Цель:
Развивающие задачи:
Образовательные задачи:
Закреплять и расширять у детей представления об осенних явлениях природы посредством выразительного исполнения ими песен, танцев, стихотворений, игр;
Воспитательные задачи:
Звучит музыка.
Ведущая:
Заглянул сегодня праздник в каждый дом,
Потому что бродит осень за окном.
Заглянул осенний праздник в детский сад,
Чтоб порадовать и взрослых и ребят.
Ведущая:
День сегодня праздничный, осенний и радостный! Вы хотите поехать на праздник?
(Положительная реакция детей.) Тогда садитесь в вагончики, мы отправляемся с
вами в путешествие!
Ведущая: (в коридоре около зала):
Паровоз наш небольшой, паровоз наш не простой,
В нём колёса не стучат, состоит он из ребят!
Дети встают “паровозиком”, ведущая – впереди. Под музыку все топающим шагом двигаются по залу.
Песенка – игра «Паровоз Букашка».
Ведущая: Ребятки, мы попали с вами в лес полный сказок и чудес.
Ведущая: Вот и в лесу много листочков: и желтые, и красные – очень красивые!
Листья солнцем наливались, листья солнцем пропитались,
Налились, отяжелели и по ветру полетели .
..
Зашуршали по кустам… видно их и тут и там.
Ветер золото кружит, золотым дождем шумит!
Вот и к нам сюда ветерок листочки принес!
Ой, как их много посмотрите!
Ребенок 1: Листочки все осенним днем красивые такие.
Давайте песенку споем про листья золотые!
Исполняется песня «Листик желтый, листик желтый»
Листик желтый, листик желтый
На дорожку упадет.
Это значит, это значит –
Осень в гости к Нам идет!
Приходи красавица, Осень золотая!
Деткам очень нравится, Осень золотая!
Вот листочки, дождик, дождик
На ладошку упадет
Это значит, это значит
Осень в гости к нам идет!
Приходи красавица, Осень золотая!
Деткам очень нравится, Осень золотая!
Дети садятся на стульчики.
Ведущий: Нынче праздник на дворе – наступила осень!
Мы об осени детей рассказать попросим!
Ребенок: 2.
Осень, осень к нам пришла
Дождь и ветер принесла.
Ребенок: 3.Пожелтел зеленый сад
Листья желтые шуршат.
Ребенок: 4. Дождь по улице идёт,
Мокрая дорога,
Много капель на стекле,
А тепла немного.
Ребенок: 5.
Как осенние грибы,Ребенок: 6. Кричит ворона в небе:
— Кар-р!
В лесу пожар-р, в лесу пожар-р!
А было просто очень:
В нём поселилась осень.
Ребенок 7. Осень – щедрая хозяйка,
Всё нам дарит без утайки:
Тыквы, яблоки, арбузы,
Виноград и кукурузу.
Ребенок 8. Наступила осень,
Пожелтел наш сад.
Листья на берёзе
Золотом горят.
Ведущая: А хотите отправиться в гости к «Осени»? Тогда садитесь в паровозик.
Дети встают “паровозиком”, ведущая – впереди.
Все готовы? Приглашаю я ребят
В лес осенний погулять.
Песенка – игра «Паровоз Букашка».
Ведущая: Стоп, приехали детишки.
Вот и лес: деревья, шишки.
На земле везде лежат. (Показывает.)
Деткам надо погулять.
И в игру поиграть. (Дети выходят на середину зала.)
ИГРА «Собери шишки» На пол рассыпаются 15-20 шишек. По сигналу дети начинают собирать их в свои корзинки. Побеждает тот, кто соберёт больше шишек.
Ведущая: Где же осень золотая? Вот загадка. Вот секрет.
Мы тут песни распеваем, А ее все нет и нет.
Где ты, осень? Отзовись! Где ты, осень? Появись!
Дети зовут: Осень, а-у!
Под музыку заходит Осень.
Осень: Здравствуйте, мои друзья!
Я – Осень так меня зовут.
Везде и всюду узнают.
Не виделись мы целый год.
За летом следом мой черёд
Вы рады встретиться со мной?
Вам нравится наряд лесной?
Ведущая: Осень — раскрасавица! Всем наряд твой нравится! Ребята, давайте споём для Осени нашу песенку.
Дети исполняют песню: «Золотые листики»
Золотые листики с дерева летят.
Кружит ветер листики – это листопад
Это, это, это листопад
Это, это, это листопад
Мы бежим по листикам, а они шуршат.
Это называется – тоже листопад
Это, это, это листопад
Это, это, это листопад.
Осень: Вы, ребята, молодцы, настоящие певцы!
А я хочу вам подарить свои осенние листочки.
Вы листики берите и со мною попляшите.
Танец с листочками
С окончанием танца дети прячутся за листочки.
Осень: А где же ребята?
Я вижу здесь только разноцветные листочки?
Листочки, листочки, вы не видели наших деток? — Нет.
Листочки, листочки, а чьи это ножки? — Наши.
Листочки, листочки, а где же ваши ручки? — Вот они.
Осень: Ребята, давайте сделаем осенний салют из листочков.
Дети подбрасывают листочки вверх.
Ведущая: Осень! Мы тебя не только ждали, но и готовились к твоему приходу! Для тебя стихи приготовили!
Ребенок 9.
Осень, осень за окошком:
Дождик сыплется горошком,
Листья падают, шурша…
Как ты, Осень, хороша!
Ребенок 10. Солнце улыбается,
Золотом сверкая.
Всем нам очень нравится
Осень золотая.
Ребенок 11. Ходит осень в нашем парке,
Дарит осень всем подарки:
Бусы красные — рябине,
Фартук розовый — осине,
Зонтик жёлтый — тополям,
Фрукты осень дарит нам.
Ребенок 12. Пожелтел зелёный сад,
Листья жёлтые летят.
Ребенок 13. Дождик часто моросит,Нам гулять он не велит.
Запись шум дождя
Осень: Ой, ребята, тише, тише…
Кажется, я что-то слышу!
Солнце спряталось куда-то…
Это дождь пошел, ребята
Ребенок 12. Кап-кап, дон-дон-дон!
Капли начали трезвон.
Это дождик нас опять
Не пускает погулять!
Ребенок 13. Дождик, дождик целый день
Барабанит в стекла. Вся земля,
Вся земля от дождя промокла.
Осень: Большое спасибо за стихи.
Дети исполняют песню «Осень наступила»
Осень, осень наступила,
Листья осыпаются.
Солнца нет и потемнело,
Дождик начинается.
Припев: Кап-кап на дорожки,
Кап-кап на ладошки.
Осень:
Рад гостям осенний лес! В нём полным-полно чудес!
(Обращает внимание на Медведя, спящего в стороне.)
Вот и Мишка косолапый, день и ночь сосёт он лапу,
Словно сладкую конфетку! Разбудите его, детки!
Ведущая:
Давайте потанцуем и мишка проснётся, с нами посмеётся!
Танец «Варенье»
Мишка (просыпается):
Кто так громко танцевал?
Сон мой крепкий кто сорвал?
Осень:
Посмотри скорее, Мишка, в гости к нам пришли детишки!
Не ворчи и не серчай, а гостей скорей встречай!
Мишка:
Здравствуйте, детки! Меня разбудили!
Ну, а медку принести не забыли?
Мишка:
Вот теперь другое дело. Спасибо, ребятки! Медок вкусный, да сладкий и для здоровья полезный. Я подкрепился, сил набрался на зиму. А ещё я очень люблю играть. А вы, ребята, любите? Тогда давайте поиграем с вами в игру.
В моей корзиночке спрятались мои друзья: солнышко и тучка.
Показать яркое изображение солнышка.
Когда светит солнышко,
Можно погулять
Хлопать, топать весело,
В садике играть.
Показать тучку с ниточками дождя.
Мишка: Если тучка хмуриться
И грозит дождем,
Спрячемся под зонтиком
Дождик переждем.
Есть у вас зонтик?
Конечно! Вот какой большой и красивый зонтик!
Проводится игра «Солнышко и тучка».
Мишка:
Как с вами весело играть, а можно с вами поплясать?
Пляска парная «Чо –чок, каблучок»
Осень:
Хватит, Мишенька, плясать! Ты ложись-ка лучше спать!
Спи в берлоге до весны и смотри цветные сны!
Мишка:
Прощайте, детки, мне пора, зима стоит уж у двора!
(Мишка прощается, уходит «спать».
)
Осень: Ой, ребята посмотрите
Мы старались, не ленились,
Хорошенько потрудились.
Все помыли, все полили,
Всюду землю напоили.
Вырос гриб в лесу густом.
Ну а гриб то не простой
Шляпку снимем, посмотри –
Что-то вкусное внутри!
Угощают детей.
Ведущая: Очень весело нам было!
Все тебя мы полюбили.
Но пора уже прощаться,
В путь обратный собираться!
Осень: До свиданья, детвора,
Ждут в лесу меня дела!
Ведущий: На этом наше волшебное путешествие закончено, и мы отправляемся на поезде в нашу группу.
«В ОСЕННЕМ ЛЕСУ» 31.10.2019
сценарий осеннего праздника в младшей разновозрастной группе
Цель и задачи:
Создавать настрой праздника; воспитывать эмоциональный отклик на содержание праздника.
Развивать умение двигаться под музыку, следить за сюжетом, принимать посильное участие в театрализации (выполнять образные движения, исполнение несложных ролей).
Атрибуты:
Листочки осенние по 2 на каждого ребёнка.
Дождинки (маленький султанчик с голубыми бумажными полосками).
Шапочка мухомора (только шляпка).
Корзиночки с осенними дарами.
Грецкие орешки по 2 на ребёнка.
Сосновые шишки по количеству детей.
Зал оформлен в виде осеннего леса.
Содержание:
песня-танец «РАЗНОЦВЕТНЫЕ ЛИСТОЧКИ»
танец «ДОЖДИК» (Осень, осень наступила..)
игра «ПЕРЕДАЙ ШАПОЧКУ»
шумовой оркестр «ИГРА С ОРЕШКАМИ»
танец «ВОТ КАКИЕ ШИШКИ»
игра «КТО СКОРЕЕ ВОЗЬМЁТ ШИШКУ»
песня «ЗОЛОТЫЕ ЛИСТИКИ»
Ход праздника:
Звучит детская песня «Едет, едет паровоз».
Осень вместе с детьми паровозиком заезжает в зал. У центральной стены Осень обращает внимание детей на необычное осеннее дерево. Под деревом стоят корзинки с осенними дарами.
Осень:
– Ребята, посмотрите, какое необыкновенное дерево на лесной полянке.
Такие красивые деревья бывают только осенью. Обратите внимание на зелёные, жёлтые, красные листочки. Поочерёдно берёт в руки корзинки.
Вот, примите, ребята, всё, чем я в лесу богата,
Всё, что я насобирала, всё, что летом припасала. .
Поочерёдно берёт в руки корзинки
Осень показывает детям, всё что выросло в лесу: корзинку с ягодами, корзинку с грибами. А вот в эту корзину я собрала осенние листочки. Они шуршат и просят, что бы вы ребята с ними станцевали.
Осень (раздаёт детям листочки, сопровождая стихотворением):
речевая игра «МЫ – ЛИСТИКИ ОСЕННИЕ»
Дети имитируют действия «листочков» в соответствии с текстом стихотворения: садятся на корточки, летают по комнате, вновь тихо садятся, поднимаются, кружатся и снова садятся.
Мы, листики осенние, на веточках сидели.
Ветер дунул, полетели…
Мы летели, мы летели и на землю тихо сели.
Ветер снова набежал и листочки все поднял.
Повертел их, покружил и на землю опустил.
песня-танец «РАЗНОЦВЕТНЫЕ ЛИСТОЧКИ»
Осень:
– Пока мы с вами танцевали с листочками, над нашим садиком нависла тучка. Она уже бросает первые капельки. Раз, два, три, четыре.
Осень раздаёт детям голубые султанчики – дождинки.
За окошком кто шалит? Тук-тук-тук.
Кто по стеклышку стучит? Тук-тук-тук.
Может, это птички? Нет, нет, нет.
Может, ребятишки? Нет, нет, нет.
Может, капельки дождя? Да, да, да!
танец «ДОЖДИК» (Осень, осень наступила..)
Осень.
Вот и кончился дождик. А после дождика в лесу вырос гриб.
Вот он, какой красивый, яркий.
Будем мы с грибом играть, шапочку передавать.
игра «ПЕРЕДАЙ ШАПОЧКУ»
Осень.
Кто – то в гости к нам спешит, кто – то листьями шуршит.
Мы на стульчики присели, и все вместе поглядели.
На ширме появляется белочка с корзинкой в лапах. В корзинке лежат грецкие орешки.
Белочка:
Я по веточкам скакала, вам орешки собирала,
Но орешки не простые, посмотрите, вот какие!
Осень берёт корзинку, показывает детям орешки.
Осень:
Вот спасибо. Наши дети любят петь и танцевать.
Ну, а на орешках этих будут весело играть.
шумовой оркестр «ИГРА С ОРЕШКАМИ»
Дети стучат в такт плясовой музыке, выполняя движения по тексту.
На ширме появляется игрушка медведь.
Медведь:
Я Мишутка маленький, маленький, я Мишутка славненький, славненький.
Я живу в глухом лесу, никого не обижаю, ни зайку, ни лису.
По тропинкам гулял, шишек много я набрал.
Я хочу, чтоб ребятишки поиграли со мной в шишки.
танец «ВОТ КАКИЕ ШИШКИ»
Осень берёт в руки Мишку. Проводит с детьми игру
игра «КТО СКОРЕЕ ВОЗЬМЁТ ШИШКУ»
Дети стоят по кругу, перед каждым на полу лежит шишка. Звучит плясовая музыка. С окончанием музыки ребёнок должен поднять шишку. Мишка пытается взять у кого- нибудь шишку.
Осень:
– А сейчас, ребята, давайте для Мишки песню исполним.
песня «ЗОЛОТЫЕ ЛИСТИКИ»
Осень:
Все мы дружно поплясали, с Мишкой, белочкой играли.
А теперь пора прощаться, в лес зверятам возвращаться.
Да и нам с вами пора в детский садик возвращаться.
Звучит музыка, дети паровозиком вместе с Осенью, возвращаются в группу.
учим к празднику
ЗА ОКОШКОМ КТО ШАЛИТ?
За окошком кто шалит?
Тук-тук-тук.
Кто по стеклышку стучит?
Тук-тук-тук.
Может, это птички?
Нет, нет, нет.
Может, ребятишки?
Нет, нет, нет.
Может, капельки дождя?
Да, да, да!
РАЗНОЦВЕТНЫЕ ЛИСТОЧКИ
Дети с листочками в руках стоят в кругу (девочка/мальчик)
1. Золотой денёк нас приглашает, приглашает погулять.
Золотой денёк нам предлагает,предлагает поиграть.
(идут по кругу друг за другом, листочки держат на уровне плеч)
припев:
Посмотрите, будто огонёчки, огонёчки-огоньки,
(крутят листочки в вытянутых вперёд руках)
Наши разноцветные листочки, наши листики-листки.
(качают листочками – правой вверх, левой вниз – и наоборот, на проигрыш – кружатся, подняв листочки на уровень плеч).
2. Мы – как будто бабочки лесные, по поляночке летим.
Крылышки – листочки расписные, и не страшен дождик им.
(идут по кругу друг за другом, машут листочками, как крылышками)
3. Можем мы от дождика закрыться нашим маленьким листом.
Можно нам домой не торопиться – под листом, как под зонтом.
(лицом в круг, приседают, держат листья над головой, как зонтики)
4. Ветерок играет вместе с нами – все листочки шелестят,
Весело меняются местами и летят, летят, летят.
«ЗОЛОТЫЕ ЛИСТИКИ»
Золотые листики с дерева летят.
Кружит ветер листики, это — листопад.
Это, это, это — листопад, это, это, это — листопад.
Мы бежим по листикам, а они шуршат.
Это называется тоже листопад.
Цель: обогащение эстетических впечатлений, эмоциональной сферы, развитие творческих способностей у детей дошкольного возраста. Действующие лица: Осень, ведущий, гном – взрослые; Ветерок, Птичка, Заяц, Лиса, Медведь – дети.
Ход сценария Дети входят в зал под музыку песни «Золотой листопад» Т. Морозовой, останавливаются в центре полукругом. Ведущий: Об осени мы слышали немало Прекрасных и чудесных слов, И вот она пришла, настала Давайте ж восхищаться ею вновь! 1 ребёнок: Осень наступает, И в небе вижу я, Как птицы улетают В тёплые края. 2 ребёнок: Холодно и сыро Мама мне опять Куртку с капюшоном Стала надевать. 3 ребенок; Посмотрит е- у рябины Покраснели щечки. На дорожку полетели Желтые листочки! 4 ребенок: Все вокруг, как на картинке: И березки, и осинки В золотых стоят нарядах. Значит, осень где- то рядом! Песня: «Осень»( осень, осень наступила, листья осыпаются) Ведущий: Осень нас сегодня ждёт, В гости всех ребят зовёт! Реб: Осень ходит за грибами, За черникою манит, Реб: Осень пахнет пирогами, Сочным яблоком хрустит. Реб: Осень в сказку нас ведёт И улыбки раздаёт! ( дети идут, по кругу) Ведущая: Давайте скажем, раз, два повернись- на полянке очутись Посмотрите, ребята, как красиво вокруг! На опушке лес густой открывает двери, В тишине встречают нас разные деревья.
