Родное гнёздышко
Ласточки-певуньи
Над моим окном
Лепят, лепят гнёздышко…
Знаю, скоро в нём
Птенчики появятся,
Станут голосить,
Будут им родители
Мошкару носить.
Выпорхнут малютки
Летом из гнезда,
Полетят над миром,
Но они всегда
Будут знать и помнить,
Что в краю родном
Их приветит гнёздышко
Над моим окном.
(Г. Ладонщиков)
Родина
Родина – слово большое, большое!
Пусть не бывает на свете чудес,
Если сказать это слово с душою,
Глубже морей оно, выше небес!
В нем умещается ровно полмира:
Мама и папа, соседи, друзья.
Город родимый, родная квартира,
Бабушка, школа, котенок … и я.
Зайчик солнечный в ладошке,
Куст сирени за окошком
И на щечке родинка –
Это тоже Родина.
(Т. Бокова)
Родина
Вешняя,
бодрая,
Вечная,
добрая,
Трактором
вспахана,
.. Наша Родина
И красива и богата
Наша Родина, ребята.
Долго ехать от столицы
До любой ее границы.
Все вокруг свое, родное:
Горы, степи и леса:
Рек сверканье голубое,
Голубые небеса.
Каждый город
Сердцу дорог,
Дорог каждый сельский дом.
Все в боях когда-то взято
И упрочено трудом!
(Г. Ладонщиков)
Здравствуй, Родина моя
Утром солнышко встает,
Нас на улицу зовёт.
Выхожу из дома я:
– Здравствуй, улица моя!
Я пою и в тишине
Подпевают птицы мне.
Травы шепчут мне в пути:
– Ты скорей, дружок, расти!
Отвечаю травам я,
Отвечаю ветру я,
Отвечаю солнцу я:
– Здравствуй, Родина моя!
(В. Орлов)
Наш край
То берёзка, то рябина,
Куст ракиты над рекой.
Край родной, навек любимый,
Где найдёшь ещё такой!
От морей до гор высоких,
Посреди родных широт –
Всё бегут, бегут дороги,
И зовут они вперёд.
Солнцем залиты долины,
И куда ни бросишь взгляд –
Край родной, навек любимый,
Весь цветёт, как вешний сад.
Детство наше золотое!
Всё светлей ты с каждым днём
Под счастливою звездою
Мы живём в краю родном!
(А. Пришелец)
Что мы Родиной зовём
Что мы Родиной зовём?
Дом, где мы с тобой живём,
И берёзки, вдоль которых
Рядом с мамой мы идём.
Что мы Родиной зовём?
Поле с тонким колоском,
Наши праздники и песни,
Тёплый вечер за окном.
Что мы Родиной зовём?
Всё, что в сердце бережём,
И под небом синим-синим
Флаг России над Кремлём.
(В. Степанов)
Необъятная страна
Если долго-долго-долго
В самолёте нам лететь,
Если долго-долго-долго
На Россию нам смотреть,
То увидим мы тогда
И леса, и города,
Океанские просторы,
Ленты рек, озёра, горы…
Мы увидим даль без края,
Тундру, где звенит весна,
И поймём тогда, какая,
Наша Родина большая,
Необъятная страна.
(В. Степанов)
Рисунок
На моём рисунке
Поле с колосками,
Церковка на горке
Рядом с облаками.
На моём рисунке
Мама и друзья,
На моём рисунке
Родина моя.
На моём рисунке
Лучики рассвета,
Рощица и речка,
Солнышко и лето.
На моём рисунке
Песенка ручья,
На моём рисунке
Родина моя.
На моём рисунке
Выросли ромашки,
Вдоль по тропке скачет
Всадник на коняшке,
На моём рисунке
Радуга и я,
На моём рисунке
На моём рисунке
Мама и друзья,
На моём рисунке
Песенка ручья,
На моём рисунке
Радуга и я,
На моём рисунке
Родина моя.
(П. Синявский)
Родина
Если скажут слово «родина»,
Сразу в памяти встаёт
Старый дом, в саду смородина,
Толстый тополь у ворот,
У реки берёзка-скромница
И ромашковый бугор…
А другим, наверно, вспомнится
Свой родной московский двор.
В лужах первые кораблики,
Где недавно был каток,
И большой соседней фабрики
Громкий, радостный гудок.
Или степь от маков красная,
Золотая целина…
Родина бывает разная,
Но у всех она одна!
(З. Александрова)
Россия, Россия, Россия
Нет края на свете красивей,
Нет Родины в мире светлей!
Россия, Россия, Россия, –
Что может быть сердцу милей?
Кто был тебе равен по силе?
Терпел пораженья любой!
Россия, Россия, Россия, –
Мы в горе и счастье – с тобой!
Россия! Как Синюю птицу,
Тебя бережём мы и чтим,
А если нарушат границу,
Мы грудью тебя защитим!
И если бы нас вдруг спросили:
“А чем дорога вам страна?”
– Да тем, что для всех нас Россия,
Как мама родная, – одна!
(В. Гудимов)
«Моя Россия»
Горжусь тобой, моя Россия!
Горжусь тобой, моя страна!
Горжусь тобой, ведь мы едины,
И ты такая ведь одна!
Горжусь тобой, страна родная,
Горжусь величеством твоим,
Твоими добрыми делами
И нравом вечно молодым!
Горжусь лесами и полями,
Степями, пастбищем, лугами.
Горжусь твоей я красотой,
Душою вечно молодой!
Россия, ты всегда едина,
Как птица, ты непобедима.
Ты словно яблоня в цвету,
Тебя, Россия, я люблю!
«Родина»
Ели, сосны, дубы и рябины,
Куда не глянь – везде тополя.
Это Родина наша – Кармалка,
Это русская наша земля.
Это край наш родной и близкий,
Это милые сердцу леса,
Тихий омут и берег низкий,
Это птичьи в лесу голоса.
Дом родной с цветною калиткою,
Соловьиная трель у ручья,
Ты, Кармалка, мне стала близкою,
Не забыть никогда мне тебя.
С. Махотин
ЭТОТ ДОМ СО СКРИПУЧИМ КРЫЛЬЦОМ
Я не знаю,
За что полюбил этот лес,
Где однажды
На тополь высокий залез
И увидел деревню,
И речку, и пруд,
Как мальчишки рыбачат
И утки плывут.
Я не знаю,
За что полюбил этот дом
С фотографией деда
Под жёлтым стеклом,
Со скрипучим крыльцом
И парным молоком,
С крикуном-петухом
И лохматым щенком.
Ну, в лесу я с лукошком
Лисички искал,
Из пруда на уху
Карасей натаскал,
В доме бабушка,
Миску снимая с огня,
Угощала вишнёвым
Вареньем меня.
А ещё я
С отличным мальчишкой дружил.
Только дело не в том,
Что я жил не тужил,
Просто бабушкин дом,
Старый лес и река
Снятся мне…
Почему?
Я не знаю пока!
РОССИЯ
Здесь тёплое поле наполнено рожью,
Здесь плещутся зори в ладонях лугов.
Сюда златокрылые ангелы Божьи
По лучикам света сошли с облаков.
И землю водою святой оросили,
И синий простор осенили крестом.
И нет у нас Родины, кроме России, –
Здесь мама, здесь храм, здесь отеческий дом.
Тим СОБАКИН
РОДИНА
Был мороз.
Обратился к уткам я:
– Простите,
нет у вас ни пищи,
ни жилья.
Отчего вы, утки, не летите
в дальние и тёплые края?
Оттого, –
мне утки отвечали, –
что пускай цветёт там ананас,
в тех краях умрём мы от печали,
потому что Родиной для нас
служит именно этот замёрзший пруд,
кря-кря.
Поборов урчание в желудке,
я подумал гордо:
«Ё-моё…
Вот они – простые наши утки!
Вот оно – Отечество моё!»
И пошёл,
нетвёрдо ставя ногу,
даже позабыв её обуть.
А луна светила мне в дорогу.
И звезда указывала путь.
РОДНЫЕ ПРОСТОРЫ
Если долго-долго-долго
В самолёте нам лететь,
Если долго-долго-долго
На Россию нам смотреть,
То увидим мы тогда
Мы увидим даль без края,
Тундру, где звенит весна,
И поймём тогда, какая
Наша Родина большая,
Необъятная страна.
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
Ф. Тютчев
Родная Родина моя –
Ты дорога мне словно мать.
Готов тебе я прокричать
Что жизнь смогу я за тебя отдать!
Кремлёвские звёзды
Над нами горят,
Повсюду доходит их свет!
Хорошая Родина есть у ребят,
И лучше той Родины
Нет!
С. Михалков
Моя Родина – мое отечество:
Родные пашни и луга.
Леса могучие и реки,
И здесь живет моя семья!
Холмы, перелески,
Луга и поля –
Родная, зелёная
Наша земля.
Земля, где я сделал
Свой первый шажок,
Где вышел когда-то
К развилке дорог.
И понял, что это
Раздолье полей –
Частица великой
Отчизны моей.
Г. Ладонщиков
Я люблю свою отчизну,
Верно ей готов служить.
И не дам врагам-вражинам,
По родной земле ходить!
Есть своя родная земля
У ручья и у журавля.
О, мать моя, Россия, Русь,
Незыблем трон твой златоглавый,
Люблю тебя, тобой горжусь,
Многострадальной и державной.
Россия, Россия, великая сила,
Великая сила, бездонная Русь,
В Россию, в Россию всем сердцем влюблен я
И с нею останусь навеки, клянусь!
Александр Черный
Жура-жура-журавель!
Облетал он сто земель.
Облетал, обходил,
Крылья, ноги натрудил.
Мы спросили журавля:
Где же лучшая земля?
Отвечал он, пролетая:
Лучше нет родного края!
П. Воронько
Поезжай за моря-океаны,
Надо всею землёй пролети:
Есть на свете различные страны,
Но такой, как у нас, не найти.
Глубоки наши светлые воды,
Широка и привольна земля,
И гремят, не смолкая, заводы,
И шумят, расцветая, поля…
Лесок весёлый, родные нивы,
Реки извивы, цветущий склон,
Холмы и сёла, простор привольный
И колокольный певучий звон.
С твоей улыбкой, с твоим дыханьем
Сливаюсь я.
Необозримый, Христом хранимый,
Мой край родимый,
Любовь моя.
М. Пожарова
Дорогие дети и их родители! Здесь вы можете читать «Стихи Четверостишия о родине » а так же другие лучшие произведения на странице Стихи о Родине . В нашей детской библиотеке вы найдете собрание замечательных литературных произведений отечественных и зарубежных писателей, а так же разных народов мира. Наша коллекция постоянно пополняется новым материалом. Детская библиотека онлайн станет верным помощником для детей любого возраста, и познакомит юных читателей с разными жанрами литературы. Желаем Вам приятного чтения!
Над рекой родной уголок,
А в окне родной огонёк.
Береги его, не гаси
От него светлей на Руси.
Есть своя родная земля
У ручья и у журавля.
И у нас с тобой есть она –
И земля родная одна.
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
Моя Родина – мое отечество:
Родные пашни и луга.
Леса могучие и реки,
И здесь живет моя семья!
Я люблю свою отчизну,
Верно ей готов служить.
И не дам врагам-вражинам,
По родной земле ходить!
Родная Родина моя –
Ты дорога мне словно мать.
Готов тебе я прокричать
Что жизнь смогу я за тебя отдать!
Т. Бокова
Родина слово большое, большое!
Пусть не бывает на свете чудес,
Если сказать это слово с душою,
Глубже морей оно, выше небес!
В нем умещается ровно полмира:
Мама и папа, соседи, друзья.
Город родимый, родная квартира,
Бабушка, школа, котенок … и я.
Зайчик солнечный в ладошке,
Куст сирени за окошком
И на щечке родинка –
Это тоже Родина.
Необъятная страна.
Если долго-долго-долго
В самолёте нам лететь,
Если долго-долго-долго
На Россию нам смотреть.
То увидим мы тогда
И леса, и города,
Океанские просторы,
Ленты рек, озёра, горы…
Мы увидим даль без края,
Тундру, где звенит весна.
И поймём тогда, какая
Наша Родина большая,
Необъятная страна.
О Родине
Что Родиной моей зовется?
Себе я задаю вопрос.
Река, что за домами вьется,
Иль куст кудрявых красных роз?
Вон та осенняя березка?
Или весенняя капель?
А может радуги полоска?
Или морозный зимний день?
Все то, что с детства рядом было?
Но это станет все пустяк
Без маминой заботы милой,
И без друзей мне все не так.
Та вот что Родиной зовется!
Чтоб были рядышком всегда
Все, кто поддержит, улыбнется,
Кому нужна и я сама!
Г. Ладонщиков
Наша Родина
И красива и богата
Наша Родина, ребята.
Долго ехать от столицы
До любой ее границы.
Все вокруг свое, родное:
Горы, степи и леса:
Рек сверканье голубое,
Голубые небеса.
Каждый город
Сердцу дорог,
Дорог каждый сельский дом.
Все в боях когда-то взято
И упрочено трудом!
Здравствуй, Родина моя!
Утром солнышко встаёт.
Всех на улицу зовёт.
Выхожу из дома я –
Здравствуй улица моя
Я пою, и в вышине,
Подпевают птицы мне,
Травы шепчут мне в пути,
Ты скорей, дружок, расти.
Подпеваю травам я,
Подпеваю ветрам я,
Подпеваю солнцу я –
Здравствуй, Родина моя!
Стихи о Родине Лермонтов
Прекрасны вы, поля земли роднойСтихи о Родине
Прекрасны вы, поля земли родной,
Еще прекрасней ваши непогоды;
Зима сходна в ней с первою зимой
Как с первыми людьми ее народы!..
Туман здесь одевает неба своды!
И степь раскинулась лиловой пеленой,
И так она свежа, и так родня с душой,
Как будто создана лишь для свободы…
Но эта степь любви моей чужда;
Но этот снег летучий серебристый
И для страны порочной – слишком чистый
Не веселит мне сердца никогда.
Его одеждой хладной, неизменной
Сокрыта от очей могильная гряда
И позабытый прах, но мне, но мне бесценный.
Родина. (Люблю отчизну я, но странною любовью)
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю – за что, не знаю сам –
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень.
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз,
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой многим незнакомой
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
Стихи о Родине Есенина
О, Родина!
О Родина, о новый
С златою крышей кров,
Труби, мычи коровой,
Реви телком громов.
Брожу по синим селам,
Такая благодать,
Отчаянный, веселый,
Но весь в тебя я, мать.
В училище разгула
Крепил я плоть и ум.
С березового гула
Растет твой вешний шум.
Люблю твои пороки,
И пьянство, и разбой,
И утром на востоке
Терять себя звездой.
И всю тебя, как знаю,
Хочу измять и взять,
И горько проклинаю
За то, что ты мне мать.
Гой ты, Русь моя родная.
Гой ты, Русь моя родная,
Хаты – в ризах образа…
Не видать конца и края –
Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонко чахнут тополя.
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас,
И гудит за коcогором
На лугах веселый пляс.
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»,
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
Тебе одной плету венок,
Цветами сыплю стежку серую.
О Русь, покойный уголок,
Гляжу в простор твоих полей,
Ты вся – далекая и близкая.
Сродни мне посвист журавлей
И не чужда тропинка склизкая.
Цветет болотная купель,
Куга зовет к вечерне длительной,
И по кустам звенит капель
Росы холодной и целительной.
И хоть сгоняет твой туман
Поток ветров, крылато дующих,
Но вся ты – смирна и ливан
Волхвов, потайственно волхвующих.
Запели тесаные дроги,
Бегут равнины и кусты.
Опять часовни на дороге
И поминальные кресты.
Опять я теплой грустью болен
От овсяного ветерка.
И на известку колоколен
Невольно крестится рука.
О Русь, малиновое поле
И синь, упавшая в реку,
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.
Холодной скорби не измерить,
Ты на туманном берегу.
Но не любить тебя, не верить –
Я научиться не могу.
И не отдам я эти цепи
И не расстанусь с долгим сном,
Когда звенят родные степи
Молитвословным ковылем.
Стихи о Родине короткие
Ф. Тютчев
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
В. Семернин
Вешняя,
бодрая,
Вечная,
добрая,
Трактором
вспахана,
Счастьем
засеяна –
Вся на глазах она
С юга
до севера!
Родина милая,
Родина русая,
Мирная-мирная
Русская-русская…
Из дебрей туманы несмело
Из дебрей туманы несмело
Родное закрыли село;
Но солнышком вешним согрело
И ветром их вдаль разнесло.
Знать, долго скитаться наскуча
Над ширью земель и морей,
На родину тянется туча,
Чтоб только поплакать над ней
Г. Ладонщиков
И красива и богата
Наша Родина, ребята.
Долго ехать от столицы
До любой ее границы.
Все вокруг свое, родное:
Горы, степи и леса:
Рек сверканье голубое,
Голубые небеса.
Каждый город
Сердцу дорог,
Дорог каждый сельский дом.
Все в боях когда-то взято
И упрочено трудом!
Г. Ладонщиков
Холмы, перелески,
Луга и поля –
Родная, зелёная
Наша земля.
Земля, где я сделал
Свой первый шажок,
Где вышел когда-то
К развилке дорог.
И понял, что это
Раздолье полей –
Частица великой
Отчизны моей.
Лучше нет родного края!
П. Воронько
Жура-жура-журавель!
Облетал он сто земель.
Облетал, обходил,
Крылья, ноги натрудил.
Мы спросили журавля:
Где же лучшая земля?
Отвечал он, пролетая:
Лучше нет родного края!
Кремлевские звезды
С. МихалковСтихи о Родине России
Кремлёвские звёзды
Над нами горят,
Повсюду доходит их свет!
Хорошая Родина есть у ребят,
И лучше той Родины
Нет!
Стихи о Родине России
Г. Гладков
МОЯ РОССИЯ
О Господи! Спаси и сохрани
Мою Россию, Родину, Отчизну!
Я с нею связан всей моею жизнью –
О Господи! Спаси и сохрани!
Я без неё не проживу и дня.
Она моя печаль, моя отрада.
Мне без России ничего не надо –
Я без неё не проживу и дня!
Она моя – от края и до края.
Страна моя, земля моя родная…
Раскину руки, будто два крыла.
О Господи! Какая красота:
Прожилки рек, и синие озёра,
Надежда, вера и любовь во взоре –
О Господи! Какая красота!
Спаси и сохрани её, Господь,
Мою Россию, Родину, Отчизну.
Как матери, я ей обязан жизнью.
Спаси и сохрани её, господь!
Н. Сусленников
Занялася заря расписная,
Выхожу за околицу я.
С добрым утром, сторонка родная-
Дорогая Отчизна моя.
Дружно двинулись в поле артели,
Труд кипит от села до села.
Топоры по лесам зазвенели,
Тишина за курганы ушла.
