Наткнулся в телеграм-канале у Кашина на совершенно возмутительное ерничанье по поводу «старинных русских романсов» – типа, как всем нам известно, на самом деле все эти образцы отечественной культуры написали советские композиторы на стихи советских поэтов, причем в основном еврейского происхождения. И в качестве примера называли «цыганский романс» «Дорогой длинною» – который якобы 1924 года, от некоего композитора Фомина. То есть «цыганщина»-то вполне свежая, прошлый век всего-навсего, и к царской России (которую мы потеряли) вообще никакого отношения не имеет.
Ну я не выдержал, полез в Википедию проверять. И там — батюшки! Вся почти «древность» – чистый новодел, все датировки сбиты и опущены «в старину», буквально как иконы и картины подделывают: намалевано вчера, но навели кракелюр, чтобы казалось «стариной». Начнем с той «Дороги длинной».
«Доро́гой дли́нною» — русский романс, написанный Борисом Фоминым (музыка) и Константином Подревским (слова). Существует также вариант текста Павла Германа. Самые ранние записи этой песни были сделаны Александром Вертинским (1926) и Тамарой Церетели (1929).
Так-так. А кто есть Борис Фомин? Извольте: Бори́с Ива́нович Фоми́н (1900, Санкт-Петербург — 1948, Москва) — советский композитор, аккордеонист, сочинявший преимущественно шлягеры и романсы.
не удержусь – дам тут версию на английском языке (продюсер перевода и ролика – Пол Маккартни; не шутка)
Что ж, идем дальше. Какой там еще у нас «старинный русский романс»? Ну, конечно же, этот
«Только раз бывает в жизни встреча». Дивный душевности романс! Ну этот-то точно дворянский, из прежней красивой жизни? Ничуть не бывало. Автор текста — Павел Герман, текст написан… в 1923 году. Год спустя его положил на музыку уже знакомый нам композитор Борис Фомин. А кто такой Павел Герман?
Па́вел Давы́дович Ге́рман (1894 год, Каменец-Подольский — 1952 год, Москва) — еврейский советский поэт-песенник, публицист.
Понятно.
Опять НЭП!
Едем дальше.
«Всё, что было» — русский романс, написанный до в начале 20-х годов прошлого века. Музыка Д. Покрасса, слова П. Германа. «Все, что было, все, что было — все давным-давно уплыло…» Эх!! Как и в предыдущих случаях, мы имеем тут дело с классической «нэпманской музыкой», к дворянам и царской России не имеющей ни малейшего отношения. Автор стихов — уже известный нам Павел Герман, а композитор — не кто иной, как знаменитый Дмитрий Покрасс, один из «братьев Покрассов». Оба — лауреаты Сталинской премии (правда, второй степени), авторы «Мы — красные кавалеристы» и «Три танкиста, три веселых друга».
«Когда простым и нежным взором» – чудесный романс! Но вы уже готовы к тому, что и он тоже к старине не имеет никакого отношения, не правда ли? Так и есть. Первый исполнитель «романса» – замечательный певец Козин, а вот авторы — старые большевики. Музыка — Поль Марсель, он же Павел Русаков, он же Павел Иоселевич; стихи — Андрей Шмульян, работавший конферансье у Козина.
Это уже даже не НЭП, это середина 30-х, и впоследствии все ее авторы, включая и первого исполнителя Козина, загремели в ГУЛАГ «за контрреволюционную деятельность».
А вот еще обнаружил забавнейшую историю — хотя тут вроде бы с еще одним известнейшим «русским романсом» по времени всё в порядке: он действительно дореволюционный. Но, если разобраться, сразу же возникает сомнение — какой же он русский?? Сами посудите. Дело в том, что автор музыки — француз, а слов… украинский еврей из Бердичева!
Речь о популярнейшем «Милая, ты услышь меня! Под окном стою я с гитарою…» и т. д. И впрямь: рождение «романса» – 1914 год. Но! Во-первых, кто автор музыки? А автор, оказывается, французский композитор Эмиль Вальдтейфель, который и в России ни разу не был, да и, строго говоря, и романсов никогда не писал! Он писал… вальсы. Вот как пишут об этом в Liveinternet: «Эмиль Вальдтейфель сочинил вальс «Долорес» (Valse Dolores, Op.170) в 1880 году. Вальс получил известность, дошел до российской глубинки».
Глубинкой оказался украинский Бердичев, где жил Сергей Гердель. Вот он в 1914 году и придумал слова на музыку французского вальса… которые и стали русским старинным романсом!
Впрочем, разве дело только в романсах? Вот еще образчики – «старинное» танго, «казацкая» «народная» песня, и даже… старинная «украинская народная». Увы!
