«Заец» вместо зайца 28 июля 1964 года газеты сообщили о предложениях ученых-филологов упростить правописание. Вместо привычного «заяц» теперь следовало писать «заец», разрешалось ставить мягкий знак после шипящих «ж», «ч», «щ», вносились еще какие-то столь же «актуальные»
Номер 33. Арто Паасилинна. Год зайца (1975) Арто Паасилинна — знаменитый писатель, хотя и финн. К несчастью для себя, я до недавнего времени не читал его книг, поэтому, когда мне задавали вопрос: «Вы знаете Паасилинну?» — я всякий раз вынужден был изворачиваться, отвечая что-то
«ВОЛК» ПОЖИРАЕТ «ЗАЙЦА»
Когда после длительного подводного хода в конце лета 41-го года U-93 капитан-лейтенанта Клауса Корта всплыла на поверхность, над горизонтом угрожающе нависала тяжелая низкая туча, закрывавшая едва ли не весь небосклон.
В ТИБЕТЕ, В ГОД ЗЕМЛИ И ЗАЙЦА В тот самый день, памятный для истории географических исследований, когда русские путешественники перевалили через хребет Тан-ла, на них напали еграи.Вероятно кочевники при первой же встрече соблазнились вьюками русского каравана и тогда же
«Если зайца по голове бить…» Но ведь стоит и вспомнить: семьдесят с хвостиком лет нам внушали, что только наше учение «всесильно, потому что верно». Вот верно, и все тут! Только мы идем верным путем, только мы — самые лучшие, самые справедливые и так далее и тому подобное. И
1825
Вычитание зайца. 1825
О лишних именах Из комментария к комментарию (для немецкого издания книги «Вычитание зайца. 1825») Дейл Карнеги, выдавая миру секреты успеха, заметил, что если запомнить в лицо и по имени всех людей, встреченных вами на жизненном пути, то вы обязательно станете президентом
Глава V.
Зима – весна шестьдесят первого года. События районного и нерайонного значения. Дело отцеубийцы Адама Зайца.
Зима в Старых Дорогах долгая и безрадостная.
ШКУРА ЗАЙЦА Когда в тайгу попадают люди, к ней непривычные, особенно если это для них впервые, то старым таежникам-геологам бывает истинное удовольствие за новичками наблюдать, а иногда их и разыгрывать. А если ещё новичок попадается с каким-то гонором, что-то воображает, а
Читать два часа стихи, стоя в одиночестве на сцене. Завораживать зал серьезной поэзией. Так могут немногие. Так может Константин Райкин.
В 2017 году Константин Аркадьевич обновил моноспектакль-концерт “Своим голосом” в театре “Сатирикон”.
Теперь на протяжении нескольких часов со сцены звучат стихи Давида Самойлова, Николая Заболоцкого, Николая Рубцова, Осипа Мандельштама, Лопе де Вега, Александра Пушкина. Произведения известные и не очень, восторженные и грустные, серьезные и шутливые Райкин перемежает короткими рассказами о судьбах поэтов, делится со зрителями мыслями и впечатлениями о стихах. Зал погружается в полную тишину, нарушаемую лишь бурными аплодисментами и иногда всхлипываниями – многие произведения в исполнении актера пробирают до слез.
Удивительно легко Райкин овладевает аудиторией, где много и молодежи, и людей постарше. Два часа пролетают незаметно, а зрители выходят со спектакля чуточку другими. Стихи в таком исполнении не могут оставить равнодушными никого.
“То, что я делаю в этом спектакле, похоже на меня самого. Я и сам состою из разных жанров, – подчеркивает Райкин. – Поэзия, особенно высокая поэзия, – это ведь особое состояние души… Для меня чтение стихов со сцены – это те же роли, те же монологи.
Спектакль можно увидеть 7 и 8 февраля на сцене “Планеты КВН”.
Стихотворения из спектакля “Своим голосом”
Таланты
Их не ждут. Они приходят сами.
И рассаживаются без спроса.
Негодующими голосами
Задают неловкие вопросы.
И уходят в ночь, туман и сырость
Странные девчонки и мальчишки,
Кутаясь в дешевые пальтишки,
Маменьками шитые навырост.
В доме вдруг становится пустынно,
И в уютном кресле неудобно.
И чего-то вдруг смертельно стыдно,
Угрызенью совести подобно.
И язвительная умудренность
Вдруг становится бедна и бренна.
И завидны юность и влюбленность,
И былая святость неизменна.
Как пловец, расталкиваю ставни
И кидаюсь в ночь за ними следом,
Потому что знаю цену давним
Нашим пораженьям и победам…
Приходите, юные таланты!
Говорите нам светло и ясно!
Сберегите нас от серой прозы,
От всего, что сбило и затерло.
И пускай бесстрашно льются слезы
Умиленья, зависти, восторга!
Давид Самойлов
Про зайца
Заяц в лес бежал по лугу,
Я из лесу шел домой, –
Бедный заяц с перепугу
Так и сел передо мной!
Так и обмер, бестолковый,
Но, конечно, в тот же миг
Поскакал в лесок сосновый,
Слыша мой веселый крик.
И еще, наверно, долго
С вечной дрожью в тишине
Думал где-нибудь под елкой
О себе и обо мне.
Думал, горестно вздыхая,
Что друзей-то у него
После дедушки Мазая
Не осталось никого.
Николай Рубцов
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Николай Михайлович Рубцов написал целый ряд посвящений друзьям, экспромтов и шуточных стихов для детей и взрослых.
В детских стихотворениях про животных Николай Рубцов явно сочувствует своим «героям». А в стихах о жеребёнке поэт просто любуется им:
Он увидел меня и замер,
Смешной и добрый как божок.
А затем и сам участвует с жеребёнком в играх-радостях жизни.
С восторгом, с хохотом и ржаньем
Мы кувыркались по траве.
Николай Рубцов писал эти и другие стихи для своей дочери Лены и для всех детей.
В шуточных «взрослых» стихах Николай Рубцов «раскрывается» сам и «раскрывает» друзей с поразительной точностью и образностью: «я очень призраки люблю…», «среди гуляющих гостей сидел я, маленький и зоркий…», «буду я и каменный навеселе», «Что с того, что я бываю грубым? Это потому, что жизнь груба…», «Снуют, считают рублики, спешат в свои дома…».
Пройду по волоку с мешком
И буду жить в своём народе!
1. Ласточка.
2. Коза.
3. Медведь.
4. Мальчик Вова.
5. После посещения зоопарка.
6. Ворона.
7. Воробей.
8. Мальчик Лёва.
9. Про зайца.
10. Жеребёнок.
11. По дрова.
12. Товарищу.
13. Репортаж.
14. Валентину Горшкову.
15. Имениннику Валентину Горшкову.
16. Перед большой толпой народной.
17. Экспромт. («Быть может…»)
18. Вот возьму.
19. Забыл приказы ректора.
20. Саше.
21. Ю.Лещёву.
22. Моё слово верное прозвенит!
23. Среди обыденного окруженья.
24. Не надо, не надо, не надо.
Ласточка
Ласточка носится с криком.
Выпал птенец из гнезда.
Дети окрестные мигом
Все прибежали сюда.
Взял я осколок металла,
Вырыл могилку птенцу,
Долго носилась, рыдая,
Под мезонином своим…
Ласточка! Что ж ты, родная,
Плохо смотрела за ним?
[Назад]
* * *
Коза
Побежала коза в огород.
Ей навстречу попался народ.
–4 Как не стыдно тебе, егоза? –
И коза опустила глаза.
А когда разошёлся народ,
Побежала опять в огород.
[Назад]
* * *
Медведь
В медведя выстрелил лесник.
Могучий зверь в сосне приник.
Застряла дробь в лохматом теле.
Глаза медведя слёз полны:
За что его убить хотели?
Медведь не чувствовал вины!
Домой отправился медведь,
Чтоб горько дома пореветь…
[Назад]
* * *
Мальчик Вова
Подошла к нему корова.
–5 Уходи! – сказал ей Вова.
А корова не уходит.
Вова слов уж не находит,
Не поймёт, что это значит,
На неё глядит и плачет…
[Назад]
* * *
После посещения зоопарка
Наступила ночь.
Заснули дома.
Город заснувший
Окутала тьма.
Спать малыша
Уложили в кровать.
Только малыш
И не думает спать.
Мама не может
Понять ничего.
Мама негромко
Спросила его:
–6 Что тебе, милый,
Уснуть не даёт?
–7 Мама, а как
–8 Крокодил поёт?
[Назад]
* * *
ВОРОНА
Вот ворона сидит на заборе.
Все амбары давно на запоре.
Все обозы прошли, все подводы,
Наступила пора непогоды.
Суетится она на заборе.
Горе ей. Настоящее горе!
Ведь ни зёрнышка нет у вороны
И от холода нет обороны…
[Назад]
* * *
Воробей
Ю.Влодову
Чуть живой. Не чирикает даже.
Замерзает совсем воробей.
Как заметит подводу с поклажей,
Из-под крыши бросается к ней!
И дрожит он над зёрнышком бедным,
И летит к чердаку своему.
А гляди, не становится вредным
Оттого, что так трудно ему…
[Назад]
* * *
Мальчик Лёва
Горько плакал мальчик Лёва
Потому что нету клёва.
–9 Что с тобой? – спросили дома,
Напугавшись пуще грома.
Он ответил без улыбки:
–10 Не клюют сегодня рыбки…
[Назад]
* * *
ПРО ЗАЙЦА
Заяц в лес бежал по лугу,
Я из лесу шёл домой, –
Бедный заяц с перепугу
Так и сел передо мной!
Так и обмер, бестолковый,
Но, конечно, в тот же миг
Поскакал в лесок сосновый,
Слыша мой весёлый крик.
И ещё, наверно, долго
С вечной дрожью в тишине
Думал где-нибудь под ёлкой
О себе и обо мне.
Думал, горестно вздыхая,
Что друзей-то у него
После дедушки Мамая
Не осталось никого.
[Назад]
* * *
Жеребёнок
Он увидел меня и замер,
Смешной и добрый, как божок,
Я повалил его на травку,
На чистый, солнечный лужок!
И долго, долго, как попало,
На животе, на голове,
С восторгом, с хохотом и ржаньем
Мы кувыркались по траве…
[Назад]
* * *
ПО ДРОВА
Мимо изгороди шаткой,
Мимо разных мест
По дрова спешит лошадка
В Сиперово, в лес.
