастающему поколению, особенно теплым было его отношение к крестьянским детям.
Некрасов считал, что в дворянской семье ребенок многое теряет. В своих стихотворениях он хотел показать огромный природный мир, связь с которым городские дети давно утратили.
Ярким примером является произведение «Дедушка Мазай и зайцы».
Автор описывает свою совместную охоту с деревенским жителем – дедом Мазаем. Он олицетворяет собой настоящего охотника, который прекрасно изучил все законы природы и повадки зверей.
Мазай прекрасно ориентируется в лесу, он просто создан для такой жизни. Поэт с большим интересом слушает его рассказы и восхищается ими. Он отмечает, что «анекдоты крестьянские» ничуть не хуже «дворянских».
Поэтому он хочет передать читателям один из таких рассказов.
Дальше повествование идет от лица самого дедушки Мазая. Некрасов стремился передать все богатство и разнообразие меткого народного языка. Сюжет заключается в том, что Мазай во время половодья спас на лодке множество зайцев.
Для городского жителя такая история выглядит полной фантастикой. Тем более дедушка красочно описывает поведение зайцев, которые напоминают терпящих бедствие людей. Рассказ приобретает черты волшебной сказки.
Мазай на протяжении всего повествования разговаривает с зайцами, выражает им свое сочувствие.
Для человека, прожившего всю жизнь в лесу, такая ситуация выглядит вполне правдоподобной. Некрасов хотел показать, что деревенские люди еще не утратили своей связи с природой.
Их общение с животными основано не на примитивном суеверии, а на признании их во многом равными человеку. Дед Мазай говорит, что никогда не видел леших («не верю!»).
Но это не мешает ему разговаривать с зайцами и считать, что они прекрасно его понимают.
Мазай все равно остается охотником. Он помогает зайцам в тяжелой ситуации, но, отпуская их на волю, предупреждает: «Не попадайтесь зимой!». Некрасов не хочет, чтобы дети воспринимали мир в качестве спокойной идиллии.
Поэт был реалистом и стремился изобразить реальную действительность. Человек является царем природы, но именно поэтому должен поддерживать справедливость и порядок.
Благородный поступок Мазая должен научить детей добру и милосердию ко всем существам.
Читать стих поэта Николай Некрасов — Дедушка Мазай и зайцы на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых.
Источник: https://rustih.ru/nikolaj-nekrasov-dedushka-mazaj-i-zajcy/
Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которой собраны все произведения, изучаемые в начальной, средней школе и старших классах.
Не тратьте время на поиски литературных произведений, ведь в этих книгах есть все, что необходимо прочесть по школьной программе: и для чтения в классе, и для внеклассных заданий. Избавьте своего ребенка от длительных поисков и невыполненных уроков.
В книгу включены стихотворения и поэмы Н.А. Некрасова, которые изучают в начальной школе и в 5—10-х классах.
Николай Некрасов
Дедушка Мазай и зайцы (сборник)
* * *
«Скучно! скучно!.. Ямщик удалой,Разгони чем-нибудь мою скуку!Песню, что ли, приятель, запойПро рекрутский набор и разлуку;Небылицей какой посмешиИли, что ты видал, расскажи —Буду, братец, за все благодарен».
– Самому мне невесело, барин:Сокрушила злодейка жена!..Слышь ты, смолоду, сударь, онаВ барском доме была ученаВместе с барышней разным наукам,Понимаешь-ста, шить и вязать,На варгане играть и читать —Всем дворянским манерам и штукам.
Одевалась не то, что у насНа селе сарафанницы наши,А, примерно представить, в атлас;Ела вдоволь и меду и каши.
Вид вальяжный имела такой,Хоть бы барыне, слышь ты, природной,И не то что наш брат крепостной,Тоись, сватался к ней благородной(Слышь, учитель-ста врезамшись был,Баит кучер, Иваныч Торопка), —Да, знать, счастья ей Бог не судил:Не нужна-ста в дворянстве холопка!
Вышла замуж господская дочь,Да и в Питер… А справивши свадьбу,Сам-ат, слышь ты, вернулся в усадьбу,Захворал и на Троицу в ночьОтдал Богу господскую душу,Сиротинкой оставивши Грушу…Через месяц приехал зятек —Перебрал по ревизии душиИ с запашки ссадил на оброк,А потом добрался и до Груши.Знать, она согрубила емуВ чем-нибудь, али напросто тесноВместе жить показалось в дому,Понимаешь-ста, нам неизвестно, —Воротил он ее на село —Знай-де место свое ты, мужичка!Взвыла девка – крутенько пришло:Белоручка, вишь ты, белоличка!
Как на грех, девятнадцатый годМне в ту пору случись… посадилиНа тягло – да на ней и женили…Тоись, сколько я нажил хлопот!Вид такой, понимаешь, суровой…Ни косить, ни ходить за коровой!..
Грех сказать, чтоб ленива была,Да, вишь, дело в руках не спорилось!Как дрова или воду несла,Как на барщину шла – становилосьИнда жалко подчас… да куды! —Не утешишь ее и обновкой:То натерли ей ногу коты,То, слышь, ей в сарафане неловко.
При чужих и туда и сюда,А украдкой ревет как шальная…Погубили ее господа,А была бы бабенка лихая!
На какой-то патрет все глядитДа читает какую-то книжку…Инда страх меня, слышь ты, щемит,Что погубит она и сынишку:Учит грамоте, моет, стрижет,Словно барченка, каждый день чешет,Бить не бьет – бить и мне не дает…Да недолго пострела потешит!Слышь, как щепка худа и бледна,Ходит, тоись, совсем через силу,В день двух ложек не съест толокна —Чай, свалим через месяц в могилу…А с чего?.. Видит Бог, не томилЯ ее безустанной работой…Одевал и кормил, без пути не бранил,Уважал, тоись, вот как, с охотой…А, слышь, бить – так почти не бивал,Разве только под пьяную руку…
«Ну, довольно, ямщик! РазогналТы мою неотвязную скуку!..»
1845
«Еду ли ночью по улице темной…»
Еду ли ночью по улице темной,Бури заслушаюсь в пасмурный день —Друг беззащитный, больной и бездомный,Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!Сердце сожмется мучительной думой.
https://www.youtube.com/watch?v=sUiYt0a6Kec
С детства судьба невзлюбила тебя:Беден и зол был отец твой угрюмый,Замуж пошла ты – другого любя.
Муж тебе выпал недобрый на долю:С бешеным нравом, с тяжелой рукой;Не покорилась – ушла ты на волю,Да не на радость сошлась и со мной…
Помнишь ли день, как, больной и голодный,Я унывал, выбивался из сил?В комнате нашей, пустой и холодной,Пар от дыханья волнами ходил.Помнишь ли труб заунывные звуки,Брызги дождя, полусвет, полутьму?Плакал твой сын, и холодные рукиТы согревала дыханьем ему.
Он не смолкал – и пронзительно звонокБыл его крик… Становилось темней;Вдоволь поплакал и умер ребенок…Бедная! слез безрассудных не лей!С горя да с голоду завтра мы обаТак же глубоко и сладко заснем;Купит хозяин, с проклятьем, три гроба —Вместе свезут и положат рядком…
В разных углах мы сидели угрюмо.Помню, была ты бледна и слаба,Зрела в тебе сокровенная дума,В сердце твоем совершалась борьба.Я задремал.
Ты ушла молчаливо,Принарядившись, как будто к венцу,И через час принесла торопливоГробик ребенку и ужин отцу.
Голод мучительный мы утолили,В комнате темной зажгли огонек,Сына одели и в гроб положили…Случай нас выручил? Бог ли помог?Ты не спешила печальным признаньем,Я ничего не спросил,Только мы оба глядели с рыданьем,Только угрюм и озлоблен я был…
Где ты теперь? С нищетой горемычнойЗлая тебя сокрушила борьба?Или пошла ты дорогой обычнойИ роковая свершится судьба?Кто ж защитит тебя? Все без изъятьяИменем страшным тебя назовут,Только во мне шевельнутся проклятья —И бесполезно замрут!..
1847
«Я не люблю иронии твоей…»
Я не люблю иронии твоей.Оставь ее отжившим и нежившим,А нам с тобой, так горячо любившим,Еще остаток чувства сохранившим, —Нам рано предаваться ей!
Пока еще застенчиво и нежноСвидание продлить желаешь ты,Пока еще кипят во мне мятежноРевнивые тревоги и мечты —Не торопи развязки неизбежной!
И без того она недалека:Кипим сильней, последней жаждой полны,Но в сердце тайный холод и тоска…Так осенью бурливее река,Но холодней бушующие волны…
1850
«Мы с тобой бестолковые люди…»
Мы с тобой бестолковые люди:Что минута, то вспышка готова!Облегченье взволнованной груди,Неразумное, резкое слово.
Говори же, когда ты сердита,Все, что душу волнует и мучит!Будем, друг мой, сердиться открыто:Легче мир – и скорее наскучит.
Если проза в любви неизбежна,Так возьмем и с нее долю счастья:После ссоры так полно, так нежноВозвращенье любви и участья…
1851
Нет, Музы ласково поющей и прекраснойНе помню над собой я песни сладкогласной!В небесной красоте, неслышимо, как дух,Слетая с высоты, младенческий мой слухОна гармонии волшебной не учила,В пеленках у меня свирели не забыла,Среди забав моих и отроческих думМечтой неясною не волновала умИ не явилась вдруг восторженному взоруПодругой любящей в блаженную ту пору,Когда томительно волнуют нашу кровьНеразделимые и Муза и Любовь…
Но рано надо мной отяготели узыДругой, неласковой и нелюбимой Музы,Печальной спутницы печальных бедняков,Рожденных для труда, страданья и оков, —Той Музы плачущей, скорбящей и болящей,Всечасно жаждущей, униженно просящей,Которой золото – единственный кумир…В усладу нового пришельца в Божий мир,В убогой хижине, пред дымною лучиной,Согбенная трудом, убитая кручиной,Она певала мне – и полон был тоскойИ вечной жалобой напев ее простой.Случалось, не стерпев томительного горя,Вдруг плакала она, моим рыданьям вторя,Или тревожила младенческий мой сонРазгульной песнею… Но тот же скорбный стонЕще пронзительней звучал в разгуле шумном,Все слышалося в нем в смешении безумном:Расчеты мелочной и грязной суеты,И юношеских лет прекрасные мечты,Погибшая любовь, подавленные слезы,Проклятья, жалобы, бессильные угрозы.В порыве ярости, с неправдою людскойБезумная клялась начать упорный бой.
Предавшись дикому и мрачному веселью,Играла бешено моею колыбелью,Кричала: «Мщение!» – и буйным языкомВ сообщники свои звала Господень гром!
В душе озлобленной, но любящей и нежнойНепрочен был порыв жестокости мятежной.Слабея, медленно, томительный недугСмирялся, утихал… и выкупалось вдругВсе буйство дикое страстей и скорби лютойОдной божественно-прекрасною минутой,Когда страдалица, поникнув головой,«Прощай врагам своим!» – шептала надо мной…
Так вечно плачущей и непонятной девыЛелеяли мой слух суровые напевы,Покуда наконец обычной чередойЯ с нею не вступил в ожесточенный бой.Но с детства прочного и кровного союзаСо мною разорвать не торопилась Муза:Чрез бездны темные Насилия и Зла,Труда и Голода она меня вела —Почувствовать свои страданья научилаИ свету возвестить о них благословила…
1852
В армяке с открытым воротом,С обнаженной головой,Медленно проходит городомДядя Влас – старик седой.На груди икона медная;Просит он на божий храм, —Весь в веригах, обувь бедная,На щеке глубокий шрам;
Да с железным наконешникомПалка длинная в руке…Говорят, великим грешникомБыл он прежде. В мужикеБога не было; побоямиВ гроб жену свою вогнал;Промышляющих разбоями,Конокрадов укрывал;
У всего соседства бедногоСкупит хлеб, а в черный годНе поверит гроша медного,Втрое с нищего сдерет!Брал с родного, брал с убогого,Слыл кащеем-мужиком;Нрава был крутого, строгого…Наконец и грянул гром!Власу худо; кличет знахаря —Да поможешь ли тому,Кто снимал рубашку с пахаря,Крал у нищего суму?Только пуще всё неможется.
Год прошел – а Влас лежит,И построить церковь божится,Если смерти избежит.Говорят, ему видениеВсё мерещилось в бреду:Видел света преставление,Видел грешников в аду;Мучат бесы их проворные,Жалит ведьма-егоза.Ефиопы – видом черныеИ как углие глаза,Крокодилы, змии, скорпииПрипекают, режут, жгут…Воют грешники в прискорбии,Цепи ржавые грызут.
Гром глушит их вечным грохотом,Удушает лютый смрад,И кружит над ними с хохотомЧерный тигр-шестокрылат.Те на длинный шест нанизаны,Те горячий лижут пол…Там, на хартиях написаны,Влас грехи свои прочел…Влас увидел тьму кромешнуюИ последний дал обет…Внял Господь – и душу грешнуюВоротил на вольный свет.
Роздал Влас свое имение,Сам остался бос и голИ сбирать на построениеХрама божьего пошел
С той поры мужик скитаетсяВот уж скоро тридцать лет,Подаянием питается —Строго держит свой обет.
Сила вся души великаяВ дело божие ушла,Словно сроду жадность дикаяНепричастна ей была…
Полон скорбью неутешною,Смуглолиц, высок и прям,Ходит он стопой неспешноюПо селеньям, городам.
Нет ему пути далекого:Был у матушки Москвы,И у Каспия широкого,И у царственной Невы.
Ходит с образом и с книгою,Сам с собой всё говоритИ железною веригоюТихо на ходу звенит.
Ходит в зимушку студеную,Ходит в летние жары,Вызывая Русь крещенуюНа посильные дары, —
И дают, дают прохожие…Так из лепты трудовойВырастают храмы божииПо лицу земли родной…
1855
«Безвестен я. Я вами не стяжал…»
Источник: https://mybrary.ru/books/poetry-/poetry/244296-nikolai-nekrasov-dedushka-mazai-i-zaicy-sbornik.html
Выпалить можно». — А леший? — «Не верю!
«Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.
«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.
Нет! еще мало! бегут мужики,
Ловят, и топят, и бьют их баграми.
Где у них совесть?.. Я раз за дровами
В лодке поехал — их много с реки
К нам в половодье весной нагоняет —
Еду, ловлю их. Вода прибывает.
„То-то! — сказал я, — не спорьте со мной!
Ладно! любуйся, а нам не мешай!
Озимь, и рощу, и кусты густые!..
И ляжешь… У-у-у-х!..“
Источник: http://thewitness.ru/nikolay-nekrasov/dedushka-mazay-i-zaycy/
Николай Некрасов
Дедушка Мазай и зайцы (сборник)
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)* * *
«Скучно! скучно!.. Ямщик удалой,
Разгони чем-нибудь мою скуку!
Песню, что ли, приятель, запой
Про рекрутский набор и разлуку;
Небылицей какой посмеши
Или, что ты видал, расскажи —
Буду, братец, за все благодарен».
– Самому мне невесело, барин:
Сокрушила злодейка жена!..
Слышь ты, смолоду, сударь, она
В барском доме была учена
Вместе с барышней разным наукам,
Понимаешь-ста, шить и вязать,
На варгане играть и читать —
Всем дворянским манерам и штукам.
Одевалась не то, что у нас
На селе сарафанницы наши,
А, примерно представить, в атлас;
Ела вдоволь и меду и каши.
Вид вальяжный имела такой,
Хоть бы барыне, слышь ты, природной,
И не то что наш брат крепостной,
Тоись, сватался к ней благородной
(Слышь, учитель-ста врезамшись был,
Баит кучер, Иваныч Торопка), —
Да, знать, счастья ей Бог не судил:
Не нужна-ста в дворянстве холопка!
Вышла замуж господская дочь,
Да и в Питер… А справивши свадьбу,
Сам-ат, слышь ты, вернулся в усадьбу,
Захворал и на Троицу в ночь
Отдал Богу господскую душу,
Сиротинкой оставивши Грушу…
Через месяц приехал зятек —
Перебрал по ревизии души
И с запашки ссадил на оброк,
А потом добрался и до Груши.
Знать, она согрубила ему
В чем-нибудь, али напросто тесно
Вместе жить показалось в дому,
Понимаешь-ста, нам неизвестно, —
Воротил он ее на село —
Знай-де место свое ты, мужичка!
Взвыла девка – крутенько пришло:
Белоручка, вишь ты, белоличка!
Как на грех, девятнадцатый год
Мне в ту пору случись… посадили
На тягло – да на ней и женили…
Тоись, сколько я нажил хлопот!
Вид такой, понимаешь, суровой…
Ни косить, ни ходить за коровой!..
Грех сказать, чтоб ленива была,
Да, вишь, дело в руках не спорилось!
Как дрова или воду несла,
Как на барщину шла – становилось
Инда жалко подчас… да куды! —
Не утешишь ее и обновкой:
То натерли ей ногу коты,
То, слышь, ей в сарафане неловко.
При чужих и туда и сюда,
А украдкой ревет как шальная…
Погубили ее господа,
А была бы бабенка лихая!
На какой-то патрет все глядит
Да читает какую-то книжку…
Инда страх меня, слышь ты, щемит,
Что погубит она и сынишку:
Учит грамоте, моет, стрижет,
Словно барченка, каждый день чешет,
Бить не бьет – бить и мне не дает…
Да недолго пострела потешит!
Слышь, как щепка худа и бледна,
Ходит, тоись, совсем через силу,
В день двух ложек не съест толокна —
Чай, свалим через месяц в могилу…
А с чего?.. Видит Бог, не томил
Я ее безустанной работой…
Одевал и кормил, без пути не бранил,
Уважал, тоись, вот как, с охотой…
А, слышь, бить – так почти не бивал,
Разве только под пьяную руку…
«Ну, довольно, ямщик! Разогнал
Ты мою неотвязную скуку!..»
1845
«Еду ли ночью по улице темной…»
Еду ли ночью по улице темной,
Бури заслушаюсь в пасмурный день —
Друг беззащитный, больной и бездомный,
Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!
Сердце сожмется мучительной думой.
С детства судьба невзлюбила тебя:
Беден и зол был отец твой угрюмый,
Замуж пошла ты – другого любя.
Муж тебе выпал недобрый на долю:
С бешеным нравом, с тяжелой рукой;
Не покорилась – ушла ты на волю,
Да не на радость сошлась и со мной…
Помнишь ли день, как, больной и голодный,
Я унывал, выбивался из сил?
В комнате нашей, пустой и холодной,
Пар от дыханья волнами ходил.
Помнишь ли труб заунывные звуки,
Брызги дождя, полусвет, полутьму?
Плакал твой сын, и холодные руки
Ты согревала дыханьем ему.
Он не смолкал – и пронзительно звонок
Был его крик… Становилось темней;
Вдоволь поплакал и умер ребенок…
Бедная! слез безрассудных не лей!
С горя да с голоду завтра мы оба
Так же глубоко и сладко заснем;
Купит хозяин, с проклятьем, три гроба —
Вместе свезут и положат рядком…
В разных углах мы сидели угрюмо.
Помню, была ты бледна и слаба,
Зрела в тебе сокровенная дума,
В сердце твоем совершалась борьба.
Я задремал.
Ты ушла молчаливо,
Принарядившись, как будто к венцу,
И через час принесла торопливо
Гробик ребенку и ужин отцу.
Голод мучительный мы утолили,
В комнате темной зажгли огонек,
Сына одели и в гроб положили…
Случай нас выручил? Бог ли помог?
Ты не спешила печальным признаньем,
Я ничего не спросил,
Только мы оба глядели с рыданьем,
Только угрюм и озлоблен я был…
Где ты теперь? С нищетой горемычной
Злая тебя сокрушила борьба?
Или пошла ты дорогой обычной
И роковая свершится судьба?
Кто ж защитит тебя? Все без изъятья
Именем страшным тебя назовут,
Только во мне шевельнутся проклятья —
И бесполезно замрут!..
1847
«Я не люблю иронии твоей…»
Я не люблю иронии твоей.
Оставь ее отжившим и нежившим,
А нам с тобой, так горячо любившим,
Еще остаток чувства сохранившим, —
Нам рано предаваться ей!
Пока еще застенчиво и нежно
Свидание продлить желаешь ты,
Пока еще кипят во мне мятежно
Ревнивые тревоги и мечты —
Не торопи развязки неизбежной!
И без того она недалека:
Кипим сильней, последней жаждой полны,
Но в сердце тайный холод и тоска…
Так осенью бурливее река,
Но холодней бушующие волны…
1850
«Мы с тобой бестолковые люди…»
Мы с тобой бестолковые люди:
Что минута, то вспышка готова!
Облегченье взволнованной груди,
Неразумное, резкое слово.
Говори же, когда ты сердита,
Все, что душу волнует и мучит!
Будем, друг мой, сердиться открыто:
Легче мир – и скорее наскучит.
Если проза в любви неизбежна,
Так возьмем и с нее долю счастья:
После ссоры так полно, так нежно
Возвращенье любви и участья…
1851
Нет, Музы ласково поющей и прекрасной
Не помню над собой я песни сладкогласной!
В небесной красоте, неслышимо, как дух,
Слетая с высоты, младенческий мой слух
Она гармонии волшебной не учила,
В пеленках у меня свирели не забыла,
Среди забав моих и отроческих дум
Мечтой неясною не волновала ум
И не явилась вдруг восторженному взору
Подругой любящей в блаженную ту пору,
Когда томительно волнуют нашу кровь
Неразделимые и Муза и Любовь…
Но рано надо мной отяготели узы
Другой, неласковой и нелюбимой Музы,
Печальной спутницы печальных бедняков,
Рожденных для труда, страданья и оков, —
Той Музы плачущей, скорбящей и болящей,
Всечасно жаждущей, униженно просящей,
Которой золото – единственный кумир…
В усладу нового пришельца в Божий мир,
В убогой хижине, пред дымною лучиной,
Согбенная трудом, убитая кручиной,
Она певала мне – и полон был тоской
И вечной жалобой напев ее простой.
Случалось, не стерпев томительного горя,
Вдруг плакала она, моим рыданьям вторя,
Или тревожила младенческий мой сон
Разгульной песнею… Но тот же скорбный стон
Еще пронзительней звучал в разгуле шумном,
Все слышалося в нем в смешении безумном:
Расчеты мелочной и грязной суеты,
И юношеских лет прекрасные мечты,
Погибшая любовь, подавленные слезы,
Проклятья, жалобы, бессильные угрозы.
В порыве ярости, с неправдою людской
Безумная клялась начать упорный бой.
Предавшись дикому и мрачному веселью,
Играла бешено моею колыбелью,
Кричала: «Мщение!» – и буйным языком
В сообщники свои звала Господень гром!
В душе озлобленной, но любящей и нежной
Непрочен был порыв жестокости мятежной.
Слабея, медленно, томительный недуг
Смирялся, утихал… и выкупалось вдруг
Все буйство дикое страстей и скорби лютой
Одной божественно-прекрасною минутой,
Когда страдалица, поникнув головой,
«Прощай врагам своим!» – шептала надо мной…
Так вечно плачущей и непонятной девы
Лелеяли мой слух суровые напевы,
Покуда наконец обычной чередой
Я с нею не вступил в ожесточенный бой.