«Чёрные глаза» — танго Оскара Строка, написанное в 1928 году. Слова Александра Перфильева. С тридцатых годов XX столетия песня вошла в репертуар Петра Лещенко.
«По Дону гуляет казак молодой». Казацкая?! Как бы не так! Шотландская! Песня написана на основе баллады поэта и переводчика Д. П. Ознобишина “Чудная бандура” (1835), а сама баллада, в свою очередь, написана на основе… шотландской народной песни. О самом Ознобишине в современной России практически никто не имеет понятия, а он был довольно уникальной фигурой в пушкинское время — полиглот, поэт и энциклопедист: «Д. П. Ознобишин переводил стихотворения Байрона, Томаса Мура, Гюго, Беранже, а также отрывки поэм Низами.
Кроме французского, немецкого, шведского, английского и итальянского он владел латинским, древнегреческим, персидским и арабским языками».
И даже — такая «народная» украинская песня, как «Нiчь яка мисячна». И тут обман! Впервые чудесная «Ничь», если верить Википедии, напечатана в нынешнем ее виде… в 1914 году. ««Ніч яка місячна» (Ночь какая лунная) — украинская песня, слова которой написал Михаил Старицкий[1], хотя в большинстве источников она упоминается как «народная песня». Музыка написана Николаем Лысенко, а впоследствии и Андрем Волощенко и Василием Овчинниковым. Музыка А. Волощенко и В. Овчинникова была напечатана в 3-й части «Школы игры на бандуре» В. Шевченко в типографии В. Гроссе 1914 года».
И вправду, дорогие друзья: среди «старинного» и «народного» на самом деле очень мало подлинно старинного и народного. В основном всё, что мы так любим петь — это или советское, или иностранное, и появилось совсем — в историческом плане — недавно.
Русский романс
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной.
Многое вспомнишь родное, далёкое,
Слушая ропот колёс непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое…
(И. Тургенев)
Для русских композиторов романс стал сферой воплощения самых сокровенных переживаний, искренних чувств и потаённых дум.
Жанр романса возник в Испании в виде светской песни на испанском («романском») языке в отличие от церковных песнопений на латыни. Сборники таких песен, часто объединённых общим сюжетом, носили название «романсеро». Распространившись в других странах, термин «романс» стал обозначать, с одной стороны, лирическое стихотворение, отличающееся особой напевностью, с другой – жанр вокальной музыки.
В России середины XVIII века словом «романс» называли стихотворение на французском языке, положенное на музыку. Его содержание ограничивалось пасторальными сюжетами. В это время романс как жанр русской вокально-поэтической культуры назывался иначе российской песней. В сущности, он и представлял собой бытовой романс, предназначенный для сольного одноголосного исполнения в сопровождении клавесина, фортепиано, гуслей или гитары.
К рубежу XVIII-XIX веков содержание вокальной лирики всё более индивидуализировалось. Мир личных чувств человека получил яркое и правдивое выражение. В сочетании с естественным, живым литературным слогом это сделало российские песни доступными для всех – от дворянской интеллигенции и городского мещанства до крестьян. Вокальные жанры стали излюбленной формой общения в рамках домашнего музицирования.
В первой половине XIX века в России выдвинулся целый ряд талантливых композиторов, сыгравших важную роль в становлении русского классического романса (А. А. Алябьев, А. Е. Варламов, А. Л. Гурилёв). Опираясь на лучшие образцы отечественной поэзии, возникшие к этому времени, они создавали проникновенные, выразительные произведения. Особенно глубокое воздействие на развитие романсовой лирики оказал А. С. Пушкин.
Знакомые звуки, чудесные звуки!
О, сколько вам силы дано!
Прошедшее счастье, прошедшие муки,
И радость свиданья, и слёзы разлуки –
Вам всё воскресить суждено…
(А.
Плещеев)
Александр Александрович Алябьев провёл детские годы в Тобольске, где его отец занимал должность губернатора. В 1796 году семья переехала в Петербург, в 1804 – в Москву. Музыкальная одарённость Алябьева проявилась с юных лет.
В 1812 году он вступил добровольцем в гусарский полк и участвовал в сражениях, заслужив несколько наград. После окончания войны он поселился в Петербурге, где сблизился с кружком литературных и театральных деятелей (А. С. Грибоедов, Н. И. Хмельницкий, А. А. Шаховской, И. И. Сосницкий, писатели-декабристы А. А. Бестужев и П. А. Муханов, композитор А. Н. Верстовский).