Слышите, как они шумят, как шуршат и падают с деревьев осенние листочки. Давайте соберём немного листьев( дети берут в руки листочки) . Танец с листочками Ведущий: Ой, ребята, чей- то дом! Надпись есть: «Весёлый гном»( стучится в дом) Где ты, гномик? Хватит спать Выходи- ка поиграть! Слышите, кажется идет. Давайте разыграем его! Спрячемся за листики. Дети присаживаются на корточки. Тссс! В зал входит Гномик с метелкой, видит много листьев, хватается за голову. Гном: Ох, работы много стало: Сколько листиков опало! Подметать скорей спешу – Я порядок навожу! Под музыку «сметае т» детей- листиков в «кучу». Проводится игра « Гномик и листочки»( на основе игры «Листья и ветер» автор А. Зак) Все дорожки я подмел, Ох, устал я, спать пошел! Садится, «засыпает», выбегает ребенок – ветерок. Ветерок: Я- осенний ветерок, Я лечу, мой путь далек, Я по свету пролетаю, Все листочки раздуваю. Дует на детей, они танцуют( импровизация танцевальных движений под «Вальс» В. Жилина) с око нчанием музыки присаживаются.
Гном: Не порядок, в самом деле, Все листочки разлетелись. Я метелочку возьму, Снова листья соберу. Под музыку «сметает» детей- листиков в «кучу». Гном: Все дорожки я подмел, Ох, устал я, спать пошел! Садится, «засыпает», выбегает ребенок – ветерок. Ветерок: Я- осенний ветерок, Я лечу, мой путь далек, Я по свету пролетаю, Все листочки раздуваю. Дует на детей, они танцуют, с окончанием музыки присаживаются. Гном: ( Просыпается. ) Да что же это, опять все листики разлетелись, прямо как живые! Да ведь это не листики, а ребята. ( Дети встают. ) Ох, озорники! Ведущий: Не сердись на нас, Гномик, мы пошутили. Сейчас ребята для тебя песенку споют. Песенка про гнома( Муз. Шаламоновой М/ р №5- 2015 стр. 40) Гном: Хорошо поете и танцуете. А скажите ребята, чего это вы в лесу делаете? За грибами пришли, или просто погулять, полюбоваться? Ведущий: И за грибами, и полюбоваться, и с осенью повстречаться. Гном: Да у нас есть чем полюбоваться, вон сколько листочков, и желтые и красные. А хотите поиграть? У нас в лесу растут разные деревья, ну- ка угадайте с какого дерева листочек прилетел? ( Клен, дуб, рябина) Дети играют в игру «Чей кружочек быстрее соберётся» Ведущий: Ой, ребята, на меня капелька капнула, и ещё одна.
Кажется, начинается дождик. Песня: «Дождик»( кап, кап тук, тук, тук) 1реб. Смотрите – небо потемнело, Как будто плакать захотело! 2реб. Кап- кап – капли к апитошки З астучали по дорожке. 3реб. Видно дождь не переждать, Всё равно пойдём гулять! 4реб. В руки зонтики возьмём, Под дождём плясать начнём! Танец с зонтиками Гном: Ну, вот и дождик прошёл, берите кузовочки и пойдемте по грибочки. Реб: Настала осень грибная пора, Идем за грибами с друзьями с утра. Бегом босиком по дорожке, В руках кузовки да лукошки. Реб: Дружно возьмем по корзинке, В лес за грибами пойдем. Веселую пеню об этом Мы дружно все вместе споем. Песня: «Грибы –г рибочки» Гном: ( несет большой гриб) Смотрите, какой я гриб на шел. А хотите я вам про этот гриб сказку расскажу. Инсценировка сказки «Осень в лесу» Так вот, дело было в лесу, Осенью, совсем недавно Вырос на полянке красавец мухомор. Дождь его поливает. Мухомор все подрастает. И вырос такой большой грибок. Не грибок, а теремок. И в один денек дождливый Пролетала птичка мимо.
( под музыку «летит птичка») Птичка: Я под дождиком летала, Всюду зернышки искала крылышки отяжелели я летаю еле- еле. Гно м( птичке) : Под грибок лети скорей, Свои крылья обогрей( Птичка встает под грибок) Гном: Спряталась птичка и запела Птичка поет: Дождик льет, грохочет гром – 3р. Хорошо мне под грибком – 3р. Гном: Зайка на полянку скок Увидал большой грибок. З аяц: Холодает с каждым днем Очень зябко под дождем Весь дрожу я, весь промок Как осиновый листок. Апчхи! Мне бы норку, да посуше Там согрел бы лапки, уши. Апчхи! Птичка: Залезай под гриб малыш Согреешь лапки, убежишь. Заяц прячется под грибом. Гном: Спрятался зайка под грибком И запели они вдвоем. ( заяц и птичка поют туже песенку) Гном: Только песенку допели Видят лисонька бежит Вся от холода дрожит Появляется лиса. Лиса: Ой, пустите под грибок. Ваш грибок как теремок. Вся промокла до хвоста, Вот уж кашляю: « Кха, Кха! » Птичка: К нам лисичка поспеши Заяц: Хвост пушистый подсуши. Гном: Под грибочком Тут как тут Снова песенку поют.
( Все вместе поют туже песню) Гном: Дождик холодный льет и льет По лесу мишенька идет. Появляется медведь. Медведь: Добрый день вам! Звери: З дравствуй, Мишка. Медведь: Угощаю всех вас шишкой. Все: Спасибо! Медведь: Можно к вам мне под грибок Я совсем уже промок. Лиса. Ой- ой- ой, велик твой рост, – Ты помнешь мой пышный хвост. Заяц: Хвати т места под грибком. Веселее в четвером! Гном: И запели снова песню Очень громко, дружно вместе. ( Все звери поют туже песенку) Гном: А пока они так пели Оглянуться не успели Как и дождик перестал Заяц: Ну, тогда я поскакал( убегает) Лиса: До свиданья, и м не пора Там в лесу моя нора. ( Уходит) Медведь: Ну и мне пора в дорогу Спать пойду в свою берлогу. ( Уходит) Птичка: Полечу тогда и я До свидания друзья! Гномик: Снова солнышко сияет Снова весело всем станет И запляшут медвежата Белки, ежики, зайчата И вы, ребята, выходите У грибочка попляшите. Парный танец «Друг за другом мы бежим» Ведущая: Спасибо тебе, гномик за добрую сказку, за игры и пляску. Но нам ещё осень отыскать надо, очень уж наши ребятки с осенью повстречаться хотят.
Гном: Зачем искать того, кто сам к вам вот – вот придёт. Встречайте, Осень уже близко! Ну а мне – пора, до свиданья, детвора! Гном уходит, в зал под музыку входит Ос ень. Осень: Вижу, гости у меня! Здравствуйте, мои друзья! Я – Осень, длинной тонкой кистью В лесу все выкрасила листья. Вам нравится в моём лесу? Любуйтесь на мою красу! Ведущий: Здравствуй, Осень! Ты на диво и нарядна, и красива! С тобою рады подружиться, Давайте вместе веселиться! Песня: «Праздник осени в лесу» Ведущий: Эй, ребятки озорные, выбегайте поскорей, да танцуйте веселей! Покажем мы все дружно, как веселиться нужно! Танец: «Точка, точка, запятая» Осень: Спасибо вам, для вас, друзья, Есть подарки у меня! В сундучок их положила И на три замка закрыла. Три загадки отгадайте, И подарки получайте. 1. Поле осенью промокло, Но зато созрела свёкла. А в сентябрьских садах Много яблок на ветвях. Что к зиме мы собираем? Как его мы называем? ( Урожай) 2. Листья в воздухе кружатся, Тихо на траву ложатся. листья с брасывает сад — Это просто.
. . ( листопад) 3. В сером небе низко Тучи ходят близко, Закрывают горизонт. Будет дождь. Мы взяли…( зонт) Все деревья пожелтели Кроме пышных сосен, Птицы к югу полетели … Наступила? ( осень) Сундук открывается, в нем осеннее угощение( например, яблоки) . Ведущая: Осень, хорошо с тобою, Но, пора прощаться. Нам обратно в детский сад Н адо возвращаться. Осень: До свиданья, в добрый час, Была рада видеть вас! ОСЕННИЕ ЧАСТУШКИ. 1. Ну- ка, гости дорогие, навострите ушки. Мы споём сейчас для вас осенние частушки! ПР. Ох да, вот так да, в огороде лебеда, Мы пока что не артисты, ну да это не беда! 2. Мы осенние частушки пропоём сейчас для вас, Громче хлопайте в ладоши, веселей встречайте нас! ПР. Ох да, вот так да, в огороде лебеда, Мы пока что не артисты, ну да это не беда! 3. Осень времечко сырое, дождик льётся с высоты. Люди чаще раскрывают разноцветные зонты! ПР. Ох да, вот так да, в огороде лебеда, Мы пока что не артисты, ну да это не беда! 4. Месяц в небе как лукошко, веселей играй гармошка.
Вот грибок залез на пень, только шапка набекркнь! ПР. Ох да, вот так да, в огороде лебеда, Мы пока что не артисты, ну да это не беда! 5. Милые поганочки пляшут на поляночке, Не жалеют каблуков – обманули грибников! ПР. Ох да, вот так да, в огороде лебеда, Мы пока что не артисты, ну да это не беда! 6. Мы вам пели и плясали, мы старались от души! Хороши наши припевки, чем же мы не хороши? 1 ребёнок: Кто на улице листочки так красиво расписал? Кто же в садике дорожки мягко листьями устлал? 2 ребёнок: Отчего так покраснели листья клена и осин? Отчего так вкусно ели птицы ягоды рябин? 3 ребёнок: Почему на пнях опята стайкой дружною сидят? Почему идут ребята подметать дорожки в сад? 4 ребёнок: Потому что наступила осень – дивная пора! Все она позолотила, листьев – целая гора!
на себя Это навлекло на себя Зацикливаться на ком-то Быть задержанным чем-то другим Я единственный человек, с которым я ссорюсь Никогда бы я не шуршал
будь осторожен Эти водители не обучены Вы столкнетесь с озорством Особенно, если ваш IDP не получен Суета, суета, шорох города
Гвиневра из королевского двора Артура Драпировка из белого бархата, шелка и кружева.шорох ее платья на мраморной лестнице, Блестки на пальцах,
И шорох падающих листьев Птица на краю тарелки Потерянная теперь навсегда, моя любовь в сладкой памяти Станция отходит от поезда Синий
там никого нет Кто мог быть благословлен Нет птичьего пения Шорох дерева И все уносится Все унесено Для нескольких беспощадных
не время Я знаю, что держусь Пока жизнь проходит мимо меня Лето пропускает осень.Прямо к зиме Листья шуршат над головой И я не вижу
в любви Итак, мальчик, позволь мне быть ближе шорох листьев Говорит ваше имя Ветер возвращает меня Вам снова Я знаю, ты заставляешь меня Почувствуй, что я жив Итак, я
вокруг озера со мной шорох все листы со мной Как никогда раньше Середина ночи Прогуляйся со мной по озеру Шорох все листы с
построить дом От упавших веток, пока меня никто не найдет Растут медленно Некуда идти Но здесь, где ветер шумит насквозь Растут медленно Есть
сказать Когда я увидел это банджо на его спине, мы сразу же начали джемовать.
к листьям сейчас Их шелест по земле Это все, что имеет значение, мальчик Нечего разрушать (нечего, нечего) Проходит и уходит (там
тени в твоей спальне, Ты слышишь шорохов в своей спальне, Ты будешь дрожать всю ночь, будешь дрожать до утреннего света Вы не можете спать
На экране смерть Там шорох ткани И болезненный голос, называющий меня красивым В театре мужчина с хитрыми девичьими глазами
там смерть, там шорох ткани И болезненный голос, называющий меня красивым В театре человек с хитрыми девичьими глазами На экране
Мёртвые голоса перекрывают свои рвы Они наполняют свои матерчатые сумки шорохами земли И крик разрушающих костей Пыль с моих костяшек
Свет внутри Это не зеленый или синий Это медовое золото и солнечный свет Когда шуршат бумаги И жизнь разворачивается я встречу тебя там С несбыточными мечтами
шорох мы можем кувыркаться Я новый король джунглей Это то, что есть и что это такое, вот и все Вы не можете вернуться из прошлого, когда оно ушло Вам нравится
Не знаю и половины этого Я прихожу, ветки шуршат лишь бы меня успокоить Онемевший, я не могу сказать, что я тикаю, я тикаю, как тикающая бомба Я просто хочу
арестовать до конца ночи Как я люблю тропический бриз Когда он шепчет мимо рифов Вы можете услышать в опавших ветвях Сухопутные крабы шумят до рассвета Дела
и убей его я герой нет я не злодей Я хочу быть тем, на кого смотрят Если я хочу этого, я должен суетиться и суетиться Я шумю как я шурша
успокоиться не дай призраку появиться и шуршать твоими перьями и попытаться залезть тебе под кожу они просто хотят разжечь твой страх не дай им победить и не давай
Звезды луна кажется они - прячься от меня Когда я засыпаю с холодной подушкой рядом со мной, Я слышу шелест листьев на ветру
по моим принципам Принципы Добросовестный мошенник Беги назад, шорох вверх Папа слишком хорошо меня учил Не доверяй никому Не верь никому, никому Никто
плакала Услышьте голос Белая птица переворачивает меня И шорох крыльев Покрывает мой разум морем Из черных стеклянных слов Дианы Услышьте голос
Точно так же, как орнитологи могут узнавать птиц по их мелодичным крикам, Дэвид Джордж Хаскелл может различать деревья по их звукам.
Задача особенно проста, когда идет дождь, как это часто бывает в тропических лесах Эквадора. В зависимости от формы и размера их листьев, различные растения реагируют на падающие капли, производя «брызги металлических искр», «низкий, чистый, древесный стук» или «стук машинистки». У каждого вида своя песня. Тренируйте свой слух (и откажитесь от отвлекающего эха пластиковой куртки от дождя), и вы сможете провести ботаническую перепись только с помощью звука.
«Я много лет преподаю студентам орнитологию, — говорит Хаскелл, писатель-естествоиспытатель и профессор биологии в Севани.«И я бросаю вызов своим ученикам: хорошо, теперь, когда вы выучили песни 100 птиц, ваша задача — выучить звуки 20 деревьев. Сможете ли вы отличить дуб от клена на слух? Я предлагаю им выйти, направить свое внимание в уши и собрать звуки. Это почти медитативное переживание. И из этого вы понимаете, что деревья звучат по-разному, и из них исходит потрясающих звуков. Наши невооруженные уши могут услышать, как клен меняет свой голос, как мягкие листья ранней весны превращаются в умирающие листья осени.
Этот акустический мир открыт для всех, но большинство из нас никогда не входит в него. Просто кажется таким нелогичным — не говоря уже о том, что это немного фальшиво — слушать деревья. Но Хаскелл слушает, и он описывает свой опыт с чувственной прозой в своей очаровательной новой книге «Песни деревьев». Своего рода поэт-натуралист, Хаскелл имеет привычку возвращаться в одни и те же места и уделять им «повторяющееся сенсорное внимание». «Мне нравится сидеть и слушать и отключать приложения, которые предустановлены на моем теле», — говорит он.Люди могут быть визуальным видом, но «звуки раскрывают то, что скрыто от наших глаз, потому что вибрационная энергия мира проходит через барьеры и сквозь землю. Благодаря звуку мы узнаем это место».
В своей первой книге « The Forest Unseen » Хаскелл отправился в тот же участок леса Теннесси и описал, как за год изменился один квадратный метр. Его проницательные наблюдения и до боли красивое повествование принесли ему место в списке финалистов Пулитцеровской премии в 2012 году.
Теперь он привносит ту же чувственность в свою работу на втором курсе. В The Song of Trees он посещает дюжину специально выбранных деревьев, в том числе: грушевое дерево в самом сердце Манхэттена; оливковое дерево в Иерусалиме; сабальная пальма, терзающая соль и солнце грузинского пляжа; высокий, залитый дождем сейбо в Эквадоре; и сосна-бонсай, которая пережила бомбардировку Хиросимы и теперь живет в Вашингтоне, округ Колумбия. Каждый из этих главных героев является центром историй о мире природы.
Но Haskell не рассматривает деревья как личности.Он видит в них «великие соединители природы», живые символы великой темы книги — что жизнь — это отношения.
Корни получают питательные вещества от симбиотических грибов и взаимодействуют с соседними бактериями. Листья нюхают воздух, чтобы определить здоровье соседей, выпуская при этом тревожные химические вещества, вызывающие паразитов, уничтожающих гусениц. Семена разносят далеко летающие птицы. Фотосинтезирующие клетки используют силу солнечного света, используя структуры, развившиеся из свободноживущих микробов.
И такого рода отношения являются древними: бальзамическая пихта, которую Хаскелл встречает в Онтарио, иллюстрирует эту идею; он растет на камнях, содержащих трупы бактериальных колоний, живших 1.от 9 до 2,3 миллиардов лет назад.
«Фундаментальная природа жизни может быть не атомарной, а реляционной», — говорит Хаскелл. «Жизнь не просто связана с сетью; — это сеть ».
Хаскелл рассматривает жизнь, примером которой являются деревья, не столько рассказами отдельных людей, сколько «временными совокупностями отношений». И смерть, таким образом, представляет собой децентрацию этих отношений, поскольку «я вырождается в сеть». «Здесь, в Теннесси, недалеко от места, где я преподаю, есть ясень.Я годами ждал в лесу, чтобы быть именно там, когда падает большое дерево, и это конкретное бревно поразило меня тем, сколько крутых существ пришло и использовало его. За годы после падения он даже выпустил несколько бутонов. По сравнению с людьми, разница между жизнью и смертью кажется мне гораздо менее очевидной для дерева, и вы можете утверждать, что его загробная жизнь была более животворной для леса, чем его собственная жизнь».