Дед Мороз идёт навстречу.
–11 Здравствуй!
–12 Будь здоров!..
Я в стихах увековечу
Заготовку дров.
Пахнет ёлками и снегом,
Бодро дышит грудь,
И лошадка лёгким бегом
Продолжает путь.
Привезу я дочке Лене
Из лесных даров
Медвежонка на колене,
Кроме воза дров.
Мимо изгороди шаткой,
Мимо разных мест
Вот и въехала лошадка
В Сиперово, в лес.
Нагружу большие сани
Да махну кнутом
И как раз поспею в бане,
С веником притом!
[Назад]
* * *
Товарищу
Что с того, что я бываю грубым?
Это потому, что жизнь груба.
Ты дымишь
своим надменным чубом,
Будто паровозная труба.
Ты одет по моде. Весь реклама.
Я не тот…
И в сумрачной тиши
Я боюсь, что жизненная драма
Может стать трагедией души.
[Назад]
* * *
Репортаж
К мужику микрофон подносят,
Тянут слово из мужика.
Рассказать о работе
просят –
В свете новых решений ЦеКа!
Мужику
непривычно трёкать.
Вздох срывается с языка.
Нежно взяли его за локоть:
Тянут
слово
из мужика!..
[Назад]
* * *
Валентину Горшкову
Ты называешь солнце блюдом.
Оригинально. Только зря.
С любою круглою посудой
Светило сравнивать нельзя!
А если можно, –
Значит, можно
И мне, для свежести стишка,
Твой череп образно-безбожно
Сравнить…
с подобием горшка!
[Назад]
* * *
Имениннику
Валентину Горшкову
Твоя любимая
уснула.
И ты, закрыв глаза и рот,
уснёшь
и свалишься со стула.
Быть может, свалишься в проход.
И всё ж
не будет слова злого,
ни речи резкой и чужой.
Тебя поднимут, как святого,
кристально чистого
душой.
Уложат,
где не дует ветер,
и тихо твой покинут дом.
Ты захрапишь…
И всё на свете –
Пойдёт обычным чередом!
[Назад]
* * *
Перед большой толпой народной
Я речь на площади держал!
Очнулся в камере холодной,
Со мною рядом друг лежал.
За что! Я спорил с капитаном!
Но верный друг, повесив нос,
Сказал: – Не спорь!
Пока наганом
Он речь свою не произнёс!
[Назад]
* * *
Экспромт
(«Быть может…»)
Быть может, я для вас
в гробу мерцаю,
но должен я сказать
в конце концов:
Я – Николай Михайлович
Рубцов –
возможность трезвой жизни
отрицаю…
[Назад]
* * *
Вот возьму
И стану метким!
Или опрометчивым.
И однажды
В дом к соседке
Вдруг нагряну вечером!
Мол, давай-ка
Мы попроще
Рядышком сядем?
Мол, давай
Ты будешь тёщей,
А я тебе
Зятем?
Загуляет под
Бандуру
Всё село угрюмое…
Голова моя –
Не дура:
Что-нибудь да
Думает!
[Назад]
* * *
Забыл приказы ректора,
На всём поставил крест.
Глаза, как два прожектора,
Обшаривают лес.
[Назад]
* * *
Саше
Я пойду однажды к Толе
И так скажу я:– Анатолий!
Ты – Передреев, я – Рубцов,
Давай дружить в конце концов.
Потом к Вампилову направлю
Свой поэтический набег.
Его люблю, его я славлю
И …отправляюсь на ночлег.
[Назад]
* * *
Ю.Лещёву
После этой нелепой
волынки
Сообща
На толкучем купили рынке
Хвост леща.
И, конечно, искали не чая
Мы с тобой,
За ларёк подались
вначале
Голубой.
Слаще мёда, вкусней
кефали
Был ты, лещ.
Мы, тобой закусив,
сказали:
«Это вещь!»
[Назад]
* * *
Моё слово верное
прозвенит!
Буду я, наверное,
знаменит!
Мне поставят памятник
на селе!
Буду я и каменный
навеселе!
[Назад]
* * *
Среди обыденного
окруженья,
Среди обыденных гостей
Мои ленивые движенья
Сопровождают скрип костей!
Скриплю рукой,
скриплю коленом,
Когда меня на спор зовут,
Скриплю, как старое полено,
Когда с него лучину рвут!
Среди такого окруженья
Живётся легче во хмелю,
И, как предмет
воображенья,
Я очень призраки люблю…
[Назад]
* * *
Не надо, не надо, не надо,
Не надо нам скорби давно!
Пусть будут река и прохлада,
Пусть будут еда и вино.
Пусть Вологда будет родная
Стоять нерушимо, как есть,
Пусть Тотьма, тревоги не зная,
Хранит свою ласку и честь.
Болгария пусть расцветает
И любит чудесную Русь,
Пусть школьник поэтов читает
И знает стихи наизусть.
Заяц гордо
Шел по лесy,
Вел зайчихy,
Как принцессy.
До верхyшек
Серых yшек
Заяц был в нее влюблен,
Но собраться
И признаться
Все не мог решиться он.
Правда, заяц понимал,
Что в пyти молчать неловко.
Просто он слова искал.
А когда нашел – сказал:
– Ты такая…
Ты такая…
Ты такая…
Как морковка!
Ламм Н.
Раз, два, три, четыре, пять!
Вышел зайчик погулять.
Запер домик на замочек
И пошел в универмаг
Покупать себе платочек,
Лампу, зонтик и гамак.
Хармс Д.
Я зайчик, я хороший,
Я добрый и смешной.
Капустка и горошек
Любимый завтрак мой.
Со мной легко поладить,
Достаточно погладить!
Лебедева Г.
Заяц, бегая от волка,
Прячась в норке говорил:
“Вот добыть бы мне иголки
Как у ёжика, нет сил
Всех зверей в лесу бояться,
Я хоть в шубках дорогих,
Но приходиться спасаться
Только бегством от других.
Я б калачиком свернулся,
Страх свой быстро победив,
К волку серому приткнулся,
В нос иголкой угодив,
Он меня бы не обидел
И всегда со мной дружил.
А когда при встрече видел
Слово здравствуй говорил”.
Пиудунен М.
Зайка, заинька-дружок!
Посиди со мной часок.
Ни минуты не могу —
В гости к ежику бегу.
Он вчера меня встречал,
Есть морошку приглашал.
Бобылев Ф.
Заяц в лес бежал по лугу.
Я из лесу шёл домой.
Бедный заяц с перепугу
Так и сел передо мной!
Так и обмер, бестолковый,
Но, конечно, в тот же миг
Поскакал в лесок сосновый,
Слыша мой весёлый крик.
И ещё, наверно, долго
С вечной дрожью в тишине
Думал где-нибудь под ёлкой
О себе и обо мне.
Думал, горестно вздыхая,
Что друзей-то у него
После дедушки Мазая
Не осталось никого.
Рубцов Н.
Заяц – зверь в лесах не редкий,
Только прячется под веткой.
– Мы тебя, ушастый, видим.
Выходи к нам, не обидим.
Угостим тебя немного,
Заяц скромный, недотрога.
– Я из рук не буду кушать.
Даже боязно мне слушать.
Вам меня не убедить –
Очень страшно зайцем быть!
Гвоздев В.
Заяц на зиму линяет,
Шубку белу одевает,
Вместо камуфляжной летней,
Чтобы быть понезаметней.
Он бежать всегда готов
От друзей и от врагов.
Любит овощи и листья.
Он товарищ очень быстрый,
Даже волку не угнаться.
Зайцу есть чего бояться,
Ведь он не умеет драться!
Ушко серое мелькнет.
За кустами – поворот,
За сосною – поворот,
И за елкой – поворот.
Это заяц в серой шубке
За капустой в огород.
А зимой за поворот
Ушко белое мелькнет.
Это зайчик в зимней шубке
За морковкою идет.
Замараев Е.
У зайчика ушки
торчат на макушке,
Любит он вкусный
листик капустный.
Бегает быстро
и прыгает ловко,
Всё потому, что
ест он морковку!
Малёнкина Е.
Заяц лёг на бугорок,
Подремать решил часок.
А пока он сладко спал,
Первый снег на землю пал.
Вот проснулся заяц серый,
Удивился:
– В чём же дело?
Был я сер, а стал я бел,
Кто меня переодел?
Пивоварова И.
На полянке друг за другом
Зайцы прыгают по кругу,
Топчут весело снежок.
Скок-да-прыг, да прыг-да-скок!
Ждут, когда придёт лисица,
То-то верно, удивится!
Острым нюхом след возьмёт!
Круг – другой… И упадёт!
Ефимова Т.
В лесу недолго до беды.
Но заяц – не простак.
Умей запутывать следы!
Вот так! Вот так! Вот так!
Туда, сюда петляет след,
Вперед, назад и вбок.
Где заяц был, там зайца нет.
Прыг-скок! Прыг-скок! Прыг-скок!
У зайца робкая душа
И осторожный ум,
Но как морковка хороша!
Хрум-хрум! Хрум-хрум! Хрум-хрум!
Простор и воля впереди,
А сзади – лютый враг!
И сердце заячье в груди –
Тик-так! Тик-так! Тик-так1
Но в цирке, где кругом народ,
Он забывает страх
И в барабан отважно бьет:
Бабах! Бабах! Бабах!
Валентин Берестов
За уши зайца
Hесут к барабану.
Заяц ворчит:
“Барабанить не стану!
Hет настроения,
Hет обстановки,
Hет подготовки,
Hе вижу морковки!”
Валентин Берестов
Зайчиха, сидя у пенька,
Учила шустрого сынка:
– Будь смел,
Не хвастай и не ври!
Чужой капусты не бери!
Не жми при встрече
Волчьих лап!
Не обижай того, кто слаб!
Не смейся над чужой бедой!
С голодным поделись едой!
Обидных кличек не давай!
Осла глупцом не называй!
Ещё запомни сын:
Неловко
Дарить мышонку мышеловку,
Лисе – капкан,
Ершу – крючок,
А поросёнку – пятачок!
Ладонщиков Г.
Зайчик маленький в лесу
Очень всех боится:
И хитрющую лису,
И любую птицу.
Он от страха так дрожит,
Что кусты шатаются.
Очень сложно зайке жить,
Так он всех пугается!
Антонюк С.
