Малыш Пень – MetaStellar

Время чтения: 4 минуты

Зик не хочет идти к пню, но я говорю, что мы должны. Хавьера это устраивает, потому что Хавьера все устраивает. И в любом случае это действительно его вина, что он выбрал такой жуткий костюм на Хэллоуин. Я имею в виду, что маска чертовски крутая, но взрослые так не почувствуют.

Итак, за час до захода солнца мы здесь: на полянке в окружении кустарников можжевельника, смотрим на торчащий из грязи пень. Я никогда не был здесь раньше, но Ария прислал мне фотографию, так что я знаю, что она правильная. Я подхожу к пню, стучу четыре раза и сажусь перед ним.

Зик шепчет: «Это глупо», но я вижу, что он боится, поэтому я ничего не говорю.

Через несколько минут культяк уже там. Он выходит из леса так тихо, что мы не замечаем, как он это делает. Он странно бледен и как-то неестественно выглядит. Но ты пришел к ребёнку за одолжением, а не за другом, так что кого это волнует?

«Чем я могу вам помочь?» Малыш-пень сидит на пне, не сводя с меня глаз. Это чертовски странно, но я не беспокоюсь, потому что знал, во что ввязываюсь.

«Нам нужен четвертый сегодня вечером. Для трюка или угощения.

Зик стонет у меня за спиной, и я знаю, что он в бешенстве от того, что мы нарушаем первое правило тупицы: держись от него подальше ночью. Но эти правила ерунда. Малыш-пень — просто ребенок с минимальным родительским надзором, который много околачивается в лесу.

«Угощение или угощение?»

Я киваю. Я не буду смущаться по этому поводу.

«Зик и я слишком высокие. Если будем только мы с Хавьером, никто не даст нам конфет. Нам нужен еще кто-то размером с ребенка».

Я не говорю невысказанную часть: тупица делает дерьмо. Если он с нами, никто не подумает, что мы слишком большие. Что в любом случае несправедливо, потому что мы едва перешли в 7-й класс, а до этого был COVID, и ни один из хороших домов не был открыт.

«Вы хотите, чтобы я сопровождал вас? Всю ночь?”

 Я могу сказать, что он чувствует, что это большая просьба. Хавьер нервно ерзает позади меня.

«Да, только на сегодня. Вы, наверное, все равно собирались выйти. Так что, типа, иди с нами».

Пень оглядел меня с ног до головы. Я не двигаюсь, едва дышу. Такое ощущение, что он собирается сказать «нет».

«Хорошо. Но я хочу половину».

«Круто», — говорю я, потому что на самом деле это не имеет большого значения. Мы можем получить конфеты в любое время; это про опыт.

«Встретимся у библиотеки». Малыш-обрубок улыбается мне — это немного жутковато, но я улыбаюсь в ответ. “Через час.”

Закат.

Я киваю, не обращая внимания на бормотание Зика и чувство тяжести в желудке. Это Хэллоуин. Мы должны делать вещи после наступления темноты. Это всегда было планом.

Когда мы появляемся перед библиотекой, малыш уже там. Он хорошо выглядит: убедительно, как будто ему девять или десять лет.

Он встает, когда видит нас. «Я готов начать».

Зик нервно поглядывает на Хавьера, но Хавьер не оглядывается, так что я знаю, что он все еще внутри. Зик не бросится сам.

Сначала я фотографирую нас всех, потому что как здорово, что мы балуемся с тупицей? Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то сфотографировал его. Но с другой стороны, в основном рассказы о тупых детях — это слухи от друзей друзей, которым действительно нужно было сдать алгебру или найти что-то пропавшее. Не совсем то, что они хотели бы запомнить.

Малыш-пенек, может быть, и не хотел идти с нами, но теперь он явно хорошо проводит время. Он ведет нас от дома к дому, двигаясь так быстро, что практически бежит. Хотя, действительно, это больше похоже на скольжение. И конфеты потрясающие: полные плитки шоколада, те коробки конфет, которые продают в кино, даже гигантский пакет синих таки. Время начинает немного расплываться, как будто ночь длилась целую вечность и уже закончилась.

Становится холоднее, и мы прорубаем полосу деревьев, чтобы добраться до последнего района. Маленькие дети все разошлись по домам, но еще достаточно рано, и у нас есть время потом заняться ерундой. Может быть, мы пойдем на кладбище — это похоже на Хэллоуин. Интересно, протянет ли тупица так долго? если найдется кто-нибудь, кому мы сможем его показать.

Я спрашиваю других, что они думают о кладбище, но в основном я спрашиваю Зика, потому что у Хавьера никогда нет мнения.

Вот только Зик не отвечает, что странно.

Потом я понимаю, что он какое-то время ничего не говорил, оборачиваюсь и вижу только меня и Хавьера.

Я спрашиваю, где остальные, и Хавьер говорит, что они ушли целоваться. Мы оба смеемся, хотя это не смешно и неправда.

— Может, Зик ушел домой, — говорю я, и Хавьер кивает, хотя мы оба знаем, что это чушь собачья.

Я вдруг осознаю, насколько здесь тихо. Что здесь только мы. Я почти зову Зика, но это кажется неправильным, поэтому вместо этого я говорю Хавьеру снять дурацкую клоунскую маску. Да, и без этой чертовой маски лучше, но ненамного лучше.

Потом тихие шаги, бледное лицо в темноте. И мы наедине с малышом-пеньком — далеко за закатом.