В 1823 году Алябьев переехал в Москву. Там композитор развернул широкую деятельность: совместно с А. Н. Верстовским и Ф. Е. Шольцем написал пролог «Торжество муз» к открытию Большого театра, создал музыку к ряду водевилей, выступал в любительских концертах. Но в начале 1825 года эта деятельность была прервана – Алябьева арестовали по подозрению в убийстве помещика Т. М. Времева и, невзирая на недоказанность обвинения, приговорили к ссылке в Сибирь с лишением всех прав и дворянского звания.
Истинной причиной приговора послужила, вероятно, близость Алябьева к декабристам.
После трёхлетнего заключения в крепости в 1828 году Алябьев был направлен в Тобольск, где организовал симфонический оркестр, выступал в качестве дирижёра и пианиста. Только к 1843 году композитор получил разрешение на проживание в Москве под надзором полиции. До конца жизни, несмотря на тяжёлую болезнь, он не оставлял творческой работы.
Алябьев работал во многих жанрах, но особую любовь и популярность получили его романсы, прочно связанные с традициями городского фольклора начала XIX столетия. Обращаясь к творчеству поэтов-современников (А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, А. А. Дельвига, Н. М. Языкова, И. И. Козлова), композитор расширил содержание романса, выходя за рамки характерных для жанра любовно-лирических тем.
Миллионам любителей музыкального искусства А. Алябьев известен, прежде всего, как автор знаменитого «Соловья» (1826) на слова Дельвига. Этот романс стал подлинным шедевром вокальной лирики первой половины XIX века, и вот уже почти двести лет радует души людей в разных странах мира.
Даже великий П. И. Чайковский говорил: «Я не могу без слёз слышать «Соловья» Алябьева!!!»
Всё в нём необычно. Трудно даже определить его жанр. В нём тонко соединяются сентиментальный романтический оттенок с народным колоритом. Мелодия запева написана в духе плавной протяжной песни. Особенность романса заключается в сочетании песенно-романсового начала с танцевальным. Это совсем не было характерно для русской вокальной лирики. По удивительной цельности, естественности фразировки, отражающей выразительность поэтического текста, по тонкости нюансов истинно романтического образа этот романс можно считать высшим достижением не только его автора, но и художественного гения народа в целом.
Незаслуженно забытыми являются романсы «Зимняя дорога» или «Я вас любил», в котором поразительно совпадают настроения пушкинского стиха и его музыкального воплощения.
Романса голос узнаю
На самом дальнем расстоянье:
Стою и мысленно пою,
И мне приятно с ним слиянье.
И всех я вспоминаю вас,
Друзей и родственников дальних,
Уже ушедших и печальных:
Напомнил мне о вас – романс!…
(В.
Семернин)
Александр Львович Гурилёв также вошёл в историю русской музыки как автор лирических романсов. Его отец руководил крепостным оркестром графа В. Орлова в подмосковном имении Отрада и стал для него первым учителем. В дальнейшем Гурилёв занимался у известнейших московских педагогов – Дж. Филда и И. Геништы, преподававших игру на фортепиано и теорию музыки в семействе Орловых. С ранних лет Гурилёв играл в оркестре графа на скрипке и альте, а позднее стал участником квартета известного любителя музыки князя Н. Голицына.
Детство и юность будущего композитора проходили в нелёгких условиях усадебного крепостного быта. В 1831 году после смерти графа он вместе с отцом получил вольную и приписался к обществу Московской ремесленной управы. С этого времени началась его активная деятельность в качестве композитора, пианиста и педагога.
Романсы Гурилёва прочно вошли в русский городской быт самых широких слоёв населения. Но, несмотря на успех, он провёл всю жизнь в тяжёлых материальных условиях, заставлявших его давать уроки музыки и заниматься нотной корректурой.
К концу жизни трудные условия существования привели композитора к серьёзному психическому заболеванию.
Излюбленными вокальными жанрами Гурилёва стали элегический романс и популярные тогда романсы в стиле «русской песни». При этом мелодии большинства его произведений берут истоки в национальном фольклоре. В обоих жанрах преобладают мотивы неразделённой или утраченной любви, томления одиночества, стремления к счастью, грустные размышления о женской доле.
Многие романсы Гурилёва написаны в ритме вальса, широко распространённого в городском быту того времени. При этом плавное трёхдольное вальсовое движение естественно сочетается с чисто русским стихотворным размером («Грусть девушки», «Однозвучно гремит колокольчик»).
Слушая романсы Гурилева, как будто окунаешься в эмоциональную жизнь его современников. И этот мир нам, живущим спустя сто пятьдесят с лишним лет, оказывается созвучен понятен.