Маленькому зайчику
На сырой ложбинке
Прежде глазки тешили
Белые цветочки…
Осенью расплакались
Тонкие былинки,
Лапки наступают
На жёлтые листочки.
Хмурая, дождливая
Наступила осень,
Всю капусту сняли,
Нечего украсть.
Бедный зайчик прыгает
Возле мокрых сосен,
Страшно в лапы волку
Серому попасть…
Думает о лете,
Прижимает уши,
На небо косится –
Неба не видать…
Только б потеплее,
только бы посуше…
Очень неприятно
По воде ступать.
Александр Блок
Юркнул зайчик в огород,
Широко разинул рот,
До чего же рад косой,
Что корзинку взял с собой.
Тут капустка и морковка,
Будет хороша засолка,
Пригодится все зимой,
Будет сытым зайчик мой.
Тесленко А.
Ушко серое мелькнет.
За кустами – поворот,
За сосною – поворот,
И за елкой – поворот.
Это заяц в серой шубке
За капустой в огород.
А зимой за поворот
Ушко белое мелькнет.
Это зайчик в зимней шубке
За морковкою идет.
Замараев Е.
В сапогах со шпорами прыгает косой,
Крутит серой лапкою ус перед лисой.
— Разве я не парочка для кумы-лисы?
Разве не закручены у меня усы?
Хвост расправив по ветру, думает лиса:
«Разве я не первая девица-краса?
Голова причесана у меня, лисы.
Рыжий хвост пушистее девичьей косы!»
Зайца приголубила хитрая лиса —
Жениха ушастого унесла в леса.
Что там дальше сделалось, нам и невдомек.
Зацепился заинька шпорой за пенек.
Зацепился шпорою по пути косой.
Свадьбы так и не было у него с лисой.
Самуил Маршак
Наши зайки модники,
Сюртучки сменили:
Нынче зайцы белые,
Хоть и серы были.
В осень серым легче жить
Средь природы серой,
А зимой спокойнее –
Быть в одежде белой.
Белый цвет – спасительный,
Со снежком сливается,
Потому-то зайцев мех
Пред зимой меняется:
Чтоб не съел коварный волк!!! –
В моде зайцы знают толк.
Самоний Н.
Зайка сидит в витрине,
Он в серенькой шубке из плюша.
Сделали серому зайцу
Слишком длинные уши.
В серенькой шубке серой
Сидит он, прижавшись к раме,
Ну как тут казаться храбрым
С такими смешными ушами?
Агния Барто
Поле, где росла капуста,
Испугало волка хрустом.
“Вряд ли заяц, вряд ли трус
На такой способен хруст.
Верно, там медведь на грядке…” –
И удрал он без оглядки.
Заяц сил не пожалел –
Хрустом волка одолел.
Островский С.
Был на речке островок.
Жил там зайчик – прыг да скок.
Под кусточком сладко спал
И кору осин глодал.
Вдруг глядит – везде река…
Р-раз!.. И нету островка!
Заяц так перепугался,
Что на дерево забрался,
Хоть и лазить не умел…
Потому – остался цел!
Скоро вся вода уйдёт…
Он друзей себе найдёт!
Станут все наперебой
Говорить о нем: “Герой!..”
Груданов Е.
Смеялись над зайцем лягушки:
«Какие огромные ушки!
Такую – то тяжесть носить?!
В тележке их нужно возить!»
Ответил им заяц: «Я слышу,
Когда в норке возятся мыши,
По лесу вечерней порой
Лисица крадётся за мной!
И, если бы вам, хохотушки,
Приставить такие же ушки,
Спасались бы бегством сейчас –
Охотится цапля на вас!»
Ефимова Т.
Зайку бросила хозяйка —
Под дождём остался зайка.
Со скамейки слезть не мог,
Весь до ниточки промок.
Агния Барто
– Стой, Зайчонок, не беги
По тpопинке yзенькой,
Лyчше ты побеpеги
Хвостик свой кypгyзенький.
Лис кpадется вдоль тpопы.
Вpяд ли ищет он гpибы!
Токмакова И.
Шорохами, звоном куржака
Разбудило зайца-русака.
Боязно и холодно бедняжке,
Голодно ему – не до игры!
В голубом заснеженном овражке
Поглодал он ивовой коры.
Осмелев, размялся понемногу,
Обежал заиндевелый лес,
Пересёк пустынную дорогу
И в зелёной озими исчез…
Белозёров Т
Кто там скрылся на бегу,
След оставив на снегу?
Соболь? Нет! Лисичка? Нет!
Длинноухий их сосед.
Лапками примяв снежок,
Пролетел как ветерок
И растаял в темноте
Со снежинкой на хвосте.
Донская В.
Белый-белый,
Хрусткий-хрусткий
Дайте мне листок капустки.
Ведь, от волка натощак
Мне не убежать никак.
Закусив салат морковкой,
Поквитаюсь я с плутовкой:
От лисы ускача,
Дам по лесу стрекача.
Хорошо на природе
Лопать спаржу в огороде.
От охотника с ружьем
Будем сыты – удерём.
Белый-белый
Хрусткий-хрусткий
Я грызу листок капустки,
Ведь голодными, друзья,
Зайкам быть никак нельзя!
Жданова Е.
Как наступит зима, снегом выбелит лес,
Тут и зайчик становится белым.
Он на юг не упрыгал, а в нору залез,
Так какой же, скажите, ему интерес
Рисковать своим маленьким телом?
От лисицы схоронится в белом снегу
И сидит как сугробик. А сам ни гугу.
И тихонько мечтает про лето:
Как он будет скакать на зеленом лугу
В легкой шубке зеленого цвета.
Лейкин В.
Едет Зайка на трамвае,
Едет Зайка, рассуждает:
“Если я купил билет,
Кто я: заяц или нет?”
Валентин Берестов
Спят усталые ветра,
Спит лесник в своей избушке,
А у ЗАЙЦА до утра
Спят по очереди ушки.
Орлов В.
Виктор БАРАКОВ
Стихотворений, написанных для детей, у Рубцова немного – всего двенадцать. Они и сами невелики, и адресованы самым маленьким. Больше половины из них – стихи о животных: «Медведь», «Ласточка», «Воробей», «Про зайца», «Ворона», «Коза», «Жеребенок». Рубцов понимал, что такие стихотворения особенно близки детскому сознанию, хотя он мог и не знать, что не только в детской литературе, но и в русском детском внеигровом фольклоре животные занимают важное место. Малыши сочиняют стихотворения, песенки не для игры, а просто из потребности в прекрасном. Таковы песни «Заюшка», «Воробышек», «Коза» и др. Дети воспринимают мир всерьез, «взаправду», а потому одушевление животных для них – явление само собой разумеющееся. Они и обращаются к ним , как к людям: «Заяц белый, куда бегал?», «Коза, коза, где была?»
Одушевлены животные и у Рубцова, хотя человеческим голосом они не говорят:
Заяц в лес бежал по лугу,
Я из лесу шел домой, –
Бедный заяц с перепугу
Так и сел передо мной!
Так и обмер, бестолковый,
Но, конечно, в тот же миг
Поскакал в лесок сосновый,
Слыша мой веселый крик.
И еще, наверно, долго
С вечной дрожью в тишине
Думал где-нибудь под елкой
О себе и обо мне.
Встречи странствующего лирического героя Рубцова с животными далеко не случайны. Он одинаково нежен и добр и к ним, и к человеку, он любит и хранит «сей образ прекрасного мира», в котором жеребенок «смешной и добрый», ласточка «родная», заяц «бедный»; он переживает горе медведя, воробья, вороны как свое собственное, и в его словах слышится неподдельное удивление и восхищение природной гармонией, в которой нет зла в человеческом его понимании:
Чуть живой. Не чирикает даже.
Замерзает совсем воробей.
Как заметит подводу с поклажей,
Из-под крыши бросается к ней!
И дрожит он над зернышком бедным,
И летит к чердаку своему.
А гляди, не становится вредным
Оттого, что так трудно ему…
Один из исследователей творчества поэта, В. Белков, совершенно справедливо считая, что у Рубцова человек и “братья наши меньшие” равноправны, пишет: “Животные у Николая Рубцова имеют – и это самое важное – свой самостоятельный голос, не ущемляемый поэтом. Не часто встретишь такое в литературе, в том числе современной”. Именно поэтому В. Белков полагает, что Рубцову удалось сказать “новое слово” в поэтическом осмыслении живой природы. Но, во-первых, Н. Рубцов был не одинок: по мнению М. Эпштейна, “новизна поэтического анимализма 60-х-70-х годов – это прежде всего снятие таких оппозиций прежнего мышления, как превосходство человека над животными…” А во-вторых, еще в русском фольклоре, в сказках и в лирике природа (в том числе животные) и человек никогда не противопоставлялись друг другу; более того, в поэтических представлениях народа души человека и животных были однородными. Животные в фольклоре даже наделялись определенными чертами человеческого характера. Рубцов знал об этой особенности народного творчества: в его стихотворениях медведь предстает зверем могучим, но добрым, заяц – трусливым и беззащитным.
Ласточка в народной лирике является символом материнской любви и непрочности счастья – в стихотворении Рубцова тот же смысл:
Ласточка носится с криком.
Выпал птенец из гнезда.
Дети окрестные мигом
Все прибежали сюда.
Взял я осколок металла,
Вырыл могилку птенцу,
Ласточка рядом летела,
Словно не веря концу.
Долго носилась, рыдая,
Под мезонином своим…
Ласточка! Что ж ты, родная,
Плохо смотрела за ним?
Такое стихотворение, – отмечает критик И. Ростовцева, – несмотря на кажущуюся простоту, написать необычайно трудно. В особенности специально, даже числясь детским поэтом. Ласточка, потерявшая птенца, вызывает такое же человечнейшее чувство сострадания, как и мать, потерявшая ребенка. Последние строки – это укоризна, а не назидание. Ни одной фальшивой ноты. Стихотворение, казалось бы, созданное без всяких художественных средств, – «высокохудожественное» (потому что высоконравственное)».
Николаем Рубцовым написаны также пять стихотворений, главные герои которых – сами дети: «Мальчик Вова», «Мальчик Лева», «Узнала», «После посещения зоопарка», «Маленькие Лили». Каждое такое стихотворение – короткий эпизод из жизни ребенка, часто – настоящая маленькая драма:
Горько плакал мальчик Лева
Потому, что нету клева.
– Что с тобой? – спросили дома,
Напугавшись пуще грома.