Пароходы стоят под погрузкой
У причалов разбуженных рек,
И о Волге, красавице русской,
Вдохновенно поёт человек.
Льются песни потоком незримым
К звёздам счастья – к седому
Кремлю.
Я люблю тебя, край мой родимый,
Неизменно, по-русски, люблю!
В. Брюсов
В стозарном зареве пожара,
Под ярый вопль вражды всемирной,
В дыму неукрощенных бурь, –
Твой облик реет властной чарой:
Венец рубинный и сапфирный
Превыше туч пронзил лазурь!
Россия! в злые дни Батыя
Кто, кто монгольскому потопу
Возвел плотину, как не ты?
Чья, в напряженной воле, выя,
За плату рабств, спасла Европу
От Чингис-хановой пяты?
Но из глухих глубин позора,
Из тьмы бессменных унижений,
Вдруг, ярким выкриком костра, –
Не ты ль, с палящей сталью взора,
Взнеслась к державности велений
В дни революции Петра?
И вновь, в час мировой расплаты,
Дыша сквозь пушечные дула,
Огня твоя хлебнула грудь, –
Всех впереди, страна-вожатый,
Над мраком факел ты взметнула,
Народам озаряя путь.
Что ж нам пред этой страшной силой?
Где ты, кто смеет прекословить?
Где ты, кто может ведать страх?
Нам – лишь вершить, что ты решила,
Нам – быть с тобой, нам – славословить
Твое величие в веках!
Э. Асадов
Россия начиналась не с меча,
Она с косы и плуга начиналась.
Не потому, что кровь не горяча,
А потому, что русского плеча
Ни разу в жизни злоба не касалась…
И стрелами звеневшие бои
Лишь прерывали труд ее всегдашний.
Недаром конь могучего Ильи
Оседлан был хозяином на пашне.
В руках, веселых только от труда,
По добродушью иногда не сразу
Возмездие вздымалось. Это да.
Но жажды крови не было ни разу.
А коли верх одерживали орды,
Прости, Россия, беды сыновей.
Когда бы не усобицы князей,
То как же ордам дали бы по мордам!
Но только подлость радовалась зря.
С богатырем недолговечны шутки:
Да, можно обмануть богатыря,
Но победить – вот это уже дудки!
Ведь это было так же бы смешно,
Как, скажем, биться с солнцем и луною.
Тому порукой – озеро Чудское,
Река Непрядва и Бородино.
И если тьмы тевтонцев иль Батыя
Нашли конец на родине моей,
То нынешняя гордая Россия
Стократ еще прекрасней и сильней!
И в схватке с самой лютою войною
Она и ад сумела превозмочь.
Тому порукой – города-герои
В огнях салюта в праздничную ночь!
И вечно тем сильна моя страна,
Что никого нигде не унижала.
Ведь доброта сильнее, чем война,
Как бескорыстье действеннее жала.
Встает заря, светла и горяча.
И будет так вовеки нерушимо.
Россия начиналась не с меча,
И потому она непобедима!
Луна двурога.
Блестит ковыль.
Бела дорога.
Летает пыль.
Летая, стая
Ночных сычей –
Рыдает в дали
Пустых ночей.
Темнеют жерди
Сухих осин;
Немеют тверди…
Стою – один.
Здесь сонный леший
Трясется в прах.
Здесь – конный, пеший
Несется в снах.
Забота гложет;
Потерян путь.
Ничто не сможет
Его вернуть.
Болота ржавы:
Кусты, огни,
Густые травы,
Пустые пни!
Святая Русь…Моя Россия:
Лик кроткий, мученицы нимб…
Я верю, праведный Мессия
Воздаст страданиям твоим!
Благословенная Мария
Свой плат раскрыла над тобой!
Святая Русь, моя Россия,
Обременённая судьбой…
Я верю, мир склонит колена,
Прозрев в покаянной мольбе:
Ты бремя дьявольского плена
Несёшь! Святая…по Судьбе.
Святая Русь… Моя Россия..
Лик кроткий, мученицы нимб…
Я верю: праведный Мессия
Воздаст страданиям твоим!
Я верю, что достанет силы
Дождаться! – Свет в душе храним!
И если ты пред Ним грешила,
То ты и каялась пред ним!
Стихи о родине Блока
Россия
Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи…
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые, –
Как слезы первые любви!
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу…
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, –
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты…
Ну что ж? Одно заботой боле –
Одной слезой река шумней
А ты все та же – лес, да поле,
Да плат узорный до бровей…
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!.
.
Ты и во сне необычайна.
Твоей одежды не коснусь.
И в тайне – ты почиешь, Русь.
Русь, опоясана реками
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна,
Где разноликие народы
Из края в край, из дола в дол
Ведут ночные хороводы
Под заревом горящих сел.
Где ведуны с ворожеями
Чаруют злаки на полях
И ведьмы тешатся с чертями
В дорожных снеговых столбах.
Где буйно заметает вьюга
До крыши – утлое жилье,
И девушка на злого друга
Под снегом точит лезвее.
Где все пути и все распутья
Живой клюкой измождены,
И вихрь, свистящий в голых прутьях,
Поет преданья старины…
Так – я узнал в моей дремоте
Страны родимой нищету,
И в лоскутах ее лохмотий
Души скрываю наготу.
Тропу печальную, ночную
Я до погоста протоптал,
И там, на кладбище ночуя,
Подолгу песни распевал.
И сам не понял, не измерил,
Кому я песни посвятил,
В какого бога страстно верил,
Какую девушку любил.
Живую душу укачала,
Русь, на своих просторах ты,
И вот – она не запятнала
Первоначальной чистоты.
Дремлю – и за дремотой тайна,
И в тайне почивает Русь.
Она и в снах необычайна,
Ее одежды не коснусь.
Стихи о Родине Пушкина
На тихих берегах Москвы
Церквей, венчанные крестами,
Сияют ветхие главы
Над монастырскими стенами.
Кругом простерлись по холмам
Вовек не рубленные рощи,
Издавна почивают там
Угодника святые мощи.
Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья, Стихи о Родине. Деревня
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой: я променял порочный двор цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубров, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.
Я твой: люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и труда…
Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить,
Свободною душой закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,
Участьем отвечать застенчивой мольбе
И не завидывать судьбе
Злодея иль глупца – в величии неправом.
Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединенье величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.
Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печаль
РОССИЯ
Россия – как из песни слово.
Берёзок юная листва.
Кругом леса, поля и реки.
Раздолье, русская душа.
Люблю тебя, моя Россия,
За ясный свет твоих очей,
За ум, за подвиги святые,
За голос звонкий, как ручей,
Люблю, всем сердцем понимаю
Степей таинственную грусть.
Люблю всё то, что называют
Одним широким словом – Русь.
Автор С. Васильев
Россия
Россия -танец-хоровод
Березок на полях,
Россия – синий небосвод
В плывущих облаках.
Россия – вьюга – завитки
Серебряной реки.
Россия – нежные цветки –
Ромашки, васильки.
Россия – солнца аромат
И скошенной травы.
Россия – горько-терпкий вкус
Рябины и ирги.
Россия – пенье-ручеёк:
От ласточки привет.
Россия – милый уголок,
Что вечно дарит свет.
Автор Т. Янтарная
Что мы Родиной зовём?
Дом, где мы с тобой живём,
И берёзки, вдоль которых
Рядом с мамой мы идём.
Что мы Родиной зовём?
Поле с тонким колоском,
Наши праздники и песни,
Тёплый вечер за окном.
Что мы Родиной зовём?
Всё, что в сердце бережём,
И под небом синим-синим
Флаг России над Кремлём.
Автор В. Степанов
Родина
Родина – слово большое, большое!
Пусть не бывает на свете чудес,
Если сказать это слово с душою,
Глубже морей оно, выше небес!
В нем умещается ровно полмира:
Мама и папа, соседи, друзья.
Город родимый, родная квартира,
Бабушка, школа, котенок … и я.
Зайчик солнечный в ладошке,
Куст сирени за окошком
И на щечке родинка –
Это тоже Родина.
Автор Т. Бокова
И красива и богата
Наша Родина, ребята.
Долго ехать от столицы
До любой ее границы.
Все вокруг свое, родное:
Горы, степи и леса:
Рек сверканье голубое,
Голубые небеса.
Каждый город
Сердцу дорог,
Дорог каждый сельский дом.
Все в боях когда-то взято
И упрочено трудом!
Автор Г. Ладонщиков
Какая наша Родина!
Цветёт над тихой речкой яблоня.
Сады, задумавшись, стоят.
Какая Родина нарядная,
Она сама как дивный сад!
Играет речка перекатами,
В ней рыба вся из серебра,
Какая Родина богатая,
Не сосчитать её добра!
Бежит волна неторопливая,
Простор полей ласкает глаз.
Какая Родина счастливая,
И это счастье всё для нас!
Автор В. Боков
– Что значит: Родина моя? –
Ты спросишь. Я отвечу:
– Сначала тропочкой земля
Бежит тебе навстречу.
Потом тебя поманит сад
Душистой веткой каждой.
Потом увидишь стройный ряд
Домов многоэтажных.
Потом пшеничные поля
От края и до края.
Всё это – Родина твоя,
Земля твоя родная.
Н. Полякова
Родина
Что мы Родиной зовём?
Солнце в небе голубом
И душистый, золотистый
Хлеб за праздничным столом.
Что мы Родиной зовём?
Дом, где мы с тобой растём,
И берёзки, вдоль которых,
Взявшись за руки, идём.
В. Степанов
***
Что такое Родина наша?
Солнце, лес, дыхание пашен,
Сад в цвету, где не молкнут пчёлы,
И твой дом, и огни твоей школы.
Наша Родина – труд и праздник,
Сто дорог для тебя самых разных,
И любовь твоя к папе и к маме,
И ты сам – не один, а с друзьями.
А. Костецкий
Родина
Если скажут слово «родина»,
Сразу в памяти встаёт
Старый дом, в саду смородина,
Толстый тополь у ворот,
У реки берёзка-скромница
И ромашковый бугор…
А другим, наверно, вспомнится
Свой родной московский двор.
В лужах первые кораблики,
Где недавно был каток,
И большой соседней фабрики
Громкий радостный гудок.
Или степь, от маков красная,
Золотая целина…
Родина бывает разная,
Но у всех она одна!
З.
Александрова
Лучше нет родного края
Жура-жура-журавель!
Облетел он сто земель.
Облетал, обходил,
Крылья, ноги натрудил.
Мы спросили журавля:
– Где же лучшая земля?
Отвечал он, пролетая:
– Лучше нет родного края!
П. Воронько
Родная земля
Есть своя
Родная земля
У ручья
И у журавля.
И у нас с тобой
Есть она,
И земля родная
Одна.
П. Синявский
Наша Беларусь
Край ты наш,
родной,
Любимый:
Ветер синий,
Рёв лосиный,
Вековые песни
Бора,
Синью полные
Озёра.
Лучше нет Земли
На свете:
Крикни –
Песнею ответит…
Мёд и тот
Здесь сладкий самый…
Край наш –
Весь
как ласка
Мамы.
В. Каризна
Родина
Я люблю свою малую родину,
этот светлый берёзовый край.
И багровые гроздья смородины,
и черёмухи цвет в тёплый май.
И такие здесь реки красивые,
и озёра с хрустальной водой.
Проживают тут люди счастливые,
наслаждаясь такой красотой.
На рассвете туман всюду стелется,
над низиной, над быстрой рекой.
Здесь всех раньше встает наше солнышко,
Подымаясь над новой землёй.
Н. Юдина
Наша Конституция
Она – наша мудрость,
Она – наша слава.
Она нам дала
Нерушимое право
Мечтать и учиться,
Трудиться,
Дерзать,
Уверенно к цели заветной
Шагать.
Она – наша гордость,
И наше доверье,
И в завтрашний день
Открывает нам
Двери…
Как компас,
Как солнце
Она в нашей жизни.
В ней доблесть и слава
Любимой Отчизны!
Н. Гончаров
Наш герб
Различным образом державы
Свои украсили гербы.
Вот леопард, орёл двуглавый
И лев, встающий на дыбы.
Такой обычай был старинный,
Чтоб с государственных гербов
Грозил соседям лик звериный
Оскалом всех своих зубов.
Но не орёл, не лев, не львица
Наш герб украсили собой.
На гербе контур Беларуси
В лучах от солнца над Землей.
Мы не грозим другим народам,
Но бережём просторный дом,
Где небо есть под небосводом
Всему, живущему трудом.
Не будет недругом расколот
Союз народов никогда!
Пусть будет вечной дружба наша,
Земля, и колос, и звезда!
С. Михалков
Минск – красивая столица,
Ты – сердце Родины моей,
И я хочу тобой гордиться –
Из года в год ты всё светлей.
Г. Красковская
***
На широком просторе
Предрассветной порой
Встали алые зори
На родимой страной.
С каждым годом всё краше
Дорогие края…
Лучше Родины нашей
Нет на свете, друзья!
А. Прокофьев
Лучше нет земли родной!
Подрасту – про всё узнаю,
В небе, в море побываю,
Посмотрю другие страны,
Горы, реки, океаны.
А потом вернусь домой:
Лучше нет земли родной!
В. Кудлачёв
Наш край
То берёзка, то рябина,
Куст ракиты над рекой.
Край родной, навек любимый,
Где найдёшь ещё такой!
От морей до гор высоких,
Посреди родных широт,
Всё бегут, бегут дороги,
И зовут они вперёд.
Солнцем залиты долины,
И куда ни бросишь взгляд –
Край родной, навек любимый,
Весь цветёт, как вешний сад.
А. Пришелец
Родина
Великую землю,
Любимую землю,
Где мы родились и живём,
Мы Родиной светлой,
Мы Родиной милой,
Мы Родиной нашей зовём.
М. Лисянский
Родина
Родина – мама и я,
Папа, сестричка моя,
Дедушка с бабушкой, брат,
Солнца восход и закат.
Родина – край наш родной,
Неба простор голубой,
Реки, леса и поля…
Родина – гордость моя.
В. Кудлачёв
Последние тридцать лет те, кто пишут о поэте Дмитрии Кедрине (1907-1945), непременно увлекаются загадкой его убийства.
Кто убил? С какой целью? Почему труп нашли у Казанской железной дороги, в Вешняках, а не у Ярославской, близ которой, в Черкизове, жил поэт?
Да, это загадка. Но меня сейчас интересует другая.
Вот как мог рецензент еще в 1942-м написать, что Кедрин “не чувствует слова”1?
Кто еще владел тогда столькими “регистрами” русской речи?
Тут вам и стилизация летописного языка XVI столетия:
Как побил государь
Золотую Орду под Казанью,
Указал на подворье свое
Приходить мастерам.
И велел благодетель, –
Гласит летописца сказанье, –
В память оной победы
Да выстроят каменный храм! […]
И уже потянулись
Стрельчатые башенки кверху,
Переходы,
Балкончики,
Луковки да купола.
И дивились ученые люди, –
Зане эта церковь
Краше вилл италийских
И пагод индийских была!
(“Зодчие”, 1938)Д. Кедрин. Зодчие. М. Современник. 1980 год.
Тут и чеканно-романтический язык Николая Гумилева и Николая Тихонова:
Тачанки и пулеметы,
И пушки в серых чехлах.
Походным порядком роты
Вступают в мирный кишлак.
Вечерний шелковый воздух,
Оранжевые костры,
Хивы золотые звезды
И синие – Бухары.
Б. Диодоров. Иллюстрация к книге “Зодчие”
И ритм “поэз” Игоря Северянина:
И когда вода раздавит
В трюме крепкие бочонки, –
Он увидит, погружаясь
В атлантическую тьму:
Тонколицая колдунья,
Большеглазая девчонка
С фотографии грошовой
Улыбается ему.
И светская беседа пушкинской поры:
– Не правда ли, мадам, как весел Летний сад,
Как прихотлив узор сих кованых оград,
Опертых на лощеные граниты?
Феб, обойдя Петрополь знаменитый,
Последние лучи дарит его садам.
И золотит Неву… Но вы грустны, мадам?
И даже рассудительная речь многодетного справного крестьянина, жена которого едет получать у “всесоюзного старосты” Михал Иваныча Калинина орден “Материнская слава”, но который тем не менее “на Верховный Совет обиделся”:
Наше дело, конечно, оно пустяк.
Но меня обижают, вижу я:
Тут вертись не вертись, а ведь как-никак
Все ребята в меня. Все – рыжие!
Девять парней – что соколы, и опять –
Трое девок и все красавицы!
Ты Калинычу, мать, не забудь сказать:
Без опары пирог не ставится.
Уж коли ему орден навесить жаль,
Все ж пускай обратит внимание
И велит мужикам нацеплять медаль –
Не за доблесть, так за старание.
Стилизация
С грибоедовским уменьем Кедрин преобразует в стихи, в действие пьесы разговорную речь:
Р е м б р а н д т
А, старина! Ты что ж просунул нос,
А не войдешь?
П р о д а в е ц к р а с о к
Простите, ради Бога!
Я киноварь и зелень вам принес,
Французской синей раздобыл немного.
Р е м б р а н д т
О, и французской!
П р о д а в е ц к р а с о к
Вы довольны?
Р е м б р а н д т
Да.
(Берет палитру.)
Сейчас мы ею на палитру брызнем.
Попробуем ее. Тащи сюда
Все краски юности, все краски жизни!
(Указывает на картину.)
Как по тебе: удачен этот холст?
Продавец красок рассматривает картину.
П р о д а в е ц к р а с о к
Тут следует немножко тронуть алой,
А этот меч, пожалуй, слишком толст.
Р е м б р а н д т
Толст, говоришь? Посмотрим. Да, пожалуй.
И тут же поэт заводит солдатскую песню – что твой Демьян Бедный с его “Проводами” (“Как родная меня мать провожала”):
Шилом бреется солдат,
Дымом греется…
Шли в побывку
Из Карпат
Два армейца.
Или украинскую “думу” – вроде тех, что “спiвали” кобзари и лирники. Не хуже того Эдуарда Багрицкого, той “Думы про Опанаса”:
Наставили в Молибогу
Кадеты наганы,
Повесили Молибогу
До горы ногами.
Торчит его деревяшка,
Борода, как знамя…
Ой, как важко, ой, как тяжко
Страдать за панами!
А с фольклора, с образов недавней, но уже легендарной Гражданской войны, Кедрин переключается на дачную повседневность 30-х:
Бутылка вина кисловата, как дрожжи.
Закурим, нальем и послушаем, как
Шумит элегический пушкинский дождик
И шаткую свечку колеблет сквозняк.
Это та же волна, на которой творил в конце 1943-го Борис Пастернак:
Октябрь серебристо-ореховый.
Блеск заморозков оловянный.
Осенние сумерки Чехова,
Чайковского и Левитана.