Но с детства прочного и кровного союза
Со мною разорвать не торопилась Муза:
Чрез бездны темные Насилия и Зла,
Труда и Голода она меня вела —
Почувствовать свои страданья научила
И свету возвестить о них благословила…
1852
Источник: https://libking.ru/books/poetry-/poetry/502298-nikolay-nekrasov-dedushka-mazay-i-zaytsy-sbornik.html
Skip to content
1
В августе, около Малых Вежей,
С старым Мазаем я бил дупелей.
Словно Венеция). Старый Мазай
Любит до страсти свой низменный край.
Вдов он, бездетен, имеет лишь внука,
Торной дорогой ходить ему — скука!
За сорок верст в Кострому прямиком
Сбегать лесами ему нипочем:
«Лес не дорога: по птице, по зверю
Выпалить можно». — «А леший?» — «Не верю!
Дедушка пальцем косому грозит:
«Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.
«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.
Я, признаюсь, от души хохотал.
Впрочем, милей анекдотов крестьянских
(Чем они хуже, однако, дворянских?)
Я от Мазая рассказы слыхал.
Дети, для вас я один записал…
2
Старый Мазай разболтался в сарае:
В нашем болотистом, низменном крае
Впятеро больше бы дичи велось,
Кабы сетями ее не ловили,
Кабы силками ее не давили;
Зайцы вот тоже, — их жалко до слез!
Только весенние воды нахлынут,
И без того они сотнями гинут, —
Нет! еще мало! бегут мужики,
Ловят, и топят, и бьют их баграми.
Где у них совесть?..
Я раз за дровами
В лодке поехал — их много с реки
К нам в половодье весной нагоняет, —
Еду, ловлю их. Вода прибывает.
Вижу один островок небольшой —
Зайцы на нем собралися гурьбой.
С каждой минутой вода подбиралась
К бедным зверькам; уж под ними осталось
Меньше аршина земли в ширину,
Меньше сажени в длину.
Тут я подъехал: лопочут ушами,
Сами ни с места; я взял одного,
Прочим скомандовал: прыгайте сами!
Прыгнули зайцы мои, — ничего!
Только уселась команда косая,
Весь островочек пропал под водой.
«То-то! — сказал я, — не спорьте со мной!
Слушайтесь, зайчики, деда Мазая!»
Этак гуторя, плывем в тишине.
Столбик не столбик, зайчишко на пне,
Лапки скрестивши, стоит, горемыка,
Взял и его — тягота невелика!
Только что начал работать веслом,
Глядь, у куста копошится зайчиха —
Еле жива, а толста как купчиха!
Я ее, дуру, накрыл зипуном —
Сильно дрожала… Не рано уж было.
Мимо бревно суковатое плыло,
Зайцев с десяток спасалось на нем.
«Взял бы я вас — да потопите лодку!»
Жаль их, однако, да жаль и находку —
Я зацепился багром за сучок
И за собою бревно поволок…
Было потехи у баб, ребятишек,
Как прокатил я деревней зайчишек:
«Глянь-ко: что делает старый Мазай!»
Ладно! любуйся, а нам не мешай!
Мы за деревней в реке очутились.
Тут мои зайчики точно сбесились:
Смотрят, на задние лапы встают,
Лодку качают, грести не дают:
Берег завидели плуты косые,
Озимь, и рощу, и кусты густые!..
К берегу плотно бревно я пригнал,
Лодку причалил — и «с богом!» сказал…
И во весь дух
Пошли зайчишки.
А я им: «У-х!»
Живей, зверишки!
Смотри, косой,
Теперь спасайся,
А чур зимой
Не попадайся!
Прицелюсь — бух!
И ляжешь… Ууу-х!..
Мигом команда моя разбежалась,
Только на лодке две пары осталось —
Сильно измокли, ослабли; в мешок
Я их поклал — и домой приволок,
За ночь больные мои отогрелись,
Высохли, выспались, плотно наелись;
Вынес я их на лужок; из мешка
Вытряхнул, ухнул — и дали стречка!
Я проводил их всё тем же советом:
«Не попадайся зимой!»
Я их не бью ни весною, ни летом,
Шкура плохая, — линяет косой…
Источник: https://stihotvorenie.su/dedushka-mazay-i-zaycy/
Прислал: Юрий Клиценко
Н. А. Некрасов, 1870
[Под ред. Примечание] Эта история читается как любовный рассказ о человеке Бог, распространяющий свою любовь и сострадание на все творение, но как мы добравшись до конца, мы видим лицемерие и предательство.
Я слышал рассказы от Мазая. Я написал одну из них для вас, дети.
Старый Мазай болтал в избе: «В нашей заболоченной низменности мы бы иметь в пять раз больше игры Если бы люди не ловили их сетями и не убивали их в ловушки. И зайцы, мне их до слез жалко, когда весна вода приходит … Сотни из них умирают. Этого недостаточно! мужчины бегут Поймай их, топить их и бить палками. Где их совесть?
Однажды я пошел за дровами. Я взял лодку – таких много плавающий здесь весной.На ходу ловлю зайцев, вода растут. Я вижу островок – На нем собрались зайцы. С участием каждую минуту вода приближалась к бедным животным, только меньше аршина земли шириной и длинного под ними саженя. Здесь я подошли: трясутся ушами, но не шевелятся. Я взял одну и скомандовал остальным: Прыгайте сами! Мои зайцы прыгнули, нет проблем! Как только когда они сели в лодку. Весь остров был залит водой. Я сказал: “Даже не спорь со мной.Слушайте вы, зайцы, дедушку Мазая. вокруг, мы движемся в науке. Так же, как шест, заяц на пне стоит. скрестив ноги, бедняжка. Я его тоже взял – вес небольшой! Так же, как я начал работать веслом Я увидел в кустах зайца, Еле живого но толстая, как жена купца. Я накрыл ее курткой. Она дрожала уже … было еще не рано. Рядом с лодкой плыло бревно. Стоя и лежа вниз На нем была дюжина зайцев. “Я бы взял вас всех, но вы потопите мою лодка.”Мне все же стало их жалко, поэтому я схватил бревно за узел И буксировал его за лодкой.
Было очень весело для женщин и детей, когда Мазай прошел через деревня со своей лодкой, полной зайцев “Посмотрите, что делает старый Мазай”.
Хорошо, можете посмотреть, но не беспокойте нас. Мы оказались за деревней в река. Там мои зайцы сошли с ума. Смотрели, вставая на две ноги Лодку трясло и не давали грести. Они увидели берег, негодяи – Голая земля, лес и кусты.Я подвинул бревно к земле Припарковал лодку и сказал: «Иди с Богом»
И зайцы побежали прочь. Я сказал им: “Ах, быстрее, живые. вещи Береги себя, спасайся И держись подальше от моих глаз зимой. Я укажу моя винтовка на тебя и БУМ. Ты будешь падать »
Вся моя команда сбежала. Все, кроме пары. Они были мокрыми и слабыми: я положил их в сумку и отнес домой. за ночь согревали – сушили. сами спали и ели. Я вытащил их на лощину. Выпустил их из мешок.«Не подходи ко мне зимой». Я не охотюсь на них весной или лето Тогда у них шерсть плохая, потому что она тускнеет.
Юрий Клиценко – русский, живущий в Москве. Он работает на русских Православная Церковь.
GПерейти к: Духи-помощники или идолы?
Вернуться в: религиозные басни, фольклор, легенды и рассказы
Дорогие родители, очень полезно прочитать Некрасову Н. сказку «Дед Мазай и зайцы».А. детям перед сном, чтобы хороший финал сказки порадовал и успокоил их, и они заснули. Все образы простые, обыденные и не вызывают недоразумений у юношеских, потому что мы ежедневно сталкиваемся с ними в повседневной жизни. Каждый раз, читая тот или иной эпос, чувствуешь ту невероятную любовь, с которой описываются образы окружающей среды. Все герои были «отточены» опытом людей, которые веками создавали, укрепляли и трансформировали их, придавая большое и глубокое значение воспитанию детей.Десятки, сотни лет отделяют нас от времени создания произведения, а проблемы и нравы людей остаются прежними, почти неизменными. Сюжет прост и стар как мир, но каждое новое поколение находит в нем что-то актуальное для себя и полезное. Мировоззрение человека формируется постепенно, и такие произведения чрезвычайно важны и поучительны для наших юных читателей. Сказку «Дед Мазай и зайцы» Н. Некрасова обязательно стоит прочесть бесплатно в Интернете, в ней много добра, любви и целомудрия, что пригодится для воспитания юной личности.
В августе у Малых Вежей,
На старом мазай бью дупели.
Стало как-то особенно тихо,
В небе играло солнце сквозь облака.
Облако на нем было маленькое,
И разразился сильный дождь!
Прямые и блестящие, как стальные стержни,
Струи дождя пронзили землю
Быстрая сила … Я и Мазай,
Мокрая, спряталась в сарае.
Ребята, я вам про Мазай расскажу.
Возвращаюсь домой каждое лето
Я провожу с ним неделю.
Мне нравится его деревня:
Летом сняв красиво,
Исстари хмель в ней родится на чудо,
Все тонет в зеленых садах;
Дома в нем на высоких опорах
(Вода понимает всю эту область,
Так деревня выскакивает весной,
Как Венеция). Старый масаи
Он страстно любит свою низину.
Вдовец, бездетный, только внук,
По ухабистой дороге идти ему – скука!
Сорок верст до Костромы
Он не любит бегать по лесам:
«Лес – это не дорога: птица, зверь
.Вы можете стрелять. «- А гоблин? – Не верю!
Набравшись смелости, позвонил им, ждал
Всю ночь – никого не видел!
Собираешь корзину на грибной день
Ешьте попутно бруснику, малину;
Вечером нежно поет палочка
Как бочка с пустым удодом
Плач; сова летит ночью
Рога четкие, глаза нарисованы.
Ночью … ну ночью я сам робел:
Ночью в лесу очень тихо.
Тихо, как в церкви, когда служили
Служба и дверь на замке
Это сосна скрипит
Как во сне хрюкает старуха … »
Мазай не проводит ни дня без охоты.
Он будет жить славно, не знает забот,
Если не переменили глаза:
Часто заводится Мазайский пудель.
Однако в отчаянии он не приходит:
Дед расплывется – заяц уходит,
Дед грозит косым пальцем:
«Соврежешь – упадешь!» Кричит добродушно.
Он знает много забавных историй
О славных деревенских охотниках:
Кузя сломал курок из пистолета
Спичка несет коробку
Сидит за кустом – тётя заманивает,
Он поднесет спичку к семени, и оно ударит!
Идущий с ружьем другой охотник,
Несет с собой горшок с углями.
«Что ты несешь горшок с углями?» –
Больно, родная, руки мерзнут;
Если заяц сейчас выслеживает,
Сначала сяду, положу пистолет
Погрею руки над укромными уголками
Да, и тогда я влюблюсь в негодяя! –
«Это охотник!» – добавил Мазай.
Признаюсь, я от души засмеялся.
Тем не менее, мили крестьянин анекдоты
(А чем они хуже, правда, благородные?)
Я слышал рассказы от Мазая.
Ребята, для вас я записал одну …
Старый Мазай проговорился в сарае:
“В нашей заболоченной низменности
Было бы проведено в пять раз больше игр,
Сети Kaby ее не поймали,
Если бы она не раздавила ее силой;
Зайцы здесь тоже – им до слез их жалко!
Заливает только родниковая вода
И без этого они погибнут сотнями,
Нет! еще не хватило! мужчин бегут
Ловят, топят и бьют мотыгами.
Где у них совесть? .. Как только получаю дрова
Поехал на лодке – их много с реки
Нам в весеннее половодье,
Еда, лови их. Идёт вода.
Я вижу один маленький остров –
Зайцы на нем собрались толпой.
Каждую минуту собиралась вода
Бедным животным; осталось под ними
Меньше аршина земли шириной
Длина меньше сажени.
Потом подъехал: лопаются уши
Себя не к месту; Я взял один
Приказал другим: прыгай сам!
Мои зайцы прыгнули – ничего!
Команда прищуривания только что села,
Весь остров исчез под водой:
«Вот и все! – сказал я, – не спорь со мной!
Слушайте, зайчики, дедушка Мазай! ”
Так мы плывем в тишине.
Столбик не столбик, кролик на пеньке,
Скрещенные ноги, стоя, несчастный,
Брал – ноша не большая!
Только начал работать веслом,
Смотри, заяц ковыряется вокруг –
Еле живой и толстый, как купец!
Я, ее дура, покрытая зипуном –
Она сильно дрожала… Это было еще не рано.
Бревно тупо проплыло мимо
Сидя, стоя и лежа в пластине,
На нем сбежала дюжина зайцев
«Если бы я взял тебя – да потопи лодку!»
Жалко их, впрочем, жаль находку –
Я подсел на суку
А лог за ним тащили …
Было весело с женщинами, детьми,
Как я гнал деревню кроликов:
«Смотри, что делает старый Мазай!»
Хорошо! восхищайтесь, но не мешайте нам!
Мы оказались в реке за деревней.
Тогда мои кролики просто сошли с ума:
Смотрят, стоят на задних лапах,
Лодку качают, греблю не дают:
Косые проходимцы увидели берег,
Зима и роща, и густые кусты! ..
Пригнал бревно к берегу,
Лодка пришвартовалась – и «с Богом!» Сказал …
И от всего сердца
Отправьте кроликов.
И я сказал им: «Угу!
Просто милая! ешь с караваем,
Послушай притчу о пчелах!Вот вода разлилась сверх меры,
Думал, что это просто наводнение,
Только сухо, что наша деревня
В садах, где у нас есть ульи.
Пчела осталась в воде,
Видит и лес, и луга вдалеке,
Колодец – и летит – ничего светлого
И как грузно полетит назад,
Силы на родную не хватит. Беда!
Пчелы все залиты водой,
Рабочие тонут, сердце тонет!
Не ждали горя, грешники,
Не угадывай навечно!
Да поступил добрый человек,
Помнишь прохожего под Благовещением?
Он мудр, человек Христов!Слушай, сынок, как мы пчел доставили;
Я горевал про прохожего;
«Вы дадите им вехи на сушу»,
Он сказал слово!
Вы верите: маленькая первая веха зеленого цвета
Вынесли его в воду, начали втыкать,
Пчелы поняли умный навык:
И стучать, и стучать, чтобы отдохнуть!
Как богомол в церкви на скамейке,
Сел – сижу.
Ни травы на холме
Ну и в лесу, и в благодатных полях:
Пчелы не боятся туда летать,
Все от одного доброго слова!
Ешь на здоровье, будем с медом.
Да благословит Бог прохожего!Человек закончил, осененный крестом;
Мальчик ел мед с буханкой,
Слушал притчу о тябине в тот час,
И поклон прохожему
Он тяготил Господа Бога.
Корпус вечером, зимой
И мороз благородный.
On the Pillar Road
Молодой парень едет
Pit Reverse;
Не торопитесь, слегка трусы;
Лошади не слабые
Да дорога не ровная –
Ямы, выбоины.
Ловля питмана
Лидер с медведем:
«Посади нас, мальчик,
Давай повеселимся!»
– Ты что? С медведем? «Ничего!»
Он смирен с нами,Дополнительный балл ему
Принесу, достопочтенный!
– Ну садитесь! – посадил
Медведь Бородатый
Сел и сам – и потрусил
Легко Федя…
Видит Трифон сквош,
Приглашает Федя.
«Подождите нас час!» –
Он говорит с медведем.
И пошли. Медведь смиренный, –
С годами виденный,
Он только лапу лижет
Да, звенит цепями …Проходит час; нет, ребята
Они лихо выпьют!
А обычные
Лошади тихие.Ушел. Лошади дрожат
Ночью холод злее;
Развернулся на санях
Михайло Иванович,
Коней тащили; shaok
Большая беда –
Лаял медведь! – ринулись
Трое как сумасшедшие!Звонок слышен
Федюха выбежала
Да зря – не догнал!
Какой бардак!Быстро, неистово проносится
Три – и не чудо:
Каждый раз на кочке
Зверь рьяно рычал;
Вокруг стоял только стон:
«Расчистите дорогу!»
Сам генерал Топтыгин
В берлогу!
Встречный крестьянин испугается
Это будет ужасно женщина
Как пушистый серенький
Будет лаять на кочку.
И боязнь лошадей
Не отдыхай!
Верст пятнадцать за весь ход
Бедняков сдуло!Прямо на вокзал летит
Трое на пенсию.
Всадник сидит
Голова трясется:
Кольцо крутить – это нормально.
Так стали трое;
Носильщик на крыльце
Шустрый бег.
Видит ноги в сапогах
И в медвежьей шубе
Спешно не заметил,
Что такое железная губа
Не подумал: где погонщик
Идет с лошадей?
Он видит хозяина земли,
«Генерал», – смеется он.
Поспешил снять фуражку:
«Здоровья тебе!»
Что-нибудь заказать
Водка или чай? .. »
Хочет помочь хозяину
Шустрый старик;
Вот в медвежьей банке все
Медведь наш рычал!
И рейнджер отлетел назад:
« Господи помилуй!
Сорок лет я служил
Вера, истина, сила;
Много видел на урочище
Строгие генералы,
Ребер нет, зубы во рту
На многих мало
Ничего подобного не видел,
Господи Иисусе!
Беспрецедентный генерал
Его можно увидеть в новом вкусе! .. “Кучеры прибежали
Тоже удивились;
Видят – дело не в руках,
Что-то тут никчемное!
Собрались честные люди
Вся деревня в тревоге:
” Генерал в санях ревет,
Как медведь в берлоге!
Трус бежит, а кто смелее,
Те для развлечения
Салазки обнимаются;
И смотритель сзади.
Испуганный, крикнул издалека:
«Хочешь хижину?»
Медведь снова зарычит…
Рейнджер убежал!
Испугался и убежал
И со всей свитой …
Два часа в санях лежал
Генерал зол.
Прибежал тогда
Ямщик и советник;
Уговаривал людей быть честными
Трифон бородатый
И Топтыгин угнал
С саней с дубинкой …
А егерь ругал
Ямщик скот …
I
В августе под Малыми Вежами,
Старым Мазаем бью дупели.Стало как-то особенно тихо,
В небе сквозь тучи играло солнышко.Облако было на нем маленькое,
И разразилось сильным дождем!Прямые и яркие, как стальные прутья,
Струи дождя пронзили землюБыстрою мощью … Я и Мазай,
Мокрые, спрятались в сарае.Ребята, я вам про Мазай расскажу.
Прихожу домой каждое летоЯ провожу с ним неделю.
Мне нравится его деревня:
Летом, удалив ее красиво,
Исстари хмель в ней родится на чудо,Все это тонет в зеленых садах;
Дома в нем на высоких столбах(Вода понимает всю эту территорию,
Так деревня выскакивает весной,Как Венеция).Старый Масаи
Он страстно любит свою низину.Он вдовец, бездетный, только внук,
По ухабистой дороге идти – скука!Сорок миль до Костромы по прямой
Не любит бегать по лесам:«Лес – не дорога: птица, зверь
Стрелять можно. «- А гоблин? – Не верю!Набравшись смелости, позвонил им, ждал
Всю ночь – никого не видел!Собираешь корзину на грибной день
Ешь попутно бруснику, малину;Вечером нежно поет палочка,
Как бочка с пустым удодомПлач; сова летит ночью
Рога четкие, глаза нарисованы.Ночью … ну ночью я сам робел:
Ночью в лесу очень тихо.Тихо, как в церкви, когда служили
Служба, и дверь плотно закрыта
Разве эта сосна скрипит
Как старуха, ворчащая во сне … »Мазай не проводит дня без охоты.
Он бы живи славно, заботы не знала бы,Если бы не поменяли глаза:
Часто завелась Мазайский пудель.Но в отчаяние не приходит;
Дед расплывется – заяц уйдет,Дед грозит косой палец:
«Лежишь, упадешь!» Кричит добродушно.Он знает много анекдотов
О славных деревенских охотниках:Кузя сломал спусковой крючок из ружья
Спичка несет ящикСидит за кустом – тётя заманивает,
Подставит спичку на семя и это поразит!Идет с ружьем другой охотник,
Несет с собой горшок с углями.“Что ты несешь горшок с углями?”
– Больно, родная, руки мерзнут;Если заяц сейчас идет по следу,
Сначала сяду, положу ружьеСогрею руки в укромных уголках
Да, а потом я влюблюсь в негодяя! –«Это охотник!» – добавил Мазай.
Признаюсь, я от души засмеялся.
Однако верстовые крестьянские анекдоты
(А чем они хуже, правда, благородные?)Слышал сказки от Мазая.
Ребята, для вас я записал одну …II
Старый Мазай проговорился в сарае:
«В нашей заболоченной низине
В пять раз больше дичи водили бы,
Кабы сети ее не поймали,
Если бы силой не давила;
Зайцы здесь тоже – жалко их до слез!
Только родниковая вода хлынет
А без этого погибнут сотнями,
Нет! Все равно мало! Бегут мужчины
Они ловят, топят и бьют мотыгами.
Где у них совесть? .. Как-то достал
дров. Сходил на лодке – их много с реки
Нам в весеннее половодье,
Еда, ловите. Идёт вода.
Вижу один островок – на нем скопом собрались
Зайцев.
Каждую минуту собирали воду
Бедным животным; осталось под ними
Меньше аршина земли в ширину
Меньше сажени в длину.
Потом подъехал: уши выскакивают
Сами не к месту; Взял один
Он другим приказал: прыгайте сами!
Мои зайцы прыгнули – ничего!
Команда прищуривания только что села,
Весь остров исчез под водой:
«Вот и все! – сказал я, – не спорь со мной!
Слушайте, зайчики, дедушка Мазай!
Так мы плывем молча.
Колонна не колонна, кролик на пне,
Скрещенные ноги, стоя, убогий,
Взял – ноша не велика!
Только веслом начал работать,
Смотри, заяц ковыряется в кустах –
Еле жив, а толстый, как купец!
Я, ее дура, покрылась зипуном –
Она сильно дрожала … Еще не рано.
Мимо проплыло бревно тупого
Сидя, стоя и лежа в пласте,
На нем ускользнула дюжина зайцев.
“Если бы я взял тебя – да потопи лодку!”
Простите, однако, жалко находку –
Я подсел на стерву
И за ней тащили бревно…Было весело с бабами, с детьми,
Как я погнал деревню кроликов:
«Смотри, что творит старый Мазай!»
Хорошо! восхищайтесь, но не мешайте нам!
Мы оказались в реке за деревней.
Тут мои кролики просто сошли с ума:
Смотрят, стоят на задних лапах,
Лодку качают, грести не дают:
Косые проходимцы берег видели,
Зима, и роща, и густые кусты! ..
Пригнал бревно к берегу,
Лодка пришвартовалась – и “с Богом!” Сказал …
И от всего сердца
Пошлите кроликов.
И я сказал им: «Ух!
Живите, звери!
Смотри наискось
А теперь спасайся
Чур зимой
Не попадись!
Взгляните – бац!
А ты ложишься … Ооо! .. »
Мгновенно моя команда сбежала,
В лодке осталось всего две пары –
Очень мокрые, ослабленные; в сумке
Я отправил их и потащил домой.
Мои пациенты согрелись ночью
Сушили, спали, ели плотно;
Я отнес их на поляну; из мешка
Он вытряхнул, ухмыльнулся – и осыпал!
Я последовал за ними всем одним и тем же советом:
«Зимой не попадаться!»