Он ответил без улыбки:
– Не клюют сегодня рыбки…
В этих рубцовских стихотворениях отсутствуют экспозиции, детальные описания и сравнения, поэт одним-двумя предложениями рассказывает о событии и передает состояние своего героя. Здесь также проявилось понимание рубцовым детской психологии, ведь для малышей характерно отсутствие потребности в «начале» и «конце», они сразу переходят к сути, к поразившему их образу, «схватывают» новое, необычное, самое яркое и запоминающееся. Типична для речи ребенка и вопросительная интонация, которую поэт искусно вводит в свои стихотворения:
- Что тебе, милый,
Уснуть не дает?
Мама, а как
Крокодил поет?
В детском игровом фольклоре часто используются повторения, характерна для маленьких детей и своеобразная звуковая игра парных слов, в которой важное место занимают аллитерация и ритм:
Тень, тень, потетень!
…А дидили, дидили,
А где деду видели?
В стихотворении «Маленькие Лили» Рубцов в полной мере использует эти приемы:
Две маленькие
Лили –
лилипуты
увидели на иве жёлтый прутик.
Его спросили Лили:
“Почему ты
не зеленеешь,
прутик-лилипутик?”
Пошли
за лейкой
маленькие Лили,
на шалости не тратя и минуты,
и так усердно,
как дожди не лили,
на прутик лили
Лили –
лилипуты.
Известно, что еще С. Маршак и К. Чуковский стали широко использовать в своем творчестве жанровые формы детского фольклора (потешки, считалки, перевертыши), из фольклора были взяты и антропоморфизм, и звукоподражание, однако интересовали их почти исключительно бытовые стихотворения или сказочные циклы. Собственный практический опыт стихотворцев был для них более существенным (знаменитые десять «заповедей» К. Чуковского для сочинителей детских стихов, отказ от авторского самовыражения у С. Маршака и т.п.). По этому пути пошли в дальнейшем Д. Хармс, А. Введенский, С. Михалков, Б. Заходер и др.
Вряд ли Рубцов детально был знаком с такой художественной системой – специально для детей он не писал, и подобное словотворчество стало для него таким же предметом отдохновения, как и для Пушкина, Некрасова или Есенина. Его стихотворения, вошедшие в детское чтение дошкольников и младших школьников еще в 70-е годы, создавалось в русле образно-символической структуры, ориентированной прежде всего на русский фольклор и русскую классику – в этом и заключается их этическая и эстетическая ценность.
|
У пенька. А что внутри? Не хватило б Зайка – прыг Зайчик. Кто это? Заячья семья. А зайчиха рыжая, В дружбе с длинноухими Заинька с зайчихою «Детушки любимые, Барабаньте лапками Важно скажет заюшка: Сказка о зайчихе. Ни лисы, ни волки, «Вам белую шубку,
Так и обмер, бестолковый, И ещё, наверно, долго, Думал, горестно вздыхая, |
Заяц. На полянке. Заяц-барабанщик. Заяц. Заячий сон. Грустный зайчик. Заячий след. * * * Стой, зайчонок, не беги * * * По лужайке скачет зайчик, * * * * * * Заяц мчится что есть мочи, * * * Зимний звон, зимний звон Зимним утром от мороза Зябнут птицы. Только заяц не боится – * * * Едет Зайка на трамвае, |
***
Зайка серенький сидит и ушами шевелитВот так, вот так и ушами шевелит.Заинька замерз сидеть — надо лапоньки погреть,Вот так, вот так — надо лапоньки погреть.ЗАинька устал стоять — надо зайке поскакать,Вот так, вот так — надо зайке поскакать.ЗАйку кто-то напугал, зайка — прыг и ускакалУ пенька
Зайчиха, сидя у пенька,
Учила шустрого сынка: —
Будь смел,
Не хвастай и не ври!
Чужой капусты не бери!
Не жми при встрече
Волчьих лап!
Не обижай того, кто слаб!
Не смейся над чужой бедой!
С голодным поделись едой!
Обидных кличек не давай!
Осла глупцом не называй!
Ещё запомни сын:
Неловко
Дарить мышонку мышеловку,
Лисе — капкан, Ершу — крючок, А поросёнку — пятачок!
Г.Ладонщиков
***
А что внутри?
Вот сугроб.
-А что внутри? -Если хочешь, Посмотри!
— Посмотрел зайчишка, А в сугробе — мишка!
Не хватило б зайке ног, Если б ветер Не помог.
Зайка — прыг На край метели. И они в овраг Влетели. Г.Новицкая
***
Заяц
Спят усталые ветра,
Спит лесник в своей избушке,
А у ЗАЙЦА до утра
Спят по очереди ушки.
В.Орлов
*** Скачет зайчик по стене
И подмигивает мне.
Перепрыгнул на картинку,
Задержался на ботинке.
Поплясал на потолке,
Притаился в уголке.
Вот он спрятался в кроватке,
С нами он играет в прятки.
Про зайца
Заяц в лес бежал по лугу,
Я из лесу шёл домой-
Бедный заяц с перепугу
Так и сел передо мной!
Так и обмер, бестолковый,
Но, конечно, в тот же миг
Поскакал в лесок сосновый,
Слыша мой весёлый крик.
И ещё, наверно, долго,
Притаившись в тишине,
Думал где-нибудь под ёлкой
О себе и обо мне.
Думал, горестно вздыхая,
Что друзей-то у него
После дедушки Мазая
Не осталось никого…
Н.Рубцов
***
ЗайчикСкачет между травкамиБыстроногий зайчик.Смял своими лапкамиБелый одуванчик.Полетели высокоБелые пушинки.Скачет зайчик далекоПо лесной тропинке.М. КлоковаКТО ЭТО?
Чьи-то лапки на белом снегу наследили,
Кто-то, робкий, лесною опушкой бежал,
У березы кору обглодал.
Корешок чьи-то зубки точили.
Белым столбиком долго сидел,
Навострив свои длинные ушки,
И, зачуяв стрелка, полетел
Через голову с белой горушки.
Куцый хвостик, глаза с косиной
И пушистая белая шубка,
Рост не мал и не очень большой,
И раздвоена верхняя губка.
О.А.Беляевская
***
Стой, зайчонок, не беги
По тpопинке yзенькой.
Лyчше ты побеpеги
Хвостик свой кypгyзенький.
Лис кpадется вдоль тpопы.
Вpяд ли ищет он гpибы!
Ирина Токмакова
Сказка про зайчика
Валентина Клементьева
У леса на опушке
В соломенной избушке
Жил милый, серый зайчик
Зайчик — попрыгайчик.
Ушки на макушке,
Хвостик, как пампушка.
Был прекрасный он бегун,
И отличнейший прыгун.
Дружбу он водил с лошадкой.
У лошадки грива гладка,
Хвост огромнейшей длинны,
Ножки быстры и стройны.
С зайчиком она дружила,
Очень бегать с ним любила.
И лошадка та жила
С краю леса у села.
И однажды в воскресенье,
На лошадкин день рожденья
Собирался зайчик,
Зайчик – попрыгайчик.
Взял с собою он морковки,
Взял он новые подковки,
Взял с собою клеверок ,
И конечно, сахарок.
В путь – дорогу он собрался,
Через лес бегом помчался,
Чтоб успеть на день рожденья
И отведать угощенье.
Страшно зайчику в лесу,
Вдруг он встретит там лису,
Или волка. Иль с ружьём
Кто-то спрятался за пнём.
Вдруг к зайчонку через лес
Волк бежит наперерез.
Волк зубастый, волк ужасный,
Серый, страшный и опасный.
Зайчик волка увидал,
Сразу сел и задрожал.
Волк к зайчишке подбежал.
Зайке серому сказал:
Я голодный, серый волк
Я б быка сейчас съесть смог.
Ну ка что ты там несёшь?
Может, голод мой уймёшь?
Я несу на день рожденья
Для лошадки угощенье.
Волку заинька сказал,
Узелок свой показал.
В узелке лежат подковки
Для лошадки и морковки,
Свежий, вкусный клеверок
И, конечно, сахарок.
Волк воскликнул: Ты чего?
Я не ем здесь ничего!
Волки клевер не едят,
А едят они зайчат!
Зайчик бросил узелок
И помчался наутёк.
Он помчался со всех ног,
А за ним голодный волк.
Вот болото впереди,
А волчище позади.
Зайчик крикнул: Ничего!
Поглядим щас кто кого!
И попрыгал он по кочкам,
По корягам и пенёчкам.
Серый волк за ним хотел,
Только прыгать не умел.
Волк в болото провалился
И в трясине очутился.
А в трясине этой жил
Трёхметровый крокодил.
Крокодил такой огромный!
Очень злой и весь зелёный.
И конечно крокодил
Волка мигом проглотил.
Зайчик на краю болота
Сел, заплакал, слышит кто-то
Тихо прыгает к нему,
Тихо квакает ему:
Здравствуй, серенький зайчонок.
Я зелёный лягушонок.
Что ты плачешь? Что рыдаешь?
Волка больше нет, ты ж знаешь.
Не по волку плачу я
Потерял подарки для
Лошадки. Как я мог
Потерять свой узелок?
Это, братец не беда!
Посмотри скорей сюда!
Лягушоночек сказал
И зайчонку показал
На болото. Здесь цветы
Небывалой красоты.
Я сорву их для лошадки
Будет всё тогда в порядке.
Ты не будешь горевать,
Будешь прыгать и скакать.
Зайчик говорит в ответ:
Вот спасибо за букет!
Может будем мы дружить,
Вместе прыгать и ходить
Буду в гости я к тебе,
Ну а ты ходить ко мне.
Дай ка лапку мне скорей,
И попрыгали быстрей
На лошадкин день рожденья,
Чтоб успеть на угощенье.
Наконец, они пришли
И лошадке принесли
Поздравленья и цветы
Небывалой красоты.
А лошадка им в ответ:
Это чудо – не букет.
Вот спасибо, зайчик,
Зайчик – попрыгайчик.
Зайка говорит : нет-нет!
Лягушонок тот букет
На болоте собирал,
Когда я сидел, рыдал!
И теперь мы с ним друзья.
Я подарок для тебя
Растерял, не уберёг.
Виноват в том серый волк.
Но теперь его уж нет.
Крокодилу на обед
Он достался на болоте.
Вот и весь рассказ мой, вроде.
И сказала им лошадка:
Ну, пошли скорей, ребятки.