Сети леса также обеспечивают его чем-то, что Хаскелл сравнивает с интеллектом, и он утверждает, что это не антропоморфизм.Растения чувствуют и реагируют на окружающую среду. Они хранят информацию — воспоминания — об угрозе пастбищных пастей или прошлых климатических условиях. Они интегрируют информацию как внутри своих тканей, так и за их пределами. Когда такие процессы происходят в нервной системе, мы говорим об уме, мышлении и поведении. Так же и с растениями, утверждает Хаскелл.
«Мне очень удобно использовать такие слова, как интеллект, но я должен подчеркнуть, что это совсем другой вид интеллекта», — говорит он. Медленно, рассеянно, прочее.«Мы не помещаем эльфов в лес или воображаем один большой сверхорганизм, который думает как человек. Интеллект леса настолько децентрализован по сравнению с нашим. Для меня более близка аналогия с человеческой культурой. Идеи и человеческая культура происходят между точками сознания в нашем мозгу. Он очень децентрализован, но имеет память и способствует нашему пониманию и нашей способности решать проблемы».
В этом взгляде на жизнь есть величие, но он также несет в себе некоторую эстетику хиппи, с его разговорами о связях, вибрационной энергии и, в некоторых случаях, буквальном объятии деревьев.«Я боюсь, что мои академические коллеги прочитают это и решат, что я стал легкомысленным», — говорит Хаскелл. «Взгляд Нью Эйдж на мир действительно улавливает некоторую истину о том, что отношения важны. Но это не значит, что природа — это место бесконечной гармонии и любящей доброты. Сети — это места, где разыгрывается это напряжение между конфликтом и сотрудничеством. Любой полевой биолог знает, что мир расколот не только красота, но и боль».
«У викторианцев была сладкая естественная история, когда божественное провидение ощущалось в раскрытии каждого цветка», — добавляет он.«У нас уже 100 лет, как люди выступают против этого. Но при этом мы упустили из виду некоторые другие аспекты природы — роль сетей и важность симбиоза и сотрудничества».
Эта тенденция сосредотачиваться на отдельных людях за счет сетей, как считает Хаскелл, привела нас к дистанцированию от природы.
«Я не разделяю ни религиозное мнение о том, что мы отделены друг от друга, ни мнение экологического сообщества о том, что мы больше не принадлежим друг другу, и без нас планете было бы лучше», — говорит он.Хаскелл утверждает, что взгляд на природу как на нетронутую землю, которую мы отгораживаем стеной в национальных парках, столь же вреден для нашего чувства принадлежности, как и религиозная точка зрения, согласно которой мы властвуем над всем творением. «Догмы разделения фрагментируют общность жизни; они замуровывают людей в уединенной комнате», — пишет он.
Мы можем найти спасение в видении жизни как сообщества. В The Song of Trees Хаскелл отстаивает своего рода «экологическую эстетику», где мы находим красоту в связности и где «микробное сообщество под нашими ногами может быть более красивым, чем очевидное величие горного заката.И что важно, мы являемся частью этих сообществ — «непостижимой» частью сетей природы, а не наблюдателями, заглядывающими извне. «У нас не может быть дефицита природы; мы — природа, даже если мы не осознаем эту природу», — пишет он.
Чтобы осознать, требуется внимание и глубокая вовлеченность, которые большинство из нас редко уделяет своему окружению.
Даже Haskell удивляет сам себя. «Я бываю в Нью-Йорке много раз в год, и несколько лет назад я сказал: «Я собирался нарвать дерево», — говорит он мне.«Разговаривая с жителями Нью-Йорка, у каждого есть история триумфа или горя по поводу деревьев в их квартале или их отсутствия. Есть мнение, что природа не в городе, и это не мой опыт. Итак, я бродил по Верхнему Вестсайду, пока не нашел дерево, которое было бы интересным собеседником. Это очень обычно, что было частью привлекательности. Это груша Брэдфорда, которая считается мусорным деревом».
Он подключил его, вставив датчик в кору и слушая через наушники. «Я надеялся на записи звуков дерева, метро и улицы.Но когда я сосредоточился на дереве, вся динамика тротуара изменилась». Он стал больше осознавать людей вокруг себя и то, как его присутствие — и дерево — формировали течение улицы. «Я понял, что на самом деле речь идет и о человеческих сетях, и это дало мне гораздо более глубокое понимание важности деревьев в городском контексте».
Деревья могут сблизить нас с природой, но природа также может сблизить нас друг с другом.
Действительно, Haskell в последние месяцы все больше и больше размышлял о вопросах единства и разделения.«Эта книга была написана задолго до Трампа, но мы живем в мире, где перед нами стоит один из вопросов: могут ли стены работать?» он говорит. «И я думаю, что если мы думаем о мире как о фундаментально относительном, вопрос не в том, как мы блокируем вещи, а в том, как мы живем в этих отношениях».
И тебе не сбежать
Прошлое позади сегодня
Сегодня это наше будущее
Сегодня это наше жизнь
(Расскажи мне, что случилось)
Что происходит вокруг сейчас
(Зачем мы уничтожаем души)
Мы распоряжаемся этим краем сейчас
(Почему мы ставим превыше всего)
Все наши цели
Они иногда даже выше, чем
Человеческая жизнь
Вы верите в чудеса
Мы верим в это
Вы все еще думаете, что жизнь настолько примитивна
Готовы открыть разум для шоу, которое мы нашли?
Преврати всю свою жизнь в огромный экстаз
Бас
Придет твое время
Плохие дни прошли
На этот раз открыть врата нового мира
Придет твое время
И ты поймешь
Мы положим наши руки в воздухе
И яркий свет ослепит нас, да
Твое воображение не может этого представить
С тобой мы поднимаемся в небеса дыхание
Внезапно все там, чтобы увидеть
Ты можешь быть всем, чем хочешь быть
Голос, который живет в твоем сердце
Укажет верный путь
Шаг вперед
И ты почувствуешь весь мир на своих плечах
Не могу ждать, не могу ждать
Не могу больше ждать
Один шаг ближе
Скажи мне, когда мы прибудем
В нашу конечную точку
Пункт назначения
Вперед!
Ты веришь в чудеса
Мы верим в это
Ты все еще думаешь, что жизнь так примитивна
Готовы открыться для шоу, которое мы нашли?
Преврати всю свою жизнь в огромный экстаз
Твое время придет
Плохие дни прошли
Настало время открыть врата нового мира
Твое время придет
И ты поймешь
Твое время придет
И ты поймет
Сны так сладки
(И желанные, о)
И желанные, о
Деревья полны песни.
Ветер стучит и шипит в листьях и иголках, насекомые скрежещут, лед разрывает ослабленную древесину, внизу на улице болтают люди, а в стволах отдаются механические шумы. Некоторые звуки деревьев слишком высоки для наших ушей, но их можно услышать с помощью правильных микрофонов. Под акустической поверхностью скрыты песни, истории, которые мы слышим, когда следим за звуками до их источников. Таким образом, вслушиваться в песню дерева — значит прикасаться стетоскопом к коже ландшафта и слышать, что шевелится внизу. Вот десять способов слушать:
1.Пальцы. Я держу в руках две кленовые пластины, каждая весом с тяжелую книгу. Блоки высечены в клинья с достаточно шероховатой поверхностью, чтобы поцарапать мою кожу. Я держу, казалось бы, беззвучные бревна, инертные блоки. Я беру каждый по очереди и, как меня учили, зажимаю деревяшку между пальцами, свесив ее вес с левой руки. Я постукиваю по дереву. Моя кожа чувствует ответные отблески. Один блок более четкий, он кажется более ярким, открытым и мускулистым.
Второй аналогичный, но с оттенком зернистости и мутности.С самого начала мой учитель, мастер, изготовит заднюю часть скрипки. Изогнутая кожа подарит этому дереву вторую жизнь, новую песню.
2. Подошвы стоп. Когда бревно гикори ударяется о лезвие, содрогание и визг пилы проникают в меня через пол лесопилки, взрыв вибрирующей энергии. Циркулярная пила высотой пять футов установлена вертикально, так что бревно разрезается по длине, когда оно скользит по конвейеру. Вращающийся металл срезает древесину, превращая ее в доски и шпильки.На этой древесине держится мой дом, архитектура, поддерживаемая углекислым газом, отожженным солнечным светом. Два на четыре сварены воздухом. Я сжигаю щепки и вокруг костра, разговоры друзей превращаются в область воображения, о связях видимых и невидимых. Дровяной огонь сплавляет человеческое сообщество, соединяя нити.
3. Электрический суппорт. Металлический зажим аккуратно захватывает ветку и измеряет ее диаметр каждые 15 минут.
Часами, днями, неделями обхват ветки записывается в электронную память.В течение 24-часового цикла ветка пульсирует солнечным сердцем, сокращаясь в дневное время, когда вода течет через нее от стебля к листу. Ночью веточка откармливается, увлажняясь водой, черпаемой из корней. Ветки на умирающих ветвях — слишком затененных и низко в кроне — имеют слабый пульс, суточные циклы, которые едва шевелятся под металлическим кончиком пальца. На радостных солнцем ветвях систолы и диастолы вздымаются и отступают, дозвуковой гул леса. Поздней весной на это суточное колебание накладывается резкое увеличение диаметра по мере того, как ветка утолщается новыми слоями древесины.
4. Ультразвук. Датчик размером с большой палец давит на тонкую кору сосновой ветки. На экране компьютера линия показывает количество пронзительных щелчков и шипений, достигающих сенсора, звуков водяных столбов, разбивающихся внутри узкостенных сосудов ветки. Для дерева это звуки надвигающегося голода.
Если ломается слишком много водяных столбов — как это бывает во время засухи — иголки веток должны закрыть свои дыхательные поры, чтобы сохранить воду. Отсутствие движения воздуха через поры означает отсутствие фотосинтеза.Звуки следуют ежедневному ритму: по утрам засохшие корни дерева обеспечивают достаточную влажность, а из ветки исходит мало звуков. К полудню почва истощается. Тонкие как шелк нити воды внутри сосудов растения рвутся с щелчком . После захода солнца корни деревьев и почвенные грибы объединяются, чтобы бросить вызов гравитации и вытянуть воду из более глубоких слоев почвы. Кружево корней, соединенных с нитями грибов, действует как огромный кусок промокательной бумаги, нарезанный и свободно вплетенный в недра почвы.Вода течет через эту сеть, как диктуют законы физики, от влажной к сухой, и вода поднимается вверх в течение ночи. Таким образом, сухая вечерняя пыль поверхность почвы увлажняется утром, и акустический дистресс ветки ослабляется.
5.
Беседа. Под ветвями собираются люди. Дерево является связующим звеном между людьми. На Манхэттене уличные торговцы и пешеходы отдыхают и болтают в тени, вдали от суетливого тротуара. Охлаждающий навес над ними ежегодно экономит городу 11 миллионов долларов на кондиционировании воздуха.На сухом склоне холма на Западном берегу земли фермеры и их семьи толпятся на лестницах, опирающихся на деревья, человеческие пальцы перебирают ветки, собирая урожай оливок. К тому времени, когда роща была собрана, десятки тысяч слов перелетели из уст в уши, когда люди работали бок о бок на ветвях деревьев. В парке в центре Денвера дети собираются под тополем, шорох его развеваемых ветром листьев вскоре поглощается их воплем, когда они прыгают в ледяные горные воды реки.Десятилетия назад это была свалка. Теперь дети со смехом бегают от дерева к воде и обратно. Родители сидят и болтают в тени.
6. Вздох и щелчок выключателя. Кислород, который мы вдыхаем, поступает из деревьев и океанов.
Мы выдыхаем, и листья поглощают нежелательный углекислый газ, а затем помещают его в деревянную память о дыхании. Щелкните выключателем: Уголь горит, древние воспоминания высвобождаются.
7. За стойкой библиотеки. Проведите ладонью по странице научного журнала. Я смотрю на целлюлозные листы дерева, твердеющие молекулы лигнина, очищенные в процессе изготовления бумаги. На их страницах написаны данные о судьбе лесов: По всему земному шару площадь земель, покрытых лесами, сокращается. За первую дюжину лет тысячелетия было потеряно 2,3 миллиона квадратных километров леса, но только 800 000 выросли заново. Я переворачиваю страницу, треск волокон ослабевает, когда страница сгибается.
8. Вздремнуть под деревом. Я просыпаюсь от запаха нагретой солнцем смолы пондерозы. В лесу отношения между деревьями и другими видами — это химический процесс, поэтому я слушаю носом. Золотой сок между темными пластинами коры пондерозы имеет сильный запах канифоли и скипидара: маслянистый, кислый и яркий.
Запах отпугивает насекомых. Липкие смоляные смолы насекомые-древоточцы, а смолистые химикаты ядовиты. Эта защита достаточна против большинства насекомых и в большинстве лет, но в последнее время пондероза и другие сосны гибнут миллионами от жуков.Парадоксально, но запахи, защищающие дерево, ведут этих жуков к цели. Эти нападения стали настолько распространены в Скалистых горах, что часто можно увидеть, как целые долины превращаются из живого зеленого в коричневый цвет мертвой иглы и, наконец, в серый цвет беленого дерева. В этих горах всегда жили сосновые жуки. Но теперь их популяция растет, подталкиваемая ландшафтом, полным ослабленных засухой и жарой деревьев. Я чувствую запах огня на ветру.
9. Через звуки насекомых. Щелчки и скрежет под корой: личинки жуков буравят дерево с выступающими лопастями. Молодые насекомые заглатывают мелкие опилки, передавая их в кишечник, населенный симбиотическими микробами. Дятлы прислушиваются, надеясь уловить звук, который выдаст присутствие насекомого на дереве.
Прижавшись ухом к дереву, я слышу доносящийся по дереву звук пасти жука и птичьего клюва. В кроне гусеницы обгрызают листья. Дерево тоже слушает. Когда звук жующих гусениц воспроизводится для дерева, растение выделяет защитные химические вещества.
10. Стоп, послушай. Порывы ветра озвучивают разнообразие растений. Голос Дуба грубоватый, гортанный; клен песчаный и светлый. Эти различия берут свое начало в эволюции и адаптации растений. Листья засухоустойчивого дуба толще, жестче, чем у влаголюбивого клена. Разные звуки деревьев на сухом горном хребте и во влажной лесистой лощине говорят об особенностях экологии каждого места. Сосна пондероза сладко поет на ветрах Калифорнии, ее длинные иголки были, как писал Джон Мьюир, «прекрасной музыкой» и «свободным, похожим на крылья гулом».Но в Колорадо сосны развили более короткие и жесткие иголки, чтобы справиться с большими нагрузками снега и льда. Там деревья воют, когда их проволочные иголки гонят ветер.
Выйди наружу, слушай свои уши.
О чем говорят звуки деревьев в вашем доме?
Дэвид Джордж Хаскелл (@dghaskell) — автор недавно выпущенной книги «Песни деревьев» — научного и этического исследования жизни дюжины деревьев по всему миру. Он профессор биологии Южного университета, автор книги «Незримый лес», лауреат премии Национальной академии за лучшую книгу 2013 года и финалист Пулитцеровской премии.
Тенчи Тенно
| Грубая кровля из камыша Укрывая жатву Осеннего рисового поля; — И промокают рукава От влаги капающей. |
Дзито Тэнно
| Весна, кажется, прошла, И снова наступило лето; Для шелково-белых мантий, Так сказано, расстелены для просушки На “Горе Небесных Духов”.  |
Какиномото-но Хитомаро
| Ах! тропа Из хвоста горного фазана Поникшая, как изогнутая ветвь! — Через эту долгую, тянущуюся ночь Должен ли я держать свою кушетку в покое? |
Ямабе но Акахито
| Когда к побережью Таго Я путь прошел, и вижу Совершенную белизну, лежащую На высокой вершине горы Фудзи Сугробом падающего снега. |
Сарумару Таю
| В горной пучине, Пробираясь сквозь багряные листья, Плачет бродячий олень. Когда я слышу одинокий крик, Грустно, – как грустно – осень! |
Чунагон Якамоти
| Если “Сорочий мост” — Мост сороками перекинут, — Белым от инея я вижу: — Глубоким инеем побелел: — Поздно, я знаю, заросла ночь.  |
Абэ но Накамаро
| Когда я смотрю вдаль Над широкой «Равниной Неба», Является ли луна той же самой Что на горе Микаса взошла, В стране Касуги? |
Кисэн Хоши
| Низкая хижина моя Юго-восток от столицы:– Так я выбираю жить;– И мир, в котором я живу Люди назвали “Горой Мрака”.” |
Оно но Комачи
| Цвет цветка Уже ушел из жизни Пока на мелочи Напрасно я устремил взор, В путешествии по миру. |
Семимару
| Воистину, здесь Путешественники, которые идут или приходят На пути разлуки, — Друзья или незнакомцы, — все должны встретиться; Это ворота «Холма собраний».” |
Санги Такамура
| Над широким, широким морем, К его многочисленным дальним островам, Гребля я отправился.  Провозгласите это всему миру, О вы, рыбацкие лодки! |
Соджо Хенджо
| О ветры небес! На путях среди облаков Подуй и закрой пути, Чтоб нам эти девственные формы Еще ненадолго задержать. |
Ёзей Ин
| С пика Цукубы, Падающие воды стали Мина тихими, полными потоками: Так выросла моя любовь; Как тихие пучины реки. |
Кавара но Садайджин
| Печать Мичиноку Из запутанных листьев шинобу! Ради кого я, Как запутался, стал? Только твой! Я не могу поменять! |
Коко Тенно
| Ради тебя Весной я ищу поля, Собирая зеленые травы, В то время как свисающие рукава моей одежды Испещрены падающим снегом.  |
Чунагон Юкихира
| Хотя мы расстались; Если на вершине горы Инаба Я услышу звук Из сосен, растущих там, Немедленно вернусь назад. |
Аривара но Нарихира Асон
| Я никогда не слышал Этого даже тогда, когда господствовали боги В древние времена Э’эр был связан красной водой Такой, как здесь, в ручье Татты |
Фудзивара но Тосиюки Асон
| Ло! собравшиеся волны На берегу Сумской бухты! E’en в собранной ночи, Когда во сне я иду к тебе, Я должен избегать глаз людей. |
Исэ
| Даже для пространства Короткий, как тростник Из болота Нанивы, Мы никогда больше не должны встречаться В этой жизни? Это, спросите вы? |
Мотоёси Синно
| Теперь, в отчаянии, Мне все равно! Итак, давайте встретимся Даже если это будет стоить мне жизни В заливе Нанива.  |
Сосей Хоши
| Только потому, что она сказала, “Через минуту я приду”, Я ждал ее E’en до луны рассвета, В долгом месяце, появился. |
Бунья но Ясухидэ
| Так как это дыхание Осенние листья травы и деревьев Разломы и пустошь,– Люди могут к горному ветру Подходящее название “Дикий”. |
Oe no Chisato
Гляжу я на луну,
Мириады вещей возникают в мыслях,
И мысли мои печальны;–
Но не для меня одного,
Что осень Время пришло.