Тот же ясный, звонкий русский язык, правильное русское слово, русская классическая культура…
Из-за революции и Гражданской войны сын счетовода Кедрин не успел закончить в Екатеринославе (Днепропетровске, ныне – Днипро в Украине) коммерческое училище – оставшись, таким образом, без среднего образования.
Но, поощряемый родными, он любил читать. И благодаря книгам получил – говоря словами члена сталинского Политбюро Лазаря Кагановича (сказанными им самим о себе при переписи 1989 года) – “высшее самообразование”.
Эрудиция Кедрина впечатляет даже на фоне той поры – ценившей книжное знание.
Фараон Сезострис, царь Аттила, опричник Генрих Штаден, Рембрандт ван Рейн, “Барберини, пизанский старый инженер”, Фирдоуси, Архимед, Грибоедов, хан Девлет-Гирей, Феликс Дзержинский, имам Шамиль, Спиноза, князь Василько Константинович…
Среднеазиатский кишлак, Карпаты Первой мировой, Нью-Йорк времен президента Гувера…
Но главное, чтение позволило Кедрину овладеть богатством русского языка.
Детство, проведенное в нынешней Украине, дало ему – как и Эдуарду Багрицкому, Валентину Катаеву, Семену Кирсанову, Илье Сельвинскому – вкус не только к русскому слову, но и к украинскому.
А профессия журналиста – Кедрин всю жизнь проработал газетчиком – не могла не приучить к выбору точного слова.
В газете “растекаться мыслию по древу” не дадут: места нет! И времени тоже.
(Обратной стороной газетной работы стали дежурные, проходные стихи – их у Кедрина тоже хватало, газета вдохновения не ждет…)
“Наступило бабье лето – дни прощального тепла…”
Но, может быть, прав другой рецензент из 1942-го – обвинявший Кедрина в “несамостоятельности, обилии чужих голосов”2?
Едва ли.
Поэт может и должен использовать решения своих предшественников – точно так же, как и архитектор, композитор или инженер-конструктор. Разумеется, не подражательно, а для того, чтобы лучше выразить свое. А свое у Кедрина было – и прежде всего красочность, рельефность стиха.
Обеспечиваемая “четкой композицией стихотворной новеллы” и “емким эпитетом”3. (Кстати, эти четкость и емкость тоже не появились бы без усвоения русской классической литературы.)
Вот, скажем, эти строки – о Красной площади времен Ивана IV. Это же прямо-таки живописная композиция:
А сочней дух, и свеж и сытен,
Дразня летел во все концы.
Орали сбитенщики: – Сбитень! –
Псалом гундосили слепцы.
Просил колодник Бога ради:
– Подайте мне! Увечен аз! –
На Лобном месте из тетради
Дьячок вычитывал указ,
Уже в возке заморском тряском
Мелькнул посол среди толпы
И чередой на мостик Спасский
Прошли безместные попы.
Они кричат, полунагие,
Прихлопнув черным ногтем вшу:
– Кому отправить литургию?
Не то просфоркой закушу!
Стилистически, по размеру, по строю стиха “Конь” идентичен поэмам Константина Симонова “Ледовое побоище” (1938) и “Суворов” (1939). Но такой живописности, красочности у более строгой поэзии Симонова все-таки нет.
Еще зарисовка – из все того же излюбленного Кедриным XVI столетия. Уход жителей московского посада от приближающихся крымских татар под защиту стен Кремля показан прямо-таки фотографично:
Кто-то бухает в колокол
Не покладая руки,
И сполох над столицей
Несется, тревожен и звонок.
Бабы тащат грудных.
А за ними ведут мужики
Лошаденок своих,
Шелудивых своих коровенок.
Увязавшись за всеми,
Дворняги скулят на бегу,
Меж ногами снуют
И к хозяевам жмутся упорно.
Над коровьим навозом
На мартовском талом снегу
Неуклюжие галки
Дерутся за редкие зерна.
А как живописны его эпитеты… Вот – уход в эмиграцию в 1920 году владельца дачи в Крыму, отставного полковника с княжеским титулом.
В этот день в сиреневой шинели
Навсегда из дачи вышел он.
Шел, и на плечах его блестели
Золотые крылышки погон.
“В этот день в сиреневой шинели…” Кадр из кинофильма “Бег”.
Цвет офицерского пальто (в обиходе – “шинели”) был голубовато-серым, лучи солнца на рассвете или закате могли превратить его в сиреневый – еще больше контраста с “рабочими и крестьянами в солдатских шинелях” грубого землисто-бурого сукна! Точно так же выпячен и другой “символ классового неравенства” – офицерские погоны. Они поданы как что-то чужеродное, надменное (на одежде – и “крылышки”?).
Более чем емкая характеристика “классового врага” (каким его изображала в начале 30-х советская пропаганда).
..
Впрочем, ради выразительности и красочности поэт не раз поступался исторической точностью. Он знал, что Иван IV разбил не “Золотую Орду”, а Казанское ханство. Что “вычитывать указы” в Москве 1570-х годов было делом не дьячков (церковнослужителей), а подьячих (государственных чиновников). Что крымские набеги на Россию совершались после появления травы (подножного корма для коней) – но никак не в марте…
Но поэт в Кедрине перевешивал историка.
Д. Кедрин. Дума о России; М. Правда. 1990 год.
И еще одно – у Кедрина чаще, чем и у Симонова, и у Гумилева с Тихоновым, и даже у Владимира Луговского с его “Курсантской венгеркой” (1939) и “Серединой лета” (1955), звучат “интонации доверительной беседы”4. “Поэт как бы беседует с глазу на глаз с читателем-другом”5:
Выдь на зорьке
И ступай на север
По болотам,
Камушкам
И мхам.
Распустив хвоста колючий веер,
На сосне красуется глухарь.
Тонкий дух весенней благодати,
Свет звезды –
Как первая слеза…
И глухарь,
Кудесник бородатый,
Закрывает желтые глаза.
А кто еще писал так – нелицеприятно и в то же время сердечно – о среднерусской природе?
Я не знаю, что на свете проще?
Глушь да топь, коряги да пеньки.
Старая березовая роща,
Редкий лес на берегу реки.
Капельки осеннего тумана
По стволам текут ручьями слез.
Серый волк царевича Ивана
По таким местам, видать, и вез.
Ты родись тут Муромцем Илюшей,
Ляг на мох и тридцать лет лежи.
Песни пой, грибы ищи да слушай,
Как в сухой траве шуршат ужи.
На сто верст кругом одно и то же:
Глушь да топь, чижи да дикий хмель…
Отчего ж нам этот край дороже
Всех заморских сказочных земель?
Родное для автора этой статьи северо-западное Подмосковье – аккурат такое, “тут ни убавить, ни прибавить”!
Предчувствие
Еще одно свойство кедринской поэзии – пронзительность.
Эту женщину звали Анной.
За плечом ее возникал
Грохот музыки ресторанной.
Гипнотический блеск зеркал.
Повернется вполоборота,
И, казалось, звучит в ушах
Свист японского коверкота
И фокстрота собачий шаг.
Эту женщину ни на волос
Не смогла изменить война:
Патефона растленный голос
Все звучал из ее окна.
Все по-прежнему был беспечен
Нежный очерк румяных губ…
Анна первой пришла на вечер
В офицерский немецкий клуб. […]
В светлых туфельках, немцем данных,
Танцевавшая до утра,
Знала ль Анна, что шла в Майданек
В этих туфлях ее сестра?
И еще строки из победного сорок пятого:
Все мне мерещится поле с гречихою,
В маленьком доме сирень на окне,
Ясное-ясное, тихое-тихое
Летнее утро мерещится мне.
Мне вспоминается кляча чубарая,
Аист на крыше, скирды на гумне,
Темная-темная, старая-старая
Церковка наша мерещится мне.
Чудится мне, будто песню печальную
Мать надо мною поет в полусне,
Узкая-узкая, дальняя-дальняя
В поле дорога мерещится мне.
Где ж этот дом с покосившейся ставнею,
Комната с пестрым ковром на стене?
Милое-милое, давнее-давнее
Детство мое вспоминается мне.
В тот год Кедрин все чаще ощущал приближение чего-то трагического. Его убили 18 сентября 1945-го.
Памятник в Мытищах.
1. Цит. по: Ратнер А. “Ах, медлительные люди, вы немного опоздали…” // 45 параллель. Международный поэтический интернет-альманах. 2009. 11 февраля. N 5 (101).
2. Цит. по: Там же.
3. Озеров Л. Дмитрий Кедрин // Кедрин Д.Б. Избранное. М., 1957.
С. 6.
4. Кедрин Дмитрий Борисович // https://www.krugosvet.ru/enc/literatura/kedrin-dmitriy-borisovich
5. Озеров Л. Указ. соч. С. 8.
Маленькие читатели оценят стихотворения о Родине и небольшие рассказы русских классиков.
Авдеенко Дождик, дождик, где ты был?..Серия книг «Страницы истории нашей Родины»
Как Россия стала морской державой (научно-популярная книга повествует о морсом развитии России)Серия книг «Моя Родина – Россия»
Б. Шикина Реки, моря и озера РоссииЭта тема является настолько всеобъемлющей, что так или иначе затрагивается в большинстве произведений русской классической литературы. Перечислим лишь некоторые из них
А. Шолохов Тихий Дон. Поднятая целина. Судьба человекаНевозможно говорить о Родине, не затрагивая ее великих Побед. Книги о Великой Отечественной войне — отдельный пласт произведений о любви к Отечеству и патриотизме.
В окопах Сталинграда
Краснов, В. Биркин Атаман ПлатовЗавершить обзор книг о Родине хочется словами изветсного русского историка и философа Д.С. Лихачева: «Прошлое должно служить современности! Знание далекого прошлого Отчизны, многострадального и героического, позволяет глубже понять, увидеть подлинные корни подвижнического, мужественного служения интересам родной земли, интересам народа».
Источник http://pedsovet.su/liter/6042_podborka_knig_o_rodine
Дата публикации — 12.02.2017
СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ К ДНЮ ПОБЕДЫ
День Победы
Майский праздник –
День Победы
Отмечает вся страна.
Надевают наши деды
Боевые ордена.
Их с утра зовёт дорога
На торжественный парад.
И задумчиво с порога
Вслед им бабушки глядят.
(Т. Белозёров)
День Победы
День Победы 9 Мая –
Праздник мира в стране и весны.
В этот день мы солдат вспоминаем,
Не вернувшихся в семьи с войны.
В этот праздник мы чествуем дедов,
Защитивших родную страну,
Подарившим народам Победу
И вернувшим нам мир и весну!
(Н. Томилина)
Обелиски
Стоят в России обелиски,
На них фамилии солдат…
Мои ровесники мальчишки
Под обелисками лежат.
И к ним, притихшие в печали,
Цветы приносят полевые
Девчонки те, что их так ждали,
Теперь уже совсем седые.
(А. Терновский)
У обелиска
Застыли ели в карауле,
Синь неба мирного ясна.
Идут года.
В тревожном гуле
Осталась далеко война.
Но здесь, у граней обелиска,
В молчанье голову склонив,
Мы слышим грохот танков близко
И рвущий душу бомб разрыв.
Мы видим их – солдат России,
Что в тот далёкий грозный час
Своею жизнью заплатили
За счастье светлое для нас…
Старый снимок
Фотоснимок на стене –
В доме память о войне.
Димкин дед
На этом фото:
С автоматом возле дота,
Перевязана рука,
Улыбается слегка…
Здесь всего на десять лет
Старше Димки
Димкин дед.
(С. Пивоваров)
На радио
Письмо я старался
Писать без помарок:
«Пожалуйста, сделайте
Деду подарок…»
Был долго в пути
Музыкальный привет.
Но вот подошёл
И обнял меня дед –
Пришла к нему в праздник
9 Мая
Любимая песня его
Фронтовая.
(С. Пивоваров)
Имя
К разбитому доту
Приходят ребята,
Приносят цветы
На могилу солдата.
Он выполнил долг
Перед нашим народом.
Но как его имя?
Откуда он родом?
В атаке убит он?
Погиб в обороне?
Могила ни слова
О том не проронит.
Ведь надписи нет.
Безответна могила.
Знать, в грозный тот час
Не до надписей было.
К окрестным старушкам
Заходят ребята –
Узнать, расспросить их,
Что было когда-то.
– Что было?!
Ой, милые!..
Грохот, сраженье!
Солдатик остался
Один в окруженье.
Один –
А не сдался
Фашистскому войску.
Геройски сражался
И умер геройски.
Один –
А сдержал,
Поди, целую роту!..
Был молод, черняв,
Невысокого росту.
Попить перед боем
В село забегал он,
Так сказывал, вроде,
Что родом с Урала.
Мы сами сердечного
Тут схоронили –
У старой сосны,
В безымянной могиле.
На сельскую почту
Приходят ребята.
Письмо заказное
Найдёт адресата.
В столицу доставят
Его почтальоны.
Письмо прочитает
Министр обороны.
Вновь списки просмотрят,
За записью запись…
И вот они –
Имя, фамилия, адрес!
И станет в колонну
Героев несметных,
Ещё один станет –
Посмертно,
Бессмертно.
Старушку с Урала
Обнимут ребята.
Сведут её к сыну,
К могиле солдата,
Чьё светлое имя
Цветами увито…
Никто не забыт,
И ничто не забыто!
(С. Погореловский)
Дедушкины друзья
Май… Вовсю щебечут птицы,
И парад идёт в столице.
В орденах шагают деды.
Поздравляем с Днём Победы!
Приходят к дедушке друзья,
Приходят в День Победы.
Люблю подолгу слушать я
Их песни и беседы.
Горят на солнце золотом
Награды боевые,
И входят в дом,
В наш мирный дом,
Дороги фронтовые.
Я молча рядышком сижу,
Но кажется порою,
Что это я в прицел гляжу,
Что я готовлюсь к бою.
Приходят к дедушке друзья
Отпраздновать Победу.
Всё меньше их,
Но верю я:
Они опять приедут.
Что за праздник?
В небе праздничный салют,
Фейерверки там и тут.
Поздравляет вся страна
Славных ветеранов.
А цветущая весна
Дарит им тюльпаны,
Дарит белую сирень.
Что за славный майский день?
(Н. Иванова)
Что такое День Победы
Что такое День Победы?
Это утренний парад:
Едут танки и ракеты,
Марширует строй солдат.
Что такое День Победы?
Это праздничный салют:
Фейерверк взлетает в небо,
Рассыпаясь там и тут.
Что такое День Победы?
Это песни за столом,
Это речи и беседы,
Это дедушкин альбом.
Это фрукты и конфеты,
Это запахи весны…
Что такое День Победы –
Это значит – нет войны.
(А. Усачёв)
Пусть дети не знают войны
Войны я не видел, но знаю,
Как трудно народу пришлось,
И голод, и холод, и ужас –
Всё им испытать довелось.
Пусть мирно живут на планете,
Пусть дети не знают войны,
Пусть яркое солнышко светит!
Мы дружной семьёй быть должны!
Погибшим и живым
Погибшим –
Быть бессменно на посту,
Им жить в названьях улиц и в былинах.
Их подвигов святую красоту
Отобразят художники в картинах.
Живым –
Героев чтить, не забывать,
Их имена хранить в бессмертных списках,
Об их отваге всем напоминать
И класть цветы к подножьям обелисков!
Вместе с дедушкой
Растаял утренний туман,
Красуется весна…
Сегодня дедушка Иван
Начистил ордена.
Мы вместе в парк идём
Встречать
Солдат, седых, как он.
Они там будут вспоминать
Свой храбрый батальон.
Там по душам поговорят
О всех делах страны,
О ранах, что ещё болят
С далёких дней войны.
Походы вспомнят и бои,
Окопный неуют
И песни бравые свои,
Наверное, споют.
Споют о мужестве друзей,
Что в землю полегли,
Споют о Родине своей,
Что от врагов спасли.
Спасли народы разных стран
От рабства и огня…
Я рад, что дедушка Иван
Берёт с собой меня.
9 мая
Май.
Россия.
Цветёт весна.
Отгремела давно война.
И сегодня у братских могил
Вспомним тех, кто нам жизнь сохранил.
Медали
Ветеран – боец бывалый,
Повидал за жизнь немало.
Он с отвагою в бою
Защищал страну свою!
В День Победы засверкали
На груди его медали.
На груди его – медали!
Мы с сестрой их сосчитали.
Праздничное утро
9 Мая!
Восторги и боль!
Поздравить тебя
С Днём Победы позволь!
Сирень, вишни, яблони
Брызнули цветом.
Всем, кто воевал,
Благодарны за это.
Счастливое утро –
Чудесный подарок!
Они отразили
На фронте удары.
С земли, с моря, с неба
Прогнали врага.
Всем память о предках
Светла, дорога.
Пускай на минуту
Умолкнут все речи…
И в память о них
Зажигаются свечи.
Парад
Трубы трубят,
Барабаны гремят –
На площади Красной
Военный парад.
Печатая шаг
У кремлёвской стены
Идут офицеры
Российской страны.
Проходят гвардейцы
В равнении строгом.
Знамёна гвардейские
Помнят о многом.
Их, словно солдат,
Опалила война.
Недаром сияют
На них ордена.
Идут моряки
По звенящей брусчатке –
Как белые чайки,
Взлетают перчатки.
За ними десанта
Ряды боевые,
Береты, как небо,
У них голубые.
Где раньше когда-то
Стучали тачанки,
Рядами проходят
“Катюши” и танки.
Ракеты и пушки
Везут тягачи.
Смотрите, какие
Они силачи!
Проходят наследники
Дедовской славы,
Защитники нашей
Советской державы.
И с ними на марше –
Суворовцы наши!
И с ними на марше –
Нахимовцы наши!
Надраены бляхи,
Сияют мундиры.
Отличные будут
Из них командиры!
И адмиралы,
И генералы!
А может быть,
Маршалов будет
Немало!
(В. Орлов)
Ветерану
То донимает боль в спине,
То барахлит сердчишко.
Держись! Ты дед – по седине,
А по душе – мальчишка.
Давно остыл последний бой
В развалинах рейхстага,
А честь бойца всегда с тобой,
С тобой твоя присяга.
Живи, солдат, пока живой,
Не остывай на марше.
Салют тебе, наш рядовой!
Ура тебе, наш маршал!
Вовкина бабушка
Была простая бабушка
У Вовки Черемных,
Ничем не выделялась
Она среди других.
Пекла для Вовки шанежки,
С капустой пирожки,
Штаны ему стирала
И штопала носки.
Но вот пришёл однажды
Какой-то генерал.
Он крепко-крепко бабушку
При всех расцеловал.
Весь вечер вспоминали
Они военный год.
У Вовки сердце жаркое
То стукнет, то замрёт.
Так вот какая бабушка!
А он-то и не знал.
Спасён от смерти бабушкой
Вот этот генерал.