Весной и летом не бью,
Кожа плохая – сараи косые… »
Тряска младшего сына
Крестьянин-старец сказал:
«Играйте, малыши, пока!»
Я почти закончила сарафан;Сейчас буренку одену,
Коня травку свяжем,
А я тебя в рощу отведу –
Пойдем послушаем соловьев.Вот они, что на спине гончих, –
Не мешай, шутник! –
У нас нет места для развлечений;
Весной дети, каждый праздникПо вечерам туда ходят
И старые, и молодые.На лугу
Поют рыжие
Говорят пьяные мужики.А в роще, родные мои,
Под разговоры и смех народа
Соловьи поют и свистят
Звучит и слаще хоровода!И всем хорошо и приятно …
Да только (Клим, Сашу не трогай!)
Совсем не соловей
Рощу нашу не разлюбили:Ведь наш Курск соловей
В цене, – их было много ловили,
ну сети напугали
Да, проехали мимо нас!Приехал, дедушка сказал,
Весна, а роща как тупой
стоит – гостей нет!
Крестьяне возмутились.Ну праздник наступил,
А мы погуляли по лугу
Да праздник не был для них праздником!
Крестьяне поцарапали бороды.И поставили между собой –
Бог мог наставить разум –
На той поляне, в той роще
Не ставьте сети, сети вовек.И немного соловьев
Вновь привыкли к нашей роще,
И вот, милые мои,
Им нет места любви и прекраснее!Там с сетями сколько лет
Никто не подходит
И строго запрещено
Переходы от деда к внуку.А весной весь лес гремит!
В какой день, потом приедет новый хор …
Под песню их деревня спит
Их песня будит нас по утрам …Надо вспомнить
Боже, пощади сеть!
Ведь надо же бедным соловьям
Дайте где-нибудь и отдохните, детки … »Средний сын кота дразнил
Мама поменьше ползла на шее
И старший с важностью спросил
Кубарь впустил вперед ее:– Есть ли, мама, для людей
таких рощ в мире? –
«Нет, такие места… без налогов
И без вербовки нет, детей.А если бы они были для людей
Такие рощи и поляны,
Все в руках их детей
Крестьянок бы туда забрали! ”
Я
Поехал в Ростов
Горка высокая
Лес
На ней нарисовал:Береза, осина,
Да пихта, да сосна;
А слева долина,
Скатерть ровная.Ослепленный деревнями
Дороги dol
Он продолжал идти вниз
И пошел к озеру.Без озер, дети,
Не могу забыть
Совсем не церковь
Берег:Вот чудесная картинка
Я тогда увидел!
Вспоминаю ее
Охотно всегда …II
Начну по порядку:
Весной проехал
Страстная суббота
Перед самым святым.Мчится домой
С упорным трудом,
Я встретил утром
Трудящиеся;Пропал смертоносный
Решил вопрос:
Кто плотник, кто слесарь,
Маляр, водовоз?Легкая работа!
Идут кузнецы –
Кто их не узнает?
Они молодцыИ поют и ругаются
Да день не такой!
Есть кривоногая
Tailor’s Walk:В одном сертичике,
Шапка как блин, –
Гармония трубка
Железо и аршин!Смотрите – красильщик!
Теперь вы узнаете?
Нос в охре
И красный глаз;Кистит и рисует
Носит на плече
И как карта земли
На нем фартук.Вот пилорезы: saikou
Жуют весело
И как солдатики
Все в ногуИ пилы стальные
Молодцы
Как живая рыба
Дрожит на плечах!Я добр ко всем
Желаю пути
В родные села
Приходи скорееСмыть с себя копоть
И потовый труд
И встретить Святую
С веселой душой …III
Досталось темный. Болтаем
С моим кучером
я ехал на той же
High Hill;Посмотрел на долину
Что шло к озеру
И я вижу – долина
Моя ожила:На всех тропинках
К селу
Появились толпы;
Вечерняя дымкаЗагорелись огни:
Куда-то иду
С кучей горящих
Соломенные люди.Куда? Думаю,
Не успел
Как колокол
Ответ зажужжал!Озеро яркое
Горели костры, –
Они шли туда
Шикарно, красочно,При свете горящих
Соломинки, толпы …
У храма Божьего
Сошлись тропыМесса человек
Переехали, выросли.
Замечательные дети
Картинка была! ..
НО НО
Пусть изменчивая мода расскажет нам
Какова тема старых «страданий народа»
И эта поэзия должна забыть об этом,
Не верьте, мальчики! она не стареет.О, если бы она могла постареть на годы!
Божий мир процветал бы! .. Увы! пока народы
Властелин в нищете, покоряющий бедствия,
Как тощие стада на пологих лугах
Оплакивайте их скалу, Муза им будет служить,
И на свете нет более крепкого, прекрасного союза! ..
Толпа, чтобы напоминать беднякам
Пока она радуется и поет
Чтобы привлечь внимание сильных мира сего –
Что может лира служить более достойно? ..Я посвятил лиру своему народу.
Может быть, я умру неведомым ему
Но я служил ему – и я спокоен в душе …
Пусть не каждый воин причиняет вред врагу,
Но все идут в бой! И судьба решит битву …
Я видел красный день: на Руси нет раба!
А у меня сладкие слезы проливались …
«Достаточно радоваться наивному увлечению, – шепнула мне
Муза. – Пора идти вперед:
Народ освобожден, но счастлив ли народ? .. “Я слушаю песни жнецов над жатвой золота,
Старик медленно идет за лошадью
Бегает ли он по лугу, играя и насвистывая,
С завтраком отца, счастливое дитя,
Сверкают серпы, звенят ли косы
Ищу ответы на тайные вопросы,
Кипение в голове: «За последние годы
Стал ли ты терпимее, мужичьи страдания?
И долгое время порабощенного рабства
Неужели свобода, наконец, изменила положение
В судьбах людей? в мелодиях деревенских девиц?
Или их тревожный припев тоже печален? .. “Уже вечер. Возбужденный снами
В полях, на лугах, уставленных стогами,
Блуждая задумчиво в прохладном мраке
И сама песня складывается в умеНедавняя тайная гибель – живое воплощение:
В сельском труде зову благословением
Народ врага проклинаю обетованием
И молюсь другу в небе власти
И моя песня громкая! .. Она вторит долам, кукурузным полям,
И эхо далеких гор посылает ей обратную связь
И лес ответил… Природа меня слышит
Но тот, о котором я пою в вечерней тишине
Кому посвящены мечты поэта, –
Увы! он не прислушивается – и не дает ответа …
В июне 1870 года Некрасов впервые прибыл в Ярославль поездом (железнодорожное сообщение из Москвы в Ярославль открылось в феврале 1870 года). Впервые с ним к нему приехала гражданская жена Зинаида Николаевна, с которой поэт недавно познакомился.
По словам А.Ф. Тарасова, Некрасов прибыл в Карабиху в середине июня 384 , но, скорее всего, это произошло на рубеже второй и третьей декады месяца *** .
Вскоре после приезда в Карабиху Некрасов написал свое самое известное стихотворение «Дед Мазай и зайцы», которое немедленно отправил М. Е. Салтыкову-Щедрину в его имение Витенево под Москвой. Уже 17 июля 1870 года он ответил: «Ваши стихи очаровательны» 385 .Следовательно, стихотворение было написано примерно между 25 июня и 10 июля 1870 г. (опубликовано в январском выпуске «Отечественных записок» за 1871 г.).
К сожалению, стихотворение «Дед Мазай и зайцы» практически не изучалось с точки зрения истории его возникновения. А. Ф. Тарасов считает, что летом 1870 г. вместе с Зинаидой Николаевной Некрасовой «через Грешнево (…) прошли в Костромские места» 386 . Подтверждением этому, по его мнению, является то, что набросок стихотворения «Как отпраздновать труса», в котором говорится о визите поэта Грешнева («Утром мы посетили нашу деревню, где я родился и вырос». ), «лежат на обороте листа с черновиками» Деды Мазая… »(II, 732)» 387 . А.Ф. Тарасов предполагает, что в 1870 году Некрасов и Зина также посетили Шоду. Выше уже было написано, что мы сомневаемся в приезде поэта в Шоду в 1870 году: сын Гаврилы Яковлевича, Иван Гаврилович, вероятно, упомянул бы в своих рассказах, что Некрасов однажды посетил Шоду с женой. Нам кажется сомнительным, что поездка Некрасова «по костромским местам» летом 1870 года сама по себе не свидетельствует о том, что Некрасов и Зинаида Николаевна пошли дальше Грешнева.Видимо, толчком к написанию «Деда Мазая …» послужили другие обстоятельства (о них чуть ниже).
Мы не знаем, когда и как Некрасов познакомился с прототипом своего мазая. Однако есть некоторые данные по этому поводу. В Пушкинском доме хранилась листовка с черновыми записками Некрасова, на которой сделаны пометки: «Дед Мазай и зайцы» и «Заяц серый, как онух» 388 . М.В. Теплинский предположил, что эти записи относятся к периоду между 1866 и 1870 годами. 389 В записи «Дед Мазай и зайцы» исследователь отметил: «Название известного стихотворения Некрасова, написанного в 1870 году. Идея стихотворения и ее название могли зародиться и раньше, а именно: подтверждается следующими соображениями. Упомянутое в стихотворении село Малые Вежа находится в той же Мисковской волости Костромской губернии, где некрасов охотился с Гаврилой, которому он посвятил Коробейникова (1861). Поэт охотился в этих местах в начале 60-х годов, и именно тогда ему могла прийти в голову идея стихотворения (…) » 390 .
В. Осокин предположил, что дед Мазай фигурирует у Некрасова не только в стихотворении о зайцах. По его предположению, история Мазая легла в основу поэмы «Пчелы» (1867), повествующей о безымянном пчеловоде. По мнению В. Осокин, старый пчеловод и дед Мазай – одно и то же лицо. «Вы приходите к такому выводу, – пишет он, – сравнивая язык Деда Мазая с речью старого пчеловода из Пчелы.«Пчеловод Дед Мазай» 391 . Нельзя не согласиться с этим предположением (подробнее об этом чуть ниже). Поэма «Пчелы» датируется 15 марта 1867 года, поэтому можно предположить, что Некрасов познакомился с Мазаем не позднее лета 1866 года.
Помимо «Деда Мазая и зайцев» село Вёша, в котором жил Мазай, Некрасов упоминает в черновиках стихотворения «Кому на Руси жить хорошо», в котором говорится:
В Веже в базарный день (III, 560).
Название Воежи слишком редкое, чтобы сомневаться в том, что оно относится к тому самому селу, где жил Мазай. Однако это упоминание ничего нам не дает. Поводья упоминаются в черновиках последней части поэмы «Пир для всего мира», над которой поэт работал в 1876-1877 годах, то есть через 6-7 лет после написания стихотворения о Мазае. Таким образом, Некрасов, скорее всего, познакомился с прообразом деда Мазая в 1865 или 1866 году (в 1864 году Некрасов уехал за границу и не приехал в Карабиху) и при этом услышал от него рассказ о том, как он спас кроликов во время паводка. .Почему стихотворение о дедушке Мазае было написано только в 1870 году? Может быть, как считает А.Ф. Тарасов, поэт в этом году побывал в Воежи, еще раз встретился с прототипом Мазая и, вспомнив сказку о кроликах, написал свое знаменитое стихотворение? Однако, скорее всего, дело обстояло иначе. Видимо, Некрасов давно собирался написать стихотворение о Мазае, но, видимо, решающим толчком для его написания стало намерение М. Е. Салтыкова-Щедрина выпустить детскую книгу, состоящую из его рассказов и стихов Некрасова 392 (почему поэт сразу прислал ему готовое стихотворение).Видимо, именно этому оставшемуся невыполненным плану мы обязаны появлением стихотворения «Дед Мазай и зайцы». Кто знает, если бы не М.Е. Салтыков-Щедрин, в последние годы жизни Некрасов не смог бы дотянуться до «Деда Мазая …».
Если Гаврила Яковлевич Захаров жил на севере Мисковской волости, то благодаря поэме о Деде Мазае южная часть этой волости, составляющая значительную часть Костромской области, вошла в русскую литературу.Западная часть Костромской области, лежащая за рекой Костромой, которую местные жители издавна называли (просто одноименной рекой), чаще называли просто рекой, называлось районом (Зарецкий край, Зарецкая сторона). 393 . Около 10 тысяч лет назад, после отступления последнего ледника, здесь, в низине между будущими городами Костромой и Ярославлем, образовалось огромное озеро, которое послужило одним из истоков великой водной артерии, которую мы называем Волга.Постепенно озеро исчезло, оставив после себя низменность с множеством озер, рек и болот, о чем геолог А.А. Красюк писал в начале ХХ века: «… исконная местность, отличавшаяся своеобразием не только в Костромской области. , но и вся Верхняя Волга (…) » 394 .
Исторически Костромской район был разделен на две неравные части: большую – «монастырскую» и меньшую – «барщину», в названиях которых отражена история региона.С XV-XVI веков значительная часть Заречья принадлежала Ипатьевскому монастырю, расположенному у впадения реки Кострома в Волгу, а с конца XVI века – Московскому Чудовскому монастырю (последний находился в Московский Кремль). После реформы секуляризации 1764 года местные крестьяне из монастыря стали государственными и не знали власти помещиков (кроме района села Петрилова). Однако по традиции до начала ХХ века села, которые когда-то принадлежали Чудовскому и Ипатьевскому монастырям, назывались «монастырями» * (в местном произношении – «монастырь»), а район Петрилова – «барщина» («барщина») 397 ** .Село Вёша, где жил дед Мазая, относилось к «монастырю».
Главной особенностью низинного Зарецкого края было то, что во время весеннего половодья он был затоплен водами Волги и Костромы, и разлив длился полтора месяца. Сохранился ряд описаний тех, кто видел эту поистине великолепную картину разлива. А. А. Красюк: «Пойма разлита шириной 30 верст и до 70 верст севернее устья реки Костромы. В апреле все это пространство представляет собой обширную водную гладь, которая в штормовую погоду представляет очень впечатляющую картину.Прекрасные виды открываются с приподнятого корневого вала на пойму, особенно после спада воды, когда в конце мая вся пойма покрывается ярко-зеленым ковром луговых растений; по лугам разбросаны пятна кустарников и дубовых рощ, отличающиеся темно-зеленым цветом » 399 . А. В. Федосов: «Весной, во время паводков, вся эта территория находится под водой. Волга и Костромка раскинулись верстами тридцати пяти, заливные луга, и на небольшом пароходе, идущем от Костромы до города Буй, прямо по лугам мимо деревень Шунги, Самети, Мискова можно весело побегать, посмотреть, как вершины полузатопленных лесов торчат из воды, как нехотя поднимаются с нее целые косяки летающих гусей, как быстро громко свистят стада чирка и шилохвость, как мрачно хижины и бани редких деревень, теснящиеся на сваях и плетеных тушах холмы на одиноких и плотных кучах, и как ярко и празднично светит солнце, как светит вода, но молодое небо становится синим, а теплый весенний воздух дрожит вдалеке » 400 .Л. П. Пискунов: «Весеннее половодье было необычайно своеобразным. Вся низина от Ипатьевского монастыря до села. Глазова на р. Сотня в Ярославской области (с юга на север) и от с. С конца марта до середины мая Бухалов был затоплен водой с конца марта до середины мая до прибрежного поселка Прибрежный. Огромные леса погрузились в воду, оставив редкие островки суши. Тот, кто был в это время в затопленном лесу на лодке в солнечный день, никогда не забудет очарование природы, наполненное пением птиц, кряканьем уток, кваканьем лягушек, криком чаек, воркованием теток, кряхтением огромной икры щукой в затопленных кустах и мертвых лесах с водой.Лес чистый и прозрачный; листа еще нет. Только на ивах и в краснотале появилась баранина “ 401″. .
Специфика Зарецкого края особенно повлияла на планировку его поселков и неповторимую самобытность местной застройки * .
В связи с тем, что местные села располагались на небольших холмах, где дома строились вплотную друг к другу из-за стесненных условий, хозяйственные постройки, в частности бани, весной размещались на затопленных местах на высоких сваях.В Зарецком крае существовала и, кажется, единственная в России деревянная церковь на сваях – Церковь Преображения Господня в с. Спас-Воежи (Спас).
Регулярные проливы удобряли почву, а на пойменных лугах Зареченска собрано огромное количество прекрасного сена. ** .
Обилие озер, рек и болот способствовало охоте и рыбалке. Местные жители продавали большую часть сена, рыбы и дичи в близлежащую Кострому.
В самом центре Заречья находились близко друг к другу три села – с.Спас (Спас-Воежи), село Воежи и село Ковш *** , составляющих один церковный приход.
В ходе археологических раскопок, проводимых с 1995 года на небольшом острове, оставленном от села Вёжи на Костромском водохранилище, выяснилось, что люди на месте Вёжи жили уже в эпоху неолита (V тысячелетие до н.э.), и они постоянно поселился здесь с XII века 406 Существуют различные версии происхождения названия «Воеж». Филолог С.Еремин в 20-е гг. Столетие писал: «Название села Вежа люди ведут от рыбацкой хижины (население здесь издавна рыбаки), хотя есть и другой вариант -« лет 800 назад я поселился здесь в окрестностях беглеца и построил сам. вежа для жилья (поблизости встречаются разные черепки и кости), затем, когда образовался осадок, постройку перенесли на нынешнее место села »» 407 . В языке наших предков слово «вежа» имело ряд значений: светлый жилой дом, крепостная башня, хозяйственный дом, рыболовецкое угодье с постройками 408 .При этом, вплоть до затопления села в 50-х гг. XX в., Рыболовство было одним из основных занятий его жителей, скорее всего, название села произошло именно от последнего значения термина «вежа» – рыболовное угодье с постройками.
Деревня Вежа стояла на левом берегу реки Иледомка * (приток реки Сот). Река эта была небольшая: она вытекала из Иледомского (Идоломского) озера и через четыре версты впадала в реку Сот.По воспоминаниям местных старожилов, в узких местах ширина Иледомки составляла около 30 метров, в ширине – около 70. Иледомка соединяла все три близлежащих друг к другу села: Вежа стояла на ее левом берегу, Ковш – на правом, Спас – слева.
Как и большинство деревень Зарецкого края, село Воежи представляло собой небольшой холм, возвышающийся среди лугов (или «гривы», как говорят местные старожилы), густо застроенный жилыми домами. В 1858 г. в Веже проживало 56 семей или 368 человек 410 .В центре села стояла деревянная часовня 411 . Нам не удалось найти документальных данных о том, какому святому или празднику она была посвящена. Однако, учитывая, что праздник Вежей был днем Ильина (20 августа, ст.), Когда проходил Торжок 412 г., можно с уверенностью сказать, что часовня в Веже построена и освящена во имя святого пророка Илии.
Примечательно, что до революции Воежи официально называлось не деревней, а погостом.В списке населенных пунктов, опубликованном в 1877 г., значится: «Вежа (Вежское кладбище), д. Ильдомке » 413 – то есть Воежи (Воежский погост). В аналогичном издании 1907 года написано: «Вежи». 414 , т.е. погост Вежи. В метрических книгах Преображенской церкви села Спас (Спас-Воежи), дошедших до нас с 1879 года, Воежи никогда не называли деревней, а всегда кладбищем. Л.П. Пискунов свидетельствует: «Наши села: Войож, Ковш, Спас – назывались Погостом.Они сказали: «Мы приехали из Погоста», или: «Мы пошли в гости в Погост» » 415 . То, что село Воежи до начала ХХ века официально числилось погостом, конечно, не случайно. В Вежах издавна сложилась традиция, что изначально храм предполагалось построить не во Спасском, а в Вежском. Л. П. Пискунов пишет: «… существует легенда о месте его постройки. Изначально хотели устроить его в селе Вёжа; Говорили, что на стройку привозят бревна, и через неделю-две этот лес исчезает за одну ночь.И следов его исчезновения не было, мол, он улетел по воздуху. И он оказался в Спасителе – на том месте, где позже стояла церковь; лес снова отвели в Воеж. Привезли из леса еще новое, и снова через неделю-две все исчезло и снова оказалось на том месте, где позже была построена церковь. Так было трижды, и ветераны отступили, сказали: «Так повелел Бог, да будет так» » 416 . На пустом месте такие легенды, конечно, не рождаются.Не исключено, что изначально в старину храм действительно стоял в Веже, а уже потом его перенесли на Спас. По всей видимости, когда-то центр Вежского погоста, собственно погост, находился в будущей деревне Воежи, а затем, скорее всего, из-за весеннего паводка церковь была перенесена в будущую деревню Спас.
Деревня Вёи была со всех сторон окружена реками, озерами и болотами. Помимо Идоломки, возле села протекали реки Сот и Узокса.Сотня протекала по Любимскому и Даниловскому уездам Ярославской и Костромской областей Костромской губернии, недалеко от Вежи, принимая Идолом, впадала в Великое озеро * .
Река Узокса вытекала из Великого озера и впадала в реку Кострома немного выше ее устья. Летом жители Вежей обычно добирались до города Костромы на лодках по водным путям: Идоломка, Сот, Большое озеро, Узокса, р. Кострома.
В радиусе одной-трех верст вокруг села находились озера: Вежское (Вежевское), Иледомское, Першино, Семеновское и Большое, лежавшие на границе Костромской и Ярославской губерний.Все эти озера были длиной 1-2 версты и шириной 0,5 версты; самый крупный из них – Великий (длиной более двух с половиной верст, шириной более верст) 418 .
На таком же расстоянии Вежу окружали болота: Вежевское, Эчеинское и Остряково. В 6-7 верстах – за Сотней уже на территории Ярославской губернии раскинулось огромное Засоцкое болото.
В миле восточнее Вежежа лежало село Спас-Вожи. В документах XVI – XX вв.назывался по-другому – Спас под Вежу ** , Спас то в Веже, Спас-Вежа, Спас. К концу 19 века село носило два названия: старое – Спас-Воежи и новое – Спас. К началу 70-х гг. XIX век на Спас было 43 двора 420 . Село было центром местного прихода, здесь стояла деревянная Преображенская церковь, стоявшая на сваях. Когда здесь появился первый храм, неизвестно. Впервые о погосте Вожоги на реке Иледомке упоминается в 1581 году. 421 г., когда царь Иван Грозный в числе других сел Зарецкой стороны подарил погост Чудовскому монастырю * . Следует напомнить, что слово «кладбище» в XVI-XVII вв. до сих пор сохранил свое старинное значение – центр сельской местности (и одновременно – название этого района). В документах XVI-XVII вв. Вежинский (Вежский) погост часто упоминается как название сельского округа 422 . Приходская церковь на погосте Воежи впервые упоминается в писцовой книге 1629-1630 годов, когда здесь стояли две деревянные церкви – скиния в честь Преображения Господня (лето) и клетка «с трапезой» в имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких (зима).В начале XVIII века шатровая Преображенская церковь сгорела. Вскоре «на месте старой сгоревшей церкви» была построена новая деревянная Преображенская церковь, освященная осенью 1713 года настоятелем Ипатьевского монастыря архимандритом Тихоном 423 . Как, скорее всего, его предшественник, новая Преображенская церковь стояла на высоких дубовых сваях (в переводе – «тупик»). По всей видимости, теплый Зосимо-Савватиевский храм не пострадал от пожара и простоял рядом с Преображенским до второй половины XVIII века, когда он, видимо, сгорел.Его не стали восстанавливать: он, вероятно, сгорел после 1764 года, когда все усадьбы, в том числе и погост Вёжи, были отобраны у Чудова монастыря, а сами прихожане – у монастырских крестьян, ставших, видимо, государственной силой. построить новую зимнюю церковь недостаточно. Видимо, тогда же, то есть во второй половине века возле Преображенской церкви, была построена высокая шатровая колокольня, отдельно стоявшая на дубовых сваях (видимо, колокольня была пристроена к Зосимо- Савватиевская церковь и сгорела вместе с ней).«О строительстве церкви и ее строителях», – пишет И.В. Маковецкий, «существует множество легенд и легенд. В одной легенде о строительстве церкви упоминаются строители, братья Мулиевы – два известных в Поволжье плотника, родом из Ярославля. Они сами выбрали лес, сами его вырубили, и они вырубили лес в шести километрах, вверх по реке Кострома. До сих пор в этом заповедном лесу дорога, идущая от села Овинцы к реке, носит название «Мулиева тропа».Братья были высокого роста и обладали необычайной силой. Они вдвоем подняли бревно и прикатили его к бревенчатой хижине церкви. В память о работе они вырезали свои имена на верхнем краю бревенчатого дома, под самым коньком церкви. Эту надпись видел плотник Василий Андреевич Новожилов из села Ведерки 95 лет, обшивавший церковь после пожара 1876 года (кроме него никто не решался подняться на такую высоту) » 424 .