Будем кушать угощенье,
Есть овсяное печенье.
Будем вместе мы гулять,
Будем прыгать, танцевать.
И потом я вечерком
Прокачу вас с ветерком.
По домам вас развезу,
Чтобы больше вам в лесу
Не встречались страсти,
Страсти и ужасти.
Вот такой был день рожденья
У лошадки в воскресенье.
Тут и сказочке конец,
А кто слушал – молодец!
br /
Во время ледникового периода, когда ледники покрывали северную Европу, а продуваемая ветрами тундра простиралась до средиземноморской сельской местности, густые леса и плодородные луга давали убежище диким лошадям, которые бродили по низменностям Центральной Европы, бродили по степям Восточной Европы и скакали по ним. Азия и Америка. В пятом веке до нашей эры Геродот писал о том, как ему нравилось наблюдать за стадами, пасущимися на болотах и болотах на территории современной Польши.На протяжении веков эти лошади, которых называли тарпанами, перехитрили охотников и выжили, но к 18 веку их осталось немного, отчасти потому, что посетители ценили мясо тарпана – оно было сладким, но, что более привлекательно, его было мало – и отчасти потому, что тарпаны скрещивались с фермерскими лошадьми, чтобы произвести плодородное потомство. В 1879 году, преследуемая людьми, последняя дикая чистая тарпановая кобыла упала в расселину на Украине и умерла; последний пленник умер восемь лет спустя в московском зоопарке.
Тогда этот вид официально вымер, и это всего лишь еще одна глава в анналах жизни на Земле.Однако в Беловеже, лесу на границе между Беларусью и Польшей, по-видимому, все еще пасутся тарпаны.
Беловежа (произносится как бя-горе-ВЕ-жа) – единственный сохранившийся во всей Европе фрагмент первобытного низинного леса, экосистема, которую поляки называют пуща, , что означает древние леса, не оскверненные мужчинами или женщинами. Исторически он служил охотничьим убежищем для королей и царей (которые держали здесь богато украшенную хижину), но после Второй мировой войны он попал в поле зрения ученых, политиков и браконьеров.Быстрое сокращение численности крупнейших наземных животных в Европе – зубров (или «лесных») зубров – помогло разжечь в Польше движение за сохранение природы после войны.
В небольшом заповеднике на опушке леса время словно испаряется, когда стадо лошадей пасется на болотной траве под колоссальными соснами и ослепительно голубым небом. Морозным утром они просматривают внутри пузырьки пара и оставляют за собой сладкий запах кожи, невидимые облака над беспорядочными следами копыт. С весны по осень лошади живут без посторонней помощи, бродят по прудам и пасутся на кустах, ветвях деревьев, водорослях и траве.Зимой они роют снег, чтобы найти сухую траву или гниющие яблоки, а смотрители конной гвардии иногда дают сено и соль; мускулистые, у лошадей мало жира, чтобы изолировать их, поэтому у них растет лохматая, легко спутывающаяся шерсть. Именно тогда они больше всего напоминают лошадей, нарисованных на стенах пещер в доисторических местах по всей долине Луары во Франции.
Это поразительно красивые создания: серовато-коричневый с черной полосой на спине и темной гривой. Хотя у них длинные уши и большие толстые шеи, они легкого сложения и быстры.В отличие от большинства домашних лошадей, их шерсть зимой светлеет, как у горностая и полярных зайцев, гармонируя с ландшафтом. Потом ледяные сгустки, похожие на шарики, в их гривах и хвостах. Тем не менее, они преуспевают в суровой погоде и плохом питании; и, хотя жеребцы яростно сражаются, оскалив зубы и хлопая шеей, они быстро заживают.
Как сюда попали эти потерявшиеся во времени животные?
В течение многих лет, предшествовавших Второй мировой войне, немецкие зоологи преследовали фантастическую цель: возродить вымершие виды.Генетические технологии не появились бы до 1970-х годов (и в любом случае их недостаточно для этой цели), но один из таких зоологов, Лутц Хек, решил использовать традиционный метод разведения животных, чтобы подчеркнуть определенные черты. Рассуждения Хека были такими: даже гены вымершего животного остаются в генофонде близкородственных живых видов, поэтому, если он сконцентрирует гены путем разведения животных, которые больше всего напоминают их вымерших предков, со временем он воссоздает их предковые формы.Он ошибался – не все гены выживают, поэтому вымершие виды не могут быть восстановлены путем размножения, – но война дала ему повод ограбить восточноевропейские зоопарки в поисках лучших образцов для спаривания с несколькими дикими штаммами в надежде вернуться к чистым арийским видам. «животные свирепые создания, нарисованные охрой в пещерах кроманьонца. Какие тотемы лучше для Третьего рейха?
Перед тем, как война закончилась, Хек отправил обратно многие из своих породистых, похожих на них тарпанов в идиллическую Беловежу, где он изображал охоту ближайшего окружения Адольфа Гитлера в новом тысячелетии.После войны уход за животными и их разведение, а также управление польской частью леса вернулись в руки Польши.
Что такого впечатляющего в этом ландшафте, что он может заворожить людей из многих культур и эпох? Во-первых, здесь растут 500-летние дубы, а также высокие сосны, ели и вяз, возвышающиеся как цитадели высотой в сотни футов. В дополнение к тарпанам прошлого, здесь обитает множество других видов, от одноклеточных простейших до кабанов, лосей, рысей, волков, лосей и бизонов.Бобры, куницы, ласки, барсуки и горностай скользят по болотам и лесам, а померанские орлы делят небо с летучими мышами, тетеревятниками, коричневыми совами и черными аистами. В воздухе пахнет бальзамом и хвоей, мхом сфагнумом и вереском, ягодами и грибами, заболоченными лугами и торфяниками. Неудивительно, что заповедник был внесен в список Всемирного наследия.
Поскольку он закрыт для охотников, лесорубов и любых транспортных средств, он является последним убежищем уникальной флоры и фауны.Смотрители парка проводят крошечные группы туристов по обозначенным тропам, где им запрещено мусорить, курить или даже говорить шепотом. Ничего нельзя удалить. Если рейнджеру нужно что-то пронести в парк, он перевозит это на конной телеге с резиновыми колесами; если ему нужно переместить упавшее дерево, он использует ножовку и рабочие лошадки.
По иронии судьбы, эксперименты по разведению, которые процветали благодаря амбициям Хека, помогли спасти множество редких растений и находящихся под угрозой исчезновения животных. Но вполне понятно, горькие связи и мотивы Хека с нацистами, польские патриоты поспешили (и продолжают) указывать на то, что эти «тарпаны» технически являются подделками, как потомки хековских аурохсенов, или диких быков, выставленных в других местах. в Европе.Некоторые зоологи, предпочитающие говорить о «почти тарпанах» и «близких к зубру», связывают животных с политическими программами. Они изображают Хека аферистом, который устроил колоссальную нацистскую мистификацию, создав новые породы, а не воскресив вымершие виды. Но Герман Райхенбах в International Zoo News предвидит важную роль псевдо-возвратов: «Они все еще могут помочь сохранить естественную среду, состоящую из смешанных лесов и лугов … также сможет увеличить генофонд домашнего животного, обедневшего генетически.«
Есть много форм навязчивой идеи, некоторые дьявольские, некоторые случайные. Прогуливаясь по беловежской массе жизни, невозможно угадать ее политические драмы, в том числе ту роль, которую она сыграла в нацистских амбициях.
Дайан Акерман опубликовала несколько научно-популярных книг, в том числе бестселлер «Естественная история чувств».
По роману Дайан Акерман «Жена смотрителя зоопарка». Авторские права © 2007 Дайан Акерман. С разрешения издателя W.W. Norton & Co., Inc.
Драки – оскаленные зубы – распространены среди жеребцов. Между тем происхождение стада вызвало антагонизм среди зоологов: некоторые называли животных «почти тарпанами» и связывали их с политической повесткой дня. Лиз Бомфорд / Фотобиблиотека Лошади «Когда я выехал на главную дорогу в Удукю, там они были – беспорядочные отпечатки восьми лошадиных копыт.Когда твоя нога коснулась рыхлой поверхности, в воздухе поднялась волна мелкой желтой пыли, но земля там, где были копыта, была твердой и блестящей. Мне не нужно было приглядываться. Я знал, что они – Хунци и Дунлян – прошли этим путем. И вот он стоял без рубашки перед лачугой из дыни, его глаза были прикованы к двум коням мармеладного красного цвета, скачущим по пыльной дороге.
Его звали Соя, или так его называл отец. Хунци и Дунлян назвали его бобовым ростком, потому что он был маленьким и худым, как бобовый росток, который не вырос должным образом.Я узнал его только тогда, когда начал проезжать через Удук, чтобы взять своего буйвола пастись. Было очень мало людей, которые действительно знали его. Все, что мы знали, это то, что он и его отец присматривали за участком дыни и двумя рыбными прудами в пересеченной местности недалеко от грунтовой дороги. Они не были отсюда.
Раньше я проводил своего буйвола мимо его дынной хижины, и именно так я познакомился с ним постепенно. Я думал, что он моложе меня, но он сказал, что был того же возраста, на самом деле старше на шесть недель.Однажды он спросил меня, куда едут все машины и грузовики, которые мчатся по песчаной дороге. На этом этапе мы только начали разговаривать друг с другом.
«Не знаю», – сказал я. «Я никогда не был в машине».
Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил.
«Я тоже».
Когда вечернее солнце исчезло, по дороге катились всевозможные автомобили и грузовики, поднимая за собой пыльные бури. Мелкие песчинки кружились в воздухе перед его лачугой с дынями и оставляли толстый слой пыли на саженцах дыни и прудах с рыбой.Я не мог удержаться от следа копыт, перескакивая с одного на другое. Но мой бизон шел на холостом ходу, и мне пришлось хлестать его по заду полосой свежей ивы, чтобы он продолжал двигаться. Я не мог торчать здесь, мне нужно было найти там свежую траву и воду, а потом снова идти домой. Когда я оглянулся вдаль, то увидел, что он все еще прислонился к дынной хижине и смотрел на загруженную грунтовую дорогу. Машины и грузовики показались в дымке между пылью и сумраком, направляясь неизвестно куда.Вокруг него обширная грубая земля простиралась так далеко, насколько мог видеть глаз, как будто он был единственным человеком, оставшимся на земле.