Кан Кэ
| В настоящее время, Так как я не мог принести подношения, Видишь, гора Тамуке! Вот парча из красных листьев, По воле бога. |
Санджо Удайджин
| Если имя твое верно, Висячая лоза “Холма встреч”, Разве нет способа , которым, без знания людей, я могу привлечь тебя на свою сторону? |
Тейшин Ко
| Если листья клена На хребте Огура Иметь дар разума, С тоской будут ждать Еще одно августейшее паломничество.  |
Чунагон Канесуке
| Над равниной Мики, Струится и течет свободно, Является ручьем Изуми. Я не знаю, встречались ли мы: Почему же я тоскую по ней? |
Минамото но Мунеюки Асон
| Зимнее одиночество В горном селении растет Только глубже, когда Гости ушли, а листья и травы Засохли; – так бежит моя мысль. |
Осикоти но Мицунэ
| Будь мое желание Белую хризантему сорвать;– Озадаченный морозом Ранней осенней порой, Я случайно мог бы сорвать цветок. |
Мибу но Тадамин
| Как утренняя луна, Холодной, безжалостной была моя любовь. С того прощального часа, Ничто так не нравится мне Как дневной свет.  |
Саканоуэ но Коренори
| На рассвете, Как будто утренняя луна Осветила тусклый пейзаж, Прекрасная деревушка Ёсино лежала В дымке падающего снега. |
Харумити но Цураки
| В горном ручье, Ветром хлопотливым Построено, Начерчена плетеная преграда. Но это только кленовые листья Не в силах утечь. |
Ки но Томонори
| В весёлом свете Вечно сияющего Солнца, В дни весны; Почему с неумолчной, беспокойной поспешностью Опадает только что распустившийся цвет вишни? |
Фудзивара но Окиказе
| Кого же теперь, В моем возрасте (пока далеком) я могу держать в друзьях? Даже сосны Такасаго Не друзья прежних дней.  |
Ки но Цураюки
| Нет! нет! Что касается человека, Каково его сердце, никто не может сказать, Но сладкий цветок сливы В моей родине, как и прежде, Все еще источает тот же аромат. |
Киёвара но Фукаябу
| Летней ночью, Пока еще кажется, что здесь вечер, Вот! наступил рассвет. В какой области облаков Нашла место блуждающая луна? |
Бунья но Асаясу
| В осенних полях, Когда беспечный ветер Над белоснежной росой Над белоснежной росой, Как мириады не нанизанных драгоценных камней Повсюду рассеяны! |
Укон
| Хоть и забыт теперь, Для себя мне все равно: Тот, клятвою, был заложен; — И жизнь свою, кто отрекся, То есть, ах! так жалко.  |
Санджи Хитоши
| Бамбуковая равнина, С небольшим полем, имеющим камыши! Хотя я несу свой жребий, Почему это невыносимо? Почему я до сих пор так ее люблю? |
Тайра но Канемори
| Хотя бы я скрывал, В моем лице все же появляется,– Моя нежная, тайная любовь:– Так много, что он просит меня, “Тебя ничего не беспокоит?” |
Мибу но Тадами
| Хотя и в самом деле я люблю, Но молва о моей любви Разошлась далеко и широко, Когда ни один человек не мог тогда знать Что я начал любить. |
Киёвара но Мотосукэ
| Разве мы не были обещаны Выкручиванием рукавов, — Каждый за каждого по очереди, — Что над Сосновой горой Сью Океанские волны никогда не пройдут? |
Чунагон Ацутада
| Любовь мою встретив, Потом была страсть моя, Когда я ее измерил Чувством былого, Как будто тогда я не любил.  |
Чунагон Асатада
| Если время свиданий Никогда не должно быть, Я не должен жаловаться На себя (часто остаюсь одиноким), Или на нее (в бессердечном настроении). |
Кентоку Ко
| Уверен, что нет никого Кто скажет жалостливое слово, Я уйду. Ах! моя смерть будет только Моя собственная глупость (подходящий конец). |
Соне но Ёситада
| Словно матрос Плывущий через Юриный пролив С рулем упущенным,– Где, над бездной любви, Лежит цель, не знаю. |
Эйкей Хоши
| На скромную кроватку, Заросшую лианами густыми В ее одиночестве, Наступает унылая осенняя пора; — И нет даже человека.  |
Минамото-но Сигэюки
| Словно гонимая волна, Ветром лютым на скалу брошенная, Так и есть, увы! Раздавлен и одинок я; Думая о том, что было. |
Онакатоми но Ёсинобу Асон
| Как костры стража У царских ворот хранят,– Ночь горят, Днём в пепле потускнели,– Любовь пылает во мне. |
Фудзивара-но Ёситака
| Ради тебя драгоценного, Когда-то сама жизнь моя (стремящаяся) Не дорога была мне. Но это теперь желание моего сердца Это может длиться долгие, долгие годы. |
Фудзивара-но Санеката Асон
| Что, так оно и есть, Как я могу сообщить ей? Значит, она может и не знать Что любовь, которую я испытываю к ней Словно жжет моксу Ибуки.  |
Фудзивара-но Мичинобу Асон
| Хотя я прекрасно знаю, Что ночь снова придет E’en, когда рассветает, Но, по правде говоря, я ненавижу вид Утреннего света. |
Удайшо Митицуна но Хаха
| Вздыхая в полном одиночестве, Сквозь долгую ночную стражу, До рассвета: — Можешь ли ты вообще понять Что это утомительно? |
Гидо Санши но Хаха
| Если “не забыть” Будет ли ему в грядущие годы Слишком трудно; — Хорошо было бы сегодня Что жизнь моя, ах я! должен закрыться. |
Фудзивара-но Кинто
| Хотя водопад В своем потоке давно прекратился, И звук его стих; Тем не менее, в имени он всегда течет, И в славе еще может быть услышан.  |
Леди Изуми Сикибу
| Скоро я перестану быть;– Одно приятное воспоминание я бы сохранил Когда за пределами этого мира. Неужели нет мне возможности Еще раз с тобою встретиться? |
Леди Мурасаки Сикибу
| Встреча в пути–, Пока я не могу ясно знать Друг это или нет;– Вот! полночная луна, ах я! В облаке исчез. |
Дайни но Санми
| Если гора Арима Посылает свой шелест ветра через бамбуковые равнины Ины;– Что ж! на самом деле, это так, как вы говорите; Но как я могу забыть? |
Аказоме Эмон
| Лучше спать Беззаботно, чем бесцельно бодрствовать Сквозь уходящую ночь, Пока не увижу одинокую луну.  Пересеките ее нисходящий путь. |
Кошикибу но Наиси
| Как близ горы Оэ И над равниной Ику путь Так далек,– Я еще даже не видал Ама-но-хасидатэ. |
Исэ-но Осукэ
| Восьмилепестковые вишневые цветы Что в Наре, древней резиденции Нашего Государства,– расцвели;– В Нашем Девятикратном Дворце Дворца Источают сегодня свой сладкий аромат |
Сей Шонагон
| Хоть среди ночи, Притворным криком петуха, Некоторые могут быть обмануты; — Но у ворот Аусаки Этого никогда не достичь. |
Сакё но Таю Мичимаса
| Неужели нет теперь возможности, Но чужими устами сказать Эти столь роковые слова,– Что отныне любовь мою к тебе Я должен изгнать из мыслей моих? |
Гон-Чунагон Садайори
| Ло! на раннем рассвете, Когда туман над потоком Удзи Медленно поднимется и рассеется, И ставни на мелководье, Близкие и далекие, появятся! |
Сагами
| Даже когда рукава мои, Сквозь ненависть и тоску, Ни разу не высохнет,– От такой любви истлеет имя мое:– Как плачевен мой удел! |
Саки но Дайсоджо Гёсон
| Будем, каждый о каждом Жалея, мысли умилять, Цветок горной вишни! Кроме тебя, одинокий цветок, Нет никого, кого я знаю как друга.  |
Суво но Наиси
| Если бы, но сквозь сны Короткой весенней ночи, Я отдохнул бы Подушкой на этой руке, И имя мое было запятнано безукоризненно, Тяжела, правда, была бы моя судьба. |
Санджо-но-Ин
| Если бы, против моей воли, В мире печалей еще, Я долго жил бы;– Как бы тогда я томился, увы! Для этой луны полуночи. |
Ноин Хоши
| Порывом бури, Со склонов гор Мимуро Кленовые листья рвутся, И, как (богатая) парча, Выковываются на (голубом) Татте (тихом) ручье. |
Рёзен Хоши
| В моем одиночестве Из моего скромного дома ушел, Когда я огляделся, Везде было то же самое;– Одинокий, темнеющий осенний вечер.  |
Дайнагон Цуненобу
| Когда наступает вечер, Из листьев риса у моих ворот Слышны нежные стуки; И в мою круглую камышовую хижину Осенний ветерок бродит. |
Юши Найшинно-Ке но Кий
| Ну, я знаю славу О непостоянных волнах, которые бьют На берегу Такаши! Если я когда-нибудь подойду к тому берегу Я должен только намочить рукава. |
Гон-Чунагон Масафуса
| На этой далекой горе, Над склоном под пиком, Вишни в цвету; — Пусть туманы здешних холмов Не поднимаются, чтобы скрыть сцену. |
Минамото-но Тосиёри Асон
| Я не молился (У святилища Бога Милосердия), О том, чтобы недобрый Стал таким же безжалостным Как бури холмов Хасэ.  |
Фудзивара-но Мототоши
| Хотя твое обещание было “Как роса на растении моксы” И для меня была жизнь; Но увы! год прошел Даже в осеннюю пору. |
Хосёдзи но Нюдо Саки но Квампаку Дайдзё-Дайдзин
| Над широкой морской равниной, Когда я гребу и смотрю вокруг, Мне кажется, Что белые волны вдали, Являются вечно сияющим небом. |
Сутоку-Ин
| Хоть поток стремителен Утесом встречен и сдерживаем В стремительном потоке, Но, разделившись, он мчится дальше, И, наконец, снова соединяется. |
Минамото но Канемаса
| Страж Врат Сумы, Сколько ночей ты проснулся, Пробуждался ли ты от криков Жалобных песочниц, Мигрант с острова Авадзи? |
Сакё но Таю Акисуке
| Смотри, как ясен и ясен Свет луны находит пути ‘Среди разорванных облаков Что с зыбким осенним ветром По небу грациозно плывут! |
Тайкен Мон-Ин но Хорикава
| Если он хочет, чтобы наша любовь продолжалась? Ах! Я не знаю! И сегодня утром мои тревожные мысли, Как мои черные волосы, спутались.  |
Фудзивара-но Санэсада
| Когда я обратил свой взор К тому месту, откуда я слышал Хототогису ,– Вот! единственным объектом там Была луна раннего рассвета. |
Доин Хоши
| Хоть и в глубоком горе (Через жестокий удар), моя жизнь Еще осталась мне: — Но слез моих не могу удержать; Они не могут вынести моего горя. |
Квотай Когу но Таю Тошинари
| Ах! в мире, Путь полета я нигде не нахожу. Я думал спрятаться В самой дальней глубине гор; Но тут же раздается крик оленя. |
Фудзивара-но Киёске Асон
| Если я буду жить долго, Тогда, быть может, дни нынешние Могут быть дороги мне; — Так же, как прошедшее время, чреватое горем Нынче нежно возвращается мыслью.  |
Шунье Хоши
| Ныне,– как сквозь ночь С тоской провожу часы, И медлит дневной рассвет,– И в моей спальне двери Бессердечны, воистину, мне. |
Сайгё Хоши
| Значит ли это, что луна Огорчила меня, как будто Огорчила меня? Подняв встревоженное лицо, — Ах! слезы, (скорбные) слезы! |
Джакурен Хоши
| Вот, осенний вечер! Смотри, как поднимаются туманы глубокой долины Среди еловых листьев Которые еще держат влажные капли Внезапных ливней (холодного дня). |
Квока Мон-Ин но Бетто
| Только ради одной ночи, Короткий, как узел тростника, Выросший в бухте Нанива, Должен ли я отныне жаждать его Всем сердцем, пока жизнь не близка? |
Шокуши Найшинно
| Жизнь! Ты цепочка драгоценных камней! Если ты должен кончить, сломайся сейчас.  Ибо, если я еще живу, Все, что я делаю, чтобы скрыть (моя любовь) Пусть, наконец, ослабнет (и потерпит неудачу). |
Импу Мон-Ин но Тайу
| Позвольте мне показать ему это! Э’эн рукава рыбачек На берегах Одзимы, Хоть промокнуть насквозь и снова промокнуть, Не изменить цвета их красильщиков. |
Го-Кёгоку но Сэссё Дайдзодаин
| На леденящем коврике, Закрываю свернутое одеяло, Я должен спать один, Пока всю морозную ночь Звучит сверчок (безнадежное чириканье). |
Нидзё-но-Ин но Сануки
| Словно скала в море, Ээн в отливе спрятался от глаз, Мой залитый слезами рукав: — Никогда ни на мгновение не сохнет, И неизвестен в человеческом знании. |
Камакура но Удайдзин
| О, если бы этот наш мир, , Был бы всегда таким, какой он есть! Какая прекрасная сцена! Посмотрите на лодку рыбачки, Затянутую канатом, плывущую вдоль берега.  |
Санги Масацунэ
| С горы Ёсино Веет холодом осенний ветер, В сгущающейся ночи. Холодно старинное село; — Звуки бьющейся ткани Слышу. |
Саки-но Дайсодзё Джиен
| Хотя я не в форме, Я осмелился защитить народ Из этого горестного мира Своим черным (священным) рукавом: — Я, живущий на горе Хиэй. |
Нюдо Саки но Дайдзё-Дайдзин
| Не снег цветов, То, что буйный ветер спешит Вокруг двора сада, То, что здесь, увядая, падает: — То, воистину, я сам. |
Гон-Чунагон Садайе
| Как соленая водоросль, Горящая в вечерней тишине, На берегу Мацуо, Все мое существо пылает, Жду того, кто не придет.  |
Джозамми Карью
| Ло! у ручья Нары Наступает вечер, и шелестят ветры Шевелят листья дубов;– Ни следа лета не осталось Но там священное купание. |
Го Тоба-но-Ин
| О некоторых людях я тоскую;– Некоторые люди мне ненавистны;– И этот несчастный мир Мне, отягощенный заботами, Место страданий. |
Джунтоку-Ин
| О Императорский Дом! Когда я думаю о прежних днях, Как я тоскую по тебе! Больше, чем цепляющиеся лозы Висячие под твоими древними карнизами. |
1
Как я Ebb’d с океаном жизни,
Как я удивил берега, я знаю,
Как я хожу, где рябь постоянно вымывает вас Пауманок,
, где они шумят хриплый и шипящий,
Где свирепая старая мать бесконечно плачет о своих потерпевших крушение,
Я размышляю в конце осеннего дня, глядя на юг,
Удерживаемый этим электрическим я, из гордости которого я произношу стихи ,
Был захвачен духом, который тает в линиях под ногами,
Обод, осадок, который стоит за всей водой и всей землей земного шара.
Завороженный, мои глаза возвращаются с юга, падают, чтобы следовать за этими тонкими валками,
Солома, солома, щепки, водоросли и морская клейковина,
Пена, чешуя с блестящих камней, листья соленого салата, оставленного приливом,
Мили ходьбы, звук прибоя с другой стороны от меня,
Пауманок тут же, как я думал, старая мысль подобия,
Эти вы представили меня, остров в форме рыбы,
Когда я шел по берегам, я знаю,
Когда я шел с этими электрическими эгоистичными типами.
2
Как я пробудил к берегам, я не знаю,
Как я перечислюсь на Дириже, голоса мужчин и женщин WRECK’D,
, поскольку я вдыхаю вдыхающую немаловые бризы, которые установлены я,
По мере того, как океан так таинственно катится ко мне все ближе и ближе,
Я тоже, но значу, в крайнем случае, небольшой поток воды,
Несколько песков и мертвых листьев, которые нужно собрать,
Соберусь и солью себя как часть песков и дрейфа.
О сбитый с толку, упрямый, согбенный до самой земли,
Угнетенный собой, что я осмелился открыть рот, ни разу не имел ни малейшего понятия, кто или что я такое,
Но что перед всеми моими высокомерными стихами настоящее Я стоит еще нетронутым, невыразимым, совершенно недостигнутым,
знаки и поклоны,
С раскатами далекого иронического смеха над каждым словом, которое я написал,
Указывая молча на эти песни, а затем на песок под ними.
Я понимаю, что я ничего не понял на самом деле, ни одного предмета, и что никто никогда не может понять,
Природа здесь, на виду у моря, воспользовавшись мной, чтобы броситься на меня и ужалить меня,
Потому что я осмелился открыть рот, чтобы петь вообще.