Церковь Преображения Господня принадлежала к так называемым Клетским церквям (от слова «ящик», то есть бревенчатый дом).Он состоял из четырех центральных с высокой двускатной крышей, к которым были вырезаны еще две бревенчатые избы: трапезная (с запада) и пятигранный алтарь (с востока). Крутой крышу четырехугольника венчал шкаф, обитый осиновым лемехом на небольшом четырехгранном каркасе, врезанном в середину конька крыши. Висячие галереи окружали церковь с трех сторон. Храм стоял на дубовых сваях трехметровой высоты. Рядом стояла отдельно стоящая монументальная шатровидная колокольня традиционного типа «восьмиугольник на четыре», увенчанная высоким восьмиугольным шатром.Колокольня, как и храм, возвышалась над землей на восьми дубовых тупиковых грядах. Церковь окружали холмы приходского кладбища с деревянными крестами.
Тот факт, что храм стоял на территории, затопленной во время весеннего наводнения, придавал культу в нем уникальную индивидуальность. Как правило, во время разлива приходился праздник Пасхи. В пасхальную ночь люди приехали в храм на лодке. На лодках, под звон колоколов, с пением праздничного тропаря, с греющими свечами в руках паломников, в полночь также проходило традиционное шествие вокруг церкви.
Лодки весной тоже видели крестные ходы на лодках. Л.П. Пискунов пишет: «В конце прошлого и даже в прежние времена (рассказывали старики и родители) во время больших подъемов воды, когда некоторые дома начинали затопляться, священники устраивали своеобразные крестные ходы – ставили иконы на больших площадях. лодок-гонфалонов, и, держа в руках иконы, целая флотилия из нескольких лодок путешествовала с молебном по деревням, прося Божьей милости, чтобы не было огня, шторма или язвы.Священник стоял в лодке и, размахивая кадилом, пел молитвы, и диакон, и певчие, и все прихожане подпевали. Так они трижды обошли лодку вокруг. Потом вышли из лодок, пошли в часовню, которая стояла посреди нашего села Вёжа, и там молебен продолжился. Так было в Ковшах, Спасах – тоже были часовни посреди села. В это время во время молитвы псалмопевец позвонил в колокол в селе Спас.В безветренную погоду звон колокола был слышен над водой на 10–12 километров » 425 .
Нет сомнений, что вся жизнь Деда Мазая была связана с Преображенской церковью: в ней крестился, в ней венчался, похороны прошли здесь, а тут же, на кладбище у стен храма. , его земной путь закончился.
В 1855-1865 гг. Священник о. Пт. был настоятелем Преображенской церкви в Спас-Веже. Евлампий Юницкий * , которого, конечно, хорошо знал Дед Мазай.
В одной миле к северо-востоку от Вежей находилось село Ведерки. На месте Ковша люди жили уже в древности. В 2000 году в результате археологических раскопок на острове, оставшемся от поселка, были обнаружены каменные орудия труда – наконечники стрел и дротики, проколы и др. 428 . Позже на небольшом холме возникла деревня, которую первоначально называли Ведерницей. 429 . Почему возникло название села, сказать сложно. Понятно, что корень его – слово «ведро», пожалуй, такое прозвище носил первый поселенец.Впервые село Ведерница упоминается в 1581 году в грамоте Ивана Грозного. В начале 70-х гг. XIX век в Ковше было 47 дворов 430 .
Как известно, Некрасов пишет о селе Мазая:
Дома в нем на высоких столбах (II, 321).
Исходя из этих слов, в иллюстрациях к стихотворению художники часто расписывают дома в селе Мазая на столбах. Однако это не совсем так.Большинство многоквартирных домов в Вежах, как и везде, стояли плотно на земле. Правда, как пишет Л.П. Пискунов, к 30-м годам ХХ века в Спас, Вежах и Ковше было несколько жилых и общественных построек, расположенных на окраине деревень, стоявших на столбах 431 . Не исключено, что такие дома в Веже были еще в некрасовские времена. Но больше всего Вежевский погост известен своими саунами на сваях, что, конечно, в первую очередь и имел в виду Некрасов.
Сауны на сваях окружали Спас, Воежи, Ковш и ряд других сел Заречья.В. И. Смирнов, работавший в этих местах в 1926 году, писал: «Рядом с селами (200–250 метров) были разбросаны луга, где на суше, с навалами бань. Издалека такая группа бань, разбросанных без всякого порядка и плана, по изогнутым, разложенным, словно на шагающих ножках, стопкам, представляет странную картину избушек на куриных ножках » 432 . Архитектор И.В. Маковецкий, побывавший здесь в 1949 году, оставил яркое описание бань у Спасителя. «Картина, которая открылась перед нашими глазами, – писал он, – когда мы подошли к деревне.Спас * был действительно необычным и произвел сильное впечатление на человека, впервые приехавшего в эту местность. Среди плакучих ив причудливой формы и необычных размеров, на уровне птичьих гнезд, на высоких четырехметровых шестах, напоминающих довольно сухие стволы деревьев, висели рубленые хижины с маленькими стеклопластиковыми окнами с узкими и длинными лестницами, спускавшимися на землю, вдоль жители которого быстро залезли на ведра с водой, связки хвороста, а выше, на платформе, дети сидели, болтаясь ногами, и пытались получить под собой длинную ветку шумного стада.Это были бани, живописно раскинувшиеся большими группами по деревне и оживающие каждую субботу вечером, когда начинали тонуть » 433 . В 1926 г. в Веже было 30 свайных саун 434. .
Особенностью Костромского уезда было то, что предприимчивые местные крестьяне занимались выращиванием хмеля, что приносило им немалые доходы. Некрасов пишет о селе Мазая:
Летом сняв красиво,
Издревле хмель в нем родится на чудо… (II, 321).
Из-за весенних разливов жители Заречья не могли заниматься земледелием и поэтому были вынуждены искать другие средства к существованию. «Почвенные условия», – писал о. Яков Нифонтов, прежде всего, был вынужден обратиться к хмелеводству, которое, будучи развитым здесь до значительных размеров, служит не только средством к существованию, но и источником богатства для местных крестьян, поэтому те деревни, где хмель Развитые фермерские хозяйства отличаются особым благополучием, которое не трудно заметить по их внешней среде.Дома в этих деревнях большие, просторные, не без претенциозности; одежда у жителей не только аккуратная, но отчасти богатая и роскошная » 435 . Когда местные крестьяне начали заниматься хмелеводством, неизвестно. Считается, что хмель появился здесь «с момента основания деревень». Данные для этой гипотезы – самые прыгуны. Чтобы уберечь их от штормов, на окраинах хопперов рядами растут огромные старые дубы, вязы, березы и осины.В таком порядке они не могли расти сами, и, очевидно, были посажены; потому что теперь при выращивании новых личинок их всегда сажают деревьями » 436 . Говоря о распространении хмеля в округе, о. В 1875 году Яков Нифонтов писал: «В настоящее время выращивание хмеля распространено только в одной Мисковской волости – в деревнях Мисково, Жарки, Куниково, Спас-Вожи и в деревнях Вежи, Ведерки и Овинцы; но в последнем хмелеводство не так важно, как в первом » 437 .Во второй половине XIX века хмель из Заречья большими партиями отправлялся на ярмарки в Рыбинск, Ростов Великий, Бежецк, Весьегонск, Вологду, Грязовец и другие. 438
стихотворений Некрасова
Интересное стихотворение о Деде Мазае, проявившем благородство и заботу, спасая кроликов, попавших в затруднительное положение из-за подъема воды. Несмотря на то, что Дед Мазай был охотником, он пришел на помощь зайцам, посадил их в свою лодку и привел на сушу.А самых слабых и измученных зайцев накормил, согрел и тоже отпустил. Но он посоветовал им не встречаться с ним в сезон охоты.
4 “>
41f1f19176d383480afa65d325c06ed0
IВ августе у Малых Вежей,
На старом мазай бью дупели.
Стало как-то особенно тихо,
В небе играло солнце сквозь облака.
Облако на нем было маленькое,
И разразился сильный дождь!
Прямые и блестящие, как стальные стержни,
Струи дождя пронзили землю
С быстрой мощностью… Я и Мазай,
Мокрая, спряталась в сарае.
Ребята, я вам про Мазай расскажу.
Возвращаюсь домой каждое лето
Я провожу с ним неделю.
Мне нравится его деревня:
Летом сняв красиво,
Исстари хмель в ней родится на чудо,
Все тонет в зеленых садах;
Дома в нем на высоких опорах
(Вода понимает всю эту область,
Так деревня выскакивает весной,
Как Венеция).Старый масаи
Он страстно любит свою низину.
Вдовец, бездетный, только внук,
По ухабистой дороге идти ему – скука!
Сорок верст до Костромы
Он не любит бегать по лесу:
«Лес – это не дорога: птица, зверь
. Вы можете стрелять. «- А гоблин? – Не верю!
Набравшись смелости, позвонил им, ждал
Всю ночь – никого не видел!
Собираешь корзину на грибной день
Ешьте попутно бруснику, малину;
Вечером нежно поет палочка
Как бочка с пустым удодом
Плач; сова летит ночью
Рога четкие, глаза нарисованы.
Ночью … ну ночью я сам робел:
Ночью в лесу очень тихо.
Тихо, как в церкви, когда служили
Служба и дверь на замке
Это сосна скрипит
Как во сне хрюкает старуха … »
Мазай не проводит ни дня без охоты.
Он будет жить славно, не знает забот,
Если не переменили глаза:
Часто заводится Мазайский пудель.
Однако в отчаянии он не приходит:
Дед расплывется – заяц уходит,
Дед грозит косым пальцем:
«Лежишь – упадешь!» & – добродушно кричит.
Он знает много забавных историй
О славных деревенских охотниках:
Кузя сломал курок из пистолета
Спичка несет коробку
Сидит за кустом – тётя заманивает,
Он поднесет спичку к семени, и оно ударит!
Идущий с ружьем другой охотник,
Несет с собой горшок с углями.
«Что ты несешь горшок с углями?» –
Больно, родная, руки мерзнут;
Если заяц сейчас выслеживает,
Сначала сяду, положу пистолет
Погрею руки над укромными уголками
Да, и тогда я влюблюсь в негодяя! –
«Это охотник!» – добавил Мазай.
Признаюсь, я от души засмеялся.
Тем не менее, мили крестьянин анекдоты
(А чем они хуже, правда, благородные?)
Я слышал рассказы от Мазая.
Ребята, для вас я записал одну …
Старый Мазай проговорился в сарае:
“В нашей заболоченной низменности
Было бы проведено в пять раз больше игр,
Сети Kaby ее не поймали,
Если бы она не раздавила ее силой;
Зайцы здесь тоже – им до слез их жалко!
Заливает только родниковая вода
И без этого они погибнут сотнями,
Нет! еще не хватило! мужчин бегут
Ловят, топят и бьют мотыгами.
Где у них совесть? .. Как только получаю дрова
Поехал на лодке – их много с реки
Нам в весеннее половодье,
Еда, лови их. Идёт вода.
Я вижу один маленький остров –
Зайцы на нем собрались толпой.
Каждую минуту собиралась вода
Бедным животным; осталось под ними
Меньше аршина земли шириной
Длина меньше сажени.
Потом подъехал: лопаются уши
Себя не к месту; Я взял один
Приказал другим: прыгай сам!
Мои зайцы прыгнули – ничего!
Команда прищуривания только что села,
Весь остров исчез под водой:
«Вот и все! – сказал я, – не спорь со мной!
Слушайте, зайчики, дедушка Мазай! ”
Так мы плывем в тишине.
Столбик не столбик, кролик на пеньке,
Скрещенные ноги, стоя, несчастный,
Брал – ноша не большая!
Только начал работать веслом,
Смотри, заяц ковыряется вокруг –
Еле живой и толстый, как купец!
Я, ее дура, покрытая зипуном –
Она сильно дрожала… Это было еще не рано.
Бревно тупо проплыло мимо
Сидя, стоя и лежа в пластине,
На нем сбежала дюжина зайцев
«Если бы я взял тебя – да потопи лодку!»
Жалко их, впрочем, жаль находку –
Я подсел на суку
А лог за ним тащили …
Было весело с женщинами, детьми,
Как я гнал деревню кроликов:
«Смотри, что делает старый Мазай!»
Хорошо! восхищайтесь, но не мешайте нам!
Мы оказались в реке за деревней.
Тогда мои кролики просто сошли с ума:
Смотрят, стоят на задних лапах,
Лодку качают, греблю не дают:
Косые проходимцы увидели берег,
Зима и роща, и густые кусты! ..
Пригнал бревно к берегу,
Лодка пришвартовалась – и «с Богом!» Сказал …
И от всего сердца
Отправьте кроликов.
И я сказал им: «Угу!
Живы, звери!
Косой вид
А теперь спаси себя
Чур зимой
Не попадитесь!
Взгляните – бац!
И ложись… Ооо! .. “
Мгновенно моя команда сбежала,
На лодке осталось всего две пары –
Очень влажный, ослабленный; в сумке
Я их отправил и притащил домой.
Мои пациенты согрелись ночью
Сушили, спали, плотно ели;
Я отнес их на луг; из сумки
Он вытряхнул, ухмыльнулся – и разбрызгал!
Я последовал за ними одним и тем же советом:
«Зимой не попадись!»
Я их весной и летом не бью,
Кожа плохая – проливает косой… “
4″>
Это стихотворение Некрасова, несомненно, заслуживает внимания. Это не просто стихи, и это не только целый рассказ об охотнике, спасавшем зайцев от наводнения. Зайцы – это только вторая половина работы. В первой части рассказывается о деревне дедушки Мазая, об этих красивых и немного жутких местах, рассказано очень красиво и подробно. И только внимательно прочитав первую часть стиха, можно ощутить всю его красоту.На нашем сайте вы можете прочитать стихотворения Николая Алексеевича Некрасова «Дед Мазай и зайцы» и посмотреть живописные иллюстрации к этой книге.
В августе под Малыми Вежами,
Старым Мазаем обыграл дупели *.
Стало как-то особенно тихо,
В небе сквозь тучи играло солнышко.
Облако было на нем маленькое,
И разразилось сильным дождем!
Прямые и яркие, как стальные прутья,
Струи дождя пронзали землю
С быстрой мощностью… Я и Мазай,
Мокрая, спрятались в сарае.
Ребята, я вам про Мазай расскажу.
Возвращаемся домой каждое лето
Я провожу с ним неделю.
Мне нравится его деревня:
Летом, сняв красиво,
Isstari * хмель в нем родится на чудо,
Все тонет в зеленых садах;
Дома в нем на высоких опорах
(Вода понимает всю эту местность,
Так деревня появляется весной,
Как Венеция).Старый Масаи
Он страстно любит свою низину.
Вдовец, бездетный, есть только внук,
Разорванный * гулять ему – скука!
Сорок верст до Костромы по прямой
Не любит бегать по лесам:
«Лес – это не дорога: птица, зверь
Стрелять можно. «- А гоблин? – Не верю!
Как-то набрался смелости * Позвонил, ждал
Всю ночь – никого не видел!
Собираешь корзину на грибной день
Ешь попутно бруснику, малину;
Вечером нежно поет палочка,
Как бочка с пустым удодом
Плач; сова летит ночью
Рога четкие, глаза нарисованы.
Ночью … ну ночью я сам робел:
Ночью в лесу очень тихо.
Тихо, как в церкви, когда служили
Служба и дверь плотно закрывались
Сосна что скрипит
Как старуха во сне кряхтит … “
Мазай не проводит ни дня без охоты.
Он будет жить славно, не знает забот,
Если бы не меняли глаза:
Часто Мазай начинал пуделя *.
Однако в отчаяние не приходит:
Дед расплывется – заяц уйдет,
Дед грозит косым пальцем:
«Соврешь, упадешь!» Кричит добродушно.
Он знает много анекдотов
О славных деревенских охотниках:
Кузя сломал курок из пистолета
Спичка несет коробку
Сидит за кустом – тётя приманка,
Поднесет спичку к семени, и оно ударит!
Идет с ружьем другой охотник,
Несет с собой горшок с углями.
«Что ты несешь горшок с углями?» –
Больно, родная, руки мерзнут;
Если заяц сейчас следит,
Сначала сяду, положу ружье
Согрею руки в укромных уголках
Да, и тогда я влюблюсь в негодяя! –
«Это охотник!» – добавил Мазай.
Признаюсь, я от души засмеялся.
Однако крестьянин на версту анекдоты
(А чем они хуже, правда, благородные?)
Я слышал рассказы от Мазая.
Ребята, для вас я записал одну …
Старый Мазай проговорился в сарае:
«В нашей заболоченной низине
В пять раз больше дичи,
Сети Кабы ее не поймали,
Если бы не раздавила силой;
Зайцы здесь тоже – они жалко их до слез!
Только родниковая вода разольется
И без этого они погибнут сотнями,
Нет! все еще мало! бегут мужчины
Ловят, топят, мотыгами бьют.
Где у них совесть? .. Как-то достал
дров. Сходил на лодке – их много с реки
Нам в весеннее половодье,
Еда, ловите. Идёт вода.
Вижу один островок – на нем скопились
зайцев.
Каждую минуту собирали воду
Бедным животным; осталось под ними
Меньше аршина земли в ширину
Меньше сажени в длину.
Потом подъехал: уши выскакивают
Сами не к месту; Взял один
Он другим приказал: прыгайте сами!
Мои зайцы прыгнули – ничего!
Команда прищуривания только что села,
Весь остров исчез под водой:
«Вот и все! – сказал я, – не спорь со мной!
Слушайте, зайчики, дедушка Мазай! “
Каким-то образом * мы плывем в тишине.
Колонна не колонна, кролик на пне,
Скрещенные ноги, стоя, убогий,
Взял – ноша не велика!
Только веслом начал работать,
Смотри, заяц ковыряется в кустах –
Еле жив, а толстый, как купец!
Я, ее дура, покрылась зипуном –
Она сильно дрожала … Еще не рано.
Тупое бревно проплыло мимо
Сидя, и стояло, и лежало в пласте,
На нем сбежала дюжина зайцев
«Если бы я тебя взял – да потопите лодку!»
Извините, однако, жалко находку –
Я подсел на стерву
И за ней тащили бревно…
Было весело с женщинами, с детьми,
Как я гнал деревню кроликов:
«Смотри, что делает старый Мазай!»
Хорошо! восхищайтесь, но не мешайте нам!
Мы оказались в реке за деревней.
Тут мои кролики просто сошли с ума:
Смотрят, стоят на задних лапах,
Лодку качают, грести не дают:
Косые проходимцы берег видели,
Зима, и роща, и кусты густые! ..
Пригнал бревно к берегу,
Лодка пришвартовалась – и “с Богом!” Сказал …
И от всей души
Пришлите кроликов.
И я сказал им: «Ух!»
Живите, звери!
Смотри наискось
А теперь спасайся
Чур зимой
Не попадись!
Взгляните – бац!
И ложись … Ооо! .. »
Мгновенно моя команда сбежала,
В лодке осталось только две пары –
Очень мокрые, обессиленные, в сумке
отправил и тащил домой.
Мои пациенты согрелись ночью
Сушили, спали, плотно ели;
Я отнес их на луг; из сумки
Он вытряхнул, ухмыльнулся – и осыпал!
Я последовал за ними и дал один и тот же совет:
«Зимой не падай!»
Я их весной и летом не бью,
Кожа плохая – сараи косые … »
Иллюстрации Бенджамина Костицына 1985
* Дупель – пестрая птица, обитающая в болотах.
Исстари – издавна; с давних времен.
Torn – битый, по которому все ходят.
Смелость – азарт, подъем настроения.
Пудель – промахнулся.
Out of the way – говорить, значит говорить, говорить.
Тот, кто рассказал эту достаточно удивительную историю (назовем его кассиром), любил приходить в деревню с маленькими ребятами.Там он всегда ждал своего старого охотника по имени Мазаз. Кассир Мазая остался и пошел с ним на охоту. И как-то однажды на охоте они попали под проливной дождь, и мне пришлось искать убежище.
Они спрятались в каком-то сарае, где сразу же завязались веселые беседы. Дед Мазай был большим мастером разных байков и интересных историй. Сначала он разъезжал по деревенским охотникам, среди которых один сломал курок ружья и пошел на охоту со спичками, другой постоянно хмурился руками и грел горшком с углями, который таскал с собой.И один случай был уникальным с самим Мазазом, и поэтому рассказчик решил написать его от своего имени.
И поэтому очень интересен сюжет произведений “Дед Мазай и Зайце” (аннотация).
Старый охотник заговорил о том, что если бы во время весеннего половодья в низинных местах мужчины не убивали дичь, то в этих местах было бы намного больше.
Итак, однажды весной, во время одного из таких сильных паводков, Грандфлауэр Мазай забрался в лес за дровами.
Итак, история начинается под названием «Грандфлауэр Мазай и Зайцы». Резюме – Далее. Плавая на лодке, дедушка обнаружил в воде небольшой островок, на котором, спасаясь от наводнения, кашлял заяц. Старый Ороник отвел их к себе в лодку. А потом он заметил кучку у Ста и тоже спас ее от верной смерти. Проплыв немного дальше, он увидел бревно, на котором сидело еще несколько зайцев. Затем он зацепил жука жука и вершины за собой. Дед перенес всех животных в безопасное место и отпустил – они бросились на сплетни.Две пары зайцев сильно ослаблены и не смогли спастись. Мазай положил их в сумку и принес домой, стал греть и утром отпустил.
Так закончилась работа «Грандфлауэр Мазай и Зайса». Резюме можно дополнить тем, что после этого случая вся деревня смеялась над Гранд Мазой. И он с тех пор стрелял в Зайцева не весной, а только летом, только зимой. Летом он охотился на уток, собирал ягоды и грибы, содрогался от охотников и часто гулял по Костроме.
Самый известный персонаж русской литературы – не Евгений Онегин и не Наташа Ростова, а несчастный пес Моуму. Об этом не читают даже те, кто полностью книги.
Дед Спасителя Зайцева Мазай, Герой поэмы Н.А.Некрасова. О причинах такой известности будет сказано чуть ниже.
