НА СМОЛЕНСКОЙ земле выросли три больших писателя – Александр Твардовский, Михаил Исаковский и Иван Соколов-Микитов. Все трое были крестьянские дети, в зрелом возрасте знали друг друга, помогали в делах творческих и житейских.
Писатель Николай Семенович Тихонов, сам большой путешественник, на склоне лет уже не мог странствовать и не раз приглашал меня послушать о поездках в разные места, где я побывал. От него я узнал: Соколов-Микитов был большим странником, узнал, что Исаковский был тринадцатым ребенком в бедной крестьянской семье, что написал он около сотни хороших песен и схоронили крестьянского сына на почетном Новодевичьем кладбище в Москве.
О Твардовском рассказал, как ему присуждали главную премию страны. Сталин сам читал все работы, отобранные на конкурс. В этот раз перед голосованием он сказал: “Достойные люди. А нельзя ли присудить премию товарищу Твардовскому? В журнале “Красноармеец” я прочел его поэму “Василий Тёркин”. Мне кажется, она достойна премии…” Все заволновались: “Товарищ Сталин, это действительно очень сильное произведение. Но оно еще не окончено…” Сталин сел и закурил трубку, сказав только одно слово: “Жалко…” А перед голосованием опять взял слово: “А нельзя ли присудить премию за неоконченную поэму?” Все поднялись и стали аплодировать…
А ТЕПЕРЬ скажем подробнее об Иване Соколове-Микитове. Он был единственным сыном у счастливых родителей. В середине жизни Иван Сергеевич написал о своем детстве.
…Вот мы сидим на полу, катаем большой резиновый мячик, что привез усатый дядя, приехавший из города в лес на охоту. Дядя сидит за столом, пьет чай и курит.
– Ну-с, – говорит он, поворачиваясь на стуле и выпуская из усов сизый дым, – скажи, кем ты будешь, когда вырастешь большой?
– Буду генералом, потом офицером, потом солдатом, – уверенно говорю усатому городскому дяде, – потом Пронькой-пастухом!”
КЕМ ЖЕ захотел стать младший Соколов-Микитов после окончания школы? Агрономом. Но передумал. Взяла верх страсть к путешествиям. Иван Соколов-Микитов стал матросом. Начал плавать по Черному и Средиземному морям, ходил во многие порты, присматривался к жизни на корабле и к пестрой, шумной жизни на берегах. Начал писать.
К этому времени относятся его первые морские и “береговые” рассказы. Вот строчки одного из повествований с названием “Ножи”. Не пугайтесь! Ничего страшного в рассказе нет, речь идет о ножах, ставших свидетелями страстей, иногда необычных и трогательных.
“Их у меня три. Небольшой, со складной роговой ручкой в виде урезанного полумесяца, простой кузнечной работы, с железным ушком для цепочки. Другой – длинный, в ножнах, змеино-изогнутой формы, со стальным лезвием и черенком из окаменевшего дерева. Третий – маленький, складной, с перламутровой ручкой. Самый простой…
Дальше рассказчик рисует нам двухчасовой подъем в горы. Останавливаясь, садится на камень. И на горы опускается гроза. “Первый удар прогремел так, точно где-то близко упала скала и обломки посыпались вниз… Я лежал на земле, цепляясь за камни руками, захлебываясь в потоках холодной воды… Не знаю, сколько времени продолжался этот ад. Когда я очнулся, сквозь тучи сияло солнце. Я казался себе воскресшим.
Первое, что я увидел: надо мной, на мокром камне, опустив руки, стоял полуголый молодой араб. Глядя на меня с приветливым удивлением, пастух показал рукой на свой шалаш. В шалаше было пусто и сухо. В углу лежали лохмотья одежды, стоял высокий глиняный кувшин… Продолжая улыбаться, пастух добыл из-под тряпья колоду карт, сказал что-то длинное: “Я человек хороший, и ты человек хороший, – понял я. – Я рад, что ты пришел ко мне в гости. Давай играть в карты…”
Опустим знакомство в горах с арабом и игру в карты. Потом хозяин шалаша проводил гостя до самой пристани.
“Не зная, чем благодарить его, я купил и подарил ему пачку сигарет. Он обрадовался, порывисто, по-детски задумавшись на малую секунду, сорвал со своей тонкой шеи висевший на шнурке складной ножик с роговой ручкой. Это всё, что он имел подарить…”
“Другой нож… Всякий раз, как приходим в Константинополь, я одеваюсь и ухожу на берег”. В этот раз что-то остановило русского моряка на шумной улице. Остановили глаза женщины. Неожиданно голубые глаза. Но откуда у красивой турчанки голубые глаза? Да это глаза украинской невольницы, увезенной с родины. Прабабушку, наверное, продали в Стамбуле…
Как жалко, что сейчас невозможно пересказать две пропущенные страницы книги. На них он описал древний город с высокими минаретами, шумными базарами и турчанку с голубыми глазами, описал – как влюбился в эти глаза, как каждый день искал волшебные голубые глаза. Смоленскому моряку тогда было двадцать лет. Немудрено влюбиться так сильно, что уличные торговцы у зеленой калитки стали улыбаться, увидев русского моряка.
