Михаил Пришвин
Этажи леса — рассказ Михаила Пришвина, который стоит прочесть школьникам. В нём автор вначале упоминает об удивительной способности мёртвых берёз подолгу стоять, как живые. Охотники порой их толкают, чтобы позабавиться. В одну из таких прогулок рассказчик с друзьями сделали небольшое открытие: каждый лесной житель обитает на своём «этаже». Это случилось, когда они обрушили берёзу, а в ней оказалось гнездо с птенцами. Их родители никак не могли найти их, пока разрушители не поправили положение. Как им это удалось, прочтите вместе с детьми. Произведение учит быть внимательным, помогать слабым и уметь исправлять собственные ошибки.
Время чтения: 4 мин.
У птиц и зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях, в самом низу; разные птички вроде соловья вьют свои гнездышки прямо на земле; дрозды — еще повыше, на кустарниках; дупляные птицы — дятел, синички, совы — еще повыше; на разной высоте по стволу дерева и на самом верху селятся хищники: ястреба и орлы.
Этажи леса
— Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас!1860399
Добавить в избранноеРаспечатать
Оцените, пожалуйста, это произведение.
Помогите другим читателям найти лучшие сказки.
СохранитьОтмена
4.52
Оценок: 940
Похожие рассказы
Ужасная встречаМихаил Пришвин3 минТаинственный ящикМихаил Пришвин4 минРебята и утятаМихаил Пришвин2 минРазговор птиц и зверейМихаил Пришвин4 мин
Еще рассказы
У каждой птицы в лесу есть своё место: кто-то возле земли строит свой дом, а кто-то на самых высоких вершинах. Однажды охотники сломали гнилую березу, на которой было гнездо маленьких синичек. Родители никак не спускались вниз за птенцами, пришлось поднимать гнездо вверх.
У птиц и у зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях — в самом низу; разные птички вроде соловья вьют свои гнездышки прямо на земле; дрозды — еще повыше, на кустарниках; дупляные птицы — дятел, синички, совы — еще повыше; на разной высоте по стволу дерева и на самом верху селятся хищники: ястреба и орлы.
Мне пришлось однажды наблюдать в лесу, что у них, у зверушек и птиц, с этажами не как у нас в небоскребах: у нас всегда можно с кем-нибудь перемениться, у них каждая порода живет непременно в своем этаже.
Однажды на охоте мы пришли к полянке с погибшими березами. Это часто бывает, что березы дорастут до какого-то возраста и засохнут.
Другое дерево, засохнув, роняет на землю кору, и оттого непокрытая древесина скоро гниет и все дерево падает; у березы же кора не падает; эта смолистая, белая снаружи кора — береста — бывает непроницаемым футляром для дерева, и умершее дерево долго стоит, как живое.
Даже когда и сгниет дерево, и древесина превратится в труху, отяжеленную влагой, с виду белая береза стоит, как живая. Но стоит, однако, хорошенько толкнуть такое дерево, как вдруг оно разломится все на тяжелые куски и падает. Валить такие деревья — занятие очень веселое, но и опасное: куском дерева, если не увернешься, может здорово хватить тебя по голове. Но все-таки мы, охотники, не очень боимся и когда попадаем к таким березам, то друг перед другом начинаем их рушить.
Так пришли мы к полянке с такими березами и обрушили довольно высокую березу. Падая, в воздухе она разломилась на несколько кусков, и в одном из них было дупло с гнездом гаечки. Маленькие птенчики при падении дерева не пострадали, только вместе со своим гнездышком вывалились из дупла. Голые птенцы, покрытые пенышками, раскрывали широкие красные рты и, принимая нас за родителей, пищали и просили у нас червячка. Мы раскопали землю, нашли червячков, дали им перекусить; они ели, глотали и опять пищали.
Очень скоро прилетели родители, гаечки-синички, с белыми пухлыми щечками и с червячками во ртах сели на рядом стоящих деревьях.
— Здравствуйте, дорогие, — сказали мы им, — вышло несчастье: мы этого не хотели.
Гаечки ничего не могли нам ответить, но, самое главное, не могли понять, что такое случилось, куда делось дерево, куда исчезли их дети.
Нас они нисколько не боялись, порхали с ветки на ветку в большой тревоге.
— Да вот же они! — показывали мы им гнездо на земле.
— Вот они, прислушайтесь, как они пищат, как зовут вас!
Гаечки ничего не слушали, суетились, беспокоились и не хотели спуститься вниз и выйти за пределы своего этажа.
— А может быть, — сказали мы друг другу, — они нас боятся. Давай спрячемся! — И спрятались.
Нет! Птенцы пищали, родители пищали, порхали, но вниз не спускались.
Мы догадались тогда, что у птичек не как у нас в небоскребах, они не могут перемениться этажами: им теперь просто кажется, что весь этаж с их птенцами исчез.
— Ой-ой-ой, — сказал мой спутник, — ну какие же вы дурачки!
Жалко стало и смешно: такие славные и с крылышками, а понять ничего не хотят.
Тогда мы взяли тот большой кусок, в котором находилось гнездо, сломили верх соседней березы и поставили на него наш кусок с гнездом как раз на такую высоту, на какой находился разрушенный этаж. Нам недолго пришлось ждать в засаде: через несколько минут счастливые родители встретили своих птенчиков.
(Илл. С.Куприянова)
❤️ 147
🔥 91
😁 98
😢 77
👎 65
🥱 68
Добавлено на полку
Удалено с полки
Достигнут лимит
Рассказы о ежахОднажды я шла по берегу нашего ручья и заметила под кустом ежика. Он тоже меня заметил, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Это было очень похоже на то, как будто вдалеке ехала машина. Я задел его носком сапога – он ужасно фыркнул и засунул иголки в сапог.