3
Вы оба океана, я закрываю с тобой,
Мы мурмируем одинаково покачивая пески и дрейф, зная не так,
Эти маленькие клочья действительно стояли для вас и меня и все.
Ты, рыхлый берег со следами обломков,
Ты, рыбообразный остров, Я беру то, что под ногами,
Что твое, то мое, отец мой.
Я тоже Пауманок,
Я тоже вскипел, плыл безмерным поплавком, И был вымыт на твоих берегах,
Я тоже всего лишь след наносов и обломков,
Я тоже ухожу маленькие обломки на вас, остров в форме рыбы.
Я бросаюсь к тебе на грудь, мой отец,
Я цепляюсь за тебя так, что ты не можешь развязать меня,
Я держу тебя так крепко, пока ты мне что-то не ответишь.
Поцелуй меня, мой отец,
Прикоснись ко мне своими губами, как я прикасаюсь к тем, кого люблю,
Дыши мне, пока я держу тебя в секрете ропота, которому я завидую.
4
EBB, океан жизни, (поток вернется,)
прекращается не ваше столенное у вас свиребленная старая мама,
бесконечно плачь за ваши каститы, но страх не отрицать, не я,
Не шумите так хрипло и сердито о мои ноги, когда я прикасаюсь к вам или собираю от вас.
Я имею в виду нежно под вами и всеми,
Я собираю для себя и для этого призрака, смотрящего вниз, куда мы ведем, и следующего за мной и моими.
Я и мои, рыхлые валки, трупики,
Пена, снежно-белая, и пузыри,
(Смотрите, из моих мертвых губ наконец источает ил, катящийся,)
Пучки соломы, пески, обломки,
Буй сюда от многих настроений, одно противоречащее другому,
От бури, долгого затишья, мрака, зыби,
Размышление , размышление, дуновение, соленая слеза, мазок жидкости или земли,
Вверх столько же из бездонных работ, ферментированных и брошенных,
Один-два вялых цветка, сорванных, столько же над волнами плывущими,
Так же, как для нас рыдающая панихида Природы,
Так же, откуда мы исходим, этот рев туч-труб,
Мы, капризные, принесенные сюда неведомо откуда, распространились перед вами,
Ты там наверху ходишь или сидишь,
Кто бы ты ни был, мы тоже лежим в сугробах у твоих ног.
Я бездельничаю и приглашаю свою душу,
Я наклоняюсь и бездельничаю, глядя на копье летней травы.
Мой язык, каждый атом моей крови образовался из этой почвы, из этого воздуха,
Рожденный здесь от родителей, родившихся здесь от тех же родителей, и их родители те же,
Я, сейчас тридцать семь лет, в совершенном здоровье начало,
Надеясь, что не прекратится до самой смерти.
Символы веры и школы в забвении,
Отступления на некоторое время достаточно от того, что они есть, но никогда не забыты,
Я укрываю для добра или зла, Я позволяю говорить на всякий случай,
Природа без сдерживания с изначальной энергией.
2
Дома и комнаты полны духов, полки ломятся от духов,
Я сам вдыхаю аромат и знаю его и люблю,
Перегонка опьянила бы и меня, но я не позволю.
Атмосфера не духи, в ней нет вкуса перегонки, она без запаха,
Она для моего рта навсегда, я в нее влюблена,
Я пойду к берегу лесом и стану неприкрытой и голый,
Я без ума от того, что он со мной контактирует.
Дым собственного дыхания,
Эхо, рябь, гудящий шепот, корень любви, шелковая нить, промежность и виноградная лоза,
Мое дыхание и вдохновенье, биенье моего сердца, прохождение крови и воздуха через мои легкие,
Нюх зеленых листьев и сухих листьев, и берега, и темных морских скал, и сена в амбаре,
Звук отрыжки слов моего голоса, потерянного для вихри ветра,
Несколько легких поцелуев, несколько объятий, объятия,
Игра блеска и тени на деревьях, пока гибкие ветки качаются,
Наслаждение в одиночестве или в сутолоке улиц, или по полям и склонам холмов,
Чувство здоровья, полуденная трель, песня о том, как я встаю с постели и встречаю солнце.
Вы считаете тысячу акров много? Вы много считали землю?
Вы так долго тренировались, чтобы научиться читать?
Вы так гордились тем, что понимаете смысл стихов?
Прекрати день и ночь со мной, и ты будешь владеть началом всех стихов,
Ты будешь владеть благом земли и солнца, (остались миллионы солнц),
Ты больше не будешь брать вещи в секунду или из третьих рук, ни смотреть глазами мертвых, ни питаться призраками в книгах,
Не смотреть и моими глазами, ни брать у меня вещи,
Ты будешь слушать все стороны и фильтровать их от себя.
3
Я слышал, о чем говорили говорящие, разговор о начале и конце,
Но я не говорю о начале или конце.
Никогда не было большего начала, чем сейчас,
Ни юности, ни возраста, как сейчас,
И никогда не будет большего совершенства, чем сейчас,
Ни рая, ни ада больше, чем сейчас.
Побуждение, побуждение и побуждение,
Всегда порождающее побуждение мира.
Из мрака противоположность равняется прогрессу, всегда субстанции и возрастанию, всегда сексу,
Всегда связке идентичности, всегда различию, всегда роду жизни.
Разрабатывать бесполезно, ученые и неученые чувствуют, что это так.
Верный, как самый верный, отвесный в стойках, хорошо вписанный, крепкий в лучах,
Крепкий, как лошадь, ласковый, надменный, электрический,
Я и эта тайна здесь мы стоим.
Ясно и сладко моя душа, и ясно и сладко все, что не есть моя душа.
Недостаток одного недостает обоих, и невидимое доказывается видимым,
Пока оно не становится невидимым и не получает доказательства в свою очередь.
Лучшее показать и отделить от худшего возраст досаждает возрасту,
Зная совершенное соответствие и невозмутимость вещей, пока они обсуждают Я молчу, а иду купаться и любоваться собой.
Приветствуется каждый орган и атрибут меня, и любого человека сердечного и чистого,
Ни дюйм, ни частица дюйма не гнусны, и никто не должен быть менее фамильярен, чем остальные.
Я доволен — вижу, танцую, смеюсь, пою;
Как обнимающий и любящий товарищ по постели спит рядом со мной всю ночь, и удаляется на рассвете с крадущей поступью,
Оставляя мне корзины, покрытые белыми полотенцами, наполняющими дом их изобилием,
Должен ли я отложить мое принятие и осознание и крик в моих глазах,
Что они отворачиваются от взгляда вслед и вниз по дороге,
И тотчас зашифруйте и покажите мне до цента,
Точное значение одного и точное значение двух, и что впереди ?
4
Меня окружают путешественники и спрашивающие,
Люди, которых я встречаю, влияние на меня моей молодости, округа и города, в котором я живу, или страны,
Последние даты, открытия, изобретения, общества, авторы, старые и новый,
Мой ужин, платье, компаньоны, взгляды, комплименты, взносы,
Реальное или воображаемое безразличие какого-либо мужчины или женщины, которых я люблю,
Болезнь одного из моих родителей или меня самого, или плохое поведение, или потеря, или отсутствие денег, или депрессии или возвышения,
Сражений, ужасов братоубийственной войны, лихорадки сомнительных новостей, порывистых событий;
Они приходят ко мне дни и ночи и снова уходят от меня,
Но они не Я сам.
Помимо того, что я тяну и тяну, стоит то, чем я являюсь,
Стоит удивленно, самодовольно, сострадательно, праздно, единодушно,
Смотрит вниз, стоит прямо или сгибает руку на неосязаемой уверенной опоре,
Глядя с наклоненной набок головой, любопытно что будет дальше,
Как в игре, так и вне ее, наблюдая и удивляясь этому.
Назад Я вижу в свои дни, где я пропотевал сквозь туман с лингвистами и претендентами,
У меня нет ни насмешек, ни аргументов, я свидетельствую и жду.
5
Я верю в тебя, моя душа, другой я не должен унижаться перед тобой,
И ты не должен унижаться перед другим.
Поваляйся со мной на траве, оторвись от горла,
Ни слов, ни музыки, ни рифмы я хочу, ни обычаев, ни лекций, даже не лучших,
Только затишье мне нравится, гул твоего клапанного голоса .
Я помню, как однажды мы лежали таким прозрачным летним утром,
Как ты положил голову мне на бедра и нежно повернулся ко мне,
И раздвинул рубашку с моей груди, и погрузил свой язык в мою голую -strip heart,
И тянулся, пока ты не ощупал мою бороду, и тянулся, пока не держал меня за ноги.
Быстро возникло и распространилось вокруг меня мир и знание, которые проходят все споры земли,
И я знаю, что рука Бога есть обещание мое собственное,
И я знаю, что дух Бога является братом моя собственная,
И что все мужчины, когда-либо рожденные, также являются моими братьями, а женщины моими сестрами и любовниками,
И что келсон творения есть любовь,
И безграничны листья жесткие или поникшие в полях,
И коричневые муравьи в колодцах под ними,
И мшистые струпья червячной изгороди, груды камней, бузина, коровяк и тыква.
6
Ребенок сказал Что такое трава? принести его мне с полными руками;
Что я мог ответить ребенку? Я не знаю, что это такое, не больше, чем он.
Наверное, это флаг моего расположения, сотканный из обнадеживающей зеленой материи.
Или, я думаю, это платок Господа,
Надушенный подарок и памятник, нарочно брошенный,
Несущий имя владельца где-то в углах, чтобы мы могли видеть и замечать, и говорить Чей?
Или, я думаю, трава сама по себе дитя, дитя растительности.
Или я предполагаю, что это единый иероглиф,
И это означает, Прорастающие одинаково в широких и узких зонах,
Растущие среди черных людей, как среди белых,
Канук, Такахо, Конгрессмен, Кафф, Я даю им то же самое, я получать их одинаково.
А сейчас мне кажется красивыми нестриженные могильные волосы.
Нежно я буду пользоваться тобой вьющейся травой,
Быть может, ты проистекаешь из грудей юношей,
Может быть, если бы я знал их, Я любил бы их,
Может быть, ты из стариков, или из потомство взято вскоре из колен своих матерей,
И вот вы колени матерей.
Эта трава очень темная из-за белых голов старых матерей,
Темнее бесцветных бород стариков,
Темная из-под бледно-красных крышек ртов.
О, я вижу ведь так много говорящих языков,
И я вижу, что они не исходят из нёба напрасно.
Я хотел бы перевести намеки о мертвых юношах и девушках,
И намеки о стариках и матерях, и потомстве, взятом вскоре из их колен.
Как вы думаете, что стало с молодыми и стариками?
А как вы думаете, что стало с женщинами и детьми?
Они где-то живы и здоровы,
Самый маленький росток показывает, что смерти на самом деле нет,
И если она когда-либо была, то жизнь шла вперед, И не ждала в конце, чтобы остановить ее,
И прекратила миг жизни появился.
Все идет вперед и наружу, ничего не рушится,
И умереть не так, как кто-либо предполагал, и удачливее.
7
Разве кто-нибудь думал, что ему повезло родиться?
Спешу сообщить ему или ей, что умереть – такое же счастье, и я это знаю.
Я прохожу смерть с умиранием и рождение с новорожденным младенцем, и не заключен между моей шляпой и сапогами,
И рассматриваю множество предметов, нет двух одинаковых и каждый хорош,
Земля добрая и звезды хороши, и все их придатки хороши.
Я не земля и не придаток земли,
Я помощник и спутник людей, всех таких же бессмертных и бездонных, как и я,
(Они не знают, насколько бессмертны, но я знаю.
)
Всякий за себя и свое, Для меня мой мужчина и женщина,
Для меня те, что были мальчиками и которые любят женщин,
Для меня мужчина, который горд и чувствует, как больно быть обиженным,
Для мне милая и старая дева, мне матери и матери матерей,
мне губы улыбнувшиеся, глаза пролившие слезы,
мне дети и детородящие.
Раздевайся! ты не виновата передо мной, ни черствея, ни отброшена,
Я сквозь сукно и ситцевую ткань вижу, иль нет,
И я рядом, цепкая, стяжательная, неутомимая, и меня невозможно стряхнуть.
8
Малыш спит в своей люльке,
Я поднимаю марлю и долго смотрю, и молча рукой смахиваю мух.
Юноша и краснолицая девчонка сворачивают в сторону на кустистый холм,
Я внимательно смотрю на них с вершины.
Самоубийца распластывается на окровавленном полу спальни,
Я наблюдаю труп с взлохмаченными волосами, Отмечаю, куда упал пистолет.
Шорох мостовой, покрышки телег, шорох подошв ботинок, разговоры прохожих,
Тяжелый омнибус, вопросительный большой палец возницы, лязг подкованных лошадей по гранитному полу,
Снег- звон саней, выкрикиваемые шутки, шкурки снежков,
Ура народным любимцам, ярость разбуженной толпы,
Крылья носилок занавески, Больного внутри несут в больницу,
Встреча врагов, внезапная клятва, удары и падение, 90 156 Взволнованная толпа, полицейский со звездой, быстро пробирающийся к центру толпы, 90 156 Бесстрастные камни, которые принимают и возвращают столько эха, 90 156 Какие стоны свыше сытые или полуголодные, падающие на солнце или в припадках,
Что за восклицания женщин, застигнутых внезапно, Которые спешат домой и рожают младенцев,
Что живая и похороненная речь всегда здесь вибрирует, что завывания, сдерживаемые приличиями,
Аресты преступников, оскорбления, предложения супружеской неверности, доступ встречи, отказы с выпуклыми губами,
Я думаю о них, или о показе, или о их резонансе – я прихожу и ухожу.
9
Большие двери деревенского амбара открыты и готовы,
Сухая трава времени сбора урожая загружает медленно тянущуюся повозку,
Ясный свет играет на коричнево-сером и зеленом переплетении,
Охапки упакованы ‘d к провисшему косить.
Я там, я помогаю, Я пришел, растянувшись на грузе,
Я почувствовал его мягкие толчки, одна нога откинулась на другую,
Я прыгаю с перекладин и хватаю клевер и тимофеевку,
И кататься кубарем и путать мои волосы, полные прядей.
10
Один далеко в дебрях и горах я охочусь,
Блуждаю, пораженный собственной легкостью и ликованием,
Ближе к вечеру выбирая безопасное место, чтобы провести ночь,
Разжигая огонь и жаря свежеубитого игра,
Засыпаю на собранных листьях с собакой и ружьем рядом со мной.
Клипер Yankee под парусами, он режет искры и брызги,
Мои глаза скользят по земле, я наклоняюсь к ее носу или радостно кричу с палубы.
Лодочники и копатели моллюсков встали рано и остановились для меня,
Я засунул концы брюк в сапоги и пошел и хорошо провел время;
Ты должен был быть с нами в тот день у котла с похлебкой.
Я видел брак траппера под открытым небом на дальнем западе, невеста была рыжая девушка,
Ее отец и его друзья сидели рядом скрестив ноги и тупо курили, у них были мокасины на ногах и большие толстые одеяла свисая с их плеч,
На берегу бездельничал траппер, он был одет большей частью в шкуры, его роскошная борода и кудри защищали шею, он держал свою невесту за руку,
У нее были длинные ресницы, голова была непокрыта, ее грубая прямые пряди падали на ее сладострастные конечности и доходили до ступней.
Беглый раб пришел ко мне в дом и остановился снаружи,
Я слышал его движения, трещали ветки поленницы,
Через распахнутую полудверь кухни Я видел его обмякшего и слабого,
И пошел, где он сидел, на бревно, ввел его и заверил,
И принес воды и наполнил ванну для его вспотевшего тела и ушибленных ног,
И дал ему комнату, которая входила из моей собственной, И дал ему несколько грубых чистых одежд. ,
И прекрасно помнишь его вращающиеся глаза и его неловкость,
И помнишь, как кладут пластыри на желчные протоки шеи и лодыжек;
Он оставался со мной за неделю до того, как выздоровел и ушел на север,
Я заставил его сесть рядом со мной за столом, мой камин был прислонен к углу.
11
Двадцать восемь юношей купаются на берегу,
Двадцать восемь юношей и все такие дружелюбные;
Двадцать восемь лет женской жизни и все такое одинокое.
Она владеет прекрасным домом на возвышении берега,
Она прячет красивого и богато одетого за жалюзи окна.
Кто из молодых людей ей нравится больше всего?
Ах, самая невзрачная из них ей красива.
Куда вы направляетесь, леди? ибо я вижу тебя,
Ты плещешься в воде, но остаешься неподвижным в своей комнате.
Танцуя и смеясь, по берегу шла двадцать девятая купальщица,
Остальные ее не видели, а она их видела и любила.
Бороды юношей блестели от влаги, она бежала с их длинных волос,
По телу их бежали ручейки.
Невидимая рука тоже прошлась по их телам,
Она дрожащим голосом спустилась с их висков и ребер.
Юноши плывут на спине, Их белые животы выпячиваются к солнцу, Они не спрашивают, кто их крепко схватил,
Они не знают, кто пыхтит и склоняется с подвеской и гнутым сводом,
Они не думают, кого они соус со спреем.
12
Мальчик-мясник снимает свою одежду для убийства или точит нож у прилавка на рынке,
Я слоняюсь без дела, наслаждаясь его остротой, его шарканьем и ломкой.
Кузнецы с закопченными и волосатыми сундуками окружают наковальню,
У каждого свои грот-сани, они все на ногах, в огне большой жар.
С усыпанного пеплом порога Я слежу за их движениями,
Гибкость их талии играет даже с их массивными руками,
Сверху молоты качаются, сверху так медленно, сверху так уверенно,
Они не спешат, каждый человек бьет на своем месте.