И вот однажды в конце лета пришел моряк к зеленой калитке. Подошел быстро, как всегда, спрашивал: сколько стоит товар? Но в этот раз высокий носатый турок предупредительно поднялся навстречу. Моряк никогда не видел его прежде. И по тому, как опущены были синие глаза, понял: появился соперник. И это видел один из насмешников. Потом он побежал так, как бегают сами от себя, очень несчастные и очень сердитые люди. На пути стоял черный араб. Он смеялся глазами, скалил зубы и настойчиво говорил по-русски: “Купи, рус, купи…”
“Не знаю, почему я остановился и точно завороженный стал копаться в товаре. Из маленьких и больших ножей выбрал этот нож с длинным, злым лезвием, которым так удобно доставать сердце врага и неудобно разрезать хлеб.
Теперь этот нож у меня на столе. Я привык к нему, как к самой необходимой вещи: я разрезаю им книги и бумагу.
И маленький, перочинный, фабричного производства, со штопором и сломанным лезвием, о нем кратко…”
Однажды рассказчик о ножах плыл после путешествия по греческим, болгарским и русским монастырям, скитам и кельям – плыли на моторной лодке. “Лодка была монастырская, старая, мотор у неё шалил, с ним во-зились два послушника-моториста. Плыли после обильного обеда с дородным дьяконом, любившим поесть. Берег виднелся в миле от курса. И тут случилась беда. Загорелся бензин. Мотористы-монахи бросились в море. Я разбудил дьякона и заставил его броситься в воду (потом я узнал, что этот человек никогда в жизни не плавал). Я плохой пловец и с большим трудом добрался до берега. К великому удивлению моему, когда я поднялся на берег, увидел, на мраморной гальке брюхом кверху уже лежал прежде меня добравшийся до берега дьякон. Непомерная полнота помогла ему держаться на воде.
Через полчаса мы сидели на сухой гальке, наблюдая за лодкой, и дьякон, добыв из кармана бутылку и большой огурец, припасенный на монастырском огороде, говорил, задыхаясь:
– Во имя отца и сына! Чуду, воистину чудесное избавление!..
Он достал маленький ножик с перламутровой ручкой и передал мне, не в силах ничего делать.
В пути я нащупал ножичек, который по рассеянности положил в карман, и он у меня остался.
ПЕРВАЯ мировая война застала русского писателя-путешественника в Греции. И он немедленно вернулся на родину, записался добровольцем в медицинский отряд.
Мы знаем об этой войне по романам Ремарка. Но стоит прочесть первые рассказы о жертвах “окопной войны” Соколова-Микитова. Хорошо написаны эти свидетельства войны, подготовившей революцию в России.
Наш смоленский солдат после фронтового санитарного отряда был переведен в отряд авиаторов. Авиатор Соколов-Микитов стал летать механиком на тяжелом четырехмоторном самолете “Илья Муромец”. Нам интересно знать: как он летал и о чем писал в те дни. Вот строчки из его записей.
“Когда заводят винт, моторист докладывает приготовившемуся летчику:
– Контакт!
Летчик включает зажигание и отвечает:
– Есть контакт!
Знаю, сейчас сорвемся, и крепче держусь за борта. Застегиваю предохранительный пояс.
“Илья Муромец” несет запас бензина, достаточный на многие часы перелета. Ведь “Илья” – по-настоящему воздушный корабль из фантастических романов, корабль с полной оснасткой, с командиром и его помощником, воздушными штурманами и полным экипажем…
ПОТОМ пришли “окаянные” для России дни. Летчик и писатель по-прежнему стремился куда-нибудь ехать. Но были путешествия грустные, например поездка в хлебный Киев из Смоленской земли. Контрразведка белой армии приняла писателя за красного шпиона. Учинили допрос: “Зачем приехал?” – “За хлебом. И были дела в киевском журнале”. – “С кем встречались вчера?” Названа была сотрудница журнала. При этом имени офицер быстро прошел в соседнюю комнату к телефону… Вернувшись, сказал: “Ваше счастье. Это моя сестра, работает в журнале”.
После Киева случайно в Одессе встретил Бунина. Поговорили о текущих “окаянных днях”. Бунин собирался уезжать в Париж. “Смоленский мужик” на торговом корабле в Англию, но осел в Берлине и сразу же пожалел: “Как я могу жить без Родины, без наших просторов, без русской природы, без родного языка?” Вернулся. Понял, что поступил верно. Якорь бросил в родном отцовском доме. Тут были написаны главные его произведения. Отсюда он уезжал в любимые странствия, сюда приезжали его друзья.
ПУТЕШЕСТВОВАЛ Иван Сергеевич по-прежнему много. Побывал на Кольском полуострове, на Новой Земле, Земле Франца-Иосифа, на Таймыре. С другом проплыл по рекам Угре и Оке до Коломны. В родных лесах по отцовским тропам ходил охотиться на тетеревов, зайцев и лис.
Природу бывший моряк любил, знал её сокровенные тайны, любил поля с голосами перепелок и скрипом коростелей на мокрых лугах. И особенно любил лес с его таинственными космами ёлок, заросли ольшаников и лозняков на берегах, танец светлых березняков, любил опушки, унизанные осенью стаями тетеревов, радовался редкой встрече с лосями, останавливала мышкующая лиса. Но особенно любил весенней ночью подходить к токующим глухарям. Сколько написано об этой древней птице, но никто не рассказал так верно и поэтично об охоте на глухарей, как Соколов-Микитов.