На мягком аккорде певучее слово,
Качнулось и хлынуло тёплой волной,
Строфа, за мелодией следуя снова,
Старинным романсом плывёт надо мной…
(Е.
Матвеева)
Творчество Гурилёва оказало значительное влияние на его современника Александра Егоровича Варламова. Он родился в небогатой семье чиновника в Москве. В девятилетнем возрасте мальчика отправили в Петербург для обучения в Придворной певческой капелле. Занимаясь под руководством выдающегося русского композитора Д. Бортнянского, Варламов вскоре стал солистом хора, а также научился игре на фортепиано, виолончели и гитаре.
В 1819 году его послали в Голландию в качестве учителя певчих русской посольской церкви в Гааге. Получив массу впечатлений от посещения оперных спектаклей и концертов, он продолжал с упорством постигать секреты композиторского ремесла.
Вернувшись в Петербург в 1823 году, Варламов преподавал в Театральной школе, занимался с певчими Преображенского и Семёновского полков и некоторое время служил в Придворной певческой капелле хористом и учителем.
В это время он сблизился с М. И. Глинкой, принимал участие в исполнении его сочинений, выступал в публичных концертах как дирижёр и певец.
В 1832 году Варламов был приглашён помощником капельмейстера Московских императорских театров, затем получил место «композитора музыки». Он быстро вошёл в круг московской художественной интеллигенции, в котором было много ярко одарённых людей. Именно на этот период пришёлся расцвет творчества композитора.
Наряду с произведениями театральных жанров он создал более сотни песен и романсов. Будучи глубоко убеждённым в том, что душа русской музыки таится в народных песнях, Варламов неизменно опирался на богатства фольклора, поднимая бытовую музыку на уровень профессионального искусства. Композитор часто становился первым интерпретатором своих вокальных сочинений. Обладая негромким, но красивым по тембру и задушевным тенором, он на протяжении всей жизни выступал на концертах и в салонах. Варламов получил известность и как вокальный педагог. Его «Полная школа пения» (1840) явилась первой в России крупной работой в сфере вокального мастерства.
«Музыке нужна душа, а у русского она есть, доказательство – наши родные песни.
Скажите, есть ли хоть одна из них, которая бы не выливалась из души, не была бы её отзвуком?» Это слова А. Варламова. Так они точны. И в них отмечена, может быть, самая главная черта русской музыки – богатство мелодики. Эта черта отличает и творчество этого замечательного мастера русского романса.
Песни и романсы Варламов сочинял всю свою творческую жизнь. К сожалению, рукописи их почти не сохранились, и мы не можем точно установить даты их создания. Но это не так и важно. Важнее, конечно же, тонкий вкус композитора в выборе поэтического текста его романсов. Среди них стихи В. Жуковского, А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Кольцова, Н. Цыганова. Кстати, на текст последнего написан самый популярный романс Варламова «Красный сарафан». Им восторгались великие люди XIX века. Такие разные в художественном отношении люди, как А. Пушкин, Ф. Лист, П. Виардо, А. Даргомыжский, считали это творение Варламова одним из самых замечательных созданий в этом жанре.
Этот непритязательный романс стал любимым произведением русских любителей музыки, превратился почти в народную песню.
В нём рассказывается о девичьей доле, привольной жизни в родительском доме.
К шедеврам русской вокальной лирики принадлежит и романс Варламова «На заре ты её не буди» на стихи А. Фета.
Трудно объяснить, что влечёт к нему людей с самыми различными вкусами и пристрастиями, но в исполнении мастера этот романс становится образцом изысканности и вкуса.
Высоты поэзии Лермонтова достигает романс Варламова «Белеет парус одинокий». Заключённые в его музыке пафос, непримиримость, непокорность, являются символом вызова, брошенного не только морю, а всему миру.
И музыкой нежной, летучей
Слова облекаются вдруг…
Романсовое творчество Алябьева, Гурилёва и Варламова подготовило почву для достижений в этом жанре первого классика русской музыки М. И. Глинки. Владея певческим искусством, композитор обобщил всё лучшее, что было сделано его предшественниками и современниками, и сумел довести форму романса до высокого совершенства.
Одна из жемчужин его разнообразной по содержанию вокальной лирики – романс «Я помню чудное мгновенье» на слова Пушкина.
Трёхчастная форма произведения отражает содержание стихотворения, повествующего о трёх важных моментах душевной жизни героя: первая встреча, горечь разлуки с любимой и радость нового свидания. В мелодике этого романса Глинка достиг редкой плавности и грации.