И все в отряде знали
Настёну Черемных,
Разведчицей отважной
Слыла она у них.
Теперь для Вовки шанежки
Вкуснее во сто раз.
А всё, что скажет бабушка, –
Как воинский приказ.
(Л. Преображенская)
Держись, ветеран!
Пожалуйста, будьте любезны,
Прохожие, к нашим дворам
Пока ещё сам из подъезда
Выходит седой ветеран.
Парадная форма, погоны
И орденских планок – экран.
Идёт ветеран по району,
Смотрите, идёт ветеран!
А день по-весеннему синий,
Земля отдыхает от ран,
Идёт ветеран по России,
Замрите, идёт ветеран!
История в новом столетье
И новым открыта ветрам.
Идёт ветеран по планете –
Великой войны ветеран!
Давно отгремели грозы,
Блестят ордена и слёзы,
Тюльпаны горят и розы –
Держись до конца, ветеран.
(Ася Горская)
Общая Победа
Солнце в трубу золотую трубит:
“Слава герою-бойцу!
Враг побеждён, уничтожен, разбит,
Слава герою-бойцу!”
– С врагами я бьюсь, – сказал боец,
– На это и жизни не жаль,
Но штык для меня ковал кузнец –
Крепка закалённая сталь!
– Я выковал штык, – кузнец говорит,
Как жар, он на солнце горит,
Но звонкую сталь, драгоценный дар,
Выплавил брат-сталевар.
– Конечно, – сказал сталевар, – металл
Я сам из руды достал,
Но в тёмные недра Уральских гор
Спускался не я, а шахтёр.
– Да, это правда, – шахтёр сказал, –
Забой у меня каменист.
Руду я достал, но к вам на вокзал
Её привозил машинист.
– Ну да, – сказал машинист, – по стране
Я езжу во все концы,
Но хлеб добывают и вам, и мне
Родные наши жнецы.
– Что ж, это верно, я всех кормлю, –
Сказал машинисту жнец, –
Но землю, которую я люблю,
Сберёг для меня боец.
(Е. Трутнева)
Поздравление дедушке к 9 мая
Поздравляю дедушку
С праздником Победы.
Это даже хорошо,
Что на ней он не был.
Был тогда, как я сейчас,
Маленького роста.
Хоть не видел он врага –
Ненавидел просто!
Он работал, как большой,
За горбушку хлеба,
Приближал Победы день,
Хоть бойцом и не был.
Стойко все лишенья снёс,
Расплатившись детством,
Чтобы в мире жил и рос
Внук его чудесно.
Чтоб в достатке и любви
Наслаждался жизнью,
Чтоб не видел я войны,
Дед мой спас Отчизну.
Еще тогда нас не было на свете
Еще тогда нас не было на свете,
Когда гремел салют из края в край.
Солдаты, подарили вы планете
Великий Май, победный Май!
Еще тогда нас не было на свете,
Когда в военной буре огневой,
Судьбу решая будущих столетий,
Вы бой вели, священный бой!
Еще тогда нас не было на свете,
Когда с Победой вы домой пришли.
Солдаты Мая, слава вам навеки
От всей земли, от всей земли!
Благодарим, солдаты, вас
За жизнь, за детство и весну,
За тишину, за мирный дом,
За мир, в котором мы живем!
(М.
Владимов)
После Победы
Спать легли однажды дети –
Окна все затемнены.
А проснулись на рассвете –
В окнах свет – и нет войны!
Можно больше не прощаться
И на фронт не провожать –
Будут с фронта возвращаться,
Мы героев будем ждать.
Зарастут травой траншеи
На местах былых боёв.
С каждым годом хорошея,
Встанут сотни городов.
И в хорошие минуты
Вспомнишь ты и вспомню я,
Как от вражьих полчищ лютых
Очищали мы края.
Вспомним всё: как мы дружили,
Как пожары мы тушили,
Как у нашего крыльца
Молоком парным поили
Поседевшего от пыли,
Утомлённого бойца.
Не забудем тех героев,
Что лежат в земле сырой,
Жизнь отдав на поле боя
За народ, за нас с тобой…
Слава нашим генералам,
Слава нашим адмиралам
И солдатам рядовым –
Пешим, плавающим, конным,
Утомлённым, закалённым!
Слава павшим и живым –
От души спасибо им!
(С.
Михалков)
Вечный огонь
Над могилой, в тихом парке
Расцвели тюльпаны ярко.
Вечно тут огонь горит,
Тут солдат советский спит.
Мы склонились низко-низко
У подножья обелиска,
Наш венок расцвёл на нём
Жарким, пламенным огнём.
Мир солдаты защищали,
Жизнь за нас они отдали.
Сохраним в сердцах своих
Память светлую о них!
Как продолжение жизни солдат
Под звёздами мирной державы
Цветы на ратных могилах горят
Венками немеркнущей славы.
Победа
Песни фронтовые,
Награды боевые,
Красные тюльпаны,
Встречи ветеранов
И салют в полнеба,
Огромный, как Победа.
Нужен мир
Мир и дружба всем нужны,
Мир важней всего на свете,
На земле, где нет войны,
Ночью спят спокойно дети.
Там, где пушки не гремят,
В небе солнце ярко светит.
Нужен мир для всех ребят.
Нужен мир на всей планете!
Салют Победе
Салют и слава годовщине
Навеки памятного дня!
Салют Победе, что в Берлине
Огнём попрала мощь огня!
Салют её большим и малым
Творцам, что шли путём одним,
Её бойцам и генералам,
Героям павшим и живым,
Салют!
Рассказ ветерана
Я, ребята, на войне
В бой ходил, горел в огне.
Мёрз в окопах под Москвой,
Но, как видите, – живой.
Не имел, ребята, права
Я замёрзнуть на снегу,
Утонуть на переправах,
Дом родной отдать врагу.
Должен был прийти я к маме,
Хлеб растить, косить траву.
В День Победы вместе с вами
Видеть неба синеву.
Помнить всех, кто в горький час
Сам погиб, а землю спас…
Я веду сегодня речь
Вот о чём, ребята:
Надо Родину беречь
По-солдатски свято!
(В.
Степанов)
Пусть будет мир!
Пусть пулемёты не строчат,
И пушки грозные молчат,
Пусть в небе не клубится дым,
Пусть небо будет голубым,
Пусть бомбовозы по нему
Не прилетают ни к кому,
Не гибнут люди, города…
Мир нужен на земле всегда!
День памяти
День памяти –
Победы праздник,
Несут венков
Живую вязь,
Тепло букетов
Красок разных,
Чтоб не терялась
С прошлым связь.
И плиты скорбные согреты
Цветов дыханьем полевым.
Прими, боец,
Как дар, всё это
Ведь это нужно
Нам,
Живым.
Победа
Мой прадед
Рассказывал мне о войне.
Как в танке сражались,
Горели в огне,
Теряли друзей,
Защищая страну.
Победа пришла
В Сорок пятом году!
Вечернее небо,
Победы салют.
Солдаты России
Наш сон берегут.
Я вырасту –
Детям своим расскажу,
Как прадеды их
Защищали страну!
Кто был на войне
Дочь обратилась однажды ко мне:
– Папа, скажи мне, кто был на войне?
– Дедушка Лёня – военный пилот –
В небе водил боевой самолёт.
Дедушка Женя десантником был.
Он вспоминать о войне не любил
И отвечал на вопросы мои:
– Очень тяжёлые были бои.
Бабушка Соня трудилась врачом,
Жизни спасала бойцам под огнём.
Прадед Алёша холодной зимой
Бился с врагами под самой Москвой.
Прадед Аркадий погиб на войне.
Родине все послужили вполне.
Много с войны не вернулось людей.
Легче ответить, кто не был на ней.
Армии-победительнице
Видела вся планета
В тучах огня и дыма –
Слава твоя бессмертна,
Воля несокрушима.
Сила твоя стальная
Двигалась как лавина
По берегам Дуная,
По площадям Берлина.
Мы на огне горели,
Мы по сугробам спали,
Многие – постарели,
Многие – в поле пали.
Многое нынче память
Восстановить не может.
Новый день наступает –
Старый со славой прожит.
Только не смеет время
Вынуть из песни слова,
Только доброе семя
Выходит снова и снова –
В новых полках и ротах,
В детях и внуках наших,
В новых твоих походах,
В новых железных маршах.
Вижу иные лица,
Штык и строку Устава.
Старая слава – длится,
Новая зреет слава!
В День Победы
Получил боец задание,
В День Победы над Германией:
«Чтобы сдался быстро враг,
Водрузить советский флаг».
Взял он друга закадычного,
К боевым делам привычного,
Чтоб принять последний бой,
На дороге фронтовой.
Пули сыплют плотным градом.
Бомбы рвутся где-то рядом.
Трудно лезть на крышу здания,
Чтобы выполнить задание.
Но спасает тренировка,
Боевая подготовка.
И повержен был Рейхстаг,
И над ним алеет флаг!
Флаг от фронтового брата.
Флаг, впитавший кровь солдата.
Флаг – боец, и флаг – герой,
Красный флаг страны родной!
Здесь похоронен красноармеец
Куда б ни шёл, ни ехал ты,
Но здесь остановись,
Могиле этой дорогой
Всем сердцем поклонись.
Кто б ни был ты – рыбак, шахтёр,
Учёный иль пастух, –
Навек запомни: здесь лежит
Твой самый лучший друг.
И для тебя, и для меня
Он сделал всё, что мог:
Себя в бою не пожалел,
А Родину сберёг.
Дорогие ветераны
Дорогие ветераны!
Мир вам шлёт поклон земной,
И на всех меридианах
Чтут ваш подвиг фронтовой.
В этот светлый день России
Постарайтесь не грустить.
Выше голову, родные,
Дай вам Бог ещё пожить!
Простите нас
Май.
Россия.
Кругом весна.
Отгремела давно война.
Сколько вас в могилах лежат,
Навсегда молодых солдат,
Заслонивших весь мир собой.
Мы же все в суете земной
Вспоминаем так редко вас.
Дорогие,
Простите нас…
Никто не забыт
«Никто не забыт и ничто не забыто» –
Горящая надпись на глыбе гранита.
Поблекшими листьями ветер играет
И снегом холодным венки засыпает.
Но, словно огонь, у подножья – гвоздика.
Никто не забыт и ничто не забыто.
(А. Шамарин)
В кинотеатре
Я фильм смотрела о войне,
И было очень страшно мне.
Рвались снаряды, бой гремел,
И люди погибали.
А рядом дедушка сидел,
И на груди медали.
За то, что вместе со страной
Сломил он силу злую…
Медали глажу я рукой
И дедушку целую.
(В. Туров)
Дедушкин портрет
Бабушка надела ордена
И сейчас красивая такая!
День Победы празднует она,
О войне великой вспоминая.
Грустное у бабушки лицо.
На столе солдатский треугольник.
Дедушкино с фронта письмецо
Ей читать и нынче очень больно.
Смотрим мы на дедушкин портрет
И разводим ручками с братишкой:
– Ну какой, какой же это дед?
Он же ведь совсем ещё мальчишка!
(В. Туров)
Мой дед
На груди ордена.
На висках седина.
Дед мой часто
Войну вспоминает.
Защищал он страну.
Защищал до конца.
И слезы на глазах не скрывает.
Был отважным бойцом.
Был всегда молодцом.
Юный был, и красивый и добрый.
Он сражался в боях.
На себе испытал, то,
Что враг и коварный и злобный.
Ранен был и не раз!
И в атаку он шёл.
Смелый был и отважный он очень.
Да, он мир приближал.
Да, он мир приближал.
За Победу он шёл
Днём и ночью.
Я на деда гляжу.
Что я деду скажу?
Я его обниму да покрепче.
Нам с тобой хорошо!
Нам с тобой хорошо!
Нам с тобою светлее и легче!!!
Птицы звонко поют.
Зеленеет листва.
Мир прекрасен,
Коль МИР на планете.
Я тобою горжусь.
Я тобою горжусь.
Как все добрые люди на свете.
На груди ордена.
На висках седина.
Солнце весело,
Радостно светит.
Ты за мир воевал.
Ты его приближал.
Чтобы счастье царило на свете!
Деда я обниму.
С ним я рядом пойду.
Приближал он геройски победу.
Поцелую его.
И спасибо скажу
Дорогому любимому деду!
Ну а ветер гудит.
Ветер песни поёт.
И слеза на глаза набегает.
А война далеко.
А какая она,
Хорошо это дедушка знает!
Что за красочный день!
И красив и хорош!
День Великой и трудной Победы.
И вам низкий поклон!
Наш вам низкий поклон!
Вы живите, пожалуйста,
ДЕДЫ!!!
(Татьяна Шапиро)
Дети поют о войне
Школьники сегодня о войне
Пели песни и стихи читали
В небольшом уютном школьном зале,
В необыкновенной тишине.
Ветераны, не скрывая слёз,
Слушали детей и вспоминали
Песни те, что пели на привале,
Несмотря на шум военных гроз.
Вновь воскресли в памяти бойцов
Грохот бомб, победы над врагами,
Яркие в смертельном урагане
Подвиги мужей, сынов, отцов.
Эти дети нет, не хуже нас –
Детворы военных лихолетий.
Шалуны? Так что ж, они же дети.
Разве детство без проказ?
Взгляд пытливый, как большой вопрос,
Тяга к знаньям, жажда увлечений,
Нетерпение нравоучений.
..
Разве кто-нибудь иначе рос?
Как они поют! И в их глазах –
Боль за беды, радость за победы,
Гордость за Россию и за дедов,
Защитивших Родину от зла.
Мёртвым и живым – поклон земной,
Правнуков стихи и внуков песни.
Дети встанут, не дай Бог, но если
На Россию враг пойдёт войной.
Боевые ордена
Зори блещут в орденских лучах,
Солнышками
Светятся
Медали.
Нет, нельзя,
Чтоб в письменных столах
Свет Победы на год запирали.
Не для личной славы вам страна
Выдала награды не жалея:
Доставайте чаше ордена,
Мир от них становится светлее.
(Л. Сорокин)
Шинель
– Почему ты шинель
бережёшь? –
Я у папы спросила.
– Почему не порвёшь,
не сожжёшь? –
Я у папы спросила.
–
Ведь она и грязна и стара,
приглядись-ка получше,
на спине вон какая дыра,
приглядись-ка получше!
– Потому я её берегу, –
отвечает мне папа, –
потому не порву, не сожгу, –
отвечает мне папа, –
потому мне она дорога,
что вот в этой шинели
мы ходили, дружок, на врага
и его одолели.
(Е. Благинина)
Памятник в Берлине
Это было в мае, на рассвете,
Нарастал у стен рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
Наш солдат на пыльной мостовой.
У столба, дрожа, она стояла,
В голубых глазах застыл испуг.
А куски свистящего металла
Смерть и муку сеяли вокруг.
Тут он вспомнил, как, прощаясь летом,
Он свою дочурку целовал,
Может быть, отец девчонки этой
Дочь его родную расстрелял…
Но сейчас, в Берлине, под обстрелом,
Полз боец и, телом заслоня,
Девочку в коротком платье белом
Осторожно вынес из огня.
Скольким детям возвратили детство,
Подарили радость и весну.
Рядовые Армии советской,
Люди, победившие войну!
И в Берлине в праздничную дату
Был воздвигнут, чтоб стоять в веках,
Памятник советскому солдату
С девочкой, спасенной на руках.
Первый салют в Москве
Когда впервые над столицей
Салют раздался громовой,
Неслись испуганные птицы
Над освещенною Москвой.
Со всех сторон – С Тверской, с Неглинной,
Над площадями, над Арбатом
Они метались стаей длинной
И в темноту неслись куда-то.
К Москве суровой, затемненной
Давно привыкли и они.
И вдруг огни над Малой Бронной,
И над бульварами огни.
Впервые небо разгоралось,
Река сияла серебром…
Наверно, птицам показалось:
Весна в Москве! Весенний гром!
(А.
Барто)
Салют
Гремит за окнами
Салют –
Огни букетами цветут.
Мелькают
В комнате моей
Цветные отблески
Огней.
На стенке –
Дедушкин портрет.
Ему здесь ровно
Двадцать лет.
Ремень, пилотка,
Ордена.
Суровый взгляд
У деда:
Ещё не кончилась
Война
И далека Победа.
Но до неё
Не дожил он –
Под Курском
Дедушка сражён…
Гремит за окнами
Салют –
Огни букетами
Цветут.
И озаряет
Яркий свет
На стенке
Дедушкин портрет.
(В. Орлов)
День победный
Был день победный,
День весенний,
Мы вышли с папой на парад.
Глядим на улице – веселье,
Шары и флаги у ребят.
И ветераны с орденами
У обелиска собрались.
Стоят герои рядом с нами,
Те, что за Родину дрались.
Держали крепко автоматы,
Когда фашистов гнали прочь.
России верные солдаты
Могли сражаться день и ночь.
Салюты в праздник не смолкают,
И радость воинов светла.
Они ребят благословляют
На мир и добрые дела.
(Е. Шаламонова)
День победы
Мы встречаем день Победы,
Он идёт в цветах, знамёнах.
Всех героев мы сегодня
Называем поимённо.
Знаем мы: совсем не просто
Он пришёл к нам – День Победы.
Этот день завоевали
Наши папы, наши деды.
И поэтому сегодня
Ордена они надели.
Мы, идя на праздник с ними,
Песню звонкую запели.
Эту песню посвящаем
Нашим папам, нашим дедам.
Нашей Родине любимой
Слава, слава в День Победы!
(Абдулхак Игебаев)
В сборник стихов к 9 мая вошли лучшие поэтические сочинения для детей.
Это истории о бессмертном подвиге народа перед лицом войны.
День победы
День победы — это праздник славы
Тех, кто постоял за нас в бою,
Кто пожертвовал порою самым главным,
Кто отдал за нас и жизнь свою.
Нужен мир
Мир и дружба всем нужны,
Мир важней всего на свете,
На земле, где нет войны,
Ночью спят спокойно дети.
Там, где пушки не гремят,
В небе солнце ярко светит.
Нужен мир для всех ребят.
Никто не забыт
Никто не забыт и ничто не забыто —
Горящая надпись на глыбе гранита.
Поблекшими листьями ветер играет
И снегом холодным венки засыпает.
Но, словно огонь, у подножья – гвоздика.
Никто не забыт и ничто не забыто.
(Шамарин А.)
Стих-пожелание к 9 мая
В майский день большой Победы
Я желаю мира вам.
Счастья дому и соседям,
Близким всем и всем друзьям.
День Победы
День Победы 9 Мая –
Праздник мира в стране и весны.
В этот день мы солдат вспоминаем,
Не вернувшихся в семьи с войны.
В этот праздник мы чествуем дедов,
Защитивших родную страну,
Подарившим народам Победу
И вернувшим нам мир и весну!
(Томилина Н.)
С Днем Победы!