Н.А. Некрасов, кроме того, что был выдающимся поэтом, оказался не менее талантливым издателем. В 1846 году он купил журнал «Современник». К изданию этого журнала также приступил А.С. Пушкин. За десять лет своего существования «современник» не приносил собственникам прибыли. Произведения Н.А.Некрасова в краткосрочной перспективе «современник» стали самым прибыльным (а значит, и самым прибыльным) журналом тогдашней России. И не только потому, что к нему привлекались самые талантливые писатели. Одновременно с заботой о качественном наполнении комнат Н.Анекрасов открыл широкий круг новых, «своих», читателей. С читателями эти журналы говорили на их языке и не стеснялись обсуждать «горячие» для них темы.Отсюда удивительная популярность и даже разведение. Нельзя сказать, что Н.Анекрасов писал по запросу, но так называемый «социальный заказ» он узнал. Как опытный и удачливый игрок (которым, кстати, был Николай Алексеевич), увидев, что «карта пошла», умело воспользовался случаем, чтобы разорвать куш. Лживые стихи о тяжелой доле русского крестьянина, уходящей, как горячие пирожки, заставляют забыть читателей, что они были написаны помещиком-крепостным с ни-ни-не либералом.
Мне и моим современникам не сложно представить, чем и как выросла популярность Того Некрасовского «Современника». На нашей памяти, в конце 80-х годов прошлого века такой мульберт сделал журнал «Искра», когда его редактором стал В. Коротич.
«Верхняя ничтожество» игрока, охотника и журналиста Поэт Н.Анекрасов открыл очередного «своего» читателя. Детской литературы как таковой в тогдашней России не было, детей естественно были. И Некрасов начал писать стихи для детей.Из нескольких таких стихов рассказ о том, как Дед Мазай спас зайца – лучший.
Как видите, в этом вопросе поэт-охотник не дал. Поэму о дедушке Мазая русские дети читают их родители, воспитатели и учителя вот уже сто пятьдесят лет. Вот почему среди героев русской литературы по славе старый мазай занимает второе место и если он ему когда-нибудь подарил, то кроме Чебурашки.
Внутренняя рифма в названии «Дед Мазай и Заяц» наводит на мысль, что эта история от начала до конца придумана поэтом, а мазай – вымышленный персонаж.Но некрисиды утверждают, что это не так. Н.А. Некрасов описал истинное происшествие.
Начнем с места действия, которое упоминается в первых строчках стихотворения:
В августе рядом с малым мудрейшим
Старым мазком обыграл двоечников.
Дупель – небольшая болотная птица, похожая на Бекаса. И маленькие жилки – это поселок под Костромой. Отсюда имение Н.А. Некрасова в Карабихе – 60 километров, но для охотника это не зацеп.Так неоднократно бывал поэт в коровнике.
Поселок находился на свободе от Волги и реки Кострома. Расположение невысокое, и каждую весну развлекают весенним половодьем. Чтобы спастись от наводнения, деревня здесь построена на холмах. Также на холме теснились небольшие очереди. Ясно, потому что на холме было мало мест. А поскольку холмы иногда покрывали паводки, то дома ставили здесь на столбы. Что и написано в стихотворении:
Все тонет в зеленых садах;
Дома в ее высоких колоннах
Весенние неудобства во время разлива оплачиваются стократно летом.На заливных лугах высокие травы были смелыми. Кроме того, было много озер в разливе, в разливе, самой жирной рыбы. Этой рыбой местные жители не только кормятся, но и торгуют ею в Костроме. Да и болота с болотами и тишиной в деревне, где жил Мазай, было много. Неудивительно, что я приехал сюда поохотиться на Н.Анекрасова!
Сейчас мелких жилок нет. В 1955 году Горьковское водохранилище, образовавшееся в результате строительства Горьковской ГЭС, было затоплено между Костромой и Волгой в 1955 году.Жители села перебрались в соседнее село.
Теперь о главном герое. Н.А. Некрасов, въезжая в эти края, не раз охотился вместе с жителем мелких жил Иваном Саввичем Мазахиным . Он родился в 1801 году, но умер где-то в 1860-х годах. Так что во время встреч с Некрасовым его деревенское прозвище «Грандфлауэр Мазай» вполне соответствовало правде: он был его дедом.
Впрочем, поэту не следует жалеть о том, что он доверяет. По словам Н.Анеекрасова, мазок мазка, с ним живет только маленький внук.Настоящий I.S. У Мазыхина была большая семья: два сына и много внуков. Потомки жили в деревне до наводнения 1950-х годов. Двухэтажный дом Мазахина считался местной достопримечательностью.
Надпись
Творчество Н. А. Некрасова в области детской поэзии стало новой ступенью в ее развитии. Великий поэт-демократ создал большой цикл стихов для детей, отразив в нем идеи и требования современной демократической педагогики и революционно-демократического направления в реалистической литературе того времени.Хорошо понимая значение детского чтения в формировании личности ребенка, его гражданских качеств, Некрасов адресовал свои стихи тем, на кого возлагал большие надежды в свершении грядущей судьбы России, – крестьянским детям.
Поэт дал поэт новую, никем ранее не развитую форму, близкую к разговорной крестьянской речи. В детской поэзии он ввел выразительный народный язык. Одно из стихотворений Некрасова «Дед Мазай и Заяц» (1870). В нем поэт-гражданин раскрывает маленьким читателям поэзию крестьянской жизни, вселяет в них любовь и уважение к простым людям, показывая духовную щедрость таких самобытных натур, как Дед Мазай.Поэма написана в форме сокровенного рассказа поэта, страстного охотника, о его товарище, тоже охотнике, – старом Мазе. Как и любой охотничий рассказ, эта поэтическая история изобилует подробностями почти невероятного, но тем не менее правдивого случая. Рассказчик приводит историю с обстоятельствами Балагура, стремясь убедить своих слушателей в правдивости истории:
* В августе, близ Малого Ву,
* Старым мазком бью по оберткам.
* Как-то особенно тихо вдруг
* В небе солнышко сквозь тучи играло.
* Тучка была на ней маленькая,
* И разразился жестокий дождь! Эта незначительная деталь в том, что из небольшой тукки прошел сильный дождь, – описание должно давать особую точность. Рассказ о старом добродушном и добром Мазе и его деревне сразу становится привлекательным центром стихотворения. Второстепенные истории дают представление только в разговорной легкости. Мы не устали от маленького читателя: его внимание переключается с предмета на предмет. Вот и желанные комментарии к вечернему пению пены, и вува корму – «Как будто в бочке пусто», про уши – «рожки точные, по глазам нарисованы.«Вот и мужик« Анекдот »про какое-то тело, у которого сломался спусковой крючок от ружья и семя было подогнано спичками; Про друга« Охота », который, чтобы не бросить вызов руке, притащил горшок с уголь на охоту. Поэт дает Слово и сам Мазай:
* Я слышал из сказок маза
* Дети, для вас я записал …
Мазай расскажет о том, как весной, во время наводнения, он плыл по набившейся речке и подобрал зайчика: сначала снял несколько с острова, на котором толпились зайцы, спасаясь от приближающегося водного круга, затем подобрал зайца пеньком, на котором «скрестили ноги». стояла «Хоррегека», ну бревна с десятком сидящих зверюшек надо было зацепить жучком – в лодку не влезло.
В рассказе Мазая хорошее настроение, неподдельная любовь ко всем, Живые, нет «грязных», слезливых интонаций. Это выступление настоящего, живого человека-гуманиста, хозяина материнства и хорошего охотника, который заслуживает и доброе сердце, чтобы воспользоваться бедой, попавшей на животных. Впустив Зайцева, Мазай «зацепил» их после:
* «Живите, звери!
* Смотри, косой, теперь спасай,
* И чур зимой не подходи!
* Одни – бу! А ты ложишься … Уууу! .. “
В июне 1870 года Некрасов впервые прибыл в Ярославль на поезде (железнодорожное движение из Москвы в Ярославль открылось в феврале 1870 года).Впервые вместе с ним приехала его гражданская жена Зинаида Николаевна, с которой недавно приехал поэт.
По словам А.Ф. Тарасовой, Некрасов приехал в Карабих в середине июня 384 Но, скорее всего, это произошло на рубеже второй и третьей декады месяца *** .
Вскоре после приезда в Карабиху Некрасов он написал едва ли не самую известную свою поэму «Дед Мазай и Зайса», которую сразу же отправил М. Е. Салтыкову-Щедрому в его подмосковное имение Виндево.Уже 17 июля 1870 года он ответил: «Ваши стихи очаровательны» 385 . Следовательно, стихотворение написано примерно в период с 25 июня по 10 июля 1870 года (и оно было опубликовано в январском выпуске «Public Notes» в 1871 году).
К сожалению, стихотворение «Дед Мазай и Заяц» практически не изучалось с точки зрения истории его возникновения. А. Ф. Тарасов считает, что летом 1870 г. вместе с Зинаидой Николаевной Некрасовой «Через Грешнево (…) поехали в Костромские места » 386 . Это подтверждается этим, по его мнению, служит тому, что этюды к поэме «Как чествовать кладовую», где визит к поэту Грешневой («Утром мы посетили нашу деревню, где я родился и склеил “)” находятся на обороте листа с эскизами “Дед Мазай …” (II, 732) “ 387 . А. Ф. Тарасов предполагает, что в 1870 году Некрасов посетил Некрасова и устроил фокус. Выше уже было написано, что мы сомневаемся в приходе поэта в 1870 году в фокусе: сын Гаврилла Яковлевича, Иван Гаврилович, в своих рассказах наверняка упомянул бы, что однажды Некрасов посетил фокус со своей женой.Сомнительной, как нам кажется, и поездка Некрасова «по костромским местам» летом 1870 года. Нет никаких свидетельств того, что Никрадов Николаевны тогда пошел дальше, как Грешева, нет. Видимо, толчком к написанию «Деда Мазая …» послужили и другие обстоятельства (о них чуть ниже).
Нам неизвестно, когда оба Некрасова познакомились с прототипом своей мазая. Однако некоторые данные об этом есть. В доме Пушкина сохранился лист с черными пометками Некрасова, на котором сделаны записи: «Дед Мазай и зайцы» и «Заяц серый, как Онуча» 388 .М. В. Теплинский предположил, что эти записи относятся к периоду 1866-1870 гг. 389 О записи «Дед Мазай и Зайцы» Исследователь отметил: «Название известного стихотворения Некрасова, написанного в 1870 году. Идея стихотворения и название его могли родиться у Некрасова раньше, что подтверждается Приведем следующие соображения: Упомянутая в поэме деревня самок находится в той же Миской волости Костромской губернии, где некрасов охотился с Гаврилом, посвятившим «добейнистов» (1861).Поэт охотился в этих местах в начале 60-х годов, и именно тогда у него возникла идея стихотворения (…) « 390 .
В. Н. Осокин предположил, что дед Мазай фигурирует у Некрасова не только в стихотворении о зайцах. По его предположению, история Маза положена и в основу стихотворения «Пчела» (1867 г.), которое является рассказом о безымянном по имени Старый Управляющий. По словам В. Н. Осокиной, старик и дед Мазай – одно лицо. «Вы пришли к такому выводу, – пишет он, – что дед Масая зацикливается на речи старика.”Пчелы. Книга дедушка Мазай” 391 . С таким предположением нельзя не согласиться (об этом чуть ниже). Поэма «Пчелы» датирована 15 марта 1867 г. и, следовательно, можно предположить, что Некрасов познакомился с Мазой не позднее лета 1866 г.
Помимо «Дед Маза и Зайцев», село Вея, в котором жил Мазай, Некрасов упомянул в черновиках стихотворения «Кому на Руси жить хорошо», где сказано:
В фокусах в базарный день (III, 560).
Название Виббери слишком редкое, так что приходится сомневаться, что оно имеет в виду ту самую деревню, где жил Мазай. Однако это упоминание ничего нам не дает. Вены упоминаются в черновике последней части Поэмы Груши на весь мир, над которой поэт работал в 1876-1877 годах, то есть через 6-7 лет после написания стихотворения о Мазе. Таким образом, Некрасов, скорее всего, встретил прообраз деда Мазая в 1865 или 1866 году (в 1864 году Некрасов уехал за границу, а в Карабих не приехал) и потом услышал от него рассказ, как он спас весной бегающих зайцев.Почему стихотворение о дедушке Мазай было написано только в 1870 году? Может быть, как считает А. Ф. Тарасов, поэт в этом году побывал на воде, еще раз встретился с прообразом Мазая и, вспомнив рассказ о Зайцеве, написал свое знаменитое стихотворение? Однако, скорее всего, все было иначе. Некрасов, видимо, собирался написать стихотворение о Мазае, но, видимо, решающим толчком к его написанию стал замысел М. Е. Салтыковой-Щедрина – Щедрин выпустить детскую книгу, состоящую из его рассказов и стихов Некрасова 392 (почему законченное стихотворение поэта ему сразу прислали).Видимо, именно этим оставшимся невыполненным замыслом мы обязаны появлению стихотворения «Дед Мазай и Зайце». Как узнать, если не М. Е. Салтыков-Щедрин, за оставшиеся несколько лет жизни у Некрасова до «Деда Мазая …» руки, может быть, и не доходили.
Если Гаврил Яковлевич Захаров жил на севере Мискевского прихода, то благодаря поэме о дедушке Маза южная часть этого прихода вошла в русскую литературу, составляющую значительную часть Костромской области.Зареки (Зарецкий край, Зарезка) называли западной частью Костромского уезда, лежащей за рекой Костромой, которую местные жители издавна (чтобы не путать с одноименным городом) чаще называли “просто”. река » 393 . Около 10 тысяч лет назад, после отступления здесь последнего ледника, на низинах между будущими городами Костромой и Ярославлем образовалось огромное озеро, которое послужило одним из истоков Великой водной артерии, которую мы звоните на волгу.Постепенно озеро исчезло, оставив за собой нижний край с множеством озер, рек и болот, о которых геолог А.А. Красюк писал в начале ХХ века: «… Оригинальная местность, подчеркивающая свое своеобразие, не только в площадь Костромского края, но и верхнее Поволжье (…) » 394 .
Исторически Костромской район был разделен на две неравные части: большую – «монастырскую» и меньшую – «Баршину», в названиях которых отражена история региона.С XV-XVI веков значительная часть района принадлежала Ипатьевскому монастырю, который находится на Волге реки Кострома, а с конца XVI века – Московскому Чудскому монастырю (последний находился в Московском Кремле. ). После реформы секуляризации 1764 года местные крестьяне из монастыря стали государственными и не знали помещичьих властей (кроме села Петрилова). Однако, по традиции, до начала ХХ века село, принадлежавшее некогда чудотворному и Ипатьевскому монастырям, называлось «монастырским» *. (в местном произношении – «Монастершина»), а Петриловский район – «Баречина» («Баршина») 397 ** .Село Вея, где жил дедушка Мазай, называлось «монастырем».
Главной особенностью Зарецкой низменности было то, что во время весеннего половодья ее разливали воды Волги и Костромы, и разлив держался полтора месяца. Сохранился ряд описаний для тех, кто видел эту поистине величественную картину разлива. А.А. Кураюк: «Пойма будет затоплена шириной 30 км и до 70 км севернее устья реки Кострома.В апреле все это пространство представляет собой огромную водную гладь, которая в ненастную погоду представляет собой очень впечатляющую картину. С возвышенного коренного берега открываются великолепные виды, особенно после спада воды, когда в конце мая все пойменное пространство покрывается ярким зеленым ковром луговой растительности; Среди лугов разбросаны пятна кустарниковых зарослей и дубрав, выделяющих их темно-зеленую окраску » 399 . А. В. Федосов: «Весной вся эта местность под водой.Волга и Кострома цветут по оборотной стороне тридцатипятилетней, заливные поляны, и случается, что бегают на небольшом корабле, идем от Костромы до города Буй, прямые луга мимо Шунги, Самети, Мискова, выглядят как вершина вершины полузаполненных лесов, как неохотно поднимаются С ним целые косяки пролетных гусей, как свистят крылья, быстрые стада чирков и панелей, как одинокие тесные сундуки теснятся на сваях и плетеные насыпи холмы потемневшие ульи и бани редких деревень и как ярко и празднично светит солнышко, светит вода, цветет молодое небо и трепещет теплый весенний воздух » 400 .Л.П. Пискунов: «Необычно своеобразен весенний разлив. Все низины от Ипатьевского монастыря до Ч. Глазова на р. Сотта в Ярославской области (с юга на север) и от р. Бухакова до р. Прибрежного (с запада на север). Восток) с конца марта до середины мая было затоплено водой. Огромные лесные массивы погрузились в воду, оставив редкие суши-островки. Кто бывал в это время в затопленном лесу в солнечный день на лодке, то все мои жизнь не забудет прелести природы, наполненную пением птиц, издевательством уток, кряканьем лягушек, криком кур, застоявшимися ладелками, ворчанием огромных икры в водонепроницаемой воде и деревьях.Лес чистый и прозрачный, простыни еще нет. Только на иве и Краснутиле появились барашки » 401 .
Специфика Зерецкого района повлияла на особую планировку его поселений и неповторимую самобытность местной застройки * .
Из-за того, что местные села находились на небольших возвышенностях, где дома строились на своих домах, в частности бани, дома строились кресты, в частности бани на высоких сваях в родниковых местах.На Зезаретском крае был и, кажется, единственный в России деревянный храм на сваях – Церковь Преображения Господня в р. Спас-Вежа (спасен).
Регулярные просыпи засыпают землю, а на пойменных зареченских лугах закуплено огромное количество отличного сена. ** .
Обилие озер, рек и болот способствовало охоте и рыболовству. Большинство сена, рыбы и дичи местные жители заготавливали в соседней Костроме.
В самом центре Заречья рядом было три участка – с.Спас (Спас-Вея), Вею, Д. Ведок *** Образован один церковный приход.
В ходе проводимых с 1995 года археологических раскопок на небольшом острове, оставшемся от деревни Вибра на Костромском водохранилище, выяснилось, что на месте Ниолита уже жили люди (V тыс. До н.э.) , и постоянно селились здесь с XII века 406 Существуют разные версии происхождения названия «Вери». Филолог С.Еремин в 20-е гг. Век писал: «Название деревни Очень Народ происходит от рыболовного чаолаша (население здесь – рыбаки Айсстари), хотя есть и другой вариант -« 800 лет назад здесь поселились по близости беглых и построили тиски. для жилья (в окрестностях найдены разные черепки и кости. Затем, когда аппарат сформировался, постройку перенесли на нынешнее место села “” 407 . На языке наших предков слово «Доверие» имело ряд значений: светлый жилой дом, крепостная башня, торговый дом, рыболовецкое угодье с постройками 408 .Учитывая это, вплоть до затопления села в 50-х гг. В XX веке рыболовство было одним из основных классов его жителей, скорее всего, название села произошло именно от последнего значения термина «Доверие» – рыболовецкое угодье с постройками.
Деревня Выги стояла на левом берегу реки Холмы * (Поток реки). Река эта была небольшая: она вытекала из Иледомского озера и через четыре версты впадала в реку Сат. По воспоминаниям местных старожилов, в узких местах ширина Идомены составляла около 30 метров, в ширину – около 70.Иэллика связала между собой всех троих стоящих рядом друг с другом деревень: вены стояли на левом берегу, вены – на правом, сохранились – на левом.
Как и большинство деревень Зезаретского края, деревня Вьюжи представляла собой небольшой боркор (или – «грива», как говорят местные старожилы), плотно застроенный жилыми домами. В 1858 г. в регалии проживало 56 семей или 368 человек 410 . В центре села стояла деревянная часовня 411 . Документальных данных о том, какой святой или праздник она посвящена, найти не удалось.Однако, учитывая, что день Ильина был праздником престола (20 августа ст. Ст.), Когда Торжок прошел в селе 412 С уверенностью можно сказать, что часовня в регалии построена и освящена во имя Святого Пророка Ильи.
Примечательно, что вплоть до революции жилы официально назывались не деревней, а грейдером. В списке населенных пунктов, обнародованном в 1877 г., это означает: «Сказочные ткани (травоядные), д. У РФ. Ильдомка» 413 – то есть село Вея (кладбище Вьюжи).В аналогичном издании, опубликованном в 1907 г., было сказано: «Пог». 414 , т.е. кладбище. В дошедших до нас метрических книгах Преображенской церкви Спас-Вея, начиная с 1879 года, жилы никогда не называли село, а всегда – кладбище. Л. П. Пискунов свидетельствует: «Наши села: Вежа, ведра и сэкономленные – назвали время. Они сказали:« Мы прибыли от времени », или:« Мы пошли в гости вовремя »» » 415 . То, что село Вьюжу находится до начала 20 века, официально числилось кладбищем, конечно, не случайно.В Выжке ходила легенда, что изначально церковь хотели построить не в подошвах, а в Выже. Л.П. Пискунов пишет: «… Существует легенда о месте ее постройки. Изначально она хотела устроить в селе Вежа; говорили, что к месту постройки водили лесом, а через неделю. или два, этот лес исчезает за одну ночь. И следов от его исчезновения не было, сказал: как воздух улетал. И оказался в мешке – на том месте, где позже стояла церковь; Лес был взят снова в Вибрации.Привезли из леса новенькое, и снова через неделю-две все исчезло и снова оказалось на том месте, где тогда была построена церковь. Так было трижды, и регриот отступил, они сказали: «Таков путь божий, пусть будет так» » 416 . На пустом месте такие легенды точно не рождаются. Не исключено, что изначально в старину храм действительно стоял в Выжохе, а уже был передан Спасителю. Видимо, когда-то центр Важского кладбища, собственно кладбище, находился в будущей деревне Вьюж, а затем, скорее всего, в связи с весенними разливами храм был передан будущей деревне Спасской.
Село Виожи со всех сторон было окружено реками, озерами и болотами. Кроме омана у села протекали реки Сат и Узок. Сыт протекала по Любимскому и Даниловскому уезду Ярославской области и Костромскому уезду Костромской губернии, недалеко от Выжи, приняв омолочку, она упала в Великое озеро * .
Река Узокса вытекала из Великого озера и впадала в реку Кострома чуть выше ее устья.Летом жители Вибжи обычно добирались до города Костромы на лодках по водным путям: омолате, милосердие, большое озеро, Узокса, р. Кострома.
В радиусе одной-трех верст вокруг села находились озера: Вёжское (Вяжевское), Иледомское, Пешино, Семеновское и Большое, лежавшие на границе Костромской и Ярославской губерний. Все эти озера имели длину 1-2 мили и ширину 0,5 версты; Самый большой был большим (более двух с половиной миль в длину, а по ширине больше вариантов) 418 .
На таком же расстоянии болота окружали болота: Вежевское, Египта и Остриково. В 6-7 верстах – на милость уже на территории Ярославской губернии раскинулось огромное вентокское болото.