Среди романсов Глинки также надо выделить несколько шедевров, которые должен знать каждый культурный человек. «Попутная песня» – яркая жанровая картинка на стихи Н. Кукольника. Глинка стал первым композитором, который в музыке передал новое для того времени впечатление от поездки по железной дороге. В 1837 году в России открылась первая железная дорога, которая соединяла Петербург и Царское Село (ныне город Пушкин). Фортепианная партия передаёт частый перестук колёс вагонов и паровоза.
Кстати, в старину паровоз называли пароходом, поэтому не удивляйтесь, когда услышите: «Дым столбом, кипит, клубится пароход».
Оживлённая скороговорка рисует суету радостной толпы. Но в романсе дано не только внешнее изображение обстановки. Средний раздел передаёт переживания путешественника.
Романс «Жаворонок» на стихи Н. Кукольника является одним из немногих образцов «русской песни» в зрелых романсах Глинки. Эта простая и бесхитростная песня народного характера стала воплощением образа любимой русской природы. Кстати, этот романс был столь популярен во времена Глинки, что стал предметом для всевозможных переложений и часто звучал в быту русских людей.
Вслед за Глинкой к жанру романса обращались многие ведущие русские композиторы (А. С. Даргомыжский, А. П. Бородин, М. П. Мусоргский, Н. А. Римский-Корсаков).
С середины XIX века в этой области произошла заметная эволюция: резко разделились области «профессионального» романса и романса бытового. Первый из них, создаваемый преимущественно профессиональными композиторами, исполнялся мастерами вокального искусства; второй обычно возникал при сотрудничестве малоизвестных поэтов и музыкантов-любителей и становился достоянием массового музицирования.
Значительная часть романсов, дошедших до наших дней, представляет собой результат слияния этих двух направлений.
На смену «русской песне» пришло песенное творчество поэтов, отказавшихся от внешней, формальной подражательности фольклору и создававших произведения, национальная самобытность и связь с народной поэзией которых приобрела более сложный, реалистический характер (Н. А. Некрасов, И. З. Суриков, И. С. Никитин). К этому времени развился особый вид жанра – городской романс, распространившийся в малообразованной части городского населения. Образный мир произведений этого жанра ограничен городскими и сельскими пейзажами, насыщен местным колоритом.
В конце XIX века классический романс претерпел существенные изменения: усложнились средства выражения, музыкально-поэтические связи. Особенно ярко эти черты проступили в творчестве П. И. Чайковского, писавшего романсы на протяжении всей творческой жизни. В них представлена широкая палитра вокальных жанров – от лирических романсов до колыбельных, серенад, элегий, баллад, мазурок, цыганских романсов и, наконец, детских песен.
А звуков романса безбрежное море,
Маня и лаская, кружит надо мной.
Там шёпот горячий, там звук поцелуя,
И двое в беседке в безмолвном саду,
А сердце с романсом, любя и тоскуя,
Живёт то в раю, то сгорает в аду.
Минувших времён к нам протянуты руки,
В них чувства романса, в них музыка душ.
Возьми в своё сердце, вбери эти звуки,
И таинство это приняв, не нарушь!
(Е. Матвеева)
Высокое мастерство и предельная искренность лирического высказывания сделали романсы Чайковского популярными среди самой широкой аудитории. При выборе текстов у композитора преобладал интерес к поэтам-современникам. Превыше всего он ценил эмоционально-музыкальную сторону поэзии. Поэтому, горячо любя и уважая Пушкина, создав на его сюжеты свои лучшие оперные произведения, Чайковский только дважды обратился к его творчеству в своей вокальной лирике. Ясность и точность пушкинской поэтической речи не допускала той свободы интерпретации, которую давали, например, стихи А.
А. Фета и А. К. Толстого – двух поэтов, творчество которых послужило стимулом для создания лучших романсов Чайковского, вышедших за рамки камерного жанра и приблизившихся к вокально-симфоническим произведениям.
Широкая напевность мелодии в романсах Чайковского всегда насыщена интонациями, свойственными живой человеческой речи. Таков один из самых известных романсов – «Средь шумного бала» на слова А. К. Толстого. Он построен на ритме вальса. Его мелодия, тонко передающая нежную лирику настроения, словно вырастает из речевых интонаций и в то же время, благодаря вальсовому аккомпанементу, она обладает ритмической закруглённостью.
Завершают блестящую галерею русских романсов вокальные миниатюры Рахманинова, которые по своей популярности соперничают с его фортепианными произведениями. Большинство романсов композитора написано на тексты русских поэтов второй половины XIX – начала ХХ веков.
Обращаясь зачастую к стихотворениям невысокого поэтического достоинства, Рахманинов интерпретировал их по-своему, придавая им новый, неизмеримо более глубокий смысл.