С Днем Победы поздравляю,
В мире жить я вам желаю,
Я желаю, чтоб войны
Никогда не знали мы.
День победы не забыть
День победы не забыть,
Будем помнить, будем чтить.
Это родина моя,
Не гордиться ей нельзя.
Подвиги родной страны,
Веками славить будем мы.
Пусть дети не знают войны
Войны я не видел, но знаю,
Как трудно народу пришлось,
И голод, и холод, и ужас –
Всё им испытать довелось.
Пусть мирно живут на планете,
Пусть дети не знают войны,
Пусть яркое солнышко светит!
Мы дружной семьёй быть должны!
Короткий стишок-поздравление с 9 мая для малышей
Ветеранам поклонюсь,
Ими очень я горжусь,
С Днем Победы поздравляю,
Всем здоровья я желаю!
Что такое война?
Война — это горе, разлука,
Болезни и страшная мука,
Нельзя, чтоб война началась,
Чтоб наша земля — затряслась,
Не надо нам — бед и ненастий,
Пусть мир будет, солнце и счастье!
Пусть будет мир
Пусть пулемёты не строчат,
И пушки грозные молчат,
Пусть в небе не клубится дым,
Пусть небо будет голубым,
Пусть бомбовозы по нему
Не прилетают ни к кому,
Не гибнут люди, города.
..
Мир нужен на земле всегда!
(Найдёнова Н.)
День Победы
Майский праздник — День Победы
Отмечает вся страна.
Надевают наши деды
Боевые ордена.
Их с утра зовёт дорога
На торжественный парад.
И задумчиво с порога
Вслед им бабушки глядят.
(Белозеров Т.)
Что за праздник?
В небе праздничный салют,
Фейерверки там и тут.
Поздравляет вся страна
Славных ветеранов.
А цветущая весна
Дарит им тюльпаны,
Дарит белую сирень.
Что за славный майский день?
(Иванова Н.)
Победа
Песни фронтовые,
Награды боевые,
Красные тюльпаны,
Встречи ветеранов
И салют в полнеба,
Огромный, как Победа.
Что такое День Победы
Что такое День Победы?
Это утренний парад:
Едут танки и ракеты,
Марширует строй солдат.
Что такое День Победы?
Это праздничный салют:
Фейерверк взлетает в небо,
Рассыпаясь там и тут.
Что такое День Победы?
Это песни за столом,
Это речи и беседы,
Это дедушкин альбом.
Это фрукты и конфеты,
Это запахи весны…
Что такое День Победы –
Это значит – нет войны.
На радио
Письмо я старался
Писать без помарок:
«Пожалуйста, сделайте Деду подарок…»
Был долго в пути
Музыкальный привет.
Но вот подошёл
И обнял меня дед –
Пришла к нему в праздник 9 Мая
Любимая песня его Фронтовая.
Говоря о героизме офицеров и простых солдат во время Второй мировой войны, нельзя забывать о чрезвычайно высокой плате за победу. Память об этих тяжелых днях способна удержать последующие поколения от новых конфликтов. Именно это и стало главной мыслью сборника стихов на 9 мая.
О сущности и последствиях таких противостояний во все времена рассуждали литераторы и философы. Никколо Макиавелли писал: «Войны начинают, когда хотят, но кончают — когда могут». Это высказывание полностью отражает характер вооруженного столкновения – ситуация у обеих сторон быстро выходит из-под контроля, влечет за собой массу бед.
Читая стихи про войну, каждый человек понимает, что закончить начатое кровопролитие чрезвычайно сложно, ведь такое бедствие охватывает множество судеб.
Ги Де Мопассан говорил: «Война — варварство, когда нападают на мирного соседа, но это освященный долг, когда защищают родину». Об этом помнили наши солдаты перед лицом врага. Защитить родную землю и сограждан – вот к чему стремятся герои стихов о войне. Каждый из них был готов отдать собственную жизнь за благополучие и светлое будущее новых поколений.
Читая стихи на день Победы, важно помнить о живых свидетелях тех событий – ветеранах. Это люди, принимавшие участие в боевых действиях или отличившиеся в других, не менее важных делах: солдаты, медсестры и врачи, связисты линии фронта, строители понтонных мостов и т.д. Большинство из них отмечено орденами за выдающиеся заслуги, хотя награды нашли не всех героев.
Стихи для ветеранов – выражение благодарности этим отважным людям. Для них праздник Победы остается особенной датой, днем, когда закончились бомбардировки, тяжелые бои с неприятелем, когда, наконец, появилась возможность вернуться к мирной жизни.
Позже эти люди помогали восстанавливать разрушенную страну. Именно поэтому так важно поздравить всех знакомых ветеранов с 9 мая.
Стихи для детей актуальны в любом возрасте. Педагоги рекомендуют знакомить малыша с поэзией с самого раннего возраста. Ритмичные рифмованные строки помогают расширять словарный запас, готовят к запоминанию большого объема информации в сжатой форме.
Говорить на тему 9 мая и активно изучать стихотворения на память можно начинать с 3-5 лет, в зависимости от эмоционального, интеллектуального развития ребенка и его интересов. Стартовать рекомендуется с небольших поэтических сочинений. Для детей 3-4 лет стоит выбирать стихи ко дню Победы длиной в 1-2 четверостишия. Малышам в возрасте 4-5 лет с хорошо развитой памятью подойдут поэтические сочинения длиной более 8 строк. Детям постарше можно предложить и более объемные стихотворения.
Но гнаться за длиной произведения не стоит, важно, чтобы сюжет нравился ребенку, вызывал эмоциональную реакцию.
Гораздо проще справиться с задачей, если стихи нужно выучить для утренника в садике/школе, поздравления ветеранов, родных дедушек и бабушек – стараясь блеснуть перед зрителями, малыш приложит больше усилий.
Выбирайте только одно стихотворение за раз – только когда оно прочно осядет в памяти, можно приступать к другим поэтическим сочинениям. Если ребенку слишком скучно просто заучивать рифмованные строчки или сложно сосредоточиться, превратите процесс в игру.
Можно декламировать стихи игрушкам, устроить соревнование или даже организовать своеобразное кукольное представление – количество увлекательных вариантов ограничено только фантазией.
«Я беру слова отовсюду», – говорит Амине Абу Кереч через несколько мгновений после того, как на прошлой неделе выиграла приз поэзии Бетджемана 2017 года для детей от 10 до 13 лет. «Я беру их из песен и фильмов, из того, что я вижу на компьютере или по телевизору. И я собрал их все вместе ».
Она заставляет это звучать так просто. По словам ее старшей сестры Фтун, которая улыбается Амине за столиком в пабе на вокзале Сент-Панкрас, это совсем не так.«Она все время сидит в своей спальне и тренируется, тренируется».
Амине, родившаяся в Сирии 13 лет назад, кивает. Она начала писать стихи в течение четырех лет, которые ее семья провела в Египте, но после переезда в Англию прошлым летом, когда ей нужно было освоить новый язык и освоить новую культуру, она вдвойне усердно работала над своими стихами.
Ее отмеченное наградой стихотворение «Плач по Сирии» было написано наполовину на английском, наполовину на арабском и полностью переведено на английский с помощью ее сестры, ее учителя и Google Translate.Во время вручения призов, которое состоялось в Национальный день поэзии в прошлый четверг, рядом со статуей Джона Бетджемана на Сент-Панкрасе, она прочитала первую ее часть на английском языке, прежде чем переключиться на арабский со словами «Я из Сирии».
Когда я вспоминаю свою Сирию, мне так грустно, я плачу и начинаю писать о ней
Амине было восемь, когда они уехали. Гражданская война началась годом ранее, в 2011 году, разожженная арабской весной и разожженная недовольством режимом Асада. Ее семья жила в Дарайе, пригороде Дамаска, известном как центр антиправительственных протестов.Когда вспыхнуло насилие, родители Амине, Таммам и Басме, бежали из города со своей молодой семьей. Они переезжали в течение года, спали везде, где могли найти укрытие, пока оставаться в Сирии стало невозможно, и они не сбежали в Египет.
«В Сирии мы все время боялись», – говорит Амине. Когда они поселились в Каире, несмотря на то, что ее семья потеряла все (ее отец владел магазином в Дамаске по продаже тканей) и жили в самых простых условиях, страх Амине улегся.По ее словам, она начала писать стихи, чтобы выразить свое недомогание словами. «Когда я вспоминаю свою Сирию, мне становится так грустно, я плачу и начинаю писать о ней». Она говорит мне, что не очень хорошо помнит страну, хотя ее стихотворение говорит об обратном: это, как она пишет, «земля, где люди собирают выброшенный кусок хлеба / Чтобы его не топтали… место, где старушки поливали жасмин на рассвете.
Через четыре года семья переехала в Англию в качестве беженцев, поселившись в Оксфорде, где Амине и двое ее братьев и сестер – Фтун, 14 лет, и Мохаммад, 11 лет – теперь ходят в школу.В Oxford Spiers, мультикультурной академии на востоке города, где говорят на более чем 30 языках, две сестры присоединились к семинару, который вел иракский поэт Аднан Аль-Сайег.
Там они познакомились с шотландской писательницей Кейт Кланчи, постоянным писателем школы с 2009 года, которая на еженедельных занятиях воспитывала таланты Аминех и Фтуна.
Когда я разговариваю с Кланчи на вручении призов, она удивляется, что Амине говорит по-английски всего год. «Некоторые из моих самых замечательных писателей потеряли язык в раннем возрасте, – говорит она, – в том смысле, что они внезапно прибывают в Англию и больше не могут рассказывать истории и таким образом становиться могущественными.Это может включить их в себя. Но я также думаю, что в этом возрасте у них есть особая способность создавать действительно необычные ритмы и звуки на английском языке, что делает их действительно интересными поэтами ».
Жюри этого года, поэт Рэйчел Руни и карикатурист Observer Крис Ридделл (до недавнего времени являвшийся детским лауреатом), согласны с тем, что стихотворение Амине выделяется из более чем 2000 работ, взятых из школ Великобритании и Ирландии.
«Я нашел это действительно трогательным, – говорит Руни.«Это было страстно и сложно. Она спрашивала: «Как я могу воздать должное через стихотворение? Как я могу создать родину на бумаге? »И тогда она действительно это делала. Удивительный.”
«Он обращается к современной проблеме, которая разбивает все наши сердца», – добавляет Ридделл. «В нем есть торжественность, но также и глубокий взгляд, который можно увидеть глазами ребенка. Он звучит как стихотворение в любом контексте ».
Несмотря на то, что премия Бетджемана названа в честь одного из самых английских поэтов, с момента ее учреждения в 2006 году, она привлекала самые разные голоса.Перспектива здесь глобальна: одна из коллег-финалисток Амине, 10-летняя Шанель Фуртадо, в шести ярких хайку напоминает дом своих бабушек и дедушек в Мангалоре, и это показывает, что не только взрослые могут сказать важные и своевременные вещи.
Выступая перед объявлением победителя, его директор (и внучка Бетджемана) Имоджен Лисетт Грин приводит доводы в пользу важности поэзии в неопределенном мире.
«Поэты находятся на периферии общества, они не принадлежат к истеблишменту», – говорит она.«Они смотрят на события, на жизнь, на любовь и на себя со стороны. А если посмотреть со стороны, правда может проникнуть внутрь. Если взрослые поэты ищут истину, я думаю, что дети, которые становятся писателями, еще ближе к истине ».
Когда ее стихотворение победило, Амине выглядела ошеломленной, затем закрыла голову руками и заплакала. Мгновение спустя, когда ее семья собралась, чтобы поздравить ее, она сияла.
«Это сюрприз для меня, как сон», – потом сказал мне ее отец.Он и представить себе не мог, что его дочь выиграет такой приз: поэзия не является частью семьи. «Раньше я писал простые вещи, но после войны, после тяжелого времени, которое у нас было, мы не думали, что нам нужно что-то писать», – говорит он. «Мы выжили».
В конце своего стихотворения Амине спрашивает: «Может ли кто-нибудь научить меня / как стать родиной?» Хотя будущее места ее рождения остается крайне неопределенным, в ее новом доме можно найти утешение.
«Я чувствую себя здесь так счастливой, потому что у меня есть будущее, и все больше не будет страшно», – говорит она мне.«Все будет хорошо, – добавляет она, – и мы всегда будем в мире».
Сирийские голуби кричат над моей головой
Их зов плачет мне в глаза.
Я пытаюсь спроектировать страну
, которая сочетается с моей поэзией
и не мешает, когда я думаю,
, где солдаты не ходят мне по лицу.
Я пытаюсь создать страну
, которая будет достойна меня, если я когда-нибудь стану поэтом
, и сделаю скидку, если заплачу.
Я пытаюсь спроектировать Город
Любви, Мира, Согласия и Добродетели,
, свободный от беспорядка, войны, обломков и страданий.
*
О Сирия, любовь моя
Я слышу твои стоны
в криках голубей.
Я слышу твой крик.
Я оставил твою землю и милосердную землю
И твой аромат жасмина
Мое крыло сломано, как твое крыло.
*
Я из Сирии
Из страны, где люди собирают выброшенный кусок хлеба
Чтобы его не топтали
Из места, где мать учит сына не наступать на муравья в конце дня..jpg)
Из места, где подросток из уважения прячет сигарету от старого брата.
Из места, где старушки поливали жасминовые деревья на рассвете.
Из соседского кофе утром
Откуда: после тебя, тётя; как хочешь, дядя; с удовольствием, сестра…
Из места, которое терпело, которое ждали, которое все еще ждет облегчения.
*
Сирия.
Я не буду писать стихи ни для кого другого.
*
Может ли кто-нибудь научить меня
, как сделать родину?
Сердечное спасибо, если можете,
искреннее спасибо,
от домашних воробьев,
яблонь Сирии,
и очень искренне Вам.
«Не беспокойтесь о том, что означает стихотворение. Вы спрашиваете, что означает песня, прежде чем слушать? Просто послушайте». —Джой Харджо
Чтобы открыть книгу Джой Харджо «« Восход солнца в Америке » (W.W. Norton, 2019), нужно погрузиться в силу природы, духовность, память, насилие и разрозненную историю коренных народов Америки.
Чтобы читать ее стихи, нужно погружаться в ритмы, звуки и истории наследия Харджо-Крик.В этой коллекции она возвращается в Окфуски, недалеко от современного Дадевилля, штат Алабама, где ее предки были насильно выселены в соответствии с Законом о переселении индейцев 1830 года. на юго-востоке до того, как Эндрю Джексон перевез нас на территорию Индии », – сказал Харджо в интервью TIME . «Я стоял там, выглянул и услышал:« Чему ты здесь научился? »»
Сборник предваряет краткий пролог об изгнании ее предков и карту Тропы Слез, сложной серии троп длиной более 1000 миль, пройденных пешком во время их вынужденного переселения.В результате этого путешествия погибло несколько тысяч коренных жителей. Согласно подписи, на карте изображен лишь один из многих маршрутов, по которым нация Маскоги-Крик шла к «Индейским территориям» – нынешней Оклахоме – «точно так же, как было [много троп] для чероки, чикасо, чокто, семинолов и многих других племенных наций. . » «Мы были вынуждены оставить дома, типографии, магазины, скот, школы, пианино, церемониальные площадки, племенные города, церкви», – отметил Харджо в вступительной прозе.
«Мы были свидетелями того, как иммигранты… забирали то, что было нашим, когда мы были окружены солдатами и угнаны прочь, как домашний скот, под прицелом.”
В первых стихах Харджо «не только чтит людей, существ и пейзажи, которые были потеряны», – писала газета Washington Post . «Она их воплощает и обнимает». «История всегда найдет тебя и окутает тебя тысячью объятий», – говорится в первом стихотворении «Разбей мое сердце» (стр. 3). «Изгнание памяти» – длинное стихотворение, разбитое на несколько коротких частей, – это размышление об исторической травме, объединяющее воспоминания о прошлом, настоящем и будущем. В первом разделе Харджо предупреждают, чтобы она не возвращалась на родину своих предков: «Ты только опрокидываешь мертвых» (стр.6). В других разделах рассказывается о травмах, передаваемых из поколения в поколение. «Мы все еще в трауре» – начинается один раздел (стр. 9). Детям «давали читать молитвы на иностранном языке, пока их выстраивали в очередь, чтобы спать в одиночестве в своих армейских клетках».
В других разделах рассказывается о ее переживаниях, которые она пережила, когда вместе с мужем она переезжала на родину предков. «Мы не могли видеть наших предков, когда поднимались / К краю разрушения / Но из темноты мы чувствовали их мягкое присутствие на краю нашего разума / И мы слышали их пение» (стр.16). В некоторых разделах говорящий чувствует себя решенным в естественной красоте, которая все еще остается, в деревьях и «табуне цветных лошадей, пробивающихся сквозь время». (стр.19). «Последний стих всегда – деревья. / Они останутся »(с. 14).
По всей коллекции переплетены отрывки из прозы, написанные Харджо, а также отрывки, тексты и цитаты из внешних источников, которые помогают нарисовать сложный фон ее стихов и добавить хор голосов к сборнику в целом. «Дорога к исчезновению» (с.36) – это отрывок из интервью с Сиа Хиксом (Крик) от 17 ноября 1937 года, который рассказал о том, что старшие поколения говорили о том, чтобы оставить свою землю позади. «Индеец сейчас на пути к исчезновению», – вспоминает она их слова.
А «Mvskoke Mourning Song» (стр. 51) взяты из интервью с Элси Эдвардс 17 сентября 1937 года и повествуют историю Син-е-ча, который был на борту парохода Monmouth , на борту которого находился Син-е-ча. и ее племенной город во время их переселения, который затонул в реке Миссисипи.Стихотворение Эмили Дикинсон «Я никто! Кто ты?” появляется после стихотворения, посвященного ей, и включает короткий отрывок: «Эмили Дикинсон было шесть лет, когда Монахви и его семья начали эмиграцию на Запад» (стр. 60).
Дед Харджо, родившийся несколько поколений назад, Монахви (также пишется как Менава) часто встречается в отрывках из прозы и «Свидетельства моей двоюродной бабушки Эллы Монахви Джейкобс» (стр. 63). Согласно этим отрывкам, Монахви был вторым вождем ручьев, одним из вождей красных палочек, группы, работавшей над сохранением традиционной культуры коренных народов.Он сражался с силами Эндрю Джексона в 1814 году в битве при Хорсшу-Бенд, выступая против американской экспансии; «Имел репутацию доблести и воинского мастерства»; а также был «доктором медицины» (стр. 65). Один отрывок гласит: «Говорят, что Монахви получил свое воинское имя Хопотепоя (Безумный боевой охотник) из-за кражи лошадей в Ноксвилле. Ноксвилл находился на традиционной территории Мвскоке, поэтому технически лошади не были украдены. Они были освобождены »(с. 67).