О, ты такой со мной! – сказал я и носком сапога толкнул его в ручей.
Мгновенно ёжик развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетинок на спине у него были иголки. Я взял свою палочку, сунул ее в шляпу и понес домой.
У меня было много мышей. Я слышал, что еж их ловит, и решил: пусть живет у меня и ловит мышей.
Так что я поставил этот колючий комочек посреди пола и сел писать, а краем глаза все смотрел на ежика. Он пролежал неподвижно недолго: как только я успокоилась за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда, наконец выбрал себе место под кроватью, а там совсем затих .
Когда стемнело, я зажег лампу, и – привет! – ёжик выбежал из-под кровати.
Он, конечно, подумал к лампе, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянам.
И вот он начал бегать по комнате, делая вид, что это лесная поляна.
Я взял трубку, закурил сигарету и завел облако возле луны. Стало совсем как в лесу: и луна, и тучка, и ноги мои были как стволы деревьев и, наверное, ежику очень понравилось: он нырял между ними, обнюхивая и царапая иголками пятки моих сапог.
Прочитав газету, я бросил ее на пол, лег в постель и уснул.
Я всегда сплю очень чутко. Я слышу какой-то шорох в своей комнате. Он чиркнул спичкой, зажег свечу и только заметил, как под кроватью мелькнул ёжик. И газета была уже не возле стола, а посреди комнаты. Так я оставил свечу горящей и сам не сплю, думая:
«Зачем ежику газета?» Скоро мой жилец выбежал из-под кровати – и прямо к газете; крутился возле него, шумел, шумел, наконец, умудрился: кое-как положил уголок газеты на шипы и потащил его, угол.
Тут я его понял: газета была как сухие листья в лесу, он ее себе для гнезда таскал.
Я отпускаю облака и спрашиваю:
Чего еще ты хочешь? Ежик не испугался.
Хочешь пить?
Я просыпаюсь. Ежик не бежит.
Взяла тарелку, поставила на пол, принесла ведро с водой и то наливаю воду в тарелку, то наливаю обратно в ведро, и издаю такой шум, как будто плещется струйка.
Ну иди, иди. – Я говорю. – Вот видишь, я тебе луну устроила, и облака пустила, и вот вода…
Смотрю: как будто вперед двинулась. А еще я свое озеро немного передвинула к нему. Он переедет, и я перееду, так мы и договорились.
Пей, – наконец говорю я. Он лизнул. А я так легонько провела рукой по шипам, как будто гладила, и говорю все:
Молодец ты, молодец! Ежик напился, говорю:
Давай спать. Он лег и задул свечу.
Не знаю, сколько я проспал, слышу: опять у меня в комнате работа.
Я зажигаю свечу, и что вы думаете? Ежик бегает по комнате, а у него яблоко на колючках. Он забежал в гнездо, сложил его там и побежал за другим в угол, а в углу стоял мешок с яблоками и опрокинулся. Тут подбежал ёжик, свернулся калачиком возле яблок, дернулся и снова бежит, волоча в гнездо на колючках ещё одно яблоко.
Итак, ёжик устроился ко мне на работу. А теперь, как пить чай, у меня он обязательно будет на столе, а потом молоко ему в блюдце налью – выпьет, потом булочек дам – съест.
Любимые рассказы Кощея Ежковича.
(1873 – 1954)
Ежик
Однажды я шел по берегу нашего ручья и заметил под кустом ежика. Он тоже меня заметил, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Было очень похоже на то, как будто вдалеке мчалась машина. Я коснулся его носком ботинка; он ужасно фыркал и пинал иголками сапоги.
– Ой, как ты со мной! – сказал я и носком сапога толкнул его в ручей.
Мгновенно ёжик развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетинок на спине у него были иголки.
Я взял свою палочку, сунул ее в шляпу и понес домой.
У меня было много мышей, я слышала, что ежик их ловит, и решила: пусть живет у меня и ловит мышей.
Итак, я поставила этот колючий комок посреди пола и села писать, а сама все краем глаза смотрела на ежика. Он не долго лежал неподвижно: как только я замолчал за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда и, наконец, выбрал себе место под кроватью, а там совсем затих.
Когда стемнело, я зажег лампу и – привет! – ёжик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал к лампе, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянам. И вот он начал бегать по комнате, делая вид, что это лесная полянка. Я взял трубку, закурил и завел облако возле луны. Стало совсем как в лесу: и луна, и облака, и мои ноги были как стволы деревьев и, наверное, ежику это очень понравилось, он метался между ними, обнюхивая и царапая иголками зад моих сапог.
Прочитав газету, я бросил ее на пол, лег в постель и уснул.
Я всегда сплю очень чутко. Я услышал какой-то шорох у себя в комнате, чиркнул спичкой, зажег свечу и только заметил, как под кроватью мелькнул ёжик. И газета была уже не возле стола, а посреди комнаты. Так и оставила свечку догорать и сама не сплю, думая: «Зачем ежику газета?» Вскоре мой жилец выбежал из-под кровати – и прямо к газете, завертелся возле нее, шумел, шумел и, наконец, изловчился: как-то надел на шипы угол газеты и потащил ее, огромную, в угол.
Тут я его понял: газета была как сухие листья в лесу, он ее себе для гнезда таскал. А оказалось, однако, что еж вскоре превратился в газету и свил из нее настоящее гнездо. Закончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился напротив кровати, глядя на свечу – луну.
Я отпускаю облака и спрашиваю:
Чего еще ты хочешь?
Ежик не испугался.
Хочешь пить?
Я просыпаюсь. Ежик не бежит.
Я взяла тарелку, поставила на пол, принесла ведро с водой, и сейчас я налью воду в тарелку, потом налью обратно в ведро, а я шумю, как будто струйка брызг.