Он трактовал жанр романса как область выражения лирических чувств и настроений.
Вокальный стиль композитора отличается широтой и свободой мелодического дыхания. При этом исключительно важную роль играет фортепианная партия, которую нельзя назвать просто аккомпанементом.
«Весенние воды» на стихи Ф. Тютчева – один из самых восторженных романсов Рахманинова. Он звучит как ликующая «песня освободившейся земли». Активность, устремлённость характерна для всех музыкальных компонентов романса. Мелодия, пронизанная звонкими «трубными гласами», соединяется с бурлящими «лавинами» пассажей в фортепианной партии, которые преобразуются затем в колокольно-аккордовые раскачивания.
Романсы Рахманинова стали кульминацией и естественным итогом эволюции жанра романса в русской музыке дореволюционного времени.
Вопросы и задания:
Презентация
В комплекте:
1. Презентация – 22 слайда, ppsx;
2. Звуки музыки:
Алябьев. Соловей (сл. А. Дельвига), в исполнении Е. Мирошниченко, mp3;
Варламов. Красный сарафан (сл. Н. Цыганова), в исполнении Н. Обуховой, mp3;
Варламов. На заре ты её не буди (сл. А. Фета), в исполнении О. Погудина, mp3;
Варламов. Парус (сл. М. Лермонтова), в исполнении О. Погудина, mp3;
Глинка. Жаворонок (сл. Н. Кукольника), в исполнении БДХ, mp3;
Глинка. Попутная песня (сл. Н. Кукольника), в исполнении БДХ, mp3;
Гурилёв. Однозвучно гремит колокольчик (сл. И. Макарова), в исполнении М. Магомаева и Т. Синявской, mp3;
Рахманинов. Весенние воды (сл. Ф. Тютчева), в исполнении Н. Копылова, mp3;
Чайковский. Средь шумного бала (сл. А. Толстого), в исполнении М. Магомаева, mp3;
3. Сопровождающая статья, docx.
Для дополнительного прослушивания в архив вложены аудиозаписи:
Листов.
Я помню вальса звук прелестный (сл. К. Листова), в исполнении Н. Копылова, mp3;
Булахов. Гори, гори, моя звезда (сл. неизвестного автора), в исполнении Н. Копылова, mp3;
Я встретил Вас (муз. неизвестного автора, сл. Тютчева), в исполнении Н. Копылова, mp3;
Варламов. Горные вершины (сл. М. Лермонтова), в исполнении БДХ, mp3.
Я несколько лет скитался по России с книгами в рюкзаке. И еще несколько лет, пересматривая русскую художественную литературу, и оказываюсь перенесенным назад, то ли в деревню с курами, клюющими в садах вокруг деревянной церкви, то ли за пьяными дебатами за кухонным столом в многоэтажке с видом на Подмосковье. Этот субъективный список увлекательных, относительно легко читаемых романов и новелл воссоздает различные русские пейзажи, эпохи и атмосферы, часто так, как никакие путешествия не могут. Как пишет Людмила Улицкая в «Большой зеленой палатке»: «Военные историки нашли много несоответствий в описании Толстым Бородинского сражения, но весь мир представляет себе это событие именно так, как описал его Толстой в «Войне и мире».
Скучающий молодой человек получает в наследство загородную усадьбу, где в него влюбляется застенчивая, книголюбивая местная девушка. Александр Пушкин, отец русской литературы, втиснул смех, литературу, дуэли и бурную романтику в свой шутливый роман в стихах 1820-х годов. Ряд дистиллированных русских настроек служит фоном. Сначала: театры, танцы, освещенные фонарями заснеженные улицы, мягкие летние ночи у зеркально-гладкой Невы и похмельные поездки домой в петербургское послезавтра. Затем умирает богатый дядя юного Онегина, оставив ему усадьбу с «огромным садом, заросшим/ задумчивыми дриадами в камне». Внутри парчовые стены, портреты царей, изразцовые печи и домашние наливки. Пушкин любовно описывает (хотя и утомляли героя романа) традиционное ржаное пиво, сбор ягод, бурлящие самовары и тарелочки с вареньем. Итак, наконец, в Москву, «белокаменно точеную / Здания увенчаны огненной славой / Золотой крест на каждом куполе».
Перевод Энтони Бриггса, Пушкин Пресс
Москва оказывает сильное притяжение на писателей, как и на трех сестер Чехова с их припевом «В Москву, в Москву…» Один «Счастье возможно» Олега Зайончковского , серия мрачно-комических виньеток, опубликованных в 2012 году.