Многие стихотворения открывают диалог с предками Харджо и его племенной историей.«Я устаю от душевной боли / Каждой маленькой и большой войны / Передается из поколения в поколение», – говорит оратор в «Битве» (стр. 21). «Как написать стихотворение во время войны» берет на себя голос предков и представляет, как они пытаются написать стихотворение, в то время как европейские иммигранты «начали строить свои дома вокруг нас и требовать большего. /… Начали учить наших детей истории их бога, / истории, в которой мы всегда были рабами »(стр. 48). Поиск истоков и понимание лежат в основе многих из этих стихотворений.«Я стремлюсь исследовать глубины творчества и глубины смысла», – сказал Харджо в интервью Terrain . «Быть туземцем, женщиной, гражданином мира в наше время – это корень, даже палитра».
В других стихотворениях личная жизнь Харджо находится на переднем крае. В «Мытье тела моей матери» спикер Харджо воображает, что купает тело своей матери в последний раз после смерти матери, но у нее не было возможности сделать это. «Я возвращаюсь, чтобы позаботиться о ней в памяти. /… Умывая лицо матери, я рассказываю ей / какая она красивая, какая храбрая, какая у нее красота и храбрость / живут в ее внуках »(стр.30). «Я нежно отношусь к этому ожоговому шраму на ее руке, – пишет она, – с того момента, как она готовила здесь еду с жестоким боссом». В этом стихотворении «ритуал становится призрачным, поскольку тело матери становится перекрестком нежности, страдания, радости и угнетения, как интимного, так и публичного» ( New York Times ). «Мои мужские ноги» – это ода мужу Харджо, «верные шаги отца /… когда он смеется, он открывает все двери наших сердец» (стр. 71). Поэма «Направления к вам» (стр. 22) адресована дочери Харджо, Рейни Дон Ортис.«Кролик изобретает саксофон» (стр. 75) – это история создания саксофона – инструмента, на котором играют и любят Харджо и ее бабушка.
Во всем сборнике представлены стихи, принимающие разные формы. «Оружие» (стр. 27) разбито на разделы по цвету: черный, желтый, красный, зеленый и синий. «Мама и папа отправляются домой, шипрок-блюз» (стр. 37) – это серия коротких песен, основанных на нескольких названиях картин местного художника Т.К. Пушка. «Для тех, кто хочет управлять» (стр. 74) – это последовательность вопросов, задаваемых любому, кто в состоянии управлять.«Совет для стран, продвинутых, развивающихся и падающих» (стр. 79) – это стихотворение с призывом и ответом, в котором за заявлениями выступающего следуют ответы воображаемой аудитории. Заглавное стихотворение «Американский восход» (стр. 105) представляет собой золотую лопату, поэтическую форму, изобретенную поэтом Терренсом Хейсом, в которой последние слова каждой строки – слова из стихотворения Гвендолин Брукс. Конечные слова в «Восходе по-американски» взяты из известного стихотворения Брукса «We Real Cool».
Стихи в Восход солнца в Америке – это одновременно и похвала, и песня, и факты, прямо сказанные «из глубокого и вневременного источника сострадания ко всем, но также из очень специфического и оправданного источника гнева» (NPR).Они открывают множество дверей в личные и исторические страдания и выживание, радость и слезы, украденные земли и чествование природы и близких. Они предлагают «суровое напоминание о том, для чего нужна поэзия и на что она способна: как она может удерживать в уме противоречивые истины, как сохраняет то, что мы не должны забывать, живым и существующим» (NPR).
Знаменитая писательница Джулия Альварес, автор книги «В
».В воскресенье Публичная библиотека Лоуренса завершит программу Big Read «Чтение через Лоуренса» и Национального фонда искусств в этом сезоне с визитом известного автора Джулии Альварес.
Во время ее появления, намечено на 19:00. в Центре лжи Альварес обсудит некоторые книги (она написала 19, плюс три сборника стихов), которые принесли ей две награды Pura Belpre и премию латиноамериканского наследия в области литературы, а также Национальную медаль искусств. в 2014 году. В частности, она сосредоточится на фильмах «Во времена бабочек» и «Вернуть отправителю», которые выбирает библиотека «Читать через Лоуренса» для взрослых и подростков соответственно.
Исторический роман Альвареса «Бабочки», впервые опубликованный в 1994 году, рассказывает историю реальных сестер Мирабаль, которые стали политическими мучениками в 1960-х годах после выступления против диктатора Рафаэля Трухильо в Доминиканской Республике, где Альварес провел часть своего детства.Перед визитом к Лоуренсу Альварес говорила с Journal-World о взрослении между двумя культурами, литературе как «портативной родине» и меняющемся ландшафте детских книг.
Ниже приводится отредактированная и сокращенная версия этого разговора. Воскресные выступления в Центре лжи (двери открываются в 18:00) бесплатны и открыты для публики. Для получения дополнительной информации посетите www.lawrence.lib.ks.us.
Ваша семья была вынуждена бежать в Соединенные Штаты (из Доминиканской Республики) из-за участия вашего отца в попытке свергнуть Трухильо.Насколько вы знали о сестрах Мирабал, когда росли?
Вовсе нет. Они начали подполье, но у них был центральный район – эта камера, как их называли, а мой отец был ячейкой в столице. Я, конечно, действительно не знал об участии моего отца. Они не рассказывали детям такие вещи, и все было совершенно секретно, поэтому я никогда о них не слышал. Только когда об их смерти сообщили, и я увидел это в статье журнала TIME, а мы уже были в Нью-Йорке, я начал задавать вопросы отцу.Итак, это действительно была история поколения моих родителей и того, через что они прошли при диктатуре, то есть временного периода романа, больше, чем моего собственного.
Считаете ли вы себя больше иммигрантом, чем беженцем? Насколько важно различие между ними?
Забавно, потому что эти термины часто неточны. На самом деле я родился в Соединенных Штатах, так что технически я не иммигрант. Но когда мне был 1 месяц, мои родители вернулись (в Доминиканскую Республику), и поэтому я вообще не знал этого мира – вроде как дети МЕЧТЫ, которых приводят сюда, когда им по несколько месяцев. (или) несколько лет, и они здесь растут.Больше они ничего не знают. Так что для меня я был доминиканцем. У меня был опыт иммигранта, который также был резким переживанием беженца. Они как бы сливаются друг с другом.
В каком-то смысле приезд в Соединенные Штаты был для меня возможностью окунуться в то, что действительно стало моей родиной – язык и письмо. В каком-то смысле я возвращался домой, но это было не столько физическое пространство, сколько возможность, которую пространство дало мне стать читателем и писателем и открыть для себя это призвание стать рассказчиком.Итак, есть много разных нитей, которые затрагивают меня, но всегда, поскольку это была моя первая культура – культура, в которой моя семья была на протяжении веков, место, где все еще живет большая часть моей большой семьи, – есть способ, которым она стала домом. У меня там глубокая система, которую я никогда не забуду.
Вы сказали, что литература всю жизнь служила вам своего рода «портативной родиной».
Этого не было, когда мы приехали (в США), потому что я совсем не читал.Это произошло из-за различных обстоятельств – изучения нового языка, становления читателем, открытия книг. Кроме того, переживание ощущения себя изгоем и продолжавшееся издевательство заставило меня искать себе место, и я обнаружил это в мире воображения. С тех пор, как я открыл для себя чтение, я действительно почувствовал себя как дома. Так что, я думаю, это было не с самого начала, но это была одна из неожиданных возможностей, возникших в результате трудностей этого перехода.Потеряв все, я отчаянно пыталась что-то найти, и я не была воспитана как человек, который хотел бы читать или получать образование как женщина в той культуре и в тот период времени. Но приезд сюда позволил мне развить эту часть себя и открыть для себя то, что действительно стало спасением – истории и воображение.
Какие книги и авторы помогли вам пережить этот трудный переходный период?
Возможно, это не самая лучшая литература, но я помню загадки «Нэнси Дрю».Это была умная молодая женщина, которая водила свою машину, у нее был парень и она разгадывала загадки. Я был загипнотизирован. Когда я в старшей школе начал читать романы Джейн Остин, это было не так уж и сложно. Это просто казалось естественной эволюцией – другие умные девушки в другой период времени, попавшие в ловушку различных ограничений женщин своего времени, но умные и способные сориентироваться, по крайней мере, в своем маленьком, маленьком мире.
Также стихи. Это была моя первая, самая большая любовь – Уолт Уитмен, Эмили Дикинсон – и я думаю, это потому, что поэзия более музыкальна на английском языке.Это напомнило мне мой испанский. Я отчетливо помню, как читал Лэнгстона Хьюза в школьной антологии. «Маленькие женщины» были еще одной замечательной книгой, потому что они были для меня образцами, которые не были предоставлены моей культурой или семьей – девочек, которые были умными, девочек, которые получили образование и занимались интересными вещами. Это не были традиционные роли девочек в моей культуре и в то время, когда я жил в этой стране: выходить замуж, обычно в подростковом возрасте, и создавать семьи. Это и стать монахиней, знаете ли.
Некоторые из главных героев упомянутых вами книг, Элизабет Беннетт и Джо Марч, а также некоторые женщины в ваших книгах соответствуют такому литературному архетипу «сильного женского характера». Вы уже устали от этой фразы?
Мои персонажи иногда сильны, но, что более важно, они люди, у них есть недостатки и они терпят поражение. Возможно, они изо всех сил пытаются осознать себя в историях, которые я рассказываю. Я не ограничиваюсь – или, надеюсь, – только женщинами или просто латиноамериканцами.Другими словами, я не ограничиваю себя целенаправленно какой-либо историей или персонажем определенного типа. В тот момент, когда кто-то обводит меня кругом и говорит: «Это ваша территория», во мне появляется озорная часть, которая хочет пересечь эту границу и выяснить, что находится на другой стороне, понимаете?
Я никогда не писал книги для детей, и кто-то спросил меня: «Вы когда-нибудь думали о написании книги о диктатуре для юных читателей?» Я сказал: «О, я не пишу для юных читателей», и как только я это сказал, мне пришлось выяснить, смогу ли я.Итак, я думаю, что есть желание продолжать подталкивать и учиться чему-то. Это забавно, потому что часто люди думают, что писатели пишут, потому что они что-то знают. Я думаю, что писатели в основном пишут, потому что хотят все выяснить. Итак, мне интересно быть человеком.
Как вы думаете, изображение латиноамериканцев и латиноамериканцев в детских книгах улучшилось с тех пор, как вы впервые начали заниматься детской литературой?
Я думаю, что я увидел большие перемены, но еще есть над чем поработать.На протяжении веков литература была американской литературой. У Лэнгстона Хьюза есть стихотворение «Я и тоже», в котором он чувствовал, что его отправили на кухню второстепенных писателей как чернокожего писателя. Но одна из вещей, которые я видел в своей жизни, это то, что пузырь действительно лопнул. Я вижу много молодых талантливых авторов детских книг, юношеских и взрослых романов, документальной литературы, и это захватывающе.
Я думаю, что многие из этих авторов привнесли в американскую литературу энергию и разнообразие, что действительно повлияло даже на тех, кого вы бы считали ведущими писателями.Понимаете, это Америка. Это энергия этой страны на многих уровнях – энергия того разнообразия, которое приходит через иммиграцию. Это своего рода круговорот нашей культуры как американцев, эти периодические вливания и то, как они меняют нас, а мы меняем их. Приходящие меняются, находясь здесь, и они меняют здесь ландшафт, и это замечательно.
сентября 1 , 1773, в Лондоне, Англия, было опубликовано стихотворений Филлиса Уитли на различные религиозные и нравственные темы .Сборник Уитли стал первым опубликованным сборником стихов афроамериканского поэта. Современники считали Уитли вундеркиндом около двадцати лет на момент публикации книги.
Фронтиспис и титульный лист, Стихи на разные религиозные и нравственные темы . Гравюра, приписываемая Сципиону Мурхеду, 1773 г.Галерея воображения Б. Американские сокровища Библиотеки Конгресса. Отдел редких книг и специальных коллекцийВОЙНИ, душа моя, на крыльях enraptur’d, восстань
Хвалить монарха земли и неба
Чья доброта и милосердие появляются
Вокруг его центра движется текущий год
Или когда утро сияет розовыми чарами ,
Или солнце дремлет в объятиях океана:
Божественного света будет дана богатая доля
Чтобы направлять мою душу и поддерживать мое намерение.
Небесная муза, выдержи мой нелегкий полет
И доведи мой разум до серафического напряжения!Филлис Уитли, «Мысли о делах Провидения». В стихотворениях на разные темы, религиозные и нравственные. Лондон: Отпечатано для А. Белла, книготорговца, Олдгейт, 1773 г. Отдел редких книг и специальных коллекций.
Родилась в регионе Сенегамбия в Западной Африке, она была продана в рабство и перевезена в Бостон в возрасте семи или восьми лет. Купленный с корабля рабов преуспевающим купцом Джоном Уитли и его женой Сюзанной в 1761 году, молодой Филлис вскоре переписывал английский алфавит на стене мелом.
Вместо того, чтобы опасаться ее преждевременного развития, Уитли поощряли это, позволив своей дочери Мэри обучать Филлис чтению и письму.Она также изучала английскую литературу, латынь и Библию – хорошее образование для любой женщины восемнадцатого века. Первое опубликованное стихотворение Уитли «О господах Хасси и гроб» было опубликовано в газете Newport Mercury штата Род-Айленд 21 декабря 1767 года.
Пропущенная семьей Уитли, поэт отплыла в Лондон в 1773 году. Ее репутация опередила ее. Она познакомилась со многими влиятельными людьми, в том числе с лорд-мэром Лондона, который подарил ей копию книги Мильтона Paradise Lost .Ее сборник стихов был издан под патронажем Селины Гастингс, графини Хантингдон.
С. Хантингдон / Х. Зал, ск. [Селина Гастингс, графиня Хантингдонская (1707–1791)]. [между 1830 и 1880 (?)]. Отдел эстампов и фотографийУзнав о нездоровье миссис Уитли, Филлис Уитли вернулся в Бостон до появления книги. Приехав в Бостон в сентябре 1773 года, она ухаживала за своей любовницей, пока в марте следующего года не умерла Сюзанна Уитли. Уитли продолжал писать.В 1776 году она отправила свое стихотворение «Его превосходительству генералу Вашингтону», позднее опубликованное в журнале Pennsylvania Magazine , главнокомандующему континентальной армией. Генерал Вашингтон поблагодарил ее за стихотворение в письме:
Искренне благодарю вас за вежливое обращение ко мне в элегантных строках, которые вы вложили; и как бы я ни был не заслуживаю такого восхваления и панегирика, стиль и манеры являются ярким доказательством ваших великих поэтических талантов. В честь чего и в качестве должного уважения к вам я бы опубликовал Поэму, если бы не опасался, что, хотя я только хотел показать миру этот новый образец вашего гения, я мог бы подвергнуться вменению тщеславия.Это и ничто другое побудило меня не размещать его в публичных изданиях.
Джордж Вашингтон Филлису Уитли, 28 февраля 1776 г. Серия 3, Расшифровки стенограмм Варика, 1775-1785, Подразделы 3H, Личная переписка, 1775-1783, Письменная книжка 1: 31 мая 1775 г. – Декабрь. 25, 1779. Документы Джорджа Вашингтона. Отдел рукописей.
Филлис Уитли продолжал жить с различными членами семьи Уитли до 1778 года. После смерти Джона Уитли и его дочери Филлис переехала в свой дом.Вскоре она вышла замуж за Джона Питерса, свободного чернокожего бостонца, который работал на разных должностях, прежде чем залез в долги. Она родила часто отсутствующему Петерсу троих детей. Из-за финансовых проблем она продала свою книгу Милтона, чтобы оплатить его долги. Чтобы прокормить себя и своего единственного выжившего ребенка, Филлис Уитли работала в бостонском пансионате. Поэт и ее ребенок умерли здесь 5 декабря 1784 года.
В этом месяце мы представляем Сума Яги, 89-летнего Нисея из Сиэтла, чью семью отправили в Минидоку во время Второй мировой войны, и Тоши Васизу, режиссера родом из Японии, который сейчас живет в Сан-Франциско.В свете празднования Указа № 9066 и 75-й годовщины его подписания 19 февраля 1942 года их стихи несколько отрезвляют в контексте 2017 года и всех причин, по которым мы оглядываемся назад, чтобы подвести итоги настоящего и взглянуть на него. впереди к той «родине», которую мы хотим создать для наших сообществ. Тема «Родины» спрашивает нас, каким мы представляем себе дом и что мы делаем для создания дома, безопасного и мирного для нас самих, наших семей и общества в целом.
—трачи като-кирияма
* * * * *
Родившаяся в Сиэтле, штат Вашингтон, в 1927 году, Сума (Като) Яги было 15 лет, когда она и ее семья были вынуждены покинуть Сиэтл из-за указа № 9066. Ее семью отправили в концлагерь Минидока. Хотя отправка в Минидоку оказала на нее огромное влияние, она мало рассказывала о своем опыте со своими детьми до тех пор, пока не вышла на пенсию. Она прошла курс написания стихов по программе дистанционного обучения Вашингтонского университета.Через поэзию Сума нашла скрытый голос, который позволил ей поделиться ранее подавленными эмоциями от того, что ее изгнали из дома и поместили за колючую проволоку. Она была вынуждена поделиться своим опытом, чтобы то, что с ней случилось, не повторилось.
ЯПОНСКОЕ НАЗВАНИЕ
1. Моей дочери тогда было десять:
«Мама, почему ты не назвала меня Сигеко или Мидори
или какое-нибудь другое японское имя?»
«Роберта Линн – такое красивое имя.
Мы выбрали его специально для вас.
Мое сердце душило слова, слишком слезливые, чтобы говорить.
Когда я был в ее возрасте,
в начале каждого учебного дня,
ученика собирались, чтобы приветствовать флаг.
Сначала мой мизинец выскользнул из-под большого пальца,
, а остальные три пальца я поднес к брови.
Вскоре моя рука с легкостью искривилась.
Слово неделимое заглохло в мой язык,
Но залог вскоре потек, как нежная вода.
«Моя страна Тис из тебя – сладкая земля свободы.
О тебе, я пою» каждый день успокаивала мои голосовые связки.
Мы, дети, разыгрывали исторические события на школьных собраниях:
Я был пилигримом, тонул в ярдах черного муслина,
выделялся белым, закрывающим все тело фартуком и дамским чепчиком.
Мама сшила их вручную.
Я встал на колени на берегу Массачусетса.
Я поблагодарил Бога за обильный урожай.
Я был при подписании Декларации независимости,
, где наши коричневые, желто-белые руки двигались по пергаменту.
Томас Джефферсон с разными голосами:
«Все люди созданы равными.Они наделены определенными неотъемлемыми правами.
Среди них «Жизнь, свобода и стремление к счастью».
Этим обещаниям открылись все поры.