Ну иди, иди, – говорю, – видишь, я тебе луну устроила, и облака пустила, и вот тебе вода…
Смотрю: как будто вперед двинулась. А еще я свое озеро немного передвинула к нему. Он переедет – и я перееду, так мы и договорились.
Пей, – наконец говорю я.
Он лизнул.
А я так легонько провел рукой по шипам, как будто гладил, и все говорю:
Молодец ты, молодец!
Ежик напился, говорю:
Давай спать.
Лечь и задуть свечу.
Не знаю, сколько я проспал, слышу: опять у меня в комнате работа. Я зажигаю свечу – что вы думаете? Ежик бегает по комнате, а у него яблоко на колючках. Он забежал в гнездо, сложил его там и побежал за другим в угол, а в углу был мешок с яблоками и опрокинулся. Вот подбежал ёжик, свернулся калачиком возле яблок, дернулся и снова бежит – на колючках тащит в гнездо очередное яблочко.
Так у меня появился ёжик. А теперь, как пить чай, у меня он непременно будет на столе и то я налью молоко в блюдце – он выпьет, то булочки дам – я съем.
Говорящая ладья
Расскажу случай, случившийся со мной в голодный 1918 год. Желторотый молодой грач повадился летать ко мне на подоконник. Видимо был сирота. А у меня на тот момент был целый мешок гречневой крупы. Я тоже постоянно ела гречневую кашу. Вот, бывало, прилетит грач, я бы на него крупы посыпал и спросил:
Хочешь каши, дурак?
Укусит и улетит. И так каждый день, весь месяц. Я хочу получить, что на мой вопрос: “Хочешь кашки, дурак?” — говорил бы он: «Хочу».
А он только открывает свой желтый нос и показывает красный язык.
Хорошо! – Я разозлился и бросил учебу.
К осени со мной случилось несчастье: я залезла в сундук за крупой, а там ничего нет. Вот как грабили воры: половина огурца была на тарелке, а ту унесли! Я легла спать голодная. Всю ночь крутился. Утром посмотрела в зеркало – лицо позеленело.
Тук-тук! – кто-то через окно.
На подоконнике ладья стучит в стекло.
“А вот и мясо!” – пришла мне мысль.
Открою окно – и хватай! А он – прыгнул с меня на дерево. Я – в окно за ним к суке. Он выше. Я поднимаюсь. Он выше – и до самого верха. Я не могу туда зайти, очень сильно качает. Он, плут, смотрит на меня сверху и говорит:
Хо-че-каш-ки, до-ра-шка?
Лесной доктор
Мы бродили весной по лесу и наблюдали за жизнью полых птиц: дятлов, сов. Внезапно в том направлении, где мы заранее наметили интересное дерево, мы услышали звук пилы. Это была, как нам сказали, заготовка дров из валежника для стекольного завода. Мы боялись за свое дерево, спешили на звук пилы, но было поздно: наша осина лежала, а вокруг ее пня было много пустых еловых шишек. Дятел за долгую зиму все ободрал, собрал, возил на этой осине, положил между двумя суками в своей мастерской и выточил. Возле пня, на нашей срезанной осине, отдыхали два мальчика. Эти два мальчика только и занимались, что пилили лес.
Ах вы, проказники! – сказали мы и указали на срубленную осину. – Вам приказали рубить мертвые деревья, но что вы сделали?
Дятел продырявил, – ответили ребята.
– Мы посмотрели и, конечно, вырубили. Все равно исчезнет.
Мы все вместе начали рассматривать дерево. Он был совсем свежий, и только на небольшом пространстве, не более метра в длину, внутри ствола прошел червь. Дятел, очевидно, прислушался к осине как к врачу: постучал по ней клювом, понял пустоту, оставленную червем, и приступил к операции по извлечению червяка. И второй раз, и третий, и четвертый… Тонкий осиновый ствол был похож на трубу с вентилями. Семь отверстий проделал «хирург» и только на восьмом поймал червяка, вытащил и спас осину. Мы вырезали этот кусок в качестве замечательного экспоната для музея.
Видите ли, – сказали мы ребятам, – дятел – лесной лекарь, он осину спас, а она бы жила и жила, а ты ее сруби.
Ребята были поражены.
| Рассказы Кощея |
Правообладатели!
Представленный фрагмент произведения размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО «Литерс» (не более 20% оригинального текста).
Если вы считаете, что размещение материала нарушает чьи-то права, то.
Читатели!
Оплатили, но не знаете, что делать дальше?
сообщить о неприемлемом содержании
Текущая страница: 1 (всего в книге 1 страница)
Шрифт:
100% +
Однажды я шел по берегу нашего ручья и под кустом заметил ежа; он тоже заметил меня, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Это было очень похоже на то, как будто вдалеке ехала машина. Я коснулся его носком ботинка; он ужасно фыркал и пинал иголками сапоги.
– Ой, как ты со мной! – Я сказал. И носком сапога толкнул его в ручей. Мгновенно ёжик повернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетинок на спине у него были иголки. Я взял свою палочку, сунул ее в шляпу и понес домой.
У меня было много мышей, я слышала, что ежик их ловит, и решила: пусть живет у меня и ловит мышей.
Так что я поставил этот колючий комочек посреди пола и сел писать, а краем глаза все смотрел на ежика. Он недолго лежал неподвижно: как только я замолчал за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда и, наконец, выбрал себе место под кроватью, а там совсем затих.
Когда стемнело, я зажег лампу и – привет! Ежик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал к лампе, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянам. И вот он начал бегать по комнате, делая вид, что это лесная полянка. Я взял трубку, закурил и завел облако возле луны. Стало совсем как в лесу: и луна, и облака, и ноги мои были как стволы деревьев и, наверное, ежику это очень понравилось, он нырял между ними, обнюхивая и царапая иголками зад моих сапог.