Мы мало разговаривали, и мы никогда не разговаривали долго. Он редко говорил, и я не мог торчать весь день в месте, где траву давным-давно поедал проходящий скот. Мне пришлось взять своего буйвола пастись в другое место. Со временем мы заговорили о Хунци и Дунляне, а также об их лошадях. Они проезжали мимо дынной хижины по пути пасти лошадей у реки Улонг.После этого, когда лошади наполнялись, они вывозили их на грунтовую дорогу, чтобы они скакали галопом и участвовали в гонках против автомобилей и грузовиков на своих четырех или более колесах. Как я завидовал их приподнятому настроению, их свободе, когда они ехали без седла, сжимая гриву правой рукой, хлопая хлыстом левой, крича и крича, их рубашки без пуговиц, поднятые на ветру, как битва флаги победного заряда в кино. Они скакали бок о бок, заставляя машины и грузовики подъехать к краю дороги.Хунци сказал, что водители раньше высовывались из окна и ругались на них, но зачем им это волновать? Их лошади были быстрее машин. Мне было очень приятно представить, что я нахожусь на спине скачущего мармеладного красного коня, его длинные сильные ноги вытягиваются и тянутся.
‘Вы когда-нибудь были на лошади?’ – спросил меня Бинспраут.
‘Ага. Ты?’
‘No. Было ли это хорошо?
‘Фантастика. Обожаю, – сказал я, теребя руками и шаркая ногами. Я всего два раза был на лошади – одна прогулка, одна рысь – на гумне.Я заплатил Хунци десять цикад, чтобы попробовать. Я схватился за гриву, как они. Но когда лошадь побежала, я очень испугался: мои руки вспотели, ноги стали жесткими, как дерево, и я потерял всякую хватку на брюхе лошади. Затем Дунлян сказал, что я безнадежен, и ударил хлыстом по спине лошади. Его ягодицы вздрогнули, отбросив меня со спины в груду гниющей соломы. «Если вы никогда не ездили на лошади, вы не можете себе представить, как это прекрасно – почувствовать силу фельдмаршала.Лошадь бежит так быстро, что ветер проносится мимо, хлопая вас по лицу и по ушам. В самом деле, это похоже на то, что ты летишь ». Когда я описал это Бинспроуту, я почувствовал дрожь в конечностях, как будто я действительно собирался взлететь, хотя у меня никогда не было ощущения полета на лошади. И я не сказал Бинспроут, что когда я проводил своего буйвола до реки Улун пастись, это было действительно потому, что я хотел быть рядом с Хунци и Дунлян, и что я надеялся на возможность покататься на их лошадях и почувствуйте силу фельдмаршала и соревнуйтесь с легковыми и грузовыми автомобилями по грунтовой дороге, как они это делали.Раньше я всегда пас буйвола в сосновом лесу к северу от кладбища.
«Я тоже хочу покататься на лошади, – сказал Бинспроут, не в силах больше сдерживаться. – Вы можете спросить их, можно ли мне попробовать?»
‘Конечно. В следующий раз попрошу привезти лошадей.
«Я хочу ехать по грунтовой дороге так быстро, как они едут».
«Нет проблем».
Сразу пожалел. Как я найду для него лошадь? Я следил за Хунци и Дунляном в течение нескольких дней, и все, что мне удалось, – это несколько гребков, пока лошади паслись.Они не разрешили мне поехать.
«Иди катайся на водяного буйвола», – сказали они. «Это красиво и стабильно. Вы можете потерять себя во сне ».
Я обещал спросить, и теперь, каждый раз, проходя мимо дынной грядки, я чувствовал себя вором. Казалось, что каждый раз, когда я проходил мимо, Бобовый росток сидел на обочине дороги. Увидев меня вдалеке, он вставал и спрашивал, сказали ли они «да». Я забеспокоился, не зная, что сказать. Сначала я мог сказать, что у меня не было времени спросить, но через некоторое время я больше не мог использовать это оправдание.Я мог только сказать, что я спросил, и что они еще не дали ответа, что означало, что у него все еще был шанс. По правде говоря, я даже не поднимал этот вопрос с Хунци и Дунляном. Каждый раз, когда я подходил к ним, они корчили рожи и отмахивались от меня: «Уходи. Мы отправляемся в гонку против этих бесполезных машин ». Иногда они были более резкими, чем это: «Перестань торчать здесь. Иди катайся на буйволе. Остерегайтесь лошадей. Знаешь, они могут убить, когда пнут ».
Что я могу сказать? Иногда мне казалось, что мне следует забыть об этом, перестать водить буйвола к реке Улонг и вернуться в сосновый лес, чтобы мне больше не пришлось проходить мимо его маленькой хижины.Но я не мог остановиться. Я так же хотел покататься на лошади, как и он. Когда я переправился через реку и увидел беспорядочные следы копыт, я не мог удержаться от того, чтобы ступить в них на ходу. Затем мне в голову пришла чудесная сцена: лошадь, несущаяся головой вниз, как будто отпечатки копыт на земле принадлежали лошади у меня под ногами. У меня не было выбора, кроме как следить за отпечатками копыт.
Бобовые ростки никогда не теряли надежды. Он все спрашивал, есть ли у меня какие-нибудь новости, и день за днем ждал меня на обочине дороги.Он наблюдал за машинами и лошадьми на грунтовой дороге, пока я не проезжал мимо, выслушивал любые оправдания, которыми я мог заставить его замолчать, а затем снова наблюдал за машинами и лошадьми на грунтовой дороге. То, как он озирался, заставило меня почувствовать себя неловко. В конце концов я придумал план. Когда я проходил мимо дыни, Бобовый росток начал задавать тот же старый вопрос. Я провела пальцами по шелковице, завернутой в бумагу, которая лежала у меня в кармане.
«Нет проблем, – сказал я, – сегодня точно скажут« да »». Я собрал шелковицу с дерева недалеко от карниза своего дома.Было много незрелых, и моя мама сказала, что я не буду собирать их, пока они не созреют, но мне нужно было сделать это раньше.
Я передал шелковицу Хунци и Дунляну. Хунци сказал: «Все еще хочешь покататься на лошади?»
«Не знаю, а вот соя».
‘Соя?’ – сказал Дунлян. – Вы имеете в виду того бобового ростка, который ухаживает за грядкой с дынями?
‘Да. Он хочет кататься на лошади ».
Он взял пригоршни шелковицы и затолкал их себе в рот.Они были такими кислыми, что у него шевелились брови. Я был так взволнован, что вынужден был продолжать глотать.
“Всего один раз”.
«Я подумаю об этом», – морщась сказал Хунци. «Почему ты не принес сладких черных?»
Дунлян перестал есть, нахмурился, глядя на Хунци, и сказал: «Скажите Beansprout, что мы сказали« да », но с одним условием».
‘В каком состоянии?’
‘Он может ездить верхом только тогда, когда арбузы созреют. И он должен позволить нам есть то, что нам нравится на его грядке с дынями, сколько мы хотим.«
» Правильно, сколько мы хотим ».
Я сказал Бинспроуту, повторяя слово в слово в точности то, что сказали Хунци и Дунлян. Он рухнул на землю и казался даже меньше обычного.
«Мой отец убьет меня. Я должен ухаживать за дынями, за каждой из них. Ему приходится пересчитывать их все каждую ночь, иначе он не сможет заснуть ».
«Ну, вот что они сказали».
– Я подумаю, – сказал Бинспроут, почесывая затылок. Затем он встал и подошел к своей хижине.Дойдя до двери, он обернулся: «Я дам тебе знать, когда дыни созреют».
Наконец, я немного успокоился. Мне не удалось подвезти, но я был счастлив. Я мог поговорить с Бинспраутом и не волноваться по этому поводу, и он перестал спрашивать о верховой езде. Время от времени он спрашивал, показывали ли в последнее время какие-нибудь фильмы о войне на моей извилистой улочке, и просил меня рассказать ему о них. Он несколько раз покатался на моем водяном буйволе, что было немного похоже на верховую езду, и вообразил себя могущественной фигурой с безупречным командованием.
Арбузы неизбежно созрели. Я часто видел, как отец Бинспроута толкал тачку, полную дынь, на продажу по нашей улице. Но Бинспраут ни слова не сказал о верховой езде. Я тоже не упомянул об этом, даже когда увидел, что он стоит перед лачугой с дыней и следит за лошадьми, мчащимися по грунтовой дороге. В тот день, когда я проезжал мимо на своем водяном буйволе, Бобовый росток выскочил из маленькой хижины.
«Стой!» он закричал. Его лицо покраснело от волнения.По его лбу и кончику носа катились капли пота. «Скажи им, чтобы они пришли скорее. Мой папа продает дыни, а прошлой ночью он заснул, не считая их. Иди, скажи им быстро.
Я был ошеломлен. Мне потребовалось время, чтобы прийти в себя. Затем я спрыгнул с буйвола, привязал его к невысокому тополю рядом с пучком травы и со всех ног побежал к реке Улун. Там лежали Хунци и Дунлян, спящие в тени деревьев. Две лошади опустили головы, поедая траву.Я их разбудил. Этого явно не ожидали.
‘Это правда, или он нас обманывает?’ – спросил Хунци.
‘Мы можем есть сколько захотим?’ – спросил Дунлян.
«Вы увидите, когда доберетесь туда».
Мы поехали обратно на дыню Бинпроут. Я сидел позади Дунляна, держась за его талию, чтобы не упасть. Бинспроут стоял на обочине дороги и ждал нас. Он сказал только одно про дыню: «Постучите по дыням, прежде чем собирать их.Если они не спелые, ради бога, не срывайте их ».
Хунци и Дунлян с улыбками на лицах вбежали в дыню. Мы с Бинспрутом взяли лошадей, по одной. Мой бизон все еще был привязан к маленькому тополю. Придется подождать. Руки Бинпроута не переставали дрожать, и он время от времени облизывал губу. Это был первый раз, когда он шел рядом с лошадью. Он намотал поводья на руку, но не подходил близко к лошади, оставаясь как можно ближе ко мне.
‘Как ты катаешься?’ он спросил. «Я даже не знаю, как жить дальше».
Я показал ему, как хватать лошадь за спину и прыгать в сторону. Две руки на спине лошади, затем поднимите корпус вверх. Он не мог этого понять. Он был слишком мал и боялся подойти слишком близко к лошади. Я пытался помочь ему несколько раз, но он не мог справиться.