Рассказчик — борющийся писатель, которого бросила амбициозная жена. Дискурсивный, фаталистичный и любящий поспать днем, он напоминает медлительного героя Ивана Гончарова Обломова, традиционного «лишнего человека» русской литературы. Недостаток сюжета в его истории с лихвой компенсируется неряшливым шармом и стилем. Он шаркает, небритый, по дачному поселку Васьково и наполняет заброшенную квартиру собачьей шерстью и пепельницами. Рассказчик Зайончковского передает магнетическое притяжение города, находя тайное утешение и успокоение в оглушающем шуме: «Мы москвичи, дети метро; снова и снова мы ищем убежища в его материнском чреве».
Перевод Эндрю Бромфилда, «И другие истории»
Роскошная система метро — одна из лучших вещей в Москве. В его туннелях происходит несколько романов, в том числе антиутопия Михаила Глуховского «Метро 2033», первая в серии философских постапокалиптических подземных приключений.
В «Метро » Хамида Исмаилова станции метро используются для структурирования посмертных воспоминаний юного Кирилла. Родился через девять месяцев после 19Олимпиада-80 матери-сибирячке и отцу-африканцу Кирилл умирает вскоре после распада СССР десять лет спустя. Повторяющиеся образы метро как тела, с «каменными кишками» или мраморными столбами, как женские ноги, «обнаженные до бедра». Находящийся в изгнании узбекский писатель Хамид Исмаилов вплел эту пронзительную историю, вымышленные мемуары, вдохновленные эпизодами из странствующей жизни его и его семьи, в навязчивый пейзаж Москвы 20-го века.
Перевод Кэрол Ермаковой, Restless Books
Борис Акунин, настоящее имя которого Григорий Чхартишвили, известен своей серией бестселлеров умных триллеров царской эпохи. Если вы ничего не читали, начните с «Зимней королевы», которая представляет собой блестяще заниженную детективную работу дипломата, ставшего сыщиком, Эраста Фандорина. В «Любовнике смерти , » Оливер Твист встречает «Остров сокровищ», когда мы следим за приключениями осиротевшего мальчишки Сеньки в Москве XIX века.
Акунин воссоздает трущобы Хитровки, полные лавок с пряным чаем и бандитов в блестящих сапогах (сегодня район, конечно, сплошь банки и топовые рестораны). Сенька находит клад антикварных серебряных слитков, нанимает студента, чтобы тот научил его быть джентльменом, и вскоре оказывается в театре, удивляясь, что люди будут платить «семь рублей за то, чтобы три часа сидеть в колючем воротничке» и смотреть «людей в тесные трусы прыгают». Ужасная развязка сказки имеет характерную смесь действия, дедукции, интриги и морали.
Перевод Эндрю Бромфилда, Орион 2010
Флоренс Пью сыграла главную роль в непоколебимой киноверсии этой жестокой новеллы XIX века, рассказывающей о провинциальной похоти и убийствах. Если люди вообще слышали о Николае Лескове, то обычно из-за Леди Макбет. Достоевский сначала опубликовал ее в своем литературном журнале, а Шостакович позже превратил ее в злополучную оперу.
От скучающей купчихи, резвящейся с новоприбывшим батраком под цветущей яблоней под луной, до леденящей душу развязки у «темных волн с разинутой пастью» свинцовой Волги — история демонстрирует беспокойное воскрешение Лескова места и страсти. Обстановка с гречкой каша и лампадки, наряду с элементами фольклора, бюрократическими ордерами и грамотами: запертый терем купеческого дома и любовник жены, «как ясный сокол».
В «Очарованном страннике» и других рассказах в переводе Пивера и Волохонского, Винтаж
Спустя сто лет после революции 1917 года огранщик драгоценных камней по имени Крылов влюбляется в российский город, где проходят празднования столетия к повторяющимся циклам насилия. Тем временем старатели драгоценных камней или «скалогончие» ищут драгоценные камни в мифических Рипейских горах (вдохновленных родным Уралом Славниковой). Этот лауреат Российской Букеровской премии 2006 года представляет собой бросающую вызов жанру смесь спекулятивной фантастики, магического реализма, мелодрамы и триллера.
Среди многих переплетающихся нитей есть экологическая катастрофа, вызванная человеческой жадностью, и эпидемия ностальгии, разжигающая гражданскую войну. В Петербурге матросы-революционеры в костюмах пытаются стрелять из музейного танкового орудия по Зимнему дворцу, а в Москве возрождают поверженный памятник кровавому шефу охраны Феликсу Дзержинскому (недавно этот эпизод почти сбылся). В лингвистической тонкости романа, фантастических горных ущельях, кавалькадах на городских улицах и всепроникающем, кафкианском ощущении странности есть вызывающая воспоминания русскость.