Однажды я шел по берегу нашего ручья и заметил под кустом ежика. Он тоже меня заметил, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Было очень похоже на то, как будто вдалеке мчалась машина. Я коснулся его носком ботинка; он ужасно фыркал и пинал иголками сапоги.
– Ой, вы так со мной! – сказал я и носком сапога толкнул его в ручей.
Мгновенно ёжик развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетинок на спине у него были иголки. Я взял свою палочку, сунул ее в шляпу и понес домой.
У меня было много мышей, я слышал, что ежик их ловит, и решил: пусть живет у меня и ловит мышей.
Так вот, я поставил этот колючий комок посреди пола и сел писать, а сам все краем глаза смотрел на ежа. Он не долго лежал неподвижно: как только я замолчал за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда и, наконец, выбрал себе место под кроватью, а там совсем затих.
Когда стемнело, я зажег лампу и – привет! – ёжик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал к лампе, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянам. И вот он начал бегать по комнате, делая вид, что это лесная полянка. Я взял трубку, закурил и завел облако возле луны. Стало совсем как в лесу: и луна, и облака, и мои ноги были как стволы деревьев и, наверное, ежику это очень понравилось, он метался между ними, обнюхивая и царапая иголками зад моих сапог.
Прочитав газету, я бросил ее на пол, лег в постель и уснул.
Я всегда сплю очень чутко. Я услышал какой-то шорох у себя в комнате, чиркнул спичкой, зажег свечу и только заметил, как под кроватью мелькнул ёжик. И газета была уже не возле стола, а посреди комнаты. Так и оставила свечку догорать и сама не сплю, думая: «Зачем ежику газета?» Вскоре мой жилец выбежал из-под кровати – и прямо к газете, завертелся возле нее, шумел, шумел и, наконец, изловчился: как-то надел на шипы угол газеты и потащил ее, огромную, в угол.
Тут я его понял: газета была как сухие листья в лесу, он ее себе для гнезда таскал. А оказалось, однако, что еж вскоре превратился в газету и свил из нее настоящее гнездо. Закончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился напротив кровати, глядя на свечу – луну.
Я отпускаю тучи и спрашиваю:
– Что тебе еще нужно?
Ежик не испугался.
– Хочешь пить?
Я просыпаюсь. Ежик не бежит.
Я взяла тарелку, поставила на пол, принесла ведро с водой, и сейчас я налью воду в тарелку, потом налью обратно в ведро, и я шумлю, как будто это струйка брызг.
– Ну иди, иди, – говорю, – видишь, я тебе луну устроила, и облака пустила, и вот тебе вода…
Смотрю: как будто вперед двинулась. А еще я свое озеро немного передвинула к нему. Он переедет – и я перееду, так мы и договорились.
– Пей, – наконец говорю я.
Он лизнул.
А я так легонько провел рукой по шипам, как будто гладил, и все говорю:
– Молодец ты, молодец!
Ежик напился, я говорю:
– Давай спать.
Лечь и задуть свечу.
Не знаю, сколько я проспал, слышу: опять у меня в комнате работа. Я зажигаю свечу – что вы думаете? Ежик бегает по комнате, а у него яблоко на колючках. Он забежал в гнездо, сложил его там и побежал за другим в угол, а в углу был мешок с яблоками и опрокинулся. Вот подбежал ёжик, свернулся калачиком возле яблок, дернулся и снова бежит – на колючках тащит в гнездо очередное яблочко.
Вот и у меня появился ёжик. А теперь, как пить чай, у меня он непременно будет на столе и то я налью молоко в блюдце – он выпьет, то булочки дам – я съем.
Однажды я шел по берегу нашего ручья и заметил под кустом ежика. Он тоже меня заметил, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Было очень похоже на то, как будто вдалеке мчалась машина. Я коснулся его носком ботинка; он ужасно фыркал и пинал иголками сапоги.
– Ой, вы так со мной! – сказал я и носком сапога толкнул его в ручей.
Мгновенно ёжик развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетинок на спине у него были иголки. Я взял свою палочку, сунул ее в шляпу и понес домой.
У меня было много мышей, я слышал, что ежик их ловит, и решил: пусть живет у меня и ловит мышей.
Так вот, я поставил этот колючий комок посреди пола и сел писать, а сам все краем глаза смотрел на ежа. Он не долго лежал неподвижно: как только я замолчал за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда и, наконец, выбрал себе место под кроватью, а там совсем затих.
Когда стемнело, я зажег лампу и – привет! – ёжик выбежал из-под кровати.
Он, конечно, подумал к лампе, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянам. И вот он начал бегать по комнате, делая вид, что это лесная полянка. Я взял трубку, закурил и завел облако возле луны. Стало совсем как в лесу: и луна, и облака, и мои ноги были как стволы деревьев и, наверное, ежику это очень понравилось, он метался между ними, обнюхивая и царапая иголками зад моих сапог.
Прочитав газету, я бросил ее на пол, лег в постель и уснул.
Я всегда сплю очень чутко. Я услышал какой-то шорох у себя в комнате, чиркнул спичкой, зажег свечу и только заметил, как под кроватью мелькнул ёжик. И газета была уже не возле стола, а посреди комнаты. Так и оставила свечку догорать и сама не сплю, думая: «Зачем ежику газета?» Вскоре мой жилец выбежал из-под кровати – и прямо к газете, завертелся возле нее, шумел, шумел и, наконец, изловчился: как-то надел на шипы угол газеты и потащил ее, огромную, в угол.
Тут я его понял: газета была как сухие листья в лесу, он ее себе для гнезда таскал.