В литературе Соколов-Микитов находится где-то между Аксаковым, Тургеневым и Пришвиным. Пишет он не только о природе, люди в его рассказах и повестях живые, как видишь и в жизни.
Город Соколов-Мики-тов не любил, с радостью возвращался в лесную тишину, любил костер, беседу со стариками, деревенский уклад жизни и простые ценности бытия.
Вот строчки из рассказа “Дударь”. “Осенью путешествовали по лесовому краю. Край этот и после революции остался глухой, стоят большие леса, водятся в лесу лоси и медведи.
Приятель мой, хранитель музея и собиратель старины, сказал:
– Есть, есть у нас старичок, зовут его Семеном…
На другой день в глухой деревеньке нас встретил бритый мужик. Вошел он, подозрительно оглядывая наши охотничьи ружья.
– Марья, покличь батьку! – крикнул он, приоткрыв дверь.
Старик пришел не скоро. Вошел, тихонько ступая лаптями, осторожно прикрыл за собой дверь. С нами поздоровался за руку. Был он мал ростом, сух, узок в плечах. Улыбался по-детски, виновато, как улыбаются чувствующие себя лишними, обиженные в семьях старики.
– На дуде? Эх, братики, дуда-то моя, чай, теперь уж рассохлась, двадцать годков в руки не брал. Да и дуду теперь не сыщешь, на чердаке куры загадили… В старину, бывало, на свадьбах играл. Под дуду и плясали; суток двое жаришь без передыху, а хозяева тебя за это водочкой угощают. Тогда этих балалаек и гармоней еще не ведали…”
Представление дудочки состоялось! Старика городские мужики свозили даже в Москву. Дед-пастух большого города не знал и счастлив был увидеть, что его деревенская музыка многих заставила даже плакать.
То, что было написано смоленским рассказчиком, относится к тридцатым годам прошлого века. Умер Иван Соколов-Микитов в 1975 году. Жизнь его была завидно богатой – полную чашу увиденного на земле человек пронёс по большому пути, не расплескав по дороге.
kp.ua
Ивана Соколов-Микитов.Рассказы детям о природе. Полный список произведений.Краткая биография и творчество Соколова-Микитова
Первая охота
Волки
В зимнюю ночь
На глухарином току
Дупелиный ток
Березовый ток
На лесной канаве
Филин
Сыч-воробей
На облаве
Малинка
Охота на Кавказе
Журавль-летчик
Весна-красна
Полярная береза
Пеструшки
Плавунчик
Весна в лесу
Раннее утро
На краю леса
В овраге
Медвежья семья
Логово рыси
У старой сосны
Ранней весной
На опушке
Над болотом
Вечер в лесу
День рождения: 30.05.1892 года
Место рождения: урочище Осеки Калужской губ., Россия
Дата смерти: 20.02.1975 года
Место смерти: Гатчина, Россия
Русский писатель-путешественник Иван Сергеевич Соколов-Микитов родился в урочище Осеки Калужской губернии 30 (18) мая 1892 г. в семье приказчика купца-лесоторговца. Детство и ранняя юность писателя прошли на Смоленщине. В 1910 г. он поступил на сельскохозяйственные курсы в Петербурге, однако вскоре устроился в Ревеле (ныне Таллинн) на пароход торгового судна и в течение нескольких лет побывал в европейских, азиатских и африканских портах. В 1918 г. Иван Сергеевич Соколов-Микитов демобилизовался, уехал к родителям на Смоленщину. Работал там учителем единой трудовой школы. К этому времени он уже опубликовал первые рассказы, замеченные Буниным и Куприным.
С 1919 г. Соколов-Микитов – матрос торгового судна. В 1920 г. с парохода “Омск”, проданного в Гулле (Англия) с аукциона, Иван Сергеевич в числе команды был списан на берег. Началась вынужденная эмиграция. В Англии он прожил около года, а в 1921 году перебрался в Германию. После почти двухлетнего пребывания за границей Соколов-Микитов возвращается в Россию. Скитания по портовым ночлежкам Гулля и Лондона дали ему материал для “Чижиковой лавры” (1926).
После возвращения на Родину И.С.Соколов-Микитов участвует в арктических экспедициях на ледоколе “Георгий Седов”, возглавляемых О.Ю.Шмидтом. За экспедициями в Северный Ледовитый океан и на Землю Франца-Иосифа последовала экспедиция по спасению ледокола “Малыгин”. В ней Иван Соколов-Микитов участвовал как корреспондент “Известий”. Арктические экспедиции дают ему материал для цикла очерков “Белые берега” и очерковой повести “Спасение корабля”. Многочисленные путешествия писателя по стране описаны в книгах “Ленкорань” (1934), “Пути кораблей” (1934), “Летят лебеди” (1936), “Северные рассказы” (1939), “На пробужденной земле” (1941), “Рассказы о Родине” (1947).