Волокно моего существа откликнулось.
Мы, дети – азиатские, африканские, европейские –
были пузырями в плавильном котле.
Я был им нужен.
7 ДЕКАБРЯ 1941
ЯПОНИЯ БОМБЫ PEARL HARBOR
Я ответил: «Разве это не ужасно, что Япония бомбила нашу страну
и напала на нас?»
Наши голоса преданности были приглушены.
Правительство США разорвало связи с
потомками с японскими именами.
Через две недели после всего этого
комендантский час на 8 часов ограничил меня своим домом,
, в то время как другие остались снаружи.
Некоторые дети отозвали рукопожатия.
Таблички на телефонных столбах публично огласили наше обвинительное заключение.
Распоряжение 9066, прибитое гвоздями, приказало нам массовую эвакуацию.
Сокровища, которые я собрал за четырнадцать лет,
нельзя было втиснуть в два чемодана, выделенных каждому человеку.
Мое сердце осталось в плюшевом мишке,
в коробке с моими любимыми валентинками,
с моей куклой Ширли Темпл,
брошено, чтобы найти дорогу
в дом другого ребенка.
Я был интернирован в лагере с остальной частью моей семьи,
место, где гремучие змеи и койоты поселились в постоянных домах.
Мы шестеро втиснулись в комнату размером восемнадцать на двадцать футов.
Колючая проволока окружала наши новые помещения,
охраняли солдаты с автоматами на сторожевых вышках.
Когда мой ребенок спросил, почему я не назвал ему японское имя,
я мог ответить только:
«Роберта Линн – такое красивое имя.
Мы выбрали его специально для вас ».
* Перепечатано из A Japanese Name: An American Story (Third Place Book, 2016) и впервые появилось в Prophets of Human Solidarity (B. Krohn and
Associates, 1992) Ричарда Кембрея. Авторские права принадлежат Сума Яги.
ДВА СЛОЖНЫХ СЛОВА
Посвящается моей матери, Мурако Окамура Като, которая воспитывала меня этими словами.
Каждый вечер собирались за большим круглым столом.
Во время еды мама произносила двухсложные слова.
Между перекусами мама говорила:
Запомните gaman и enryo
Не приносите haji в семью
Запомните giri семье
Помните ōn семье
Мы, дети, чувствовали груз нашей семьи
на своих маленьких спинах.
Мы так и не смогли понять
, почему двухсложные слова кажутся такими тяжелыми.
(Каллиграфия: Тад Вада)
* Первоначально опубликовано в A Japanese Name: An American Story
(Книга, занявшая третье место, 2016 г.), авторские права принадлежат Сума Яги
* * * * *
Тоши Васизу родился в Сидзуока, Япония, у подножия горы Фудзи, и никогда не поднимался на высочайшую вершину своей родной страны.Вместо этого в юности он переправился через океан в Америку. Он стал режиссером и на протяжении десятилетий снимал отмеченные наградами документальные фильмы.
«Как кинорежиссер, я смотрел на мир через камеру. Возможно, поэзия – это еще один способ взглянуть на наш мир и попытаться разобраться в нем », – говорит Вашизу.
Родина / Америка
Через разлитый штормом Тихий океан
мой отец прошел 6000 миль
в Новый Свет
иностранных языков и разных богов.
Он поселился в
на краю райской долины
разноцветных плодов.
« Hakidame ni Tsuru !» –
Венценосный журавль среди пустошей! –
ахнул мой отец, увидев мою мать
на клубничных полях Ватсонвилля.
«Она двигалась
, как изящная танцовщица Но.
Клочок черных волос
на шее.
Нам суждено было жениться на
и построить нашу семью ».
Это было давно.
Началась война.
Изгнанные из своего города
они были изгнаны без крова
на высокий необитаемый остров,
некоторые с юга,
некоторые с севера,
собраны, упакованы и увезены
как вчерашний мусор.
Загнанные в колючую проволоку
они бродили по твердой бледной земле –
передержанная белая тьма, за пределами карты мира:
Ни тайников, ни перегородок:
Мать повесила простыни
, чтобы защитить семью от неприличных солнечных лучей
и
злые духи в темной тьме.
Отец молчал на холоде,
вдыхая и выдыхая табак,
глядя, как нормированный дым рассеивается
через забор.
Отец закипел. Тоска по дому.
«Где моя страна?
Наш дом?
Как мы можем занять чью-то сторону?
Должны ли мы присягнуть
Америке или
Японии? ”
Я плыл в безопасном месте,
Я был слишком молод, чтобы знать,
тяжело дышал с тяжелым дыханием Матери –
колыбельной ее старой страны –
согревал хибачи
в личных покоях.
Скоро я войду в эту землю
колючих трав и кустарников –
ничего, кроме грязи.
Где Америка, о которой они мечтали –
разноцветной музыки и
свежих ублюдочных голоса,
объятия и великодушия –
дом для всех людей –
самая богатая страна в мире
?
* Homeland / America был впервые опубликован в The Walrus в 2014 году
и защищен авторским правом Тоши Вашизу.
В Америку
Октябрь 1920 г.
Я помню лицо мамы с полуулыбкой
грусть и страх, скрытые под ним.
Увижу ли я ее снова?
На рассвете лодка отошла от пирса Йокогамы,
горожане кланяются и машут руками,
все меньше и меньше сливаются.
Мы 64 изображаем невест, в помпадуре и кимоно, ,
запакованных в каюты, приглушенные, как будто изгнанные из нашей страны,
изображаем женихов, заправленных нам за пазухи.
Две недели спустя пеленой свинцовых облаков
океан затмил. Корабль раскачивался справа налево, вверх и вниз,
девочки скользили повсюду, как игрушки от укачивания.
Оставшись один на палубе, я крикнул против ветра:
«Я выйду замуж за этого богатого человека и отправлю деньги домой».
Мне было шестнадцать.
На следующее утро грозовые тучи
сменились светящимися лучами.
Корабль плыл на восток.
* Авторское право на это стихотворение принадлежит Тоши Васидзу (2014).
Выбирая книги для чтения с детьми, как часто вы тянетесь за сборниками стихов? Если вы похожи на меня, то не так часто.Вот почему я недавно поставил себе цель включить больше стихов и детских стишков в наш распорядок рассказов. У меня остались теплые воспоминания о том, как в детстве я наслаждался классическим сборником стихов Шела Сильверстайна «« Где кончается тротуар »». Можете ли вы поверить, что этой книге уже более 40 лет?
Я люблю поэзию, потому что она универсальна, уникальна и доступна детям. Компактный, песенный характер многих стихотворений может сделать изучение языка почти легким для детей. Они даже не осознают, сколько сохраняют, читая простой детский стишок или короткое стихотворение.Чтение стихов вслух помогает детям, помимо прочего, практиковать громкость, высоту тона и интонацию голоса.
Поэзия, как и другие формы литературы, также может быть интересной, красивой и содержательной. Детей обычно сразу привлекает ритм и рифма стихов. Подобно разнообразию, поэзия может стать для нас зеркалом, в котором мы можем увидеть себя, и окном в переживания других, чтобы помочь нам понять жизни и взгляды разных людей.
Здесь собрано более 20 разнообразных поэтических книжек с картинками, которые можно изучить вместе с детьми.Наслаждаться!
Рэя Джаявардхана, иллюстрировано Раулем Колоном
Рифмы и иллюстрации, от которых у вас перехватит дыхание, запечатлены в стихах «Дитя Вселенной» – это попытка одного отца показать своей дочери, насколько она особенная, осветив ее необычные связи со Вселенной. Джаявардхана, известный астрофизик, объясняет внутреннее устройство Вселенной, в то время как Колон переносит нас в захватывающие, далекие от этого мира пейзажи, эта книга представляет собой новую современную классику в процессе становления.
(3–7 лет)
Мэрилин Сингер, иллюстрировано Марджори Прайсман
Еще одно творческое обязательное прочтение от автора Feel the Beat – на этот раз Зингер воспевает поэзию, присущую изысканным рецептам. Стихи как в стихах, так и в рифмах окружены яркими произведениями искусства Прайсмана, а игривый язык начинается на кухне (поэтический рецепт чтения рецепта) и расширяется вовне (рецепт мира).Этот динамичный дуэт показывает нам, сколько радости можно найти в повседневной жизни.
(4–8 лет)
от Илимы Лумис, иллюстрировано Кенардом Паком
Написано в поэтическом, кумулятивном стиле Дом, который построил Джек , Оана означает семью следует за большой гавайской семьей, готовящейся к луау, начиная с «земли, которая никогда не продавалась, где работают руки, поэтому мудрые и старые », поскольку вместе они выращивают таро для изготовления пои, традиция, уходящая корнями в прошлое (и важность которой получает должное в примечании автора, наряду с глоссарием гавайских терминов).Вам понравится читать это вслух и обсуждать традиции, составляющие вашу собственную семью.
(4–8 лет)
Лезы Клайн-Рэнсом, иллюстрировано Джеймсом Э. Рэнсомом
Путешествие семьи на север во время Великого переселения народов рассказывается в стихах дочери Рут Эллен, которая так же внимательна к своему окружению, как и к сходству между ее проходом и проходом Фредерика Дугласа, чью историю она читает, когда поезд идет в сторону. Нью-Йорк, в неизвестное, но оптимистичное будущее.Эмоциональное и исторически значимое чтение от команды авторов-иллюстраторов, стоящей за удостоенной наград биографией в стихах, Before She Was Harriet .
(4–8 лет)
Джозеф Брухак
Знаменитый писатель-абенаки Джозеф Брухак рассказывает двенадцать поразительных историй в стихах, все с точки зрения Небесного Медведя (также известного как Большая Медведица), поскольку Небесный Медведь вбирает в себя естественную красоту Земли.Истории исходят от разных коренных народов, включая могавков и миссисквой, навахо и субарктических инуитов, демонстрируя давнюю силу культурной взаимосвязи и традиций повествования.
(4–8 лет)
Шарлотты Уотсон Шерман, иллюстрации Акема
Подтверждающее и искреннее любовное письмо к детям со смуглой кожей, Brown Sugar Babe вызвано вдохновляющими и поэтическими словами матери, обращенными к своей маленькой дочери, которая впервые сомневается в присущей ей красоте.Иллюстрации художника Акема танцуют на странице в теплых, великолепных тонах, в то время как юная героиня книги учится любить кожу, в которой она находится.
(4–8 лет)
, Ванесса Брантли-Ньютон
Автор-иллюстратор Ванесса Брантли-Ньютон добавляет к канону современной поэзии Just Like Me – праздник девушек со всеми их разнообразными и уникальными интересами, чувствами, семейными структурами и многим другим.Коллаж из смешанной техники полон красок и жизни, а стихи варьируются от причудливых до гальванических. Девушки любого происхождения найдут много интересного в этих иногда нахальных и всегда воодушевляющих стихах.
(4–8 лет)
Мишель Шауб, иллюстрация Эми Хантингтон
Это такая веселая, яркая и красивая книга! Читатели отправляются на оживленный городской фермерский рынок.Посредством серии коротких и ярких стихотворений дети увидят процесс выращивания продуктов питания на ферме и их попадания в наши дома. Задняя часть включает различные причины, по которым людям стоит задуматься о покупках на фермерских рынках.
(4–8 лет)
Ирен Лэтэм, иллюстрировано Эми Хантингтон
Эта антология нонетов очень увлекательна и является отличным уроком подсчета слогов для ваших начинающих поэтов.Нонеты – это девятистрочные стихотворения, которые начинаются с одного слога и постепенно добавляются до последней, девятисложной строки – или наоборот! Но Лэтэм умен как по содержанию, так и по форме: в каждом стихотворении присутствует число девять, от девяти жизней кошки до вездесущего облака девять, от девяти Литл-Рок до Аполлона 9. Разнообразная группа персонажей оставляет место для всех.
(5–8 лет)
Миша Арчер
С помощью маленьких дружелюбных созданий в местном парке – пауков, бурундуков, белок и других – Дэниел узнает не только о том, что поэзия окружает нас повсюду, но и о том, что она выглядит и звучит по-разному в зависимости от вашей точки зрения.Богатый коллаж сопровождает введение в элементы поэзии, включая звукоподражание и аллитерацию. Исследования Дэниела продолжаются в продолжении Арчера, Daniel’s Good Day .
(5–8 лет)
Мэрилин Сингер, иллюстрировано Кристи Валиант
Эта книга красивая, яркая и веселая, она наполнена яркими изображениями танцев разных культур.При чтении вслух стихи раскрывают особую неожиданность – ритм каждого танца отражается в размере стихотворения. Некоторые из представленных танцев включают в себя: хип-хоп, ча-ча-ча, фокстрот, кадриль, сальсу, двухступенчатый вальс, бхангра (Индия / Пакистан) и многое другое! Если ваши дети любят музыку, танцы или стихи, я настоятельно рекомендую добавить это в свою коллекцию! К книге прилагается аудио-компакт-диск, на котором автор читает каждое стихотворение, положенное на музыку.
(5–8 лет)
Уолтера Дина Майерса, иллюстрировано Кристофером Майерсом
Эта книга отправляет читателей в джазовое путешествие – от зарождения в Новом Орлеане до современного джаза.Каждое лирическое стихотворение рассказывает короткую историю о чем-то, что вносит вклад в джазовую музыку, культуру или историю. В начале есть введение, а задняя часть включает глоссарий джазовых терминов и хронологию джаза.
(5–8 лет)
Сьюзан Миддлтон Эля, иллюстрировано Хуаной Мартинес-Нил
Я думаю, что переосмысленные детские стишки и сказки, подобные этой, так забавны! Эта книга берет несколько классических детских стишков «Матушка гусь» и придает им чудесный латиноамериканский оттенок.Рифмы, сочетающие в себе английские и испанские слова, очень интересно читать вслух, а иллюстрации действительно делают эту книгу популярной. Каждый из них теплый, причудливый и инклюзивный. В книгу также включен глоссарий.
(5–8 лет)
Селесты Маннис, иллюстрировано Сьюзан Кэтлин Хартунг
В этой счетной книге рассказывается о молодой японке, исследующей японский сад.Каждое из одиннадцати стихотворений начинается с числа и знакомит детей с числами от 1 до 10. Детям постарше может понравиться эта книга как инструмент, помогающий выучить формат хайку, используемый в поэзии. Внизу каждой страницы есть дополнительная информация об объекте, отображаемом на странице, и его роли в японской культуре.
(5–8 лет)
от DK
Потрясающая антология произведений современных и исторических поэтов, A World Full of Poems удивительно обширна.Стихи варьируются по тематике от спорта и науки до более эмоциональных пейзажей, и они дополняются увлекательной информацией по обсуждаемым темам, а также чрезвычайно увлекательными иллюстрациями. Как и в случае с самой поэзией, в этом сборнике действительно есть что-то для всех.
(5–9 лет)
Джейн Йолен, иллюстрировано Жозе Массе
В этой книге девочка и мальчик отправляются в приключение, чтобы исследовать множество вещей, которые обычно можно найти под землей: окаменелости, станции метро и закопанные сокровища.Каждое из двадцати одного стихотворения побуждает детей использовать свое воображение и чувство удивления. Читатели найдут дополнительные примечания к каждому стихотворению в конце книги.
(5-10 лет)
Дж. Патрика Льюиса, иллюстрировано Джоанной Райт
Маленькие читатели и начинающие поэты с удовольствием прочитают исправления к тринадцати классическим стихотворениям в этой творческой книге.Есть редакции стихов любимых поэтов, таких как Лэнгстон Хьюз, Роберт Фрост, Эмили Дикинсон и Джек Прелюцкий. В книге представлены самые разные персонажи.
(5-10 лет)
Элизабет Штайнгласс, иллюстрировано Эдсоном Айком
Поэзия и футбол? Да, пожалуйста! Штейнгласс посвящает свою книгу стихов «всем, чья жизнь затронута прекрасной игрой», и этот дух восхищения пронизывает каждую страницу.Помимо того, что он служит одой любимому спорту, в который играют здесь самые разные мальчики и девочки, Штейнгласс также использует тринадцать различных поэтических форм, описанных в примечании в конце, чтобы читатели могли узнать о поэзии так же хорошо, как и о ней. игра.
(6–9 лет)
Салли Дерби, иллюстрировано Шоном Куоллсом
«Нельзя просто сидеть тихо с их книгой в руке», – пишет Салли Дерби о стихах Пола Лоуренса Данбара.«Вы называете его стихи своим самым лучшим голосом, как он это делал когда-то». Так начинается достойная дань уважения одному из первых влиятельных черных поэтов в американской литературе, которого мир потерял слишком рано, и чьи работы продолжают вызывать резонанс сегодня. Перейти назад Пол сочетает в себе историю жизни Данбара с более чем двумя дюжинами его стихотворений – важное введение в одного из великих.
(8–12 лет)
от Роксаны Оргилл, иллюстрировано Фрэнсисом Вальехо
Jazz Day – замечательный сборник стихов, основанный на знаменитой фотографии из журнала Esquire 1958 года. Журнал Esquire призвал пятьдесят семь джазовых музыкантов собраться на фотосессию в Гарлеме. Все весьма впечатляющее мероприятие координировалось устно. Задняя часть включает биографии нескольких из пятидесяти семи музыкантов, на которых были сфотографированы фотографии, примечание автора, список дополнительных ресурсов, библиографию и страницу со знаменитой фотографией Арта Кейна.
(8–12 лет)
Кваме Александр с Крисом Колдерли, иллюстрировано Экуа Холмсом
Потрясающе! Я лучше всего могу описать эту книгу.В него вошли двадцать стихотворений, прославляющих влияние разных поэтов от Эмили Дикинсон до Лэнгстона Хьюза. Изысканно созданные иллюстрации в стиле коллажа захватывают дух и прекрасно сочетаются с каждым стихотворением. Эта книга – прекрасная дань уважения как поэзии, так и разнообразию, и станет отличным дополнением к любой домашней или школьной библиотеке.
(8–12 лет)
Альмы Флор Ада и Ф.Изабель Кампой, иллюстрация Дэвида Диаса
В тринадцати стихах, вымышленных взглядах на детей-латиноамериканцев в США, подчеркивая тем самым упускаемое из виду разнообразие этнического, религиозного, языкового и расового происхождения среди латинского сообщества – Да! We Are Latinos является важным дополнением к домашним и школьным библиотекам. Каждое стихотворение сопровождается соответствующим историческим контекстом, таким как гражданская война в Испании и иммиграция, и авторы также знакомят читателей с некоторыми из реальных людей, которые вдохновили их портреты.