А оказалось, однако, что еж вскоре превратился в газету и свил из нее настоящее гнездо. Закончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился напротив кровати, глядя на свечу – луну.
Я отпускаю тучи и спрашиваю:
– Что тебе еще нужно?
Ежик не испугался.
– Хочешь пить?
Я просыпаюсь. Ежик не бежит.
Я взяла тарелку, поставила на пол, принесла ведро с водой, и сейчас я налью воду в тарелку, потом налью обратно в ведро, и я шумлю, как будто это струйка брызг.
– Ну иди, иди, – говорю, – видишь, я тебе луну устроила, и облака пустила, и вот тебе вода…
Смотрю: как будто вперед двинулась. А еще я свое озеро немного передвинула к нему. Он переедет – и я перееду, так мы и договорились.
– Пей, – наконец говорю я.
Он лизнул.
А я так легонько провел рукой по шипам, как будто гладил, и все говорю:
– Молодец ты, молодец!
Ежик напился, я говорю:
– Давай спать.
Лечь и задуть свечу.
Не знаю, сколько я проспал, слышу: опять у меня в комнате работа.
Я зажигаю свечу – что вы думаете? Ежик бегает по комнате, а у него яблоко на колючках. Он забежал в гнездо, сложил его там и побежал за другим в угол, а в углу был мешок с яблоками и опрокинулся. Вот подбежал ёжик, свернулся калачиком возле яблок, дернулся и снова бежит – на колючках тащит в гнездо очередное яблочко.
Вот и у меня появился ёжик. А теперь, как пить чай, у меня он непременно будет на столе и то я налью молоко в блюдце – он выпьет, то булочки дам – я съем.
Однажды я шёл по берегу нашего ручья и под кустом заметил ежа. Он тоже заметил меня, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Было очень похоже на то, как будто вдалеке мчалась машина. Я задел его носком сапога – он ужасно фыркнул и засунул иголки в сапог. – О, ты так со мной! – сказал я и носком сапога толкнул его в ручей. Мгновенно ёжик развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетинок на спине у него были иголки.
Я взял палочку, закатал ежика в шапку и понес домой.
У меня было много мышей. Слышала – ежик их ловит, да и решила: пусть живет у меня и мышей ловит.
Вот я поставила этот колючий комок посреди пола и села писать, а сама все краем глаза смотрела на ежа. Он пролежал неподвижно недолго: как только я замолчал за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда, наконец выбрал себе место под кроватью, а там совсем затих.
Когда стемнело, я зажег лампу, и – привет! – ёжик выбежал из-под кровати. Конечно, он подумал к лампе, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянам. И вот он начал бегать по комнате, делая вид, что это лесная полянка.
Я взял трубку, закурил сигарету и завел облако около луны. Стало совсем как в лесу: и луна, и облако, и ноги мои были как стволы деревьев и, наверное, ежику очень понравилось: он нырял между ними, обнюхивая и царапая иголками пятки моих сапог.
Прочитав газету, я бросил ее на пол, лег в постель и уснул.
Я всегда сплю очень легко. Я слышу какой-то шорох в своей комнате. Он чиркнул спичкой, зажег свечу и только заметил, что под кроватью мелькнул ёжик. И газета лежала уже не возле стола, а посреди комнаты. Так и оставила свечку догорать и сама не сплю, думая: «Зачем ежику газета?» Вскоре мой жилец выбежал из-под кровати – и прямо в газету; повертелись около нее, шумно-шумно и, наконец, надумано: как-то положили уголок газеты на шипы и потащили ее, огромную, в угол.
Тут я его понял: газета была как сухие листья в лесу, он ее себе для гнезда таскал. И это оказалось правдой: вскоре ежик превратился в газету и свил из нее настоящее гнездо. Закончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился напротив кровати, глядя на свечу-луну.
Я отпускаю тучи и спрашиваю:
– Что тебе еще надо?
Ежик не испугался.
– Хочешь пить?
Я просыпаюсь. Ежик не бежит.
Я взяла тарелку, поставила на пол, принесла ведро с водой, и сейчас я налью воды в тарелку, потом налью обратно в ведро, и я так шумлю, как будто она плескалась струйка.
– Ну иди, иди: – Говорю. – Видишь, луну я тебе устроила, и облака пустила, и вот тебе вода:
Смотрю: как будто вперед двинулась. И я тоже немного сдвинул к нему свое озеро. Он переедет – и я перееду, так мы и договорились.
– Пей, – наконец говорю я.
Он слизал. А я так легонько провел рукой по колючкам, как будто гладил, и все повторяю: – Ты молодец, молодец!
Ежик напился, говорю:
– Давай спать.
Он лег и задул свечу. Не знаю, сколько я проспал, слышу: опять у меня в комнате работа. Я зажигаю свечу – что вы думаете? Ежик бегает по комнате, а у него яблоко на колючках. Он забежал в гнездо, сложил его там и побежал за другим в угол, а в углу стоял мешок с яблоками и опрокинулся. Вот подбежал ёжик, свернулся калачиком вокруг яблок, дернулся и снова бежит – на колючках другое яблоко тащит в гнездо.
Итак, ёжик устроился ко мне на работу. А теперь, как пить чай, у меня он обязательно будет на столе и то молоко в блюдце налью – выпьет, то булочки дам – он съест.
Михаил Пришвин
Прочитав эту добрую историю, вы узнаете о том, как уютно устроился у себя лесной житель. Если вам интересны приключения и повадки ежика – читайте онлайн рассказ Пришвина “Ежик” .
Однажды я шел по берегу нашего ручья и заметил под кустом ежа. Он тоже заметил меня, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Было очень похоже, будто вдали ехала машина. Я задел его носком сапога – он ужасно фыркнул и засунул иголки в сапог.
– Ой, вы так со мной! – сказал я и носком сапога толкнул его в ручей.