Перевод Мариан Шварц, Overlook Duckworth
Раненый на войне учитель прибывает в московскую школу 1950-х годов и создает клуб в стиле Общества мертвых поэтов, где он ведет мальчиков по улицам города, счищая слои его литературного и исторического палимпсеста. Один ветхий дом, в котором двое мальчиков впоследствии теряют девственность, представляет собой физическую метафору московских слоев: «Его стены были покрыты шелком, затем обоями в стиле ампир, … масляной краской, … затем слоями газетной бумаги…» Улицкая.
всегда благоухает и читается. Переплетающиеся истории в «Большой зеленой палатке» вращаются вокруг двух групп школьных друзей. В этом щедром романе, охватывающем четыре десятилетия советской жизни, есть толстовское стремление уловить дух эпохи. За искусно нарисованными декорациями (трамваи, катание на коньках, мебель из карельской березы) стоит сильное ощущение культурного багажа. «Мы живем не в природе, а в истории, — пишет Улицкая, когда ее герои идут по аллее, протоптанной когда-то Пушкиным, а затем Пастернаком, — огибая вечные лужи».
Перевод Полли Ганон, Пикадор
Российские власти планируют построить стену, чтобы изолировать неспокойный Кавказ от остальной части страны. Это слух, который лежит в основе романа Алисы Ганиевой 2012 года, действие которого происходит в антиутопической, но реальной версии ее родного города Махачкалы, прибрежной столицы Дагестана. Шамиль, молодой дагестанский репортер, бродит по улицам, а его девушка Мадина надевает хиджаб и направляется в горы, чтобы выйти замуж за фанатика-убийцу.
Это еще одно пророческое повествование, и картина Ганиевой о социальных и психологических последствиях апокалиптических событий в 2020 году кажется чуть ли не крахом. Несколько лет назад я присоединился к пресс-поездке в Махачкалу, чтобы увидеть новую художественную выставку и отправиться в путешествие (с эскорт) в оплетенные водопадом горы. Дагестан на самом деле не место для отдыха, даже когда нет пандемии, а роман об исламской радикализации вряд ли привлечет туристов. Но Ганиева умело использует слова из более чем 30 местных языков и фрагменты стихов, басен, снов и дневников, чтобы представить эту разнообразную республику, зажатую между раздираемой войной Чечней и Каспийским морем.
Перевод Кэрол Аполлонио, Deep Vellum
Борис Алиханов, алкоголик, неопубликованный автор, устраивается на работу летним экскурсоводом в музей «Пушкинские горы», как когда-то сам Довлатов. Атмосфера старых городов России и заповедников (природа/заповедники) воссоздана в этом романе, действие которого происходит в старом родовом поместье Александра Пушкина.
Резонируют не только физические детали (бревенчатые дома, опоясанные березами, затененные липами бульвары, старушки, торгующие цветами у монастыря), но и нелепо благоговейные экскурсоводы и невежественные туристы. Комедия Пушкинских гор соседствует с горько-сладкими размышлениями о творчестве, утрате и идентичности. Алиханов высмеивает советских писателей, увлекающихся народными стихами и вышитыми полотенцами, но, объясняя жене, почему он не эмигрирует, говорит, что, хотя ему «плевать на березки», ему будет не хватать «моего языка, моего народа». , моя сумасшедшая страна».
Перевод Катерины Довлатовой, Alma Classics
От ученого-бомбардировщика в секретном городе Энск до голодающих курящих подростков-танцоров балета, набивающих друг другу пуанты матовым стеклом, «Женщины Лазаря» заигрывают с устоявшимися российскими клише, даже создавая глубокую и чувственную историю о человеческих отношениях. В главах прослеживается серия связанных семейных историй через столетие советских и постсоветских радостей и трагедий.
Он начинается с юной Лидочки на пляже, где ее мать вот-вот утонет. «Лазарь» — ее дед, талантливый физик, явившийся в Московский университет, грязный и завшивый, семью десятками лет назад. Среди женщин его жена Галина Петровна, которая присматривает за осиротевшей Лидочкой и чьи духи пахнут «апельсиновым медом, малиной, амброй, опопонаксом и кориандром». Степнова постоянно переосмысливает наши взгляды, показывая нам, как люди могут адаптироваться практически ко всему.
Перевод Лизы Хейден, World Editions
| эс | анг | фра | деу | ||||||||||||
| Клиент: не подписан
Тематический поиск:
При покупке | ||||||||||||
0003
Petersburg Musical Archive