13
Негр крепко держит поводья своих четырех лошадей, колода качается внизу на перевязанной цепи, нога на шнурке,
Его синяя рубашка обнажает пышную шею и грудь и ослабевает над поясом,
Взгляд его спокоен и властен, он отбрасывает шляпу со лба,
Солнце падает на его кудрявые волосы и усы падают на черноту его полированных и совершенных конечностей.
Я созерцаю живописного великана и люблю его, и я не останавливаюсь на достигнутом,
Я иду с командой тоже.
Во мне ласкательница жизни, куда бы ни двигалась, назад и вперед лья,
К нишам в стороны и младшим сгибаясь, ни лица, ни предмета не упуская,
Вбирая все в себя и за эту песню.
Быки, которые гремят ярмом и цепью или останавливаются в тени листвы, что вы выражаете в своих глазах?
Мне кажется больше всех печатных изданий, что я читал в своей жизни.
Моя поступь пугает лесного селезня и утку на моем далеком и дневном броде,
Они поднимаются вместе, они медленно кружат.
Я верю в эти цели крылатые,
И признаю красное, желтое, белое, играющее во мне,
И зеленый, и фиолетовый, и хохлатую корону считаю преднамеренными,
И не называю черепаху недостойной, потому что она не что иное ,
И сойка в лесу гамму никогда не изучала, а мне неплохо трели,
И вид гнедой кобылы стыдит меня за глупость.
14
Дикий гусак ведет свое стадо сквозь прохладную ночь,
Ya-honk он говорит, и звучит это для меня как приглашение,
Дерзкий может считать это бессмысленным, но я внимательно слушаю,
Найдите его цель и место там к зимнему небу.
Северный острокопытный лось, кошка на подоконнике, синица, луговая собачка,
Помет хрюкающей свиноматки, дергающей ее за соски,
Выводок индейки- курица и она с полурасправленными крыльями,
Я вижу в них и в себе один и тот же старый закон.
Прижатие моей ноги к земле вызывает сотни привязанностей,
Они презирают лучшее, что я могу сделать, чтобы рассказать о них.
Я влюблен в выращивание на открытом воздухе,
В людей, которые живут среди скота или вкушают океан или лес,
В строителей и кормчих кораблей, в руках топоров и кувалд и погонщиков лошадей,
Я могу есть и спать с ними неделю за неделей.
Что самое обычное, самое дешевое, самое близкое, самое легкое – это Я,
Я дорожу своими шансами, тратя огромные суммы,
Украшая себя, чтобы отдать себя первому, кто меня возьмет,
Не прося неба спуститься по моей доброй воле,
Рассеивая его свободно навсегда.
15
Чистое контральто поет на чердаке органа,
Плотник чистит свою доску, язык его носового самолета свистит своей дикой восходящей шепелявостью,
Женатые и неженатые дети едут домой на обед в честь Дня благодарения,
Пилот захватывает короля -булавка, он вздымается вниз с сильной рукой,
Помощник стоит на вельботе, копье и гарпун готовы,
Утиный стрелок идет молча и осторожно,
Дьяконы рукоположены крестом руки у алтаря,
Прядильщица отступает и приближается к гулу большого колеса,
Фермер останавливается у решетки, когда он идет на буханке первого дня и смотрит на овес и рожь,
Сумасшедший наконец, в приют несут подтверждённый случай,
(Он никогда больше не будет спать, как на койке в спальне матери;)
Журналист с седой головой и изможденными челюстями работает над его делом,
Он крутит свою пачку табака, в то время как его глаза затуманиваются мануск разрыв;
Уродливые конечности привязаны к хирургическому столу,
То, что удалено, ужасно падает в ведро;
На аукционе продается квартеронка, пьяница кивает у печки в баре,
Машинист засучивает рукава, полицейский едет в своем ритме, привратник отмечает проезжающих,
Молодой человек водит экспресс-фура, (Я люблю его, хотя я его не знаю;)
Полукровка пристегивает свои легкие сапоги, чтобы участвовать в гонке,
Западная охота на индеек привлекает старых и молодых, некоторые опираются на свои винтовки, некоторые сидят на бревнах,
Из толпы выходит стрелок, занимает позицию, выравнивает свою фигуру;
Группы вновь прибывших иммигрантов покрывают пристань или дамбу,
Как шерстяные мотыги на сахарном поле, смотритель смотрит на них со своего седла,
В бальном зале звучит сигнал горна, господа бегут за своим партнеры, танцоры кланяются друг другу,
Юноша не спит на чердаке с кедровой крышей и внимает музыкальному дождю,
Росомаха ставит ловушки на ручье, который помогает наполнить Гурон,
Скво, закутанная в свой желтый сукно предлагает на продажу мокасины и мешочки для бус,
Знаток смотрит вдоль выставочной галереи с полузакрытыми глазами, наклоненными вбок,
Пока матросы пришвартовывают пароход, доска выбрасывается на берег- едущие пассажиры,
Младшая сестра протягивает моток, в то время как старшая сестра сматывает его в клубок и время от времени останавливается для узлов,
Годовалая жена выздоравливает и счастлива, что неделю назад родила своего первого ребенка,
Девушка-янки с чистыми волосами работает на швейной машинке или в Фабрика или мельница,
Укладчик опирается на свою двуручную трамбовку, поводок репортера быстро летит над блокнотом, маляр вывесок пишет синим и золотым шрифтом,
Канальный мальчик бежит по буксирной дорожке , бухгалтер считает за своим столом, сапожник натирает нить,
Дирижер отбивает оркестр и все артисты следуют за ним,
Ребенок крестится, новообращенный делает свои первые профессии,
Регата раскинулась в бухте, гонка началась, (как сверкают белые паруса!)
Погонщик, наблюдая за своим погоном, поет заблудшим,
Разносчик потеет с рюкзаком за спиной, 😉
Невеста расправляет белое платье, минутная стрелка часов движется медленно,
Курильщик опиума полулежит с застывшей головой и только что разинутыми губами,
Проститутка волочит шаль, шляпка качается на подвыпившей и прыщавая шея,
Толпа смеется над ее клятвами негодяя, мужчины jee р и подмигнуть друг другу,
(Несчастный! Я не смеюсь над вашими клятвами и не издеваюсь над вами;)
Президент, заседающий в кабинете министров, окружен великими секретарями,
По площади идут три матроны, величавые и дружелюбные, с переплетенными руками,
Экипаж рыбной корзины повторяет слои палтуса в трюме,
Житель штата Миссури пересекает равнины со своим товаром и своим скотом,
Когда сборщик платы за проезд проходит через поезд, он уведомляет об этом звоном мелочи,
Продавцы укладывают пол, жестянщики лужят крышу, каменщики зовут известку,
Гуськом каждый, взяв на плечи свою ступу, идут вперед рабочие; 90 156 Времена года, преследующие друг друга, собралась неописуемая толпа, это четвертое число седьмого месяца, (какой салют из пушек и стрелкового оружия!) падает в землю;
Вдали на озерах ловец щуки наблюдает и ждет у проруби в мерзлой поверхности,
Пни стоят густыми вокруг поляны, скваттер глубоко бьет топором,
Плоские лодочники причаливают к сумеркам возле тополя или ореха пекан -деревья,
Искатели енотов проходят через районы Ред-Ривер, или через те, что осушаются Теннесси, или через те, что в Арканзасе,
Факелы светят в темноте, которая висит на Чаттахуче или Альтамахо,
Патриархи сидят за ужином с сыновьями и внуками и правнуками вокруг них,
В глинобитных стенах, в брезентовых палатках, отдыхают охотники и трапперы после дневного спорта,
Город спит и страна спит,
Живые спят для своего времени, мертвый сон для своего времени,
Старый муж спит со своей женой, а молодой муж спит со своей женой;
И эти устремляются ко мне внутрь, а я стремлюсь к ним наружу,
И каково быть из этих более или менее я,
И из них одного и всех я тку песню о себе.
16
Я из старых и молодых, из глупых в той же степени, что и из мудрых,
Независимо от других, всегда уважающих других,
Матери и отца, ребенка и мужчины,
Набитых грубый материал, набитый тонким материалом,
Один из нации многих народов, самый маленький и самый большой,
Южанин, скорее северянин, плантатор, небрежный и гостеприимный Окони, я живу,
Янки, готовый к торговле, идущий своим путем, мои суставы – самые гибкие суставы на земле и самые крепкие суставы на земле,
Кентуккийец, идущий по долине Элкхорна в моих леггинсах из оленьей шкуры, луизианец или грузин. ,
Лодочник над озерами или заливами или вдоль побережья, Hoosier, барсук, Buckeye;
Дома на канадских снегоступах или в зарослях, или с рыбаками у берегов Ньюфаундленда,
Дома во флотилии ледяных лодок, плывущих вместе с остальными и лавирующими,
Дома на холмах Вермонта или в лесу штата Мэн или техасского ранчо,
Товарищ калифорнийцев, товарищ свободных жителей Северо-Запада (любящих их большие размеры)
Товарищ плотогонов и угольщиков, товарищ всех, кто обменивается рукопожатием и приветствует питье и мясо,
Ученик с самым простым, учитель самых вдумчивых,
Новичок, начинающий, но испытавший мириады времен года,
Я любого цвета кожи и касты, любого ранга и религии,
Фермер, механик, художник, джентльмен, моряк, квакер,
Заключенный, фантазер, дебошир, адвокат, врач, священник.
Я сопротивляюсь всему лучше, чем собственное разнообразие,
Вдохни воздух, но оставь после себя много,
И не зазнаюсь, и на своем месте.
(Моль и рыбья икра на своем месте,
Яркие солнца, которые я вижу, и темные солнца, которых я не вижу, на своем месте,
Осязаемое на своем месте и неосязаемое на своем месте.)
17
Это действительно мысли всех людей во всех веках и странах, они не оригинальны для меня,
Если они не твои так же, как мои, они ничто, или почти ничего,
Если они не загадка и разгадка загадки они ничто,
Если они не столь же близки, как и далеки, они ничто.
Это трава, которая растет везде, где есть земля и вода,
Это обычный воздух, который омывает земной шар.
18
С музыкой я иду, с моими корнетами и барабанами,
Я играю марши не только для признанных победителей, Я играю марши для побежденных и убитых.
Вы слышали, что это хорошо, чтобы выиграть день?
Я также говорю, что хорошо падать, битвы проигрываются в том же духе, в котором они выигрываются.
Я бью и колотлю за мертвых,
Я дую в свои амбушюры, что громче и веселее для них.
Vivas тем, кто потерпел неудачу!
И тем, чьи боевые корабли затонули в море!
И самим тем, кто в море утонул!
И всем полководцам, проигравшим сражения, и всем побежденным героям!
И бесчисленное множество неизвестных героев, равных величайшим известным героям!
19
Это еда поровну, это мясо для естественного голода,
Это для нечестивых так же, как и для праведников, Я назначаю встречи со всеми,
Я не позволю ни одному человеку быть обиженным или оставленным,
Содержанка, корыстолюбец, вор сим приглашены,
Злобный раб приглашен, венерианец приглашен;
Не должно быть никакой разницы между ними и остальными.
Это пожатие застенчивой руки, это поплавок и запах волос,
это прикосновение моих губ к твоим, это шепот тоски,
это далекая глубина и высота, отражающие мое лицо,
Это продуманное слияние себя и снова выход.
У меня есть какая-то запутанная цель?
У меня есть, для четвертого месяца ливни есть, и слюда на стороне скалы есть.
Вы понимаете, я бы удивился?
Удивляет ли дневной свет? чирикает ли ранняя горихвостка по лесу?
Разве я удивляю больше, чем они?
В этот час я говорю по секрету,
Я, может, и не всем расскажу, но тебе скажу.
20
Кто туда ходит? страстное, грубое, мистическое, обнаженное;
Как я извлекаю силу из говядины, которую ем?
Что такое человек вообще? что я? что ты?
Все, что я отмечаю как свое, ты должен зачесть своим,
Иначе было бы время терять, слушая меня.
Я не сопли, что сопли на весь мир,
Что месяцы – пустота и земля, а валяние и грязь.
Хныкать и возиться с порошками для инвалидов, соответствие идет к четвертому удалению,
Я ношу шляпу, как мне нравится, в помещении или на улице.
Почему я должен молиться? почему я должен поклоняться и быть церемонным?
Изучив слои, проанализировав до волоска, посоветовавшись с врачами и подсчитав,
я не нашел более сладкого жира, чем прилипший к своим костям.
Во всех людях я вижу себя, никем больше и ни зёрнышком меньше,
И хорошее или дурное я говорю о себе, я говорю о них.
Я знаю, что я тверд и невредим,
Ко мне сходящиеся объекты вселенной непрестанно текут,
Все написано мне, и я должен понять, что означает письмо.
Я знаю, что я бессмертен,
Я знаю, что эту мою орбиту нельзя очертить компасом плотника,
Я знаю, что я не пройду, как детский карлак, разрезанный ночью обожженной палкой.
Я знаю, что я август,
Я не беспокою свой дух, чтобы оправдать себя или быть понятым,
Я вижу, что элементарные законы никогда не извиняются,
(Я считаю, что веду себя не более гордо, чем уровень, на котором я строю свой дом, после все.)
Я существую таким, какой я есть, этого достаточно,
Если никто другой в мире не осознает, что я сижу довольным,
И если все и все осознают, что я сижу довольным.
Один мир осознается и, безусловно, самый большой для меня, и это я сам,
И приду ли я к себе сегодня или через десять тысяч или десять миллионов лет,
Я могу с радостью принять его сейчас или с равным бодрость я могу ждать.
Моя опора шипами и пазами в граните,
Я смеюсь над тем, что вы называете растворением,
И я знаю амплитуду времени.
21
Я поэт Тела и я поэт Души,
Небесные наслаждения со мной и адские муки со мной,
Первое я прививаю и умножаю на себя, последнее я перевести на новый язык.
Я поэт женщины такой же, как и мужчина,
И я говорю, что быть женщиной так же здорово, как быть мужчиной,
И я говорю, что нет ничего выше, чем мать мужчин.
Я воспеваю песнопение расширения или гордости,
У нас было достаточно уклонений и порицаний,
Я показываю, что размер – это только развитие.
Вы опередили остальных? ты президент?
Это пустяк, они хоть приедут туда каждый, и еще пройдут.
Я тот, кто идет с нежной и растущей ночью,
Я призываю землю и море, наполовину удерживаемые ночью.
Прижми ночь с обнаженной грудью — прижми магнитную питающую ночь!
Ночь южных ветров — ночь больших звезд!
Еще кивая ночь — безумная обнаженная летняя ночь.
Улыбнись О сладострастная прохладно дышащая земля!
Земля дремлющих и жидких деревьев!
Земля ушедшего заката — земля гор туманная вершина!
Земля из стекловидного тела полной луны с голубоватым оттенком!
Земля сияния и тьмы, испещряющей прилив реки!
Земля прозрачной серости облаков ярче и яснее ради меня!
Далеко устремленная земля, цветущая яблонями!
Улыбнись, ибо твой возлюбленный идет.
Блудный сын, ты дал мне любовь — поэтому я тебе даю любовь!
О невыразимая страстная любовь.
22
Море! Я смирюсь и с тобой — я догадываюсь, что ты имеешь в виду,
Я вижу с берега твои кривые манящие пальцы,
Я верю, что ты отказываешься вернуться, не чувствуя меня,
Мы должны вместе повернуться, я раздеваюсь, поторопись. вне поля зрения земли,
Подушка меня мягкая, качайте меня в волнующем дремоте,
Обдавите меня любовным влажным, я могу отплатить вам.
Море вздымающихся волн,
Море, дышащее широким и судорожным вздохом,
Море соляной жизни и нераскопанных, но всегда готовых могил,
Ревун и черпак бури, капризное и нежное море,
Я един с тобой, я тоже из одной фазы и из всех фаз.
Участник приливов и отливов Я, превозносящий ненависть и примирение,
Воспевающий друзей и тех, кто спит в объятиях друг друга.
Я выражаю симпатию,
(Должен ли я составить свой список вещей в доме и пропустить дом, который их поддерживает?)
Я не поэт только добра, я не отказываюсь быть поэтом зла также.
Что это за болтовня о добродетели и о пороке?
Меня движет зло, меня движет исправление зла, я остаюсь равнодушным,
Моя походка не походка придирающегося или отвергающего,
Я увлажняю корни всего, что выросло.
Вы боялись золотухи из-за неослабевающей беременности?
Вы догадались, что небесные законы еще предстоит переработать и исправить?
Я нахожу одну сторону балансом, а противоположную сторону балансом,
Мягкое учение как устойчивую помощь, как стабильное учение,
Мысли и дела настоящего нашего пробуждения и раннего старта.
Эта минута, что приходит ко мне за прошлые дециллионы,
Нет лучше ее и сейчас.
То, что вел себя хорошо в прошлом или хорошо ведет себя сегодня, не такое уж и чудо,
Всегда и всегда чудится, как может быть подлый человек или неверный.
23
Бесконечное раскрытие слов веков!
И мое слово современного, слово En-Masse.
Слово веры, которая никогда не поколеблется,
Здесь или впредь мне все равно, Я принимаю Время абсолютно.
Он один безупречен, Он один округляет и завершает все,
Только это загадочное непостижимое чудо завершает все.
Я принимаю Реальность и не осмеливаюсь ее подвергать сомнению,
Первое и последнее наполнение Материализмом.
Ура позитивной науке! да здравствует точная демонстрация!
Принеси смесь очитка с кедром и ветками сирени,
Это лексикограф, это химик, это сделал грамматику старых картушей,
Эти моряки вели корабль через опасные неведомые моря.
Это геолог, это работает со скальпелем, а это математик.
Господа, вам всегда первые почести!
Ваши факты полезны, и все же они не являются моим жилищем,
но я вхожу по ним в область моего жилища.