Мгновенно ежик повернулся в воде и поплыл к берегу, как поросенок, только вместо щетины на спине у него были иголки. Я взял палочку, закатал ежика в шапку и понес домой.
У меня было много мышей. Я слышал, что еж их ловит, и решил: пусть живет у меня и ловит мышей.
Так что я поставил этот колючий комочек посреди пола и сел писать, а краем глаза все смотрел на ежика. Он не долго лежал неподвижно: как только я замолчал за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда, наконец выбрал себе место под кроватью, а там совсем затих.
Когда стемнело, я зажег лампу, и – привет! – ёжик выбежал из-под кровати. Конечно, он подумал к лампе, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянам.
И вот он начал бегать по комнате, делая вид, что это лесная поляна.
Я взял трубку, закурил сигарету и завел облако около луны. Стало совсем как в лесу: и луна, и облако, и ноги мои были как стволы деревьев и, наверное, ежику очень понравилось: он нырял между ними, обнюхивая и царапая иголками пятки моих сапог.
Прочитав газету, я бросил ее на пол, лег в постель и уснул.
Я всегда сплю очень чутко. Я слышу какой-то шорох в своей комнате. Он чиркнул спичкой, зажег свечу и только заметил, как под кроватью мелькнул ёжик. И газета лежала уже не возле стола, а посреди комнаты. Так я оставил свечу гореть и сам не спал, думая:
– Зачем ежику газета?
Вскоре мой жилец выбежал из-под кровати – и прямо в газету; повернулась возле нее, шумно-шумно, наконец надумано: как-то надела угол газеты на шипы и потащила ее, огромную, в угол.
Тут я его понял: газета была как сухие листья в лесу, он ее себе для гнезда таскал. И это оказалось правдой: вскоре ежик превратился в газету и свил из нее настоящее гнездо. Закончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился напротив кровати, глядя на свечу-луну.
Я отпускаю тучи и спрашиваю:
– Что тебе еще надо? Ежик не испугался.
– Хочешь пить?
Я просыпаюсь. Ежик не бежит.
Взяла тарелку, поставила на пол, принесла ведро с водой и то наливаю воду в тарелку, то наливаю обратно в ведро, и издаю такой шум, как будто плещется струйка.
– Ну иди, иди, – говорю. – Вот видишь, я тебе луну устроила, и облака пустила, и вот тебе вода…
Смотрю: как будто вперед двинулась. А еще я немного сдвинула к нему свое озеро. Он переедет, и я перееду, и так мы договорились.
– Пей, – наконец говорю я. Он лизнул. А я так легонько провел рукой по шипам, как будто гладил, и все говорю:
– Молодец ты, молодец!
Ежик напился, говорю:
– Давай спать.
Он лег и задул свечу.
Не знаю, сколько я проспал, слышу: опять у меня в комнате работа.
Я зажигаю свечу, и что вы думаете? Ежик бегает по комнате, а у него яблоко на колючках. Он забежал в гнездо, сложил его там и побежал за другим в угол, а в углу стоял мешок с яблоками и опрокинулся. Тут подбежал ёжик, свернулся калачиком возле яблок, дернулся и снова бежит, волоча в гнездо на колючках ещё одно яблоко.
Итак, ёжик устроился ко мне на работу. А теперь, как пить чай, у меня он обязательно будет на столе и то молоко в блюдце налью – выпьет, то булочки дам – он съест.
Еще сказки про животных и птиц:.
Помогите нам развить сайт, расскажите об этом друзьям, нажав на кнопку 🙂
Алексей Антонов
Я стоял у окна и смотрел за горизонт, туда, где медленно садилось солнце. Багровый летний закат скользил по черным верхушкам деревьев, отбрасывая длинные тени на потрескавшийся асфальт. Призраки заброшенного города носились по улицам, поднимая в воздух обломки, кружа их в медленном танце.
Мои мысли были отложены несколько десятилетий назад. Я видел эти улицы, заполненные людьми: женщина в белом платке спешила в магазин за молоком, возле дома стояла машина, под которой копался засаленный мужик в кепке, постоянно куривший сигарету. Это были восьмидесятые или начало девяностых, точно сказать не могу. Малыши шумно бегали с мячом по двору, тем самым мячом, который теперь прижимался к полусгнившему забору, он давно испустил свой последний воздух и с годами потускнел. Я пытался понять, что произошло в этом богом забытом месте, понять, почему тот самый мяч был брошен и забыт здесь.
Позади меня раздался свист кипящего чайника, я повернулся и оглядел комнату, ставшую моим убежищем на время пребывания в этом странном месте. Для такого искателя, как я, это был настоящий Клондайк. Несмотря на прошедшие десятилетия, вещи и предметы обстановки сохранили свой прежний вид, разве что обои слегка выцвели, а древесина полок, висящих на стенах, сгнила. Книги, посуда, мебель, одежда – все было на своих местах, нетронутое, не разворованное, здесь был дух того времени, когда люди покинули это место.
Подошел к лагерной газовой горелке и выключил ее, свист чайника тут же стих, растворяясь в тяжелом воздухе комнаты. Я достал из рюкзака металлическую кружку, купленную в Экспедиции, налил в нее черного чая и залил кипятком. Аромат чая успокаивал. Честно говоря, я боялся этого места, и с наступлением ночи мой страх усиливался. Восьмой день я бродил по заброшенным улицам Ежика, и восемь ночей меня охватывал панический ужас перед неизвестностью, перед тем, что могло произойти здесь двадцать лет назад.