Четверть века жизнь И.С.Соколова-Микитова была связана с Карачарово Конаковского района. В октябре 1951 г. писатель побывал у родственников, приобрел сруб и начал строить свой “карачаровский” домик.
С лета 1952 года Соколов-Микитов проводит в Карачарове большую часть года. Здесь Иван Сергеевич работал над книгами “Детство” (1953), “На теплой земле” (1954), “Звуки земли” (1962), “Карачаровские записи” (1968) и другие. В книге “У святых источников” (1969) он пишет: “С охотничьим ружьем за плечами я обошел ближние лесные угодья, путешествовал в лодке по Волге. Мне удалось побывать в глухих местах Оршанского леса, на Петровских озерах, куда не всякий год может проникнуть неопытный человек. Я знакомился с молодыми и старыми людьми, слушал их рассказы, любовался природой. Живя в Карачарове, написал несколько небольших рассказов, в которых изображена близкая моему сердцу родная природа”.
В областном литературно-художественном сборнике “Родной край” были опубликованы новые главы повести “Детство”. Писатель был членом редколлегии сборника. В областном книжном издательстве выходили его книги “Первая охота” (1953), “Листопадничек” (1955), “Рассказы о Родине” (1956) и др.
В карачаровский период Соколов-Микитов часто обращался к мемуарному жанру. Тогда были написаны “Автобиографические заметки”, “Свидания с детством”. Книга воспоминаний “Давние встречи”, которую автор писал до последнего дня, содержит портретные очерки писателей М.Горького, И.Бунина, А.Куприна, М.Пришвина, К.Федина, А.Грина, А.Твардовского, полярного исследователя П.Свирненко, художника и ученого Н.Пинегина и других.
В “карачаровском” домике бывали писатели А.Твардовский, В.Некрасов, К.Федин, В.Солоухин, журналисты, художники.
Умер И.С.Соколов-Микитов 20 февраля 1975 года. Урна с его прахом захоронена на кладбище в Гатчине.
В 1981 г. на “карачаровском” домике была установлена мемориальная доска.
————————————————————-
Иван Соколов-Микитов.Рассказы детям о.
природе. Читаем бесплатно онлайн
skazkibasni.com
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ СОКОЛОВ – МИКИТОВ
Даты жизни: 17 мая 1892 – 20 февраля 1975
Место рождения: Осеки, Калужская область
Русский советский писатель и журналист
Известные произведения: «Зелёный луг», «Рассказы охотника», «Листопадничек», «Дружба зверей», «Звуки земли», «Год в лесу», «Ежи»
Русский писатель-путешественник Иван Сергеевич Соколов-Микитов родился в урочище Осеки Калужской губернии 30 (18) мая 1892 г. в семье приказчика купца-лесоторговца. Детство и ранняя юность писателя прошли на Смоленщине.
В 1910 г. он поступил на сельскохозяйственные курсы в Петербурге, однако вскоре устроился в Ревеле (ныне Таллинн) на пароход торгового судна и в течение нескольких лет побывал в европейских, азиатских и африканских портах.
В 1918 г. Иван Сергеевич демобилизовался, уехал к родителям на Смоленщину. Работал там учителем единой трудовой школы. К этому времени он уже опубликовал первые рассказы, замеченные Буниным и Куприным.
С 1919 г. Соколов-Микитов – матрос торгового судна. В 1920 г. с парохода «Омск», проданного в Гулле (Англия) с аукциона, Иван Сергеевич в числе команды был списан на берег. Началась вынужденная эмиграция. В Англии он прожил около года, а в 1921 году перебрался в Германию. После почти двухлетнего пребывания за границей Соколов-Микитов возвращается в Россию.
После возвращения на Родину И.С.Соколов-Микитов участвует в арктических экспедициях на ледоколе «Георгий Седов», возглавляемых О.Ю.Шмидтом. За экспедициями в Северный Ледовитый океан и на Землю Франца-Иосифа последовала экспедиция по спасению ледокола «Малыгин». В ней Иван Сергеевич участвовал как корреспондент «Известий». Арктические экспедиции дают ему материал для цикла очерков «Белые берега» и очерковой повести «Спасение корабля». Многочисленные путешествия писателя по стране описаны в книгах «Ленкорань» (1934), «Пути кораблей» (1934), «Летят лебеди» (1936), «Северные рассказы» (1939), «На пробужденной земле» (1941), «Рассказы о Родине» (1947).
Четверть века жизнь И.С.Соколова-Микитова была связана с Карачарово Конаковского района. В октябре 1951 г. писатель побывал у родственников, приобрел сруб и начал строить свой «карачаровский» домик.
С лета 1952 года Соколов-Микитов проводит в Карачарове большую часть года. Здесь Иван Сергеевич работал над книгами «Детство» (1953), «На теплой земле» (1954), «Звуки земли» (1962), «Карачаровские записи» (1968) и другие. В книге «У святых источников» (1969) он пишет: «С охотничьим ружьем за плечами я обошел ближние лесные угодья, путешествовал в лодке по Волге. Мне удалось побывать в глухих местах Оршанского леса, на Петровских озерах, куда не всякий год может проникнуть неопытный человек. Я знакомился с молодыми и старыми людьми, слушал их рассказы, любовался природой. Живя в Карачарове, написал несколько небольших рассказов, в которых изображена близкая моему сердцу родная природа».