Меньше напоминания о свойствах сказали мои слова,
И больше напоминания они о жизни невыразимой, и о свободе и освобождении,
И краткий счет кастратов и меринов, и благосклонность мужчин и женщин в полном снаряжении,
И бить в гонг восстания и остановите беглецов и тех, кто замышляет и замышляет.
24
Уолт Уитмен, космос, сын Манхэттена,
Бурный, мясистый, чувственный, ест, пьет и размножается,
Не сентиментален, не стоит выше мужчин и женщин или отдельно от них,
Не более скромный, чем нескромный.
Отвинтить замки с дверей!
Сами двери отвинчиваются от косяков!
Тот, кто унижает другого, унижает меня,
И что бы ни было сделано или сказано, возвращается в конце концов ко мне.
Через меня приливы и приливы, через меня ток и индекс.
Говорю пароль первобытный, Даю знак демократии,
Ей-богу! Я не приму ничего, что не может быть равноценно всем на одинаковых условиях.
Сквозь меня много длинных немых голосов,
Голоса бесконечных поколений заключенных и рабов,
Голоса больных и отчаявшихся, воров и карликов,
Голоса циклов подготовки и приращения,
И нитей, что Соедините звезды, и утробы, и отцовское вещество, 90 156 И права на них, на которые другие нападают, 90 156 Из уродливых, тривиальных, плоских, глупых, презираемых, 90 156 Туман в воздухе, жуки, катающиеся шарики навоза.
Через меня запретные голоса,
Голоса полов и похоти, голоса завуалированные, и я снимаю завесу,
Голоса непристойные мною очищенные и преображенные.
Я не прижимаю пальцы ко рту,
Я держусь так же нежно вокруг кишечника, как вокруг головы и сердца,
Совокупление для меня не более чин, чем смерть.
Я верю в плоть и аппетиты,
Видение, слух, осязание – это чудеса, и каждая часть и признак меня – это чудо.
Божественен я внутри и снаружи, и я освящаю все, к чему прикасаюсь и от чего соприкасаюсь,
Аромат этих подмышек прекраснее молитвы,
Эта голова дороже церквей, библий и всех вероучений.
Если я поклоняюсь чему-то одному больше, чем другому, то это будет распространение моего собственного тела или любой его части,
Прозрачная форма меня, это будешь ты!
Затененные выступы и опоры — это ты!
Крепкий мужской колтер это будет ты!
Что бы мне ни досталось, это будешь ты!
Ты моя богатая кровь! Твоя млечная струйка бледная струйка моей жизни!
Грудь, которая прижимается к другой груди, это будешь ты!
Мой мозг пусть будет твоими оккультными извилинами!
Корень вымытого сладкого флага! пугливый прудовик! гнездо охраняемых дубликатов яиц! это будешь ты!
Смешанное взъерошенное сено головы, бороды, мускулов, это будешь ты!
Капающий сок клена, волокна мужественной пшеницы, это будет ты!
Солнце так щедро, что ты будешь!
Пары, освещающие и затеняющие мое лицо, это будешь ты!
Вы, потные ручейки и росы, это будете вы!
Ветры, чьи нежно щекочущие гениталии трутся обо мне, это будешь ты!
Широкие мускулистые поля, ветви живого дуба, любящий бездельник на моих извилистых дорожках, это будешь ты!
Руки, которые я брал, лицо, которое я целовал, смертный, которого я когда-либо касался, это будешь ты.
Я обожаю себя, столько меня и все такое сладкое,
Каждое мгновение и все, что происходит, волнует меня от радости,
Я не могу сказать, как гнутся мои лодыжки, ни откуда причина моего самого слабого желания,
Ни причина дружбы, которую я испускаю, ни причина дружбы, которую я принимаю снова.
То, что я поднимаюсь по крыльцу, Я останавливаюсь, чтобы подумать, так ли это на самом деле,
Ипомея у моего окна удовлетворяет меня больше, чем метафизика книг.
Узреть рассвет!
Небольшой свет меркнет огромные и прозрачные тени,
Воздух вкусен для моего вкуса.
Массы движущегося мира в невинных прыжках, бесшумно поднимающихся, свежо источая,
Наискось несущихся вверх и вниз.
Нечто, чего я не вижу, пускает кверху либидинозные зубцы,
Моря яркого сока заливают небеса.
Земля у неба стояла с ежедневным завершением их соединения,
Тяжелый вызов с востока в тот момент над моей головой,
Насмешливая насмешка, Посмотрим, будешь ли ты господином!
25
Ослепительно и потрясающе, как бы быстр восход солнца убил бы меня,
Если бы я не мог теперь и всегда изгонять восход солнца из меня.
Мы тоже восходим ослепительно и величественно, как солнце,
Мы нашли свою душу, о душа моя, В тишине и прохладе рассвета.
Мой голос преследует то, чего не достигают мои глаза,
Вращением моего языка я объемлю миры и объемы миров.
Речь – близнец моего видения, она неравнозначна самой себе,
Она раздражает меня вечно, она говорит саркастически,
Вольт ты держишь достаточно, почему же ты не выпускаешь ее наружу?
Ну же, я не буду мучиться, ты слишком много думаешь о артикуляции,
Разве ты не знаешь, о речь, как сложены почки под тобой?
Ожидание во мраке, защищенное морозом,
Грязь, отступающая перед моими пророческими криками,
Я, первопричины, уравновешиваю их наконец,
Мое знание, мои живые части, оно идет в счет со смыслом всех вещей,
Счастье, (которое кто услышит меня, пусть отправится на поиски этого дня.)
Моя последняя заслуга Я отказываюсь от тебя, Я отказываюсь отнять у меня то, что я есть на самом деле,
Охвати миры, но никогда не пытайся охватить меня,
Я толплю твоих самых гладких и лучших, просто глядя на тебя.
Написание и разговоры меня не доказывают,
Я несу на своем лице полноту доказательств и все прочее,
Молчанием губ я полностью посрамлю скептика.
26
Теперь я ничего не буду делать, кроме как слушать,
Чтобы вложить то, что я слышу, в эту песню, позволить звукам внести свой вклад в нее.
Я слышу бравурность птиц, суету растущей пшеницы, треск пламени, стук палочек, готовящих мне еду,
Я слышу звук, который я люблю, звук человеческого голоса,
Я слышу, как все звуки сливаются, сливаются, сливаются или последующие,
Звуки города и звуки за городом, звуки дня и ночи,
Болтливые молодые с теми, кто им нравится, громкий смех рабочих за едой,
Гневная основа разрозненной дружбы , слабые голоса больных, 90 156 Судья, крепко прижавшийся к столу, с бледными губами, произносящий смертный приговор, 90 156 Подъем грузчиков, разгружающих корабли у причалов, рефрен якорных подъемников,
Звон набатных колоколов, крик огня, гул быстро мчащихся моторов и шланговых тележек с предупредительным звоном и разноцветными огнями,
Паровой гудок, сплошной гул поезда приближающихся вагонов,
медленный марш играл во главе ассоциации, марширующей два и два, 90 156 (Идут охранять какой-то труп, флажки драпированы черной кисеей.
)
Я слышу виолончель, (это жалоба сердца молодого человека,)
Я слышу ключевой корнет, он быстро скользит в мои уши,
Он сотрясает безумно-сладкие муки в моем животе и груди.
Я слышу хор, это большая опера,
Ах, это и вправду музыка — это мне подходит.
Тенор большой и свежий, когда творение наполняет меня,
Круговой изгиб его рта льется и наполняет меня полностью.
Я слышу дрессированное сопрано (что это за работа с ней?)
Оркестр кружит меня шире, чем летает Уран,
Он вырывает из меня такие страсти, Я не знал, что обладаю ими,
Он плывет, Я промокаю босыми ногами, их облизывают ленивые волны,
Меня режет горький и сердитый град, Я теряю дыхание,
Погруженный в медовый морфий, мое горло задушено в подделках смерти,
Наконец отпусти снова, чтобы почувствовать загадку загадок,
И то, что мы называем Бытием.
27
Быть в любой форме, что это такое?
(Все мы ходим по кругу и когда-нибудь возвращаемся туда)
Если бы не было ничего более развитого, quahaug в его бездушной оболочке было бы достаточно.
Мой не бездушный панцирь,
Во мне есть мгновенные проводники, прохожу я или останавливаюсь,
Они хватают каждый предмет и безвредно проводят сквозь меня.
Я просто шевелю, нажимаю, ощупываю пальцами и радуюсь,
Прикоснуться своей персоной к чьей-то другой – это почти все, что я могу вынести.
28
Значит это тач? 90 156 Пламя и эфир устремляются в мои вены, 90 156 Предательский кончик меня тянется и теснится, чтобы помочь им, 90 156 Моя плоть и кровь разыгрывают молнии, чтобы поразить то, что едва ли отличается от меня, 90 156 На всех стороны похотливые провокаторы, напрягающие мои члены, 90 156 Напрягающие вымя моего сердца для удерживаемой капли, 90 156 Бесчинствующие по отношению ко мне, не принимающие отрицания, 90 156 Лишающие меня моего лучшего, как цель, 90 156 Расстегивающие мою одежду, держащие меня за голое талия,
Вводя в заблуждение мое замешательство тишиной солнечного света и пастбищ,
Нескромно отбрасывая чувства,
Они подкупили меняться прикосновением и идти пастись по краям меня,
Без внимания, без внимания за мою истощающую силу или мой гнев,
Собрав остальную часть стада вокруг, чтобы насладиться ими некоторое время,
Затем все объединяются, чтобы стоять на мысе и беспокоить меня.
Часовые покидают каждую часть меня,
Они оставили меня беспомощным перед красным мародером,
Они все приходят на мыс, чтобы свидетельствовать против меня и помогать мне.
Я предан предателям,
Говорю дико, я потерял рассудок, Я и никто другой величайший предатель,
Я сам первый пошел на мыс, Мои же руки несли меня туда.
Злодейское прикосновение! чем ты занимаешься? у меня перехватило дыхание,
Разожги свои шлюзы, ты слишком много для меня.
29
Слепое любящее борцовское прикосновение, острозубое прикосновение в ножнах и капюшоне!
Тебе так больно было покидать меня?
Расставание, сопровождаемое прибытием, вечная выплата вечной ссуды,
Обильный ливень, а потом награда еще богаче.
Ростки берут и накапливают, стоят у бордюра плодовитые и жизненные,
Пейзажи спроектированы мужественными, полноразмерными и золотыми.
30
Все истины ждут во всем,
Они не торопят свои роды и не сопротивляются им,
Им не нужны акушерские щипцы хирурга,
Незначительное для меня так же велико, как любое,
(Что меньше или больше, чем прикосновение?)
Логика и проповеди никогда не убеждают,
Ночная сырость все глубже проникает в мою душу.
(Только то, что доказано каждым мужчиной и женщиной, является таковым,
Только то, что никто не отрицает, является таковым.)
Минута и капля меня успокаивают мой мозг,
Я верю, что мокрые комья станут любовниками и светильниками,
И компенд из компендов – это мясо мужчины или женщины,
И вершина и цветок есть чувство, которое они испытывают друг к другу,
И они должны безгранично разветвляться от этого урока, пока он не станет всеобщим,
И пока один и все будут радовать нас, и мы их.
31
Я верю, что лист травы не меньше, чем путешествие звезд,
И вода одинаково совершенна, и песчинка, и яйцо крапивника,
И древесная жаба Шеф-повар для высшего,
И ежевика украсила бы небесные гостиные,
И самая узкая петля в моей руке заставляет презирать все механизмы,
И корова, хрустящая с унылой головой, превосходит любую статую,
И мыши достаточно чуда, чтобы поразить секстиллионы неверных.
Я нахожу, что я включаю гнейс, уголь, мох с длинными нитями, фрукты, зерна, сочащиеся корни,
И я весь оштукатурен четвероногими и птицами,
И отдалил то, что позади меня, по уважительным причинам,
Но позвони любую вещь обратно, когда я желаю этого.
Напрасно торопятся или робеют,
Напрасно плутонические скалы посылают свой старый жар против моего приближения,
Напрасно мастодонт отступает под свои собственные порошкообразные кости,
Напрасно объекты стоят в лигах и принимают разнообразные формы,
Напрасно океан оседает в лощинах и великие чудовища лежат низко,
Напрасно канюк приютился с небом,
Напрасно змея скользит по лианам и бревнам,
Напрасно лось уходит во внутренние проходы леса ,
Напрасно остроклювая гагарка плывет далеко на север к Лабрадору,
Я быстро следую, Я поднимаюсь к гнезду в расщелине утеса.
32
Я думаю, что мог бы повернуться и жить с животными, они такие спокойные и замкнутые,
Я стою и смотрю на них долго и долго.
Они не потеют и не ноют о своем состоянии,
Они не лежат без сна в темноте и не плачут о своих грехах,
Они не вызывают у меня тошноты, обсуждая свой долг перед Богом,
Ни один не доволен, ни один сошел с ума с манией обладания вещами,
Ни один не преклоняет колени перед другим, ни перед родом, жившим тысячи лет тому назад,
Нет ни одного уважаемого или несчастного на всей земле.
Итак, они показывают мне свои отношения, и я принимаю их,
Они приносят мне знаки меня, они показывают их явно в их владении.
Интересно, где они берут эти жетоны,
Я много раз проходил по этому пути и уронил их по неосторожности?
Я двигаюсь вперед тогда, сейчас и навсегда,
Собирая и показывая больше всегда и со скоростью,
Бесконечно и всемогущ, и подобные им среди них,
Не слишком исключительный по отношению к достигающим моих памятников,
Выбирая здесь одного что я люблю, и теперь хожу с ним по-братски.
Гигантская красота жеребца, свежая и отзывчивая на мои ласки,
Голова с высоким лбом, широкая между ушами,
Конечности блестящие и гибкие, хвост припудривает землю,
Глаза, полные сверкающей злобы, уши тонко подстрижены, гибко двигаться.
Его ноздри расширяются, когда мои пятки обнимают его,
Его хорошо сложенные конечности дрожат от удовольствия, когда мы мчимся и возвращаемся.
Я тебя только минуту использую, потом я от тебя отказываюсь, жеребец,
Зачем мне твои аллюры, когда я сам их перегоняю?
Даже если я стою или сижу, прохожу быстрее вас.
33
Пространство и время! Теперь я вижу, что это правда, о чем я догадывался, 90 156 О чем я догадывался, когда бездельничал на траве, 90 156 О чем я догадывался, когда лежал один в своей постели, 90 156 И снова, когда я шел. d пляж под бледнеющими утренними звездами.
Мои шпалы и балласты покидают меня, мои локти упираются в морские промежутки,
Я огибаю сьерры, мои ладони охватывают континенты,
Я иду своим видением.
По городским четырехугольным домам – в избах, стоянках с лесорубами,
По колеям магистрали, по высохшему оврагу и руслу ручейков,
Прополка грядок с луком или рыхление грядок моркови и пастернака, пересечение саванн, тропление в лесах,
Разведка, копание золота, опоясывание деревьев новой покупки,
Обожженный по щиколотку горячим песком, тянущий мою лодку по мелководной реке,
Где пантера ходит взад и вперед на ветке над головой , где олень яростно бросается на охотника,
Где гремучая змея греет свою дряблую длину на скале, где выдра питается рыбой,
Где аллигатор в своих жестких прыщах спит у залива,
Где черный медведь ищет за кореньями или медом, где бобр похлопывает по грязи своим весловидным хвостом;
Над растущим сахаром, над хлопчатником с желтыми цветами, над рисом на низком влажном поле,
Над остроконечным фермерским домом, с его фестончатой накипью и тонкими побегами из канав,
Над западной хурмой, над длиннолистной кукурузой, над нежным голубоцветным льном,
Над белой и бурой гречкой, там с остальными молотилка и гудок,
Над сумеречной зеленью ржи, когда она рябит и тени на ветру;
Взбираясь на горы, осторожно подтягиваясь, держась за низкие обтрепанные конечности,
Идя по тропинке, протоптанной в траве и проторенной в листве кустарника,
Где перепел свистит между лесом и пшеницей,
Где летучая мышь летит в канун седьмого месяца, где большой золотой жук падает сквозь тьму,
где ручей выходит из корней старого дерева и течет на луг,
где стада стоят и стряхивают мух с трепетный трепет их шкур,
Где марля висит на кухне, где дрова висят на плите очага, где паутина гирляндами падает со стропил;
Где бьются молоты, где пресс крутит свои цилиндры,
Где человеческое сердце бьется страшными муками под ребрами,
Где грушевидный шар плывет ввысь, (сам плыву в нем и спокойно смотрю вниз,)
Где спасательный круг тянется на петле, где жар высиживает бледно-зеленые яйца в измятом песке,
Где кит плывет с детенышем и никогда не покидает его,
Где пароход плетется задним ходом
Где плавник акулы вырезает из воды черную щепку,
Где полусгоревший бриг плывет по неведомым течениям,
Где ракушки прирастают к его скользкой палубе, где мертвые разлагаются внизу;
Где знамя с густыми звездами несется во главе полков,
Подъезжая к Манхэттену по протянувшемуся острову,
Под Ниагарой водопад, как вуаль, падает на мое лицо,
На пороге, на конюшне из твердого дерева снаружи,
На ипподроме, или наслаждаясь пикниками, или джигами, или хорошей игрой в бейсбол,
На фестивалях, с подлыми насмешками, иронической вольностью, танцами быков, выпивкой, смех,
На сидровой мельнице, пробующей сладости коричневого сусла, высасывая сок через соломинку,
На чистке яблок, жаждущих поцелуев за все красные фрукты, которые я нахожу,
На сборах, пляжных вечеринках, дружелюбных пчелах, шелушении , домохозяйства;
Где пересмешник сладко булькает, кудахчет, кричит, плачет,
Где стог сена стоит на амбаре, где разбросаны сухие стебли, где наседка ждет в лачуге,
Где бык приближается к своей мужской работе, где жеребец к кобыле, где петух топчет курицу,
Где пасутся телки, где гуси короткими рывками щиплют пищу,
Где удлиняются тени заката над бескрайняя и одинокая прерия,
Где стада буйволов ползут по квадратным милям вдаль и вдаль,
Где переливается колибри, где изгибается и извивается шея долгоживущего лебедя,
Где смеющаяся чайка бежит по берегу, где она смеется своим почти человеческим смехом,
Где пчелиные ульи располагаются на серой скамейке в саду, наполовину скрытом высокими сорняками,
Где полосатые куропатки гнездятся кольцом на земле с их головы наружу,
Там, где погребальные кареты въезжают в арочные ворота кладбища,
Где лают зимние волки среди снежных пустошей и обледенелых деревьев,
Где цапля с желтой короной подходит ночью к краю болота и питается маленькими крабами,
Где плеск купающихся и ныряльщиков охлаждает теплый полдень,
Где Кэти работала своим цветным камышом на ореховом дереве над колодцем,
Через грядки цитронов и огурцов с серебристыми листьями,
Через солончаковую или апельсиновую поляну, или под коническими елями,
Через спортзал, через салон с занавесками, через контору или общественный зал;
Доволен родным и доволен иностранцем, доволен новым и старым,
Доволен некрасивой женщиной так же, как и красивой,
Доволен квакершей, когда она откладывает ее шляпу и говорит мелодично,
Довольный мелодией хора побеленной церкви,
Довольный искренними словами потного методистского проповедника, Серьезно впечатленный лагерным собранием;
Целый день смотреть на витрины Бродвея, уткнувшись плотью носа в толстое зеркальное стекло,
В тот же день бродить, подняв лицо к облакам, или по переулку, или вдоль пляжа ,
Мои правая и левая руки обнимают двух друзей по бокам, а я посередине;
Возвращаясь домой с молчаливым и темнощеким бушменом, (за мной он едет на драпировке дня,) койка в больнице, подносящая лимонад лихорадочному пациенту,
Рядом с трупом в гробу, когда все тихо, исследуя свечой;
Путешествие во все порты для торговли и приключений,
Спешка с современной толпой, такой же нетерпеливой и непостоянной, как и все,
Горячая к тому, кого я ненавижу, готовая в своем безумии зарезать его,
Одинокая в полночь на моем заднем дворе, мои мысли ушли от меня долгое время,
Идя по старым холмам Иудеи с прекрасным нежным Богом рядом со мной,
Мчась сквозь пространство, мчась по небу и звездам,
Мчась среди семи спутников и широкого кольца, и диаметром восемьдесят тысяча миль,
Мчаться с хвостатыми метеорами, метать огненные шары, как и все остальные,
Несущий полумесяц, который носит в животе свою полную мать,
Штурмовать, наслаждаться, планировать, любить, предостерегать,
Поддерживая и наполняя, появляясь и исчезая,
Я иду день и ночь по таким дорогам.