О городе со странным названием Ежик я узнал еще под Екатеринбургом, от крестьянина, работающего на электростанции. Это было года три назад, и тогда я отнесся к его рассказу с подозрением. В тот год была лютая зима, замерзшие птицы падали с веток на холодный снег. Реклама в трамваях трескалась от мороза и летела, как сухие листья. Машины и автобусы замерзали на дороге, а люди двигались, стараясь меньше находиться на улице. Я приехал в небольшой областной город с экономическим чеком.
В то время гендиректора местной электростанции заподозрили в не совсем целесообразном использовании средств, поступающих из бюджета. Моя работа была проста и крайне утомительна — кипы бумаг, миллионы цифр и бухгалтер, который дурачился и дурачился. Через пару дней я узнал, что Георгий Иванович брал деньги не лопатой, а ковшом маленького экскаватора в собственный карман.
В тот знаменательный для меня день я сидел на шестом этаже административного здания – именно здесь располагались экономический отдел и бухгалтерия Горэлектро. Стрелка часов неумолимо приближалась к четырем часам дня, была среда – день выплаты заработной платы рабочим этого славного предприятия. По полу все время кто-то шатался, после обеда толпа страдающих людей заполнила узкий коридор перед кассой. По большей части это были женщины за сорок, любившие посплетничать, и время для сплетен оказалось самым подходящим. Через пару часов я уже знал, кто и что живет на станции. Настроение было, мягко говоря, нерабочее, и я решил отправиться в свой отель, где собирался поужинать и выпить пару рюмочек коньяка.
Я вышла из кабинета в шумный коридор, заперла дверь и уже собиралась идти к лифту, когда меня остановил единственный мужчина, толпящийся среди женщин.
Отлично, босс! – Голос у него был с приятной хрипотцой, лицо было пьяное каких-то десять лет назад. Некогда ярко-голубые глаза потускнели и провалились, лицо полностью покрылось морщинами. Он был низенький, метр с двумя колпаками, засохший, как забытое в сарае старое бревно.
Добрый день! Я протянул ему руку, и он пожал ее, рукопожатие было крепким, и я понял, что он выглядел гораздо хуже, чем чувствовал себя.
Как проходит чек, будем жить?
Ты будешь жить долго, а твой генерал вряд ли. – Я уже повернулась к нему спиной, чтобы подойти к лифтам, но он снова остановил меня.
Попался, а значит тут давно ходят слухи, этот холеный мужик приехал из Ебурга и съел все наши пряники. Я вам так скажу: люди портят деньги, и это всем давно известно, деньги лучше переводить в алкоголь – в нем правда. – Он как-то грустно улыбнулся и посмотрел на меня.
– Подожди меня здесь, я буду через минуту. – Он резко повернулся и уверенно пошел к кассе сквозь шеренгу женщин. Его встретили недовольными возгласами, и я уже думал, что мужика будут бить, может быть, даже ногами, но он каким-то чудом пробрался к окну, протянул кассиру какую-то выписку и через пару минут получил его кровно заработанные деньги.
Ой, я думал, не вылезу, – сказал он мне со смехом, – наши бабы суровы, слона на скаку остановят, а хобот в бантик свяжут, я’ м не говоря о избе, и построят, и разберут до последнего бревна. – Он схватил меня за руку, и мы двинулись к лифтам, сопровождаемые возгласами недовольства в адрес моего нового знакомого. Через двадцать минут с двумя бутылками коньяка, которые мы купили по моему настоянию, мы вышли на небольшую площадку, обнесенную хлипким и редким забором.
Моя гасиенда, – прокомментировал этот вечер мой Сусанин и, видимо, собутыльник. – Моя жена умерла четыре года назад – рак. Понимаете, у нас к черту экологию, у меня этот огород.
.. все своими руками… и я все напортачил, и ковыряться в земле желания нет, я слесарь, а не пахарь, а я им никогда не был. – Говорил он как-то отстраненно, без эмоций, говорил о прошедших годах без тени сожаления. Виктор, так звали моего нового знакомого, открыл калитку и прошел впереди меня к одноэтажному дому, приютившемуся в дальнем конце некогда прекрасного, а ныне увядшего сада, покрытого толстым слоем неубранного снега.
Вот у меня баня, – неопределенно махнул он вправо, я проследил за его жестом и увидел приземистую баньку из почерневшего от времени сруба, – топить сегодня не будем, дров на зиму не хватит, но жаба давит меня купить, езжу на ней по графику, до весны продержаться.
Мы вошли в дом. Это был обычный деревенский дом: длинные аляповатые «дорожки» в коридорах, пара ковров, прибитых к стенам в большой комнате, одновременно совмещающей и гостиную, и спальню, железная сетчатая кровать у печки, большой деревянный стол. , видимо доставшийся Виктору от прабабушки, зашторенными окнами, и такими же массивными стульями вокруг него.
Устраивайтесь поудобнее, – Виктор кивнул на стул, – вы ляжете здесь (показал на кровать), – а я высохну на печке, как в детстве у бабушки. Я люблю спать на печи, помню, когда мне было лет шесть-семь, я часто гостила у бабушки, родители работали по ночам. Залезем с ней в печку зимой, огонь под тобой потрескивает, и тебе тепло и уютно, бабушка через пять минут начинает храпеть, а ты лежишь и думаешь. Ты думаешь о всякой ерунде, о том, как ты засыпал Маринку снегом днем, чтобы она обратила на тебя внимание, что летом можно купить велосипед, ведь летом у тебя день рождения и на второй год ваша бабушка с пенсии три рубля откладывала. Я жалею свое детство, ох как жалею, Саня, теперь лезу на печку и думаю о том времени, о том, как мне было хорошо. – Я увидел перед собой глубоко уставшего мужчину, казалось, морщины у него стали еще глубже, а глаза совсем белые. Теперь он был где-то очень далеко, где хотел бы остаться на всю оставшуюся жизнь.