– Подождите, – сказал Бобовый росток, осторожно расчесывая пальцами гриву лошади. «Я сначала прогуляюсь, немного прогуляюсь.’
‘ Вы хотите поехать по грунтовой дороге? ‘ Я спросил его.
‘Машин слишком много. Я пока просто пойду пешком.
По грунтовой дороге тоже не решаюсь. Я боялся, что машины напугают лошадей, и тогда мы закончим. Я ехал на одной лошади, Бинспроут ехал на другой. Мы были так осторожны. Вот как мы провели день: один ехал очень-очень медленно, другой гулял, поднимаясь и спускаясь по восьми водным каналам, идущим параллельно грунтовой дороге. Мы были взволнованы и довольны.Каждая минута была драгоценна, и нам не приходило в голову говорить. В тот день небо было незабываемым. Позднее полуденное солнце было таким ярким, что казалось, что облака горят, их изменяющиеся формы создают разные сцены в западном небе: стадо овец или волны на море, затем стая летающих лошадей, дом с сельхозугодьями и собака, затем двое людей бегут к нам и кричат. Они выкрикивали мое имя и имя Бинспраута. Это были Хунци и Дунлян. Но они не были фигурами в небе, они бегали по земле, бегали и кричали.Бобовый росток уронил поводья, как будто они его сожгли, и замерз, как ствол дерева. Плоть на его лице начала дрожать.
Никто из нас не ожидал, что отец Бинспроута вернется так скоро. Он очень быстро продал свою тачку дынь. По пути домой он увидел вдалеке бизона, идущего к своему грядку с дынями, и всю дорогу бежал домой со своей тачкой, чтобы помешать ему съесть все его саженцы дыни. К счастью, буйвол съел всего несколько листьев арбуза. Он ударил буйвола по голове, а затем увидел кучу расколотых арбузов, ни один из которых на самом деле не был съеден, так как большая часть красной плоти все еще была в шкурах.Испуганный буйвол побежал на юг по краю дынь и в пруд с восточной стороны. Отец Бинпроута погнался за ним, но к тому времени, когда он добрался до пруда, буйвол уже был в воде. Он звал бобового ростка и в то же время пытался выманить буйвола из пруда с помощью ветки дерева и пригоршни свежей травы. К настоящему времени пруд был весь в грязи. Это был мой буйвол. Съев всю траву, до которой мог дотянуться, он начал есть маленький тополь и более или менее прикончил его, когда поводья ослабли.
Разобравшись с моим буйволом, отец Бинспроута понял, что его сын все еще не вышел из хижины. В ярости он ворвался внутрь, но обнаружил, что Хунци и Дунлян лежат на кровати и храпят. Он вытащил их за воротник и выгнал за дверь. Он спросил, где Бобовый росток, снова пнул их ногой, сначала одного, затем другого, и сказал, чтобы они заблудились.
Я знал, что Бинпроут ждут тяжелые времена, и когда я увел своего буйвола от поляны с дынями, я услышал его крики.Это началось. Когда я вернулся домой, Хунци и Дунлян уже были там, проехав на своих лошадях. Они спросили о бобовых ростках. ‘Что мы можем сделать?’ Я спросил. Его отец, вероятно, уже повесил его для избиения. Хунци и Дунлян чувствовали себя ужасно. Они попросили меня передать Бинспроуту, что, если бы он не мог кататься сегодня, он мог бы ехать завтра, они не взяли бы с него плату, даже арбуз.
На следующий день, как только я выехал на главную дорогу в Удук, я увидел Бинпроут, без рубашки, стоящего перед лачугой с дыней.Он наблюдал, как две мармеладные лошади скачут по грунтовой дороге. Когда он услышал, как я зову своего буйвола, он оглянулся и начал отходить на обочину дороги, заложив руки за спину, стягивая трусы с тела, чтобы они не касались его ягодиц. Пятна крови на его трусах уже были темно-красными, а на обнаженной груди и верхней части спины были полосы застывшей красно-коричневой крови. Он подошел к обочине дороги, повесив голову.
«Хунци сказал, что если ты все еще хочешь кататься сегодня, то можешь, он не хочет арбузов».Я сказал, и когда я увидел состояние его ягодиц, я добавил: «Или в любое время, когда хотите, если хотите».
«Я не поеду».
‘Боишься, что твой папа тебя побьет?’
Бобовый росток смотрел на дорогу с облаками пыли. Он снова низко опустил голову и понизил голос.
«Нет, – сказал он, – я не умею ездить».
© Сюй Зечен c / o Andrew Nurnberg Associates
Английский перевод © Хелен Ван
ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ
Улан-путешественники обычно летают в столицу Монголии. через Пекин или Москву.Трансмонгольский поезд, курсирующий между Пекином и Москвой, также останавливается в Улан-Баторе. Я прилетел на Air China из Пекина в Улан-Батор в одну сторону за 2280 китайских юаней (около 292 долларов, по цене от 7,8 юаня до 1 доллара) и сел обратно на поезд. Поскольку я купил свой билет на поезд на вокзале в Улан-Баторе, он стоил около 80 долларов (как это обычно бывает с путешественниками из США, с меня взимали плату в долларах, а не в местной валюте, тугриках) за причал в мягкое спальное отделение. Летом билеты часто распродаются быстро.
За исключением авиабилетов и пребывания в отеле «Пума», я заплатил за все наличными. В Улан-Баторе мы наняли водителя и приготовили еду через женщину по имени Дака в Chez Bernard, популярном бельгийском кафе для путешественников на проспекте Мира. Chez Bernard управляет туристическим агентством Happy Camel, www.happycamel.com. Местный мобильный телефон Даки: (976) 998-44844. За 14-дневную поездку по северной и центральной Монголии мы платили 33 доллара в день. Стоимость была рассчитана на группу из четырех человек и включала в себя услуги водителя и повара, питание, газ, аренду палаток и проживание, часто в лагерях для молодых людей.Путешественники часто дают чаевые водителю и готовят в конце поездки.
На озере Хубсугул мы наняли наших лошадей и гидов для трехдневного похода через Ганбаа, владельца лагеря Монх Саридаг гер ([email protected] или [email protected], 976 998-12323 ) в поселке Хатгал на южном берегу. Мы платили 5 долларов за лошадь в день и по 10 долларов за каждого проводника и его лошадь. Для нашей группы из четырех путешественников и повара мы наняли пять верховых лошадей, двух вьючных лошадей и двух проводников со своими лошадьми.Мы заплатили за четыре дня из-за того, что гиды ехали от и до дома. Две ночи в юрте, в начале и в конце похода, были включены в стоимость. Общая стоимость для нашей группы составила 220 долларов.
ГДЕ ОСТАНОВИТЬСЯ
Улан-Батор предлагает различные варианты размещения. В хостеле Zaya Backpacker Hostel , (www.magicnet.mn/backpackza, 976-316-696) недалеко от проспекта Мира, двухместный номер стоит 18 700 тугриков или около 17 долларов, примерно по 1100 тугриков за 1 доллар, а кровать в общежитии – 4700. тургрик, или около 4 долларов.Еще один бюджетный хостел с похожими ценами – UB Guesthouse , www.ubguest.com.
Относительно новый отель, популярный среди деловых путешественников, – это Puma Imperial , www.mongolianpumahotel.com, (976) 313-043, к востоку от площади Сухэ-Батора. Двухместный стоит около 100 долларов, включая завтрак “шведский стол”. Превосходный ресторан индийской кухни находится на первом этаже.
ГДЕ ПОЕСТЬ
В дороге наш повар обычно готовил простые обеды, часто жареную лапшу или супы.В Улан-Баторе есть множество ресторанов, все относительно недорогие. Популярным монгольским местом среди иностранцев является Modern Nomads . К востоку от центра города, Hazara подают вкусные блюда Северной Индии и имеют свою собственную печь тандури. Также рекомендуется посетить Le Bistro Français , несколько кварталов к северу от площади Сухэ-Батора, и Millie’s Cafe , к югу от площади. Silk Road Bar & Grill предлагает прекрасный вид на монастырь Чойджин-ламы. Хорошие корейские рестораны можно найти по всему городу.В лучших ресторанах Улан-Батора еда часто стоит менее 10 долларов на человека.
Шарон Сиамон – очень успешный автор многих романов, опубликованных в Северной Америке, Англии и Скандинавии.
Джен Морриси сидела, как морская птица, на самой высокой точке острова Сэддл. Ее спиной был обрыв, называемый Седловым Рогом. Ее ноги полетели в космос.
Взгляд вниз вызвал у нее головокружение
Далеко-далеко внизу с грохотом ворвалось море, разбрасывая брызги высоко в воздух.Отсюда Джен могла смотреть на море или обратно на Темную бухту, небольшую деревню на материке, где она жила.
Она знала, что не стоит задерживаться надолго. Ее смена в конюшне Хэрфилд Фармс началась через час.
Джен приезжала сюда много лет, притворяясь, что это весь ее остров, ее особое место, где она могла бы быть собой, а не только Джен Морриси, ребенком из одной из беднейших семей Темной Бухты.
Морские птицы кружили, кричали, пытаясь оттолкнуть ее с места на Седловом Роге.
«Это мое место», – крикнула в ответ Джен. “Мой остров!”
Она знала, что остров Сэддл действительно принадлежит Ридаутам, хотя старая Мэгги Ридаут никогда туда не приезжала.
Никто не приходит, яростно подумала Джен. Никто, кроме меня и птиц.
До сих пор
Джен изучала берег в бинокль, ища канавку на деревьях там, где дорога спускалась к берегу. Ходили слухи, что сегодня племянник Мэгги Ридаут вернулся после почти двадцати пяти лет и привез с собой двоих детей.Один был мальчиком Джен лет двенадцати, а другой девочкой тринадцати. Джен надеялась, что это будет недолгий визит: она не хотела, чтобы на ее остров проникли злоумышленники.
Белая движущаяся точка привлекла ее внимание. Он был слишком мал для машины. Джен сфокусировала бинокль и снова направила его на движущуюся точку. Это была белая лошадь галопом, спускавшаяся по дороге в Темную бухту.
“Каспар!” – громко закричала Джен. Эта проклятая лошадь снова была на свободе и направилась к пляжу. Ей придется пойти и поймать его, или ее босс, Хэнк Хэрфилд, попадет в припадок.
Она поднялась на ноги, выглянула в открытое море и в следующую секунду карабкалась обратно по вершине утеса и спускалась по винтовой дорожке между деревьями.