Я посещаю сады сфер и смотрю на продукт,
И смотрю на квинтиллионы созревших и смотрю на квинтиллионы зелени.
Я лечу те полеты текучей и поглощающей души,
Мой курс проходит ниже звуков отвесов.
Я помогаю себе материальным и нематериальным,
Никакой охранник не может закрыть меня, никакой закон не может мне помешать.
Я ненадолго ставлю свой корабль на якорь,
Мои посланники постоянно уплывают или возвращаются ко мне.
Я отправляюсь на охоту на полярных мехов и тюленей, перепрыгивая пропасти с острым посохом, цепляясь за хрупкие и синие вершины.
Я поднимаюсь в фургон,
Я занимаю свое место поздно ночью в вороньем гнезде,
Мы плывем по арктическому морю, достаточно светло,
Сквозь ясную атмосферу Я растянусь на чудесной красоте,
огромные массы льда проходят мимо меня, и я прохожу мимо них, пейзаж прост во всех направлениях,
Вдалеке видны горы с белыми вершинами, я бросаю к ним свои фантазии,
Мы приближаемся к какому-то большому полю битвы, в котором мы скоро предстоит бой,
Мы минуем колоссальные аванпосты лагеря, мы пройдем с неподвижными ногами и осторожностью,
Или мы входим пригородом в какой-нибудь огромный и разрушенный город,
Блоки и разрушенная архитектура больше, чем все живые города земного шара.
Я вольный спутник, Я ночую, вторгаясь в сторожевые костры,
Я выворачиваю жениха из постели и сам остаюсь с невестой,
Я всю ночь прижимаю ее к своим бедрам и губам.
Мой голос – голос жены, визг у перил лестницы,
Они поднимают тело моего мужчины, истекающего каплями и утонувшего.
Я понимаю большие сердца героев,
Мужество настоящего времени и всех времен,
Как шкипер видел тесный и неуправляемый обломки парохода, И Смерть, преследующую его в бурю,
Как он сгибался крепок и не отступил ни на дюйм, и был верен дням и верен ночам,
И мелом большими буквами на доске: Не унывайте, мы вас не покинем;
Как он следовал за ними и три дня лавировал с ними и не сдавался,
Как он наконец спас дрейфующую компанию,
Как выглядели худощавые женщины в свободных сторона их подготовленных могил,
Как молчаливые младенцы со старыми лицами и поднятые больные, и небритые мужчины с острыми губами;
Все это я глотаю, оно вкусное, оно мне нравится, оно становится моим,
Я человек, я страдал, я был там.
Презрение и спокойствие мучеников,
Старая мать, осужденная за ведьму, сожженная сухими дровами, ее дети смотрят на нее,
Затравленный раб, который флагом в беге, опирается на забор, дует, укрывает пропитанный потом,
Приступы, которые жалят, как иглы, его ноги и шею, смертоносная картечь и пули,
Все это я чувствую или есмь.
Я затравленный раб, Я вздрагиваю от укусов собак,
Ад и отчаяние на мне, трещать и снова бить стрелков,
Я цепляюсь за перила забора, мои капли крови, истонченные с слизь моей кожи,
Я падаю на сорняки и камни,
Всадники пришпоривают своих невольных лошадей, подъезжают близко,
Насмехаются над моими головокружительными ушами и яростно бьют меня по голове кнутами.
Агонии – одна из моих перемен одежды,
Я не спрашиваю раненого, как он себя чувствует, я сам становлюсь раненым,
Мои раны становятся багровыми на мне, когда я опираюсь на трость и наблюдаю.
Я раздавленный кочегар со сломанной грудиной,
Рухнувшие стены похоронили меня в обломках,
Жар и дым Я вдохнул, Я услышал вопли товарищей,
Я услышал далекий стук их кирок и лопаты,
Они расчистили балки, они нежно поднимают меня вперед.
Я лежу на ночном воздухе в красной рубахе, всепроникающая тишина ради меня,
Безболезненно, ведь я лежу измученная, но не такая несчастная,
Белы и прекрасны лица вокруг меня, головы обнажены от их огня -кепки,
Коленопреклоненная толпа меркнет в свете факелов.
Далекие и мертвые воскрешают,
Они показывают как циферблат или двигаются как стрелки меня, Я сам часы.
Я старый артиллерист, рассказываю о бомбардировке моего форта,
Я снова там.
Снова долгая раскатка барабанщиков,
Снова атакующие пушки, минометы,
Снова на слух мой пушки ответные.
Я принимаю участие, я вижу и слышу все,
Крики, ругательства, рев, аплодисменты метким выстрелам,
Медленно проезжает амбуланца, оставляя за собой красную каплю,
Рабочие ищут повреждения, делают необходимый ремонт ,
Падение гранат через прорванную крышу, веерообразный взрыв,
Свист конечностей, голов, камня, дерева, железа, высоко в воздухе.
Опять булькает рот моего умирающего генерала, Он яростно машет рукой,
Он задыхается через сгусток Не смотри на меня – смотри – на окопы.
34
Теперь я рассказываю то, что я знал в Техасе в моей ранней юности,
(Я не говорю о падении Аламо,
Никто не убежал, чтобы рассказать о падении Аламо,
Сто пятьдесят все еще немые в Аламо,)
‘Это рассказ о хладнокровном убийстве четырехсот двенадцати молодых людей.
Отступая, они построились в пустом квадрате со своим багажом для укрепления,
Девятьсот жизней из окружающего врага, в девять раз больше их числа, была цена, которую они взяли заранее,
Их полковник был ранен, а их боеприпасы кончились ,
Они угостили себя почетной капитуляцией, получили грамоту и печать, сдали оружие и двинулись назад военнопленных.
Они были славой расы рейнджеров,
Бесподобные с лошадью, винтовкой, песней, ужином, ухаживанием,
Большой, буйный, щедрый, красивый, гордый и ласковый,
Бородатый, загорелый, одетый в свободный костюм охотники,
Ни одного старше тридцати лет.
Второй Утром первого дня их вывели отрядами и вырезали, было прекрасное раннее лето,
Работа началась около пяти часов и закончилась к восьми.
Никто не повиновался приказу встать на колени,
Некоторые бросились в безумный и беспомощный бросок, некоторые стояли прямо и прямо,
Некоторые упали сразу, раненые в висок или сердце, живые и мертвые лежали вместе,
Увечья 90 156 Изувеченные, вкопавшиеся в грязь, Их там видели пришельцы, 90 156 Некоторые полуубитые пытались уползти, 90 156 Их расстреливали штыками или мушкетными тупицами, 90 156 Юноша не семнадцатилетний схватил своего убийцу, пока еще двое не пришли, чтобы освободить его,
Все трое были разорваны и покрыты кровью мальчика.
В одиннадцать часов началось сожжение тел;
Это рассказ об убийстве четырехсот двенадцати юношей.
35
Вы слышали о старинном морском бою?
Хотите узнать, кто победил при свете луны и звезд?
Перечислите пряжу, как сказал мне отец моей бабушки, моряк.
Наш враг не был трусом на своем корабле Я вам говорю, (сказал он,)
Его была угрюмая английская дерзость, и нет ни круче, ни вернее, и никогда не было, и никогда не будет;
По нижнему кануну он пришел, ужасно нас огребая.
Мы с ним сомкнулись, реи перепутались, пушки задели,
Мой капитан хлестал собственноручно.
Мы получили около восемнадцатифунтовых выстрелов под водой,
На нашей нижней артиллерийской палубе два больших снаряда разорвались при первом же выстреле, убивая всех вокруг и взрываясь над головой.
Бой на закате, бой в темноте,
Десять часов ночи, полная луна взошла, наши утечки на прирост, и пять футов воды сообщается,
Мастер по оружию освобождает заключенных в последующем, чтобы дать им шанс для себя.
Проход в журнал и обратно теперь остановлен часовыми,
Они видят так много странных лиц, что не знают, кому доверять.
Наш фрегат загорелся,
Другой спрашивает, требуем ли мы пощады?
Если наши цвета поблекнут и битва окончена?
Теперь я смеюсь довольно, потому что я слышу голос моего маленького капитана,
Мы не ударили, он спокойно плачет, мы только начали свою часть боя.
Используются только три орудия,
Одно направлено самим капитаном против грот-мачты врага,
Два хорошо обслуженных картечью и канистрой Заставляют его стрелять и очищают палубы.
Только волчки дополняют огонь этой маленькой батареи, особенно главный волчок,
Они мужественно держатся на протяжении всего боя.
Ни минуты не останавливаться,
Течи быстро растут в насосах, огонь поглощает пороховой склад.
Один из насосов сбит, все думают, что мы тонем.
Безмятежен стоит маленький капитан,
Он не спешит, голос его ни высок, ни низок,
Его глаза дают нам больше света, чем наши боевые фонари.
К двенадцати там в лучах луны они сдаются нам.
36
Растянутая и неподвижная полночь,
Два больших корпуса, неподвижных на груди тьмы,
Наше судно, изрешеченное и медленно тонущее, готовится перейти к тому, что мы завоевали,
Капитан на Квартердек холодно отдает приказы через лицо белое, как полотно,
Рядом с трупом ребенка, что служил в каюте,
Мертвое лицо старого солиста с длинными белыми волосами и заботливо завитыми бакенбардами,
Пламя, несмотря ни на что, мерцающее вверху и внизу,
Сиплые голоса двух-трех еще годных к службе офицеров,
Бесформенные груды тел и тела сами по себе, мазки плоти на мачтах и рангоутах,
Обрыв снасти, болтание такелажа, легкое сотрясение от волн,
Черные и бесстрастные пушки, мусор из пороховых посылок, сильный запах,
Несколько больших звезд над головой, молчаливое и скорбное сияние,
Нежное дуновение морского бриза , пахнет осокой и полями на берегу, послания смерти, переданные выжившим,
Шипение ножа хирурга, грызущие зубы его пилы,
Хрип, кудахтанье, плеск падающей крови, короткий дикий крик и долгий, глухой, сужающийся стон,
Эти такие, эти безвозвратные.
37
Отстающие вы там на страже! посмотри на свои руки!
У завоеванных дверей толпятся! Я одержим!
Воплощать все присутствие вне закона или страданий,
Увидеть себя в тюрьме в образе другого человека,
И почувствовать тупую непрекращающуюся боль.
Для меня смотрители каторжников взваливают на плечи карабины и несут вахту,
Это я утром выпускаю, а на ночь запираю.
Не мятежник в наручниках идет в тюрьму, а я прикован к нему и иду рядом с ним,
(я там не столько весельчак, сколько молчаливый, с потом на подергивающихся губах.)
Ни одного мальчишку не берут за воровство, но и я подхожу, и меня судят и приговаривают.
Не холерный лежит на последнем издыхании, но и я лежу на последнем издыхании,
Мое лицо пепельного цвета, сухожилия корявые, от меня отступают люди.
Просители воплощаются во мне, а я воплощаюсь в них,
Я проецирую шляпу, сижу стыдливая и попрошайничаю.
38
Хватит! достаточно! достаточно!
Я как-то ошеломлен.
Отойди!
Дайте мне немного времени после того, как моя голова закована в наручники, дремлет, мечтает, зияет,
Я обнаруживаю, что стою на грани обычной ошибки.
Чтоб забыть насмешки и обиды!
Чтоб мог я забыть капающие слезы и удары дубинок и молотов!
Чтобы я мог смотреть отдельным взглядом на собственное распятие и кровавое коронование.
Вспоминаю теперь,
Возобновляю засидевшуюся фракцию,
Могила скалы умножает вверенное ей, или всяким могилам,
Трупы встают, раны заживают, с меня скатываются крепления.
Я выхожу вперед, наполненный верховной силой, один из среднего бесконечного шествия,
Вглубь и на побережье мы идем, и пересекаем все границы,
Наши быстрые постановления на их пути по всей земле,
Цветы, которые мы носить в наших шляпах рост тысяч лет.
Элевс, приветствую вас! вперед!
Продолжайте комментировать, продолжайте задавать вопросы.
39
Дружелюбный и подвижный дикарь, кто он?
Ждет ли он цивилизации или прошел ее и овладел ею?
Он какой-нибудь житель Юго-Запада, выросший на улице? он канадец?
Он из страны Миссисипи? Айова, Орегон, Калифорния?
Горы? жизнь в прериях, жизнь в кустах? или матрос с моря?
Куда бы он ни пошел, мужчины и женщины принимают и желают его,
Они желают, чтобы он любил их, прикасался к ним, говорил с ними, оставался с ними.
Поведение беззаконное, как снежинки, Слова простые, как трава, Нечесаная голова, смех и наивность,
Медленно шагающие ноги, общие черты, общие лады и эманации,
Они спускаются в новых формах с кончиков его пальцев ,
Они веет запахом его тела или дыхания, они улетают из взгляда его глаз.
40
Яркое солнце Мне не нужно, чтобы ты грелся — ложись!
Вы освещаете только поверхности, я также заставляю поверхности и глубины.
Земля! ты как будто ищешь что-то у меня в руках,
Скажи, старый пучок, что тебе надо?
Мужчина или женщина, я мог бы сказать, как ты мне нравишься, но не могу,
И мог бы сказать, что это во мне и что это в тебе, но не могу,
И мог бы сказать, что я тоскую, что пульс моих ночей и дни.
Вот, я не даю лекций или немного благотворительности,
Когда я даю, я даю себя.
Ты там, бессильный, разболтанный в коленях,
Раздвинь свои шарфы, пока я не пущу в тебя песок,
Расправь ладони и подними клапаны карманов,
Мне не отказать, я принуждаю, я Имейте запасы в изобилии и в избытке,
И все, что у меня есть, я дарю.
Я не спрашиваю, кто ты, это не важно для меня,
Ты ничего не можешь делать и быть ничем, кроме того, что я тебе внушу.
К хлопковому труженику или уборщику туалетов я склоняюсь,
На его правую щеку я положил семейный поцелуй,
И в душе клянусь, что никогда не откажусь от него.
На женщинах, пригодных для зачатия, я завожу более крупных и проворных малышей.
(Сегодня я выбрасываю вещи гораздо более высокомерных республик.)
К любому умирающему я мчусь туда и поворачиваю ручку двери.
Поверните постельное белье к изножью кровати,
Отпустите врача и священника домой.
Я хватаю спускающегося человека и поднимаю его с непреодолимой волей,
О отчаявшийся, вот моя шея,
Ей-богу, тебе не спуститься! повесьте на меня всю свою тяжесть.
Я расширяю тебя великим дыханием, я поддерживаю тебя,
Каждую комнату в доме я наполняю армией,
Любители меня, разрушители могил.
Спи — я и они всю ночь на страже,
Не сомненно, не посмеет болезнь коснуться тебя
шорох ее платья на мраморной лестнице,
Блестки на пальцах, 
Эй, быдло родео
Бела Флек моя новая дойная корова
Эй, быдло родео
Иди шорох вверх какой-то