В версте восточнее Вибжи лежало село Спас-Вея (сохранилось). В документах XVI – XX вв. Назывался по-другому – Спас под Выж **. , Сохранил, что в Выжке, сохранил, сохранил. К концу XIX века деревня имела два названия: старое – спасенное и новое – спасенное.К началу 70-х гг. XIX век в реске было 43 двора 420 . Село было центром прихода местных жителей, на сваях стоял деревянный Преображенский храм. Когда здесь появился первый храм, неизвестно. Впервые болезнь вибрации на реке Елёмко упоминается в 1581 г. 421 г. г., когда царь Иван Грозный в числе других деревень Зарецкой стороны пожаловал кладбище монастырской церкви * . Следует напомнить, что слово «кладбище» в XVI-XVII вв.До сих пор сохранилось свое старинное значение – центр сельской местности (и одновременно – название этого района). В документах XVI-XVII вв. Новиское (Вежское) кладбище часто упоминается как название сельского округа 422 . Приходская церковь на кладбище Виберы впервые упоминается в наручной книге 1629-1630 годов, когда здесь стояли два деревянных храма – шатер в честь Преображения Господня (летнего) и Зосими и Савватия Соловецких ( Зима) стояли здесь.В начале XVIII века шатровый Преображенский храм сгорел. Вскоре «на месте старой рубочной церкви» был построен новый деревянный Преображенский храм, который осенью 1713 года освятил настоятель Ипатьевского монастыря архимандрит Тихон 423 . Как, скорее всего, его предшественник, новый Преображенский храм стоял на высоких дубовых сваях (по-местному – «тупиковые»). Судя по всему, теплый Зосимо-Савватиевский храм не пострадал от пожара и простоял рядом с Преображенским до второй половины XVIII века, когда он словно сгорел.Его не реставрировали: он, вероятно, сгорел после 1764 года, когда чудом монастыря были отобраны все победители, в том числе и поголовно, и сами прихожане, из монастырских крестьян, перешедших в государственную собственность, силы для строительства нового монастыря. зимний храм, видимо, мало. Видимо, в это же время во второй половине второй половины возле Преображенской церкви была построена высокая шатровая колокольня возле Преображенской церкви (видимо, колокольня была пристроена к Зосимо-Савватьевской церкви и сгорела вместе с ней. ее).«О строительстве церкви и ее строителях, – пишет И. В. Маковецкий, существует множество легенд и легенд. В одной легенде о строительстве церкви упоминаются мастера братья Мули – два знаменитых плотника, родом из Ярославля. Сами выбрали лес, сами свою заготовку повели, а лес они километрах в шести, вверх по Костроме, снесли. До сих пор в этом заповедном лесу дорога, ведущая от села Овиньш к реке, носит название «Троп Мулиан».Братья были высокого роста и обладали необычайной силой. Они вместе подняли бревно и бросили его в церковный бревно. В память о работе они вырезали свои фамилии на верхнем венце церкви, под самым коньком церкви. Надпись эту видел плотник Василий Андреевич Новожилов из села Куппер 95 лет из рода, церковь, после пожара 1876 года (кроме него на такую высоту никто не решился подняться) » 424 .
Преображенский храм относился к так называемым храмам-оболочкам (от слова «ящик», т.е. бревенчатый дом). Он состоял из центральной четвертой женщины с высокой бартальной крышей, к которой были врублены еще два бревна: трапезная (с запада) и пятисторонний алтарь (с востока). Крутой кровлю фревлки венчал глава Осина Леме на небольшой четырехгранной подстилке, встроенной в середину кровли крыши. С трех сторон церковь окружала висячую галерею. Храм стоял на трехметровых дубовых сваях. Рядом стояла отдельная монументальная шатровая колокольня традиционного типа «октага на четвертиках», увенчанная высоким октамированным шатром.Колокольня, как и храм, была поднята над Землей на восьми дубовых ударах. Обрамленная церковью приходского кладбища с деревянными крестами окружена.
Тот факт, что храм стоял на территории весенней засыпки, придавал Богу в нем уникальную особенность. Как правило, в момент разлива приходился праздник Пасхи. В пасхальную ночь люди приезжали в храм на лодках. На лодках, под звон колоколов, с пением праздничной тропы, с теплыми огнями свечей в руках Богомолес – традиционное шествие крестного отца развешивалось в полночь вокруг церкви.
Весной весной на приходе были сотворены боги. Л.П. Пискунов пишет: «В конце прошлого и даже в прежние времена (рассказывали старики и родители) во время большого подъема воды, когда ее начали выливать дома, священники устраивали своеобразные шествия – на больших лодках устанавливали иконы. Хоругви, и в его руках, держа икону, целая флотилия из нескольких лодок обошла с молитвой вокруг деревень, прося благодати Божией, чтобы огонь, буря, Мора не сработали.Священник стоял в лодке и, размахивая кадилом, пел молитвы, и диакон, и хористы, и все прихожане пели. Так что объехал лодки около трех раз. Потом они вышли из лодок, пошли к часовне, которая стояла посреди нашего села Вьюжи, и там была молитва. Так было как в ведрах, деа – там же стояли посреди села часовня. В это время, пока Перебен шел, Псаломер позвонил в колокол на колокольне в деревне Космос. В тихую погоду на воде звон колокола был слышен на расстоянии 10-12 километров » 425 .
Нет сомнений в том, что вся жизнь деда Мазая была связана с Преображенским храмом: в нем крестился, в нем венчались, похороны его прошли здесь, и сразу, на кладбище стен храма. , его земной путь закончился.
В 1855-1865 гг. Священник священника служил Преображенской церковью в Спасо-Выже. Евлампий Юницкий * , которого, конечно, хорошо знал Дед Мазай.
В версте к северо-востоку от жилета находилось село Ведок.На месте Ведуара люди жили в древности. В 2000 году в результате археологической экспертизы на острове, оставшемся от поселка, было обнаружено каменное оружие – наконечники стрел и дротиков, сборщики и т. Д. 428 . Позже на небольшом холме возникла деревня, которая изначально называлась «Ведернан» 429 . Почему произошло название села, сказать сложно. Понятно, что его корнем является слово «ведро», возможно, такое прозвище унесло. Впервые село Ведерница упоминается в 1581 году в скромной грамоте Ивана Грозного.В начале 70-х гг. XIX век в ведрах было 47 дворов 430 .
Как известно, Некрасов пишет о селе Мазай:
Дома в нем у высоких колонн (II, 321).
Исходя из этих слов, в иллюстрациях к стихотворению художники часто рисуют дома в селе Мазая на столбах. Однако это не совсем так. Большинство жилых домов в Выжке, как и везде, плотно стояли на Земле. Правда, как пишет Л. П. Пискунов, к 30-м годам ХХ века в Спас, Выжках и Судах было несколько жилых и общественных построек, которые были с краю деревень, стоявших на столбах 431 .Не исключено, что такие дома в регалии были в некрасовские времена. Но больше всего вежовское «время» известно своими банями на ходулях, что, конечно, в первую очередь, тоже имелось в виду Некрасова.
Бани на сваях окружали сбережения, жилы, сосуды и ряд других сел Заречья. В.И. Смирнов, работавший в этих местах в 1926 году, писал: «Рядом с деревнями (200-250 метров) были заброшенные луга, где посуда, куча свайных бань. Мы опубликовали такую группу бань, раздавленных без всякого порядка. а план, на раздавленных, поставленных, словно на ходячих ногах, сваях, представляет собой странную картину избы на ножках кушетки » 432 .Побывавший здесь в 1949 году архитектор И. В. Маковецкий оставил яркое описание бани из сохранения. «Картина, открывшаяся перед нашими глазами, – писал он, – когда мы подъезжали к дер. Сэвидж *. был действительно необычным и на человека, впервые попавшего в эту местность, произвел сильное впечатление. Среди мерцающих форм и необычайных размеров, на уровне птичьих гнезд, на высоких четырехметровых столбах, напоминающих сухие стволы деревьев, развешивались рубленые хижины с маленькими злобными окнами, с узкими и длинными лестницами, спускавшимися на сушу, за что жители Поднимали быстро ведра с водой, связки из веток, а наверху, на платформе, сидели, смелые ноги, малыши и пытались получить длинную стаю, проходящую под ними.Это была баня, живописно раскинувшаяся большими группами по деревне и оживающая каждую субботу вечером, когда начинали топить » 433 . В 1926 году в Выжоке было 30 свайных бань 434. .
Особенностью Костромского уезда было то, что предприимчивые местные крестьяне занимались выращиванием хмеля, что приносило им немалый доход. Некрасов пишет о селе Мазая:
Летом убирал ее красиво,
На Диво родитсяхмеля Icestari… (II, 321).
Из-за весенних разливов жители Заречья не могли заниматься лаем и поэтому были вынуждены искать другие средства к существованию. «Почвенные условия», – писал о. Яков нифидес, – прежде всего вынужден обратиться к венцу короны, которая, будучи развитой здесь до значительных размеров, является не только средством жизни, но и составляет источник состояния местных крестьян, поэтому те деревни, где короны развитые, отличаются в особенности достаточным, чего нетрудно заметить по их внешнему положению.Дома в этих поселках большие, просторные, не без претензий к размеру; Одежда жителей не только аккуратная, но отчасти богатая и роскошная » 435 . Когда местные крестьяне начали заниматься коронованием, неизвестно. По их мнению, Хмелеводов появился здесь «с момента основания деревень. По данным для этого догадались, что кроны больше всего служат. Для ограждения их от штормов и до сих пор сохранились огромные старые дубы, адреса, березы и осины, расположенные в окраина рядов Хмельникова.В таком порядке они не могли расти, и, очевидно, были посажены; Так как теперь при выращивании новых культур они всегда сидят у деревьев » 436 . Если говорить о распространении Хмели в Заречье, ох. В 1875 году Яков писал в 1875 году: «В настоящее время венчание раздается только в одном Миском приходе, – в деревнях Мисков, фритюр, кичаник, савтов, а в деревнях Выжок – ведрах и поручениях; но в последнем. коронок не так много, как у первых “ 437 . Во второй половине XIX века Хмель из района «Большая вечеринка» отправлялся на ярмарки в Рыбинск, Великий Ростов, Бежецк, Вологду, Пелену и другие. 438
Вопрос о прообразе героя поэмы «» почти не вставал. Знаменитый дикарь-хранитель традиционно воспринимался как чисто литературный персонаж. В литературе, правда, говорилось, что дедушка Мазай – реальный, конкретный человек, но это звучало как-то глухо и не очень убедительно: (1902 г.): «Поэт оставил описание мазайских и заяц-грахмитов. Вежа, из которых старый мазай произошел, принадлежит к тому же приходу » 439 ; А.В. Попов (1938): «Село Малое Фигес, где жил Мазай, один из друзей-охотников Некрасова, существует сейчас» 440 ; В. В. Касторский (1958): «Дед Мазай – не вымышленное лицо. Это (…) костромской крестьянин, приятель Некрасова на охоте. Потомки дедушки Мазая живут и сейчас в Костромской области под фамилией Мазкина * » 441 ; А. Ф. Тарасов (1977): «Герой поэмы« Дед Мазай … »- настоящая личность» 442 .
В Выжке жил знаменитый дедушка Мазай. Привычное словосочетание «Дед Мазай» издавна воспринималось как имя, но, конечно, это всего лишь простоватое прозвище. В литературе неоднократно указывалось, что потомки деда Мазая, жившие в Выжоках, носили фамилию Мазыхин 443 .
К счастью, у нас есть возможность определить имя человека, которого мы знаем с детства как Дед Мазай. Во-первых, согласно аудиовским сказкам первой половины XIX века, в Выжке жила всего одна семья Мазахиных.Во-вторых, в этой семье только один человек мог быть прообразом легендарного Героя Некрасова.
Основателем рода Мазахины был крестьянин Савва Дмитриевич Мазайхин (1771 – 1842). Если на кастинге 1834 года, то просто как «Сава Дмитриев» 444 , в сказке 1850 г., несмотря на его смерть в 1842 г., он уже записан как «Савва Дмитриев Мазайхин» 445 . Следовательно, Савва Дмитриевич стал первым человеком, официально получившим имя «Мазайчин».В этом слове корень слова «мазайха» явно заблокирован, но ни в коем случае в словаре нам не удалось найти такое слово, и что оно означает, мы не знаем. Как бы там ни было, но фамилия «Мазайхин» с 30-х годов. XIX век уходит корнями в Выжох, а через несколько десятилетий его усеченный вариант – Мазай – познал всю Россию. В 1801 году у Саввы Дмитриевича при крещении родился сын, получивший имя Иван. Нет сомнений в том, что он был крещен в приходском храме Преображения Господня в Космосе (Спас-Веджо).И, конечно же, с крещением никто не думал, что этот малыш со временем станет знаменитым Дедом Мазой.
Судя по всему, в начале 20-х гг. XIX век Иван Саввич женился на крестьянской девушке Федоре Кузьминичне (в сказке 1850 года это как «Федор Козьмина») 446 , которая была хенгером в течение одного года – она родилась в 1802 году 447 Савва Дмитриевич умер в 1842 г. 448 И, конечно, меня похоронили на Спасском кладбище.Главой семьи стал Иван Саввич, у которого к этому времени родилось двое сыновей – Кодрат *. (р. 1823) и Иван (р. 1825) 449 . В сказке 1850 года старший сын Ивана Саввича – это Конда, то есть Кондрат 450 , но в метрической книге он упоминается как Codrat 451 ** .
Нет сомнений в том, что Иван Саввич Мазайчин и Дед Мазай – одно лицо, а точнее, что Иван Саввич послужил прообразом стихотворения о дедушке Мазе.Судя по всему, Ивана Саввича звали Мазай в селе *** А этот ник – усеченная версия его фамилии.
Одно из объяснений происхождения прозвища «Мазай» содержится в очерке А. М. Свадникова **** «Печка Деда Кондрата», издано в 1963 году. В этом очерке писатель рассказывает, как в 1940 году он ловил рыбу на месте будущего Костромского водохранилища и под дождем она оказалась в дупле у знакомого деда Кондрата. Орлова (название села не указывает на писателя).В разговоре выяснилось, что дед Кондрат – родственник деда Мазая, который привез двоюродный брат матери 454 . На вопрос Васиефова о том, помнит ли он Мазая, дед Кондрат ответил: «Я хорошо помню. Мне двадцать лет, когда умер Мазай» 455 . Отсюда следует такое объяснение прозвища «Мазай». Дед Кондрат говорит: «Это было его прозвище. Приводит зверя Пула, как говорится, мазал. Мазай да Мазай! Ник в фамилии передал 456 .Однако это сообщение вызывает глубокие сомнения. Во-первых, автор не указывает, в каком селе он разговаривал с дедом Кондретом. Во-вторых, по авторитетному свидетельству Л. П. Пискуновой, в преобладающих коромыслах и сосудах ни один старик не назвал Кондрата Орлова. Кажется, что все, что написал А.М. Чапелс, является плодом его художественной фантазии.
Настоящий дедушка Мазай, несомненно, был прекрасным охотником и стрелком. Он стал «размазывать» из пистолета только в преклонном возрасте, о чем пишет Негасов:
День не сделать мазай без охоты,
Жил бы хорошо, не знал бы заботы,
Каба глаз не стал менять:
Начал часто мазай поддед (II, 322).
Однако устойчивые прозвища людям обычно дают либо в молодости, либо в ранней зрелости, в старости они встречаются редко. Самое главное возражение состоит в том, что, как было выше, первым именем Мазайхина носил Иван Саввич – Савва Дмитриевич Мазайчин, а значит, если кого и «размазали» на охоте, то это он.
Знакомство Ивана Саввича с Некрасовым, скорее всего, произошло в середине 60-х годов. XIX век, когда ему было уже около 65 лет, а обоим его сыновьям было около 40 лет.А потому Иван Саввич может быть дедушкой Маза.
Против отождествления И.С. Мазайхина с дедом Мазаем необходимо возразить, что последнее в стихотворении говорит:
Вдова, лапша, только внук (II, 322).
Последний раз жена Ивана Саввича, Федор Кузьмична, упоминается в 1858 году, когда ей было 55 лет. К середине 1960-х Иван Саввич вполне мог овдоветь. Слова «бесподобный, единственный внук», видимо, следует отнести к тому, что стихотворение Некрасова до сих пор остается не документальным очерком, а художественным произведением.К 1858 году у И. С. Мазайхина было два сына Кодрарт и Иван и пять внуков. Кодря Иванович и его жена Настасья Лаврентьева (р. 1823) в 1858 г. родились трое детей: дочь Марии (р. 1848) и сыновья Трифон (р. 1854) и Василий (1857) 457 . Иван Иванович и его жена Пелагея Давыдова (р. 1831) одновременно с двумя детьми были: дочь Матрена (р. 1854) и сын Василий (р. 1857) (родился еще в 1850 г., Александр Сын, но умер в 1855) 458 . К середине 1960-х годов количество внуков И.С. Мазайчин, наверное, вырос. Еще раз повторяем, что стихотворение о дедушке Мазе – художественное произведение, и, видимо, Некрасов счел, что для поэтического мазка уместнее быть бездетным и иметь только одного внука.
Выше уже писалось о предположении В. Н. Осокина, что герой поэмы «Пчела», не названной в честь старика, – это дед Мазай. Напомним это стихотворение, герой которого рассказывает некую страсть:
На-Т-Ко Медка! С попыткой карабле.
Притча о пчелах слушай!
Сегодня умеренно не разлито воды
Думал просто наводнение идет
Только сухо, что наша деревня
По огороду, где у нас ульи.
Пчела осталась вода в окружении,
Видит вдали лес и луг
Колодец – и летит – ничего не горит,
И как летать с грузом,
Сил не хватает на милое. – беда!
Пчелы все морские воды,
Утопающие, утопающие сердца!
Я ничем не могу помочь нам наплевать, грешный,
Не угадал бы себя навсегда!
Да вызвал хороший человек
За Благовещение прохожего помните?
Он superimiles, народ Христов!
Слушай, сынок, как мы избавились от:
Я нахожусь под вдохновением;
«Ты бы поставил Милейли в суши»,
Это он сказал!
Поверьте: немного первая веха зеленый
Воду вынули, начала прилипать,
Я понял мудрость пчелиного умения:
Так иди и иди, чтобы отдохнуть!
Как богомол в церкви на скамейке,
Сели-сит.-
На склоне на траве,
Ну и в лесу, и в полях благодать:
Пчелы не боятся туда летать,
Все одним словом хорошо!
Ешь на здоровье, будем с компом,
Благослови бог прохожих!
Кончил мужчине, нарисованный крестом;
Дорогая с карабле парень пристыковался
Половина парадист, час он послушал
А прохожему низкий поклон
Господь Бог ответил, и он (II, 291-292).
В версии стихотворения сказано:
Деревня Вираж была просто «на холме», скорбя среди нетронутых лугов.
Мысль В. Н. Осокина о том, что герой поэмы «Пчела» – Дед Мазай, необычайно интересна, и ее нельзя разделить. Отсюда можно предположить, что настоящий мазай держал пчелу. Известно, что жители Вибраций издавна разводят пчел. По показаниям. Якова Нифифова, в 70-80 гг. XIX века в мире волости было более 300 ульев 459 . Л. П. Пискунов сообщает, что в 30-50 гг. XX век 5-6 семей в Выжах имели пасеку на 8-10 ульев 460 .«Обилие пчел и пчеловодов, – пишет Л.П. Пискунов, – объясняет, что на наших заливных лугах было много красок, много цветов росло. Помню, когда во время первых сенокосов выходили на луговую тропу, потом шел запах меда. из зелени и свежезакрытых булочек » 461 . В воспоминаниях Л. П. Пискунова есть прямое подтверждение сказанному в стихотворении «Пчела». Он пишет: «В теплые дни во время наводнения первые соты начали с Уиллоу и Редтолда, которые первыми распространили своего« ягненка ».В это время, когда луг залит водой, пчелам пришлось улететь далеко в лес. Иногда в то же время пчелы внушали непогоду – сильный ветер, дождь – и многие из них умирали, падали в воду, тон. Это не раз приходилось наблюдать и лично (…), когда плывет по весне на лодке » 462 .
Несомненно, краеведов смутило то, что в стихотворении село Мазая названо «Маленькие овощи» (это название не зафиксировано ни в одном документе), а к концу XIX века ее называли просто.Название села Мазай «Малые Выжимы» вызвало недоумение, когда жилы были перепутаны с селом Спас-Вея (сохранилось). Б. В. Глтедовский отметил, что Некрасов в стихотворении о дедушке Мазай «называет (…) село Спасское« Малые Выжимы »» 463 . Вслед за Б. В. Гриедовским эту ошибку повторили многие авторы. А. Ф. Тарасов: “Дед Мазая село – Маленькие самки (сав-самки)” 464 . В. Г. Брысов пишет о «Преображенской церкви из села Малой Феи, именуемой« Спас-Фея »» 465 .Е. В. Кудряшов, говоря об этом же храме, писал: «Церковь стояла возле древних деревень спасенных и самок» 466 (Хотя на самом деле церковь стояла на окраине села, сохранившись в одной версте от села Выога). Н. К. Некрасов ошибочно соединил вены вместе со спа. «В этой« низменности », – писал он, -« была деревня с мелкими фекалиями. Рядом с ней находилась деревня с широко распространенным в старину названием «Спаситель». Он слился с регрейсами и стал называться сав-самками.” 467 . Это, конечно, не так. До середины 50-х гг. XX век и д. Очень, и с. Спасские были отдельно стоящими деревнями, расположенными в километре друг от друга.
Как известно, издавна существовала традиция, когда две деревни, носящие одни и те же имена и расположенные рядом друг с другом, носили уточняющие названия: малая (а) и большая (а). Например, в Костромской области в начале ХХ века существовали следующие «пары» титулов: большая соль – малая соль, Большое Андрейково – Малое Андрейково, Большие Жуки – Малые Бугра и т. Д.Обычно такие имена появлялись, когда из одного села выселяли часть жителей, основывая новое село, дав ему такое же имя. При этом новая деревня получила разъясняющую консоль «Малая», а старая деревня – «Большая» * . Логично предположить, что когда-то часть спасенных жителей перебралась в жилы, и эти села стали называть большими жилками (сохраненными) и малыми жилками (жилками). Со временем вариант больших жил, по-видимому, мог быть вытеснен названием Спаситель, (позже – сохранен), а название небольших деревень, оставшихся без пары, было забыто, превратившись просто в жилы.
Главное в поэме «Дед Мазай и зайцы» – это рассказ о весеннем проливе, во время которого Мазай спасает зайцев. В самом начале стихотворения о разливе сказано:
(Всю эту водную местность понимает * ,
Так деревня выскакивает весной,
Как Венеция) (II, 322).
Рисунок Д. Шмаринова. 1946
Во время потопа добрый дедушка Мазай спас умирающих зайцев. Напомним всем известный отрывок:
“… я за дрова
В лодке ходили – их много с реки
К нашему разливу по весеннему каттону –
Еда, ловля их. Приходит вода.
Я вижу маленький островок –
Зайцы на нем собрали катушку.
С каждой минутой варилась вода
Бедным животным; Из них осталось
Меньше земли Аршина в ширину,
Меньше солнечной длины.
Вот подъехал: ушами лопну
Себя или место; Я взял один
Другой приказ: Прыгай сам!
Зайцы мои загнаны, – Ничего!
Остался доволен только коллектив,
Весь островок исчез под водой:
“Вот и все!” Я сказал: «Не спорь со мной!
Слушайте, зайчики, дедушка Мазай! «» (II, 324).