(от 10 лет)
Это не редкость. С момента премьеры в 2011 году сериал « Homeland » так часто подвергался критике за трактовку расы и религии – особенно за изображение ислама и мусульманских персонажей, – что Washington Post назвал его «самым фанатичным телешоу». Учитывая репутацию Homeland как воспроизводящего и даже усиливающего исламофобские стереотипы, нельзя было ожидать, что в первых титрах нового сезона будет фигурировать Гил Скотт-Херон, радикальный джазовый поэт и антирасистский активист.Кредиты начинаются с того, что дети поют последнюю фразу государственного гимна в запоминающемся верхнем регистре. Вступает знакомая жутко-тревожная музыкальная тема, и сладострастный голос Скотта-Херона звучит так: «Первая революция – это когда вы меняете свое мнение о том, как вы смотрите на вещи, и видите, что может быть другой способ взглянуть на это, которого вы не знали. был показан ». Выборка Скотта-Херона здесь в начале нового сезона – это смелая, хотя и неуклюжая попытка заявить о том, что происходит что-то новое. Homeland , как надеются убедить его производители, является , а не расистским. Или, по крайней мере, его больше нет.
Кредиты для Homeland всегда были чем-то вроде загадки, но они также рассказывают историю: в ней переплетаются фрагменты повествования, эллиптические намеки на предысторию главной героини Кэрри Мэтисон (биполярный оперативник ЦРУ, которого играет Клэр Дейнс ), а также архивные телевизионные кадры. В течение первых четырех сезонов программы в титрах были включены исторические видео президентов Рейгана, Буша I, Клинтона и Обамы, осуждающих ближневосточный экстремизм, снятые на основе четырех десятилетий активности США в регионе.Сосредоточившись на тайных сетях, заговоре и усилиях по пресечению катастрофического насилия, Homeland подпитывала те самые опасения, на которых играла. Произведенный эффект был неотложным.
План игры Homeland всегда заключался в том, чтобы путать собственную тщательно продуманную вымысел с реальной геополитикой. В серии After the American Century , где я критикую первые четыре сезона сериала Homeland , я пересказываю историю, когда Дэмиан Льюис (сыгравший сержанта.Николас Броуди) посетил Белый дом и встретился с президентом Обамой, якобы большим поклонником, который также случайно появился в начальных титрах. Льюис, согласно как TV Guide , так и Джозефу Массаду (писавший о первом и втором сезонах для Al Jazeera ), сардонически просил Обаму «не торопиться с любыми внешнеполитическими шагами», чтобы авторы могли быть в курсе. Обама, подойдя к шутке, заверил актера, что именно так и поступит. Все это казалось приятным рекламным актом, пока, конечно же, реальная жизнь снова не догнала Homeland .Спустя пару лет после этой встречи третий сезон завершился убедительными аргументами в пользу того, что впоследствии стало известно как «Иранская сделка», унаследованной от Обамы внешнеполитической инициативы. Для Homeland , которая только что ужасно убила одного из своих главных персонажей, сделка с Ираном стала приятным остатком после разрушительного конца основной сюжетной линии шоу.
Когда Дональд Трамп обосновывается в Белом доме, кажется, что Homeland наконец-то чувствует себя неуютно из-за своего статуса зеркала и рупора для действий Соединенных Штатов за рубежом.Гил Скотт-Херон – лишь один из признаков растущего наклона шоу влево. В прошлом сезоне, действие которого происходило в Берлине, в шоу участвовала Лора Пойтрас, двойник, чей потенциальный героизм был подорван только тем, что в сериале изображалось как ее наивность перед лицом сложного контрразведывательного аппарата. Но в этом новом сезоне, помимо Скотта-Херона, будут представлены аудиоклипы Джереми Скахилла и Гленна Гринвальда, соредакторов левой веб-страницы The Intercept и коллег из Poitras, голоса которых еще больше пытаются перевернуть ожидания зрителей.Голос Скахилла описывает «жестокость по отношению к протестующим, парамилитаризацию правоохранительных органов» в новостных кадрах, в которых полицейские США избивают американских протестующих. Гринвальд ссылается на «систему бессрочного содержания под стражей», а затем снова на голос Скахилла: «ФБР и ЦРУ нацелены на мусульманские общины». Мы можем спросить, что происходит?
Резонный вывод: писатели Родина передумали.
Как так? Ну, сначала действие переместилось, как только что окончивший колледж, в Бруклин.Получите это: Кэрри теперь защищает мусульман от провокации со стороны полиции. Это правда, что мания Кэрри уже давно ассоциируется с ее способностью смотреть на вещи по-другому, но только через призму; Длительное пребывание ее персонажа на Ближнем Востоке, от Ирака, Бейрута и Афганистана до Стамбула, по-видимому, мало что помогло поколебать врожденное подозрение к мусульманским персонажам. Но в прошлом сезоне шоу начало представлять идею о том, что Кэрри чувствует некоторую вину за свое участие в машине убийств ЦРУ, особенно за ее преследование мусульман.Итак, теперь мы находим ее работающей в юридической клинике CUNY, чтобы защищать американских мусульман от стереотипов, в которых обвиняется Homeland . Если Кэрри-персонаж искупала в прошлом сезоне, то в этом сезоне это шоу « Родина, », похоже, пытается искупить свою предыдущую карьеру в телевизионном ориентализме.
Как будто продюсеры Homeland извлекли уроки из инцидента с граффити 2015 года и приняли критику близко к сердцу. Или, по крайней мере, они хотят, чтобы мы так думали.Действительно, Алекс Ганса, один из создателей шоу, похвалил художников: «Хотелось бы, чтобы мы засняли эти изображения до того, как они вышли в эфир», – признал он. «Однако, поскольку Homeland всегда стремится быть подрывной сама по себе и стимулом для разговора, мы не можем не восхищаться этим актом артистического саботажа». Ганса дополнительно нанял Рамзи Кассема, профессора права CUNY и директора клиники по правам иммигрантов и неграждан, в качестве консультанта в этом сезоне и основал на нем повторяющегося персонажа (которого играет Патрик Сабонги).Сам Кассем публично раскритиковал сериал за то, как он обращается с мусульманами, и, по всей видимости, именно это заставило продюсеров Homeland попросить его присоединиться к нему. Родина , казалось, начала прислушиваться к своим недоброжелателям.
Это звучит достаточно хорошо, но постколониальный критик во мне вспоминает принцип Фуко, согласно которому власть учится на собственной критике. В колониальном Алжире в первые десятилетия 20-го века французы наняли блестящую Изабель Эберхард, противницу колониального режима, и, как показал Али Бехдад, учились на ее критике только для того, чтобы улучшить свои методы управления. .Точно так же в 2003 году, после вторжения США в Ирак, Пентагон показал фильм Гилло Понтекорво « Битва за Алжир» 1966 года, антиколониальный, антиимперский фильм, снятый итальянским коммунистом с явной целью научиться тому, «как нужно». выиграть битву с терроризмом и проиграть войну идей », – говорится в официальном приглашении.
Так могут ли создатели Homeland искупить вину, даже и особенно, задействовав своих бывших критиков? Реплики Скотта-Херона определенно допускают такую возможность.В более длинной, менее известной устной версии «Революции не будет транслироваться по телевидению» 1982 года, использованной в титрах, Скотт-Херон предполагает, что настоящая революция – это эпистемический сдвиг, предшествующий действиям, которые она вдохновляет. Строки, которые следуют за теми, которые использует Homeland : «То, что вы увидите позже, – это результаты этого, но эта революция, это изменение, которое происходит, не будут транслироваться по телевидению». Может быть, производители Homeland критически понимают динамику революционных изменений, или, может быть, они используют реплики Скотта-Херона, чтобы придать позитивный оттенок тому факту, что они только сейчас жестикулируют в сторону искупления.Но, в любом случае, все это говорит о том, что Homeland начинает делать некоторые предварительные шаги в правильном направлении.
¤
Новый сезон, посвященный переходному периоду после выборов первой женщины-президента Соединенных Штатов, можно легко рассматривать как неудачную попытку своевременности. Но, помимо этого ошибочного предположения, опасения, возникающие в этом сезоне, быстро обнаруживают свою связь с некоторыми из самых интригующих реальных поворотов и поворотов поствыборной атмосферы.Наблюдение за ним этой зимой было и долгожданным отвлечением, и необычным видом терапии.
Например, избранным президентом шоу является Элизабет Кин, младший сенатор от Нью-Йорка, чья платформа обещала новую тактику борьбы с терроризмом и отказ от полиции. Вы можете узнать Элизабет Марвел, актера, играющего избранного президента, из Карточного домика , где она сыграла Хизер Данбар, прогрессивную соперницу президентских устремлений Фрэнка Андервуда, которая была вынуждена приостановить свою кампанию из-за некоторых, теперь знакомых за спиной сцены происки.Итак, для американских граждан, а также для поклонников антиутопии Соединенных Штатов Фрэнка Андервуда, здесь есть двойной катарсис в том, что они видят персонажа Marvel как победителя.
Писатели Homeland с очевидным удовольствием детализируют протокол этой исторической смены президента. (« Госпожа избранный президент», – несколько раз инструктирует посетителей Элизабет Кин. «Я знаю, что это чушь, – говорит она.) Но это не просто либеральное исполнение желаний; это также ключ к новой, перевернутой точке зрения на шоу.Пафос для многих зрителей при виде женщины-президента в художественной литературе Homeland совпадает с попытками Кэрри поселиться с дочерью в Бруклине, и оба они служат укреплению амбивалентной амбициозной феминистской политики шоу. По сюжету сериала Кэрри проходит путь от биполярного шпионского гения, который наряжает и подбирает мужчин на одну ночь в первом сезоне, до работающей матери-одиночки, советующей первой женщине быть избранной сегодня президентом Соединенных Штатов. А Кин, со своей стороны, является одновременно лидером свободного мира и скорбящей матерью.Неудивительно, что сериал интересуется отношениями этих двух влиятельных женщин к материнству – насколько они важны для их существа, но также и как они могут быть использованы окружающими их мужчинами. В мире Homeland и избранный президент, и Кэрри подрываются серией махинаций высокого уровня, которые призывают к их материнству и разными способами крадут у них детей. Но здесь проекты реализуются самим аппаратом национальной безопасности, а также директором спецопераций ЦРУ и патриархом Даром Адалом (Ф.Мюррей Абрахам).
Эти жестокие повороты выдвигают на первый план одну из самых жутких тем, проистекающих из предыдущих сезонов: аспекты войны с террором организованы силами безопасности, которым поручено бороться с ними. На это намекали в предпоследнем эпизоде четвертого сезона, например, когда Дар Адаля обнаруживают в Исламабаде за рулем и общением с Хайссамом Хаккани (Нуман Акар), террористом из списка убитых ЦРУ. Но то, что считалось целесообразным в предыдущих сезонах, теперь превратилось в нечто гораздо более гнусное в шестом сезоне, где главными злодеями стали ЦРУ, ФБР и правые телеведущие (в частности, некий Бретт О’Киф, вымышленный персонаж. Телеведущий, которого играет Джейк Вебер, в шоу, напоминающем « InfoWars » Алекса Джонса), которые сознательно или непреднамеренно сговариваются, чтобы игра продолжалась.В результате Дар Адал и его напряженные отношения с Саулом Беренсоном (которого играет Мэнди Патинкин), по вопросам, связанным с сделкой с Ираном и их отношениями с израильской разведкой (и самим Израилем), оказались в центре внимания одного из наиболее интригующих геополитических направлений. программы.
Стоит помнить, что Homeland изначально был основан на израильском сериале под названием Prisoners of War (или Hatufim в оригинальном названии на иврите), премьера которого состоялась в 2010 году.В Hatufim потенциально «перевернутые» солдаты – это израильтяне, находившиеся в палестинском плену, а не морские пехотинцы США, удерживаемые «Аль-Каидой» – параллелизм, конечно, показателен. Hatufim был произведен Гидеоном Раффом, бывшим десантником израильской армии, который продал и адаптировал его для Showtime с Говардом Гордоном, который продюсировал триллер после событий 11 сентября 24 .
Израильское происхождение программы примечательно, учитывая поворот, который принимает программа в этом сезоне, когда она ненадолго перемещается в Израиль и на Западный берег.Подобно тому, как Homeland начала противостоять собственной политике, теперь мы видим, что он пересматривает отношения США и Израиля, которые сами пережили серию кризисов с момента начала сериала почти шесть лет назад. Поскольку Homeland поднимает вопрос об израильских поселениях на Западном берегу – давно потерянная сестра Саула Дорит (которую играет Жаклин Антарамян) оказывается поселенцем, испытывающим особую антипатию к арабам – ее антисионистская критика резко отличается от фундаментальная фантастика с сериалом была основана.Отношение Дара к этому сложному соглашению теперь стало более очевидным, и геополитика заговора ЦРУ и Моссада с целью подорвать сделку с Ираном противоречит более личному / семейному противостоянию между Саулом и Дорит. Здесь, возможно, стоит задуматься на мгновение о необычном имени Дар, которое долгое время казалось многозначительным, хотя и непонятным. На иврите слово «дар» (דַּר) означает «перламутр», но это необычное слово, которое практически не существует в виде еврейского имени. «Дар Адал» (دار عدل), однако, имеет значение на арабском языке, где его можно перевести как «дом правосудия».Справедливость Дара в шестом сезоне представляет собой одну из самых пугающих интерпретаций войны с террором и ее идеологических корней, которую предлагает Showtime.
Но стоит задуматься о том, сможет ли Homeland за шесть сезонов из запланированных восьми сезонов повернуть свои собственные часы вспять и разрушить мусульманские стереотипы, которые она уже сделала. Помимо политической перспективы шоу, именно эти репрезентативные нарушения, кажется, труднее смыть с помощью умных поворотов сюжета.Алекс Ганса – мастер повествования, и рассказ Homeland про мусульманина из Нигерии по имени Секу Ба (Дж. Мэллори МакКри) находит способ одновременно соответствовать автокритике мусульманского профилирования сериала. как быть более тревожным, чем любая академическая критика может когда-либо надеяться. Но это только один пример.
Самая тщательная деконструкция, содержащаяся в шестом сезоне, не могла отменить или стереть эффект более ранней работы шоу, которая, несомненно, оставила свой след.Более того, шестой сезон удваивается из-за собственных предыдущих ошибок. Все цитаты из Intercept в Интернете не спасут это шоу, если оно продолжит повторять свои ошибки, а в шестом сезоне их еще много. В частности, шоу удалось найти способ вернуть одного из самых карикатурно злобных мусульманских злодеев, Маджида Джавади (Шон Туб). В художественной литературе Джавади – заместитель начальника разведки Ирана и организатор зверской бомбардировки штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, в результате которой погибло 200 человек, завершившей второй сезон.В третьем сезоне Джавади убил свою бывшую жену разбитой бутылкой (да, это было так ужасно, как звучит) и застрелил свою невестку. Тем не менее, это тот парень, с которым мы имеем дело, наш человек в Тегеране. Ничего не сказано о шестом сезоне, чтобы сказать, что довольно важный сюжетный момент зависит от того, что Саулу придется решать, кто из двух высокопоставленных иранцев лжет. Изюминка, конечно же, в том, что в каком-то смысле они оба. Таким образом, какую бы хорошую работу ни проделала Бруклинская юридическая клиника для противодействия мусульманским стереотипам, продолжающаяся иранская нить переписывает тот самый ориентализм, который шестой сезон, кажется, так стремится разрушить.
¤
Как выглядит ориентализм в эпоху Трампа? Примерно в то время, когда выходил пятый сезон, тогдашний кандидат Трамп шокировал мир, призывая полностью остановить въезд мусульман в Соединенные Штаты, что имело ужасные последствия для международного положения США, как я писал в Salon .Трудно не представить, что риторика Трампа повлияла на решение Homeland переосмыслить свою собственную опору на точно такую же логику. Массовое внутреннее сопротивление президентскому указу новой администрации Трампа, запрещающему поездки из семи стран с мусульманским большинством, этой зимой превращает собственный поворот Homeland в антипрофилированную позицию в демократическом мейнстриме ( al-hamdulillah ).
Таким образом, политический климат, наряду с нарождающейся левой критикой внешней политики эпохи Обамы, помог Homeland начать исправлять свои собственные ошибки.Но что дает просмотр этого сезона для us ?
В конце концов, размышления Homeland о том, что означало бы положить конец ее собственному циклу насилия – положить конец увековечиванию машины ориентализма, – убедительны. В одном из первых эпизодов этого сезона избранный президент допрашивает Дара и Сола, которые проводят для нее брифинг:
Избранный президент Кин: А как насчет выхода?
Дар Адал: Простите?
Избранный президент: уходит. Сказать американскому народу, что это не работает, и вернуть наши силы домой.Все они. [Дар вздыхает, очевидно, раздраженно.] Почему бы и нет? Если войну невозможно выиграть, что мы еще там делаем?
Сол Беренсон: С одной стороны, сдерживание врага. Не дать им превратить регион в базу для нападения на нас здесь, дома.
Избранный президент: Или, может быть, пора признать, что не все проблемы на Ближнем Востоке заслуживают военного решения.
Что Homeland знает сейчас, так это то, что в основе проблемы лежат средства массовой информации и, возможно, есть надежда на ее решение. В этом сезоне возвращается бывший правый внештатный наблюдатель Кэрри Макс (которого играет Мори Стерлинг), исследует фабрикацию «фальшивых новостей» и медиа-аппарат альтернативных правых, а также учит нас цифровому веку, который означает «марионетка» Интернет-схема, которая еще более пугает, потому что она, похоже, также эффективно использовалась – предположительно, скажем, – кампанией Трампа.Это также касается трагического видеоблога Секу Ба и возможности силы диссонирующих и второстепенных голосов в регистрации критики.
Эта Homeland пытается вовлечь в разговор о том, насколько цифровые медиа находятся на переднем крае нового ориентализма, обнадеживает. Homeland всегда интересовалась цифровым распространением изображений. Из близких чтений Sgt. Язык тела Броуди в его цифровых сообщениях в первом сезоне к судебно-медицинским показаниям видеозаписи экспериментов с зарином над Куинн в пятом сезоне, характерная сцена Homeland – это одна из сцен, в которой Кэрри Мэтисон одержимо смотрит видео, видя вещи своих меньших сверстников упускается из виду.В прошлом сезоне кибер-взлом и цифровая безопасность были на переднем крае. Но сейчас мы находимся в точке, где само вращение истории – это суть дела, с катастрофическими результатами. Первый пост-Трамп-сезон сериала Homeland привлекает наше внимание к этим вопросам, гениально увязывая их с нашими инвестициями в персонажей от Кэрри до Сола и Дар Адала.
Родина существует уже давно, а так называемая война с террором продолжается еще дольше.Новый сезон позиционирует это шоу как пространство критики, комментарий текущих событий. Но так же, как реальная геополитическая интрига всегда была драматическим материалом для Homeland , такие шоу, как Homeland , вернулись в популярный образ как аппарата безопасности США, так и мусульманских народов, оказавшихся под перекрестным огнем. Несмотря на все усилия сериала, есть ли выход из этой двойной зависимости?
¤