В областном литературно-художественном сборнике «Родной край» были опубликованы новые главы повести «Детство». Писатель был членом редколлегии сборника. В областном книжном издательстве выходили его книги «Первая охота» (1953), «Листопадничек» (1955), «Рассказы о Родине» (1956) и др.
В карачаровский период Соколов-Микитов часто обращался к мемуарному жанру. Тогда были написаны «Автобиографические заметки», «Свидания с детством». Книга воспоминаний «Давние встречи», которую автор писал до последнего дня, содержит портретные очерки писателей М.Горького, И.Бунина, А.Куприна, М.Пришвина, К.Федина, А.Грина, А.Твардовского, полярного исследователя П.Свирненко, художника и ученого Н.Пинегина и других.
В «карачаровском» домике бывали писатели А.Твардовский, В.Некрасов, К.Федин, В.Солоухин, журналисты, художники.
Умер И.С.Соколов-Микитов 20 февраля 1975 года. Урна с его прахом захоронена на кладбище в Гатчине.
В 1981 г. на «карачаровском» домике была установлена мемориальная доска.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ СОКОЛОВ – МИКИТОВ
Замечательный прозаик, автор трогательных миниатюр и увлекательных рассказов, Соколов-Микитов был одним из самых популярных писателей, посвятивших своё творчество нашим «соседям по планете». За долгую жизнь он создал огромное количество книг, в которых утверждал любовь к природе.
Родился он в лесном урочище Осеки под Калугой. Когда будущий писатель был совсем маленьким, семья переселилась на Смоленщину: отец Соколова-Микитова стал управляющим лесными имениями у богатого купца. После начальной школы Ваня учился в Смоленске в реальном училище, но из пятого класса был исключен, как тогда говорили, с «волчьим билетом»: его подозревали в связях с революционерами. Через год он поступил на частные сельскохозяйственные курсы в Петербурге, но и там ненадолго задержался, переехал в Ревель (так в те годы назывался Таллин) и стал работать секретарем в русской газете «Ревельский листок», где и напечатал свои первые стихи и рассказы.
У Соколова-Микитова была бурная молодость: он плавал на кораблях торгового флота, во время Первой мировой войны служил в авиации, причём, летал на первом тяжелом самолете «Илья Муромец», после революции некоторое время преподавал в Единой трудовой школе, затем снова плавал моряком, много путешествовал.
Первое произведение для детей, сказка «Соль земли», написана им ещё до революции. И первые его книги, «Засупоня» (1918), «Кузовок» (1922), «Лесовое» (1924), также были сказками.
В 20-е годы Соколов-Микитов – один из ведущих писателей-природоведов. Верность любимой теме, теме природы, он сохранит навсегда, адресуя маленьким читателям рассказы, сказки, очерки, лирические зарисовки. Среди самых знаменитых его книг: «Зеленый луг», «Рассказы охотника», «Листопадничек», «Дружба зверей», «Звуки земли», «Год в лесу». Истории, рассказанные писателем, отличаются редкостной наблюдательностью, вниманием к подробностям жизни животных, к таким деталям, которые позволяют читателям не только узнать много интересного, но и почувствовать уважение и сострадание к изобретательным и стойким лесным обитателям.
Крохотная миниатюра «Медведи» – всего 17 строчек. А как живо, образно, с большой теплотой описан один эпизод из многотрудной медвежьей жизни, когда медведица лакомится муравьями и сыночка своего учит, как муравьёв есть. Философия жизни в природе – выживание, но кроме инстинкта, приходит на помощь животным и педагогика, когда родители обучают детёнышей разным хитростям.
Большинство историй Соколова-Микитова основано на собственных наблюдениях, которые всегда забавны, остроумны и неожиданны. «Приходилось ли вам слышать, как разговаривают между собою ежи ? Наверное, никто не слыхал. А я вот слышал», – это начало рассказа «Ежи», в котором описана жизнь «колючих комочков». Сначала создается образ почти сказочный: «Выходя по ночам на крыльцо полюбоваться на звездное небо, послушать ночные звуки и голоса, я часто слышал, как кто-то пробегает в высокой траве под сиренью». Оказалось: это шуршат ежи, которые приходят подкрепиться из собачьей чашки. Дальше – снова таинственный сказочный поворот: автор приводит воображаемый разговор ежа и ежихи. А потом – совершенно реалистическое описание семейства ежей, которые вывели на первую прогулку своих малышей. Так чередуются достоверные сведения с игрой воображения, и рассказ плавно движется в главной мысли: к утверждению права на жизнь для каждого живого существа, которое прекрасно в своей неповторимости и незаменимо в целостной картине Божьего мира. Герои Соколова-Микитова всегда вызывают симпатию. Ежи хорошо уживаются с людьми и легко приручаются, они «никому не причиняют вреда и никого не боятся», «уничтожают вредных насекомых, воюют с крысами и мышами, загрызают ядовитых змей»… Мудрый Соколов-Микитов предлагает детям дружить с ежами, радоваться общению с ними, улыбаться наблюдая их привычки и слабости. «Ежи не любят табачного дыма. Стоило показать моему ежу папиросу, он со всех ног пускался от ненавистного дыма наутёк. Мой ёж очень любил вино. Вылизав блюдечко, в которое ему наливали две или три чайных ложечки вина, он, смешно пошатываясь, отправлялся в своё дневное убежище и надолго там оставался».