Во время весенних разливов в Заречье животные – волки, зайцы, лисы, кабаны, лоси – оказались в тяжелом положении, многие из них погибли. Л.П. Пискунов вспоминает разлив 1936 года, когда вены «разлились так, что во многих домах вода доходила до окон первых этажей (…). В это время было затоплено большое количество лесных угодий, только отдельные небольшие острова. в лесах оставался безработным, потом погибло много животных, Моши плавал в поисках суши-островков и не был настроен.Их набухшие массы потом наши люди находили в лесах и дуплах. Зайтарс, когда от них уходит последний кусочек суши, поплыл, тон, залез на пни, кривые деревья, бревна. Некоторые мужчины снимали их на камеру и привезли в деревню или приземлились где-нибудь в лесу на острове. Отец как-то пригнал на ботанике развесить меру для сушки и встретил в лесу мертвого волка, который ходил по толстому бревну, подставив голову и цепляясь за бревно перед лапами » 470 .
E.П. Дубровиной принадлежит важное замечание, подтверждающее, что Некрасов передает подлинную историю Мазая. В стихотворении сказано, что зайцы «лопнут ушами». Выражение «смелые уши» (т.е. вести их из стороны в сторону) исследователь определила как чисто костромскую диалектику, зафиксированную ею в речи старожилов Костромской области в деревнях Спасение, Шунг и д. . Некрасово (р. Святое) 471 .
В творчестве Некрасова стихотворение о дедушке Мазай занимает особое место.Вряд ли кто-то оспорит, что в настоящее время это самое популярное произведение поэта, а Дед Мазай – самый любимый герой Некрасовского. Невозможно не удивиться, как с пера поэта, почти всегда изображавшего русскую жизнь с «угрюмой, желчной односторонностью обвинителя» (А.В. Тырков-Вильямс), получилось такое яркое, доброе, совершенно лишенное стихотворение с обвинением.
Примечательно, что в произведениях Некрасовыдова (и дореволюционных, и советских) про «Дед Мазай»… “обычно говорит или очень совок, или не говорит совсем. Вы можете указать много солидной работы и основных учебных пособий, в которых это стихотворение не упоминается в одном слове. Это значение по умолчанию, конечно, не случайно «Дед Мазай …» лежал вне мейнстрима некрасовской поэзии – с его неизменными картинами о народном сожжении и призывах к восстанию. В. В. Жданов, один из немногих, кто его упоминал, выделяет «рассказ о костромском крестьянине Деде. Мазай, собравший в своей лодке во время разлива умирающих зайцев.Стихи проникнуты неподдельной любовью к (…) Природе, к людям той «низменности», где любил охотиться Неграсов. Стихи, посвященные русским детям (…) родились в минуты душевного покоя и того миротворчества, в которое поэт всегда погружался, находясь на природе или среди жителей села. Отсюда яркий колорит этих стихов, их необоснованные сюжеты, их истинный народный юмор » 472 . Поэма о дедушке Мазай определенно – лучшее из произведений Некрасова, в котором отразилось все самое светлое, что было в душе поэта.
Неизвестно, когда умер И. С. Мазайчин, и поэтому мы не знаем, дожил ли он до выхода стихотворения в мир. Ревизионная перепись после 1858 г. больше не проводилась. Метрические книги Спасской Преображенской церкви сохранились только с 1879 года. По всей видимости, И. С. Мазайхин умер на рубеже 60-70-х годов. XIX век. Похороны его, конечно же, прошли в приходской Преображенской церкви в Спасском Выжохе. У ее стен, на приходском кладбище, он похоронен.Если И. С. Мазайчин умер до 1875 г., его послал священник о. Иоанн Демидов * . Если прототип Деда Мазая скончался после 1875 года, то таинство его похорон совершено о. Сусипатр Добровольский (1840-1919), игумен Преображенского храма 44 года – с 1875 г. и до смерти в 1919 г. 474 .
Судьба первых поколений потомков И. С. Мазайхина представляет значительный интерес. Выше было написано, что одной из особенностей Костромской области было то, что православные и приверженцы нескольких стародавних смыслов (по Н.Здесь были высказаны Н. Виноградова, и было «пять вариантов десяти решений» 475 ). Представители разных “тарифов” часто переходили от одного к другому. Основной причиной таких переходов были браки, когда молодые люди, любившие друг друга, принадлежали к разным чувствам. В таких случаях часто все заканчивалось тем, что или жених переходил в вере невесты или наоборот В судьбе потомков И. С. Мазайчина эта особенность края проявилась наиболее наглядно.
Судя по всему, сын И. С. Мазайхина, Иван Иванович Мазайхин (р. 1825 г.), в середине 50-х годов до брака с Пелаге Давыдовой (р. 1821 г.) оставил православие и стал старым дополнением – точным Черепом ** .
Во второй половине 60-х гг. В XIX веке (вероятно, еще при жизни отца) Иван Иванович построил каменный дом в Выжке (во всяком случае, в первой половине в нем жил его внук, С. В. Мазайхин). Точное время постройки дома неизвестно, но до начала 50-х годов.В XX веке на его стене висела банка «Русское страховое общество» с надписью «Застраховано до 1870 года», следовательно, оно было построено, скорее всего, в конце 60-х годов. век. Дом Мазайхина в Выжке стал одним из первых каменных крестьянских домов не только в Зерезтском крае и Костромской области, но и во всей Костромской губернии. Он напоминал городской особняк средней руки – двухэтажный, с полукруглым верхом окон второго этажа, с декоративными пилястрами на стенах.Л.П. Пискунов свидетельствует, что «Дом Мазайхина», как его называли в Выжсе, «был самым старым кирпичным домом в селе (…). Первоначально он был трехоконным, двухэтажным, а в 1870-80 гг. был сделан выход на еще два окна в два этажа и навес по всей ширине дома. Над окнами второго этажа на стене была прикреплена металлическая пластина с большой пластиной, на которой вытеснены следующие ( …):
“Российская страховая компания застрахована 1870 г.”«
Наш дом находился напротив по улице, и эту вывеску часто видели из окна « 477 . В другом очерке Л. П. Пискунов уточняет название дома: «… Дом Мазайхина, точнее, дом Деда Мазая (так его иногда называли)» 478 . До 50-х гг. Улица ХХ века, на которой стоял дом Мазайхина, получила название улица Мазайчина 479. .
Сын Иван Иванович, Василий Иванович Мазайхин (р. 1857) принял в жены Феодосу Каллистратову (Каллистратовну), принадлежавшую «Поповщине» 480 .Одну из своих дочерей, Марию Васильевну, В. И. Мазайхин выдал замуж за богатого купца, почетного родственного гражданина Дмитрия Евдокимовича Гордеева. Последний постоянно проживал в имении Романовского уезда Ярославской губернии, а приехал в Костромской уезд. В конце XIX века Д. Е. Гордеев купил 324 десятка в Заречье и построил картошку в селе Петрилово 481 . В начале 1990-х Богородицко-Казанская церковь в Петрилове была полностью перестроена на его пожертвования.На рубеже XIX и XX вв. Д. Е. Гордеев взял рядом с ней небольшую одноглазую церковь, освященную в 1901 году во имя своего ангела – Св. Димитрия, с генитальной гробницей 482 . В памяти старожилов района он остался как «Барин Гордеев» 483 . После его смерти (Д. Е. Гордеев умер, видимо, в 1911 г.) завод в Петрилове до революции принадлежал его сыну – Гордееву Александру Дмитриевичу, правителю И. С. Мазыхину.
Сын В.И. Мазайчина, Сергей Васильевич Мазайхин (1887 – 1973) крестился в «Нетховери». Однако, желая жениться на девушке из православной семьи, через тайну миростроительства совершил о. Скипатр Добровольский в Преображенской церкви с. Спас-Вея (Спаситель) 12 января 1913 года Сергей Васильевич был официально присоединен к Православию 484 . Восемь дней, 20 января 1913 г., в той же церкви о. Соппер отметил С. В. Мазихин и его шеф – уроженка Выжи Александра Павловна Кузнецова (1891 – 1967) 485 .
Укрылись в сарае, где тут же начались веселые беседы. Дед Мазай был отличным мастаком для разных сказок и интересных историй. Сначала он травил деревенских охотников, среди которых один сломал спусковой крючок ружья и пошел на охоту со спичками, у другого всегда были холодны руки и его согревал горшок с углями, который он нес с собой. А с самим Мазаем был уникальный случай, поэтому рассказчик решил написать его сам.
И поэтому очень интересен сюжет произведения «Дед Мазай и зайцы» (краткое содержание).
Старый охотник заговорил о том, что если бы в весеннее половодье на низинах крестьяне не убивали дичь, то на здешних местах было бы намного больше.
Некрасов «Дед
Мазай и зайцы»: краткое содержаниеИтак, однажды весной, во время одного из таких сильных наводнений, Дед Мазай выбрался в лес за дровами.
Так начинается рассказ «Дед Мазай и зайцы.Краткое изложение приведено ниже. Плавая на лодке, его дед обнаружил в воде небольшой островок, на котором, спасаясь от наводнения, сгрудились зайцы. Старый охотник отвел их в свою лодку. А потом заметил на пне зайца и тоже спас ее от верной гибели. Еще немного поплавав, он увидел бревно, на котором сидело еще несколько зайцев. Затем он с грохотом зацепил бревно и потащился за собой. Дед отвел всех животных в безопасное место и отпустил – они бросились во все стороны.Две пары зайцев сильно ослабли и не смогли спастись. Мазай положил их в мешок и принес домой, согрел и отпустил утром.
Так закончилось произведение «Дед Мазай и зайцы». Подводя итоги, можно сказать, что после этого случая вся деревня смеялась над дедушкой Мазаем. И с тех пор он не стреляет ни весной, ни летом, а только зимой. Летом он охотился на уток, собирал ягоды и грибы, плохо общался с охотниками и часто ходил пешком в Кострому.
Тот, кто рассказал эту довольно удивительную историю (назовем ее рассказчиком), очень любил приезжать в село Малые Вежи. Его всегда ждал старый охотник по имени Мазай. В Мазая рассказчик был в гостях и пошел с ним на охоту. Однажды на охоте они попали под сильный дождь, и им пришлось искать убежище.
Они укрылись в сарае, где сразу пошли веселые беседы.Дед Мазай был большим мастером разных сказок и интересных историй. Сначала он обыскивал деревенских охотников, среди которых один сломал курок ружья и пошел на охоту со спичками, другой постоянно замораживал руки и грелся горшком с углем, который носил с собой. И один случай был уникальным с самим Мазаем, и поэтому рассказчик решил записать его сам.
И поэтому очень интересен сюжет произведения «Дед Мазай и Заяц» (краткое содержание).
Старый охотник заговорил о том, что если бы весенние паводки в низинных местах не убивали дичь, то в этих местах было бы намного больше.
Итак, однажды весной, во время одного из таких сильных наводнений, дед Мазай полез в лес за дровами.
Так начинается история под названием «Дед Мазай и Зайцы». Резюме – дальше. Плавая в лодке, дедушка обнаружил в воде небольшой остров, на котором, спасаясь от наводнения, сбились в кучу кролики.Старый охоник отвел их к себе в лодку. А потом заметил на пне зайку и тоже спас ее от верной смерти. Проплыв немного, он увидел бревно, на котором сидело еще несколько кроликов. Потом зацепил крючком бревно и потащил за собой. Дед отвел всех животных в безопасное место и отпустил – они разбежались. Две пары зайцев очень слабы и не могут бежать. Мазай сложил их в сумку и принес домой, согрел и отпустил утром.
Вот и закончилось произведение «Дед Мазай и Зайцы.Резюме можно закончить тем, что после этого случая вся деревня смеялась над дедом Мазаем. И с тех пор он не стрелял в зайца ни весной, ни летом, а только зимой. Летом охотился бы на уток, собирать ягоды и грибы и сплетничать с охотниками и часто гулять до Костромы.
Некрасов Николай Алексеевич; Российская Империя, г.Петербург; 28.11.1821 – 27.12.1877
Стихи Н.А. Некрасова довольно популярны в наше время, тем более что многие из них проходят по школьной программе. Отчасти именно школьники являются главными «поклонниками» творчества Н.А. Некрасова. Но стихи поэта достаточно востребованы не только среди школьников, что позволило поэзии Н.А. Некрасова занять высокие места в различных рейтингах нашего сайта, а самому поэту попасть в рейтинг.
Николай Некрасов родился в городе Немиров Винницкой области в дворянской семье.Его мать вышла замуж за отца Некрасова без согласия отца. В трехлетнем возрасте семья переехала в село Грешнево, где мальчик был свидетелем многочисленных оргий и расправ над крестьянами, а иногда и с матерью своего отца. В 1832 году Николай поступил в Ярославскую гимназию, где окончил 5 классов. Здесь он написал свои первые стихи.
В 17 лет Николай Некрасов уехал в Петербург, чтобы попасть в дворянский полк. Но вопреки воле отца он решил поступить на филологический факультет Санкт-Петербурга.Петербургский университет. Для этого отец полностью отказал сыну в материальной поддержке, и если учесть, что Некрасов не поступил в вуз, это сказалось на его благополучии. Он начал посещать университет в качестве вольного слушателя и был прерван временными заработками. Этого часто не хватало даже на обед, и Николай жил в разных съемных комнатах.
Такая жизнь Н.А. Некрасова длилась несколько лет, пока его произведения не стали публиковаться в небольших газетах. Это даже позволило сэкономить на выпуске первого сборника стихов Н.А. Некрасова – «Сны и звуки».Он не получил положительных отзывов и, как и поэт, практически полностью скупил и уничтожил свою коллекцию.
В 1840 г. Некрасов был принят в библиографический отдел журнала «Отечественные записки», кроме того, он начал заниматься издательской деятельностью. Впервые они появились в его коллекциях. Это направление деятельности стало так хорошо продвигаться, что через 6 лет вместе с Панаевым он купил журнал «Современник», к созданию которого приложил руку. Благодаря знакомству с Белинским, новым владельцам журнала удалось чтобы переманить известных писателей того времени.К тому же сам Некрасов много времени уделяет поиску новых талантов и скоро таковыми станут многие другие.
В период своей издательской деятельности Николай Некрасов не забывает и о собственных произведениях … Они также публикуются в журнале «Современник», а стихи Н.А. Некрасова публикуются отдельными сборниками. Но после французской революции цензура заметно возродилась, и издавать журнал становится все труднее. Так продолжалось вплоть до 1866 года, когда «Современник» навсегда запретили.Через два года Некрасов арендовал «Отечественные записки», которые сумел превратить в передовой орган демократической мысли.
Примерно в это же время Н.А. Некрасов приступил к работе над своим главным произведением – «Кому хорошо живется в России». Работа над ним продолжается до самой смерти поэта и стала последней мыслью автора о судьбах разоренного реформой крестьянства. Творчество Н.А. Некрасова было прервано раком кишечника, ставшим причиной смерти в 1875 году.
Среди произведений Н.А. Некрасова стоит выделить эпическую поэму «Кому на Руси жить хорошо». сейчас довольно популярно для чтения.Это позволило работе занять высокое место среди и учитывая достаточно стабильный интерес к работе, мы еще не раз увидим это в рейтингах нашего сайта.
Перечислить все произведения Н.А. Некрасова довольно сложно. Поэтому укажем только пьесы и стихи Н.А. Некрасова, а стихи автора собраны в большом количестве сборников писателя.
Стихи:
Роль:
Н.Некрасов работал в 40-70-х годах XIX века, ставших сложными для истории России. Это было время серьезных социальных потрясений, вызванных длительным периодом реакции и разочарования после принятия долгожданного Манифеста об отмене крепостного права. Социально-политическая ситуация в обществе определила основные темы творчества Н.А.Некрасова, демократически настроенного борца за свободу народа.
Эта фраза самого поэта полностью отражает основное направление его стихов и стихотворений.Тяжелая участь русского народа и, в частности, крестьянок («Тройка», «В дороге»), беспредел и произвол, царящие в помещичьей России («Размышления у парадного подъезда»), судьба интеллигенции. , вставших на нелегкий путь борьбы («Памяти Добролюбова»), подвиг декабристов и их жен («Дед», «Русские бабы»), назначение поэта и поэзии («Муза», «Русские бабы»). Поэт и гражданин ») – вот основные темы, которым посвящено творчество Некрасова.Еще у него есть чудесные строки о любви («Мы с тобой глупые люди …», «Исповедь»), о красоте и величии русской природы («Весна», «Горы»). Несколько стихотворений, в том числе «Генерал Топтыгин» и «Дед Мазай и Зайцы», были написаны специально для детей. Вершиной творчества, несомненно, стала поэма «Кому в России хорошо живется», представляющая собой обширную панораму жизни простых людей.
Возможно, произведения Некрасова не были бы такими правдивыми и выразительными, если бы они не основывались на собственных наблюдениях и опыте автора.Впервые он стал свидетелем жестокого обращения с другим человеком в детстве. Его деспотичный отец не раз нападал с кулаками не только на крепостных, но и на жену, что уже тогда вызывало в душе мальчика протест против притеснения женщин. Позже он выразит свои детские впечатления и безграничную любовь к Елене Андреевне, обреченной на бесконечные страдания, в стихах «Мать», «Витязь на час», «Баюшки-Баю» и других.
Я видел человеческие мучения маленького Николая на берегу великой русской реки, где он однажды видел бродячих бурлаков («На Волге»).А по широкой дороге, которая проходила рядом с Грешневым, люди постоянно передвигались по ней в поисках работы, иногда вывозили и осужденных. Так постепенно формировалось самосознание и направленность практически каждого произведения Некрасова.
В детстве поэта была и светлая сторона. Многие великолепные картины, воссозданные в поэтических строках, также являются результатом жизни и наблюдений в имении отца.
Николай Алексеевич много горя выпил, начав самостоятельную жизнь в Петербурге.Петербург. Лишенный поддержки из дома, он полностью переживал нищету и голод. Но жизненные невзгоды только закалили целеустремленного юношу и помогли добиться признания.
Дебютом начинающего поэта стало стихотворение «В дороге», вызвавшее восторженные похвалы В. Белинского. Затем около десяти лет Николай Алексеевич публиковался на страницах журналов, в том числе и «Современник», которые он издавал.И только в 1856 году был издан сборник «Стихи Н. А. Некрасова». Он вызвал всеобщее признание у прогрессивно мыслящей части общества и принес автору настоящую известность. «Поэт и гражданин» (открыл книгу), «Школьник», «Несжатая полоса», «Временному работнику», «Колыбельная», стихотворение «Саша» – это лишь малая часть картины, нарисованной поэтом. об истинном положении русского крестьянства.
Если говорить о творчестве 60-70-х годов, то и здесь каждое произведение Некрасова – «Железная дорога», «Влас», «Крестьянские дети», «Орина, солдатская мать», «Элегия», стихи о Декабристы, «Морозный красный нос», «Разносчики» и другие – не только рассказывают о непростых судьбах людей, их надеждах и разочарованиях, но и показывают их мощь, красоту, скрытую силу.Свежая струя чувствуется в детской и пейзажной лирике (например, «Зеленый шум»).
Эпическая поэма – так определяется жанр этого произведения Некрасова, написанного уже в пореформенный период. Благодаря пространству встречи героев с представителями разных сословий, введение элементов фольклора, перед читателем проходит целая эпоха в жизни русского народа. Здесь показаны сильные и волевые персонажи, достойные уважения.Но, пытаясь ответить на поставленный в названии вопрос, автор постепенно приближает читателя к образу молодого борца за общие интересы, способного вдохновлять и поднимать массы.
Итак, в общих чертах можно охарактеризовать творчество Н.А. Некрасова – создателя большого количества произведений, вошедших в список лучших классических стихов и стихотворений.
Николай Алексеевич Некрасов – известный русский писатель, поэт, а также публицист, создавший множество уникальных и интересных литературных шедевров.В нашей статье вы можете ознакомиться со списком лучших работ этого автора.
«Кому в России хорошо живется» – стихотворение, написанное в 1866 году. В его сюжете рассказывается о далеком путешествии семи крестьян, отправившихся на поиски поистине счастливого и довольного человека. Действие книги происходит после полной отмены крепостного права, из-за чего люди «вздыхали» по-новому. По задумке автора, стихотворение должно было состоять из 8 частей, но Некрасову удалось разделить его только на 4.Стиль письма – трехколесный ямб.
чтение книг развивает ваш мозг и расширяет кругозор«Дед Мазай и зайцы» – известное стихотворение, написанное в 1870 году. В нем рассказывается о маленьком селе Малые Вежи, расположенном в самых глубинах Костромской области, в котором живет старый дед Мазай. Во время весеннего половодья эти места превращаются в своеобразную «Венецию», поэтому лесным животным, особенно зайцам, довольно сложно передвигаться и добывать себе пропитание.Мазай был добрым и чутким человеком, поэтому он решил прийти на помощь беззащитным животным и спасти их от гибели.
«Русские женщины» – это сборник стихов 1872 года, посвященный женам декабристов. Смелые и отважные женщины не боялись трудностей, за мужьями отправлялись в сибирскую ссылку. Эта работа учит людей быть верными, верными и честными, несмотря ни на что.
«Мороз, красный нос» – уникальное и, можно сказать, загадочное стихотворение Николая Некрасова, изданное в 1864 году.В произведении использован метод прототипов, то есть под видом «морозного воеводы» автор описывает тяжелый крестьянский труд, любовь, смерть и переживания голодающих людей в те тяжелые для всей страны времена.
«Железная дорога» – одно из самых известных стихотворений Николая Алексеевича Некрасова, опубликованное в 1864 году. Произведение описывает грандиозное строительство железной дороги, соединившей крупные города России. История рассказывается от первого лица.Автор находится в поезде и слышит разговор между важным генералом и его сыном о том, как была создана железная дорога, по которой они путешествуют. Чиновник солгал своему сыну, но рассказчик не выдержал и сказал маленькому мальчику правду о том, что эта дорога была построена ценой жизней нескольких сотен ни в чем не повинных русских мужчин.
Мертвое озеро – это стихотворение, написанное в 1869 году. Несмотря на загадочное и загадочное название, оно описывает жизнь русского общества в 19 веке.Главные герои произведения – аристократы, дворяне, помещики, купцы, известные в то время актеры и даже воры и преступники. Читая книгу, читатель полностью погружается в ее атмосферу и ощущает «все прелести» той жизни.
«Три страны мира» – стихотворение, созданное Некрасовым в 1849 году совместно с писательницей Панаевой Авдотьей Яковлевной. В основе сюжета – путешествие молодого дворянского сына Каютина, который решил объехать всю Россию.Он проложил 2 маршрута: от Новой Земли (архипелаг в Северном Ледовитом океане) до Прикаспийской равнины, от Новгородской земли до Аляски. Как пойдет его необычное путешествие? Об этом вы сможете узнать после прочтения стихотворения.
«Генерал Топтыгин» – юмористическая поэма Николая Алексеевича Некрасова, написанная в 1873 году, незадолго до смерти писателя (в 1877 году). Действие произведения происходит на ярмарке одного провинциального городка. На такие мероприятия обычно приезжали артисты и шуты со всей страны.Один из них выступал со своим дрессированным медведем, который был одет в зеленую фуражку, очень похожую на генеральскую. Власти города посчитали это оскорблением высоких должностных лиц и сразу выслали артиста. Чем закончилась эта история? Вы сможете узнать после прочтения стихотворения.
Зеленый шум – стихотворение, опубликованное в 1863 году. Произведение создано после визита Некрасова в Украину. Вернувшись обратно, он был настолько впечатлен красотой местной природы и колоритом жителей этой страны, что сразу же приступил к созданию необыкновенного литературного шедевра.