Этот взгляд показал ей туманную гору – сплошную белую стену, устремляющуюся к острову.
Джен знала, что у нее всего несколько минут, чтобы вернуться на материк. Туман представлял собой смертоносное белое одеяло, из-за которого было невозможно увидеть, где ты находишься и куда идешь.
Мчась через лес, она схватилась за еловые сучья, чтобы замедлить свой безумный рывок.
Она выскочила из леса на серые лысые скалы. Яркое пятно красного цвета показало, где ее морской каяк был припаркован на берегу. Джен запустила его в защищенный канал, дернула за юбку брызг, ступила в воду, а затем в кабину каяка. Она взяла весло и вылетела в канал.
Это была бы гонка. Туман надвигался быстро. Весло Джен летело влево, вправо, влево, вправо. Она ускользнула от пролива между островом Сэдл и его маленьким соседом, островом Чайник, который представлял собой всего лишь лысый каменный пузырь.Держа острова слева от себя, она, как ярость, гребла к пляжу в начале Темной бухты.
Еще один быстрый взгляд через плечо показал, что она проигрывает гонку. Туман вокруг острова Сэдл уже сомкнулся. В следующую секунду она услышала первый выстрел туманного рога, глубокий стонущий вздох.
Мгновение спустя туман поглотил ее и красную байдарку – белый, яркий, слепящий туман.
Джен глубоко вздохнула. Она должна держаться прямой линии к берегу.Слишком далеко вправо она ударилась о Точильщик, огромную скалу, которая выступала далеко в бухту, где многие лодки разбились во время шторма.
Слева, справа, слева, справа. Точильщик – не самая страшная опасность, которую Джен знала, она могла развернуться и полностью пропустить берег. Она могла потеряться на несколько дней, и никто ее не нашел.
Между жуткими стонами туманного рога она гребла в призрачной тишине, ее дыхание и плеск весла были единственными звуками. «Слава богу за Каспара», – подумала она.Если бы она не увидела лошадь, она могла бы сидеть на скале, пока туман не окутал ее.
Как далеко она была от берега? «Не думай», – сказала себе Джен, «Не греби слишком сильно вправо, иначе ты будешь ходить по кругу».
Слева, справа, слева, справа.
Она гребла, пока ее руки не заболели, пока ее грудь не стала такой тесной, что она едва могла дышать.
Теперь она могла слышать грохот волн, разбивающихся о берег сквозь удушающий туман. Она поехала на звук, надеясь, что целится в пляж, а не в скалы.
—
Пока Джен пыталась добраться до берега, тринадцатилетняя Келси Маккей потерялась в тумане со своим братом и отцом недалеко от Темной бухты.
Келси корчилась на переднем сиденье арендованной машины, пытаясь увидеть сквозь белое одеяло.
Когда их самолет приземлился в Галифаксе, был ясный солнечный день. А потом, когда они были почти у берега, они врезались в сплошную стену тумана.
«Нечестно», – простонала Келси своему отцу, Дугу.«Мой первый взгляд на океан, и я ничего не вижу. Это просто несправедливо!»
С заднего сиденья раздался стон. «По крайней мере, ты впереди, а не раздавлен всеми этими чемоданами. Ой! Они впиваются в меня!»
Брат Келси, двенадцатилетний Энди, проиграл бросок на переднее сиденье. Но теперь это не имело значения, с горечью подумала Келси. Никто ничего не видит.
Включая ее папу! «Я понятия не имею, где мы …» – пробормотал он. “Мы, должно быть, приближаемся – мы идем под гору.«
Машина замедлилась до ползания.
« Ты хочешь сказать, что мы заблудились? »Келси уставилась на бородатый профиль своего отца.« Я думала, это твой родной город! »
« Конечно ». Ее отец пожал плечами. “Двадцать пять лет назад, когда мне было восемнадцать, это был дом. Ищите синий дом с коричневой отделкой. Это будет моя тетя Мэгги.
«Трудно увидеть синее, когда все белое, папа».
«Опусти окно, – сказал он ей. – Тебе будет лучше видеть.”
Келси нажала кнопку, окно опустилось, и автомобиль заполнил тонкий туман. Пахло свежо, как в лесу. северные шахтерские города.
«Папа, что это за запах?» – крикнул Энди с заднего сиденья.
«Это, сын мой, запах моря».
Свежий морской воздух напомнил ей о поездке по лесу Внезапно Келси подумала о Чамп, прекрасном шестилетнем паломино, которого она оставила в Юконе.Чам был золотым, как песок на берегу реки Юкон, золотым, как летний свет на далеком севере. Он был на другом конце страны – за миллион миль отсюда.
Ей так будет не хватать Чампа! И менее чем через двадцать четыре часа ее отец тоже уйдет. Отправился на новую работу на алмазный рудник.
Почему папе пришлось уйти на работу в пустыню? Почему ему пришла в голову блестящая идея отправить ее и Энди к старой тете, с которой они никогда не встречались?
Какой была бы эта тетя Мэгги? – подумала Келси.Она пыталась разглядеть сквозь туман в поисках синего дома. Она могла видеть формы зданий, все разного размера, некоторые из них возвышались над скалами, некоторые прижимались к дороге. Келси выглянула через лобовое стекло, пытаясь пробиться сквозь туман, окружавший машину.
«Смотри, папа!» – вдруг закричала она. Посреди дороги что-то стояло. Большое белое животное, почти невидимое в тумане, клубящемся вокруг его плеч.
Ее отец нажал на тормоза и протрубил.
“Это лось?” – крикнул Энди. На севере самая ужасная авария случилась с лосем. Он может снять верх с машины, а вместе с ней и вашу голову.
“Конь белый!” Келси потянулась к дверной ручке: «Папа, выпусти меня».
«Даже не думай об этом. Никто не выходит». Ее отец снова включил передачу. «Твоя тетя Мэгги ждет нас к ужину, а мы уже опоздали. Я поеду …»
«Подожди!» Келси распахнула дверь и выскользнула в туман. «Мы не можем просто оставить лошадь посреди дороги!»
Не обращая внимания на крики отца позади нее, Келси подбежала к голове лошади.Потрепанная веревка свисала с его недоуздка. Он стоял, как белая статуя, а она наматывала веревку на руку, чтобы увести его с дороги. Затем, с силой, которая сбила Келси с ног, большая лошадь бросилась в придорожную канаву и вскарабкалась на другую сторону.
Ее рука запуталась в веревке. У нее не было выбора, кроме как бежать с ним, ее ноги летели по мокрой траве.
«Стоп! Куда ты меня ведешь?» Она молилась, чтобы она не поскользнулась под копытами лошади.Никогда не наматывайте веревку вокруг руки! Она слышала предупреждение своего инструктора по верховой езде в своей голове.
Слишком поздно! Веревка горела, и ее таскали вверх и вниз по скалам, через сады и сады в густом белом тумане. Потом; так же внезапно лошадь остановилась так близко к зданию, что его нос почти прижался к окну.
Окно распахнулось. Из окна выглянула женщина с длинными седыми волосами. «Убери этого зверя из моего сада, Дженнифер Морриси», – кричала она. “Он топчет мои цветы!” Келси вышла вперед, охваченная облегчением, когда обнаружила, что цела и невредима.”Извините.”
«Ты не Джен», – выдохнула женщина. «Боже мой, девочка, ты … ты могла бы быть призраком моей сестры Элизабет!»
Попробуйте полный цифровой доступ и узнайте, почему более 1 миллиона читателей подписались на FT
Подробнее
Будьте в курсе важных новостей и мнений
Подробнее
Цифровая копия печатного издания
с простой навигацией.Подробнее
Премиум FT.com доступ для нескольких пользователей, с интеграцией и инструментами администрирования
Подробнее
Узнайте больше и сравните подписки содержание раскрывается выше
Войти
| |
За исключением серьезных проблем, первая книга Hungry Horse News должна быть доступна где-то на следующей неделе.Точная дата прибытия Glacier at Gallop во многом зависит от того, когда грузовик сможет добраться сюда.
Это первая книга, которую мы когда-либо опубликовали, и по большей части я доволен ею. Книга отмечает 60-летие фаворитов, отрывков и окончательных редакций из архива Hungry Horse News национального парка Глейшер.
Примерно половина из них – черно-белые фотографии, другая половина – цветные.
Должен признать, я зашел в проект немного наивно. Я подумал, как сложно собрать фотокнигу? Я имею в виду, это просто фотографии, верно?
Ага, верно.
Во-первых, я просмотрел от 4000 до 5000 негативов и отпечатков за два месяца. Из них проект сократился примерно до 160 фотографий.
Кроме того, многие из негативов Мела Рудера, которые были выбраны, были отрывками, а это означало, что для поиска информации на фотографии обычно требовалось небольшое старомодное исследование. На самом деле, для некоторых фотографий потребовалось несколько телефонных звонков и электронных писем в адрес источников Парка, чтобы узнать имена, места и даты.
Рудер был мастером поставленной фотографии.Они настолько позируют, что даже не выглядят позированными. Рейнджеры носили свои круглые шляпы, все улыбались, а люди всегда выглядели так, как будто они хорошо проводят время.
Солнце тоже всегда светило. Конечно, я немного подшучиваю, но на самом деле существует чертовски мало грубых негативов дождливых или мрачных дней, хотя в типичный декабрь здесь может быть два дня солнца.
Прохождение негативов Рудера было, безусловно, самой утомительной, но также и самой приятной частью проекта.
У нас уже не так много негативов Рудера – он отдал большинство из них Парку – но держу пари, что у нас все еще есть некоторые из лучших из них.
Вторая самая сложная часть проходила через мои собственные вещи. По сравнению с Рудером, я здесь совсем недолго – всего восемь лет – но у меня все еще есть чертежи и ящики слайдов.
Большинство из которых, как я быстро обнаружил, мне не нравятся.
Трудно выбирать что-то свое. Я пытался выбрать фотографии, которые были чем-то отличным.Как горный козел в кипре или куница в выжженном лесу.
Я также приложил усилия, чтобы попасть в как можно больше хищников Ледника.
В книге есть черные медведи, гризли, волки и росомахи. Все они дикие. Не хватает только кошек – ни львов, ни рысей, ни рыси.
Эй, у тебя должно быть что-то, ради чего нужно стрелять в следующей книге, верно?
Надеюсь, вам понравится.
Крис Петерсон – редактор Hungry Horse News.
.