Творчество Соколова-Микитова заряжает читателей душевным теплом, учит внимательно и бережно относиться к самой малой птахе.
Корф, О.Б. Детям о писателях. ХХ век. От А до Я /О.Б. Корф.- М.: Стрелец, 206.- С.34-35., ил.
kids.azovlib.ru
Иван Сергеевич СОКОЛОВ-МИКИТОВ
Найдёнов луг
Рассказы
Составитель Калерия Жехова
Увлекательные рассказы о русской природе, написанные старейшим советским писателем, давно полюбились юному читателю. Этот сборник миниатюрная энциклопедия подмосковного леса, в ней рассказывается о всем том, что круглый год живет в лесу: о птицах и животных, о цветах, травах и деревьях.
Рассказы, помещенные в книге, позволяют нам полней и ярче ощутить многообразие жизни, увидеть красоту леса, разгадать его тайны, лучше понять прелесть родной природы, стать ее другом.
Книга посвящена 85-летию писателя.
________________________________________________________________
СОДЕРЖАНИЕ:
С любовью к живой природе. Вступительная статья В. Солоухина
НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
Восход солнца
Русская зима
Март в лесу
Звуки весны
Сполохи
Звезды
Вертушинка
Русский лес
РУССКИЙ ЛЕС
Дуб
Береза
Ель
Сосна
Липа
Осина
Клен
Ольха
Ива
Можжевельник
Рябина
Черемуха
Калина
Подснежники – перелески
Сон-трава
Купальница
Колокольчики
Незабудки
Медуница
Волчье лыко
Ландыши
Одуванчик
Иван-чай
Иван-да-марья
Кислица
Ночные фиалки
Ромашки
Кошачьи лапки
Калужница
Таволга
Васильки
Северные цветы
ЗВУКИ ЗЕМЛИ
Звуки земли
Жаворонок
Скворцы
Дрозды
Соловьи
Дергач
Перепел
Журавли
Лебеди
Цапли
Ласточки и стрижи
Голуби
Воробьи
Клесты
Удод
Сойки
Иволга
Кукушонок
Трясогузки
Синицы
Дятлы
Снегири
Поползень
Оляпки
Зимородок
Кулики
Щур
Сороки
Вороны
Ворон Петька
Грачи и галки
Пугач
litresp.ru
Летом однажды мне пришлось пробовать новое ружье. Я вышел в лес на глухую поляну, где никто не мог помешать. Повесив на толстой осине мишень и отсчитав шаги, я хорошенько прицелился и выстрелил пулей. Пуля насквозь пробила осину, а после выстрела из дупла вылетела огромная птица с большой круглой головою. Ослепленная дневным светом, птица неуклюже уселась на старой осине.
В необыкновенной птице я узнал филина, голос которого мы слушали по ночам в лесу. Из рассказов охотников я знал, что в птичьем мире филин слывет самым злым и страшным хищником, которого все птицы боятся и ненавидят. Чтобы приманить хищных птиц, охотники сажают на дерево чучело филина, и тогда со всех сторон слетаются ястребы и вороны чинить расправу над своим лютым врагом.
В самом облике ночной страшной птицы есть нечто зловещее. Филин сидел, как копна, на осине, и его круглая, с ушами, кошачья голова медленно вращалась, а ослепленные светом большие глаза беспомощно закрывались. По-видимому, филин скрывался днем в дупле старой осины, и пробившая осину пуля его испугала.
Я не торопился убивать редкостную птицу и, спрятавшись за стволом дерева, стал наблюдать. Филин сидел почти неподвижно, только ушастая голова его медленно вращалась, как на шарнире. Головастое чудовище, сидевшее на голой осине, было видно со всех сторон издалека.
С появлением филина на моих глазах в лесу стало совершаться нечто необычайное. Первыми заметили филина неведомо откуда появившиеся стрекотухи-сороки. С особенным, тревожным и злым стрекотаньем закружились они над осиной. Они кружились, взлетали и падали, присаживались на сучки и тотчас слетали. Беспокойное их стрекотанье как бы возвещало по всему птичьему царству большую тревогу.
«Тра-та-та! Тра-та-та!..» — трещали, слетаясь со всех краев, сороки.
Точно по птичьему радио был передан этот сорочий сигнал тревоги. С реки, с полей, из леса на сорочье стрекотанье торопливо летели вороны и вороны, откуда ни возьмись, появились большие и малые ястребы, тучею кружились галки. Птицы слетались на великий суд над ненавистным разбойником. Они кружились, подсаживались ближе и ближе к филину, угрюмо ворочавшему ушастой головою. Даже самые маленькие птички смело подлетали к нему. Сбитый нападавшими, филин распустил крылья и, преследуемый всей птичьей оравой, неловко переместился на соседнее дерево. Но и здесь птицы не оставляли его, все настойчивее и смелее теребили его и клевали.