Виктор достал из холодильника вчерашнюю картошку, мы добавили к ней купленную мною сырокопченую колбасу и начали уничтожать запас коньяка.
Виктор пил и хмурился, ругая меня за то, что светлая, за то, что я уговорила его вместо «беленькой» выпить какую-то гадость заморского происхождения. Он много говорил о том, что русский хорош и что иностранство — это смерть, и это был бы обычный вечер, который я провел в компании случайного собутыльника, любящего пофилософствовать, если бы не
Однажды я шел по берегу нашего ручья и под кустом заметил ежа. Он тоже заметил меня, свернулся калачиком и постучал: тук-тук-тук. Было очень похоже на то, как будто вдалеке мчалась машина. Я коснулся его носком ботинка; он ужасно фыркал и пинал иголками сапоги.
– Ой, вы так со мной! – сказал я и носком сапога толкнул его в ручей.
Мгновенно ежик повернулся в воде и поплыл к берегу, как поросенок, только вместо щетины на спине у него были иголки. Я взял палочку, закатал ежика в шапку и понес домой.
У меня было много мышей, я слышал, что ежик их ловит, и решил: пусть живет у меня и ловит мышей.
Так вот, я поставил этот колючий комок посреди пола и сел писать, а сам все краем глаза смотрел на ежа.
Он не долго лежал неподвижно: как только я замолчал за столом, ёжик обернулся, огляделся, попытался пройти туда, сюда и, наконец, выбрал себе место под кроватью, а там совсем затих.
Когда стемнело, я зажег лампу и – привет! – ёжик выбежал из-под кровати. Конечно, он подумал к лампе, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянам. И вот он начал бегать по комнате, делая вид, что это лесная полянка. Я взял трубку, закурил сигарету и завел облако около луны. Стало совсем как в лесу: и луна, и облака, и мои ноги были как стволы деревьев и, наверное, ежику это очень понравилось, он метался между ними, обнюхивая и царапая иголками зад моих сапог.
Прочитав газету, я бросил ее на пол, лег в постель и уснул.
Я всегда сплю очень чутко. Я услышал какой-то шорох в своей комнате, чиркнул спичкой, зажег свечу и только заметил, как под кроватью промелькнул ёжик. И газета лежала уже не возле стола, а посреди комнаты. Так и оставила свечку догорать и сама не сплю, думая: «Зачем ежику газета?» Вскоре мой жилец выбежал из-под кровати – и прямо к газете, завертелся возле нее, зашуршал, зашуршал и, наконец, успел: кое-как надел на шипы угол газеты и потащил ее, огромную, в угол.
Тут я его понял: газета была как сухие листья в лесу, он ее себе для гнезда таскал. А оказалось, однако, что вскоре ежик превратился в газету и свил из нее настоящее гнездо. Закончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился напротив кровати, глядя на свечу – луну.
Я отпускаю тучи и спрашиваю:
– Что тебе еще нужно?
Ежик не испугался.
– Хочешь пить?
Я просыпаюсь. Ежик не бежит.
Я взяла тарелку, поставила на пол, принесла ведро с водой, и сейчас я налью воды в тарелку, потом налью обратно в ведро, и я так шумлю, как будто это было струйка брызг.
– Ну иди, иди, – говорю, – видишь, я тебе луну устроила, и облака пустила, и вот тебе вода…
Смотрю: как будто вперед двинулась. И я тоже немного сдвинул к нему свое озеро. Он переедет – и я перееду, так мы и договорились.
– Пей, – наконец говорю я.
Он лизнул.
И я так легко провела рукой по шипам, как будто погладила, и все говорю:
– Молодец ты, молодец!
Ежик напился, я говорю:
– Давай спать.
Он лег и задул свечу.
Не знаю, сколько я проспал, слышу: опять у меня в комнате работа. Я зажигаю свечу – что вы думаете? Ежик бегает по комнате, а у него яблоко на колючках. Он забежал в гнездо, сложил его там и побежал за другим в угол, а в углу стоял мешок с яблоками и опрокинулся. Вот подбежал ежик, свернулся калачиком возле яблок, дернулся и снова бежит – на колючках, тащит в гнездо другое яблоко.
Вот и у меня появился ёжик. А теперь, как пить чай, у меня он обязательно будет на столе и то молоко налью в блюдце – выпью, то булочки дам – съем.
1 – О малютке-автобусе, который боялся темноты
Дональд Биссет
Сказка о том, как мама-автобус научила своего малышку-автобуса не бояться темноты… О малыше-автобусе автобус кто боялся темноты читать Жил-был автобус-ребенок. Он был ярко-рыжим и жил с папой и мамой в гараже. Каждое утро …
2 – Три котенка
В.Г. Сутеев
Маленькая сказка для самых маленьких о трех непоседливых котятах и их забавных приключениях.
Маленькие дети очень любят рассказы с картинками, поэтому сказки Сутеева так популярны и любимы! Три котенка читать Три котенка – черный, серый и…
3 – Ёжик в тумане
Козлов С.Г.
Сказка о Ёжике, как он шёл ночью и заблудился в тумане. Он упал в реку, но кто-то вынес его на берег. Это была волшебная ночь! Ежик в тумане читать Тридцать комаров выбежали на полянку и стали играть…
4 – Яблоко
В.Г. Сутеев
Сказка о ежике, зайце и вороне, которые не смогли поделить между собой последнее яблоко. Все хотели взять себе. Но рассудил их спор светлый медведь, и каждому досталось по кусочку лакомства… Прочитай яблочко Было поздно…
5 – Про мышонка из книги
Джанни Родари
Маленькая сказка о мышонке, который жил в книге и решил выпрыгнуть из нее в большой мир. Только он не умел говорить на мышином языке, а знал только странный книжный язык… Читал про мышку из книжки…
6 – Черный омут
Козлов С.