«Петербургский ростовщик» – стихотворение, опубликованное в 1867 году. В основе его сюжета – рассказ о ростовщике Лоскуткове, занимающемся выдачей ссуд наличными, а также его дочери Елизавете. Девушка полюбила местного дворянина и очень популярного у женщин красавца, которого звали Иван Федорович Налимов. Молодой человек также обращает внимание на Элизабет и просит руки ее отца. Но Лоскутков требует от него денег.Налимов придумывает хитрый план, чтобы преподать урок жадному папе. Как он это сделает?
«Витязи на час» – необычная лирическая поэма Некрасова, вышедшая в 1873 году. В этом произведении автор под видом отважного рыцаря описывает борьбу крестьянского общества с буржуазией того времени. В один прекрасный момент у рыцаря начинается бессонница, он решает выйти на улицу и просто прогуляться, чувствуя свежий воздух (олицетворение свободы), великолепные пейзажи (красота России) и виды полуразрушенного бедного села (прообраз крепостные).
Осенняя скука – лирическое стихотворение, созданное в 1873 году. Действие происходит в небольшой деревне Ласуковка. Одним глухим осенним вечером помещику стало очень скучно, и он решил немного развлечься, придумывая самые нелепые и нелепые задания для своих подданных. На кого они были похожи? Это можно найти только в книге.
классическая литература пригодится всем, кто хочет стать более образованным и эрудированным«Человечек с ноготками» – стихотворение Некрасова, написанное в 1856 году, повествующее о нелегкой деревенской жизни большой семьи с одним кормильцем – отцом.Мужчина работает день и ночь, чтобы прокормить своих детей и жену. Однажды он вместе со своим шестилетним сыном идет в лес рубить дрова. Несмотря на то, что мальчик очень молод для этого занятия, он с радостью помогает папе.
«Размышления у входной двери» – это стихотворение, написанное в 1858 году. Сюжет начинается у главного входа в один из престижных и величественных домов большого города. Здесь всегда собирается много знатных и простых людей: купцов, влиятельных чиновников, богатых дворян, а также крестьян и простых работающих горожан.Автор дает читателю возможность «подслушать», о чем говорят главные герои, о чем они говорят, стоя у входной двери.
«Саша» – стихотворение, опубликованное в 1855 году. В нем рассказывается о роскошной и беззаботной жизни девушки Саши – дочери влиятельных в то время помещиков. Родители не могут перестать смотреть на свою дочь, они всячески ее лелеют и беспрекословно исполняют все ее желания. Саше исполняется 16 лет. Она увлекается другой жизнью, где нет излишней заботы родителей и няни.Она хочет вырваться на свободу. Удастся ли ей?
«В дороге» – это стихотворение, написанное в 1865 году. В нем рассказывается о путешествии главного героя на телеге. Дорога была долгой, а потому скучной и утомительной, поэтому он решает поговорить с водителем, который с удовольствием расскажет историю его жизни. Так завязывается довольно забавный и неприглядный разговор. О чем говорили герои произведения? Вы можете узнать это, прочитав это стихотворение.
«Школьник» – стихотворение Некрасова, созданное в 1856 году.В ней рассказывается о простом крестьянском мальчике, который так любил учиться, что решил поехать учиться в город. Мальчик вырос в довольно бедной семье, поэтому очень переживает, примут ли его в городскую школу, не выгонят ли оттуда. Что будет делать мальчик? Вы можете узнать об этом в данной работе.
«О погоде» – стихотворение, написанное в 1858 году. В нем исследуется тема страданий бедняков XIX века, причем не только тех, кто жил в деревнях и деревнях, но и людей, живущих в Санкт-Петербурге.Петербург. Многие люди в те дни умирали от голода и болезней прямо на улицах большого города. Автор пытается разоблачить лживых чиновников, которые думают только о «толщине» своего кошелька.
«И еще тройка летит, как стрела» – это стихотворение 1867 года, в котором рассказывается о бурной жизни знати. После очередного праздного застолья компания отправляется кататься по полю на трех лошадях. Главный лирический герой, наблюдая за происходящим вокруг, описывает красоты природы и восхищается ими.
Вышеперечисленные книги Николая Алексеевича Некрасова самые лучшие и уникальные, но есть такие, к которым читатель проявляет не меньший интерес. К ним относятся:
В этой статье вы узнали о самых интересных, необычных и популярных литературных произведениях Николая Алексеевича Некрасова. Каждая из его книг наполнена болью, страданиями и переживаниями крестьян, живших в 19 веке в России. Автор очень чутко и уважительно относился к этим людям, поэтому решил посвятить столько стихов и стихотворение на эту тему.
Некрасов Николай Алексеевич – Личная жизнь Некрасов Николай Алексеевич
Личная жизнь
С.Л. Левицкий. Фотопортрет Н. А. Некрасова
Личная жизнь Николая Алексеевича Некрасова не всегда складывалась удачно. В 1842 году на вечере поэзии он познакомился с Авдотьей Панаевой (ур. Брянская) – женой писателя Ивана Панаева.
Авдотья Панаева, привлекательная брюнетка, в то время считалась одной из самых красивых женщин Петербурга. Кроме того, она была умной и была владелицей литературного салона, который познакомился в доме своего мужа Ивана Панаева.
Ее литературный талант привлек в кружок в доме Панаевых молодых, но уже популярных Чернышевского, Добролюбова, Тургенева, Белинского.Ее мужа, писателя Панаева, называли повесом и кутилом.
Дом Краевского, в котором размещалась редакция журнала «Отечественные записки»,
, а также квартира Некрасова
Несмотря на это, его жена отличалась порядочностью, и Некрасову пришлось приложить немало усилий, чтобы привлечь к ней внимание. Удивительная женщина. Федор Достоевский тоже был влюблен в Авдотью, но добиться взаимности не смог.
Панаева сначала отвергла 26-летнего Некрасова, который тоже был в нее влюблен, в результате чего он чуть не покончил жизнь самоубийством.
Панаева Авдотья Яковлевна
Во время одной из поездок Панаевых и Некрасовых в Казанскую губернию Авдотья и Николай Алексеевич все же признались друг другу в чувствах. По возвращении они стали жить гражданским браком в квартире Панаевых, причем вместе с законным мужем Авдотьи – Иваном Панаевым.
Этот союз продлился почти 16 лет, до смерти Панаева. Все это вызвало общественное осуждение – про Некрасова говорили, что он живет в чужом доме, любит чужую жену, и при этом закатывает сцены ревности законному мужу.
Некрасов и Панаев.
Карикатура на Н. А. Степанова. «Иллюстрированный альманах»,
запрещен цензурой. 1848
За это время от него отвернулись даже многие друзья. Но, несмотря на это, Некрасов и Панаева были счастливы. Ей даже удалось от него забеременеть, и Некрасов создал один из лучших своих поэтических циклов – так называемый (большую часть этого цикла они писали и редактировали вместе).
Соавторство Некрасова и Станицкого (псевдоним Авдотья Яковлевна) принадлежит нескольким романам, имевшим большой успех.Несмотря на столь нестандартный образ жизни, эта троица осталась единомышленницей и соратниками в возрождении и формировании журнала «Современник»
В 1849 году у Авдотьи Яковлевны родился мальчик от Некрасова, но прожил он недолго. В это время заболел и Николай Алексеевич. Считается, что именно со смертью ребенка были связаны сильные приступы гнева и перепады настроения, что впоследствии привело к разрыву их отношений с Авдотей.
В 1862 году умер Иван Панаев, и вскоре Авдотья Панаева покинула Некрасова.Однако Некрасов помнил ее до конца своей жизни и, составляя завещание, упомянул ее Панаевой, этой эффектной брюнетке, Некрасов посвятил немало своих зажигательных стихов.
В мае 1864 года Некрасов отправился в заграничную поездку, продолжавшуюся около трех месяцев. Он жил в основном в Париже со своими спутниками – родной сестрой Анной Алексеевной и француженкой Селин Лефрен (фр. Lefresne), с которой познакомился еще в Санкт-Петербурге в 1863 году.
НА. Некрасова во время «Последних песен»
(картина Ивана Крамского, 1877–1878)
Селина была обычной актрисой французской труппы, выступавшей в Михайловском театре.Она отличалась живым нравом и легким характером. Лето 1866 года Селина провела в Карабихе. А весной 1867 года она, как и в прошлый раз, уехала за границу вместе с Некрасовым и его сестрой Анной. Однако на этот раз она так и не вернулась в Россию.
Однако это не прервало их отношения – в 1869 году они встретились в Париже и весь август провели у моря в Дьепе. Некрасов остался очень доволен поездкой, поправив здоровье. Во время отдыха он чувствовал себя счастливым, причиной чего была Селина, которая ему пришлась по душе.
Селина Лефрен
Хотя ее отношение к нему было ровным и даже немного суховатым. Вернувшись, Некрасов надолго не забыл Селину и помог ей. И в своем предсмертном завещании он назначил ей десять с половиной тысяч рублей.
Позже Некрасов познакомился с деревенской девушкой Фёклой Анисимовной Викторовой, простой и необразованной. Ей было 23 года, ему уже 48. Писатель водил ее в театры, на концерты и выставки, чтобы восполнить пробелы в образовании. Николай Алексеевич придумал ей имя – Зина.
Так Фёкла Анисимовна стала называться Зинаидой Николаевной. Она выучила наизусть стихи Некрасова и восхищалась им. Вскоре они поженились. Однако Некрасов по-прежнему тосковал по своей бывшей любви – Авдотье Панаевой – и при этом любил и Зинаиду, и француженку Селин Лефрен, с которой у него был роман за границей.
Одно из самых известных своих стихотворений – «Три элегии» – он посвятил только Панаевой.
Нельзя не упомянуть пристрастие Некрасова к игре в карты, которое можно назвать наследственным увлечением семьи Некрасовых, начиная с прадеда Николая Некрасова Якова Ивановича, «бесконечно богатого» рязанского помещика, быстро потерявшего свое состояние.
Однако снова разбогател довольно быстро – одно время Яков был губернатором в Сибири. В результате страсти к игре его сыну Алексею досталось всего одно рязанское имение. Женившись, он получил в приданое село Грешнево. Но уже его сын Сергей Алексеевич, заложив на время ярославское Грешнево, потерял и его.
Алексей Сергеевич, рассказывая своему сыну Николаю, будущему поэту, о славной родословной, резюмировал:
«Наши предки были богаты.Ваш прапрадед потерял семь тысяч душ, прадед – две, дед (мой отец) – одну, я – ничего, потому что терять было нечего, но я тоже люблю играть в карты. “
И только Николай Алексеевич первым переломил ситуацию. Он тоже любил играть в карты, но не проиграл первым. В то время, когда его предки проигрывали, он играл один и играл много.
счет пошел на сотни тысяч.Таким образом, генерал-адъютант Александр Владимирович Адлерберг, известный государственный деятель, министр императорского двора и личный друг императора Александра II, проиграл ему очень крупную сумму.
А министр финансов Александр Агеевич Абаза проиграл Некрасову более миллиона франков. Николаю Алексеевичу Некрасову удалось вернуть Грешнево, в котором он провел свое детство и которое забрали по долгу деда.
Еще одним увлечением Некрасова, также переданным ему от отца, была охота. Гончая охота, которую обслуживали два десятка наездников, борзых, падальщиков, гончих и стремена, была гордостью Алексея Сергеевича.
Отец поэта давно простил свое детище и не без ликования следил за его творческими и финансовыми успехами.И сын до самой смерти отца (в 1862 году) приезжал к нему в Грешнево каждый год. Смешные стихи и даже одноименное стихотворение «Гончая охота» Некрасов посвятил охотничьим собакам, воспевая доблесть, размах, красоту России и русскую душу.
В зрелом возрасте Некрасов даже пристрастился к охоте на медведя («Приятно бить вас, маститые медведи …»).
Авдотья Панаева вспоминала, что когда Некрасов собирался к медведю, были большие сборища – приносили дорогие вина, закуски и просто провизию.Они даже поваров взяли с собой. В марте 1865 года Некрасову удалось добыть трех медведей в день. Он ценил крестьян-медвежатников, посвящал им стихи – Савушка из «В деревне», Савелий из «Кому на Руси живется».
Еще поэт любил охотиться на дичь. Его пристрастие к прогулкам по болоту с ружьем было безграничным. Иногда он выходил на охоту на рассвете и возвращался только к полуночи. Также он ходил на охоту с «первым охотником России» Иваном Тургеневым, с которым они долгое время дружили и переписывались.
Некрасов в последнем послании Тургеневу за границу даже просил его купить ему в Лондоне или Париже винтовку Ланкастера за 500 рублей. Однако их переписке суждено было прерваться в 1861 году. Тургенев не ответил на письмо и не купил ружья, а их многолетнюю дружбу поставили крестом.
Причина тому не в идеологических или литературных разногласиях. Гражданская жена Некрасова Авдотья Панаева оказалась втянутой в судебный процесс по поводу наследства бывшей жены поэта Николая Огарева.Суд удовлетворил иск Панаевой на 50 тысяч рублей. Некрасов заплатил эту сумму, сохранив честь Авдотьи Яковлевны, но тем самым пошатнула его собственная репутация.
Тургенев узнал от самого Огарева в Лондоне обо всех тонкостях темной материи, после чего разорвал все отношения с Некрасовым. Издатель Некрасов расстался с другими старыми друзьями – Л. Н. Толстым, А. Н. Островским. В это время он перешел на новую демократическую волну, исходящую из лагеря Чернышевского – Добролюбов.
Зинаида Николаевна Некрасова (1847-1914)
– жена русского поэта Николая Алексеевича Некрасова
Фекла Анисимовна, впоследствии ставшая его музой в 1870 году, некрасов благородно назвал Зинаидой Николаевной и тоже пристрастился к нему. хобби мужа, охота. Она даже сама оседлала лошадь и пошла с ним на охоту во фраке и обтягивающих брюках, с Циммерманном на голове. Все это обрадовало Некрасова.
Но однажды во время охоты в Чудовском болоте Зинаида Николаевна случайно застрелила своего любимого пса Некрасова, черного пойнта по кличке Кадо.После этого Некрасов, посвятивший охоте 43 года жизни, навсегда повесил ружье на гвоздь.
Николай Алексеевич Некрасов – русский поэт-демократ, автор блестящих образцов гражданской поэзии, сделавший поэзию «народной лирой» и орудием борьбы за права угнетенного народа. Его поэтическая муза – муза «мести и печали», боли, борьбы с несправедливостью по отношению к крестьянству.
Поэт родился 28 ноября 1821 года в городе Немиров (Винницкий уезд Подольской губернии, ныне – территория Украины).Его родители познакомились в Немирове – отец служил в полку, расквартированном в этом городе, мать, Елена Закревская, была одной из лучших – самых красивых и образованных – невест города. Родители Закревской не собирались отдавать дочь офицеру Некрасову, который женился явно по расчету (к моменту знакомства с Закревской у него были игровые долги и желание решить финансовый вопрос за счет выгодного брака). В итоге Елена выходит замуж против воли родителей, и, конечно же, брак оказывается несчастливым – нелюбящий муж сделал ее вечной затворницей.Образ матери, легкой и нежной, вошел в лирику Некрасова как идеал женственности и доброты (стихотворение «Мать» 1877 г., «Витязь на час» 1860-62 гг.), А образ отца – превращается в образ дикого, необузданного и глупого деспота.
Литературное развитие Некрасова неотделимо от фактов его сложной биографии. Вскоре после рождения поэта семья переехала в родовое имение отца, в Грешнев Ярославской области. У поэта было 12 братьев и сестер, большинство из которых умерли в раннем возрасте.Его отца заставили работать – местного дохода не хватало на нужды большой семьи – и он стал служить в полиции в качестве полицейского. Он часто брал сына с собой на работу, поэтому с ранних лет ребенок был свидетелем долгов, страданий и молитв, смерти.
1831 г. – Николай Некрасов направлен учиться в гимназию в Ярославле. Мальчик был способный, но ему удалось испортить отношения с коллективом – он был резким, острым на язык, писал ироничные стихи на одноклассников.После 5 класса перестал учиться (бытует мнение, что отец перестал оплачивать обучение, не видя необходимости в обучении для не слишком прилежного сына).
1837 – 16-летний Некрасов начинает самостоятельную жизнь в Петербурге. Против воли отца, который видел в нем скромного чиновника, Николай пытается поступить в университет на филологический факультет. Экзамены не сдал, но упорно штурмовал факультет 3 года, посещая занятия в качестве волонтера.В это время его отец отказался поддержать его материально, поэтому ему пришлось жить в ужасной бедности, иногда с ночевками в приютах для бездомных, в постоянном голоде.
Первые деньги заработал репетитором – Некрасов работает учителем в обеспеченной семье, параллельно пишет сказки и редактирует алфавиты для детских изданий.
1840 – Некрасов зарабатывает как драматург и критик – Петербургский театр ставит несколько его пьес, а Литературная газета публикует несколько статей.Накопив денег, Некрасов в том же году издал на собственные средства сборник стихов «Сны и звуки», который подвергся такой шквалу критики, что поэт выкупил почти все издание и сжег его.
1840-е: Некрасов знакомится с Виссарионом Белинским (незадолго до этого беспощадно критиковавшим его первые стихи) и начинает плодотворное сотрудничество с журналом «Отечественные записки».
1846: улучшение финансового положения позволило Некрасову самому стать издателем – их «Записки» уходят и покупают журнал «Современник», в котором начинают публиковаться молодые и талантливые писатели и критики, покинувшие «Записки» после Некрасова.Цензура внимательно следит за наполнением журнала, который приобрел большую популярность, поэтому в 1866 году его закрыли.
1866: Некрасов выкупает журнал «Отечественные записки», в котором он ранее работал, и намеревается довести его до того же уровня популярности, на который ему удалось вывести «Современник». С этого времени он более активно издает себя.
Опубликованы следующие работы:
Стихов:
1875 – поэт тяжело заболевает, но, борясь с болью, находит в себе силы писать.
1877 г .: последние произведения – сатирическая поэма «Современники» и цикл стихотворений «Последние песни».
Поэт скончался 27 декабря 1877 года в Петербурге, похоронен на Новодевичьем кладбище. Несмотря на жуткие морозы, увидеть поэта в последний путь пришли тысячи поклонников.
Астрид Линдгрен после вечера сочинила сказку о девочке Пеппи для своей дочери Карин, которая в то время была больна.Длинное и труднопроизносимое для русского человека имя главной героине придумала сама дочь писателя.
Этой сказке в 2015 году исполнилось шестьдесят лет, и мы представляем ее краткое содержание. Пеппи Лонг, героиню этой фантастической истории, любят в нашей стране с 1957 года.Астрид Линдгрен – дочь двух шведских фермеров, выросшая в большой и очень дружной семье. Она поселила героиню сказки в маленьком мрачном городке, где жизнь течет гладко и ничего не меняется.Сама писательница была очень активным человеком. Шведский парламент по его просьбе и при поддержке большинства населения принял закон, согласно которому нельзя обижать домашних животных. Вашему вниманию будет представлена тематика сказки и ее краткое содержание. Также будут охарактеризованы чулки Пеппи Лонг, главные герои – Анника и Томми. Кроме них, мы любим Бэби и Карлсона, изобретателя всемирно известного писателя. Она получила самую заветную награду рассказчика – медаль Х.К. Андерсен.
Пеппи всего девять лет. Она высокая, стройная и очень сильная. Ее волосы ярко-рыжие и пылают на солнце. Носик маленький, картошка, и все в веснушках.
Пеппи ходит в чулках разного цвета и в огромных черных туфлях, которые она иногда украшает. Анника и Томми, подружившиеся с Пеппи, – самые обычные, аккуратные и примерные дети, жаждущие приключений.Брат и сестра Томми и Анника Сеттергеген живут напротив заброшенного дома, который стоял в запущенном саду.Они ходили в школу, а потом, сделав уроки, играли в крокет у себя во дворе. Им было очень скучно, и им приснилось, что у них появился интересный сосед. И вот их мечта сбылась: на вилле «Цыпленок» поселилась рыжеволосая девушка, у которой была обезьяна по имени мистер Нильссон. Ее привез настоящий морской корабль. Ее мать давно умерла и смотрела на дочь с неба, а ее отца, капитана дальнего плавания, смыло штормовой волной, и он, подумала Пеппи, стал негритянским королем на затерянном острове.
На деньги, полученные от моряков, которые представляли собой тяжелый сундучок с золотыми монетами, которые девушка несла как пух, она купила себе коня, которого посадила на террасе. Это самое начало замечательного рассказа, его краткое содержание. Пеппи Лонг – девочка добрая, светлая и необычная.Новенькая шла по улице спиной вперед. Анника и Томми спросили ее, почему она это сделала. «Итак, они едут в Египет», – сказала странная девушка.И добавил, что в Индии обычно ходят на руках. Но Анника и Томми не заморачивались этой ложью, потому что это была забавная выдумка, и пошли в дом Пеппи.
Она испекла блины своим новым друзьям и угостила их славой, хотя и разбила одно яйцо о голову. Но она не растерялась и сразу подумала, что в Бразилии все мажут голову яйцами, чтобы волосы росли быстрее. О таких безобидных историях и есть целая история. Перескажем лишь некоторые из них, так как это краткое изложение.«Пеппи в длинном чулке», сказку, полную событий, можно посмотреть в библиотеке.Пеппи умеет не только рассказывать, но и действовать очень быстро и неожиданно. В город приехал цирк – это большое событие. Вместе с Томми и Анникой она пошла на спектакль. Но во время выступления она не сидела на месте. Вместе с цирком она прыгнула на спину конного скакуна по арене, потом залезла под купол цирка и пошла по канату, а также положила на лопатки сильнейшего силача в мире и даже несколько раз бросила. в воздухе.О ней написали в газетах, и весь город узнал, какая в нем необычная девушка жила. Об этом не знали только воры, решившие его украсть. Плохо им пришлось! И Пеппи спасла детей, которые были на верхнем этаже горящего дома. На страницах книги с Пеппи происходит множество приключений. Это только их резюме. Пеппи Лонг – лучшая девочка в мире.
В этой части книги Пеппи успела пойти в школу, принять участие в школьной экскурсии, наказать хулигана на ярмарке.Этот недобросовестный человек рассыпал у старика-продавца все свои сосиски. Но Пеппи наказала хулигана и заставила его заплатить все. И в этой же части к ней вернулся родной и любимый отец.
Он пригласил ее путешествовать по морям. Это очень быстрый пересказ истории о Пеппи и ее друзьях, краткое изложение «Длинных чулок Пеппи» по главам. Но девочка не оставит Томми и Аннику в тоске, заберет их с собой, с согласия мамы, в жаркие страны.Перед отъездом в более теплые края Пеппи дерзкий и респектабельный джентльмен хотел купить ее виллу «Цыпленок» и уничтожить все на ней.
Пеппи быстро расправилась с ним. Еще она «посадила в лужу» вредную Фрехен Розенблюм, которая раздавала подарки, кстати, скучным, лучшим, как она думала, детям. Затем Пеппи собрала всех обиженных детей и преподнесла каждому по большому пакетику карамели. Все, кроме злобного уродца, были довольны.А потом Пеппи, Томми и Аника отправились в страну Веселию. Там они плавали, ловили жемчуг, расправлялись с пиратами и, полные впечатлений, возвращались домой. Это очень краткое изложение «Длинного чулка Пеппи» по главам. Очень кратко, потому что про все приключения самому читать намного интереснее.