Чтобы не дать свершиться жестокому самосуду, я поднял ружье, прицелился. Убитый наповал филин упал с дерева. Напуганные выстрелом птицы еще долго кружились надо мною, но отчаяннее всех суетились и трещали неугомонные сороки…
Много лет спустя довелось мне охотиться в глухой лесной местности на глухарином току. Каждую весну я выезжал в исхоженные мною лесные угодья. Знакомый егерь Егорыч показал мне глухариный ток, и, разумеется, я хорошо запомнил указанное место.
После двухлетнего перерыва довелось мне еще раз побывать на этом глухарином току. Старинный приятель Егорыч встретил меня, с досадою покачивая головою.
— Плохо наше дело, — сказал он. — Наш глухариный ток нынче стал не тот. Дай бог, чтобы на всем току несколько птиц живых осталось.
— Браконьеры, что ли, завелись? — спросил я.
— Какие у нас браконьеры! Будет похуже.
— Да что такое?
— Филин! Филин разбойничает на току.
Я и прежде слыхивал от старых охотников о проказах филина, охотящегося на глухариных токах. По словам этих охотников, где повадится филин — глухариному току конец. Охотится филин так же, как люди, пользуясь беззащитностью токующих птиц.
— Что же, совсем, что ли, птицы не стало? — с грустью спросил я Егорыча.
— Есть птица, да ток теперь стал не тот, далеко не тот, — ответил мне старый приятель.
Под вечер я один отправился в лес на знакомое место. Уже на подслухе (обычно охотники приходят на ток перед закатом солнца, чтобы заранее услышать, где усаживаются вечером на деревьях слетающиеся птицы) я заметил перемену. Глухари слетались лениво и рассаживались осторожно, по краям токовища.
Возвращаясь с подслуха, я натолкнулся в темноте на черный предмет. Нагнувшись, я рассмотрел мертвого глухаря. Голова и крылья были целы. С груди и спины мясо было ощипано, торчали голые кости скелета. Я знал, что звери — лисицы, норки, хорьки, — поймав крупную птицу, обычно съедают голову. Осмотрев глухаря, я решил, что его убил хищник пернатый. «Наверное, — подумал я, — это проделки филина, расстроившего мне охоту и уничтожившего глухариный ток».
С большим негодованием на лесного разбойника устраивался я на ночлег. Сидя у костра, я вспоминал прежние удачные охоты. «Только бы мне попался этот разбойник!» — злорадно думал я, и рука тянулась к ружью.
Ранним утром, еще до рассвета, я затоптал костер и, оправив свое охотничье снаряжение, отправился на ток. Я шел тихо, прислушиваясь к звукам, наполнявшим просыпавшийся лес. Иногда я останавливался, думал: «Только, только бы встретить лесного разбойника!»
Я долго бродил по токовищу. Пели всего две-три птицы. Глухарь пролетел над моей головой; я не вытерпел, выстрелил влёт, и огромная птица, ломая ветви, грузно упала на землю. Я поднял птицу, спрятал в мешок и, присев на пенек, закурил трубочку.
Странный, очень громкий, как бы наполнявший весь лес звук поразил мой слух. Я услыхал шум близкой борьбы, громкое хлопанье крыльев, раздававшееся по всему лесу. Схватив ружье, я со всех ног бросился на раздававшиеся звуки. «Филин, это филин поймал и убивает глухаря!» — думал я, продираясь сквозь густую чащобу. Задетая сучком шапка слетела с меня. Не обратив внимания на потерю, я бежал на непрекращавшийся звук борьбы. Подбегая к раздававшимся звукам, я был уверен, что увижу филина. Ружье я держал наизготовку.
На краю раскрывшейся перед глазами лесной зеленой поляны я остановился. То, что я увидел, не соответствовало ожиданиям. Вместо разбойника-филина, приканчивающего свою добычу, я увидел дерущихся самцов-глухарей. Это был настоящий рыцарский турнир. Одетые в бронзовые латы лесные рыцари бились на покрытой бархатным мохом арене, а их прекрасные дамы, поквохтывая и ободряя бойцов, сидели вокруг на березах.
Пораженный чудесным зрелищем, едва переводя дух, я остановился. Боясь двинуться, я стоял за стволом дерева, и передо мною продолжался лесной турнир. Я близко видел надувшиеся шеи и красные брови. Громкое хлопанье раскатами наполняло лес.
Не знаю, долго ли продолжался поединок. Лесные рыцари то расходились, следя друг за другом, то вновь сшибались своим оружием. Затаив дыхание я следил за невиданным турниром. Вдруг один лесной рыцарь не выдержал — я не мог понять причины его поражения — и, опустив голову, пустился наутек. Я видел, как за деревьями мелькает черная его шея. Не переставая рассыпать песню за песней, его преследовал торжествующий победитель.
С большим трудом я нашел в чащобе потерянную шапку и вернулся к своему костру. Разбойника-филина увидеть не удалось. От Егорыча, приезжавшего летом в город, я узнал о судьбе знаменитого глухариного тока. Начав разбойничать, филин перевел на току всех глухарей, и богатое токовище совсем запустело.
Однажды, бродя по лесу, Егорыч нашел гнездо филина. Огромная птица взлетела с земли, и, подойдя ближе, Егорыч увидел два больших яйца, лежавших на голой земле под сосною. За поимку и отстрел хищников охотникам полагается награда, и, найдя гнездо филина, любивший выпить Егорыч начал заранее подсчитывать будущие доходы.
«Вот хорошенько примечу сосну и гнездо, подожду, когда выведут детей, тогда прикончу всех, — думал он, рассчитывал побольше заработать. — Будет мне премия тройная. А если доведется всех взять живьем, пожалуй, в десять раз больше заплатят».
В надежде на большую премию и предстоящую выпивку весело возвращался Егорыч домой. Через неделю он решил проведать замеченное гнездо. К его величайшему изумлению, под сосною не оказалось ни филина, ни яиц. Яичной скорлупы тоже не было. Несомненно, почуяв опасность, разумные птицы перенесли на новое место свои яйца, и рассчитывавший на хорошую выпивку Егорыч остался с носом.
Читать сказку “Иван Соколов-Микитов — Филин” на сайте РуСтих онлайн: лучшие народные сказки для детей и взрослых. Поучительные сказки для мальчиков и девочек для чтения в детском саду, школе или на ночь.skazki.rustih.ru
© Соколов-Микитов И. С., наследники, 1954
© Жехова К., предисловие, 1988
© Бастрыкин В., иллюстрации, 1988
© Оформление серии. Издательство «Детская литература», 2005
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Калерия Жехова
В богатствах календаря русской природы март числится первым месяцем весны, радостным праздником света. Уже кончился холодный, вьюжный февраль – «кривые дороги», как называют его в народе. По народному меткому слову, еще «зима зубы показывает». В первых числах марта нередко возвращаются морозы. Но все длиннее дни, раньше и раньше восходит над снежной сверкающей пеленой весеннее яркое солнце. В лесах и на поле нетронуто лежат глубокие сугробы. Выйдешь на лыжах – такая засверкает вокруг нестерпимая белизна!
Месяц апрель – «зажги снега, заиграй овражки». Так говорится в народной пословице.thelib.ru
едалеко от нашего домика, в лесу у тропинки, есть старые барсучьи норы. Прежде здесь жили барсуки. Вокруг в те времена возвышался старинный сосновый бор. У барсуков был целый подземный городок. Днём они скрывались в своих глубоких норах, по вечерам выходили на промысел. Теперь барсуков в нашем лесу уже нет. Их норы давно раскопали, барсуков изловили, а в оставшихся опустевших норах поселились лисицы. Но и лисиц теперь почти не стало. Приехав на лето в наш карачаровский лесной домик, я, как всегда, пошёл посмотреть на барсучьи старые норы. Оказалось, кто-то раскопал и последние уцелевшие норы, добывая молодых лисят.
Когда-то барсуков много водилось в наших русских лесах. Обычно они селились в глухих местах, возле болот, рек, ручьёв. Для своих нор барсуки выбирали высокие, сухие, песчаные места, которые не заливали вешние воды. Барсуки рыли глубокие норы. Над их норами росли высокие деревья. Из нор было несколько выходов и входов. Барсуки очень опрятные и умные звери. Зимою они, так же как ежи и медведи, впадают в спячку и выходят из нор только весной.
Помню, ещё в детстве отец водил меня смотреть жилые барсучьи норы. Вечером мы прятались за стволами деревьев, и нам удавалось видеть, как выходят на промысел старые коротконогие барсуки, как у самых нор играют и возятся малые барсучата.
В лесу по утрам мне не раз приходилось встречать барсуков. Я смотрел, как осторожно пробирается барсук у стволов деревьев, обнюхивает землю, разыскивая насекомых, мышей, ящериц, червяков и другой мясной и растительный корм. Барсуки не боятся ядовитых змей, ловят их и поедают. Барсуки не уходят далеко от норы. Они пасутся, охотятся вблизи подземного жилища, не надеясь на свои короткие ноги. Барсук по земле ходит тихо, и не всегда удаётся услышать его шаги.
Барсук безобидное и очень полезное животное. К сожалению, в наших лесах барсуков теперь почти не стало. Редко где в глухом лесу сохранились населённые барсучьи норы. Барсук умный лесной зверь. Он никому не причиняет вреда. К неволе барсук привыкает трудно, и в зоопарках днём барсуки обычно спят в своих тёмных конурах.
Очень интересно, найдя норы, следить за жизнью их обитателей.
Я никогда не охотился на миролюбивых барсуков, но иногда находил их лесные жилища. Живых барсуков редко приходилось видеть. Идёшь, бывало, с глухариного тока, встаёт над лесом солнце. Остановишься, чтобы, присев на пенёк, хорошенько послушать и посмотреть. Увидишь барсука, осторожно пробирающегося у стволов деревьев и обнюхивающего каждую пядь земли. Лапы барсука похожи на маленькие крепкие лопаты. В случае опасности барсук может быстро зарыться в землю. Когда барсуки роют свои норы, они выгребают землю передними ногами, задними – выталкивают её наружу. Быстро, как машины, роют они норы.
Если вам придётся найти в лесу живые барсучьи норы – не трогайте их, не разоряйте и не убивайте полезных и добродушных зверей. Барсук стал в наших лесах очень редким животным. Совсем уничтожить этого зверя нетрудно.
lukoshko.net